Эльфы (не) влюбляются

Глава 16

После того, как ушёл император, Азизраэль стал бесцельно ходить по дому. Он зашёл в комнату, где останавливалась Антонина. Платье, которое он велел оставить и не брать с собой, висело на вешалке постиранное и отглаженное. А под ним вычищенные детские сандалии, в которых она пришла. Сердце сжала ледяная рука боли. Боги, как пережить всё это? Он буквально выбежал из комнаты.

Зайдя в гостиную, он взял свой недопитый фужер вина. Последний луч солнца отразился на фужере и искрой сверкнул в вине. Это сразу напомнило эльфу об её очках. Если бы она попросила, то он прямо сейчас полез бы за ними в пропасть. Но её нет здесь и очки ей больше не нужны. От этой

Мысли, болью скрутило желудок. Он с силой запустил фужер в дверь. Выходя из гостиной приказал:

— Дом, убери.

Азизраэль зашёл в столовую. И сразу вспомнил, как Антонина с глазами полными непонимания спросила: «А как же без любви?» и свой гордый ответ: «Эльфы не влюбляются». Как поникли её плечи, словно в горе, за всех эльфов вместе взятых. Сердце снова сжалось от боли и отчаяния. Ничего нельзя вернуть. Ничего!

Азизраэль пошёл к себе в комнату, скинул камзол, оставшись в одной рубашке. Память опалила его изнутри. Он стоит голый, приняв ванну, и открывает дверь она. Румянец на её щеках цветом мог бы поспорить с закатным солнцем. Бездна! Когда же отпустит эта боль, уже тяжело дышать от этой невыносимой боли. Смогу ли я пережить её?

Он вышел на крыльцо, чтобы глубже вдохнуть свежего воздуха. На улице начинался небольшой дождь. Сразу вспыхнули воспоминания, как он прижимал её к себе в нише. Она сидит у него на руках и обнимает за шею, ей страшно и она ищет у него защиты. Она была рядом, такая близкая. Если бы он захотел, то она была бы его. Но он не хотел, он отпустил её. Боль словно удав перехватила шею, ему не чем было дышать, внутри всё скрутило спазмом.

Он вспомнил, как Антонина просила его о подарке. Какой же я дурак! Я мог бы целовать её каждый день и сколько хотелось раз, но ей пришлось просить. Я целовал её так долго, что мы оба чуть не задохнулись. А теперь я задыхаюсь от жуткой боли, сковавшей всё моё тело.

Она могла бы быть моей, она хотела быть моей. Но я был равнодушен и бесстрастен. А теперь не могу себя заставить убрать эмоции, стать снова безразличным и спокойным.

Не знаю, смогу ли пережить эту боль, боль потери и собственной глупости. Она ушла, осталась только боль и бессонные ночи.