Эльф для ведьмы. Жезл Плодородия

13

Эта ночевка была последней перед въездом в Бэлроу. Остановились мы в маленькой гостинице. На первом этаже была едальня, а на втором — номера. Анарэль снял одну комнату на двоих, сказал, надо беречь деньги, еще неизвестно, на что их надо будет потратить. Хотела было поспорить, но он был не приклонен. Мне это совсем не нравится, что-то принц ведет себя странно, не по-королевски, хоть и не лезет в штаны, зато с кровати выгнать не могу. Стыдно признаться, но мне нравится засыпать и просыпаться с ним. Тьфу, прочь, мысли, нам нельзя, у меня запрет!

Мы пошли в купальни, каждый в свою, по принадлежности к полу. Я намылась и пришла первой. Посушила волосы. Осмотрела комнату. В углу стояла забытая кем-то гитара, так я назвала этот инструмент. Настроила, немного поиграла перебором и … зевнула. Положила гитару на подоконник и прилегла. Кровать была одна, хоть и двуместная. Так что если принц появится, то ждать ему меня на скамейке или на полу. Я уснула, а проснулась, когда за окнами уже было темно. Принц сидел в одной рубахе за столом и что-то писал при свече. Не поворачиваясь, спросил:

— Ужинать будешь?

— Конечно, — согласилась я и спросила, — а повязку поменять надо?

— Уже не надо, спасибо за снадобья, остались лишь небольшие рубцы, заживут и они, — ответил он, складывая письменные принадлежности. Он встал из-за стола. Уже за дверью сказал, — сейчас принесут ужин. Я быстро.

Я открыла окно. В комнату вливалась ночная прохлада. Кто-то недалеко горланил песню заплетающимся языком. С едальни доносился говор, звон посуды, запах еды, треньканье барда. Где-то мычала припозднившаяся корова. Вдалеке ругалась женщина на мужа, явно прибывшего домой в подпитии. Резануло по сердцу, как в моем прежнем мире. Не хватало только сигналящих машин. Кто-то постучал, и, получив разрешение, вошел. Это была служанка. Она принесла на подносе еду. Накрыла на стол и вышла. Анарэля не было.

Я достала гитару, села на подоконник, понадстроила и попробовала голос. Первое, что пришло в голову песня «Миг»

Призрачно все в этом мире бушующем,

Есть только миг, за него и держись.

Есть только миг между прошлым и будущим

Именно он называется жизнь…

Затем сама по себе романс «Разлука» (к/ф «Гардемарины»). Допела и замолчала, вглядываясь в ночную тьму. Голос, раздавшийся из темноты комнаты, заставил меня подпрыгнуть:

— У тебя красивый голос, — немного помолчав, сказал, — таких песен никогда не слышал. Откуда они?

— Анарэль! Зачем так пугать, чуть сердце не остановилось! — послышался легкий смешок. Чуть отдышалась и ответила на вопрос. — Оттуда, откуда и я родом, — спрыгивая с окна, сказала я. Вот чего не хотела, так чтобы он слышал мое треньканье.

— Откуда ты, где твоя семья? — принц внимательно посмотрел на меня.

— Моя родина очень далеко, но надеюсь вскоре туда вернуться, — стремясь уйти от ненужных мне вопросов, сказала, — Анарэль, давай не будешь бить меня по больному месту, не задавай вопросы, на которые не получишь ответ. И давай кушать, раз пришел, — и села за стол. Конечно, Анарэль — мужчина моей мечты и все такое, но мне с ним ничего не светит, а значит, и знать ему ничего не надо.

