Элка и Повелитель Тьмы. Подстава для темного.

Глава 2 «Не имей сто рублей, а имей сто друзей»

«Не имей сто рублей, а имей сто друзей»

Не люблю вокзалы. Совсем не потому, что они напоминают мне о доме. Дом я любила. Раньше. Когда мама была жива. Умела она, когда мне было двенадцать лет. Инсульт. Просто утром пошла на свинарку, где работала и домой не вернулась. А из районного морга сразу на кладбище.

Отец у меня был. Да только ушел он от нас, когда я еще пешком под стол ходила. Нам с матерью помогал. Мужик он в целом неплохой, но отношения все равно как-то не заладились.

Опеку хоть и оформили на отца, но по факту жила я с бабушкой — сгорбленной, сухенькой старушкой, которая по вечерам учила меня вышивать, да носки шерстяные вязать, а еще страдала провалами в памяти в виду преклонного возраста. Разумеется, при таком присмотре росла я сама по себе, как сорняк на лугу. Школу прогуливала, оттого что дразнили тощей козой, уроки не делала, потому что было лень и за мной их никто не спрашивал. В итоге школу закончила с большим скрипом и то спасибо нашей классной руководительнице, которая вовремя спохватилась и пожаловалась органам опеки. Тут-то они и спохватились и силком отправили меня жить к отцу и мачехе.

В тот же год умерла бабушка. Ей просто в один день стало не для кого больше жить. А я как с цепи сорвалась, выплескивая свою боль и обиду на мачеху и отца. Дел я тогда наворотила вагон и маленькую тележку. Естественно мачеха меня стала тихо ненавидеть, а отец мечтать, когда же я стану совершеннолетней и он со спокойной совестью сможет выпроводить меня из своего дома.

Разочаровывать никого не стала и как только получила, раскрашенный натянутыми тройками аттестат, свалила из нелюбимого дома в город в поисках лучшей жизни, где меня поймут, полюбят и примут такой, какая я есть.

Считала ли я себя дурой?

Еще какой!

Сейчас повзрослев мне стыдно за свое поведение. Я даже просила прощение у мачехи пару лет назад. Она, конечно, сделала вид, что простила, все равно затаив в душе обиду.

Больше я домой в деревню не ездила. Потому что никто там меня не ждет.

Только покосившийся, развалившийся домик, насквозь провонявший плесенью и смертью.

И вот сейчас сидя на скамейке возле вокзала впервые за много лет я раздумывала над возвращением в родные пенаты.

Отец, конечно, не прогонит. Но и жить с ними мне совесть не позволит. У них домик небольшой — всего две комнаты, а с ними еще живет папина теща и сын с женой.

С работой в поселке еще лучше, чем с жильем. Только по блату и только на свинарнике за копейки. Какая жизнь меня там ждет?

А какая здесь?

Невольно кошусь на красный чемодан, в который я покидала, что первое попалось под руку, лишь бы скорее сбежать из Лениной квартиры, где была счастлива столько лет.

Вот она моя жизнь. Рассыпалась как карточный домик. Теперь даже переночевать негде. А денег разве что на койку в хостеле.

Подруга у меня была, но у нее сейчас не самый лучший период в жизни. Два недоношенных близнеца, с которыми она мотается по всем больницам. А тут я еще со своими проблемами. Нет, ей звонить точно не стану.

Пока просматривала на телефоне контакты, не заметила, как ко мне подсел мужичок бомжеватого вида.

— Тепло ли тебе девица. Тепло ли тебе красная, — ехидно прокаркал мужичок, напугав меня до полусмерти.

Глупо хлопнула глазами и промычала:

— З-здрасти.

Мужик улыбнулся, явив моему очумелому взору зияющие дыры вместо передних зубов, и хохотнул:

— И тебе не хворать красавица.

Первый испуг прошел. Я огляделась и поняла, что улица внезапно стала пустынной. Ночь на дворе, а я тут одна одинешенька и мужик странной наружности пристает. Ясен пень, нужно делать ноги.

— Ага, — натянуто улыбнулась в ответ и бобком-бочком стала отодвигаться к самому краю скамьи, чтобы быстренько подхватить чемодан и смотаться.

