Её монстр

Глава десятая

Вернувшись из Лас-Вегаса, Калеб решил отправить сообщение всем мужчинам, находящимся в штате компании. Сначала он разузнал все о каждом из них, особенно о тех, кто находился поблизости. Он даже забрал детей одного из них из школы и заставил встретиться с ним в парке, сообщив, что мог бы похоронить всех детей этого человека, и чтобы это стало предупреждением для всех них. Если бы Карсоны натворили дел, они бы не просто убили их. Они оставят виновных в живых, пока будут пытать всех членов семьи, и только когда те будут умолять о смерти, испытывая боль, которую они не могли себе представить, они принесут им смерть. У Калеба был дар доносить мысль до людей.

После этого он мог расслабиться, зная, что только глупый ублюдок попытается испытать его. Бист всегда узнавал все первым, тогда как Калеб был всего лишь посланником, и это его не смущало. Он никогда не хотел играть роль Биста в их мире.

Дни, недели и даже месяцы сливались воедино, и все это время жизнь Калеба начала меняться. Ничего особенного. Фейт оставалась в его постели и всегда была дома, когда он приходил. Хоуп помогла ей наверстать большую часть учебы. Ей еще предстояло сдать несколько экзаменов, чтобы закончить школу. Хоуп и Дуэйн уже закончили её.

Его племянник решил держаться поближе к дому и поступить в местный колледж. Он также переехал из дома Биста. Сначала он попросил переехать к Калебу, но Калебу нравилось увольнять весь персонал, чтобы трахать Фэйт в каждой комнате дома. Ему не нравилось делать это только один раз. Ему нравилось делать это регулярно.

Энн была полностью за их отношения, и всякий раз, когда Фейт не было рядом, а он стоял на кухне, она поощряла его перейти на новый уровень.

"Ты должна прекратить свое вмешательство", — сказал он, взяв виноградину из миски, стоящей на столе рядом с Энн.

Она шлепнула его по руке, и он усмехнулся, отходя к окну, чтобы посмотреть, как Фейт в очередной раз пересаживает еще один розовый куст. Она любила сажать розы. Они были ее любимыми.

"Я не остановлюсь, пока ты не поймешь, что любишь эту девушку, а она любит тебя".

Он повернулся к пожилой женщине, которая сейчас разделывала несколько куриных грудок, чтобы положить их в салат.

"Ты не знаешь, о чем говоришь".

"А вы оба слепые. Она беспокоится, потому что у нее был долг. Вы не видите дальше собственного носа то, что находится прямо перед вами. Вы оба чертовски упрямы. Фейт могла бы уйти еще несколько месяцев назад, но она этого не делает. Она переехала в твою комнату, не так ли? Она спит в твоей постели каждую ночь, и ты просыпаешься с ней в объятиях. Эта девушка теперь только и делает, что улыбается, и это происходит благодаря тебе".

"Ты становишься слишком романтичной в свои годы".

"Пора бы тебе начать понимать, что ты любим, Калеб Карсон. Фейт — единственная в своем роде женщина. Она может справиться с каждой твоей частью. И с мягкими, и с жесткими частями". Она дорезала салат и подала его на стол. "Однажды я захочу, чтобы вокруг меня бегали маленькие Калеб и Фейт. Вы были бы самыми милыми детьми в мире".

Он взял салат и присоединился к Фейт в саду. Она вымыла руки и села с ним за стол.

Калеб наблюдал за ней. Ее темные волосы были убраны назад, и она больше не пыталась скрыть шрам, но он не возражал. Ее шрам никогда не беспокоил его.

Он всегда находил ее совершенно потрясающей.

Как и сейчас, он мог просто сидеть и смотреть на нее. Она дарила ему покой, когда ничто другое не могло его успокоить.

"Ты счастлива здесь?" — спросил он.

"Я начинаю комплексовать от того, как часто ты это спрашиваешь. Неужели ты ожидаешь другого ответа?"

Он усмехнулся. "Ты права. Я просто… ты не обязана оставаться здесь, если не хочешь". Ему не понравилось, что его грудь сжалась, и при мысли о том, что она уедет, его пронзила боль.

Калеб не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь хотел кого-то с такой страстью, какую испытывал к Фейт, и дело было не только в сексе. Речь шла о чем-то гораздо большем.

Долгое время он отрицал свои чувства к ней. Он не любил привязываться к людям. Когда он был моложе, то нашел в старом сарае нескольких котят и принес их домой. Он заботился о них в течение восьми недель. Но однажды он вернулся домой и обнаружил, что они пропали. В тот день отец преподал ему суровый урок: он утопил всех котят в ванне и заставил Калеба убрать их.

В тот день он поклялся никогда не любить, никогда не желать, и вот теперь перед ним сидела женщина, которая угрожала этой клятве.

"Мне здесь нравится, Калеб. Мне нравится быть с тобой, и я не хочу уезжать. Пожалуйста… не заставляй меня".

Глядя на нее, он вспомнил, что так надеялся на тех котят. Он не собирался становиться его отцом. Он не хотел быть похожим на этого ублюдка.

"Я не собираюсь заставлять тебя уходить. Я не хочу, чтобы ты уходила". Он поднялся со стула и обнял ее лицо. "Мне нравится, что ты здесь".

Он поцеловал ее в губы и направился в кабинет.

Заняв место за своим столом, он опустил голову на руки, понимая, что если не будет осторожен, то облажается. Долгое время он никого не пускал к себе. В одиночестве жить было проще.

Открыв глаза, он уставился на фотографию на своем столе. На ней была изображена Фейт в саду. На ней было белое летнее платье, которое она ненавидела, но Энн заставляла ее носить. Он облил ее водой, и она набросилась на него в ответ. Они устроили водяную битву. Он стоял с Фейт, и они оба смеялись. Энн сделала снимок, и, глядя на них двоих, он понял, что влюбился, что полюбил ее.

Он сделает все, что в его силах, чтобы защитить ее.

Да, он любил ее. Этого нельзя было отрицать.

Жизнь, которой он жил, была опасной, но он позаботится о том, чтобы она всегда была под защитой.

До конца дня ему нужно было уладить кое-какие дела с Бистом. Его брат был на седьмом небе от счастья в связи с рождением ребенка, и Калебу пришлось слушать, пока он показывает фотографии.

"У тебя плохое настроение", — сказал Бист.

"Неужели тебя не беспокоит, что и Хоуп, и твой ребенок каждый день подвергаются опасности?" Он повернулся к брату.

"Да, Калеб. Именно поэтому я постоянно слежу за тем, чтобы она была под защитой. Я люблю Хоуп. Я просто слишком эгоистичный ублюдок, чтобы отпустить ее. Ты можешь получить Фейт, знаешь ли. Ты можешь жить в этой жизни и защищать ее".

"Это слишком большой риск".

"Нет, не слишком. Я знаю, что наш отец сделал с тобой много. Он забрал у тебя все, что тебе было дорого. Из-за этого у тебя появился комплекс, что ты не можешь получить ничего, если у тебя что-то не отняли. Наш отец умер и ушел. Ты можешь получить все, что хочешь, Калеб. Все зависит от того, насколько сильно ты хочешь за это бороться. Если ты хочешь Фейт всеми фибрами своего существа, то у тебя все получится. Если нет — избавишься от нее".

Позже той ночью Калеб лежал в постели с Фейт на руках. Она крепко спала. Он прислушивался к ее дыханию, гладя ее волосы.

Счастье было не тем, к чему он… привык. Или чувствовать себя довольным.

Он убил больше людей, чем мог сосчитать по пальцам обеих рук.

Отпустить Фейт казалось самым безопасным вариантом, и все же боль, которую он испытывал при мысли о том, чтобы отпустить ее, была не тем, о чем он хотел думать.

Он не мог отпустить ее, даже если это означало, что она в безопасности.

