Экспресс в Рождество

Глава 1. Ненастоящая романтика

Над головой висел круглый фонарь. Жужжа, как шмель, он освещал янтарно-огненные волосы Алисы желтым светом, превращая ее голову в пожар. Нос и щеки от мороза покраснели, словно кто-то игриво ущипнул ее и поцеловал.

Алиса улыбалась, смотря в экран своего смартфона. На щеках появились ямочки. Каждый раз, когда уголки губ приподнимались, Лисс пряталась в своем объемном шерстяном шарфе. Она пропустила уже две электрички, потому что они были плотно забиты людьми, и пришлось бы убрать телефон, чтобы не выронить его, когда толпа будет толкаться в броуновском движении на каждой остановке.

Под ногами стояла большая прямоугольная сумка, плотно набитая вещами. Своей тяжестью она давила Алисе на ногу, однако девушка уже перестала это замечать.

Алиса подняла взгляд на электронное табло, украшенное новогодними лампочками. Следующая электричка только через десять минут. Алиса перенесла вес с одной ноги на другую и тут же ощутила, как ступни обхватывает обжигающий холод. Покалывающее ощущение расходилось от пяток, как будто медленно опускаешь ноги в ледяную воду, схваченную игольчатым льдом. Со стороны здания станции доносились рождественские мелодии.

Алиса не хотела прерывать разговор, потому что ей было интересно, что будет дальше и куда их с Даней заведет сюжет.

Алиса закусила губу, наблюдая за тем, как из темноты на нее надвигаются фонари-глаза электрички. Послышались сигналы поезда, искаженные скоростью, над головой гудели заледеневшие провода, ветер завывал в трубах вентиляции станции. Фонари казались настигающими героев всадниками. Сейчас ей нужно будет сесть в электричку и перестать писать. А как же Дирион? Алиса решительно начала печатать то, что уже давно хотела. Сейчас она напишет это и выключит телефон, потому что это неловко. Потому что у нее не хватало смелости на это.

«Это всего лишь игра, я не делаю ЭТОГО с ним в реальности, – подумала она, касаясь замерзшими пальцами ледяного экрана. – Это лишь игра».

Пока она писала, кровь гулко стучала в висках. Так сложно дышать – Алиса сильнее укуталась, чтобы делать вдохи сквозь шарф. Уши горели, стало жарко.

«Боже, что со мной?!» – подумала Алиса, чувствуя, как из-за написанного в сообщении внутри нее нарастает тревога.

Алиса нажала на значок «Отправить», бросила телефон в карман и рывком застегнула молнию. Электричка со скрипом начала останавливаться, поднимая с перрона свежевыпавший снег. Старые автоматические двери, выкрашенные красной почти облупившейся краской, распахнулись перед ней. На Алису обрушился табачный дух тамбура. В нем сейчас никто не курил, все стояли настолько плотно, что Алисе пришлось робко подтолкнуть впереди стоящих людей. Запахом табака были пропитаны стены, куртки людей, их волосы.

С рюкзаком в одной руке и дорожной сумкой в другой Лисс еле-еле втиснулась в вагон. Двери со скрежетом задвинулись и в конце своей траектории громко захлопнулись почти у самого лица Алисы.

Чувствуя, что сердце от беспокойства вот-вот выпрыгнет, Алиса задышала глубже. Воздуха не хватало. Вспотевшие двери с надписью «Не прислоняться» доказывали, что здесь ты не надышишься.

«А еще лучше не дышать», – постаралась отвлечь себя Алиса.

Под шапкой уши продолжали гореть. В духоте ощущения многократно усиливались.

«Что же я наделала? – подумала Алиса. – Я запустила необратимый процесс, который убьет меня изнутри».

Внезапно телефон в кармане завибрировал.

«Я совсем потеряла счет времени. Он убьет меня», – сердце Алисы забилось еще сильнее.

От страха она сейчас была готова выскочить из электрички на полном ходу. Алиса поставила на пол рюкзак, кое-как перехватила ручки другой рукой, при этом успела ткнуть локтем в спину грузной женщине в белой шубе. Та терпеть не стала, сделала замечание. Алиса ухватила телефон на дне кармана. Он предательски продолжал звонить и привлекать внимание остальных. Лисс успела ответить. Страшно подумать, что было бы, если бы она не ответила.

– Да, пап, я в пути, – робко произнесла она.

Сейчас начнется.

– Если бы ты поехала на электричке, которую я тебе рекомендовал, ты была бы на «Подсолнечной» уже в 16:00. До дома идти не больше пятнадцати минут, даже если включить в этот путь поход в магазин и проверку почты. Алиса, где тебя носит?

