После
Вайолет
В библиотеке я проверяю свой телефон. Никаких уведомлений. Несмотря на то, что мы живем в одной комнате, мы с Анисой не разговаривали с тех пор, как я обвинила ее в том, что она ходила к декану Форрестеру, а она это отрицала.
Я спросила Максвелла, и он сказал, что понятия не имеет, кто такой Уэс Новак. Очевидно, что быть специалистом по английскому языку, который ездит на работу и не посещает никаких спортивных мероприятий, означает не знать о звездном хоккейном капитане, который фактически владеет кампусом. Он также показал мне фотографию своей девушки, с которой, очевидно, познакомился после того, как я ушла с вечеринки с Хлоей в прошлом году.
Таким образом, остается только один человек, который мог рассказать Дину Форрестеру обо мне и Уэсе, и она лжет мне об этом прямо в лицо.
Я стараюсь проводить в библиотеке столько смен, сколько могу, чтобы избежать встречи с ней, и засиживаюсь допоздна за писаниной, пока у меня не начинают расплываться глаза от пристального взгляда на экран ноутбука. Я не писала в таком исступлении уже много лет, даже до смерти Хлои.
Возможно, Уэс был прав. Возможно, он моя муза.
После смены в библиотеке я выхожу на свежий ночной воздух. Я люблю кампус в это время ночи. Тихо и умиротворяюще, если не считать грохочущей музыки из нескольких комнат общежития. Здесь больше никого нет, кроме меня и иногда астрономического клуба.
Я была под кайфом с того дня в бассейне с Уэсом. Когда он трахнул меня так хорошо, что у меня перед глазами засверкали звезды, а после прошептал мне на ухо, что влюбляется в меня.
Я тоже влюбляюсь в него. Я влюблялась.
Сильно.
Я заворачиваю за угол библиотеки, когда тяжелая ладонь хватает меня за руку и прижимает к стене.
Лезвие впивается мне в горло.
Передо мной даже маска не может скрыть ужасающую улыбку Трея.
Я открываю рот, но он рычит:
— Закричи, и я перережу тебе горло.
Нож покачивается, когда я сжимаю губы и пытаюсь проглотить крик обратно.
— Что ты делаешь?
— Раздевайся.
— Что?
Он прижимает лезвие прямо к моему подбородку, этот слишком знакомый острый край покалывает мою кожу. Его знакомая маска в нескольких дюймах от моего лица.
— Раздевайся, или я убью тебя.
Слеза скатывается по моей щеке, когда я расстегиваю джинсы и стягиваю их вниз, насколько это возможно, все еще прижимая нож к горлу, прохладный воздух обвевает мои голые ноги.
— Я расскажу об этом Уэсу. — Мои слова звучат на удивление твердо.
Трей ухмыляется.
— Если ты скажешь ему — если ты кому-нибудь скажешь — я убью его.
Я напрягаюсь. Я хочу разоблачить Трея в его блефе, но это Трей Ламонт. Он не блефует, и я бы ничего не упустила из виду.
— Ты думаешь, мне было бы нелегко перерезать ему горло, пока он спит? Я живу с этим парнем. Это было бы просто.
Я не могу поверить, что он такой извращенный. Этот психопат.
Он хватает мои руки, рассматривая их, как произведения искусства.
— Если ты кому-нибудь расскажешь, его смерть будет на твоей совести. Ты уверена, что хочешь, чтобы на тебе было больше крови?
Он уже знает ответ. Знает, как чувство вины за то, что я сделала с Хлоей, парализовало меня, сделало неспособной сопротивляться. Я не могу рисковать, чтобы из-за меня что-нибудь случилось с Уэсом.
Трей отводит нож всего на сантиметр от моего горла.
— Теперь рубашку.
Еще больше слез, когда я неохотно стягиваю рубашку через голову. Холодный ночной воздух заставляет мою кожу морщиться, соски напрягаются под лифчиком. Я скрещиваю руки на груди, пытаясь согреться и защитить себя как можно лучше, пока стою перед Треем в одном нижнем белье.
