Это (не)химия, детка! (СИ)

Глава 3

Если твоя подруга юмористка, будь готова к тому, что при любом удобном случае она будет над тобой подшучивать. Иногда жестко, иногда более безобидно, но неприятно. Лерка, судя по всему, решила погрузиться в игры с головой. А меня использовать как девочку для биться. В смысле, для шуток. Узнав о моем позднем визите в баскетбольный клуб, девушка вознамерилась свести меня с Шмелевым. Как она собиралась это сделать, учитывая, что я была против – загадка. После ее заверений, что мы просто созданы друг для друга, я окончательно убедилась, что и ей нужен конкретный рыжий парень, с прозвищем Волга.

Кстати, о моей Ласточке. Забрала я ее из автосервиса, как и планировала. Егор, золотые руки, сделал все в лучшем виде, и моя Молния просто летала по дорогам. Точнее, плавно ехала (что удивительно для старенького автомобиля отечественного производства), ловко обгоняя и идеально слушаясь свою хозяйку. Я по-прежнему не собиралась играть на дороге в шашки или подъезжать близко к другим машинам. Ездила осторожно, не превышая допустимый скоростной режим. Ну боялась я скорости, что теперь поделать.

Со Шмелем в следующий раз (не считая коротких встреч взглядами в коридоре) мы встретились на репетиции. Он был сосредоточен. Вместе с Тимофеем они уже набросали приблизительный план выступления и гоняли нас по нему беспощадно и бесстрастно. В смысле, если кто-то валился с ног, ему грозили вылетом из команды. Тогда игрок собирался с последними силами и шел в бой. Будто второе дыхание открывалось.

Лера постоянно препиралась с Тимом. Он волком смотрел на нее. Она взирала на парня сверху вниз, и это при том, что была ниже почти на голову. Это досадное обстоятельство не мешало ей подшучивать над правой рукой Шмелева. В отместку, молодой человек решил все переиграть и в итоге на костре инквизиции сжигать будут именно Валерию. А поджигателем, ожидаемо, станет Тимофей. Еще рыжий пригрозил, что огонь будет настоящий, и нет никаких гарантий, что со сцены девчонка уйдет живой и невредимой. Нет, убивать ее он не собирался, но покалечить – вполне.

А мне принесли накладной горб. Я надеялась избежать участи бедного пластического хирурга, преследующего не самые благие цели, но увы. Горб на меня прицепили. Стерильную маску на лицо надели. Еще и белым халатом сверху прикрыли. Образ был почти готов. Почти, потому что деятельные игроки команды собирались достать специальную шапочку, чтобы я убрала в них волосы, и резиновые перчатки. Причем не хирургические, а обычные, в которых баба Глаша на третьем этаже Политеха полы моет каждый день в одно и то же время.

- И тут ты заходишь и говоришь, - инструктировал меня Славка, стоя напротив. Я же топталась, периодически поправляя горб. Спина начинала побаливать. Уже минут двадцать я стояла в скрюченном состоянии, изображая из себя закомплексованного хирурга. – Ваше лицо безобразно. Сделаем его безобразно красивым и поигрываешь в руках скальпелем.

- Э-э-э… - протянула, поправляя очки, съехавшие на кончик носа.

- Скальпель специально затупили, - правильно истолковал мой немой вопрос капитан.

- Ну-у-у-у… - а это я задала уже второй вопрос. Меня, кажется, поняли с первой протяжной буквы «у».

- И горб крепче приделают.

Хм, вроде вопросов больше не осталось.

В общем, было весело. Если не считать, что при каждом удобном случае Лерка пыталась сделать так, чтобы я стояла как можно ближе к Славе. В отместку, подталкивала ее в сторону Тимофея. Почему я одна должна страдать? На лица Катьки и Жанки было жутко смотреть. Кажется, я невольно нажила себе двух врагинь. А все Славка. Тоже вызвался лечь под мой скальпель.

Сами виноваты. Нашли на кого обратить свое внимание. Да Шмель вообще в сторону девчонок не смотрел. И парней, слава богу, тоже своим вниманием больше положенного не удостаивал.

После репетиции задерживаться в институте не стала. Собралась одной из первых и помчалась на позднее занятие с Вовчиком. Дома появляться не хотелось, поэтому я использовала любую возможность, чтобы потянуть время и вернуться как можно позже.

