Единственные

Глава 5

– Извини…

А что он ещё мог сказать? Типичная фраза, которую она столько раз уже слышала. Только легче от неё не становилось. И от прошедшего времени – тоже. Время лечит? Нет, не правда. Никогда. Ни разу. Так могут говорить лишь те, кто никогда никого не терял и, дай Бог, чтобы всегда обходилось. Потому что пустота, раз образовавшаяся в сердце и душе, не восполнится ничем.

Можно смириться. Принять. Можно научиться улыбаться и даже говорить, что всё хорошо. И выть безмолвно поздними вечерами, впиваясь зубами в сжатый кулак, глуша боль и обиду. Часами смотреть на противоположную стену, ни о чем не думая, и лишь пробуждаться, приходить в себя, слыша похныкивание из соседней комнаты, дающее тебе силы, чтобы не загнуться, не сломаться, а двигаться вперед. Жить ради другого человечка, отдавать ему всю себя, всю любовь, что осталась нерастраченной.

Руслана научилась справляться с потерей. Но… только внешне.

А что у неё творилось в душе – это её личная территория. И никого она туда впускать не планировала.

– Ваши извинения ни к чему. Вы спросили – я ответила, – Лана посмотрела в сторону сынишки. Выдерживать давящий взгляд Волгарского становилось всё сложнее. Тяжелый человек, перебор какой-то. Ей даже думать не хотелось, чтобы он с ней сделал бы, если бы она на самом деле оказалась аферисткой.

– И что дальше, Руслана? Я выслушал тебя, принял информацию к сведению. Мы её проверим. Сегодня же сделаем тест на ДНК, это даже не обсуждается. А что дальше? Ты же не могла не продумать последствия…

Вот тут Лана как-то разом поникла. Пожала неопределенно плечами и тихо сказала:

– Я не знаю… Можете мне верить или нет, но у меня нет никаких мыслей по поводу дальнейшего… И да, я очень хочу увидеть Лёшика. Надеюсь, вы не окажетесь настолько сво… – она запнулась, быстро исправилась, не заметив, какими черными стали глаза оппонента, – …жестоким, что откажете мне в этой просьбе. Я его даже не представляю… Искала фото в инете, но нет… Ничего.

– И не будет. Я оберегаю жизнь сына, – голосом, в котором слышался металл, сказал Захар, заставив её невольно поморщиться.

Она снова посмотрела на него. Выжидающе.

Её-то просьбу он оставил без ответа.

И не спешил его давать.

Волгарский откинулся на спинку высокого кожаного кресла и провел по волосам.

– Бл…ть… Если даже просто предположить, что это правда, то…

Он не договорил.

Тут слова и не требовались.

– Так вы дадите мне увидеться с Лешей? Или… как?

Сердце Ланы замерло в ожидании ответа. Она снова напомнила о себе, о том, что её интересовало. Волновало. Не могло не волновать.

Волгарский вернул голову в горизонтальное положение, и теперь их взгляды снова встретились. Он царапал её, вызывая неприятные ощущения, от которых никак не удавалось избавиться. Лана и рада была бы сейчас же оборвать их общение, и больше никогда, ни при каких обстоятельствах не встречаться с ним, но понимала – такое невозможно.

Только не в их ситуации.

– Собирайтесь. Поехали.

Пока Руслана что-то негромко щебетала мальцу, натягивая на него комбинезон, из которого он активно пытался выпрыгнуть, отвечая маме на непонятным языке, Макар подошёл к Захару и негромко спросил:

– Что думаешь?

– Хрен знает, – честно признался Захар. – Ты сам всё видишь.

– Да. Ситуация – жесть.

– Свяжись с каким-нибудь медцентром, где берут анализы ДНК. Пусть подъедут ко мне.

– Уверен?

– Абсолютно. Чем быстрее сделаем, тем лучше. Потому что, если сейчас думать и гадать, что дальше… Нереально.

– Сделаю, Захар.

Волгарский заметил, как Макар обернулся и задержал взгляд на Лане. Та, как раз встала к ним спиной… да ещё, мать вашу, нагнулась. Нет, он всё понимал, она одевала парнишку, но какого хрена надо было вставать едва ли не «раком», демонстрируя двум взрослым, пусть и не голодным, мужикам обтянутое трикотажным платьем попу? Хорошую такую попу, сексуальную. Не костлявую, а мягкую, округлую.

Захар мысленно выругался. У него какой-то сдвиг в голове. Вместо того, чтобы думать, как разруливать ситуацию, он бежал от неё.