Калебу нравилось, когда она была в его жизни, когда ее улыбки принадлежали только ему. Спать по ночам без нее было бы пыткой. Ему нравилось, как она прижималась к нему, и если она не была на цикле, то во сне он оказывался глубоко внутри нее.

Когда он забрался в постель, у нее болел живот, и он гладил ее, пока она не заснула.

Калеб закрыл глаза, услышав первый скрип.

Все его органы чувств пришли в состояние повышенной готовности. Никто не должен подниматься по его лестнице. Медленно выбравшись из-под Фейт, он потянулся к прикроватному ящику и достал пистолет. Фейт вздохнула, и он взглянул на нее. Она перевернулась, натягивая на себя одеяло.

Кто бы ни пришел в его спальню, он не должен был здесь находиться.

****

Фейт сидела в кабинете Калеба и ждала его прихода. Несколько часов назад она проснулась от того, что Калеб напал на незваного гостя. В руках у мужчины был пистолет, и на несколько секунд она испугалась, что Калеба убьют. Он одолел мужчину, и теперь Бист был рядом, а они находились в подвале. Она заметила уже подъехавший фургон для уборки. Она потягивала крепкий бренди, который налила себе, и ждала.

Она ненавидела ждать.

Кем бы ни был этот человек, он убил одного из охранников на входе. Их должно было быть двое, поэтому она не сомневалась, что кому-то предстоит очень плохая ночь или, по крайней мере, утро.

Она повернулась к двери, услышав, как она открывается, и там стоял ее мужчина. Он переоделся в треники и выглядел… сердитым.

Встав со своего места, она взяла стакан в руку и стала ждать. "Ты в порядке?" — спросила она.

"Я в порядке?"

Она нахмурилась. "Да".

Он усмехнулся. "На нас напал мужчина, и ты была в опасности, но ты хочешь знать, в порядке ли я?"

"Это вполне разумный вопрос".

"Нет, не вполне. Видишь ли, Фейт, ты должна хотеть нормальной жизни и сама ее иметь. Ты не должна просыпаться посреди ночи от того, что я выбиваю из кого-то жизнь". Калеб вскинул руку, его действия были отрывистыми и злыми.

Она смотрела на него, ненавидя, что он так себя чувствует.

"Тебе почти девятнадцать. Это последнее, с чем тебе следует иметь дело. Ты должена веселиться, жить своей жизнью".

"Я и веселюсь, Калеб".

"Ты не слушаешь".

"Я слушаю, Калеб. Мне кажется, ты хочешь найти причину, чтобы я ушела".

"Так и должно быть. Если тебе дорога твоя жизнь, держись от меня подальше. Я даже не могу позаботиться о котятах. Я ни за что не смогу позаботиться о тебе".

"Котята?"

Он покачал головой. "Это ерунда".

"Мне не нужно, чтобы ты обо мне заботился".

Он фыркнул.

"Нет! Ты не имеешь права рассказывать мне, как я должен жить нормальной жизнью, и ожидать, что я буду слушать все твои предполагаемые "веские причины". Это все чушь, Калеб. Все до единой. Ни у кого нет нормальной жизни. Ни у кого. Они могут ходить в колледж и иметь мужей, но нормальной ее не назовешь. Я выросла с отцом-игроком. Я так переживала, что даже переспала с кем-то, чтобы знать, что это будет мой выбор, — вот как сильно была испорчена моя жизнь. Я не ела, мне приходилось лежать под кроватью, когда в дверь стучались сборщики долгов". Она показала на свое лицо. "Я получила это, потому что он не заплатил. Что в моей гребаной жизни было нормальным?"

Он начал говорить, а она подняла руку. В кои-то веки ее услышали. Она не собиралась, чтобы мужчина указывал ей, что она должна делать или что ей следует делать.

"Мой отец забрал меня из школы, но я не стала с ним спорить, потому что устала от постоянного отставания и ненавидела быть новенькой. Я ненавидела свою жизнь, и я ненавидела его. А потом появился ты. Вы пришли за долгом, и он отдал меня вам. Я была так напугана. Я слышала о вас, но не знала, чего ожидать. Калеб Карсон, один из самых страшных людей в мире, и он… он самый добрый человек, которого я когда-либо знала".