Ждановы, кстати, в субботу так и не приехали. Их чадо слегло с температурой, а глава семейства полетел в Брюссель на какое-то совещание. Солгу, если скажу, что мне было жаль. Отец из-за этого немного расстроился. Он рассчитывал окончательно решить все вопросы, касающиеся моей скорой свадьбы с Виктором. Его не волновало, что невеста против. Надеялся надавить на меня, чтобы я согласилась. Не знал еще, что в этом вопросе я не собиралась проявлять гибкость. Разве можно выходить замуж за человека, которого не любишь? Да, есть шанс, что получится развестись. Когда-нибудь… И вот это «когда-нибудь» окончательно убеждало в том, что позволять собой манипулировать нельзя. Папа перешел все дозволенные границы. Мать всячески его поддерживала, поддакивала. И продолжала экспериментировать над внешностью. В воскресение мало того, что подправила прическу, вздумала перекраситься в черный цвет, с тонкими прядками синего оттенка. Отец нервно крякнул, и сказал, что мать, как всегда, великолепна. Я благоразумно промолчала.

К моему величайшему сожалению, Ждановы приехали к нам во вторник. После учебы я задерживаться не стала, очередная репетиция команды была запланированная на четверг. Вовочка участвовал в соревнованиях по мини-футболу и вечером дома отсутствовал. Как, собственно, и его мать. Поэтому я была абсолютно свободна. Подъехав на своей Черной Молнии к дому, сразу заприметила дорогущий внедорожник стального цвета. Сердце екнуло, ладони вспотели. Явные признаки того, что домой заходить не стоит. Но идти было некуда, а отсиживаться в каком-нибудь кафе, тратить деньги, которые мне еще пригодятся, не хотелось.

Войдя в квартиру, пожалела, что не пожертвовала парой соток, чтобы попить кофе с пирожным в кафе «Котик-Обормотик». Там для расслабления нервной системы по залу разгуливают три толстых пушистых холеных кота. Один из них, с красным бантом на толстой шее, особенно мне полюбился. Стоило зайти, он бежал ко входу, мурчал, терся о ноги боком, оставляя на джинсах ворсинки, вставал на задние лапы, требуя, чтобы его подержали на ручках. В общем, Бармалей был моим любимым котиком в этом кафе. Остальные не особо любят, когда их гладят. Им больше были интересны кусочки колбасы или мяса, которыми подкармливали их гости заведения.

- Поля, это ты? – в прихожую вышла разодетая мама. Так-так, это когда это меня в последний раз называли Полей? Родители не любили сокращать мое имя, называть ласково. Всегда Полина или брошенное холодным голосом «дочь».

- Я, - буркнула, стягивая с себя куртку. Погода сегодня под стать настроению – серая, сырая и противная. – У нас гости? – закосила под дурочку.

- Да, - радостно ответила ма. – Ждановы приехали. Так что беги к себе, переодевайся и за стол. Ольга уже все приготовила.

Ха, бегу и падаю. Мать точно ждет, что я надену ее любимое красное платье, которое заканчивается на уровне попы, и туфли на высоких каблуках-шпильках. В общем, попытаюсь скопировать ее наряд, состоящий из темно-синего цвета платья (короткого, ага) и черных туфель. К прическе образ подходил. К возрасту родительницы – нет.

А что, если у нее появился молодой любовник?

Эта мысль внезапно возникла в голове и не собиралась улетучиваться, освобождая место другим. Почему бы и нет? Иначе чем объяснить ее рвение к экспериментам? Раньше она была сдержаннее при выборе одежды. Не могла долго проходить на каблуках, поэтому носила с собой в сумке сменную обувь на плоской подошве. И это если учесть, что покупала она себе все только самое лучшее и качественное. По ее мнению.

Оказавшись у себя в комнате, решила пойти против системы. В том плане, что не собиралась подчиняться. Хотят платье? Разочарую. То, которое желали на мне видеть, не нравилось. Слишком открытое, слишком короткое и слишком вызывающее. Каблуки? Я к ним не привыкла. Прибавить к этому усталость, раздражительность и не желание слушаться тех, кто пытается мной руководить, и получаем: рваные джинсы, облегающую черную майку и поверх нее просторный кардиган. К слову, о кардигане… Спереди он был вполне приличным. Нежно-розовый цвет мне шел. А вот на спине был вышит Снуппи, сжимающий в правой лапе пистолет. Мило и нежно. Максимально нежно.