Только-только в его дом пришёл покой. Всё расставилось по местам. И вот – переполох.

– Хорош лапать её взглядом, Макар, – огрызнулся он на безопасника так, чтобы девочка не слышала.

Макар повел плечами. Мол, нечего его оговаривать.

Волгарский с силой сжал зубы. Ещё не хватало, чтобы Макар повелся на эту… лялю.

Одна задача вставала за второй.

Они собрались быстро. Девушка больше с ними не разговаривала, полностью сосредоточившись на сыне. Лишь один раз бросила Макару:

– Сумку-то вернете?

Макар добродушно усмехнулся:

– Верну.

– И на том спасибо.

– Не злись, девочка.

Де-воч-ка! Твою ж мать.

Волгарский натянул пальто. Эмоции плескались внутри, и это было чертовски плохо. Ситуация требовала здравого холодного взгляда, а у него не получалось собраться.

Если эта Руслана права, и их детей поменяли…

У него будет, с кого спросить.

Темное всколыхнулось в душе яростной волной. Руки невольно сжались в кулаки. Когда в последний раз Захар терял контроль над собой? Да так, что всё заволокло красной пеленой? Давно. С тех пор он взял контроль в железные тиски. Только так и не иначе.

Захар подождал, пока Руслана оденет Богдана. Его так и подмывало подойти к ребенку и взять того на руки. Заглянуть в такие же темно-карие, как и у него самого, глаза. Увидеть в них своё отражение. Сердце гулко билось в груди, выдавая волнение. Да, Волгарский, давненько тебя так не трясло по жизни.

То, что происходило в сфере бизнеса, он привык. Обычный рабочий процесс. Что-то получается, кто-то обыгрывает его. Отельный бизнес, тем более на нашем южном побережье, имел свою специфику. Пока Волгарскому удавалось играть по своим правилам, ловко подстраивая чужих под себя.

В личной же жизни тоже всё было структурировано. Есть семья, заключающаяся в его сыне, и есть любовницы, которые четко знали грани дозволенного. Шаг влево и всё, они прощались.

В свою семью Захар никого не пускал. Только Макар был вхож. Остальным – табу.

Руслана не ошиблась, когда сказала, что не смогла отыскать ни одной фотографии Лешика в инете. Их и не будет. На Захара работало несколько «хакеров» и людей из ФСБ, они умело подчищали ненужную ему информацию и оберегали личное пространство Волгарского от посторонних людей.

Кстати, ещё предстояло разобраться, как Руслана попала к нему на сороковой этаж, минуя охрану.

Макар терся рядом с ними, вызывая ещё большее раздражение. Но девочка держала оборону и с ним. Постоянно поворачивалась спиной, загораживая сына и неприкрыто демонстрируя, что на лишнее общение не нацелена. Н-да, прием, что они ей оказали, не прошёл бесследно.

Но на её обиды сейчас Волгарскому было, мягко говоря, наплевать.

Единственное, что его интересовало, ребенок.

Малец одевался с явной неохотой, капризничая.

– Ты спать хочешь, мой хороший, – слышно было, как Руслана мягко уговаривает его, и снова у Захара неприятно защемило в груди.

Да… Материнская забота есть материнская забота. Ни одна приходящая няня, какой бы квалифицированной она ни была, не сможет заменить её.

Но приходится.

Наконец, ребенок был одет, и Руслана накинула на плечи пальто.

– Мы готовы.

Волгарский рукой указал на дверь и удостоился кивка. Подняв ребенка на руки и балансируя на каблуках, Руслана двинулась к выходу.

– Давай помогу, – Захар сделал шаг в её направлении, собираясь забрать Богдана. Тут сработал двойной инстинкт – помочь девушке, потому что невооруженным глазом было заметно, что нести мальца ей было тяжело и неудобно. Вторым стремлением было всё же взять парнишку на руки.

И почему Захар не удивился, когда натолкнулся на колючий, недружелюбный взгляд Русланы? Он мгновенно остудил его порыв, вызвав сильное раздражение.

– Я сама, спасибо.

Она прошла мимо, не заметив, как Захар недовольно прищурился.

Если у неё собственнические инстинкты вдруг проснулись в отношении ЕГО, мать твою, сына, то какого хера она вообще приперлась с нему? Сидела бы у себя в квартире или где там она живет, и кусала бы кулаки, выстраивая свои системы ценностей и теряясь от догадок! Не хер было к нему приходить! Неужели не понимала, что могут возникнуть проблемы… для неё?

