Единственный ответ

Глава 12

Моника

Ночевки в доме Чапменов никогда особо мне не нравилась, и после встряски, которая прошла в их гостиной, я хотела только одного — сбежать.

Обычно я спала в комнате для гостей, Трей же спал в своей старой комнате, но сегодня я не хотела оставаться одна.

— Трей? — прошептала я, как только мы поднялись наверх.

— Да, Мон?

— Я могу спать сегодня в твоей комнате?

Он провел пальцами по своим волосам. Я отметила, что в тусклом свете коридора он был очень похож на своего отца. Они принимали одинаковые позы и были уверены в себе. Но я также знала, что у Трея были черты, полностью отличавшие его от отца, и за это я была бесконечно благодарна.

— Да, все в порядке. Я могу спать в гостевой комнате.

Я покачала головой.

— Нет. Я хочу спать с тобой. В твоей комнате. Я не хочу оставаться одна сегодня вечером и не вижу в этом ничего такого, потому что я уже беременна. Они же знают, что мы спим в одной кровати в нашей квартире.

Трей задумался на секунду, нахмурив брови, но через мгновение улыбнулся.

— Да. На самом деле это лучшее, что я слышал за весь вечер.

Он обнял меня за талию, и мы прошли по коридору мимо комнаты для гостей в его спальню. Комната почти не изменилась с тех пор, как он учился в старшей школе, и выглядела как комната из каталога «Pottery Barn». Стены были окрашены в небесно-голубой цвет, а вся мебель была белой, как было на курорте в Хэмптоне. Его кровать королевского размера стояла посреди комнаты, свет луны, лившийся из окна, освещал всю комнату. Его родители бы не одобрили того, что мы спали в одной постели. Но не сейчас.

Трей закрыл за нами дверь и подошел к низкому белому комоду, который находился прямо напротив его кровати. Он открыл верхний ящик и вытащил два пушистых белых полотенца.

— Я собираюсь принять душ. Чувствую запах стриптизерши, и это не очень приятно.

Я рассмеялась. Наконец-то ушла напряженность, которая была с нами весь вечер.

— Я возьму тебе полотенце, если ты захочешь присоединиться ко мне. — Он взял еще белое полотенце.

— Да. На самом деле горячий душ сейчас будет как нельзя кстати.

Трей улыбнулся, взял меня за руку и повел к открытой двери. Он включил свет, и мне пришлось немного поморгать, чтобы привыкнуть к белой мраморной комнате. Ванная комната была такой же большой, как моя комната в общежитии в колледже, и вмещала душевую кабину и огромную ванну, а также две раковины, которые стояли рядом с входом в большую гардеробную.

— Вот это ванная. Как ты мог покинуть такое место, переехав в наши шикарные студенческие квартиры, да и в теперешнюю квартиру? — Я присвистнула.

Он пожал плечами, прежде чем снять с себя рубашку-поло и кинуть ее на пол.

— Это было не так сложно, поскольку я чувствовал себя так, будто что бы я ни делал в этом доме, я как будто ходил по яичной скорлупе. Находясь вдали от родителей, я могу сам выбирать. — Он расстегнул ремень и снял штаны, одновременно снимая туфли. — Выбирать, кого мне любить. С кем принимать душ. С кем провести остаток жизни.

Он преодолел расстояние между нами и положил руки мне на бедра. Трей Чапмен был прекрасным образцом мужчины. Его тело было стройным и подтянутым, а каждая часть его гладкого точеного пресса выглядела так, будто вырезана только для меня.

— Ну, я рада, что ты выбрал меня. — Я встретила его взгляд, когда он медленно стянул с меня свитер и расстегнул бюстгальтер.

Не думаю, что он действительно смотрел на меня так после того, как мы узнали о беременности. Я чувствовала, что все мое тело меняется, что я стала сосудом для кого-то другого. Моя грудь постоянно болела, а живот уже выступал. В беременности не было ничего сексуального.

— Ты такая красивая, — прошептал Трей, проводя пальцем по моей нижней губе.

Я медленно покачала головой.

— Нет. Я не в форме.

Он наклонился и снял с меня леггинсы с трусиками, позволяя им упасть на пол. Затем он снял свои боксеры, встав передо мной.