Посмотрев на свое отражение в зеркале, осталась довольна образом. Последним штрихом была прическа. Простой высокий хвост. Косметикой пользоваться не стала. Зачем? Я находилась дома. Ужасно устала за день. Погода, опять же, давила на виски.

Выйдя из комнаты, направилась в гостиную, в которой нам обычно накрывали стол, если приходили гости. Разумеется, Ждановы сидели за оным. И само собой, как только я появилась на пороге, прервали разговор с отцом и посмотрели в мою сторону.

- Добрый вечер, - сухо поздоровалась и направилась к столу.

Осмотрела его, ища пустую тарелку, которую в скором времени планировала заполнить едой и которую обнаружила неподалеку от Виктора. Все ясно, родители решили посадить нас вместе. Дескать, поближе к жениху. Отсаживаться было бы верхом неприличия и проявлением неуважения к гостям. Поэтому пришлось притвориться смиренной и, присев на стул, ждать, когда Ольга меня обслужит. Когда я вошла, женщина стояла чуть в стороне от стола и недовольно взирала на моего родителя. Мать вообще не удостоила взглядом. Думаю, если бы не хорошая зарплата, она бы уже давно уволилась. Терпеть выходки моей мамы и вечно недовольного чем-то отца – то еще испытание.

- Милая, как прошел день? – заворковала мама, с теплотой смотря на меня. Фальшь, от которой становится горько во рту и мерзко на душе.

- Нормально, - бросила, полностью переключаясь на ужин. Эх, жаль, они пока моего Снуппи не разглядели. А вот Виктор заметил и нахмурился.

Красивый парень, но не по мою душу. У нас нет ничего общего. Он избалованный, самоуверенный и заносчивый. Считал, что мир крутится вокруг него. С таким я и часа наедине протянуть не смогла бы.

- Как учеба? – подключился к допросу папа.

- Как всегда, - короткий ответ и я кладу в рот порцию легкого салата из овощей.

- Нам сказали, что ты теперь играешь в КВН? – полюбопытствовала Виктория Владимировна с таким кислым выражением на лице, что стало ясно как белый день – женщина не любит шутки.

Стесняться мне было нечего. Ну да, играю. Ну да, с тем, кто, по их мнению – недостоин моего внимания. И знаете, что я об этом думаю? А не пошли бы они лесом-полем со своим «драгоценным и очень важным» мнением. А еще лучше, пускай собираются и уезжают.

- Да, я играю в КВН, - подтвердила, прожевав салат. Вкусный. Ольга всегда знала о моих вкусовых предпочтениях. Поэтому не стала готовить изыски. Вполне себе обычные салаты, гарнир, напитки. По кислому выражению лица родителя легко догадаться, что он этому не рад.

Скорее всего, тетя Оля решила отомстить хозяевам таким необычным способом. Если бы ее тоже предупредили, что у нас сегодня будут гости, она бы сообщила мне, прекрасно зная, как я отношусь к семейству Ждановых. Я бы появилась дома к ночи, точно зная, что никто, кроме моих дорогих родственников не ждет мою измотанную персону.

- Зачем тебе это? – искренне не понимала Виктория Владимировна. – Тратить время на такую ерунду…

- Мне нравится, - парировала ее слова я.

- И долго ты собираешься там играть? – а это полюбопытствовал мой якобы жених.

- Долго, - продолжала отстаивать свою точку зрения. – Все лучше, чем сидеть в офисе и зрение компьютером портить. – Это я так толсто намекнула на Виктора. Он уже третий год работает в фирме отца. По словам папы, является его правой рукой. А как по мне – выбрал судьбу мальчика на побегушках.

Молодой человек понял, что я имела ввиду и сразу отвернулся. До этого он внимательно следил за мной. Теперь его больше интересовала наполовину пустая тарелка, чем «невеста».

- Я считаю, - слово взял папа, - что все это просто знак протеста. Полина любит идти наперекор нашему решению. Показывает характер.

- Поздно для такого проявления недовольства, - хмыкнул старший Жданов.

