Еще больше Келли и Кайдена

Глава 10 Кайден

Эван Мерилиефорд. Имя, указанное в карточке детективного агентства. Адрес и номер телефона в Ларами, а это значит, что человек, который считает себя моим отцом, живет в Ларе, и знает, что я живу здесь и нанял детектива из того же города, что и я.

Я сижу на диване в своей квартире, похлопывая карточкой по ладони пытаясь решить, когда лучше позвонить этому парню. Честно говоря, я не уверен, что есть лучшее время, когда дело доходит до вызова человека, который потенциально мог бы рассказать вам весь ад, через который вы прошли, и который можно было избежать. Я имею в виду, что произойдет, если человек, который нанял этого детектива Эвана, мой родной отец, и он окажется отличным парнем, намного лучше, чем монстр, которого я считал своим отцом почти всю свою жизнь? Что, если бы он забрал меня к себе, когда я родился? Что, если бы я мог вырасти без пыток, избиений и отвращения?

Что если…

Что если…

Что если…

Да, мне действительно нужно перестать идти по этому пути, пока я не впал в депрессию.

Как только Келли уходит на новую работу, я начинаю зацикливаться на карточке, пока не смотрю на время и не понимаю, что мне нужно быть на стадионе меньше чем через несколько часов. Поскольку сегодня вечером у меня игра, может быть, будет лучше, если я перестану беспокоиться об этом сейчас и позвоню завтра. Конечно, моя голова будет забита тоннами беспокойства, но попытка справиться с этим всего за несколько часов до игры вытащит меня из этого состояния, когда я выйду на поле. Состояние души, в котором нет места заботам об отцах и жизни, которой у меня никогда не было.

Я хватаю бумажник и засовываю карточку внутрь. Затем я возвращаюсь в спальню, чтобы немного вздремнуть перед началом игры, так как я провел полночи, ворочаясь и думая о дело с отцом. Как только я собираюсь лечь, мой телефон звонит. Вздохнув, отвечаю на звонок от Люка.

— Эй, мужик, — говорю я, плюхаясь на кровать.

— Эй. — Он делает долгую паузу.

— Послушай, это прозвучит немного странно, и у тебя, вероятно, будет много вопросов, но я не могу ответить на них прямо сейчас, окей?

— Эммммм…. хорошо. — Что за черт? — Все в порядке?

— Да, отчасти. — Он снова делает паузу. — Я просто хочу предупредить тебя, что я ухожу из команды.

— Что? — я сажусь и нахожусь в полном недоумении. — Когда?

— Пару часов назад. — В трубке раздается громкое дыхание. — Ничего страшного. Не похоже, чтобы меня когда-нибудь призовут в армию. Футбол был просто чем-то, что я делал для удовольствия и чтобы занять себя, но некоторые вещи подтолкнули и… ну, да, я ухожу из команды.

— И что же заставило сделать тебя это?

— Видишь ли, дело вот в чем. Я не могу ответить на этот вопрос. Я хочу, чувак. Моя жизнь была бы намного проще, если бы я мог. Но я буквально не могу. И я умоляю тебя не давить на меня, потому что это бессмысленно, и мне придется повторять одно и то же снова и снова.

— Но ведь все в порядке, правда?

— Вроде. Я имею в виду с решением почему я должен уйти. — Он вздыхает.

— Вайлет не очень хорошо переносит это «не задавай вопросов».

— Ты не сказал ей? — я не могу скрыть свое потрясение.

— Не потому, что не хочу. Потому что я не могу. — Тяжело дышит. — Она так чертовски зла. Она даже одолжила у Сета машину, собрала вещи и говорит, что остановится в отеле. — Похоже, он на грани паники. — Так что, если у тебя есть какой-нибудь план, как все уладить, пожалуйста, скажи мне, потому что я серьезно в тупике. Я провожу пальцами по волосам.

— Может, у тебя и есть веская причина не говорить мне или кому-то еще, почему ты ушел из команды, но она твоя невеста, и ты должен сделать для нее исключение.

