Её монстр

Глава первая

Звук ломающихся костей не способствовал жажде мести Калеба Карсона. Он смотрел на человека, чью руку он только что раздробил, и ничего не чувствовал. Все шло не так, как он надеялся. Отойдя от истекающего кровью человека, Калеб взял у одного из мужчин ткань и поблагодарил его за нее.

Я отдал ее тебе. Зачем ты это делаешь? — всхлипывал мужчина.

Калеб уставился на человека, который три недели назад подарил ему свою дочь, Фэйт Грей. Ей было восемнадцать лет, и она молчала. Она тоже долго смотрела на него, словно он собирался причинить ей боль. Этот человек хотел использовать его дочь, чтобы оплатить свои долги, которые постоянно росли, поскольку он не мог расплатиться с ними никаким другим способом. Калеб никак не мог отпустить Фейт или дать волю этому засранцу. Единственная проблема заключалась в том, что теперь он не хотел вытаскивать Фейт на улицу. Со всеми этими проблемами он разберется позже. Он взял Фейт в качестве платы за то, чтобы защищать ее. Тот первый взгляд на нее и страх в ее глазах, и он не смог отказать. Его мгновенная потребность заботиться о ней удивила его самого. Он редко заботился о женщинах, не считая удовольствия, которое получал от них. Ему было совершенно безразлично, что с ними происходит, но когда дело касалось Фейт, она разрушила в нем стену, которую он никак не мог восстановить. Он должен был обеспечить ее безопасность, а это означало убить этот кусок дерьма.

Это из-за ее шрама? — спросил отец.

Он повернулся к отцу и уставился на него. Схватив ублюдка за затылок, он приподнял его. Что ты, блядь, сказал?

Шрам. Я знаю, что он уродлив, но она хорошая девочка. Девственница. Никто больше к ней не прикоснется. Ты можешь обучить ее тому, что…

Калеб вонзил нож, который держал в руке, в шею мужчины. Он не хотел больше слышать его слов. Он был так чертовски отвратителен.

Булькающие звуки заполнили комнату, и это не принесло ему ни малейшего удовлетворения. Напротив, это еще больше разжигало в нем ярость.

Никто не заговорил, и он был рад этому, поскольку иначе его потребность в крови перешла бы к кому-то из них. Выкрутив клинок из шеи мертвого ублюдка, он вытер его об одежду мужчины, а затем отошел.

Фейт теперь принадлежала ему, и он ни за что не отпустит ее. Она была отдана ему в уплату долга, и последние три недели он наблюдал за ней, видя страх в ее глазах каждый раз, когда она смотрела на него. Ему это не нравилось. Он не знал, в чем дело, но каждый раз, когда он смотрел в ее красивые зеленые глаза, ему хотелось защитить ее.

Шрам проходил по правой стороне ее лица от глаза к губе. Он не был уродливым.

Он еще не выяснил, почему он там появился, но он это сделает.

Уберите этот кусок дерьма, — сказал он, выходя из склада. Как только он вышел из здания, он глубоко вздохнул. Посмотрев на прекрасное чистое голубое небо, он улыбнулся. Теперь он мог мыслить ясно. Он не знал, как долго это продлится, но пока потребность убивать не возникнет снова, все будет ясно.

Проведя пальцами по волосам, он подошел к своей машине и завел ее.

Как только он выехал со склада, зазвонил его мобильный телефон. Звонил его брат, Бист Карсон.

Приятного времяпрепровождения.

Какого черта тебе надо?"

Я хочу знать, закончил ли ты убивать отца.

Это была лишь одна из причин, по которой Бист был главным. Он знал, чем все занимаются.

Я закончил. Но мне нужна информация.

О девушке, о которой мы не говорим.

Я хочу знать, как Фейт Грей получила свои шрамы.

Хочешь, я навещу ее?

Калеб без тени сомнения знал, что Бист не причинит вреда Фейт. В жизни его брата была только одна женщина, и, хотя Хоуп была ровесницей Фейт, он никогда не видел брата таким влюбленным.

Нет. Я хочу знать, как она его получила. Меньше всего ему хотелось, чтобы Фейт боялась его еще больше. Она и так выглядела готовой убежать, когда он входил в комнату. Неважно, ела ли она, читала, смотрела телевизор, — через несколько секунд она исчезала.

Он потер глаза.

Он был чудовищем. В этом не было сомнений, но он не причинил бы ей вреда. Для всех остальных он был чудовищем. Фейт знала его дела. Она знала, что он зарабатывает на жизнь убийствами.

Протирая глаза, он заехал на стоянку возле своего дома. Он жил примерно в тридцати минутах езды от Биста. Он мог бы легко жить с братом, но ему нравилось уединение. Кроме того, бывали моменты, когда ему не хотелось вспоминать, чем он зарабатывает на жизнь.