Он зажег свечи. Еда остыла, но нам голодным она пошла на ура. Жареная баранья нога, жаркое с грибами и зеленым горошком в горшочке (кстати, еще теплое), овощи, хлеб, сыр. Я запивала все ягодным морсом. Принц взял вино, но от первого глотка поморщился — кислое. Пить невозможно. Он вздохнул. Я тоже вздохнула, зная, что сейчас все-таки отолью ему вина из своих запасов, взятых еще в Дубовом Лесу, и которое тащила всю дорогу. Вину принц весьма обрадовался, но я его быстро осадила, разрешив только два стакана для поднятия сил. Ланка давно не была дома, тоже захочет попробовать. Словом, ужин прошел на славу. Я сгребла остатки на поднос и сунула в руки проходящей служанке.

— Анарэль, — я смущенно откашлялась, — может мне переночевать в другом месте?

— Почему? — эльф пристально посмотрел на меня. — Я снял одну комнату.

— О, ты об этом не переживай, просто мы столько в дороге, под крышей практически не ночевали, — я окончательно смутилась, — э-э-э… ну ты, наверное, хочешь отдохнуть не один, ты же все же мужчина. Словом, если ты захочешь быть с кем-то, то не стесняйся и скажи, место для ночевки я найду.

Я пулей вылетела за дверь. А что мне еще оставалось делать, если последние несколько ночей засыпали спиной к спине, а просыпались, как любовники после бурной ночи — в крепких объятиях друг друга. И у моего принца было вполне ясное желание. Хотя он вообще никак не показывал его, но тяжело, наверное. До сегодняшнего дня у меня проблем, благодаря эльфийской настойке, не было, но она кончилась. И теперь проблемы начнутся, очень большие.

Я сходила по нужде, еще полазила и вернулась в комнату минут через пятнадцать. Вопросительно посмотрела на принца, но он ничего не сказал, а только пересматривал какой-то свиток. Потом свернул его, потянулся и попросил:

— Сыграй еще, хочу отвлечься ото всего.

Я согласно кивнула, взяла гитару и потопала к окну. Там так долго усаживалась поудобней, что принц хмыкнул с усмешкой:

— Ночевать на окне собралась?

— Возможно, — съехидничала я в ответ и рассмеялась, — буду утром кукареку кричать, будить Ваше Высочество. — Мы оба рассмеялись. — Что хочешь послушать?

— На твой выбор, — он оперся спиной о стол, скрестив руки на груди и слегка наклонив голову на бок.

И одна за другой полились мои любимые песни «Останусь» («Город 312»), «Пачка сигарет», «Кукушка» и «Звезда по имени Солнце» («Кино»). Затем неожиданно запела «Песнь половецких дев» (из оперы «Князь Игорь»). Я замолчала. Репертуар может и подкачал, зато выразил настроение.

— Странно слышать тоску по родине от того, кто привык жить в пути, — негромко сказал эльф.

— Я не всегда жила так и уж точно такой жизни не хотела. За свои желания приходиться дорого, слишком дорого расплачиваться, — тихо ответила я. — Хочешь песен о любви? — Принц неопределенно кивнул, я приняла за согласие.

Спела вначале «Белая птица» (Алсу), потом «Эхо любви» (Анна Герман), последнюю «Как жизнь без весны» (к/ф «Гардемарины») и отложила гитару. Смотрела на темную улицу. Почему-то было больно и тяжело. Принц молчал, а мне хотелось услышать его голос, чтобы он оборвал эту боль. Но мужчина молчал. Я оглянулась. Он уже сидел на стуле, но опустил голову. По-кошачьи спрыгнула с окна и подошла к нему.

— Анарэль, — позвала его.

— Мм, — откликнулся он, поднимая голову. Я смотрела в его синие глаза и понимала, что хочу его поцеловать. Наплевать, что это видится, как навязывание себя. Я хочу этого. И больше шанса у меня не будет, только здесь и сейчас. Я должна прояснить, что он чувствует ко мне. Действительно ли он ревновал меня к другим мужчинам, ночью прижимал к себе как желанную женщину, и он ли целовал меня во сне? Знаю, что смогу посадить свое сердце на цепь, если скажет нет, хоть это будет и нелегко. А сейчас…

— Можно тебя поцеловать?