— Ты всегда была самой красивой девушкой в мире, Моника. Теперь ты еще красивее, потому что в тебе наш ребенок. — Он положил руку мне на живот. — Я всегда любил тебя. И всегда буду.

На мои глаза навернулись слезы. У меня не было слов. Больше нечего было сказать. Он всегда любил все мои недостатки и то, что он мог отстоять меня даже перед своим отцом, заставляло меня любить его еще больше. Я слегка потянула его за волосы, притягивая к себе и встречая его губы.

Трей крепко обнял меня за талию, когда я углубила наш поцелуй, мой язык скользнул вдоль его, пробуя его вкус. Он слегка застонал и прижался ко мне. Его твердость прижалась к моему животу, и я ахнула. Я никогда не думала о том, чтобы заниматься сексом во время беременности, а особенно о том, чтобы заниматься сексом в душе дома его родителей, но если бы он захотел попробовать это, то я тоже.

Трей слегка прервал поцелуй, но только чтобы включить душ. Вода текла непрерывным потоком, и он отошел назад, чтобы притянуть меня обратно к себе и закрыть дверь. Как только мы оба оказались внутри, вода начала стекать по его лицу. Его язык снова встретился с моим.

Я обняла его за шею, притягивая ближе. Я хотела быть как можно ближе. Знать, что все, что мы делали, было правильно. Что в мире все по-прежнему хорошо, даже если это происходит только сейчас.

Его губы опустились вниз вдоль шеи и ключицы. Мою кожу начало покалывать от ощущения воды, падающей на мое тело, и его блуждающих губ, поэтому мне пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы не заплакать. Моя рука прошла от его шеи до члена, который я начала нежно поглаживать. Чем больше он целовал, тем сильнее я гладила, пока, наконец, он не убрал мою руку и не перестал меня целовать.

Его глаза встретились с моими. Смертельно серьезные.

— Это нормально? Если мы… я сделаю тебе больно?

Он поднял брови, его выражение лица смягчилось.

Я улыбнулась, раздвинув ноги и притянув его к себе.

— Не думаю, что ты когда-нибудь причинишь мне боль, Трей.

— Никогда, — прошептал он и прижался ко мне.

Мы идеально подходили друг другу. Так было всегда. Как две части головоломки. Он мягко покачивался во мне, прижимая меня к стене душа и положив руки по обе стороны от моих бедер. Я обняла его руками за шею и ногами за талию для поддержки. Он уткнулся лицом в мою шею, оставляя легкие поцелуи.

— Я люблю тебя, Моника. Я так тебя люблю, — прошептал он между поцелуями.

— Я люблю тебя, Трей. О, я так люблю тебя. — Я покачала бедрами вперёд, ощущая оргазм, который прошел прямо из центра до самых пальцев ног. Интенсивность оргазма заставила меня захотеть кричать, и укусила Трея за плечо, чтобы убедиться, что я не слишком шумная.

Он вздрогнул, и его тело напряглось. Я никогда не думала, насколько это хорошо — никаких барьеров между нами. Это было удивительно. Мы стояли, тяжело дыша. Время от времени он целовал меня в шею, но в основном мы просто наслаждались тишиной. Затишье перед бурей. Мы оба знали, что за несколько месяцев нам предстоит пройти через многое. И завтра утром нам придется иметь дело с его отцом и руководителем кампании. Но это был наш момент. Никаких препятствий между нами. Сейчас.

Я проснулась в панике. Я не знала, где я, поскольку забыла, что мы остались ночевать у родителей Трея. Мое сердце не приходило в нормальный ритм, пока я не увидела на комоде фоторамку с Треем и его братьями и не вернулась к реальности.

Я перевернулась, ожидая увидеть рядом со мной спящего Трея, но его сторона кровати была пуста. Она даже не была теплой. Я взглянула на часы и увидела, что сейчас было шесть утра. Для работы было слишком рано, было воскресенье, поэтому он не должен был быть там.

Через некоторое время я медленно встала с кровати, хотя мне этого не особо хотелось. Его сторона кровати еще пахла им, и хотя мы встречались три года и были помолвлены, я все еще любила вдыхать запах его дорогого одеколона.

