Если ты меня убьешь... своей мечтой

3 глава. Ты только не ври

Она взяла поднос с кухонного стола, расставила чашки, разлила кофе. Подобрав к чашкам красивые блюдца и салфетки, она начала искать сладости. Где он хранит конфеты? Тут она поймала себя на мысли, что никогда не видела конфет у него дома. Видимо, он действительно не любит сладкое.

Она закрыла шкафчики на кухне. Когда она зашла в зал, он все еще разговаривал по телефону, не обращая на нее внимание. Только звук у телевизора, который они купили на прошлой неделе вместе, был выключен. На экране футболисты бегали по поле, хватали себя за голову, падали на колени — видимо, снова для фона включил что-то.

Она осторожно поставила поднос и села рядом. Он встал на ноги и стал ходить по комнате взад-вперед, коротко отвечаю собеседнику.

По его лицу она поняла — вряд ли ему звонят с хорошими новостями.

— Нет, все нормально, ты не отвлекаешь.

Видимо, у человека еще осталась капля совести, и он понимает, что звонит в выходной день. Но у ее любимого даже капли не набралось — зачем она приехала? Он обещал, что эти два дня не будет работать.

«Ты еще ему веришь?» — сверлил внутренний голос. Действительно, хоть раз он сдержал обещание по поводу выходного дня?

Хотя да, однажды сдержал. Он выключил телефон, обещая, что весь день проведет с ней. Это был лучший день в ее жизни — они позавтракали дома, затем гуляли по городу до обеда, зашли в один парк, затем взяли велосипеды и доехали до другого. Там неспешно пообедали и рванули на набережную. Она учила его кататься на роликах, а он не упускал возможности обнять ее и поцеловать. И тогда, чувствуя его руки у себя на талии и любуясь прекрасным закатом, она понимала, что никогда не была такой счастливой. Любимый, легкий ветерок и закат — даже в фильмах редко встретишь такую сцену.

Они вернулись домой и провели чудесную ночь. И дело даже не в сексе. Он не проверял телефон, не отвлекался на звонки. Он обнимал ее, разговаривал с ней, засыпал рядом. А что потом?

С утра посыпались звонки.

Прошло больше двух месяцев с того дня, но она грела воспоминания в своей копилке эмоций.

— Может, мне приехать?

«Скажи нет! Скажи нет!», — взмолилась она, зажмурив глаза. Она не знала, с кем он говорит, но надеялась, что собеседник почувствует ее желание.

— Как скажешь. Мариша, пожалуйста, если что-то еще узнаешь, сразу звони.

«Мариша?!» — она резко открыла глаза. Что??

Наконец он положил телефон в карман и сел рядом с ней. Кофе уже совсем остыл, но он даже не заметил и залпом опустошил чашку.

— Вкусно?

— Угу.

Он неотрывно смотрел на экран телевизора.

— Что-то случилось?

— Нет, все в порядке.

Она унесла поднос на кухню и осталась там. Ей не хотелось, чтобы он видел ее злость, чувствовал ее ревность. Заметит ли он, что она ушла из зала? А из квартиры?

Она медленно прошла мимо него, обойдя телевизор и взяла сумочку со шкафа в коридоре. Обуваясь, она даже уронила металлическую ложку для обуви, но он даже не обернулся.

Слезы душили, все сначала. Снова она ему не нужна, у него есть работа.

Она здесь лишняя.

Олеся положила ключи от его квартиры на комод возле двери и вышла.

И куда теперь идти? Домой к отцу совсем не хотелось, к подруге — тоже. Ей не нужны вопросы, на которые она не знала ответы.

Что их ждет?

Олеся завернула за угол и села на скамейку возле другого дома.

Если он будет так продолжать, то что их ждет? Она примет такой образ жизни, а через 10 лет уйдет от него, как поступила ее мама?

Или она не примет его образ жизни…

Как показали эти три года, что они вместе, Максим не изменится. Он трудоголик до мозга костей и им же останется. Да, он может на один день выключить телефон, но стоит ли этот один день полгода одиночества? Сможет ли она жить воспоминаниями все это время, ожидая еще один такой день внимания?

Ну, зачем? Зачем он три года назад вернул ее? Ведь тогда, когда она еще не любила его, она могла его забыть. За это время она бы уже встретила другого человека и выкинула бы Максима из своей головы. Она бы сумела. Но он пришел к ней, обещал, что будет рядом, стал ее первым мужчиной, пусть такая ответственность поначалу пугала его.

