Если обманешь

Глава 15

Как только Итан увидел Мэдлин у таверны, все вопросы насчет того, действительно ли она так сильно его влечет, отпали сами собой.

Он прислонился плечом к стене на ближайшем углу, чтобы удобнее было наблюдать за ней, пока она стояла в очереди. В лучах заходящего солнца Мэдлин предстала еще более умопомрачительной, чем ему казалось. Когда она была в маске, Итан мог видеть ее ярко-синие глаза, полные губы и твердый подбородок, но остальные тонкие черты лица были скрыты. Сейчас же заметил, что у нее тонкий и красиво очерченный нос, высокие, аристократические скулы.

«С ума сойти!»

И все же даже с кажущимися бесхитростными синими глазами она не выглядела невинной. Отнюдь. Ворот ее блузки был, широко распахнут, так что виднелась ложбинка меж грудей, хотя Итан не мог припомнить, чтобы она у нее была. На бледной шее повязана черная лента типа горжетки, часть полос уложена на макушке в виде короны, а остальные ниспадали волнистыми прядями на спину.

Щеки нарумянены, а юбки странно скроены: они не были, как обычно, стянуты на талии, но стягивали ее бедра и зад.

Мэдлин выглядела старше и чуть… распутной, как будто была готова отдаться, и Итана сразу бросило в жар, чему он уже не удивился.

Она метана быстрые взгляды на других женщин в очереди, как будто изучая ситуацию. И напоминала лису, хитрую и осторожную.

Когда хозяин таверны в переднике открыл заднюю дверь, все замерли в ожидании. Мужчина говорил по-французски — что-то насчет того, что на ночь возьмет еще двух девушек, а те, кого после этого заметят на территории заведения, будут арестованы.

Все гут же полезли вперед, чтобы занять более выгодные места в очереди. У Мэдлин не было шансов пробиться вперед, где стояли более крупные женщины, которые зло смотрели на нее, угрожающе скрестив руки на груди. Стоило ей полезть вперед, и на нее напали бы.

Явно понимая это, Мэдлин не стала искушать судьбу и отступила, стараясь, однако, оградить от опасности молоденькую девушку с сигаретным лотком.

Маленькая девчушка, казалось, вот-вот расплачется из-за того, что не втиснулась в очередь. Мэдлин украдкой потрепала ее по подбородку, затем подняла зажатую в пальцах золотую монету.

— Могу поспорить с любой из вас на сто франков, что одной из двух, кого наймут сегодня, буду я, — громко заявила она.

Они окружили Мэдлин и девчонку как стервятники, готовые наброситься на падаль. Итан оттолкнулся от стены и двинулся вперед, чтобы вмешаться. Мэдлин повернула голову, чтобы встретить чьи-то устремленные на нее взгляды, и отвела глаза от монеты. Вряд ли ей следовало делать это…

Самая мощная из них потянулась за монетой и ударила Мэдлин по руке. Монета взлетела вверх и запрыгала по кирпичам в трех метрах от них. Стервятницы бросились к монете, оттаскивая соперниц за волосы и нанося удары. Мэдлин проскользнула внутрь таверны, волоча за собой маленькую продавщицу сигарет с широко раскрытыми глазами.

Из общей женской свалки донесся разъяренный крик:

— Это фальшивая монета!

Другие вступили хором, обещая убить Шалунью.

Итан, оставаясь в тени, заулыбался. Шалунья — подходящее прозвище. В ней было что-то проказливое. Он поспешил к таверне, вдруг почувствовав необходимость увидеть, что она еще предпримет.

Прорвавшись, Мэдди и девчонка с сигаретным лотком, метко прозванная Сигареткой, вызвали всеобщее удивление. Мэдди помогла Сигаретке, потому что та ей напомнила ее саму в том же возрасте — такая же голодная, отчаявшаяся и страстно желавшая поворота в судьбе.

— Погодите. Это же Мэдди сегодня.

О, черт побери! Берта ухмылялась ей из-за стойки бара. Иногда Берта и Одетта подрабатывали в тавернах, но только для того, чтобы заполучить новых клиентов. Присутствие Берты не предвещало ничего хорошего.

Мэдди несколько лет не появлялась в «Шелковой сумочке», но никогда прежде ей не было так тревожно. Оставшаяся снаружи толпа женщин, наверное, будет поджидать ее на выходе, чтобы отплатить за обман. Мэдди оставалось только надеяться, что удастся расплатиться с ними монетами.

Интерьер таверны не изменился с тех пор, как она была здесь в последний раз. Все тот же вестибюль и два больших зала — основной, где подавали еду и напитки, и задний, с приглушенным светом, где доступные девушки типа Берты подавали напитки и договаривались о предоставлении услуг.