— Что, если по закону я не могу?

А?

— Окей, теперь ты меня совсем запутал.

— Я понимаю.

Он снова вздыхает.

— Я что-нибудь придумаю. Я просто хотел предупредить тебя, что меня сегодня не будет на игре. И что в ближайшие пару месяцев ты будешь видеться со мной реже.

— Знаешь, ты звучишь дерьмово сейчас.

— Да, я знаю.

— Круто, раз уж ты это знаешь.

— Всегда знаю. — Он выдыхает. — Мне пора. Я справлюсь…. с тем, к чему мне сегодня нужно подготовиться.

Я беру стакан воды, который стоит на тумбочке, и делаю глоток.

— Ну, если тебе что-нибудь понадобится, просто дай мне знать.

— Я… — Он колеблется.

— Но с тобой все в порядке? Я знаю, что в последнее время мы не часто общаемся.

— Я не знаю, как ответить на этот вопрос. — Я ставлю стакан с водой.

— Так много сумасшедшего дерьма происходит прямо сейчас… С моим отцом.

— С твоим отцом?

— Да… Слушай, это сложная история, о которой я пока не хочу говорить, пока не выясню кое-что. Но как насчет того, чтобы потусоваться в следующие выходные или типа того? Вы с Вайлет можете прийти сюда, и мы пожарим бургеры. Я знаю, что Кэлли давно хотела это сделать. Мы можем пригласить Сета и Грейсона.

— Позвольте мне еще раз кое-что проверить, и я дам тебе знать, — говорит он нерешительно.

— Возможно, у меня есть… другие дела на следующих выходных.

— Ты ведь не вступишь в синдикат или что-нибудь в этом роде? — Я шучу. Ну, отчасти шучу.

Я был лучшим другом Люка в течение долгого времени и знаю, что он попал в неприятности. Но Люк, кажется, иногда почти жаждет неприятностей и даже ищет их.

— Нет, ничего подобного, — уверяет он меня.

— Все, что происходит со мной… хорошо для меня. Это лишь немного осложнит мою личную жизнь. Но я обещаю, в конце концов, я смогу рассказать тебе больше.

— Ладно. Ну, дай мне знать, если тебе понадобится что нибудь. И дай знать насчёт следующих выходных.

— Обязательно.

Мы вешаем трубки и я переворачиваюсь, чтобы заснуть, когда раздаётся звонок в дверь.

— Сукин сын, — ворчу я, когда я кладу подушку себе на голову.

Я не открою чертову дверь. Я собираюсь немного отдохнуть. Я не могу больше выносить драмы, и кто бы это ни был, он может идти к чертям.

Звонок раздаётся снова, на этот раз дважды подряд. За этим следует громкий стук, я качаю головой, прежде чем поднять свою задницу из постели. Пинком отбросив с дороги одежду, я выхожу из комнаты, пересекаю гостиную и направляюсь к двери, мои глаза мгновенно сужаются, челюсть и пальцы сжимаются в кулаки.

— Какого черта ты здесь делаешь.

Моя мать улыбается мне, но ее глаза наполнены эмоциональной холодностью, которую я с детства презирал. Она выглядит так же, как и раньше, волосы уложены идеально, ни единой морщинки на дизайнерском платье, а на шее нитка жемчуга. Она всегда любила делать вид, что ее жизнь это ослепительное совершенство и нескончаемые улыбки. Но если кто-то посмотрит достаточно глубоко, то увидит ее налитые кровью глаза, это связано с тем, что она постоянно пьет и глотает таблетки. И за этой фальшивой улыбкой скрывается темная и навязчивая холодность, которую она редко показывает кому-либо, кроме своей семьи.

— Отвали. — Я двигаюсь, чтобы закрыть дверь перед ее лицо.

— Ты не можешь поговорить с ним, — бормочет она в отчаянии, я никогда не слышал в ее голосе такого отчаяния, и, возможно, поэтому я останавливаюсь.