"Я убил твоего отца".

"Я знаю, и мне все равно. Вот как сильно испорчена моя жизнь, Калеб. Мне все равно. Все, что я знаю, это то, что когда я с тобой, все остальное не имеет значения". Она пожала плечами. "Наверное, я просто немного странная. Я не знаю". Это был самый большой шанс, который она когда-либо использовала за всю свою жизнь. "Если ты хочешь, чтобы я уехала, потому что считаешь, что я несчастлива или что я не в безопасности, то я… я не хочу уезжать. Я люблю тебя, Калеб. Но если ты хочешь, чтобы я ушла, потому что не можешь вынести мой вид и хочешь другую женщину…"

"Что ты сказала?"

"Что если ты хочешь другую женщину?"

"Нет, то, что было до этого?"

"Что я люблю тебя".

"Я думал, ты не любишь".

"Я тоже так думала. Наверное, я ошибалась. Я люблю тебя, Калеб. Я не хочу больше никуда уезжать. Быть с тобой — это самое большое счастье, которое я когда-либо испытывала". Она крепко сжала бокал в пальцах.

Он сделал шаг ближе к ней.

"Я знаю, ты не фанат любви".

"Я люблю тебя", — сказал он, подойдя к ней вплотную.

Она откинула голову назад, наблюдая за ним. "Что?"

"Я знал об этом довольно долго, и я боролся с этим, но я люблю тебя. Я хочу для тебя только самого лучшего".

"Никто и никогда не даст мне лучшего, чем ты". Она поставила бокал на стол и прижалась к его лицу. Заглянув в его глаза, она почувствовала, что теряется в нем. "Я знаю, что эта жизнь опасна. Я доверяю тебе. Я буду тренироваться. Я буду делать все, что тебе нужно, но, пожалуйста, не отсылай меня, потому что думаешь, что это пойдет мне на пользу. Я не хочу покидать тебя".

Он обхватил ее за шею, и в следующую секунду его губы прильнули к ее губам, и она растаяла в его объятиях.

Обхватив его шею руками, она страстно поцеловала его в ответ. Она ничего не сдерживала, давая ему понять в своем поцелуе, как сильно она его хочет. Она не просто хотела его, она жаждала его больше всего на свете.

Рука, лежащая на ее шее, опустилась ниже и обхватила ее попку. Приподняв ее, он усадил ее на край стола.

Она раздвинула бедра и застонала, когда он сорвал с нее трусики. Он отбросил их в сторону.

Спустив его треники, она обхватила его твердый член. Калеб прижал ее к себе, и она застонала, когда в следующее мгновение он заполнил ее.

"Ты вся моя, Фейт. У тебя был шанс уйти, и теперь я никогда тебя не отпущу".

"Хорошо. Я никуда не уйду. Я останусь твоей навсегда". Она вскрикнула, когда он наклонился вперед и взял один из ее сосков. Он присосался к твердому бутону через тонкий пеньюар.

Удовольствие пронзило ее киску, и она крепко вцепилась в него, пока он оседлал ее.

Калеб сдвинул все бумаги со стола, и она хихикнула. Он отодвинул ее сосок и приник к ее губам.

"Я так чертовски сильно тебя люблю. Мы собираемся пожениться".

"Это предложение или распоряжение?"

"Это приказ. Ты моя, и мы оба знаем, что ты этого хочешь".

Кто-то постучал в дверь.

"Отвали", — сказал Калеб.

"Я не вовремя?" — спросил мужчина.

"Дуэйн, если ты сейчас же не уйдешь, я отстрелю тебе член. Я трахаю свою будущую жену".

"Я ухожу".

"Твой племянник все время пытается отвлечь тебя", — сказала она, улыбаясь. Как она могла не улыбаться? Мужчина ее мечты любил ее, и они собирались пожениться.