Я нашла свои леггинсы, оставленные возле кровати, и быстро надела их, так как не взяла с собой сменную одежду в его дом и спала в футболке. Даже не глядя в зеркало я поняла, что мои волосы завились, потому что я легла спать с мокрой головой, но у меня не было расчески, поэтому я решила завязать их в пучок, пытаясь привести себя в нормальный человеческий вид.

Как только я вышла из спальни, то услышала голоса со стороны лестницы. Видимо, утреннее совещание.

Я осторожно спустилась по лестнице, стараясь не издавать ни звука. Что-то странное было в людях, которые всегда подкрадывались ко мне в резиденции Чапменов. Я думаю, это потому, что в доме всегда было много людей, которые работали на них, а еще я думаю, что они прятались по углам и выпрыгивали, когда я была рядом. Ладно, может быть, это звучало действительно параноидально, но с папарацци, преследующими нас, и людьми, знающими мою личную жизнь, осторожность не помешает.

— Пап, это не просто еще один пункт в твоей политической повестке. Ты говоришь о Монике, обо мне и нашем будущем. Использовать это как какую-то уловку для получения голосов неэтично. Откровенно говоря, это просто сумасшествие.

Голос Трея остановил меня. Я не знала, где была эта защита прошлой ночью, когда я чувствовала, как губернатор и его руководитель кампании нападали на меня, но сейчас, когда Трей защищал меня, я затаила дыхание в ожидании ответа, а не облегчения.

— Трей, ты же знаешь, что я забочусь о тебе, Монике и вашем будущем. Это не только про политику. Это касается всего нашего будущего. Будущего Америки. Разве ты не видишь, что мы можем использовать вашу историю, чтобы помочь другим в такой же ситуации. Люди, наконец, поймут, что закон о противозачаточных средствах не только действенен, но и необходим, а такие вещи, как воспитание целомудрия, являются абсолютно жизнеспособными вариантами, — сказал губернатор.

Я поежилась. Да, воспитание целомудрия сработало очень хорошо, когда девушка его сына забеременела.

Я медленно подкралась ближе к столовой, где они разговаривали. Я не хотела входить туда, потому что хотела услышать все, что они говорили обо мне.

— Я просто думаю, что есть лучший способ для этого. Я не хотел, чтобы об этом все узнали, но теперь, когда все вскрылось, не думаю, что нам нужно политизировать это. Давай просто двигаться вперед и показывать свои сильные стороны, а не постоянно говорить об этом, — сказал Трей, и я полностью согласилась.

Кирк вздохнул.

— Мне бы хотелось это сделать, сынок, но ты знаешь лучше, чем кто-либо другой, на чем будут сосредоточены СМИ. Их не волнует, что я скажу о здравоохранении или войне на Ближнем Востоке. Все, о чем они меня спросят в интервью — это то, как я отношусь к своему сыну и его беременной девушке.

— Невесте, — поправил Трей. — Мы помолвлены.

— В любом случае вы не женаты. Ты сын, от которого я этого не ожидал.

— Ну, пап, извини, что разочаровал тебя, но это случилось, и единственное, что я могу сделать — двигаться вперед. Я люблю Монику и люблю нашего ребенка. Я знаю, что безумно думать об этом, когда это всего лишь плод, но я никогда не думал, что могу любить кого-то больше, чем Монику. В тот момент, когда она сказала мне, что беременна, я испугался, обрадовался и меня чуть не вырвало одновременно. Это был первый раз после встречи с Моникой, когда я испытывал столько эмоций. Я хотел кричать с крыши, что удивительная женщина, в которую я влюбился три года назад, носит моего ребенка, но я сдерживался неделями, а теперь, когда все об этом знают, вместо принятия, мы используем ребенка для политики.

— Трей, я…

— Мисс Реми, для Вас приготовить место за столом? — сзади меня послышался голос испанки, и я подпрыгнула.

Конечно, я была поймана. Дерьмо.

Я медленно повернулась и увидела служанку Чапменов. Женщина умела подбирать худшие моменты.

— Да, мэм. Было бы здорово.

Я заставила себя улыбнуться и повернулась к дверям столовой. Так как меня поймали, я подумала, что могу пойти и позавтракать. Я открыла дверь и увидела Кирка на одной стороне стола и Трея на другой. Он сидел спиной ко мне. Кирк поднял голову и вежливо улыбнулся, когда я вошла. Что бы он ни собирался сказать, я определенно прервала его и не была уверена, когда снова получу свой шанс.