Отец любил устанавливать в доме «умные» вещи. Как только в доме появилась охранная система, с помощью которой он мог дистанционно открывать калитку, двери и контролировать по камерам приходящих и уходящих, жизнь Алисы превратилась в кошмар. Мало ей было постоянных звонков-проверок, когда она докладывала отцу, где находится и чем занимается, теперь еще и это. Без его ведома нельзя было сделать и шагу.

– Прости, пап, я отвлеклась, – попыталась вставить Алиса.

– Нет, я хочу сказать тебе. Это очень безответственно с твоей стороны, – произнес отец свою любимую фразу. – Из-за тебя я не могу работать нормально, а ты гуляешь непонятно где! Алиса, я на испытаниях, у нас проект горит, а ты отвлекаешь меня!

Голос отца имел свойство в начале разговора быть спокойным и постепенно наращивать напряжение. Чем больше отец заводился, подстегивая сам себя, тем злее и выше становился тон. В моменты напряжения важно было вовремя заткнуться, потому что, если отец сорвет голос, это означает, что он не станет разговаривать с тобой всю следующую неделю.

Алиса называла это состояние вакуумом. Когда ты делаешь что-то, что не нравится отцу, он перестает замечать тебя. Перестает будить по утрам, звать к завтраку, давать какие-либо поручения, писать на ватсап. В такие моменты Алису накрывало волной чувство вины, ведь она прекрасно понимала, почему отец так ведет себя. Нужно было поддерживать его.

– На какую электричку ты села? – спросил он.

Тем временем на фоне послышались крики из раций, которые, видимо, располагались в штабе: «Вижу цель, вижу цель! Огонь!»

– На 18:10, – ответила она коротко, услышав возгласы на заднем фоне.

– Значит, дома будешь через полтора часа. Позвони, когда приедешь. Екатерина приготовила тебе еды на неделю, она все покажет. Я скажу, чтобы дождалась тебя. До связи! – он оборвал разговор и положил трубку под крики «Ложная цель!»

Алиса почувствовала, как телефон в руке потяжелел. Она снова ощутила это колющее чувство вины. У отца очень нервная работа. Он работает на электромеханическом заводе ведущим инженером-программистом, создает программное обеспечение для вооружения. От него многое зависит, а она заставила его нервничать во время испытаний. Алиса оторвала телефон от уха и сквозь накатывающую пелену слез увидела новое сообщение от Даниила. Выключила экран и бросила телефон в рюкзак.

«Папа нервничал, а я болтала с парнем на перроне. Как же глупо», – Алиса всхлипнула.

Электричка остановилась на очередной станции, и Лисс пришлось выйти, чтобы выпустить людей. На холоде стало немного легче. Алиса подняла взгляд влажных глаз к звездам. Недосягаемые горячие тела напоминали россыпь осколков стекла, сверкающих на полу в свете солнца. Осколков стекла от упавшей вазы, которую мама держала в руках перед тем, как отправиться к этим самым звездам. Мысль крутится по кругу – осколки, звезды, звезды, осколки. Алиса очнулась в тот момент, когда привычный монотонный голос произнес: «Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка – „Крюково“».

Прочитав последнее сообщение Алисы, Даниил растерялся. В голове начали роиться всевозможные мысли и сомнения. Ладони тут же стали холодными и потными.

– Дань, ты чего такой бледный? – послышался голос справа. – Экзамен-то халявный и последний, пятый курс же.

Даниил поднял взгляд – лекционная аудитория все та же, а на столе перед ним лежит экзаменационный билет, который он решил еще час назад. На передних рядах сидят два преподавателя и уже третий час пытаются принять экзамен у всего курса в двести с лишним человек. С их стороны это было очень глупым решением, ведь можно было подумать наперед, что в такой форме они не успеют опросить весь курс. Стоило просто провести очередную контрольную и поставить на ее основании оценки, а не мучить ни себя, ни студентов.

«Глупость несусветная», – подумал Даниил.

– Дань, все нормально? – все тот же голос.

Это был его друг Марк. Еще с одиннадцатого класса они были два сапога пара. Марк вырос в семье архитекторов. В институте все давалось ему проще, его знали все преподаватели, потому что знали его брата, отца и отца его отца. Одним словом – династия.

– Да, все отлично, – сухо ответил Даниил и снова уткнулся в телефон.

– Алиса написала? – спросил Марк, пытаясь заглянуть в экран. – Позвал бы уже ее на кофе. Год чатитесь. Вы словно живете в своем мирке, застряли на одном месте и ходите кругами.

Даниил только буркнул себе под нос.

– Вот, опять молчишь. В чем дело-то? Она уродливая, что ли?

– Ни в чем. Просто нам нет необходимости видеться, – угрюмо ответил он.

Даниил принялся писать ответ. Пальцы стали ледяными. Голову будто в один момент набили ватой. Даниил не хотел смотреть на сообщение, в котором Алиса целует его персонажа, однако невольно он все равно поглядывал туда. От этого становилось все холоднее, пальцы начали трястись. Оставляя следы на экране смартфона, Даниил быстро напечатал ответ.

– Каменский! – послышался голос профессора с передних рядов. – Готовы сдавать?

– Да, – коротко ответил Даниил.

– Удачи, – пожелал Марк. – Но я все равно от тебя не отстану.

Даниил убрал телефон в карман брюк. Поправив очки и машинально зачесав пальцами выпавшие из хвостика волосы, он уверенно зашагал к преподавательскому столу.

Сдача прошла быстро и почти безболезненно. Пришлось решить дополнительную задачу, поскольку Даниил пропустил много пар в этом семестре. Он не считал бесполезным или неинтересным предмет «Советская архитектура», просто отдал приоритет дипломному проекту и большую часть энергии тратил на него.

Уже через полчаса Даниил сидел на лестнице в вестибюле, в очередной раз окидывая взглядом изгибы и складки тканей белых мраморных рабов – застывшие мысли Микеланджело, капли из потока сознания, обретшие форму в реальном мире. Даниил слушал «Runaway» Авроры и ему казалось, что он тонет под сводами лестниц, сплетающихся над его головой и уходящих в бесконечность.

Созерцать лестницы и статуи ему мешало переключение режимов лампочек на новогодней елке, установленной в центре вестибюля. В какой-то момент гирлянды начинали внезапно менять цвет и очень быстро моргать, это отвлекало. Даниил ждал Марка, потому что обещал выпить с ним кофе. Вряд ли они еще встретятся до конца каникул.

«Как жаль, что времени на дружбу почти не остается», – подумал Даниил, вспоминая, сколько раз он отказывал другу в пользу работы.

Мыслям не давал покоя скетчбук, который лежал в сумке. Это был плод их с Алисой воображения. Их история, отображенная на страницах. Даниил рисовал графический роман об их приключениях. Он не был произведением искусства, не был литературной находкой или чем-то особенным. Ведь, если взглянуть на сюжет со стороны, он был тривиален. Отражение простых человеческих проблем, обернутых в фэнтезийную оболочку. Но этот сюжет принадлежал только им.

«Как я буду рисовать тот момент? – с ужасом подумал он, воображая, будто парит среди лестничных пролетов, среди которых затерялся его взгляд. – Я не могу спокойно его вообразить, а требуется увидеть это на бумаге, повторить изгибы губ грифелем».

На город давно опустилась тьма. Она усеяла полотно своих одежд серебряными слезами и надела украшение в виде тонкого полумесяца.

«Она меня поцеловала», – подумал Даниил, ощущая, как в животе забились крыльями мотыльки.

– Это было не по-настоящему, – прервал он поток своего воспаленного сознания. – Господи, какой же я глупец. Это всего лишь игра. Думаю, я и должен отнестись к этому, как к игре, чтобы между нами не было неловкостей.

– Каких неловкостей? – спросил Марк, подсаживаясь рядом.

Из-за наушников Даниил не слышал, как подошел друг.

– Ты напугал меня, – произнес угрюмо он. – Сдал?

– Безусловно, – ответил Марк. – Мартынов мне говорит в конце: «Вы, Глуховский, оправдали ожидания своих родителей, ставлю вам отлично». Надоело, что всем от меня все время что-то нужно. И на мой счет у людей есть некие ожидания только потому, что за моим именем следует фамилия моего отца. А хоть раз кто-нибудь спросил меня, хочу ли я на кафедру, на которой учился мой отец? Может, я хотел на другую.

– Зачем жаловаться, ведь тебе было решать, куда поступать, – ответил Даниил, поднимаясь со ступеней. – Поругался бы с родителями, попинали бы тебя в душу за то, что ты начал думать своей головой, но зато сам был бы счастлив, и мне не пришлось бы тебя постоянно утешать.

– Все у тебя просто, Дань… Но, пойми, ситуация неоднозначная. Палка о двух концах: можно выбрать то, что хочется, и потерять связи со всеми родственниками, а можно выбрать что-то, что вполне устраивает всех, а меня – частично. Меньшее из двух зол, так сказать.