Засунув руку в карман брюк, Захар направился к ней. Поравнявшись с Макаром, который продолжал провожать Руслану пристальным взглядом, сказал:

– Макар, ты знаешь, что делать.

Безопасник кивнул.

В фойе по-прежнему сидела незнакомая девушка. И, как только они вышли, она вскочила на ноги и с беспокойством на лице бросилась к Руслане.

– Руся, ты как?..

Её взгляд блуждал по девушке, точно они должны были её расчленить или, по крайней мере, освежевать.

Руслана слабо улыбнулась в ответ.

– Всё отлично. Света, ты, наверное, домой езжай… Я потом сама доберусь.

Подруге явно такой расклад не понравился, потому что она посмотрела на Волгарского, потом на Ирину, потом перевела взгляд на Макара, стоящего в дверном проеме.

– Ну-ка, моя дорогая, отойдем.

Волгарский покачал головой. Детский сад «Ромашки».

– Захар Владимирович?

– Отмени на сегодня все встречи, Ирина.

– Звонила Наталья…

Захар поморщился и отмахнулся.

– Поняла.

– Важные сообщения перешли мне.

Он хотел идти к лифту, в последний момент передумал. Придется подождать, когда нашепчутся две пташки.

– Только не говори, что едешь с ним.

– Еду, Свет.

– Ты с ума сошла… Хотя о чем это я? Ты с ума сошла, когда без адвоката поперлась к нему.

– Прекрати.

Светулёчек недовольно засопела.

– Богданчика с собой берешь?

– Да.

– Черт… И правда, уменьшенная копия Волгарского. В жизни особенно видно сходство.

– Даааа.

– Что-то ты выглядишь хреново.

– Я тебе потом расскажу.

– То есть тебя реально чуть ли не на допрос отправили?

– Хуже. Это какая-то жесть. Нет, я знала, что с непростыми людьми не просто, но чтобы так…

– Может, тогда пошлешь всё на хрен?

– Прекрати ругаться. И так тошно.

– Богдан почти заснул.

– Вот и не кричи.

– На руках его будешь держать?

– А есть выход? Машину мою отгонишь?

– Говорю же, да, – Света нахмурилась сильнее. – Но мне всё равно не нравится, что ты поедешь с ними одна.

– С ним. Я так понимаю, начальник охраны остается.

– Это тот, что в дверях застыл?

– Да.

– Блин, а крут. Неее, реально крут.

– Свет…

– Брутальный такой мачо. Жаль, у меня на старичков не стоит. Да улыбнись ты, Штатова, на тебе лица нет, бледнее стены стоишь. Я развеселить тебя хочу, подбодрить.

– Мне не до смеха.

– Черт, раньше ты была поувереннее.

Лана, интуитивно похлопывая сына по спинке и раскачивая из стороны в сторону, тем самым укладывая его, негромко вздохнула:

– Всё будет хорошо. Так… надо.

Света, перестав паясничать, кивнула.

– Я знаю. Ты у нас молодчинка.

– Не звони мне. По крайней мере, первые часы. Я не думаю, что задержусь надолго, но… – Лана сглотнула. – Я очень хочу увидеть Лешика.

– Понимаю. Кстати, Волгарский на тебя зверем смотрит.

– По-другому, кажется, он и не умеет.

– Хм… Тоже мужик колоритный. В жизни – лучше.

– Свет, ты издеваешься, да?

– Всё. Молчу. Жду от тебя весточки. Если к вечеру ничего от тебя не получу, буду бить тревогу.

– Договорились.

Погладив уже спящего Богдана по спине, Руслана кое-как поправила сумку и с сожалением подумала, что надо было брать рюкзак. С ним было бы удобнее. Кто же знал, что так дело обернется.

Ладно, как получилось, так получилось.

Проходя мимо Макара, Лана коротко бросила:

– До свидания.

– До скорой встречи, Руслана.

Света демонстративно приподняла брови и хмыкнула, чем невольно разозлила Лану. Подруга была ей очень близка, стала частью их семьи, помогала во всем, но порой её беспардонность и чрезмерная прямолинейность переходила рамки. Видимо, это их случай, когда противоположности притягиваются и идеально находят общий язык.

Макар вернул жест Светлане, отзеркалив его.

– Если бы не Волгарский… я бы сто пудов попросила завернуть его начальника охраны.