— Доброе утро, Моника. — Он потягивал кофе, отводя глаза от моих.

Я села рядом с Треем, и горничная сразу появилась за мной, поставив передо мной полную тарелку.

— Кофе, мисс Реми?

— Было бы здорово. Спасибо.

Поначалу все это было странно: горничные, садовники. Но за три года я научилась это принимать. Но это не означало, что я хотела то же самое для нас с Треем, и я надеялась, что он это знал. Я не хотела, чтобы наших детей воспитывали няни или любые другие наемные работники, как его с братьями.

Она налила мне чашку кофе и вышла из комнаты, которая снова погрузилась в тишину. Я определенно прервала их и была уверена, что они знали, что я слышала их разговор. Я не знала, что должна была сказать. Что они хотели, чтобы я сказала. Слава Богу, пришла Минди, чтобы спасти меня.

— Доброе утро всем, — практически пропела она. Женщина всегда была бодра, всегда одета и готова, будто только что сошла с взлетно-посадочной полосы. Ее волосы были зачесаны в шиньон, а вместо обычного брючного костюма она надела голубую рубашку-поло цвета хаки. Это считалось повседневной одеждой для семьи Чапменов.

— Доброе утро, — ответила я.

Она села рядом с Кирком, и перед ней немедленно поставили тарелку и кофе, прежде чем горничная снова исчезла. Она определенно стояла где-то в углу, чтобы выглянуть, когда ей надо было подойти.

— Кирк, не забудь, что мы обедаем с дамами бридж-клуба и их мужьями, а днем будет игра в гольф. Еще один загруженный день. — Она положила салфетку на колени и продолжила улыбаться, как будто прошлой ночи никогда не было и она просто собиралась оставить ее позади.

У меня заболел живот. И не только потому, что запах фриттаты доходил до меня. Всего было слишком много. Слишком много политической чепухи и слишком много людей, пытающихся меня контролировать. Это вывело термин «выборы» на совершенно новый уровень.

— Трей, Моника, какие планы на сегодня? Приглашаем присоединиться к нам, — сказала Минди.

Прежде чем Трей успел ответить, я сжала его колено.

— Мы должны забрать машину Трея, поэтому, возможно, Мелани или Валери приедут за нами.

Улыбка Минди исчезла.

— Вы собираетесь пригласить сюда одного из своих друзей. В наш дом?

— Хм, да? Куда еще она пойдет? — спросила я.

Трей отпил кофе.

— Ты еще не выглядывала наружу, да?

Я подняла бровь.

— Хм… Нет… Я недавно проснулась.

Трей кивнул в сторону двери.

— Иди посмотри и скажи, что ты думаешь о выходе за дверь.

Я не была уверена, к чему он клонит, но решила подыграть. Я медленно встала и прошла через столовую по коридору в сторону официальной гостиной. Медленно я отодвинула шторы и пришла в шок, когда увидела, что стадо репортеров толпилось за воротами.

Закрыв шторы, я отошла назад и, повернувшись, увидела Трея, стоящего позади меня с руками в карманах. Мой обычно собранный парень выглядел более взъерошенным, с растрепанными волосами, будто он миллион раз провел пальцами по нему, под глазами были темные круги. Он даже не потрудился сменить пижаму. Это был не тот Трей, к которому я привыкла.

Я медленно покачала головой.

— Что мы будем делать?

— Ты о репортерах или обо всем остальном? — Трей подошел ближе, протягивая руки, пока я не подошла к нему. Он обнял меня. От него пахло стиральным порошком и его одеколоном. И домом. Все то, что заставляло меня чувствовать себя в безопасности и не ощущать, что на улице была кучка репортеров, жаждущих наброситься на нас.

— Обо всем. — Я вдохнула, ощутив его запах, а затем медленно выдохнула.

— Я тоже, Мон. Хотелось бы, чтобы было какое-то волшебное слово, которое я мог бы сказать или сделать что-нибудь, что улучшило бы ситуацию.

— Трей, Моника. — Голос выбил меня из этого мгновения. Трей отпустил меня, и мы повернулись в коридор, откуда донесся голос. Его отец и менеджер кампании стояли в коридоре. Если бы я не знала их лучше, я бы подумала, что Майкл спал здесь.

