Его лучшая любовница

Глава 19

— Что?! — только и вымолвил он.

Она решительно вскинула голову и повторила:

— Вы меня слышали. Я больше не хочу быть вашей женой.

Ярость вспыхнула в нем словно пламя на сухих щепках. Мышцы на его лице так напряглись, что, казалось, должны были бы лопнуть. Он стиснул зубы и сжал опущенные руки в кулаки, — а потом усилием воли распрямил пальцы, стараясь сдержаться.

— Вы моя жена, мадам, хотите вы того или нет. Никакого развода не будет.

— Но…

— Никаких «но»! — прервал он ее. — Когда мы с вами сочетались браком, то обещали быть вместе до тех пор, пока смерть не разлучит нас, — и так оно и будет. Вы можете от меня убегать. Вы можете мной возмущаться. Вы можете даже меня ненавидеть. Но знайте одно: мы женаты, и этот факт останется неизменным. — Он на секунду замолчал и глубоко вздохнул, успокаивая свои бурные чувства. — А теперь отправляйтесь собирать вещи. Мы возвращаемся домой.

Габриэла в отчаянии топнула.

— Нет! Я не поеду домой. Я этого не желаю.

— Я сам уже больше не уверен в том, что этого желаю, но такова прихоть судьбы. Собирайте вещи, мадам, или я позабочусь о том, чтобы это было сделано за вас.

Она застыла на месте, дрожа всем телом и явно пытаясь найти выход. А потом поняла, что выхода у нее нет, быстро повернулась и выбежала из комнаты, хлопнув дверью.

По пути домой они оба молчали. Габриэла и Тони сели как можно дальше друг от друга, словно незнакомые попутчики. Ей хотелось плакать, но боль была слишком сильной, чтобы найти облегчение в столь простом и привычном средстве, как слезы. Не плакала она и тогда, когда прощалась с Мод, Джозефиной и ее ребятишками, стараясь улыбнуться и надеясь, что она выглядит достаточно счастливой, чтобы их не встревожить.

Однако Мод ее притворство не обмануло — и она горячо и крепко ее обняла.

— Я всегда готова помочь тебе, — прошептала ей подруга. — Но не теряй надежды. Все еще может наладиться. Постарайся не отчаиваться.

Дорога оказалась легкой: снежных заносов не было, погода стояла мягкая, небо оставалось голубым. Однако к ее удивлению, они не поехали в Роузмид, а поздно вечером, на третий день пути, оказались в Лондоне. Тони заставил ее опереться на его руку, чтобы выйти из кареты, но постарался тут же отстраниться и пошел следом за ней по ступенькам, которые вели в его особняк.

Крамп встречал их у дверей: по-видимому, он заранее был извещен о том, что они переезжают в город. Дворецкий улыбнулся Габриэле, а лакей принял у нее плащ.

— Добро пожаловать домой, ваша светлость, — поздоровался с ней дворецкий. — Ваша горничная уже ждет вас в комнате, а ужин скоро будет готов. Вы не возражаете, если его подадут в десять часов?

— Здравствуйте, Крамп. По правде говоря, я бы предпочла, чтобы сегодня вечером мне принесли поднос в комнату.

— Как пожелаете, ваша светлость.

Сняв шляпу и пальто, Тони повернулся и ушел.

Еле слышно вздохнув, Габриэла позволила одному из слуг проводить ее в апартаменты, поскольку оказалась в городском особняке впервые.

Теплая ванна заметно ее взбодрила, как и сытный ужин. Утолив голод и успокоившись, она легла в постель.

Тем не менее сон не шел к ней. Глядя в темноту, она гадала, придет ли к ней Тони, чтобы предъявить свои супружеские права. Ей хотелось бы запереть дверь между их апартаментами — однако ее пугало то, что он может предпринять в этом случае. В его нынешнем настроении он способен был на все: даже выломать замок или выбить дверь. Пока они ехали домой, он не дотрагивался до нее, требуя отдельные комнаты в гостиницах, где они останавливались на ночлег. Однако теперь, когда они оказались в привычной обстановке, он мог передумать. И она совершенно не знала, как будет реагировать в этом случае.

