Её любимый... босс

7

В Рождество мне не надо много.

Всё, что я хочу, поверь,

Ни подарков, ни чего другого,

Только бы ты открыл вдруг дверь.

Всё, о чём молю у бога,

Чтобы вместе были мы.

В Рождество мне не надо много.

Только ты, один лишь ты.*

Щемящая, энергичная, прозрачная и романтичная музыка наполняла зал и души слушателей. Знакомая песня Мэрайя Кэри — «Всё, что я хочу на рождество, — это ты». Катя пела и танцевала. Красивый звонкий голос, способность брать чистые, высокие ноты с прекрасным вибрато и мелизмами.

Катя двигалась умело, так же ярко, как и музыка. Она явно жила вся в этом произведении, чувствовала тонко, всем естеством, что каждый слушатель воспринимал песню по-новому, ещё глубже переживая и смысл, и мелодию. Казалось, каждому хотелось петь и танцевать, что и делали, слушая выступление Кати.

Катя же мало обращала внимания на публику. Любимая песня взяла верх над страхом и стеснением. Катя чувствовала свободу, прекрасно танцевала. Её телом, обтянутым в блестящее короткое платье, восхищались многие.

Дезири с гордой за нею улыбкой наблюдала и кивала сама себе: такую не упустит, сделает своей моделью. Она видела, как поглядывают мужчины на Катю, особенно музыканты, играющие на сцене позади Кати или тот гитарист, что сейчас исполняет проникновенное соло, встав рядом с танцующей певицей и любуясь ею… Робко любуясь, украдкой, но… Дезири всё замечала.

Под конец песни она взглянула на танцующего перед сценой среди остальных слушателей Джини. Даже сейчас он выглядел главным. Он танцевал неумело, но с душой. Он выкрикивал слова песни и вскидывал руки к выступающей Кате. Та замечала его, улыбалась в ответ чаще всего только ему.

Катя заметила взгляды Дезири, видела восторг Джини и становилось радостнее. Будто выступала перед родными людьми. Никого странного и незнакомого. Все свои. Такого полёта души и свободы тела она давно не ощущала и была благодарна судьбе, что сегодня та подарила ей этот праздник…

Когда Катя стала петь следующие два куплета на русском языке, Джини забрался на сцену. Он обхватил её осторожно за талию, стал с нею вместе бодро танцевать. Во время танца он стал расстёгивать пиджак, снял его и крутил в свободной руке над головой.

Публика задорно аплодировала. Все ожили ещё больше, предвкушая интереснейшее шоу от босса. Пиджак полетел на пол сцены, Катя пела вновь на английском, а Джини стал снимать галстук, который тоже покрутил в руке, отбросил в сторону и пал на колено. Катя закончила петь, нежно погладив стоявшего перед ней довольного босса по голове, и потянула за руку подниматься.

— Браво! Ещё! Зачем остановился? Так было круто! — кричали зрители, и Джини, обняв не менее развеселившуюся Катю, воскликнул:

— Всё впереди! Ещё не новый год! Вот сведёт меня наша принцесса с ума, я ещё и не такое выкину!

— Меня винить не надо! Нет! — засмеялась Катя и погрозила ему пальцем.

— Идём потанцуем, золотая ты моя! — позвал тот её обратно в круг к танцующим парам.

Музыка продолжилась уже с проигрывателя. Медленная, расслабляющая. Кто-то ушёл к столу с закусками, кто-то танцевал, как теперь Джини и Катя. Тепло, свободно, обняв друг друга.

И не замечали они никаких взглядов вокруг, ничего, что происходило: как довольная Дезири пригласила танцевать Марко, или как гитарист, до этого любующийся выступающей Катей, опустил печальный взгляд и покинул зал, или как Ира со своим возлюбленным Мартином тоже стала танцевать и целоваться…

* — перевод автора, на песню All I want for Christmas is you (Mariah Carey)