На стенах были развешаны газовые светильники с обрезанными наполовину и пожелтевшими плафонами от табачного дыма. На зеркальной стене за барной стойкой были вытравлены названия популярных элей и джинов.

Компания немолодых посетителей в подпитии распевала песни времен Французской революции, но, помимо нее и одиноких пьяниц, в таверне никого не было. Несколько секунд назад Мэдди слышала звон колокольчика над входной дверью, но была занята наблюдением за Бертой и не видела, кто вошел.

Естественно, попытка проникнуть в заполненную посетителями таверну заняла бы у нее больше времени. Поставив локоть на стойку бара, и подперев подбородок ладонью, Мэдди разглядывала себя в зеркале. Несмотря на нарумяненные щеки и мазки грима, чтобы скрыть синяки под глазами, она все равно выглядела усталой.

Внезапно нахмурившись, Мэдди поежилась и потерла ладонью шею. У нее появилось неприятное ощущение, что за ней наблюдают. Она оглядела основной зал в зеркало, но не заметила никого, кто бы следил за ней. Задний зал был затенен, но она заметила очертания мужской фигуры, хотя лица различить или даже определить, обращено ли оно в ее сторону, не могла. Ее разбирало любопытство, но она была не настолько глупа, чтобы идти туда.

Уверив себя, что это всего лишь расшатанные нервы, Мэдди отвернулась и снова подперла ладонью подбородок. «Один небольшой поворот в судьбе, — снова подумала она. — Всего одну крупицу счастья».

Случись в ее жизни поворот, она, не колеблясь, воспользовалась бы им, не то, что другие обитатели Марэ. Она должна верить, что придет тот день, когда она покинет это место. Они с Коррин и Беа часто мечтали, как уплывут куда-нибудь — может быть, даже в Америку. Мэдди открыла бы магазин готового платья, например в Бостоне, а Коррин шила бы одежду по ее эскизам. Когда они впервые пришли к этой идее, у Беа вытянулось лицо.

— А я что буду делать?

— Будешь работать моделью, конечно, — ответила Мэдди, а Коррин энергично закивала.

— Не может же магазин готового платья существовать без модели.

Синие глаза Беа засияли.

— Я так здорово выгляжу, когда замираю на месте. О, Мэдди, ты не поверишь, как долго я могу не двигаться.

Мэдди даже сейчас усмехнулась, вспомнив это.

Будто в ответ на молитвы Мэдди, в таверну вошла шеренгой большая компания английских туристов. Их перехватила Берта, но потом появилась группа богатых студентов Парижского университета. «Мои, все мои», — подумала Мэдди, с приветливой улыбкой устремляясь к ним. Вскоре помещение заполнила деловая публика, мелкобуржуазные предприниматели типа владельцев магазинов и местная богема. Последних она избегала, особенно тех, кто курил дешевые глиняные трубки и носил пальто с потертыми локтями.

Ей перепадали небольшие чаевые; в итоге она заработала больше, чем когда-либо, и ухитрилась съесть два лимона и, по крайней мере, полдюжины вишен, украденных со стойки бара. Когда она попыталась довести число вишен до дюжины, хозяин таверны заметил и больно ударил тонкой тростью по пальцам.

Прикусив щеку, Мэдди затрясла рукой и снова почувствовала, что за ней наблюдают.

К счастью, она все еще могла держать поднос и на протяжении следующих более чем двух часов разнесла бесчисленное множество больших кружек эля, бокалов пунша и матовых бутылок абсента. Берта толкала ее каждый раз, когда они встречались у стойки, но Мэдди ухитрялась удерживать тяжелый поднос. Она сохраняла подвижность, несмотря на то, что ее сапожки были на два размера меньше, чем следовало бы.

И все же при каждом повороте она ощущала тревожное покалывание в области шеи.

Когда Сигаретка распродала свой товар, Мэдди, ощутив прилив щедрости из-за удачного заработка, дала ей пятнадцать су, чтобы та могла откупиться от стервятниц на улице. Ловко забросив лоток за спину, девчонка бросилась ей на шею, крепко обняла и убежала, размахивая косичками.

Как только Мэдди повернулась, один из подвыпивших студентов схватил ее за талию и рывком усадил к себе на колени. Она мрачно рассматривала закопченный потолок, пока он сравнивал ее с Ледой, земной женой Зевса, разными нимфами и строил эфемерные планы на их совместное будущее. Его разглагольствования надоели Мэдди, и она как бы случайно опрокинула выпивку прямо ему на брюки. Она поклялась, что тут же принесет новую порцию, записав ее, естественно, на его же счет.