— Что? — удивился он, не поняв или сделав вид, что не понял меня.

Я не стала повторять, а просто склонилась и поцеловала его в губы. Они были мягкими, теплыми и … вкусными. Он не откликнулся на поцелуй. Ожидаемо.

— Извини, больше этого не повториться. — Он молчал. — Ты ложись, я сейчас.

Я вышла, у меня тряслись руки и ноги. Трястись начали во время поцелуя — вначале от ожидания, потом от обиды. Нашла, кого проверять, ему же на всех и вся наплевать! На улицу летела пулей, надо было остудиться и успокоить мандраж. Я шла вдоль фасада здания и ругала себя вслух: «Дура! Дура! Дура! Совсем с ума сошла! Нашла с кем! Совсем голову потеряла. Я форменная идиотка. Такой ценит собственный комфорт. Ты тряпка!» Такие нелестные эпитеты в свой адрес высказывала еще полчаса. Если кто-то подслушивал, то пополнил свой запас ругательств на долгие годы. Когда поток ругательств иссяк, пришло понимание, что надо возвращаться и на что-то ложиться. Я вздохнула и пошла к хозяину за дополнительными спальными принадлежностями.

В комнату заходила тихо, и слугу, который помог тащить постель, не запустила, чтобы не шумел. Поочередно затащила тюфяк, кинула на него подушку и одеяло. Отпустив слугу, тихо затворила дверь. Было тихо, принц спал, и я выдохнула с облегчением — не надо объясняться и краснеть. Утром сделаю морду кирпичом и все. Инцидент исчерпан. Тихо легла. И тут первый прилив боли. Как я от нее отвыкла, забыла! Сжала зубы, чтобы не застонать. Мать твою! Желание стало подниматься, и жар разливался по телу. Боль опять ударила по телу — тихо застонала. Слезы навернулись на глазах. Я лежала, получая поочередно «разряды» боли и желания, сглатывая слезы, дышать было тяжело. Принц негромко спросил:

— Почему плачешь?

— Извини, все нормально, — скрипнув зубами, ответила я. Отдышавшись, добавила, — спи, завтра трудный день. — Отвернулась к стене, поджала ноги и обхватила их руками — так легче контролировать боль. По крайней мере, стонать вслух не буду. Тихий шелест и рядом раздался голос принца:

— Ты мне не ответила, почему ты плачешь?

Какой, к черту, ответ, я еле контролировала тело. Поэтому просто мотнула головой и промычала, закусив губу, и почувствовала, как из прокушенной губы побежала по подбородку кровь. Он резко развернул меня, одновременно щелчком зажигая световой пульсар. Картина маслом «Упырь на отдыхе». Залитое слезами, белое от боли лицо с кровью из прокушенной губы, бешеные глаза, скрюченное тело — ляпота.

Он растерялся:

— Тебе больно? Что болит? (ха, если бы знал, что болит, бежал бы как от волколака) — и попытался притронуться к плечу, я замотала головой и постаралась вжаться в стенку. Принц взбеленился, — Приказываю ответить, что с тобой происходит. — Потом резко схватил меня за руки и тряхнул. Я закричала от боли и потеряла сознание. Сознание приходило медленно, вместе с ним возвращались все те же боль и желание. Я тихо стонала. Анарэль вытирал мое лицо мокрым полотенцем.

Собрав силы и подымаясь, сказала ему:

— Я сейчас уйду, приду утром перед отъездом, — стала сползать с кровати, на которую он положил меня. Но он спокойно, препятствуя возможности встать, сел на кровать:

— Иларианэль, я жду.

— Мне больно, — голос сел, скрипел несмазанной телегой, — прошу. — Принц смотрел, и было видно, что я так просто не уйду. — Мне оставаться в комнате с мужчиной на ночь нельзя, — выдавила я из себя, наконец, — сразу начинаются боли и жар. Ваш маг дал снадобье, но оно кончилось. Мое — разбилось. Теперь я или должна разделить с тобой постель, или уйти. Прошу, мне плохо, дай встать.

Он освободил постель, я, шатаясь, встала и пошла к двери. На лестнице долго отсиживалась, приходя в себя. Потом тихо постучала в дверь. Анарэль вполголоса сказал: «Открыто». Вошла, опустив глаза:

— Извини, я возьму одеяло. Холодно, — подняла глаза на него. Анарэль приподнялся на локте (при этом одеяло сползло с груди и обнажило голое тело до пояса) и внимательно посмотрел на меня. Его золотистые волосы рассыпались по плечам и спине и сверкали золотыми нитями при свете пульсара. Я сглотнула. Быстро прошла в угол за одеялом, схватив его, бегом выбежала из комнаты. Пульсар погас. В коридоре я замоталась в одеяло и спряталась возле окна. Боль не тревожила меня, желание отступило, а усталость взяла свое — я уснула.

Пьяный голос и прикосновение прогнали сон:

— Какая цыпа! Смотри, Михур, кто-то выгнал такое сокровище! — открыв глаза, оцепенела, орки, причем два, и пьяные. Нет, орки в этом мире не звери, вполне нормальные личности. Только у этих огромных мужиков с клыками на женщин одни виды, сами понимаете какие. Мля, попала, без оружия. Я медленно поднялась, кутаясь в одеяло, сказала, слегка заплетающимся от страха языком:

— Ребята, не обессудьте, с парнем поругалась, выскочила из комнаты, да так и уснула тут. Я это… пойду, пожалуй. — Орки заржали и кивнули «иди-иди, мол». Я задом стала продвигаться к двери комнаты принца и почти достигла ее, когда на мою талию упала рука орка:

— Ну, надо же какая наивная. С кем мне прикажешь ночь коротать, цыпа? Рош, себе ищи бабу, у меня есть.

— Нечестно, Михур, я первый ее заметил.

— Я — вождь, эта баба — мне. Мне нравятся рыжие, они страстные в постели, говорят. — Еще старалась держать себя в руках и миролюбиво сказала:

— Лапу убери. Я ведьма! Прокляну, мало не покажется. — Они опять заржали, как лошади. Скинула руку орка. Вздохнула. — Чтоб вам с отхожего три дня не вылазить. — Тот, которого звали Рош, растерянно огляделся по сторонам и, схватив за шнур штаны, опрометью бросился в туалет, по дороге ругая меня трехэтажным матом. Второй ржал, не переставая, хлопая ладонью себя по бедру. Недоуменно уставилась на него, а этот почему не помчался? Он понял мой взгляд и сказал:

— А на меня не действуют ведьмины проклятия, хорошая защита есть, — и, задрав рубашку, показал непонятное тату. Потом плотоядно облизнулся и обнял, прижимая к телу. Я оттолкнула его руку, вывернулась. Он расхохотался и схватил второй рукой, укусила и рванула в сторону от него. Орк заматерился, схватил меня за волосы, вывернув руку, захватил извивающееся тело, перекинул через плечо, понес в свою комнату. Я завизжала, потом стала звать принца. Лицо орка искривилось, но он и не собирался меня отпускать. Огромными шагами вошел в комнату, положил меня на постель и, придерживая одной рукой, чтобы не удрала, сдирал с меня одежду. У меня началась истерика. Еще не хватало орчонка родить. Я кричала, плакала и била его по телу. Когда он стал стаскивать с себя штаны, изо всех сил завизжала. Дверь от резкого удара распахнулась, и в комнату с мечами влетел полуголый Анарэль.

— Отпусти мою женщину, орк.

— Маленький эльф, ты выгнал ее в коридор, значит, она свободная, я нашел ее, теперь она моя, — отвечал орк, натягивая штаны, — уходи.

— Отпусти ее, останешься жив.

Орк, громко рыкнув, схватив чоппу, кинулся на принца. Бой получился яростный, но короткий. Оба с множеством мелких порезов, были остановлены стражниками. Я, измученная, объясняла начальнику стражи, что произошло.

Нас вернули по комнатам. Я стала обрабатывать раны принца. Он молчал. Закончив обрабатывать, я отошла к окну и закрыла лицо. Скоро утро. Большей дурой себя никогда не чувствовала. Первый раз в этой новой жизни не смогла защитить себя. Так испугалась, что стала глупой курицей. По лицу потекли слезы. Кончился мой запас сил, душа разорвана, сердце проклято. Анарэль подошел неслышно, погладил плечо, но во мне будто что-то онемело, я стояла, как камень. Он развернул меня к себе, убрал руки и вдруг жадно припал к губам. М-да, это называется из огня да в полымя. Яростный поцелуй, сминающий губы, ласкающий язык (вот кто целовал меня во сне!). Его руки стали гладить мое тело. Я чувствовала его нарастающее возбуждение, оттолкнула его, тяжело дыша:

— Нет, Анарэль, лучше не надо. Быть знакомыми, выполняющими одну работу проще.

Возбужденно дыша, вновь обнимая меня, он сказал:

— Только Светлые Силы знают, что лучше, но не мы, — мое возражение утонуло в его поцелуе. От него рук, запаха обнаженной нежной кожи поплыла голова. Желание накрыло так, что я в нем чуть не утопилась, еле успела вытащить сознание, дрейфующее на последнем издыхании. Начала отбрыкиваться, пытаясь выбраться из стального кольца эльфийских рук. Черта с два. Я стала призывать в принце остатки совести, но у мужчины спермотоксикоз, потому поражение приняла стойко. За последние два часа я хорошо усвоила, что слишком затянула с выбором. Из двух зол … К черту, я хочу его, давно, и уж лучше эльфенок, чем орчонок, раз до нормального мужика так и не добралась. Все.

Ночь кончилась, а мы не поспали. В смысле, прикорнули на часик. Когда я открыла глаза, Анарэль был одет. Мы быстро позавтракали, стремясь покинуть гостиницу быстрее. Перед выходом он привлек меня к себе и заговорил:

— Я не могу тебе что-то обещать. Не в моих правилах обещать и не выполнять. О моей нареченной ты знаешь (Я утвердительно качнула головой), чтобы идти против решения отца, мне нужны веские причины, а не мое «хочу». Но то, что я в силах сделать, я сделаю для тебя.

Он отпустил меня и отошел к окну. У меня навернусь на глазах слезы, шустро побежали по щекам. Сглотнула и тихонько оттерла слезы с щек. Нельзя. Я ведьма.

— Я ничего не прошу, — тихо, но твердо ответила ему, — все, что мог, ты уже дал. Большего просить — безумие.

Он не знает, что сегодня ночью мы зачали дитя. А если я вернусь в свой мир, то вовсе ничего не узнает.

— Менеланна будет нас ждать и соберет нужные новости, я вчера ей отправил письмо, — сообщил Анарэль. Так вот чем он занимался вечером, пока я спала, а потом тренькала на гитаре.

— Оперативно, — похвалила я, — сколько еще ехать?

— До обеда должны быть на месте, если поторопимся, — поворачиваясь ко мне, сказал принц. Он экипировался оружием. Я соскочила, махом сложила вещи:

— Я готова. Выезжаем?

Анарэль удовлетворенно кивнул, захватил два баула потяжелей и вышел. Закинув оружие, взяла мешок и бурдюк со свежей водой (когда только принц успел налить?!), покинула комнату, а потом и гостиницу. Анарэль уже был в седле. Я быстро приторочила груз и взлетела на Велму. Мы тронулись в путь по пыльной дороге. Это было не так важно. Важным было то, что дорога была безопасной, постоянно контролировалась стражниками, и то, что мы приближались к цели поездки.