— Поговорить с кем? — спрашиваю я при полузакрытой двери.

Она бросает взгляд на лестничную клетку, потом на стоянку, потом оглядывается на меня.

— С твоим отцом.

— С каким из, мам? — я выгибаю бровь.

— Человеку, которому я верил с детства, что он был моим отцом. Ты знаешь, того, кому ты позволила бить меня на протяжении нескольких лет. Потому что он сейчас похоронен на глубине шести футов под землей, и я думаю, что с ним невозможно поговорить. — я прислоняюсь к дверному косяку и смотрю на нее сверху вниз. — Или человек, о котором я узнал прошлой ночью. Знаешь, человек, с которым у тебя, по-видимому, был роман и о существовании которого я не подозревал, пока двадцать четыре часа назад ко мне не подошел какой-то незнакомец и не сообщил. Кстати, спасибо за это. Что даже не рассказала.

У нее дернулась губа.

— Ты стал смелее с тех пор, когда я в последний раз говорила с тобой.

— Да, потому что я понял, что не должен принимать твоё дерьмо больше.

— Только потому, что ты решил, что я недостаточно хороша, чтобы быть в твоей жизни больше, не дает тебе права говорить со мной таким образом.

— Я не говорю ничего, что не является правдой, — поясняю я. — Я уже давно сказал тебе, что не хочу тебя в своей жизни. Тебя ядовитую. Так что, когда ты появишься у моей двери без предупреждения, это будет своего рода метод лечение, который ты получишь, особенно после того, как я только что узнал, что ты лгала мне большую часть жизни.

— Я не лгала тебе, — шипит она, делая шаг вперед, чтобы заглянуть мне в лицо. — Я защищала тебя.

— Защищала меня? — я изумленно смотрю на нее. — Защищала меня от чего? Тот факт, что человек, которого я считал своим отцом, может им и не быть. Что все эти годы пыток и ментального насилия никогда не могли произойти.

Ее глаза сужаются до щелочек.

— Ты думаешь, если какой-то мужчина утверждает, что он твой отец, он будет лучше, чем тот, кто вырастил тебя? — она приближается ко мне, ее глаза полны ярости, которую я никогда не мог понять.

— Небольшой совет, Кайден. Человек, который вот вот попытается ворваться в твою жизнь, всего лишь бессердечный монстр. Ты можешь впустить его, если хочешь, но в конце концов пожалеешь об этом, как и я. — Ее голос срывается, и на мгновение в глазах отражается столько эмоций, что я едва узнаю ее. Но так же быстро, эмоция растворяется в знакомой пустоте. — Когда ты будешь готов поговорить, позвони мне. — она протягивает мне бумажку. — Я остановилась в отеле в центре города и пробуду здесь около недели, пока буду разбираться с кое какими делами. Потом я отправлюсь домой.

Она не упоминает, где мой дом, а я не спрашиваю. Она просто отворачивается и спешит вниз по лестнице, а я делаю шаг назад и хлопаю дверью. Я смотрю на бумажку, которую она мне дала, замечаю ее номер телефона, нацарапанный на обороте, и разрываю его, как будто я когда-нибудь снова намеренно свяжусь с этой женщиной, и как, черт возьми, она нашла меня так быстро? Или она все это время жила рядом с Ларами, а я просто не знал?

— Черт.

Я хлопаю ладонью по двери, и меня охватывает гнев. Вот тебе и отдых перед игрой. Не могу поверить, что это происходит. Не могу поверить, что она снова так на меня действует. Я не должен позволять ей морочить мне голову, но я не могу не беспокоиться о том, что она сказала. Что, возможно, этот человек, который может быть моим настоящим биологическим отцом, хуже, чем человек, который меня вырастил. Но могу ли я поверить ей на слово? Черт, нет. Моя мама одна из самых больших лгуний, которых я знаю. Но что, если на этот раз она говорит правду?