А что потом? Через месяц она снова стала ему неудобной. Переговоры, контракты, недельные командировки, работа без выходных. Он дал ей ключи от своей квартиры, чтобы она больше не жаловалась. А толку? Толку, если его самого в этой квартире нет?

— Что мне делать? — тихонько спросила она саму себя, обхватив колени и пустив голову на руки. — Почему все так сложно?

Так странно — Олеся была красивой, стройной, образованной девушкой. И пусть многие на первый взгляд видели в ней легкомысленную девчонку, но она не была такой — скорее милой и мягкой. И из-за этого из нее лепили, как из пластилина. Сначала лепили родители — мама делала из нее послушного ребенка, а папа — оружие против матери. Затем лепили парни, с которыми у нее были хотя бы какие-то отношения. Рома пользовался ее мягкостью три месяца, пока не полюбил Дарину. И что сделала Олеся? Собрала силы и перестала позволять людям из себя лепить? Нет же! Она выбрала самого искусного гончара — Максима. Его смертельным оружием была ее любовь — она послушно принимала любую форму, которую она мастерил.

— Вот, дура! — отругала она саму себя, как будто впервые поняла, что нельзя себя так вести с мужчинами.

Нет, не впервые. Раз в полгода она осознавала всю опасность их отношений — так ведь можно и вовсе потерять себя. А вдруг во время следующей «лепки», он «переломит ей хребет и лишит способности дышать»? Конечно, образно. Так говорила ее подруга-психолог. Точнее, подруга, окончившая два курса на факультете психологии, бросившая учёбу ради байкера.

Но она права. Когда Олеся в последний раз дышала полной грудью? Не обрывками, пытаясь впитать кислород, а так, чтобы воздух проскользнул по всему телу и добрался до кончиков пальцев! Когда? Рядом с ним она всегда жила, затаив дыхание.

Она встала со скамейки, отряхнула невидимые пылинки с джинсов и решительно пошла в сторону остановки. Уйти! Куда — не важно. Просто уйти. И не позволить переломить себе хребет. Пусть и образно.

***

Дарина пыталась дышать и сохранять спокойствие. Вроде, никогда не замечала за собой боязнь замкнутых пространств. А тут на нее навалились сразу паника и страх. И немного смущения, что застряла она в этом чертовом лифте со своим бывшим.

Она то и дело доставала телефон и проверяла время, сообщения, соцсети. Ей хотелось выбраться отсюда и убежать прочь.

«Не смотри на него, только не смотри», — приказала она себе. Но тело не слушалось. Она медленно и осторожно подняла на него глаза. Рома тоже листал что-то в телефоне, не глядя на нее.

Он практически не изменился — только повзрослел. Шея стала шире, рукава футболки обтягивали бицепсы — наверно, он и дальше продолжает заниматься. На шее висела цепочка, но кулон спрятался под футболкой. Наверное, это подарок. Она слабо представляла, чтобы Рома вот так зашел в магазин с украшениями и купил себе что-то на шею. Ну, а вдруг? Это уже не тот Рома, которого она знала.

А с другой стороны — вот он, ее Рома. Тот самый, кто вселил в нее уверенность в себе. Тот, который помог ей забыть прошлое как страшный сон. Тот, кто заставил ее поверить в любовь. И в то, что ее могут любить — просто так — нежно и безрассудно.

И тот, кто бросил ее, причинив боль в сотню раз сильнее, чем она испытывала раньше. Да, пусть их отношения не были безоблачными, они оба были вспыльчивыми и как будто пробовали быть вместе, но она его полюбила. На самом деле полюбила, а он просто сломал ее, уехав во Францию, не дав им проститься.

Дарина отвернулась и сглотнула, стараясь не выдать свои чувства сбившимся дыханием. Нет, боль никуда не ушла. Пусть и прошло так много времени, ей все равно было обидно. И единственное, что ее убивало — почему? Почему он тогда не зашел к ней?

— Тебе плохо? — Рома сделал полшага навстречу к ней. По его встревоженному лицу было понятно, что он на самом деле волнуется.

— Да, немного. Сейчас пройдет, — еле выдавила она.

— Воды?

Он достал из рюкзака бутылку воды и протянул ей.

Дарина кивнула и сделала два небольших глотка. Что это с ней? Она взрослая женщина, а ее так накрыли воспоминания и незабытая обида, что она была готова прямо здесь, в лифте, разрыдаться.

«Держи себя в руках!» — приказала она сама себе.