Они были криминальной семьей. Карсоны управляли своим районом города железным кулаком. Кровь и смерть — вот что он знал всю свою жизнь. Там, где другие дети учились взрослеть, он учился обращаться с пистолетом, ножами и выпытывать у всех ответы.

Он был хорош, но Бист был лучше.

Калеб был более чем счастлив, что его брат взял на себя инициативу. Быть главой семьи Карсонов — это не то, чем он хотел заниматься. Он был более чем счастлив выполнять приказы.

Оглядывая свой дом, он заметил зеленоглазую красавицу, сидевшую у окна библиотеки. Она всегда сидела там. Всегда смотрела на сад. Уже не в первый раз он задался вопросом, о чем она думает. Выйдя из машины, он сунул в карман мобильный телефон и направился на кухню, где Энн готовила ужин.

Она была членом семьи Карсонов уже несколько десятилетий. Она знала, чем они занимаются, но при этом не обращала внимания, готовила и организовывала для них уборку. Он не хотел, чтобы с ней что-то случилось.

Здравствуйте, мистер Карсон.

Сколько бы раз он ни просил ее называть его Калебом, она этого не делала. Ей нравилось, что между ними существует формальность.

Наш гость что-нибудь ел?

Энн нахмурилась. Да. Закусила тостом, оправдалась и ушла в библиотеку, уставившись бог знает на что. Я не понимаю. Она скоро начнет угасать.

Она была полноватой. На ее одежде значился восемнадцатый размер, но за последние несколько недель он заметил, что одежда стала ей свободна. Ему это не нравилось.

Сделай нам обоим по сэндвичу, — сказал он.

Энн не стала задавать ему вопросов и начала выполнять его просьбу. Он подождал, пока она закончит, наблюдая, как она кладет ломтик ветчины, сыра и соленых огурцов с одной стороны, намазывает майонезом с другой и выкладывает все это на красивую тарелку.

Спасибо.

Он взял обе тарелки и направился в библиотеку на втором этаже. За дверью он остановился, размышляя, сможет ли она справиться с тем, чтобы есть в одной комнате с ним. Он никогда не причинял ей вреда, но это не означало, что она не боялась. Калеб понимал страх и уважал его. То, что он никогда не причинял ей боли, ни на секунду не означало, что он не мог.

Открыв дверь, он помахал ей рукой. Она сидела у окна, поджав колени к груди. Он почувствовал непреодолимую потребность… защитить ее. Он не понял этого. Он не нес за нее ответственности, но отправлять ее в мир иной казалось неправильным, по крайней мере, ему.

Если ты не съешь что-нибудь в ближайшее время, у Энн будет приступ. Он подошел к ней, поставил их тарелки на ближайший столик и взял стул, чтобы сесть прямо перед ней. Энн — повар.

Я знаю, кто она, — сказала она.

В ее словах не было никакого отношения. Она улыбнулась ему. Ему понравился звук ее голоса. Он был мягким, добрым, немного хрипловатым от непривычки.

Протянув ей тарелку, он заглянул в ее красивые зеленые глаза. Ты должна поесть.

Не сомневаясь, она взяла предложенную тарелку.

Сев напротив нее, он взял сэндвич и откусил большой кусок. Ешь.

На этот раз она съела, и ее глаза закрылись.

Ты любишь соленый огурец и майонез вместе?

Да, обожаю.

На этот раз она откусила еще больше, и он не мог не улыбнуться. Бист считал, что его сочетания сэндвичей отвратительны. Может, это просто соленый огурец и майонез, но, по его мнению, это было равносильно успеху.

Могу я задать тебе вопрос? — спросила она.

Конечно.

Как долго я здесь пробуду?

Он сделал паузу на середине жевания. Тебе здесь не нравится?

Это прекрасное место, но это не мой дом, и я не очень понимаю, что здесь происходит. Папа просто сказал мне ехать с тобой, вести себя хорошо, делать все, что ты хочешь, и не лезть к тебе, пока я тебе не понадоблюсь.

Ты не вернешься домой. Калеб наблюдал, как она побледнела.

Никогда?

Никогда.

Что… э-э… что я должна буду делать?

Он увидел, что ее рука слегка дрожит, и это ему не понравилось. Тебе просто придется еще немного изучить территорию. Тебе не обязательно оставаться запертой здесь, в библиотеке. Ты не принцесса, ожидающая прихода своего принца.

Ее щеки разгорелись.

Я этого и не ждала. Я просто… Мне нравятся библиотеки. В них обычно очень тихо, а сюда никто не заходит. Я могу пойти куда угодно?

Куда угодно. В сад, в бассейн, куда угодно.