– Ты – слабак и пошел по пути наименьшего сопротивления, не обижайся, – произнес Даниил, проверяя сообщения.

– Да не обижаюсь я. У тебя свое мнение, у меня – свое, – Марк накинул на плечи хрустящую куртку. – Что ты все читаешь? Знаешь же, я не отстану от тебя, буду допытывать и мучить. Ты сделался иссиня-белым – что написала Алиса?

Даниил глубоко вздохнул. Слишком тяжело держать в голове такой ворох мыслей, особенно когда перед тобой стоит человек, который единственный из всех в курсе переписки с Алисой.

– По дороге расскажу, – произнес он и, накинув на плечо сумку, поспешил к выходу.

На улице их обдало прохладным ветром. Очки Даниила тут же запотели.

– Давно ты их стал носить не снимая? – спросил Марк. – Не так это, конечно, и важно, хочешь – носи, тебе даже очень идет. Однако, мне кажется, эта девчонка начинает на тебя влиять.

– Я просто стал про них забывать.

Даниил снял очки, сложил их в бархатный чехол, протерев перед этим рукавом свитера, а затем убрал чехол в карман. Все равно нужно будет снова достать их в кафе, без них текст читать он совершенно не может.

Друзья молча спустились по ступеням и, миновав небольшой фонтан в центре площади перед институтом, оказались на ярко освещенной улице. Над ними простирался плетеный потолок гирлянд в форме шариков и звездочек, сверкающих теплым золотистым светом. Вечер пятницы, на улице очень оживленно. Со стороны площади, располагающейся за ЦУМом, слышится знакомая песня «Наблюдатель» группы «Король и Шут».

«Как этим ребятам не холодно играть на улице?» – возникло в голове.

Сейчас Даниил сам чувствовал себя наблюдателем. Он следил за развитием отношений их персонажей, подглядывал из-за экрана смартфона. Теперь он рухнул со своей смотровой площадки в глубокое озеро, в котором вода была обжигающе ледяной, приводящей в чувство.

– На всю жизнь воды напился, – проговорил Даниил себе под нос, вторя словам песни.

Вокруг царило предпраздничное настроение. Все готовились к долгим посиделкам, встречам с родственниками и друзьями. В ресторанах гремели корпоративы. Уставшие от рутины люди наслаждаясь предстоящей свободой. Мимо промчались опаздывающие на вечеринку подруги. Одна из них на ходу докрашивала ногти блестящим лаком – все должно сверкать!

То и дело счастливые девчонки и парни с большими подарочными пакетами исчезали в дверях кофеен. Пожилые пары прогуливались, рассматривая новогодние украшения. Некоторые из них были с внуками, которым не терпелось сходить покушать.

– Люблю я эту атмосферу. Суета. Новый год уже завтра. Ты к родителям едешь? – спросил Марк.

– Да, завтра утром поеду. И, похоже, останусь на все каникулы у них. Родители заинтриговали меня – они что-то запланировали на праздники, даже сказали взять побольше теплых вещей.

– Это ведь замечательно! Наконец-то тебя вытащат на свежий воздух, а то ты совсем засох, сидя в квартире, – улыбнулся Марк. – К разговору об Алисе. Ты не хочешь воспользоваться временем, которое у тебя появится?

Позади них послышался гудок. Белый свет фар осветил силуэты друзей. Им пришлось отойти и пропустить курьера на электровелосипеде.

– А что с Алисой? – Даниил собирался с силами, чтобы начать разговор. – Когда мы были на экзамене, Лисса поцеловала Дириона.

– У тебя лицо было таким, будто умер кто-то, – проговорил Марк. – Ну и что? Это ведь всего лишь игра.

Молча друзья свернули с улицы Рождественка на Кузнецкий Мост. Они шли мимо ярких витрин, украшенных ветвями елей, блестящими шариками и разноцветными лампочками. Здания были подсвечены мягким теплым светом. В этом свете снежинки, падающие с неба в изящном танце, казались невесомее и были похожи на маленькие звездочки.

– Значит, ты уже не воспринимаешь это как игру или не хочешь воспринимать? – уточнил Марк.

Они нырнули в двери кофейни, стряхнув налипшую на ботинки грязь. Сверкающие розовые витрины были украшены яркими фигурными тортами, а на подоконнике, покрытом блестящим искусственным снегом, были расставлены фигурки в виде больших красных вишен. Марк и Даниил бывали в этом кафе дважды в год в конце сессии. Оба всегда заказывали только карамельный латте. Друзья болтали почти до закрытия, затем прогуливались по Мясницкой улице до Чистых прудов и разъезжались по домам.