— Привет, Майкл, — сказал Трей, но в его голосе звучали нотки раздражения. Возможно, он не противостоял парню прошлой ночью, но то, как Трей взял мою руку и сжал ее, сказало мне, что он был на грани. Готов атаковать и защищать меня в любой момент.

— Твой отец позвонил сегодня утром и рассказал мне о ситуации на улице. Мы опубликовали заявление для прессы, но мы хотели обсудить с вами кое-что сегодня утром. Если вы готовы, — сказал Майкл, поправляя рукава.

Трей посмотрел на меня, приподняв бровь. Я ожидала, что он ответит за нас обоих, но вместо этого он оставил это на мне.

— Да уж. Да, думаю, можно, — сказала я со вздохом.

— Отлично. — Майкл кивнул и повел нас к гостиной.

Я осторожно последовала за ними. Было чувство, будто я шла в ловушку. Я не хотела быть мышью, которая шла за сыром, хотя знала, что это убьет ее, но я, казалось, была мазохисткой.

Майкл и Кирк сели в два кожаных кресла, а Трей и я сели на диван напротив них. Я старалась сидеть как можно более прямо и вести себя так, будто во мне была собрана вся смелость в мире. Но это не так. По правде говоря, я чувствовала себя испуганной маленькой девочкой, которой выговаривали за то, что она даже не могла контролировать. Я собиралась стать матерью. Женой. Несмотря на все это, все же иногда мне не хватало твердости духа.

Майкл сложил пальцы и наклонился вперед.

— Прошлой ночью мы говорили о наших планах, после пресс-релиза этим утром мы подумали, что мы чисты, но мы также знали, что живем в новом веке, поэтому это не так. — Он сделал паузу, постукивая пальцами. — Каждый пишет в твиттере, фейсбуке, инстаграме и во всех остальных сетях, которые существуют в эту эпоху. Один фотограф делает снимок — и вскоре все появляется в интернете. Вот почему мы должны быть очень осторожны.

— И под особой осторожностью Вы имеете в виду?.. — спросила я. — Мы собираемся спрятаться или что?

Майкл покачал головой с легкой улыбкой на лице, хотя я знала, что ситуация не смешная.

— Нет, никто не будет прятаться, но мы бы предпочли, чтобы вы двое какое-то время слегли на дно. Не разговаривайте со СМИ и постарайтесь свести свои прогулки к минимуму. Если кто-то связывается с вами, просто отправляйте их к нам.

— Подождите, вы хотите, чтобы я больше не выходила на улицу? Я должна постоянно сидеть дома? Это действительно похоже на прятки. — Я подняла брови.

Кирк покачал головой, наклонившись вперед в кресле.

— Мы так не думаем, Моника. Ты все еще можешь ходить на работу и видеть своих друзей, мы просто думаем, что было бы разумно, если бы ты помнила, где находишься. Помни, что вы двое стали продолжением нас и кампании, и теперь мир наблюдает за вами. — Он вздохнул. — Я никогда не хотел привлекать вас двоих в эту кампанию. Я даже не хотел, чтобы Трей работал в Чикагском офисе. Но я знал, что его страсть к политике и тому, что правильно, перевесят все остальное. Я также знаю, что вы оба сильны в своих убеждениях и что вы оба всегда будете стараться делать то, что лучше для вас и всех окружающих. Я не хотел, чтобы вы были посреди этого беспорядка, но теперь, когда вы оба в нем погрязли, я знаю, что могу доверить вам прибрать его.

Убрать наш беспорядок? Это то, чем был наш ребенок? Беспорядок и какой-то политический скандал? Я была в ярости. Я сжала руки в кулаки и открыла рот, чтобы что-то сказать, но Трей остановил меня, взяв мою руку и сжав ее.

— Звучит отлично, папа. Мы сделаем то, что должны.

Я повернулась к нему, прищурив глаза. Что, черт возьми, он такое говорит?

— Отлично, сынок. Я знал, что могу рассчитывать на тебя. Я вызову машину, чтобы отвезти вас домой. — Кирк улыбнулся, а я хотела возразить, но Трей снова предупреждающе сжал мою руку, и я молча посмотрела на пол. Ему лучше иметь веские основания для того, что он делал.