Я не умею плавать, — сказала она.

Когда-нибудь я научу тебя. Он доел второй бутерброд и стал наблюдать за ней, погрузившись в раздумья. Как насчет школы?

А что?

Может, тебе принести учебники? Помочь тебе устроиться?

Я не хожу в школу.

Почему?

Папа забрал меня три года назад. Она показала на свой шрам. Мы уехали из города, и я больше не возвращалась.

****

Фейт понимала, что не должна удивляться тому, что не возвращается домой. Однажды ее отец слишком сильно надавит на нее, и он не сможет отговорить себя от этого дерьма. Калеб уставился на ее шрам. На его лице не было отвращения, как это бывало с другими людьми или даже с ее отцом. Он не мог смотреть на нее, когда это случилось.

Попадание под машину было отстойным, просто мега отстойным. Не помогло и то, что это был не несчастный случай. Нет! Ее отец задолжал, и, поскольку он не расплатился, ее сбили. Именно в тот момент, выйдя из больницы, она поняла, что для отца она ничего не значит.

Он ненавидел то, что с ней случилось, но часть ее была уверена, что это потому, что она испорчена. Он постоянно заставлял ее худеть, делать себя красивой. Делать то, что она ненавидела.

А этот шрам? спросил Калеб.

Это было дело, о котором отец не мог позаботиться.

Калеб поджал губы. Он был красивым мужчиной. Мрачный, страшный, но при этом сексуальный. Она посмотрела на его руки: рукава рубашки были закатаны, демонстрируя его покрытые чернилами руки. Они были толстыми, мускулистыми и без тени сомнения давали ей понять, что он может убить кого-нибудь голыми руками.

Ты собираешься меня убить? — спросила она.

Нет.

Почему нет?

Потому что я не убиваю маленьких девочек.

Я далеко не маленькая, и я не девочка.

Он пожал плечами. "Ты ничего не сделала, чтобы разозлить меня".

Это сделал мой отец.

О твоем отце позаботятся.

Она нахмурилась. Тогда зачем брать меня с собой? Она доела свой сэндвич, и он взял ее тарелку.

Твой отец — кусок дерьма. Я не собираюсь тебе врать. Полагаю, у него много друзей. Я просто первый, кто позвонил. Если он готов отдать тебя мне, что еще, по-твоему, он готов сделать?

Она кивнула. Справедливо.

Тебя это не шокирует.

Я получила это благодаря ему. Ничто из того, что он делает, меня больше не удивляет. Ей хотелось, чтобы так и было. Единственная причина, по которой она осталась с ним после того, как ей исполнилось восемнадцать лет несколько месяцев назад, заключалась в том, что ей некуда было идти. Иначе она бы уже давно уехала.

Отец никогда не пугал ее. Пугала его привычка играть в азартные игры и то, как далеко он был готов зайти.

Я не удивлюсь, если он не попытается продать твою девственность.

Она разразилась смехом. Он бы точно разозлился. Нельзя продать то, чего нет.

Ее щеки разгорелись, когда он уставился на нее. Ты не девственница?

Это он тебе сказал?

Ни черта он мне не говорил.

Он не выглядел рассерженным.

Мне жаль, — сказала она.

Тебе восемнадцать. Когда ты успела потерять его?

Она улыбнулась. Уверена, тебе было меньше восемнадцати, когда ты потерял свою?

Это неважно. Здесь есть реальная разница.

О, да, и в чем же она?

Я мужчина.

Ого, это совсем не сексизм.

Это правда. У мужчин все по-другому. У нас есть определенные желания.

Она была шокирована и не смогла удержаться от смеха. Да, но и у женщин тоже. Затем ее щеки разгорелись.

Сколько тебе было лет, когда ты лишилась девственности? — спросил он, и она была более чем довольна тем, что он не стал задерживаться на потребностях.

Были ли у нее желания?

Начитавшись романтических книг, по крайней мере тех, где речь шла о грязном сексе, который сейчас был в моде, она, конечно, хотела узнать, каково это. Мужчины, описанные в книгах, были так преданы и верны своим женщинам. Они не уходили просто так, оставляя вас желать большего.

Вообще-то мне было шестнадцать, и я сама приняла решение.

Он продолжал смотреть на нее, и ей стало не по себе.

Я знала, что однажды папа рискнет сделать что-то невероятно глупое. Я не знаю. Я просто хотела, чтобы это был… мой выбор.

Между ними воцарилось молчание.

Я заметил, что ты не сказала "особенный"?