- У каждого переходный возраст наступает в разное время, - а это произнесла мама. Сказала это не к месту, и в явном намерении тыкнуть меня, как нашкодившего котенка, носом в суровую действительность. – У нашей дочери это кратковременное помутнение рассудка. Не стоит заострять на этом внимание.

Поперхнулась соком. Благо отпила совсем чуть-чуть.

- Нам нужно знать конкретные сроки. – Мать Виктора сверлила меня строгим взглядом. С такой свекровью и врагов не надо. Еще один повод отказаться от столь лестного предложения, как замужество.

- Увы, - я постепенно стала закипать.

Отложила приборы, отодвинула от себя тарелку и убрала руки под стол. Нервно вцепилась в салфетку, что лежала на коленях и стала ее мять. Срываться и переходить на ругань – не самый лучший вариант. Поддамся эмоциям, и все окончательно убедятся, что я просто еще не выросла до их уровня. Не осознала своего счастья. Ведь это так здорово – родиться в богатой семье, где тебя с самого рождения обеспечивают всем самым лучшим. Только кое-что требуют взамен. Родительской любви не хватало всегда. Сейчас это было уже не столь важно. А вот раньше…

Весь поздний ужин я была подвергнута самому настоящему допросу. С кем буду участвовать в играх. Кто капитан. Сколько по времени идет один сезон и так далее. Когда отец узнал, что капитаном у нас стал тот самым Владислав, который недавно подвозил меня до дома, его нелюбовь к КВНу стала еще больше.

Ближе к полуночи Ждановы стали собираться домой. Виктор вновь попытал удачи, чтобы произвести на меня впечатление. Показал фотографии с последней поездки в Лондон. Притворилась, что ужасно интересно. Особенно те фотографии, на которых он не присутствовал.

Мама, когда я встала из-за стола и проходила мимо нее, наконец-то заметила Снуппи. Возмутилась такой безвкусице. Понизить голос и не подумала. Я успела почувствовать себя неудачливой первоклашкой, которая каждый день приходила домой и не могла вспомнить, что проходили сегодня на уроках. Меня вроде и ругают, но толку от этого ноль.

Ольга потихоньку убирала со стола, а мы всем своим немногочисленным семейством, пошли провожать Ждановых до двери. Будь моя воля, скрылась бы в своей комнате. К моему горю, отец точно бы не простил такого отношения к своим деловым партнерам.

- Надеюсь, скоро увидимся, - сжимая мою руку в своей, проговорил Виктор и поцеловал тыльную сторону ладони.

Смутившись, быстро выдернула конечность из захвата и спрятала ее за спиной. С каких пор этот парень стал галантным? Не особо и давно мы виделись в последний раз.

Как только за гостями закрылась дверь, две пары глаз уставились на стоящую как можно дальше меня. Ох, и не выдержит родитель. Начнет возмущаться моим неподобающим поведением.

Зная об этом, сразу прервала папу на полуслове, и сама заговорила:

- Я устала, - специально притворилась измотанной. – И не готова к очередной лекции, на тему «Взаимоотношение между мужчиной и женщиной». Можно я пойду спать? – Для пущей убедительности смогла зевнуть.

- Не надейся, что такое поведение сойдет тебе с рук, - пригрозил папа.

- Пойду я, - пробормотала, поворачиваясь к недовольным родственникам спиной. – Завтра рано вставать.

- Полина, - это мама опять перешла на официоз, - твое поведение недопустимо.

А собственное вы считаете нормальным, да? И ничего не смущает?

- Простите, - криво усмехнулась, - по-другому не получается.

Еще примерно час ворочалась в кровати, пытаясь заснуть. В голову лезли разные, не очень радостные мысли. Мне было все труднее находиться рядом с родителями. Они продолжали давить, требовать подчинения. Такое поведение ничем хорошим для меня не кончится. Могла бы вырваться отсюда, давно бы это сделала.

И вроде уже столько раз прокручивала все эти мысли в голове, а все равно к ним возвращалась и продолжала себя терзать. Не было ничего удивительного в том, что проснулась я в прескверном настроении и раньше, чем прозвенел будильник на телефоне. Родители уже завтракали и что-то тихо обсуждали между собой. Я расслышала их тихие голоса, но разобрать слов не смогла.