Сидевшие за другим столом четверо мужчин средних лет были более прямолинейны в предложениях. Они жестами подозвали ее и стали спрашивать, сколько она хочет за то, чтобы переспать с ними со всеми. Сто франков? Она выдавила улыбку и едва удержалась от резкого ответа. Когда мужчина поднял цену до четырехсот франков, что составило бы ее годовой заработок при очень удачном стечении обстоятельств, она все равно решительно покачала головой. Чтобы смягчить свой отказ, она направила их в задний зал к одной из более покладистых девиц, попросив их напомнить девушке, чтобы та потом отблагодарила ее.

К удивлению Мэдди, мужчины не изменили доброго отношения к ней и даже заказали чашу пунша. Это был один из самых дорогих заказов в «Шелковой сумочке». Она поспешила получить его.

Вернувшись к столу, она сразу принялась разливать содержимое объемистой чаши, усмехаясь своему везению…

Итану было интересно узнать, как обычно проводит ночи Мэдлин; он хотел понять ее сегодняшнее положение — в частности, найти ответ на вопрос, почему ей приходится выполнять такую тяжелую работу, вместо того чтобы есть шоколадки, лежа на диване в Сен-Роке. С каждой минутой он чувствовал все большую обеспокоенность.

Хотя это была очередная таверна, и он пришел сюда для наблюдения, в чем, собственно, и заключалась его работа по ночам, ему приходилось делать усилие над собой, чтобы сохранять беспристрастность. Итан вынужден был признать, что увлекся наблюдением за поведением Мэдлин: ловкостью, с которой она ускользала от лапающих рук, щедростью, проявленной в отношении молоденькой девчонки с сигаретами, тем, как она смешила мужчин своими озорными шутками.

Итан безошибочно определял моменты, когда к ней обращались с непристойными предложениями, — она подавляла в себе высокомерное презрение и зло огрызалась. Он насчитал не менее дюжины таких предложений, то есть ему хотелось убить не менее дюжины ее поклонников.

Если Итану хотелось считать себя объективным наблюдателем, то почему он решил впоследствии вернуться и наказать хозяина таверны за то, что ударил Мэдлин тростью? А когда парень посадил ее к себе на колени, почему Итан был близок к тому, чтобы повозить парня лицом по полу?

Наблюдая в течение вечера за Мэдлин, Итан понял многое и нехотя признал, что ему понравилось все, что он видел.

Даже сейчас девчонка работала, не проявляя усталости, и с гордостью кружила вокруг стола с чашей пунша в руках…

Вдруг Итан увидел, как какая-то девушка незаметно подставила Мэдлин подножку и та грохнулась на пол, выпустив из рук хрустальную чашу.

В таверне наступила тишина, лишь несколько мужчин захихикали. Итану хотелось избить каждого гнусного насмешника.

Мэдлин пыталась встать, но ноги скользили по залитому пуншем полу. Она уперлась кулачками в пол с выражением изможденности и решимости на лице. В тот момент, когда Итан встал, чтобы помочь, ей удалось подняться. Отряхивая юбку, она сглотнула и прикрыла глаза, будто молилась, чтобы хрустальная чаша не оказалась разбитой. Когда она снова открыла глаза, в них застыл шок.

Хозяин таверны прорычал какие-то галльские ругательства и, раскрыв ладонь, принялся тыкать в нее указательным пальцем другой руки. Она направилась к бару, задрав вверх подбородок и шаря в кармане юбки. Выудив монеты из кармана, она неохотно, цепляясь за каждую, заплатила хозяину. Выудив у нее все, что она заработала, содержатель таверны указал ей на дверь. Клиенты неодобрительно зашикали, но хозяин остался непоколебим.

Гордо расправив плечи, Мэдлин устало направилась к двери. Она знала, что стоявшие ранее в очереди женщины будут поджидать ее. Итан сразу последовал за ней. В вестибюль входила громкоголосая компания, и в сутолоке на выходе Мэдлин незаметно стащила стоявший на подставке зонт.

Итан выскользнул вслед за ней и молча сошел по запруженным толпой ступеням. Как и следовало ожидать, внизу Мэдлин поджидали враждебно настроенные женщины. Постукивая зонтом по ладони, она с напускной бравадой спросила:

— Кто хочет быть первой?

Итан со свирепым лицом стоял непосредственно за Мэдлин.

Стоявшая впереди женщина, выпучив глаза, попятилась назад. За ней последовали другие, и в результате все разошлись.

— Так-то лучше! — прокричала им вдогонку Мэдлин. — Запомните мое имя!

Вдруг она замерла. Потом, преодолев нерешительность, медленно повернулась к нему.

У Итана гулко забилось сердце. После многонедельного ожидания он, наконец, встретился с ней лицом к лицу. Он отер рукавом пот со лба.

«Она нуждается во мне больше, чем я в ней», — напомнил он себе и спросил:

— Твои друзья?