Минуты шли. Дом затихал, слуги ушли спать. Около часа ночи Габриэле показалось, что она слышит мужские голоса в комнате у Тони: он разговаривал со своим камердинером. С отчаянно бьющимся сердцем она вцепилась в край одеяла. Придет ли он к ней? Она надеялась, что нет.

Проснувшись утром, Габриэла поняла, что зря тревожилась. Его дверь осталась плотно закрытой, а в ее постели никого, кроме нее самой, не было. Из ее глаза выкатилась слезинка: она поняла, что с этой поры между ними все кончено.

Спустя два дня Габриэла отправилась в экипаже навестить Рейфа и Джулианну. Входя в их особняк, она не знала, как они ее встретят, но одного взгляда на полное сочувствия лицо подруги оказалось достаточно, чтобы она ринулась к ней в объятия, — и слезы, которые она сдерживала уже много дней, наконец хлынули потоком. К ее удивлению, Лили уже оказалась в гостиной — и обе женщины принялись утешать ее и выслушивать ее сетования.

Когда Габриэла завершила свой рассказ, глаза Лили возмущенно горели.

— Итан пересказал мне то, что говорил Тони, — вернее, я из него все вытянула. По-моему, это ужасно! Как он мог заявить, что не любит тебя? Жалко, что ты ничего мне не сказала в тот день в Роузмиде. Теперь-то я поняла, что вызвало твою внезапную мигрень!

— У меня была мысль с тобой поделиться, — призналась Габриэла, — но мне не хотелось тебя обременять. И потом — что бы ты могла сделать? Тони сказал правду, и тут ни убавить, ни прибавить. Насильно мил не будешь.

— Ну а я считаю, что можно сказать много чего! — возразила Лили. — Этот человек — дурень, пусть даже он наш друг. Очень может быть, что я вообще перестану с ним разговаривать.

— Нет! Пожалуйста, это уже слишком! Пусть все останется между мной и Тони.

— А какие сейчас между вами отношения? — спросила Джулианна своим мягким голосом.

— Просто ужасные! Мы почти не разговариваем. Господи! Не знаю, как мне дальше находиться под одной с ним крышей! Я хотела бы жить отдельно — но у меня нет денег. Все у него.

Наступило молчание: все три женщины задумались.

— Тебе нужен дом в городе? — спросила Лили.

— Да, но, как я уже сказала, мне нечем за него заплатить!

— А тебе и не придется. Мне принадлежит очень хороший особняк как раз напротив, через площадь. Мы с Итаном думали его продать, но я отдам его тебе. Или хотя бы разрешу тебе там жить. Бесплатно.

— Ой, но я не могу…

— Не сомневайся! — перебила ее Лили. — Дом чудесный, и стоит пустой, вся мебель под чехлами. Тебе надо только собрать свои вещи и перевезти туда.

Габриэла покусала губу.

— Но подумай, какие пойдут разговоры! Тони будет в ярости.

— А тебе что за дело? Ты ведь говоришь, что хочешь получить развод: подумай только, что начнется! И потом — очень многие супружеские пары живут порознь. Это никого особо не удивит.

Габриэла вопросительно посмотрела на Джулианну.

— Конечно, в свете пойдут разговоры, — сказала та. — Но ведь в обществе постоянно о чем-то болтают. Если ты твердо намерена порвать с Тони, тогда этот план кажется мне разумным.

Несмотря на заверения подруг, Габриэла не чувствовала особого оптимизма по поводу такого развития событий. Но с другой стороны, предложение Лили было очень соблазнительным. Если у нее будет собственный дом, ей не придется терпеть присутствие Тони, или, того хуже, его охлаждение к ней. И может быть, она сможет жить дальше и найти хоть какое-то спокойствие — если не счастье — без него. К ней вдруг пришла решимость.

— Я согласна — если ты не передумаешь, — сказала она.