Встав, закуталась в теплый халат и, сунув ноги в тапочки, пошла в ванную. Ступала тихо, словно кралась. И вскоре поняла, что поступила правильно, не издавая лишнего шума. Мои любимые (есть такое дело) родственники обсуждали меня. Если быть точнее – предстоящую свадьбу. Они даже дату уже выбрали! Спрашивается, почему я ничего об этом не знаю? Нормально ли, без согласия чада решать такие вопросы? Что предложил отец Виктора своему сыну, что он не противится такому произволу? Или он сам не рад, а я об этом не знаю? Мы же не общаемся…

- Это будет выгодный для нас брак, - воодушевленно вещал папа. – Жданов мой партнер уже десять лет. Виктор симпатизирует Полине, я уверен в этом…

Черта с два, ты уверен. А его кто-нибудь спросил? Недостаточно просто нравиться, чтобы, основываясь на этом ненадежном чувстве, бежать, создавать семью.

- А если Подина заупрямится? – предположила ма.

Заупрямится? Не совсем подходящее слово. Я буду не я, если пойду на попятный и сдамся.

- Найдем рычаги давления, - а вот тут в голосе отца послышались самоуверенные нотки. Он не сомневался, что свадьба состоится и все его планы останутся в силе. – Я заметил, что тот парень, - проворчал брезгливо, - ей небезразличен. Заартачится, я…

- Ты же не собираешься ему вредить? – обеспокоенно произнесла мама. – Это может плохо сказаться на твоем бизнесе…

Честно, сначала я понадеялась, что она обеспокоилась жизнью неизвестного ей молодого человека. Увы, это было очередное разочарование. Зря лелеяла глупые мечты, в которых я жила в обычной семье, где родители озабочены другими вопросами и проблемами.

- Почему сразу вредить, - хмыкнул отец. – Можно пригрозить. Объяснить силой, если словами не понимает, что от нашей дочери ему следует держаться как можно дальше. А еще лучше, в другом городе или стране.

Во мне стала закипать такая злость вперемешку со страхом за Шмеля, что я не выдержала и вышла из своего укрытия, роль которого играла стена коридора. Чтобы лучше слышать, пришлось подойти к самому углу. Соответственно для того, чтобы выдать себя, мне было достаточно сделать всего шаг в сторону кухни.

- Полина, - родитель, увидев заходящую на кухню меня, напрягся. Догадался, что часть разговора для их дочери секретом не является.

- Не доброе утро, - холодно поприветствовала. – Что вы тут решаете, пока я якобы не слышу? – сразу начала с главного.

Юлить, трусить и умалчивать не собиралась. Их поведение переходит всякие границы. Мы живем в современном мире, где в цивилизованной стране никто не вправе решать за тебя, за кого тебе лучше замуж выйти. Или жениться. Это в девятнадцатом веке мнение родни еще что-то значило, а сейчас это не играет никакой роли. Если только ты не зависишь от решения родителей. В этом случае все плачевно.

- Мы беспокоимся о твоем будущем, - пролепетала ма, опуская взгляд на сложенные на коленях руки. Она нервничает? С чего бы? Тоже понимает, что я не собираюсь поддаваться их «просьбам» и угрозам?

- Вы беспокоитесь о своем финансовом благополучии, - с силой сжимая кулаки, выпалила. – Только об этом. На меня вам плевать.

- Это не правда, - пробасил папа. – Ты просто еще не понимаешь, что для тебя будет лучше.

- Нет, это вы не понимаете. - Мотнула головой. Как сдержать злость, когда она так и рвется наружу? – И если с Владиславом что-нибудь случится, я… - на секунду задумалась, чем могу пригрозить родителям. – Я уйду из дома. И для того, чтобы реализовать все свои мечты, тебе, отец, - указала рукой на мать, - придется развестись и предложить Виктору вариант жены на пару десятков лет старше.

- Что? – опешила от такой наглости мать.

- Что слышали, - продолжала возмущаться. – Хочешь пригрозить мне здоровьем почти постороннего для меня человека? – Лукавила, но куда деваться. – Подумай хорошенько, готов ли ты так рисковать? Вдруг у него тоже полно влиятельных друзей?

- Как ты смеешь… - отец стал медленно подниматься со своего места. Чуть тарелку животом не опрокинул.

- Смею. – Ох и аукнется мне потом такое поведение. – И я тебя предупредила.