Мужик, глядя на мой стратегический маневр, иронично изогнул густые лохматые брови, выглядывающие из под видавшей виды не то черной, не то серой вязаной шапки.

— Да не боись. Девок со второй положительной на ужин не ем, — и, посмеиваясь над моим ошалелым видом, добавил, — Только мужиков.

С трудом проглотила ком в горле и сипло выдавила:

— Вы — маньяк?

Мужик от такого покушения на его светлую репутацию возмущенно раздул щеки и гневно выдал:

— За кого вы меня принимаете?! Душегуб я. Ду-ше-губ! С лицензией между прочим. Могу показать, — и полез ладонью в обрезанных перчатках за пазуху грязной куртки.

— Ненадо! — закричала я, выставляя руки, — Я вам на слово верю… господин душегуб…лицензионный.

— Лицензированный, — важно поправил мужик, приосаниваясь.

— Простите, — мигом поправилась я, — Лицензированный.

Смотрю на мужика, а самой глаза как у той мышки из анекдота. Все допрыгалась ты Элка. Прибьет сейчас тебя это чмо с лицензией и даже не подавится.

Пока я мучилась дилеммой бежать с криками «убивают» или прикинуться сразу мертвой, душегуб внимательно прошелся взглядом черных и мелких глазенок по чемодану и интеллигентно так поинтересовался:

— Тебя чего из дома, что ли выгнали?

И от этого вопроса так жалко мне себя стало, что слезы градом брызнули из глаз, и я позорно заревела. Душебуг, несколько обескураженный такой реакцией помялся, а потом выудил из-за пазухи какой-то грязный комок и протянул мне со словами:

— На, утри слезы. Ненавижу, когда бабы плачут.

Размазала слезы по щекам и покосилась на него. Комок оказался платком. Перевела взгляд на душегуба. Он казался таким расстроенным, что плакать сразу перехотелось.

— Спасибо, не надо, — как можно вежливее отказалась я, — Я уже все.

И для убедительности растянула губы в кривой улыбке.

— Ну, ладно, — пожал плечами душегуб и спрятал назад платок, — Так чего выгнали-то?

— Муж разлюбил меня, — пожаловалась я, — Нашел себе какою-то швабру двухметровую. Теперь она на моем белье сатиновом спать будет.

— Фи-и, — скривился мой странный собеседник, — Нашла по кому слезы лить. Хочешь, отомщу за тебя?

Я чуть не икнула от испуга.

— З-зачем?

— Отомщу так, что сам приползет на коленях и ножки целовать будет, — с самым серьезным видом заверил душегуб и чуть наклонившись шепотом поинтересовался, — Ты только скажи у него вторая или третья…ну чтоб я заранее как-то подготовился…

И так маньячно блеснули его глаза, что из горла сам по себе вырвался вскрик:

— Не надо! Я сама потом отомщу.

Душегуб на глазах сник и стал очень похож на Карлсона, которому не обломилось торта. Даже жалко стало.

— Я к ней со всей душой. Отомстить хотел, а она… сама видите ли…

— Ладно-ладно, — затараторила я, — Отомстим вместе, но потом. Завтра или послезавтра. Мне сначала где-то устроиться нужно, а потом уже и мстить можно.

Душегуб задумчиво почесал небритый подбородок. Так-то мыслительный процесс лучше идет.

— У тебя что родных нет?

Опустила голову и покачала головой. Мужик снова стал стимулировать цепь умозаключений путем почесывания.

— А друзья же у тебя должны быть?

— Болеют, — не стала вдаваться в подробности я.

— Тебе в таком большом городе совсем некому позвонить и попросить помощи?

Снова горестно вздохнула.

У душегуба дедукция дала сбой и зациклилась.

— Совсем-совсем? И как ты живешь болезная?

Секунд десять мы молчали, каждый думая о своем. Я о своей непутевости, ну а мужик видимо о моей болезности.

И тут меня словно током прострелило. Подпрыгнув на лавочке воодушевленно стала рыться в сумке. Обычно у меня там порядочек, но сегодня видимо день такой, что ничего невозможно найти. Пришлось нервно попыхтеть, прежде чем с радостным писком вытащить ту самую карточку, что дал мне сегодняшний странный клиент в магазине.