***

Рома посмотрел на бледное лицо Дарины и не на шутку испугался. Что ему делать, если она упадет в обморок? Открывать дверь лифта? А если они застряли между этажей? А если этим он, наоборот, затруднит их выход?

Им еще повезло, что застряли они в грузовом лифте, здесь побольше пространства и воздуха. «Повезло? Попасть на концерт Джареда Лето без билета — вот это повезло, а застрять в лифте со своей бывшей — сомнительное везение», — сострил внутренний голос.

Действительно, ему было некомфортно в этом лифте. Его так и распирало поговорить с ней и узнать, как ее дела, но он не мог первым заговорить. Она всем видом показывала, что он ей совершенно не интересен.

Дарина то и дело доставала телефон и что-то печатала. Видимо, пишет своему мужчине, что застряла в лифте с соседом. Интересно, а он знает, что Рома не просто сосед? Не ревнует? Не боится, что между ними вспыхнут старые чувства и они воспользуются уединением? В этом лифте, в отличие от лифта в его доме во Лионе, нет камер.

Рома представил, как делает шаг вперед, заключает ее в свои объятия и жадно целует в губы, пытаясь напомнить ей, как им было хорошо вместе. Она бы уронила из рук свой телефон и обняла его за шею, прижалась к нему и…

— Спасибо, — Дарина вернула его в реальность, протягивая ему обратно бутылку воды.

— Не за что. Надеюсь, тебе лучше.

— Намного.

А вот ему уже было не очень. Он с некой грустью смотрел на человека, который до сих пор занимал место в его мыслях.

— Как у тебя дела? — абсолютно искренне спросил он. Ему на самом деле хотелось узнать, как она живет, что нового у нее происходит.

Дарина подняла на него глаза, она была удивлена. Видимо, тоже не ожидала от него такой искренности.

— Все хорошо, спасибо, — осторожно ответила она. — Открыла барбер-шоп, вот теперь там работаю.

— Да, я уже знаю. Рад за тебя, уверен, что все будет отлично.

Дарина кивнула.

— А у тебя как? Ты уже работаешь?

— Да, учеба закончилась летом. Сейчас что-то типа фриланса, а с осени уже надеюсь, возьмут в штат.

— Тогда и я рада за тебя.

Они друг другу улыбнулись и снова уставились в телефоны.

— Ты переехала?

Дарина подняла голову.

— Да, купила квартиру рядом с салоном.

— Поздравляю!

— В ипотеку, так что поздравлять не с чем, — пошутила она.

— Все равно поздравляю, — настаивал Рома. — Папа тоже переехал, оставил квартиру тете Тане.

Вдруг лицо Дарины сменилось.

— Ты с ним пересекаешься? — неожиданно даже для самого себя спросил парень.

— Да, бывает.

Рома не знал, как задать ей этот вопрос, который все это время не выходил из его головы.

— Ты ответишь честно, если я спрошу?

Дарина внимательно посмотрела ему в глаза.

— Если сомневаешься, лучше не спрашивай, — ответила она.

— Он влюблен в тебя?

Ни один мускул на ее лице дрогнул.

— Наверно, этот вопрос нужно задать ему.

Рому устроил такой ответ. Значит, да.

— Удобно. Теперь вам точно никто не мешает быть вместе, да?

«Мда… Парень, да ты сдурел совсем? Это так себя ведет взрослый мужчина?», — внутренний голос в который раз был против него.

***

Андрей старался слушать собеседника, но все мысли были заняты другим. Дарина скинула смс, что застряла в лифте, и пока не может выбраться.

«Ты в порядке? Не ударилась?» — напечатал он, не глядя на экран телефона.

Эти минуты, пока пришел ответ, показались ему вечностью. Он не отрывал глаз от мужчины в костюме, но в руках крутил телефон. Тут тот завибрировал. Андрей положил телефон экраном вверх и пробежался глазами по сообщению.

«Нет, все хорошо, уже позвонили диспетчеру».

Позвонили? Она не одна? Это не сильно его успокаивало.

— Если согласны, давайте подпишем эти бумаги и начнем.

Что? Что начнем? Андрей сделал усилия над собой и прокрутил весь разговор в голове на быстрой скорости. Аренда помещения, стоимость, особые условия. Нет, он точно не может так принять решение. Но если признаться, что прослушал весь разговор, его не поймут.

— Давайте сделаем так, я возьму документы, ознакомлюсь с ними снова и уже озвучу свое решение.

Андрей потянулся за бумагами и встал из-за стола. Но собеседник не торопился прощаться.