"Никто и никогда не встанет между мной и тобой. Ты моя, Фейт, и я клянусь, что сделаю все, что в моих силах, чтобы ты была в безопасности".

Она поверила ему.

Закрыв глаза, она выгнулась навстречу его прикосновениям, чувствуя зарождение оргазма. Когда она кончила, Калеб обнял ее, шепча слова любви и обладания.

Отдать ее Калебу было единственным, что ее отец сделал правильно. В своем монстре она нашла мужчину своей мечты.

Эпилог

Несколько месяцев спустя

Калеб улыбнулся, услышав, как Фейт ахнула. Было чертовски холодно, но ничто не могло затмить красоту водопада.

"О, Боже", — сказала она, вставая рядом с ним.

Он крепко сжал ее руку, пока они оба смотрели на бурлящую воду. "Это прекрасно".

Был конец октября, и было так холодно для этого времени года. У него был соблазн отменить поездку, но Фэйт собирала вещи уже пару недель, и восторг в ее глазах от перспективы уехать подальше был слишком хорош, чтобы упустить его.

Бист высадил их в одном из мест, известных своими походами и экскурсиями. Это было три дня назад.

Он ни на секунду не задумывался, что его вылазки на природу могут стать лучше, но когда рядом с ним свернулась калачиком его жена, составляя ему компанию, лучше уже ничего не придумаешь.

"Она не так прекрасна, как ты", — сказал он, целуя ее шею.

Фейт хихикнула. "Пожалуйста, ты даже не можешь сравнивать меня с чем-то подобным. Я имею в виду… посмотри на это".

Они оба замолчали. Шум воды создавал в воздухе ощущение покоя.

"Это действительно смертельно. Если бы кто-то упал в воду, он бы погиб мгновенно. Ударившись головой о камни".

" Верю, что ты найдешь что-то опасное в чем-то таком прекрасном", — сказала она.

Он взял ее за руку, и они пошли дальше. Калеб помог ей перебраться через несколько больших стволов деревьев, поваленных во время бури.

Он ни разу не отпустил ее, держась за нее до тех пор, пока они не нашли подходящее место для лагеря. Когда они сидели, собираясь развести костер, он услышал треск веток.

Повернувшись, он увидел большого оленя, который наблюдал за ними. Рога выглядели свирепо, и несколько секунд никто из них не двигался.

"Он такой красивый", — сказала Фейт.

При звуке ее голоса олень удрал.

"Я хочу ездить с тобой каждый год", — сказала она.

Он развел костер, и Фейт поставила на него небольшую кастрюлю, в которой они разогревали суп. Он похлопал по земле между бедрами, и она села между ними. Взяв ее руки, он уставился на кольцо, украшавшее ее палец. У них была небольшая церковная свадьба, и Дуэйн, Бист, Хоуп и несколько мужчин, работавших на них, присутствовали в качестве свидетелей.

"Я люблю тебя", — сказал он.

"О, я хочу тебе кое-что показать". Она выпустила его руки и взяла в руки свой телефон. Там была фотография коробки, а внутри находилось не менее шести котят.

"Мило".

"Они тебе нравятся. Они черно-белые и такие милые", — сказала она.

"Да, они такие".

"Хорошо, они наши".

"Что?"

"Когда ты упомянул историю с котенком, я спросила об этом Биста. Он рассказал мне, что случилось. Мне так жаль твоего отца. В любом случае, я еще не готова к ребенку, так что я подумала, что мы могли бы начать с того, чтобы стать гордыми родителями милых котят".

Калеба охватили такие эмоции, что он схватил ее и впился в ее губы. "Я так чертовски сильно тебя люблю. Я говорил тебе об этом в последнее время?"

"Нет. Не достаточно", — сказала она с улыбкой.

"Как мне так повезло?"

"Я не знаю, но когда ты найдешь ответ, дай мне знать, потому что я чувствую то же самое". Она поцеловала его в ответ, и он никак не мог отпустить ее.

Она была его любимой женщиной, и он собирался провести остаток их жизни, показывая ей это всеми возможными способами.

Конец