Фейт не могла удержаться от смеха. Это не было особенным. Я обещаю тебе, это было что угодно, только не особенное. Это было больно, и все закончилось гораздо раньше, чем она поняла, что происходит на самом деле. Это было с парнем, который постоянно замечал ее и приглашал на свидания. Она проводила много времени в местной библиотеке, так как отец уже забрал ее из школы. Сначала парень заинтересовался ее шрамом, что показалось ей странным. Потом, когда она поняла, что это ее шанс сделать что-то совершенно бунтарское, она использовала его. Она вспомнила, что это был первый раз, когда мальчик обратил на нее внимание. Все это было совсем не здорово. Она почти ничего не помнила, даже его имя. Она просто нагло спросила его, не хочет ли он заняться сексом. Я была в безопасности. Презерватив, и я даже обязательно сходила на осмотр, когда мы переезжали из города, чтобы убедиться, что он мне ничего не дал.

"Романтично".

"Это все равно был мой выбор". Ее желудок слегка дернулся, и ей стало противно, что она сказала ему правду таким образом. Это было ее дело. Почему она должна была пойти и рассказать совершенно незнакомому человеку о своей жизни? Это не было ничьей проблемой, только ее. Она ненавидела каждую секунду, но в глубине души понимала, что не может доверять отцу. "Посмотри, где я сейчас, и могу поспорить, что он даже не спрашивал обо мне".

"Ты должна забыть своего отца, Фейт. Он ничего не значит".

Она кивнула. "Спасибо за сэндвич".

Он забрал у нее тарелку, поставив ее на свою пустую. Она не знала, что еще сказать.

"Я буду в своем кабинете, если понадоблюсь".

Она смотрела, как он уходит, ничего не говоря.

Калеб Карсон. Она поискала информацию о нем в Интернете, и кое-что из того, что нашлось, было не очень хорошим, совсем не очень. Конечно, в основном это были слухи и сплетни, но все же ее отец никогда не был замешан ни в чем хорошем. Карсон был связан с проституцией, азартными играми, незаконными боями — всем тем, во что она не хотела бы ввязываться, и все же ввязалась из-за отца.

У него была очень плохая привычка к азартным играм, но он любил опускать всех вокруг себя. Это был его почерк.

Отвернувшись к окну, она прикусила губу и стала ждать, что произойдет. В голове у нее все перевернулось, и она не знала, что делать или говорить. Большую часть своей жизни она была предоставлена сама себе. Конечно, где-то рядом был ее отец, но она не могла рассчитывать на то, что он уложит ее ночью в постель или прочитает ей сказку.

Для этого рядом с ней никого не было. Нет, этим занималась только она. Она сама читала сказки и укладывала себя в постель вместе со своим медвежонком.

Каждый день она собиралась в школу, готовила себе ужин и просто выживала. Теперь она жила в доме Калеба и не знала, что делать. Для нее готовили еду, и ей нравилась Энн, но она не доверяла ничему из этого.

Когда бы она ни чувствовала себя комфортно в детстве, всегда случалось что-то, что затягивало ее, заставляло пожалеть о том, что она доверяла чему-то, и именно поэтому она никогда не доверяла.

Обхватив себя руками, она смотрела, как Калеб стоит на улице. Он разговаривал по мобильному телефону.

Его пребывание в офисе было недолгим.

Со своей выгодной позиции она могла восхищаться им.

Калеб был сексуальным, как грех, мужчиной. Он всегда выглядел контролирующим и уверенным в себе. Он был тем мужчиной, которого хотела каждая женщина и каждая мать, но от которого нужно было держаться подальше.

Ей было интересно, что он думает о ней сейчас, зная, что она не девственница. Надеялся ли он на девственницу?

Но какое это имело значение? Он никогда бы не посмотрел на нее с интересом. Женщины, которые бросались на него, были, вероятно, великолепными моделями.

Она же была толстой и с уродливым шрамом на лице.

Они никак не могли быть даже в одной лиге, а он был старше.

Он смотрел в окно, и она не могла отвести взгляд от его пронзительных глаз. Он всегда получал то, что хотел?

Фейт не выдержала этого взгляда и отвернулась, прикусив губу.

Поднявшись с подоконника, она вышла из библиотеки, прихватив книгу, которую читала, и направилась наверх в свою комнату. В доме Калеба было много лестниц. Открыв дверь своей спальни, она заглянула внутрь, в очередной раз поразившись открывшейся перед ней роскоши. Квартиры, в которых она жила, не шли ни в какое сравнение с этой. На самом деле эта комната была размером с две квартиры.

Закрыв дверь, она подошла к шкафу и открыла его. В нем висело всего несколько пар джинсов и рубашек, но она могла представить его полным одежды.

"Мечтай, девочка. Ты не будешь жить мечтой сказочной принцессы. Дело не в этом".

На самом деле она представляла, как только Калебу надоест, ее выкинут на улицу или, что еще хуже, заставят работать на себя.

Ее будущее не сулило ничего хорошего.