— Не понял, для чего тогда я больше часа потратил на пробки по дороге к вам, сорок минут на этот разговор? — голос собеседника прозвучал грозно. Андрей понимал, что ведет себя непрофессионально. Дарина — большая девочка, вряд ли ее напугает сломавшийся лифт, а от этой встречи зависела работа.

Взяв себя в руки, Андрей опустился в свое кресло.

— Вы правы, это не простительно. Дайте мне пару минут, я все внимательно прочту и дам свой ответ.

Было видно, что мужчина не в восторге, но что ему оставалось делать? Он также был заинтересован в сотрудничестве.

***

Дарина снова посмотрела на часы. Прошло полчаса, как они с Ромой застряли в лифте, из которых последние минут десять оба молчали. Рома расстелил толстовку и предложил ей сесть, а сам уселся на свой рюкзак.

Ей уже не было страшно и неудобно, она решила расслабиться и выдохнуть, раз ничего нельзя поделать.

«Я уже еду, но надеюсь, тебя вытащат раньше».

Сообщение от Андрея успокаивало, она знала, что он точно позаботится и вытащит их. Но, с другой стороны, она не хотела, чтобы все произошло именно так — открывается дверь лифта, из него выходят Дарина и Рома. Неловкая ситуация? Да еще какая.

Ее мысли прервал голос Ромы, который отвечал на телефонный звонок.

— Да, собирался домой.

Пауза.

— Не дошел, я застрял в лифте.

Пауза.

— Да, в нашем доме.

Пауза.

— Угу, только это еще не все сюрпризы. Я тут не один — угадаешь, кто сидит напротив?

Дарина догадалась, что Роме звонит Андрей. Неловкая ситуация? Нет, это провал.

— Бинго! Давай, спасай свою возлюбленную, — Рома нажал на кнопку «Отбой» и убрал телефон.

Дарина чувствовала его взгляд на себе, но сама сидела с закрытыми глазами. Нет, объясняться сейчас, выяснять отношения совсем не хотелось. Как ей исчезнуть? Как выбраться отсюда и больше не видеть его? Как выйти из ситуации, не потеряв себя и здравый смысл?

Нет, Рома ничего не говорил, но она почувствовала, что он встал. Резкий грохот — она открыла глаза. Рома поглаживал покрасневшие косточки на правой ладони. На какую-то секунду ей стало страшно, но она понимала, что вряд ли он причинит ей вред.

Только себе.

Их любовь изначально была больной, причиняющей вред Роме. Разница в возрасте, непростые отношения с отцом, ее прошлое. Он этого не заслужил. Он был действительно хорошим человеком. Должен был встретить достойную девочку, а влюбился в нее — Дарину, которая не смогла сделать его счастливым.

— Больно?

Рома повернул к ней голову.

— Уже нет.

Он снова отвернулся. Ему тоже было тяжело.

***

Рома изо всех сил сдерживал себя. Он был уверен, что встретит ее. Он был уверен, что что-то почувствует, вспомнит прошлое, но почему настолько плохо?

— Почему он?

Язык его не слушался. Мозг подавал сигналы, но все тщетно.

«Зачем? Ты делаешь только хуже! Дождись, когда вас отсюда выпустят и пошли всех к черту! Тебе никто не нужен!»

— Он поддерживает и помогает мне.

— Как?..

— Он все эти годы был рядом…

— Нет, — прервал Рома ее. — Как ты могла?

Она замолчала.

— Как ты могла? Это же мой отец! Неужели, тебе настолько было плевать на меня, что ты с ним? — он уже не контролировал ни слова, ни свой собственный голос, который слегка дрожал. — Как ты вообще можешь смотреть на него, быть с ним, зная, что он — мой отец! Или тебе не важно с кем из моей семьи быть? — с презрением спросил он.

Она все еще молчала, глядя в сторону и не моргая.

— Ответь! Как ты могла?

Он сделал шаг к ней и схватил за плечо, разворачивая к себе. Она отшатнулась и убрала его руку.

— Что ты хочешь услышать? Что мы вместе? Так это не так. Он — мой близкий человек, который не бросил в трудную минуту.

Рома стиснул челюсть и сквозь зубы прорычал:

— С*ка, он мой отец! Как ты могла?

Дарина изо всех сил оттолкнула его так, что он попятился назад.

— А как ты мог? Как ты мог так со мной поступить? — перешла она на крик. — Вытереть ноги и уехать! Сломать меня и нашу любовь? Как ты мог не попрощаться? Элементарно — попрощаться! Ты не имеешь право меня судить, потому что ты для меня никто! Ты не тот Рома, которого я любила, ты не тот человек, с которым я жила. Того парня больше нет!