— Вот! — ткнула в нос душегубу визитку, — Этот может помочь.

Душегуб внимательно так посмотрел на визитку, потом на меня и лицо его странным образом вытянулось.

— Да…дела…какие у тебя знакомства…Век живи век учись. Совсем в людях разбираться престал, — и как-то расстроено добавил, — Старею.

— Это, какие такие знакомства, — сразу напряглась я.

— Серьезные, — загадочно подмигнул глазом мужик, и либо у меня случились глюки, либо у него на самом деле глаза полыхнули красным.

Пока я отходила от этого крайне необычного зрелища душегуб поднялся со скамьи и, согнувшись в шутливом поклоне насмешливо произнес:

— Ну, бывай. Ежели чего… отомстить там надо будет — ты только свистни. Это мы мигом устроим. А я пошел. С начальством встречаться как-то не хочется.

И повернувшись, быстро-быстро пошел по улице, словно за ним сам черт из преисподней гонится.

— Эй, подожди! — вскочив, окликнула его я, но душегуб уже был далеко и не слышал моего крика.

С минуту оторопело глядела вслед сгорбленной мужской фигуре и в смятении перевела взгляд на карточку. Повертела ее в руке, раздумывая звонить или не звонить.

Кусок картона жег озябшие пальцы, но странные слова моего не менее странного нового знакомого заставляли задумываться над всей абсурдностью ситуации. И либо у меня мозги от холода уже в трубочку свернулись, либо кто-то очень качественно меня разыгрывает.

Вообще весь сегодняшний день был похож на одну большую съемочную площадку какой-то трагикомедии с придурью, где мне была отведена роль главного персонажа. И по закону жанра я не могла не позвонить по номеру, указанному на обороте карточки.

Пальцы дрожали, пока набирала на смартфоне номер. Несколько секунд поколебалась, пред тем как нажать на вызов, словно эта была какая-то точка не возврата, которую я ощущала чисто на интуитивном уровне.

— Да, что я, в самом деле, — разозлилась сама на себя и, наконец, ткнула на кнопку.

Три гудка и приятный мужской голос произнес:

— Слушаю.

Язык заплетался, пока я сбивчиво объясняла, кто я такая и по какой причине звоню в столь поздний час. Мужчина спокойно выслушал весь бред, что я несла. Не могла же я ему сказать, что меня из дома выгнали. Вот и пришлось придумать историю из ряда научной фантастики о взрыве бытового газа в нашем подъезде. Квартиру мою, разумеется, разворотило, и жить мне теперь совсем негде. А он, то есть мужик этот, предлагал помощь в случае чего. Я ж не виновата, что это «чего» наступило поразительно быстро.

Вежливое молчание собеседника, заставило меня подумать, что мужчина просто опешил от моей наглости, и я стала поспешно извиняться:

— Простите, пожалуйста! Больше не буду беспокоить.

— Так! — одним словом заставил меня подпрыгнуть мужской голос и звучал он как-то странно хрипло, будто он до этого смеялся или сейчас старался сдержать смех… ну или у меня опять глюки.

— Вы сейчас где? — властным тоном поинтересовался он.

— На лавочке у вокзала, — пискнула я.

— Вот и сидите там, Элла Аркадьевна, — и уточнил, — У вокзала. Сейчас буду.

И бросил трубку.

Несколько мгновений смотрела на свой родненький смартфон и тупила. А как он поймет, у какого я именно вокзала? Может перезвонить? Да неудобно как-то. Может он так решил от меня отделаться? И еще много всяких «может» крутилось сейчас в моей и без того слегка чумной голове.

Я уже почти решилась позвонить своему благодетелю второй раз, когда услышала за спиной знакомое:

— Элла Аркадьевна!

Обернулась и девичье сердце пустило удар. Мой знакомый незнакомец из магазина, облаченный в дорогое пальто стоял возле белоснежного, как первый декабрьский снег «Мерседеса» и звал меня.

Ущипните меня. Я сплю на лавочке или меня все же убил душегуб, а так выглядит мой персональный рай? Неужели он все же приехал? За мной? Этот белокурый статный красавчик.

Вся моя наглость разом куда-то испарилась и стало до чертиков страшно. Где же ты, Язва, когда так сильно мне нужна?