– Я уже не знаю, что происходит, – проговорил Даниил. – Она не выходит у меня из головы. Как я рисовать это буду?

– Вся проблема в том, что вам уже давно нужно было встретиться лично. Ждешь, пока она тебя позовет?

– Она не позовет, – произнес Даниил и сделал большой глоток кофе.

Янтарный напиток разлился теплом по всему телу. Юноша называл это ощущение «любовь в жидком виде».

– Она сказала, что не хочет видеться, потому что не хочет неловкостей между нами. Проще говоря, она не хочет портить то общение, которое есть у нас сейчас.

– А чего хочешь ты? – спросил Марк.

– Если бы я знал и понимал…

– Давай так, вы изначально эту игру подразумевали только как игру. К жизни она не имеет отношения, – произнес Марк. – Забей, это просто сюжетный твист. Подыграй ей, чтобы она не чувствовала себя обиженной. Но при этом вам нужно встретиться, чтобы понять, что происходит между вами за пределами вашей переписки, понимаешь?

Даниил промолчал. Он не был уверен в том, как стоит поступить. Но в одном он был согласен сам с собой – ему было чертовски приятно то, что она написала.

Алиса шла по улице вдоль темных молчаливых домиков с заснеженными крышами. Большинство домов были дачными, поэтому в окнах не горел свет, а на участках царило заснеженное запустение. Но на их улице было несколько строений, в которых звенели голоса людей круглый год. Соседи Алисы – молодая пара с дочкой, многодетная семья напротив и старик в конце улицы.

Алису иногда забавляло наблюдать, как дети из дома напротив бросаются друг в друга снегом, безобразничают и помогают родителям чистить снег на подъездной дорожке. А вот и «дом, милый дом». Алисе всегда казалось, будто он выбивается из общей картинки. Здесь, среди избушек и деревянных домиков, занесенных снегом, прямоугольная глыба из стекол смотрелась неестественно и очень холодно. На крыше не было снега, потому что ее поверхность раз в несколько часов нагревалась и бездушно избавлялась от белого покрывала через трубы водостока.

В больших окнах было темно. На стеклах виднелись белые блики, из-за чего Алисе казалось, будто на нее смотрит огромный паук, который вот-вот проглотит ее на все каникулы без возможности посмотреть мир.

В окне на кухне горел свет. Екатерина Вячеславовна – пожилая домработница Дольских – работала в этом доме уже десять лет. Алиса увидела ее силуэт через плотную завесу жалюзи.

Снег стал мягче, снежинки превратились в пух. Алиса подняла голову. Прохлада обласкала ее разгоряченное от эмоций лицо. Алиса закрыла глаза и вновь представила себе тот момент с поцелуем. Запах хвои и смолы с металлическим привкусом. Мокрая от снега ткань платья и ледяные ноги. Прикосновение их губ. Мгновение, в которое сознание щекочут тысячи игл.

– То, что живет у меня в голове, никто у меня не отнимет, – прошептала Алиса в небо, открыв глаза.

Она подошла к «умной» калитке. На небольшом экране появилось ее лицо. Алиса нажала кнопку, раздался звонок. Дверь открылась почти сразу. По ту сторону экрана отец пропустил ее в свой дом, находясь на другом конце России. Алиса тут же набрала его.

– Я дома, – сказала она.

– Принял, – коротко ответил он и положил трубку.

– Вот и поговорили, – ответила Алиса черному экрану смартфона. – У меня тоже дела отлично.

Дверь открылась, и на пороге появилась Екатерина. Она распростерла свои пухлые руки и радостно улыбнулась.

– Алиса! Давно мы с тобой не виделись! – воскликнула она и в одних тапочках выбежала обниматься.

От нее пахло душистым мылом и вишневыми духами. Обычно все вспоминают котлеты или пирожки бабушки, но Алиса помнила только еду Екатерины, потому что за десять лет работы в семье Дольских эта женщина стала ей как родная.

– Здравствуйте! Я очень рада вас видеть! Извините, что так сильно задержалась и заставила вас ждать.

– Ничего-ничего. Скорее проходи, ты вся холодная. Давай возьму твою сумку, – произнесла она и, подхватив вещи Алисы, вспорхнула по ступенькам к входной двери.