— Никогда! — заверила ее Лили.

— Мне понадобится прислуга…

— Это не проблема. Мыс Джулианной поможем тебе найти нужных людей.

— Но на что я буду жить?

— Ну, это просто! — объявила Джулианна, которой этот план явно нравился все больше. — Просто отправляй счета Тони. Он будет их оплачивать — хотя бы для того, чтобы не было новых сплетен.

— Кстати говоря, — сказала Лили, — вот-вот должен начаться очередной светский сезон. Я уверена, что тебе надо полностью обновить гардероб! Как только ты переедешь и устроишься, я предлагаю отправиться за покупками!

Впервые за много недель Габриэла улыбнулась.

Тони хмуро посмотрел на письмо, которое держал в руке, — одно из нескольких, полученных им за те дни, пока он жил в городском особняке. Однако он не спешил открывать его — все мысли были о Габриэле.

Наверное, им следовало бы вернуться в Роузмид, где он намеревался оставаться всю зиму. По крайней мере таков был его план до того, как она убежала и сообщила ему, что желает получить развод.

Он пробовал говорить себе, что ее бегство и охлаждение не имеют никакого значения, но на самом деле это было не так. Женившись на ней, он пожертвовал своей свободой, и все это время старался обращаться с ней ласково и уважительно — и вот как она ему за это отплатила! «Проклятие! Зачем только она услышала мой разговор с Итаном!» — мысленно возмущался он. Однако, несмотря на все его недовольство, случившееся невозможно было исправить. Теперь оставалось только найти способ жить дальше.

Наверное, ему следовало бы поговорить с Габриэлой — попытаться найти какой-то компромисс. Это будет лучше существования в этом ужасном состоянии неопределенности. Он толком не знал, что именно сможет ей сказать, но, наверное, попытку в любом случае следовало сделать.

Бах!

Громкий стук донесся из холла, после чего послышалось сразу несколько голосов. «Что за черт?» — подумал он, откладывая так и не прочитанное письмо. Встав из-за стола, он отправился выяснить, в чем дело.

В холле царила суматоха. Парадная дверь была открыта, а пара незнакомых ему лакеев несла по лестнице тяжелый сундук. Еще какие-то люди на улице грузили в повозку пирамиду шляпных коробок. Позади повозки стояло черное ландо.

Тони упер руки в бока, взирая на странную сцену.

— Что все это значит?

Рядом с ним возник растерянный Крамп:

— Я как раз собирался вас искать, ваша светлость. Кажется, ее светлость…

— Ну? — вопросил Тони, хмуря брови. — В чем дело?

— Уезжаю, — бросила Габриэла, которая, оказывается, стояла на площадке выше его.

Обернувшись, Тони посмотрел на нее, невольно отметив, как хорошо она выглядит в своем платье из алого кашемира и в теплом шерстяном пальто. Она плавно спустилась по лестнице, словно впереди ее ждала всего лишь поездка по модным магазинам.

— Интересно, куда же?

Он бросил на нее хмурый взгляд и скрестил руки на груди.

— Буду жить по другому адресу.

— Если ты собралась вернуться к своей подруге, то можешь об этом забыть, — отозвался он пренебрежительно.

Она натянула перчатку.

— Нет, я переезжаю в другой район Лондона. На Блумсбери-сквер, если говорить точно.

— Значит, собралась убежать к Рейфу и Джулианне?

— Теперь у меня будет собственный дом — он находится напротив дома моих дяди и тети.

Его руки опустились.

— Так это… Лили! Это она придумала такой план?

— Нет. Она просто вызвалась мне помочь, предложив воспользоваться принадлежащим ей особняком. А решила я все сама. А сейчас, похоже, мои лакеи уже погрузили все вещи. Так что я с вами попрощаюсь, ваша светлость.

Он стремительно протянул руку, поймав ее за запястье.

— Ничего подобного ты не сделаешь! Послушайте, — приказал он, обращаясь к одному из незнакомых лакеев, — немедленно снимите багаж с повозки и перенесите обратно в дом. Немедленно!