Красавчик, видимо устал ждать и решил, что если гора не идет к Магомету, то Магомет сам пойдет к горе.

— Элла Аркадьевна, — обеспокоенно осматривая меня, обратился блондин, — Вы в порядке? У вас какое-то странное лицо.

А? Что? Лицо? Ах, да! Мигом перестала пускать слюни на широкие блондинистые плечи и сфокусировала взгляд на лице своего предполагаемого спасителя. И снова розовые сердечки перед глазами. Благородный, мать его, профиль!

— Элла, — улыбнулась я, своей самой очаровательной улыбочкой. Остается только надеется, что она не сильно похожа на голодный оскал, — Можно просто Элла. А вы…?

— Виктор, — представился мужчина, самодовольно ухмыляясь.

Знает гад, как действует на противоположный пол. И как я его в магазине не разглядела. Хотя это объяснимо. Была слишком занята мыслями о премии. На работе никогда не флиртую, да и некогда и не к чему. У меня Леня был…

Потрясла головой, прогоняя мысли о неверном возлюбленном, а Виктор тем временем проворно подхватил мой чемодан и произнес:

— Вы совсем продрогли. Пойдемте, поговорим в машине. Заодно согреетесь.

Он тепло улыбнулся и кивнул в сторону своей шикарной тачки, а меня стали грызть запоздалые сомнения.

Здравый смысл, который у меня все же имеется активизировался и стал долбить на подкорку.

А вдруг этот Виктор людьми торгует? Похитит, а потом продаст в турецкий бордель. Задумалась. Прикинула, как выгляжу со стороны. Не-а. Уборщицы у них наверняка местные. На большее мне со своими костями рассчитывать не стоит.

Может, он мошенник? Из тех, которые людей в секту заманивают, а потом обдирают как липку. Скосила взгляд на свой потертый чемодан. У меня и нет ничего, что можно отобрать. Так, что этот вариант отпадает.

Маньяк?

Вспомнился душегуб. И тот побрезговал. Даже обидно как-то стало.

Испытывающе уставилась в голубые глаза блондина, которые искрились от заметно распирающего его веселья и решилась. А была не была. Терять-то мне нечего. Будем считать, что во вселенной существует закон равновесия. После черной полосы всегда наступает белая.

— Идем? — вопросительно изогнул бровь Виктор.

— Идем, — улыбнувшись в ответ, кивнула я.

Из-за этого проклятого дождя я и вправду совсем окоченела. А в «Мерседесе» наверняка сиденье с подогревом. Хоть отогреюсь.

Мужчина пикнул сигнализацией и открыл багажник, чтобы закинуть туда мой нехитрый скарб.

- Прошу? — как настоящий кавалер Виктор открыл даме дверцу, предлагая сесть, за что и …поплатился.

Только моя продрогшая до косточек тушка коснулась мягкого сиденья, как с проезжей части послышался оглушительный визг тормозов. Я испуганно повернула голову и через лобовое стекло увидела как мусоровоз, едва разминувшись с каким-то лихачем на баклажановой «Приоре», чуть накренился, пошел в занос и, не справившись с управлением, полетел в нашу сторону.

Успела только зажмуриться, открыть рот в немом крике, а потом жуткий грохот и чей-то отборный мат.

Приоткрываю один глаз.

Фух, вроде жива.

Огляделась и обмерла.

Все лобовое стекло забрызгано грязью, капот весь завален мусором, а невдалеке на боку лежит мусоровоз из которого уже выбирается живой и похоже невредимый водитель.

Поворачиваю голову в сторону двери, и ком ужаса замирает где-то в районе горла.

Мой спаситель стоит прямой, как доска, с ног до головы забрызганный грязью. Поднимает руку, снимает с головы, прилипшую шкурку от банана и цедит сквозь зубы:

— Перестарался…

Не глядя на застывшую в немом шоке меня, обходит, заваленную мусором машину, отодвигает мешающие открыть дверь пакеты и с невозмутимым видом усаживается на водительское сиденье.

— С вами все в порядке? — полузадушено шепчу я, наблюдая, как грязевые ручейки текут на светлую обивку салона.