Дома пахло чистотой. Не людьми, а стерильной чистотой. Алису это убивало. На кухне работал телевизор, и Алиса понимала зачем. Чтобы не чувствовать давления одиночества в этом огромном доме. Чтобы разговоры телеведущего или глупые передачи хоть как-то добавляли жизни этому месту. Хотя это и не жизнь вовсе, это антижизнь, имитация. Пластиковые окна, пластиковые голоса из пластикового телевизора. Как только Екатерина уйдет, Лисс останется совсем одна до самого Рождества.

«Не впервой», – подумала Алиса и поставила рюкзак на пол.

– Та-а-к, – проговорила Екатерина. – Давай, раздевайся, поужинаешь.

Алиса стянула с себя шарф, затем розовую куртку, которая хоть и напоминала иногда махровый коврик, но зато была очень теплой и уютной. Поправив непослушные рыжие локоны, Алиса робко прошмыгнула в ванную, которая располагалась сразу возле входа. Как говорил отец, чтобы зайти и сразу руки вымыть.

У него в доме все было практично. Масштабно, но просто и со вкусом, функционально и ничего лишнего. Возможно, этими же словами можно было описать его как человека.

Алиса ощутила множество ароматов: тушеных баклажанов с помидорами, картошки с чесноком, чая с лавандой. Тут же потекли слюнки. Девушка бросила взгляд на карман куртки, в котором оставила телефон.

«Что ответил Даниил? Может, он вообще скажет мне, что больше знаться со мной не хочет, – подумала Алиса, бредя через темную гостиную в сторону освещенной теплым светом кухни. – С кем я тогда буду общаться? У меня же больше нет друзей».

Екатерина с энергией девочки бегала по кухне и убирала в холодильник аккуратно подписанные лотки.

– Так много еды, не стоило, – произнесла Алиса. – Я ведь и сама могла приготовить.

– Мне не сложно, только в радость. К тому же твой отец всегда так счастлив, когда ты возвращаешься домой, – улыбнулась Екатерина. – Давай садись, все уже готово.

На столе стояла полная тарелка картошки с курицей, сбоку горкой примостились тушеные овощи.

Алиса вдруг осознала, что не ела с самого утра. Приготовленное Екатериной было, как и всегда, невероятно вкусным. Пряная курица таяла во рту, насыщая силой тело и разум.

– Кушай, кушай, – приговаривала Екатерина. – Я тебе елку достала и украшения новогодние. Сможешь все здесь украсить, как захочешь.

– А какой в этом смысл? Отца ведь не будет до самого Рождества, – проговорила Алиса.

– Ну как, зато ты будешь здесь.

«С этим и не поспоришь», – подумала Алиса, представляя себя птицей в золотой «умной» клетке.

– Как учеба? Все сдала? – спросила Екатерина, нарушив неловкое молчание.

Она явно пыталась хоть как-то развлечь Алису разговорами, потому что понимала, как этот дом давит на нее.

– Да, сдала. Как и всегда.

Краем глаза Алиса посматривала в телевизор. Хоть что-то где-то происходит. Репортер стоял на фоне ярмарки на Красной площади и рассказывал о том, как можно себя развлечь в праздники.

– Отец будет гордиться тобой, – проговорила Екатерина. – Может, еще положить?

– Нет-нет, спасибо. Мне и этого много.

– …И из последних новостей, – послышалось в телевизоре. – Российские железные дороги запускают первый в мире предрождественский круиз на винтажном поезде, который отправит туристов в резиденцию Деда Мороза в Великий Устюг…

– Звучит потрясающе, – прокомментировала Екатерина. – Что только не придумают!

– …Маршрут стартует из Москвы. Он пролегает через Ярославль, где у вас будет возможность насладиться красотами одного из городов Золотого кольца. Вас ждут захватывающие экскурсии, встреча Рождества в Данилове, прогулки по Вологде, каток, вкусный ужин в Ядрихе и, наконец, Великий Устюг, где вы сможете встретить Деда Мороза, лично отдать ему письмо и побывать на Ледяном балу. Спешите приобрести билеты…

На экране показался ярко-красный корпус локомотива, украшенный разноцветными лампочками и большим рождественским венком.

«Вот бы отправиться в путешествие, – подумала Алиса. – Было бы здорово увидеть что-то кроме этого дома».

После ужина Алиса и Екатерина решили выпить чаю.

– А ты помнишь, когда тебе было двенадцать, мы весной с тобой на озеро пошли? Ты так хотела искупаться, а я тебе не разрешила. Ты была тогда в оранжевых колготках, платьице и курточке. Вода уже потеплела, но было еще очень ветрено, – Екатерина начала смеяться, Алиса тоже заулыбалась. – Ты, моя хорошая, полезла на камушках постоять. Ну ладно, думаю, ничего же не может случиться. Только отвернулась, слышу: «Бульк». Ты уже в воде сидишь – открыла купальный сезон. Ты всегда была такой непоседой.

Они еще долго говорили и смеялись. Слишком много воспоминаний их объединяло, чтобы оставаться чужими. Потом они вспомнили маму, как она потрясающе готовила, какой сильной была даже во время болезни.

– Твоя мама, – со слезами на глазах говорила Екатерина, – даже когда болела, все по дому сама делала. Жила так, будто и не происходит ничего. Будто все так естественно.

– От этого было только больнее, – проговорила Алиса, вытирая слезы.

Екатерина Вячеславовна ушла после десяти вечера, ей нужно было успеть на последний автобус. Алиса долго провожала взглядом удаляющийся по заснеженной дороге силуэт, пока ее «бабушка» не исчезла за поворотом.

В доме стало настолько тихо, что отчетливо было слышно вой ветра на улице. Гигантское окно гостиной выходило на лес. Когда Алиса стала вглядываться в него, ей показалось, будто она под гипнозом. Что скрывают массивные лапы елей, усыпанные толстым слоем снега? Какую тайну они хранят в глубине леса?

Алиса поймала себя на том, что стоит в центре гостиной и смотрит в темноту.

– Хватит, – одернула она себя и бросила взгляд на коробки с украшениями.

К горлу подкатил большой горький ком, в носу защипало.

– Нельзя плакать! Будь благодарна отцу и поддерживай его.

Алиса быстро пересекла гостиную и, попав в прихожую, вытащила телефон из кармана куртки. На черном экране мерцал мягким розовым светом индикатор, словно предупреждая Алису: «Тебя ждет ответ на твою спонтанную смелость».

– Я не должна больше так писать, – Алиса словно дала себе по рукам. – И вообще, лучше совсем не писать. Я не контролирую себя. У меня есть долг перед самой собой, перед отцом и перед мамой.

Но что бы ни говорила себе Алиса, заставить свое тело перестать чувствовать она не могла, не могла контролировать биение сердца, остановить распространяющийся пожар на кончиках ушей. Из-за этой переписки она заставила нервничать отца. Нужно прекратить, пока все не зашло слишком далеко!

Алиса легко подхватила рюкзак, накинув его на одно плечо, взяла сумку и снова взглянула на коробки с елочными украшениями. Лисс подошла к самой крайней из них, достала рождественский венок и гирлянду с большими круглыми стеклянными шариками.

«Завтра повешу все остальное, – подумала она. – Отец приедет на Рождество и будет очень рад украшенному дому».

Алиса перекинула венок на другое плечо и легкой поступью стала подниматься по лестнице. Гирлянда тянулась за ней шлейфом, сверкая бликами отраженного света уличного фонаря.

Ее комната располагалась на втором этаже. Перед тем как отворить дверь, которая, казалось, является частью стены, Алиса повесила на специально заготовленный крючок венок.

«Я дома, пап», – произнесла она в своей голове.

Алиса вспомнила, что венки на двери всегда вешала мама. Лисс улыбнулась и вошла в комнату. Там все осталось по-прежнему. Аккуратно заправленная кровать с мягким белым пледом стояла вплотную к окну, закрытому плотными жалюзи. Алиса тут же подняла их, чтобы наблюдать за дорогой и происходящим снаружи. Вдоль стены располагались книжные шкафы, плотно набитые фэнтезийными романами. Не включая свет, Лисс повесила гирлянду на крючки над своим рабочим столом.

Комната осветилась мягким теплым светом. На книжных корешках зажглись задорные золотистые огоньки. Алиса дорожила своей коллекцией книг. Многие из них были подписаны авторами. Лисс посещала презентации, книжные выставки и подолгу могла стоять на автограф-сессии. Она всегда мечтала стать книжным критиком, потому что ей нравились книги, ей нравилось их анализировать, читать между строк, искать подтексты. Это казалось Алисе игрой в прятки с автором.

У нее был небольшой блог, который пока не приобрел популярность.

«Может, когда-нибудь, в будущем…»

В этом они с Даней похожи, правда, он больше творец, чем критик, да и по части графических романов. Несмотря на это, он разделяет любовь Алисы к книжным магазинам и лавочкам.

«Вот бы нам когда-нибудь вместе сходить в книжный», – подумала Алиса.