— Тот из вас, кто подчинится, — объявила Габриэла, — будет уволен. Ничего не трогать!

Лакеи секунду поколебались — и остались на своих местах, так что ее имущество по-прежнему находилось в повозке.

Тони почувствовал, что его кровь внезапно превратилась в раскаленную лаву.

— Идем со мной! — приказал он Габриэле.

Она приостановилась и, пожав плечами, пошла за ним в кабинет. Он не оставил ей выбора: его рука тисками сжала ее локоть. Однако как только за ними закрылась дверь, он отпустил ее, опасаясь, что в противном случае сделает что-нибудь недопустимое.

— А теперь, — проговорил он, скрестив руки на груди, — изволь объяснить мне, что значит вся эта чушь!

— Это не чушь. Я решила переехать, чтобы жить отдельно.

— Твое место — здесь, в моем доме, в качестве моей жены! Ты ведешь себя глупо, по-детски, и снова поступаешь необдуманно.

Она возмущенно выпрямилась.

— Ничего подобного! Мне надоело притворяться вашей послушной женушкой, пока вы не решите, что я вам надоела.

Он побледнел.

— Значит, вы желаете расстаться? Ну что ж, наверное, это неизбежно случилось бы рано или поздно, так почему бы и не сейчас? Отлично. Если решили уехать — пожалуйста. Вы, конечно же, можете направлять ваши счета сюда. Я позабочусь о том, чтобы они были оплачены.

Она судорожно сплела пальцы.

— Благодарю вас. Хотя я в любом случае собиралась это сделать.

Он бросил на нее пристальный взгляд, прищурив глаза.

Габриэла снова посмотрела ему в лицо: в ее взгляде проскользнула неуверенность, а лицо вдруг стало печальным.

— Тони, я…

Он внезапно почувствовал, что с него хватит.

— Ни слова больше! — резко прервал он ее. — Вы решили уехать, Габриэла. Вот и уезжайте! Скатертью дорога!

Ее губка предательски задрожала.

— До свидания, Тони.

— Всего хорошего, ваша светлость.

Со слезами, блеснувшими в ее фиалковых глазах, она повернулась и поспешно ушла из комнаты.

— И сколько таких порций виски ты уже опрокинул? — спросил Рейф Пендрагон у Тони в клубе «Брукс» неделю спустя, опускаясь в кресло напротив.

Тони недовольно посмотрел на него.

— Явно недостаточно, раз все еще в состоянии с тобой разговаривать.

Поймав взгляд проходившего мимо официанта, Тони знаком потребовал налить ему новую порцию, осушил остатки виски из предыдущей и отставил стакан в сторону.

Рейф пожал плечами:

— Это точно. Я и сам в прошлом достаточно часто топил печаль в вине, так что не имею права тебя критиковать.

Тони взялся за новый стакан, который поставил перед ним официант.

— Это не печаль: я праздную. Я ведь снова стал практически холостяком, знаешь ли. — Он сделал большой глоток, дожидаясь, чтобы действие виски начало ощущаться. — Так что, твоя новая соседка уже окончательно устроилась? — саркастически осведомился он.

— Ты имеешь в виду Габриэлу? — Рейф замолчал, дожидаясь, чтобы принесший ему напиток официант отошел. — У нее все хорошо. Джулианна с детьми навещает ее каждый день. — Немного помолчав, он чуть подался вперед. — Послушай, Тони, относительно того, что между вами произошло…

— Тебе ничего не нужно говорить, — прервал его Тони. Рейф сделал небольшой глоток бренди.

— Что ж, как твой друг я буду уважать твои пожелания, но как ее дядя надеюсь, что вы вдвоем сможете найти нормальный выход из этой ситуации. Весь город гудит — а ведь половина высшего света еще не вернулась в столицу! Уже сейчас каждая вторая фраза касается герцога и герцогини Уайверн: их скоропалительной свадьбы и не менее скоропалительного расставания. В светских колонках только об этом и пишут.