Виктор с каменной физиономией поворачивается ко мне и, глядя куда-то поверх моей головы, меланхолично сообщает:

— Боюсь, нам придется все же заехать ко мне домой.

Понимающе киваю головой и отворачиваюсь, что бы лишний раз не смущать человека.

«Мерседес» сдает назад, что бы выбраться из мусорной кучи и резко врывается с места так, что ветер лихо разметает все оставшиеся пакеты с капота.

***

Квартира моего нового знакомого находилась в центре города, всего в нескольких кварталах от вокзала. Это была отреставрированная сталинка с высокими потолками и широкими лестничными пролетами.

Мелко семеня за Виктором, всеми силами пыталась отогнать чувство паники то и дело пульсирующее в голове, потому что в ней вне зависимости от желания так и вплывали картины моего аккуратно расчлененного трупа.

Несмотря на добродушную улыбку и смазливую внешность, было что-то очень необычное в моем новом знакомом. Что-то опасное и притягательное. Разговариваешь с ним — все нормально. Улыбается, шутит, даже флиртует немного, как и любой другой интересный мужик. А иной раз, как глянет — кровь в жилах стынет. Или мне так кажется? Нервишки что-то совсем расшатались.

Собственно и есть из-за чего. Не каждый день меня ради всяких там швабр бросают.

- У меня не прибрано. Не ждал гостей, — предупреждает хозяин квартиры, отпирая солидную железную дверь.

У порога Виктор скинул свое безнадежно испорченное пальто на пол и подтолкнул ко мне мужские комнатные тапочки.

- Быстрее согреетесь, — улыбнулся он.

Сдержанно кивнула и не спеша разделась, озираясь по сторонам.

Прихожая была просторная с дорогим красивым ремонтом. Сдержанная, неброская элегантность. Чувствуется что у хозяина хороший вкус.

- Если хотите — можете сделать чай, — предложил мужчина, — Кухня на право.

Чая мне хотелось. Но еще больше мне хотелось посетить заветную комнатку с белым другом.

- А где…, - начала я.

- Все найдете сами. Чувствуйте себя как дома, — Виктор нетерпеливо подтолкнул меня к кухне, — А я пойду, приведу себя в божеский вид.

И скрылся в недрах квартиры.

Неловко потопталась на месте. Ладно. Потерплю. Где у него тут чай?

Кухня была просторной, светлой и невероятно красивой. Даже дух захватило от восторга.

Провела рукой по шикарной каменной столешнице и завистливо вздохнула. Мне бы такую. И самое главное ничего лишнего и все под рукой. Творить в этом комфорте, наверняка, одно удовольствие. Уж, в этом я разбираюсь. Готовить люблю и умею. Бабушка научила. За что ей низкий поклон.

Леня обожал мои фирменные пироги с мясом.

Язва при упоминании бывшего возлюбленного, сняла с носа солнцезащитные очки и ехидно пропела:

«Пусть ему теперь швабра готовит пироги с Дошираком»

Открыла один из шкафчиков — пусто. Еще один — тоже пусто. Вот тебе квартира одинокого мужчины. В том, что Виктор одинок можно было судить по двум вещам: тапочки всего одни, вешалка в прихожей совершенно пуста.

Чай нашелся после недолгих поисков. Собственно искать особенно и не пришлось. В очередном шкафчике стояла одна единственная банка с черным крупнолистовым чаем. По соседству сиротливо пристроился заварник. Кружки правда нашлись две. И то дело.

Чайник вскипел быстро. Залив листья водой, поставила зварник на стол, чтобы дать чаю настояться, а сама стала любопытно осматриваться. За кухней оказалась просторная гостиная с огромной хрустальной люстрой. Я застыла в немом восхищении, рассматривая это великолепие. Обошла со всех сторон и наткнулась на полку с цветами.

К полке была прикреплена записка, гласившая:

«Поливать (не заливать) через день. Засохнут — с того света достану!»

Ни чего себе! Протянула руку, потрогала землю — сухая и побежала на кухню за водой.

Надеюсь, Виктор не сильно разозлится за такое самоуправство.

Пока поливала цветы, заметила странную шеренгу с саженцами деревьев. Одно было уже совсем большое и доставало почти до потолка, а затем еще два средних и несколько совсем маленьких.