Она представила, как они встречаются у витрины, украшенной книгами, драконами, золотистыми обложками и яркими постерами, которые остались с книжных презентаций. Они чувствуют некоторое стеснение, однако заходят внутрь, прячась от снегопада. Бродят среди книжных полок, поглядывая друг на друга, исчезают в лабиринтах стендов и лестниц и вновь друг друга находят, чтобы показать очередное сокровище.

– Хватит! – отрезала Алиса и расстегнула дорожную сумку.

Она выудила оттуда три томика в красочных обложках и положила на стол. Внезапно в кармане завибрировал телефон. Машинально Алиса разблокировала экран и случайно нажала пальцем на непрочитанное сообщение.

– Черт, – произнесла она, и тут же взгляд побежал по строчкам.

«Он не отреагировал на мою выходку, воспринял как игру», – подумала она с облегчением и плюхнулась в кровать.

За окном начался снегопад. Алиса глубоко вздохнула и принялась писать. Ей хотелось просто поговорить. Ненадолго отвлечься от игры.

Даниил ответил почти сразу.

Даниил прислал фото. На нем маленькая курносая девчушка с длинными русыми волосами корчила рожицу. На заднем плане за плитой стояла ее мама. Темные волосы собраны в хвост и немного из него выбиваются, лицо повернуто в профиль. Выражение его спокойное, женщина сосредоточена на приготовлении пищи. На ней очки с широкими черными дужками, которые также придают серьезность. Она высокая, худощавая, возможно, даже слишком. Фартук с белыми узорами закрывает бежевый спортивный костюм. На столе хаос: очистки от яиц, вареной картошки и моркови. В центре стоит большая кастрюля с нарезанными ингредиентами. Осталось только посолить и заправить.

Алиса улыбнулась.

«Семейные посиделки. Здорово, – подумала она и взглянула на свою комнату. – А мне тут тоже хорошо».

Алиса сделала фото своих книжных полок и постаралась сделать так, чтобы в кадр попали гирлянды. Затем, почти не колеблясь, отправила.

«Боже, зачем я это делаю?» – спросила она себя, глядя на то, как Даниил печатает сообщение.

После этого он отправил ей улыбающийся смайлик.

«Черт! Какая я глупая!» – Алиса была готова сгореть от стыда.

Она бросила телефон на кровать и закрыла лицо подушкой. Сердце стучало, дышать становилось трудно. Здесь слишком мало воздуха.

Алиса встала и приоткрыла окно. По ногам тут же пополз тягучий ледяной воздух. Телефон продолжал вибрировать. Обнимая подушку руками, Алиса прочитала сообщение.

Даниил прислал свое фото. С экрана на Алису смотрел высокий и крепкий юноша, стоявший в тускло освещенной комнате. У него были темные, почти черные волосы, которые блестели в слабом свете гирлянд. Виски подбриты, а верхняя часть собрана в небрежный пучок. Он был дома. Позади виднелось окно, рабочий стол и кровать. Даниил явно был ответственным и чистоплотным.

Алиса почувствовала, что краснеть у нее начинают не только уши, но и щеки.

«О боже!» – она закрыла лицо подушкой.

«Ну как можно такие сообщения отправлять кусками! Это же настоящее мучение!» – завопил мозг Алисы, пока она смотрела на то, как Даниил набирает сообщение.

Он все еще набирает сообщение. Должно быть, это будет длиннопост со словами «извини», «давай откатимся назад».

Алиса почувствовала, будто что-то внутри нее оторвалось и с грохотом упало ей в ноги. С одной стороны, она почувствовала облегчение. Он не считает, что она это всерьез. Это ведь всего лишь игра. С другой стороны, неужели ему все равно?

«А почему вдруг должно быть не все равно? Мы ведь договорились, что можем делать все, что захотим, и это никак не будет осуждаться».

Есть еще третья сторона этого многогранного сгустка мыслей. С Даниилом она может быть собой. Может говорить с ним о чем угодно и не бояться.

«А может, стоит бояться потерять единственного друга? Нужно быть осторожной в своих словах».

Алиса еще долго лежала на кровати и смотрела в потолок. Она думала о поцелуе, о фотографиях. Хотела выбросить все это из головы, но у нее не получалось. Ощущение сравнимо с тем, когда нарочно пытаешься контролировать свое дыхание. Ты делаешь вдохи и выдохи на автомате, но, стоит запустить мыслительный процесс, дышать, как прежде, уже не получается. Ты просто не можешь не думать, потому что мысли только о том, как сделать вдох и как выдохнуть.

«Я запустила процесс, и теперь обратного пути нет», – с этими мыслями Алиса заснула.