Лана промолчала. У Светы наблюдался кризис в личной жизни, и она пребывала в активном поиске. Сейчас она дурачилась. Подруга никогда не засматривалась на таких «взрослых» дядь, да ещё с откровенной брутальностью. Ей нравились веселые парни, умеющие радоваться жизни и тусить.

Захар пропустил в лифт их первыми. Потом зашел сам. Света, скрестив руки на груди, без стеснения уставилась на Волгарского.

Лана же мысленно попросила её молчать. Не стоит дразнить медведя, особенно, находясь на его территории.

– Уснул? – вопрос Захара почему-то застал Руслану врасплох.

Она, полностью сосредоточенная на поездке вниз и на том, чтобы не чувствовать давящую энергетику взрослого мужчины, старалась на него не смотреть. Куда угодно… только не на него. Она не представляла, как они дальше будут общаться. В душе свербела обида на его поведение, на отношение к ней. Она не лукавила, когда сказала, что не привыкла к подобному. И ей было откровенно плевать, за кого он её принял! Главное – что в результате!

Она старалась успокоиться. За долгие месяцы вдовства она приучила себя контролировать эмоции, иначе – никак. Ребенок ни в коем случае не должен чувствовать нервозность и беспокойство матери. Он впитывал в себя абсолютно все, любые эмоции мамы. Поэтому Лана сразу же дала себе установку – при нем только улыбаться и излучать радушие. Конечно, не всегда получалось. Она не железная. Были срывы и не единичные. Когда казалось – всё, она больше не выдержит, сломается. Где находить силы? Улыбаться… жить… Хватало одного взгляда на сынишку, чтобы захотеть дать себе крепкую оплеуху. Она что, с ума сошла?! Откуда депрессивные мысли? Не сметь, Руслана! Не сметь…

Год постоянного контроля не прошёл даром, и она многому научилась. Вот и сейчас, несмотря на огромное желание огрызнуться Волгарскому, сказала относительно спокойно:

– Да.

Всего одно слово. Пока на этом всё.

Волгарский же смотрел на них пристально, изучающе. От его холодного темного взгляда хотелось спрятаться. Когда последний раз на неё мужчины смотрели столь открыто? Давно. Да и смотрели ли… Илья всегда был рядом, а она была его. Тут не до других взглядов.

А после смерти мужа… Какие мужчины! Не до них было. Да и Лана, будучи верующим человеком, соблюдала траур. Для неё кощунственным воспринималось всё, что касалось мужского пола. Взгляды, комплименты, заигрывание. Она всё пресекала на корню.

Не хотела.

Не могла.

Лишнее.

Иногда, оставаясь в квартире только с Богданчиком, она представляла, как бы они жили втроем. Хорошо бы жили, счастливо. А если впустить в жизнь другого мужчину? Просто в воображении… Не сейчас, а через год, два, три. И тело Русланы окатывала удушливая разъедающая волна.

Не готова.

Как это – позволить себя целовать кому-то, кроме Ильи?

Ласкать… Прикасаться…

Трогать её там…

Ребята, вы серьезно?

Нет-нет-нет.

Илья – её первая любовь. Её мужчина. Она клятву ему давала. И нарушить её не представляла возможности.

Лана понимала умом, что жизнь продолжается. Она не может вдовствовать всегда. Ее друзья и родственники уже намекали, мол, Руся, год прошел, пора и о себе задуматься. Она только улыбалась в ответ и ничего не говорила.

Да, жизнь продолжается… В их ребенке.

Который находится у Захара Волгарского.

Если начинать думать в этом русле, сойти с ума можно. Лана ставила блок. Нельзя. Стоп. Всё постепенно, понемногу.

Поэтому взгляд Волгарского ей не нравился категорически. Как и он сам. Пока она изучала его биографию в инете, у неё сложилось о нем немного иное мнение. Да, делец. Да, жесткий. Но у него есть ребенок, которого он воспитывает один. Может, не всё потеряно?

Сейчас, уводя голову в другую сторону, она бы ответила без колебания – всё.

Как они будут договариваться… Нет, не так. Как они просто будут вести диалог, она не представляла.

Наконец, лифт плавно остановился на первом этаже. Странно, но их никто ни разу не потревожил. Интересно, совпадение или Волгарский дал какую-то команду?

– Руся, я на связи.

– Всё отлично.

Волгарский пропустил их первыми, потом вышел сам. К нему сразу же подошел охранник, и они о чем-то негромко переговорили. Светулечик чмокнула воздух и направилась к выходу.

Лана с ребенком остались в фойе одни.