Не желая их больше видеть, вышла с кухни и направилась в ванную комнату. Не рассчитывала, что до родителей быстро дойдет, что я не шучу. Но за Славу искренне переживала. На что готовы пойти эти люди (Ну почему именно они дали мне жизнь?), ради достижения своих целей? Необходимо предупредить Шмеля. Не факт, что он воспримет мои слова всерьез, но предупрежден – значит вооружен. Я не хотела, чтобы из-за моего упрямства пострадал другой человек.

Нет-нет-нет! Я не могла согласиться на брак с Виктором. Если родители продолжат давить, а с моим уходом из дома ничего не получится то… Готова ли я пожертвовать свободой ради другого?

Ответ был на поверхности. Ради Каланчи – готова. Пусть и знакомы мы всего ничего. Он не сделал мне ничего плохого и не должен страдать из-за меня. Но я постараюсь сделать все возможное, чтобы до крайности не дошло.

Не успела войти в здание института, как попала под пристальное внимание Лерки. Девчонка снова воодушевленно рассказывала, какие грандиозные планы у нее на ближайшую репетицию и что ей есть, что предложить капитану. Я ее энтузиазма не разделяла. Особенно после утреннего разговора с родителями. Мысли были заняты далеко не предстоящей игрой. Зная отца, можно было смело предположить, что угроза станет реальной. Шмеля он невзлюбил сразу. С первого взгляда. Это было странно и подозрительно одновременно. Не мог же Славка перебежать ему дорогу? Расспросить об этом папу? Страшно представить, как он отреагирует на это.

- Ты напряжена, - заметила Лера, когда мы остановились у нужной аудитории. Дверь ещё была закрыта, и студенты толпились поблизости.

- Все нормально, - попыталась заверить подругу. Рассказывать о своих мыслях и нагружать собственными проблемами не хотелось. - Просто устала вчера.

- И что ты делала, что так устала? - полюбопытствовала девушка.

И, опять же, посвящать ее в детали встречи со Ждановыми не собиралась. Сама вспоминать о них не желала.

- Занималась, - пожав плечами, ответила.

- М-да? - Мне не торопилась верить.

- Честное слово, - попыталась заверить, изобразив на лице серьезность и невозмутимость.

От дальнейших расспросов меня избавило появление в конце коридора преподавателя.

День прошел спокойно. И это несмотря на одну проверочную и жёсткий допрос в начале лекции по Информационным технологиям (Есть такое?). Меня на удивление никто не трогал. Отвечала сама, если точно была уверенна в том, что знаю, о чем говорю. Не все преподаватели любили, когда на их лекциях кто-то из студентов показывает, что знает материал чуть ли не лучше самого лектора.

А вечером у нас состоялась очередная репетиция. Времени до игры становилось все меньше, и Шмель с Тимофеем не собирались с нами возиться и входить в положение, если кто-нибудь из команды не мог прийти. Не находишь времени? Тогда зачем записался? Чтобы соскочить в самом начале? Я не могла осуждать парней, зная о занятости Вячеслава и Тимофея. Наш главный шутник, если мне не изменяет память, работал барменом в баре и работа иногда занимала всю ночь. Когда успевал поспать, привести себя в порядок и выглядеть бодро, загадка.

- Демидова! - позвал рыжий, когда я только-только вошла в актовый зал, - Где тебя чертяги носят? Надевай горб с халатом и вперед! Выполнять свой долг.

- Остынь, Волгин, - осадил его Шмелев. - Чего это ты сегодня зверствуешь?

- Я? - возмутился Волга. - Я ещё даже не начинал!

И кому это сегодня утром (или днём?) Старцева на нервную систему наступила? Чего это наш весельчак стал закипать, как только мы с Валерией переступили порог? Или моей вины в том нет и вся причина в недовольно сопящей Лерке? Тогда все становится более-менее понятно.

- Не бойтесь, - хмыкнул Шмель. - Тимофей сегодня просто не в настроении. Никак на личном фронте проблемы образовались.

И вроде пошутил, но по перекошенному от злости лицу Тима сразу стало ясно - Шмель попал прямо в цель. Я в свою очередь была уверенна, что причина в рыжей наглой девчонке из нашей с Лерой группы. Я уже несколько раз видела, как она вокруг Тимофея вьется. И с чего бы? Нет, Тимофей нормальный парень. