Ее оружие

18

Анжело снимал в Мэйфэре небольшую квартирку, состоящую из жилой комнаты, спальни, кухни и ванной. Обставляя ее, он щедро потратился на оборудование спальни, где на черных стенах были развешаны тигровые и леопардовые шкуры, пол был выстлан толстыми вьетнамскими коврами, а потолок представлял собой мозаику из цветных зеркал. Основное внимание он уделил постели, снабженной электроприводом. При нажатии кнопки она начинала медленно вращаться. С помощью других кнопок включались телевизор или стереосистема. Даже кофемолка, по прихоти хозяина, имела дистанционное управление.

— Нравится тебе моя халупа? — с гордостью спросил Анжело.

Рио окинула его убранство презрительным взглядом.

— Ты бы лучше достал водяную кровать, беби, — коротко прокомментировала она.

Оба напились, как старые друзья, хотя их знакомство в ресторане состоялось всего несколько часов назад. После первой же задорной реплики Рио, нагло подсевшей за его столик, Анжело возбудился настолько, что поспешил спровадить блондинку, с которой пришел, и затесался в группу знакомых Рио. Она, однако, обращалась с ним холодно, спихнула его Пичису и громко отпускала сальные шуточки насчет несостоятельности некоторых мнимых «половых гигантов», особенно итальяшек.

Эксцентричная, разодетая в пух и прах, и так высокая, да еще в туфлях на вызывающе высоких каблуках, она находилась в центре всеобщего внимания, возвышаясь надо всеми, как скала.

Рио выплясывала на крошечной, переполненной танцующими площадке с большим азартом, и ее платье из полупрозрачного хлопка больше обнажало, чем скрывало то, что под ним находилось. Серебряные браслетки, рядами нанизанные на обеих руках, позвякивали при каждом ее движении.

Рио была вызывающе накрашена, а ее собственные волосы длинные и черные, как у индианки, были подобраны и спрятаны под ярко-красным африканским париком.

Ома танцевала со всеми подряд, и каждый мужчина получал от нее заряд чувственности и возбуждения в необычайно концентрированных дозах. Анжело довольствовался тем, что продолжал сидеть и наблюдать за ней. Он знал, что после всего этого веселья она пойдет к нему домой, ведь ее дерзкая реплика, ставшая поводом для знакомства, звучала не иначе как откровенный вызов.

Он откинулся назад и наслаждался зрелищем. В его голове пробуждались воспоминания. Память вернула его на несколько лет назад в Нью-Йорк. Тогда он работал у своего брата Фрэнка. И вот однажды его послали к Билли Экспрессу передать пакет. «Лично в руки», — настойчиво повторял ему Фрэнк.

Билли не оказалось дома, и Анжело сказали, чтобы он подождал. Это ему не понравилось, потому что у него не было ни малейшего желания играть роль мальчика на побегушках. И все же он остался ждать. Вдруг откуда-то до его слуха донеслись какие-то звуки, совершенно определенные и недвусмысленные, и он решил подобраться поближе, туда, откуда они доносились. Он осторожно подкрался к одной из дверей. Звуки доносились из комнаты, смежной с кабинетом, где его попросили подождать Билли. Анжело осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь.

На полу, в объятиях какого-то типа, скорее всего китайца, лежала Рио. Она была абсолютно голая.

В то время как китаец делал свое дело совершенно спокойно, Рио в ответ на каждое его движение громко стонала. Периодически ее любовник совершал такие фрикции, будто хотел зарыться в ее тело поглубже, но затем отстранялся от нее и на время застывал неподвижно до следующей серии коротких толчков. Рио это доводило до безумия. Вдруг она дернулась ему навстречу, обвила его спину длинными белыми ногами и начала безудержно кричать.

Анжело быстро закрыл дверь. Распиравшей его брюки энергии было больше, чем у тысячи китайцев, и как только он отдал пакет Билли Экспрессу, то прямиком отправился в дом не слишком дорогой проститутки Клариты, чтобы поскорее высвободить эту энергию.

Анжело навсегда запомнил эту сцену. И вот теперь Рио Ява в Лондоне, в его квартире, а он так же страстно желает эту женщину, как тогда, в тот памятный день.

Рио, словно прочитавшая его мысли, томно потянулась, сделала несколько ловких движений, и платье ее соскользнуло на пол. Под ним ничего не оказалось, и теперь она стояла перед Анжело в одних лишь туфлях на высоченных каблуках и в парике. Она была очень худая, почти костлявая, груди в обычном смысле, казалось, полностью отсутствовали, но зато выделялись невероятно черные и твердые на ощупь соски, торчащие в стороны. В кругах приверженцев «голубого кино» эти соски были хорошо известны, потому что Билли Экспресс заснял их буквально во всех ракурсах, и они были почти так же знамениты, как и супы Энди Ворхолс Кэмпбелла.

Анжело приглушил свет до интимно-красного и поставил кассету с Джеймсом Брауном. Не теряя времени, пока не угасла эрекция, он быстро сбросил свою одежду. Взгляд Рио скользнул по его телу сверху вниз.

— И это все? — спросила она с насмешкой.

Анжело улыбнулся, не совсем понимая, что она имела в виду. Его член стоял хорошо, вряд ли насмешка Рио относилась на этот счет. С его помощью он не раз вырывал у женщин всевозможные «о-о-х» и «а-а-х» и не помнил случая, чтобы кто-то посмеивался при близком знакомстве с этой штукой.

— Ну, дружок, с чего же начнем? — Голос ее звучал все так же насмешливо.

Анжело приблизился к ней. Он хотел, чтобы она сняла свои туфли — без них Рио была с ним примерно одинакового роста.

Они, казалось, давали ей какое-то преимущество, и это не нравилось ему.

Слушая Джеймса Брауна, Рио расставила ноги и, в такт музыке, вращала бедрами под безумные звуки «Секс-машины».

— Слушай, — сказал он, — сними туфли!

— Мне нравятся мои туфли, мой сладкий, — ответила ему Рио, нарочито растягивая слова и подражая южному говору, — они придают мне чувство превосходства и шарм некоторой вульгарности, словом, создают мне то самое настроение, которое необходимо, чтобы проглотить таких невоспитанных маленьких птенчиков, как Анжело Бассалино.

Он схватил ее за талию.

— Ну, покажи, покажи-ка мне, на что ты способен, — подзадоривала она на том же слэнге.

Они сплелись стоя и задвигались в одинаковом ритме.

Рио задорно подхватила мелодию Джеймса Брауна и стала потихоньку вторить «Секс-машине» вслух, в то время как Анжело продолжал сжимать ее все крепче, оттесняя к постели. Даже когда он опрокинул ее на кровать, она все еще продолжала напевать: «Давай вместе, — ну давай же, беби!»

Он бросился на нее, но прежде чем он осознал, что с ним произошло, она сдвинула свои ноги вместе, удерживая его между ними, и единственным коротким движением подала бедра вверх. Давление оказалось таким сильным, что он моментально получил полное удовлетворение.

— Эй, беби, — воскликнула она, — ты что, кролик? — Ее смех нарастал, в то время как Анжело отвернулся и, все еще не веря случившемуся с ним, пытался сообразить, как же это произошло. Он только что вошел в нее — и вдруг все сразу кончилось. Эта баба защемила его словно тисками и в считанные секунды выкачала, опустошила полностью.

Рио, безудержно хохоча, каталась по постели.

— Как долго будет продолжаться эта пауза? — спросила она наконец с упреком. Потом коротким движением сорвала с головы парик и распустила свои блестящие, черные волосы.

К чести Анжело следует сказать, что эрекция вскоре снова вернулась к его члену. Анжело всегда гордился своей неутомимостью, тем, что умел контролировать себя. Совокупление он мог продолжать так долго, сколько того хотел. Тело должно слушаться рассудка — вот в чем заключалась тайна мужской силы. А на этот раз его рассудок был, по-видимому, слишком сильно занят Рио с того самого момента, когда он впервые увидел ее.

Он провел языком по ее грудям.

— Давай лучше трахаться, — сказала она, — для этого я сюда и пришла. А полизаться у нас будет еще время. Она перевернулась на живот, и он вошел в нее сзади. Когда он проник достаточно глубоко, она снова сдвинула ноги вместе и дернулась бедрами, подняв их на несколько сантиметров вверх. И опять его вмиг разобрало необъяснимое блаженное ощущение, и он снова почувствовал невероятное давление. Уже никакой рассудок, призываемый беднягой на помощь, не смог удержать от досрочного извержения.

— Боже мой! — сердито воскликнула Рио, — когда ты в последний раз спал с женщиной.

Анжело был обессилен. Словно оглушенный, он лежал на постели, закрыв глаза. В его затуманенном мозгу пронеслась спасительная мысль: «Пять минут сна — и я снова буду в полном порядке». До него все еще доносился голос Джеймса Брауна: «Это мир мужчины, мужчины, мужчины…» Анжело заснул…

Улыбаясь, довольная собой, Рио поднялась и оделась. Начало было положено, и неплохое. Она нахлобучила свой парик и, тихонько напевая, задвигалась в такт музыке на своих немыслимых каблуках. Потом достала коричневую губную помаду и написала на зеркале в ванной: «Похоже, это была шутка!» С тем и ушла.