От его ухмылки меня тошнит.
— Хорошо. — Он достает свой телефон и направляет его на меня.
Мой желудок сильно сжимается.
— Что ты… — Его камера мигает, когда он делает снимок, и мои губы дрожат. — Зачем ты это делаешь?
Его улыбка становится только шире по мере того, как его член в штанах становится тверже, возбужденный моим страхом и слезами.
— Повернись спиной и высунь свою задницу вперед.
— Трей, — умоляю я, барабанный бой моего сердца заставляет мою голову раскалываться.
Он снова размахивает ножом, сокращая расстояние между нами, пока я не вынуждена прижаться спиной к ледяной кирпичной стене. Я сглатываю при воспоминании о том, что он сделал со мной этим ножом в прошлый раз. Как он слизывал мою кровь с лезвия после того, как порезал меня им.
— Я, блядь, не играю с тобой, Вайолет. Делай, что я говорю.
Мои ноги и руки дрожат. Я отворачиваюсь в сторону и выпячиваю задницу, закусывая губу, чтобы она не тряслась. Он не режет меня, как в туалете, но это новый уровень извращения. Фотографии, на которые он собирается подрочить позже.
Он показывает мне еще несколько поз, камера мигает при каждом снимке.
— Улыбнись в камеру, — мурлычет он.
Возможно, это его худшая команда. Заставляет меня выглядеть так, будто мне это нравится.
Мне удается улыбнуться, хотя в груди нарастает рыдание.
Трей толкает меня на колени, жесткий тротуар впивается в кожу. Мое сердце замирает от ужаса, что в следующий раз он потянется за ширинкой.
— Уэс сказал вам, ребята, оставить меня в покое, — напоминаю я ему.
Он хихикает, щелкая фотографией, на которой я стою перед ним на коленях.
— И что?
— Значит, ты делаешь это не ради него. Ты мстишь, потому что я сдала тебя.
Трей хватает меня за горло, поднимая на ноги. Я ахаю от боли, когда он прижимает меня спиной к стене, твердые кирпичи царапают нежную кожу на моей спине и ногах.
Его дыхание обвивает мою шею, мое ухо.
— И это было очень глупо с твоей стороны. Полагаю, ты не знаешь, кто мой отец. Трудно выгнать хоккеиста, чей отец финансирует команду. Им было еще труднее повесить что-либо на меня, когда они не смогли найти никаких доказательств. Я никуда не собираюсь уходить.
Я извиваюсь, чтобы уйти от него, подальше от руки, сжимающей мое горло, но затем чувствую знакомый поцелуй лезвия на своем бедре.
Я замираю.
— Хорошая маленькая девочка. — От его бормотания меня тошнит. — Я думаю, пришло время мне выполнить то обещание, которое я дал тебе в прошлый раз.
Черт. Нет, нет, нет…
Трей касается рукоятки ножа, потирая им мои трусики о мой клитор. Я шиплю сквозь зубы и закрываю глаза, пытаясь избавиться от этого чувства и его плотоядного взгляда.
— Черт, — стонет он. — Это так горячо. Если ты начнешь плакать, мне придется трахнуть тебя этим.
Ручка опускается ниже, отодвигая в сторону мои трусики.
Мои колени становятся ватными.
— Не надо, — шепчу я. — Пожалуйста…
Нас освещают фары проезжающей мимо машины, но этого достаточно, чтобы заставить Трея отступить. Рукоять ножа исчезает у меня между ног, и меня обдает прохладным воздухом, заменяя горячее прикосновение руки Трея ко мне и его тело, нависающее надо мной.
Я задыхаюсь, как рыба, вытащенная из воды, хватаясь за горло, все еще пульсирующее от боли, вызванной удушьем.
Он уже на полпути через парковку, когда я пытаюсь натянуть джинсы обратно на свои дрожащие ноги, но его зловещее обещание все еще доходит до меня.