Он смотрел ей в глаза и будто видел всю ее боль. И вместо того, чтобы извиниться или хотя бы закрыть рот, он упивался этой болью. Значит, она действительно любила и страдала. Ей тоже было плохо.

— Зато есть его отец. Поумнее и побогаче. Молодец! — съязвил он, но уже не осмелился подойти ближе.

— Ты абсолютно прав! Как минимум, поумнее! — она не отставала.

— Ну, деньги для тебя тоже всегда были на первом месте.

— Это говорит папенький сынок, который в 20 лет ездил на машинке, которую купил ему богатый отец?

Опа-па, а вот такой Дарину он не видел. Возможно, с другими она себя так и раньше вела, но с ним во время всех ссор она лишь сглаживала углы.

— Ничего, лет через 10 посмотришь, какая будет у меня машина, — со злорадством ответил Рома.

— А знаешь? Посмотрю, — снова неожиданный тон ее голоса. — Я же выйду за твоего отца и буду тебе мачехой. Так что не переживай, из твоей жизни я не исчезну и отмечу все твои победы.

1:0.

— Хм, интересно, а другие пасынки тоже знают, какого цвета трусы у их мачех? И какие позы они любят? — торжествующе произнес он. Так и представлял, как она смутится и покраснеет.

1:1.

— Хм, интересно, только закомплексованные мальчики вспоминают секс, который произошел три года назад? — абсолютно равнодушно парировала она.

Черт, 2:1. Он даже не мог себе представить, что она ответит именно так. Был уверен, что ее разозлит эта тема. Но в итоге злым был он.

***

Она была готова его ударить. Но именно этого он и добивался, поэтому Дарина изо всех сил играла в роль равнодушной язвы. «Спокойно, он хочет тебя взбесить, довести до слез, но ты не проиграешь!» — подбадривал ее внутренний голос, который обычно был ее главным противником.

— Ну, зато тост на вашу свадьбу готов — расскажу отцу некоторые секретики, которые тебе всегда нравились, — пытался он вести борьбу, хотя оба они уже знали, кто потерпел полный крах.

— Мне кажется, Ромочка, он тебе расскажет намного больше, — полушепотом ответила она, выдавливая победную улыбку.

Нет, ему было не смешно. Игра в мазохистов его не радовала, но и отступать он не хотел.

— Мне ни у кого ничего спрашивать не надо, сам как-нибудь разберусь.

Он потянулся за рюкзаком, выдернул из ее рук толстовку и отвернулся к дверям лифта. Обиженный мальчик стоял перед ней. Нет, она не хотела делать ему больно, правда, не хотела. Но слишком много страданий он принес ей, слишком сильно сломал.

Она сама себя не узнавала. Когда еще она позволяла так себе хамить? Когда еще она не просто держала удар, но и сама наносила? В какой-то момент адреналин стукнул в голову, хотелось все сильнее и сильнее его задеть, ударить словами. Но они вовремя остановились.

— У меня будет только одна просьба.

Рома произнес это шепотом.

— Мне плевать, с кем ты. Только исчезни из моей жизни. Я не хочу тебя знать, видеть, слышать о тебе. Если ради этого мне придется вычеркнуть из жизни собственного отца — я это сделаю. Ты никогда не будешь моей мачехой.

— Ром, я же не собираюсь… — попыталась ответить она.

— Заткнись! Я слышать тебя не хочу. Мне противно.

Дарина сделала шаг назад и прижалась спиной к стенке лифта.

***

Андрей сотню раз прокрутил в голове воображаемый диалог с сыном. Что он скажет ему? Что он скажет ей? Что он сделает?

Он гнал машину, как мог. Встреча прошла совсем не так, как он хотел, день вообще не задался с самого утра. В понедельник он уже должен быть в Дубае, там его ждет важная конференция, на которой он должен сделать презентацию своего бизнеса. Но документы не готовы, а ведь уже суббота! Когда же люди начнут работать, а не просто просиживать свои штаны?

И Дарина… до сих пор не дала точного ответа — полетит с ним или нет. Он очень хотел бы провести с ней это время. Конференция займет лишь два дня, а два других они будут абсолютно свободными. К тому же, Андрей забронировал обратные билеты с открытой датой. Возможно, им захочется остаться на всю неделю…

Но сейчас Дарина в лифте с Ромой. Эта мысль сводила с ума, он сильнее схватился за руль, так, что косточки на кулаках побелели.

С Ромой… вдвоем. В замкнутом пространстве.

Да, пусть прошло время, но ведь она его любила! И он любил, пусть и какой-то юношеской любовью. Не серьезной. Но ведь любил! И что ему стоит взять и вернуть ее? Пару ласковых слов, прикосновения, поцелуи и — она его.

Нет, он не считал Дарину легкомысленной или легкодоступной, но вряд ли такие чувства легко забываются и стираются из сердца.

Он сам по себе знает. Как же он любил Оксану! Безумно! «Так сильно любить свою жену нельзя», — думал он сам. Это слабость или сумасшествие? И так длилось почти 10 лет, а куда делась его любовь потом?

Он остыл. Настолько, что его все раздражало в некогда любимой женщине. Как она смотрит на него из-под бровей, как она поправляет невидимый сбившийся локон, как теребит мочку уха, когда что-то рассказывает. Все это когда-то сводило его с ума, а потом стало раздражать. Он даже ловил себя на мысли, что старается не смотреть на нее. Не смотрит, но прекрасно знает, что она в этот момент теребит мочку.

А вдруг так будет и с Дариной? Нет, сейчас его тянет, он хочет быть рядом, хочет видеть ее чаще. Но когда он ее получит, когда по утрам она будет готовить ему завтрак, не надоест ли ему это?

Может, она тем и притягивает его, что никогда с ним еще не была? Он видел ее то в закрытом клубе Олега, ее бывшего мужа, то рядом с Ромой.

«Выброси все из головы! Хватит думать! Живи!» — приказал он себе. Просто жить и плыть по течению — вот так и сделает.

Он припарковал машину у подъезда и поторопился внутрь. Подойдя к лифту, он постучал:

— Вы там?

— Андрей? — голос Дарины отозвался где-то сверху.

— Да, это я. На каком вы этаже?

— Я… не знаю, где-то третий или… выше.

Перепрыгивая через ступени, он за считанные секунды оказался на третьем этаже.

— Так, вы тут?

— Нет, ушли гулять, — услышал он голос сына.

— Я хочу понять, на каком вы этаже, — старался сохранять спокойствие Андрей. Но по голосу Ромы он понял, что тот совсем не в духе. Это немного успокаивало. «Да как ты можешь радоваться, что сын злится?» — одернул он себя. Да легко! Это ведь означает, что никакие чувства у них не вспыхнули…

— Андрей, мне кажется, мы чуть выше.

— Понял.

Он поднялся на четвертый этаж.

— Тут?

— Да, вот сейчас как будто ты совсем рядом! — взволновалась Дарина.

— Механик уже подъезжает, я звонил в управляющую компанию. Все нормально?

— Ты у кого спрашиваешь? — с издевкой поинтересовался Рома.

— У вас двоих, — ответил Андрей.

— У меня все прекрасно, можешь выдохнуть!

Рома не меняется. Хотя еще вчера во время ужина в ресторане он поговорил с сыном по душам. Но в какой-то момент что-то пошло не так — Андрей вышел ответить на звонок, а вернувшись просто не узнал сына — тот огрызался, язвил. Точно так, как было 3–4 года назад, до его отъезда в Лион.

— Андрей Викторович?

Он обернулся.

— Вы звонили на счет лифта?

— Да-да, там мой сын и… подруга. Помогите поскорее им выйти.

— Я уже позвонил лифтерам, в течение минут 10 всех освободим.

***

«Десять минут, еще десять минут…» — успокаивала себя Дарина, стоя еще в лифте. Андрей здесь, механик тоже, скоро ее выпустят из этого проклятого лифта. Осталось потерпеть всего десять минут.

Она так и стояла с закрытыми глазами, когда услышала, как двери лифта открываются.

Спустя секунду она уже видела Андрея. Дарина, совсем забыв обо всем, бросилась вперед и кинулась ему на шею. Слезы сами полились, а тело задрожало. Только сейчас она поняла, как ей было страшно! Челюсть болела от того, что она крепко сжимала зубы. Ноги отекли и гудели, а голова сильно кружилась. А ведь она была уверена, что в порядке…

— Все, все, тише, все позади, ты вышла… — тихонько шептал Андрей ей на ухо и гладил по голове.

— Я… я просто… так… ужасно, — она не могла связать слова в предложения. Да что с ней такое?

Тут она услышала шаги по лестнице — кто-то спешно спускался вниз.

Она обернулась, Ромы не было.