Взяла одну маленькую плошку в руки и заметила надпись «Bios». И вместо буквы «i» символ человека. Интересно, что бы это значило.

Осторожно потрогала растение. Похоже на пихту.

- Я бы на вашем месте это не трогал, — раздался негромкий голос хозяина квартиры.

Повернула голову и недоуменно уставилась на Виктора, который успел переодеться в джинсы и свитер.

- Почему?

- Мы же не хотим потревожить прах усопшего, — насмешливо сообщили мне.

Чуть не опрокинула плошку, потому что руки внезапно ослабели и мелко затряслись.

Виктор, тихо посмеиваясь, забрал растение у меня из рук, а я шокировано уставилась на ряд одинаковых плошек. Так вот почему мне показалась странно знакомой надпись. Как раз на днях видела передачу о новых способах захоронения усопших.

Биоурна: превращение в дерево после смерти.

Боже ж ты мой!

Внезапно вспомнилось, что заветную комнатку я так и не посетила. Призвала всю силу разума, чтобы не описаться от страха.

Быстро отскочила на три шага назад и стала нервно извиняться. Нечего чужое добро трогать. Тут со своим бы разобраться. Особенно с его отсутствием.

— Не переживайте. Я думаю им уже все равно, — явно развлекаясь за мой счет, сказал Виктор, — Спасибо, что полили. Боюсь, тетя меня проклянет, если они завянут.

Он мягко подтолкнул меня на кухню, как бы намекая, что пора бы перестать пялиться на него, словно вместо волос рога появились и пойти, наконец, чай попить.

Мысли о чае вызвали болезненный спазм внизу живота я, отбросив стеснение, обратилась к Виктору:

— Мне бы…руки помыть…

Блондин оказался догадливым. Понимающе улыбнулся и указал рукой в сторону коридора:

— Прямо и налево.

Стараясь не спешить, скрылась за поворотом в указанной стороне. Зашла в ванную и …вау…

Вот это ванная! Бежевый, явно дорогой кафель и огромное, нет, просто гигантское джакузи. Зависла на пару мгновений, рассматривая все это великолепие, как восьмое чудо света, а потом организм живо напомнил, зачем мы сюда с ним вообще пришли.

Стою перед зеркалом, тщательно мою руки. Как мало на самом деле человеку для счастья надо. Что бы было тепло, уютно и на голову не капало. Странно, что понимать это я стала только сейчас.

Смотрю на свое отражение. Боже! Ну и страшилище!

Бледная, растрепанная, с потекшей тушью. Даже задорные спиральки коротких светлых кудрей, казалось, потухли и блеклыми паклями свисали с моего, словно постаревшего лица.

Я стала яростно плескать теплой водой в лицо, убирая потекший макияж и было ощущение, словно вместе с ним я смывала в канализацию всю свою прошлую жизнь, которая сейчас казалась одной сплошной чудовищной ошибкой.

Когда кожа стала гореть от растираний, вытерлась и снова стала пытливо всматриваться в собственное лицо. Да — не красавица, но и обычной назвать меня было нельзя. А все из-за светлых кудрявых волос. В детстве меня часто дразнили «одуванчик». Жить с такими волосами было тяжело, поэтому я всегда стриглась коротко.

Задумчиво провела пальцем по тонкой линии золотистых бровей, мягкому изгибу рта. И зачем крашусь каждый день? Бед косметики я выгляжу гораздо моложе и свежее.

Перевела взгляд на одежду. И почему я раньше не замечала, как неудобно и тесно в этих костюмах? Узкая, темная юбка и чуть великоватый пиджак мне совершенно не шли. Зачем я это все носила? Потому что так нравилось Лене.

Внезапно захотелось содрать с себя, подаренный бывшим сожителем, пиджак и затоптать ногами, сжечь к дьяволу ненавистную юбку-карандаш.

Черт! Черт!

Когда я успела стать тряпкой под мужскими туфлями?!

Ответ был очевиден:

Когда решила спокойно плыть по течению, вручив свою судьбу другому человеку.

Трудно ли признаться самой себе, что ты трусиха и размазня?

Очень трудно. А исправить сей прискорбный факт еще труднее.

Я постаралась причесать пятерней растрепанные кудряшки. Вышло не очень, но трогать чужую расческу не стала. Мало ли кто тут ею причесывался.

Выдохнула. Расправила плечи, и отражение в зеркале мне улыбнулось, показав симпатичные ямочки на щеках. Странно. Никогда их раньше не замечала.

— Элла, — послышалось за дверью, одновременно с деликатным стуком, — У вас там все в порядке?

Спохватившись, торопливо выскочила из ванной и чуть не налетела на Виктора, который, хитро щуря глаза, поддел:

— Я уже подумал, что вы там решили утопиться?

— В вашем джакузи? С удовольствием, — мечтательно протянула я, когда перед глазами встала картина с полной душистой пены, горячая ванная с гидромассажем.

— Боюсь у вас бы ничего не вышло, — с наигранной серьезностью сообщил мужчина.

— Почему это?

— Гораздо проще убиться крышкой туалета, чем дождаться пока наберется эта посудина, — прискорбно сообщил он, вызвав у Язвы приступ истерического смеха.

— На себе проверяли? — стрельнула глазками я.

— Угу, — подтвердил он, — Неоднократно.

— Убились крышкой…? — в ужасе прошептала я, прикрывая рот ладошкой, — Именно поэтому вы незнакомых девиц домой тащите? Заклинило…

Вроде бы и шутка, а завуалированный вопрос. Ну, давай же блондинчик, поведай — на кой черт я тебе понадобилась. Альтруизм в нашей жизни не модное слово.

— Я думаю, это все же стоит обсудить за чашкой чая.

Хозяин квартиры галантным жестом пропустил меня вперед, и я, приклеив на физиономию невозмутимое выражение лица прошествовала на кухню, спиной ощущая его пристальный взгляд.

Мужчина с изяществом истинного аристократа, разлил чай по кружкам и, усевшись напротив меня, стал изучающее рассматривать.

Стало как-то не по себе.

— Вы пейте-пейте, — улыбнулся он, заметив, что к чаю я не притронулась.

Кисло покосилась на кружку. Заварка. Черная. Ни тебе печеньки. Ни конфетки. Даже сахара не предложил.

«Жмот» — заключила Язва.

А пожевать чего-нибудь хотелось. Очень хотелось. Ела я только утром, да и то наспех запихнула в рот бутерброд с колбасой.

Колбаска моя родненькая…,

Не отказалась бы сейчас от такого бутерброда.

Взяла кружку совсем не аристократично — двумя руками и стала осторожными глотками, потягивать горьковатый чай.

Оторвала глаза от полированной столешницы стола — блондин продолжает гипнотизировать меня, с каким-то уже нездоровым интересом. Я бы даже сказала жадным.

Киваю на его нетронутую кружку.

— А вы, почему не пьете чай?

— У меня другие предпочтения.

В воздухе повисает мой невысказанный вопрос, и Виктор на него охотно отвечает.

— Вы, наверняка уже поняли, что это квартира не моя. Тетушкина. Та, которая недавно изволила почить. Помните, я вам рассказывал?

Забудешь тут! Как же. Да я внукам буду рассказывать о чудачке, которая решила зажечь в эротическом белье на собственной панихиде.

— Ага, помню, — покивала я и тут же округлила глаза, — Надеюсь, это не ее прах в той самой урне?

— Да, нет, — махнул рукой блондинчик, — Это всего лишь ее шестой муж.

Поперхнулась чаем и закашлялась.

Сердобольный Виктор мгновенно подскочил, чтобы похлопать меня по спине, но я оттолкнула его руку, выдавив сиплое:

— Не надо.

Отдышалась и чисто для интереса закинула удочку:

— Только не говорите, что все те деревца…

Виктор откинулся на спинку стула, явно веселясь моим замешательством.

— Да-да, у тети стальные нервы, а у ее мужей было больное сердце.

— У всех шестерых?! — просипела я, продолжая офигевать от таких подробностей.

— Представьте себе, — усмехнулся Виктор, разведя руками.

Ничего себе тетушка аля Черная вдова.

Надеюсь, это у них не семейное?

Оценивающе покосилась на мужчину и весь флер его неотразимости, сначала как-то потускнел, а после и вовсе испарился. Улыбка покинула его красиво вылепленные губы и глаза как-то плотоядно блеснули.

У меня прямо мороз по коже пошел.

Это длилось всего мгновение, чтобы осознать на уровне разума. Чистый животный инстинкт заставил меня отшатнуться назад, чтобы в следующую секунду остановиться от доброжелательного:

— Вы так и не рассказали, что конкретно у вас произошло, Элла, — и голос такой мягкий, обволакивающий, тягучий, словно мед.

— Я же вам рассказывала: взрыв бытового газа, — промямлила я.

Глаза блондина хитро прищурились.

— Что-то мне подсказывает, что это не правда.

— Вы хотите сказать, что я вам лгу?! — мгновенно вспылила я, между тем чувствуя, как начинают пылать от стыда щеки.

— Разве что чуть-чуть…, - хохотнул он, глядя на меня мягко, снисходительно, — Вы на самом деле попали в беду, но отчего-то не хотите называть истинную причину.

Молчу.

А что я могу ему сказать?

Что я дура набитая, без денег, жилья, нормальной профессии и без родственников.

Кинуться в ножки с мольбой «помогите убогой!»

Даже у таких бездарей, как я, есть гордость, а иначе, я бы не сидела здесь, запивая голодные спазмы горьким чаем, а уговорила Леню не торопиться и дать мне время найти жилье и работу.

— Знаете, Элла, — после минуты тягостного молчания, Виктор оттолкнулся от стола и прошелся по кухне, — Вы мне нравитесь.

Я скептически посмотрела на этого красавца.

Он поймал мой взгляд, усмехнулся и продолжил:

— Вы очень старательная, просто не везучая.

Тоже мне Америку открыл. Это я и без тебя знаю.

— Мне помимо это квартиры в наследство от тетушки достался небольшой бизнес. Человек я занятой и часто бываю в разъездах. Мне очень нужен ответственный, а самое главное честный человек, который сможет возглавить и присмотреть за тетушкиным агентством. Как вы смотрите на то, если я предложу вам эту должность?

— Мне? — осторожно уточнила, — Возглавить? — и после его кивка, — Вы сейчас так шутите?

— Вовсе нет, — улыбнулся мужчина, — Вы молоды, энергичны, умны, умеете быстро ориентироваться в нестандартных ситуациях.

— Вы так в этом уверены? — подозрительно прищурилась я.

— Разумеется! — он многозначительно поиграл бровями, — Особенно после погребального наряда моей тетушки.

С этим не поспоришь. Ситуация и вправду была нестандартная.

— А чем занимается ваше агентство?

— Охранной деятельностью с некоторыми сопутствующими услугами. Не переживайте, там в штате всего три сотрудника.

— Так мало? — удивилась я.

— Я же говорил, что агентство совсем маленькое. Закрыть бы его, по-хорошему, но мне оно дорого как память о моей любимой тетушке.

— Понятно, — тихо отвечаю я, ежась под пристальным взглядом мужчины.

— Вы сомневаетесь? — лукаво щурится он, — Боитесь?

— Немного, — признаюсь я.

— Это вы напрасно. Я предлагаю вам очень хороший выход из положения. Тем более, что проживать можно прямо в офисе. У тетушки квартира на втором этаже агентства.

Я глухо сглатываю тугой ком в горле.

Слишком уж заманчиво и невероятно звучит его предложение.

Видя мои сомнения Виктор открывает шкафчик кухни, достает оттуда какой-то предмет и кладет передо мной на стол.

— Давайте, Элла. Решайтесь, — тихо говорит этот змей, — У моего предложения имеется срок годности размером в пять минут.

Я смотрю на связку ключей, которую передо мной положил мужчина. Большую такую. И ключи все необычные, словно старинные. С вензелями, эмблемами, затейливыми рисунками. То большие то маленькие.

Протягиваю руку, чтобы взвесить на ладони связку.

Тяжелая.

И в следующее мгновение происходит нечто непонятно, едва ощутимое.

Неясная вспышка света перед глазами и мои губы раскрываются, чтобы сложиться в ответ:

— Хорошо. Я согласна.

— Отлично! — Виктор довольно хлопает в ладоши и широко улыбаясь говорит, — Тогда, поехали!