— До следующего раза, красотка.
Во время моего следующего вечера в библиотеке я отправляю сообщение Уэсу.
Ты можешь проводить меня домой после смены?
Сейчас буду.
Как только моя смена заканчивается, я запихиваю ноутбук и книги в сумку, выключаю весь свет и спешу покинуть здание.
Уэс ждет прямо перед дверями в джинсах, армейских ботинках и куртке своей команды. Когда он поворачивается и видит меня, он улыбается.
Улыбка, от которой замирает мое сердце.
Он протягивает руку и переплетает свои пальцы с моими.
— Ты прекрасно выглядишь, цветочек.
Мне удается слабо улыбнуться в ответ. С тех пор, как Трей сфотографировал меня в нижнем белье и чуть не трахнул рукояткой своего ножа, мне не терпелось рассказать Уэсу о том, что произошло. Но если Трей причинит ему боль из-за меня, потому что я сказала Уэсу, когда Трей предупреждал меня не делать этого, я никогда не смогу простить себя.
Я не могу потерять Уэса. Только не снова. Я не буду.
Он ведет нас через пустую парковку. Когда мы подходим к его машине, он прижимает меня к ней бедрами, запуская руки в мои волосы и притягивая мое тело вплотную к своему. Он прижимается своими губами к моим, просовывая язык мне в рот, отчего у меня перехватывает дыхание.
— То, что ты сказал в прошлый раз, — выдыхаю я, предстоящее признание заставляет мое сердце учащенно биться. — В бассейне. Я тоже влюбляюсь в тебя.
Он качает головой.
— Не уверен, как ты можешь так говорить, когда я был таким придурком по отношению к тебе.
— Потому что, если бы мы поменялись ролями, я бы сделала то же самое.
— Нет. Ты бы этого не сделала. — Он оставляет на моих губах нежный, как крылышко бабочки, поцелуй, прежде чем открыть заднюю дверцу своей машины.
— Ты не хочешь, чтобы я сидела впереди с тобой?
— Я бы так и сделал, если бы сидел впереди. Залезай, детка.
По восхитительной команде мои бедра сжимаются, и я делаю, как мне сказано.
Уэс захлопывает за собой дверь. Через несколько секунд он оказывается на мне, прижимаясь своими губами к моим.
— Я надеюсь, ты знаешь, что воплощаешь в жизнь все мои фантазии о тебе.
Мое сердце замирает.
— Как долго ты фантазировал обо мне? — Я поддразниваю.
— Каждый день с тех пор, как я встретил тебя.
Я ухмыляюсь, как идиотка.
Он грубо толкает меня вниз, так что я оказываюсь распластанной на заднем сиденье, придавливая меня всеми своими шестью футами четырьмя. Его язык проникает в мой рот, заявляя на меня права.
Я не просто влюбляюсь в Уэса. Я уже влюбилась.
— Я собираюсь трахнуть твой ротик, маленький цветочек, — говорит он мне, нежно поглаживая мою щеку рукой. — Тогда я собираюсь заставить тебя кончить на мой член.
— Пожалуйста, — выдыхаю я.
— Умоляй сильнее ради меня, детка. — Слова слетают с его губ в его собственной мольбе.
— Пожалуйста, Уэс. Пожалуйста, трахни меня в рот.
Он злобно ухмыляется.
— Ты такая чертовски хорошая девочка.
Он снимает ремень и оборачивает его вокруг моей шеи, пробуя потянуть. Я улыбаюсь. Затем он расстегивает молнию на джинсах, высвобождая свой член.
Мой рот наполняется слюной, и я приоткрываю губы для него.
Он нависает надо мной, не отрывая взгляда от моего лица, пока скользит членом по моим губам и одновременно тянет ремень.
Уэс стонет при первом прикосновении моего языка к его чувствительной коже. Я прижата к нему, не в силах вырваться, даже если бы захотела, пока он трахает мой рот.
Он медленно входит и выходит, постепенно заставляя меня заглатывать его все глубже и глубже с каждым толчком, вытягивая до самого кончика, прежде чем скользнуть обратно. Его громкие стоны надо мной, его вкус на моем языке, его ремень, ограничивающий мое дыхание, — от всего этого у меня между ног разливается тепло.
— Ты просто становишься все лучше и лучше. — Он ухмыляется. — Я горжусь тобой, детка.
Похвала заставляет мое сердце петь, а жидкое тепло разливается до самых кончиков пальцев ног. Я обхватываю руками его бедра и притягиваю к себе. Это вся поддержка, в которой он нуждается.
Он засовывает свой член глубже, упираясь в заднюю стенку моего горла. Слезы наворачиваются на мои глаза, когда он врезается в меня еще раз, два, три, прежде чем резко вырывается из моего рта. Я жадно хватаю ртом воздух.
Уэс наклоняется и целует меня.
— Чертовски хорошая девочка.
— Теперь ты позволишь мне кончить на твой член?
— Нет, — рычит он. — Я собираюсь заставить тебя.
Моя киска сжимается.
Уэс скользит руками мне под юбку, стаскивает трусики и бросает их. Он подминает мое тело под себя, убирая волосы с шеи и покрывая поцелуями мою челюсть к ключице. Я вздрагиваю.
Когда он берет в рот мочку моего уха, по моим рукам бегут мурашки. Я ахаю.
— Это лучше, чем в моих фантазиях, — бормочет Уэс.
— Да? — Я выдыхаю.
— Да. Каждый гребаный тихий звук, срывающийся с твоего рта, каждый стон, вздох и хныканье, вызывает у меня желание засунуть свой член в эту тугую маленькую киску и трахать тебя, пока ты не начнешь кричать.
Я ухмыляюсь.
— Именно на это я и надеюсь.
— Не волнуйся, детка. Я исполню все твои надежды и мечты, — обещает он.
Он задирает мою рубашку, закрывая лицо, прежде чем одной рукой стянуть чашечки лифчика вниз и прикоснуться к моему соску.
— Ах! — Я вскрикиваю. — Может быть, нам стоит вернуться в твою квартиру. Что, если нас кто-нибудь услышит?
— У меня тонированные стекла, детка. Никто тебя не увидит. — Затем он озорно ухмыляется. — Но они тебя услышат.
— Нет, Уэс, никто не может…
Он снова втягивает мой сосок в рот, и я перестаю протестовать, неспособная сделать что-либо, кроме как простонав его имя.
Когда он удовлетворен, он переходит к другому, втягивая меня в рот так глубоко, как только может, вся моя грудь движется вместе с этим посасыванием.
Его ремень сжимает мое горло. Мои глаза закатываются, и моя киска непроизвольно прижимается к нему. Мокрая и отчаянно желающая его.
— Такая нетерпеливая. — Тихий смешок.
— Да, — подтверждаю я.
— Сначала ты возьмешь мой язык, детка. — Тепло разливается внизу моего живота от этого обещания. — Я хочу попробовать на вкус эту сладкую киску и почувствовать, какая ты мокрая для меня.
— Да, — выдыхаю я. — Я промокла.
— Это был не вопрос. — Он прекрасно понимает, какой эффект производит на меня.
Уэс становится на колени на полу и закидывает мои ноги себе на плечи, прежде чем поднести мою киску к своему рту.
Я задыхаюсь от резкого движения, прежде чем его язык скользит вверх по моей щели. Удовольствие заставляет меня извиваться, и электричество пробегает по моим венам.
— Твою мать. Как у тебя это так хорошо получается?
— Потому что ты была создана для меня, — просто говорит он.
Моя грудь сжимается, и слезы счастья наворачиваются на глаза, пока его язык снова не скользит по мне.
— Это так чертовски приятно. Не останавливайся.
— Я тот, кто отдает приказы, — рычит он.
Но он не останавливается. Его язык лижет меня сильнее, заставляя меня извиваться, пока он попеременно ограничивает мои дыхательные пути своим ремнем и позволяет мне дышать. Его руки давят на мои бедра, прижимая меня так, что я не могу убежать от него.
Уэс сильнее прижимается ко мне головой, постанывая, когда скользит языком между моих складочек. Рука скользит к моей обнаженной груди, щиплет сосок, прежде чем сжать. Моя грудь идеально помещается в его руке.
Краем глаза я замечаю движение. В темноте по парковке движется тень.
— Кто-то идет, — выдыхаю я.
— Возможно. — Он снова сжимает мою грудь, обещая.
— Нет, кто-то есть на парковке. Нас поймают.
Он выпрямляется, снова укладывая меня плашмя.
— Тогда я лучше заставлю тебя кончить на мой член.
— Нам нужно уходить…
— Прости, детка. — Он подталкивает свой член к моему входу, прежде чем медленно скользнуть внутрь меня, растягивая меня и заставляя меня вскрикнуть. — Я не нарушаю своих обещаний.
Его большой палец ложится на мой клитор как раз в тот момент, когда он вонзает свой член в меня по самую рукоятку. Я кричу, зажимая рот рукой.
Машина раскачивается с каждым толчком его члена внутри меня. Теперь нас точно поймают.
— Машину раскачивает, — предупреждаю я.
— Мне похуй, — рычит Уэс.
Он раздвигает мои колени шире, входя в меня глубже, в то время как его большой палец продолжает ласкать мой клитор, а ремень почти не пропускает воздух в мое горло.
Моя рука едва заглушает мои крики, мои сиськи дико подпрыгивают при каждом его толчке.
Уэс стонет.
— Прими это, детка. Прими это как хорошая девочка.
Я не могу говорить с его ремнем на шее, не могу даже кивнуть. Моя голова становится легче, удовольствие пронзает меня рикошетом, как никогда раньше.
Уэс прижимает меня всем телом, врезаясь в меня и проникая наслаждением в каждую клеточку.
— Кончай для меня, Вайолет. Обхвати своей маленькой тугой киской мой член. Я хочу, чтобы эта киска выжимала каждую каплю спермы из моего члена, а твои прекрасные крики наполняли мои уши.
Мое сердце бешено колотится, голова становится опасно легкой, когда его ремень сильнее обвивается вокруг моей шеи.
Громкий стон.
— О, черт, Вайолет.
При звуке моего имени на его губах моя киска сжимается, и я кричу, дергая его за волосы и не потрудившись прикрыть рот. Оргазм захлестывает меня, когда Уэс входит в меня, звук соприкосновения кожи с кожей и хлюпанье его члена внутри моей насквозь мокрой киски наполняют машину вместе с моими криками и его стонами.
— Черт, — шипит он, прежде чем рухнуть на меня сверху, его член пульсирует внутри меня, когда он сам находит разрядку.
Наши груди вздымаются друг к другу, пока мы оба пытаемся отдышаться. Мои конечности и пальцы ног покалывает, волны удовольствия накатывают на меня снова и снова, затягивая меня на дно.
Уэс. Блядь. Новак.
Слава богу, никто не постучал.
— Думаю, тот человек на парковке нас не заметил, — тяжело дышу я.
Уэс выглядывает в окно у меня над головой.
— Он показывает мне большой палец.
Я ахаю. Он смеется, и я хлопаю его по руке.
— Не смешно, — говорю я, даже улыбаясь.
— Я всегда забавный. — Он отталкивает меня, наконец ослабляя ремень на моей шее и позволяя мне сесть и вернуть одежду на место. — Когда я не веду себя сексуально.
— Ты всегда сексуален.
Он целует меня в шею и шепчет:
— Ты тоже. Самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видел. Каждая частичка тебя, — Он хватает меня между ног, — теперь принадлежит мне. Поняла?
— Да, — шепчу я.
Я принадлежу Уэсу Новаку.
Я принадлежу ему. А он — мне.