— К счастью, я их не читаю, — лениво процедил Тони. Пальцы его сильнее сжались на стакане виски — а потом он поднял его и сделал еще глоток. — И ты можешь сообщить своей племяннице, что она может вернуться в свой законный дом, как только пожелает. Решение уехать принадлежало исключительно ей.

— Может быть, вы поговорите…

— С меня разговоров достаточно. — Он со стуком отставил стакан.

— Эй, привет! Что это вы обсуждаете с такими серьезными лицами? — спросил Итан подсаживаясь к ним минуту спустя.

Тони раздраженно нахмурился:

— Что угодно, кроме нового места жительства моей супруги. Впрочем, раз уж ты пришел, то я могу еще кое-что сказать по этому поводу.

Итан поспешно посмотрел в сторону двери.

— Наверное, мне лучше уйти…

— Нет, садись! — потребовал Тони, указывая на пустое кресло. — С чего это ты позволил своей жене предложить Габриэле твой особняк на Блумсбери-сквер?

— Я тут ни при чем. Поверь мне, у нее есть собственная голова. Если бы она сначала спросила у меня, что я по этому поводу думаю, я бы посоветовал ей не вмешиваться…

— Вот именно! — подхватил Тони.

— Но она меня не спрашивала. Она предложила ей дом. А та приняла ее предложение. Тони, я очень сожалею о твоих разногласиях с Габриэлой. — Итан глотнул вина. — Но я ничем не могу тебе помочь, не рискуя сам оказаться в положении холостяка, что грозит мне всякий раз, как я пытаюсь на чем-то настаивать. Лили и без того в последнее время очень тобой недовольна.

Тони недоуменно наморщил лоб:

— Вот как? И что я такого сделал?

— Габриэла рассказала Джулианне и Лили о том разговоре, который она тогда нечаянно услышала. Лили… считает, что тебе следовало бы быть умнее.

— Может быть переведем разговор на менее взрывоопасную тему? Например, о лошадях? — предложил Рейф.

Итан охотно кивнул. Тони продолжил пить виски, предоставив друзьям общаться между собой. Как ни досадно ему было признаться, но несмотря на все, что сделала Габриэла, он по ней скучал.

Ночью он едва мог заснуть: его разум и тело снедали мысли о ней. Днем он тоже не мог сосредоточиться на делах.

Тони вынужден был признать, что физически жаждет ее — причем с такой силой, которая буквально сводит его с ума. Он уже несколько недель не видел ее. В последний раз вместе они были в Роузмиде — в ночь перед тем, как она сбежала. И воздержание уже начало ему сильно досаждать.

«Что мне следовало бы сделать, — подумал он, принимаясь за следующую порцию виски, — это отправиться в ее особняк и настоять на своих правах». Он сказал Рейфу правду: пусть Габриэла его бросила — но она не перестала быть его женой. Пусть они и не живут вместе, но это не означает, что у него исчезли мужские потребности — потребности, которые необходимо удовлетворять! И она, черт подери, должна это делать, иначе у него не останется иного выхода и он вынужден будет искать общества других женщин. Но ведь по-настоящему ему нужна только Габриэла.

«И, видит Бог, я намерен ее заполучить!» — решил он.

Поставив стакан на стол с такой силой, что виски выплеснулось ему на пальцы, Тони стремительно встал, но в следующую секунду снова оказался в кресле. Комната закружилась вокруг, а Итан и Рейф недоуменно посмотрели на него.

«Господи! Да я же напился! — понял он. — Может быть, идти к ней сегодня было бы не слишком разумно».

В таком состоянии он может сказать или сделать нечто такое, о чем потом будет сожалеть. И если ему удастся попасть к ней в постель, он провалится в сон раньше, чем успеет воспользоваться своими супружескими правами. В таком состоянии не стоит отправляться к Габриэле с визитом. Сейчас он пойдет домой и сунет голову под холодную воду. А вот завтра… завтра все будет иначе!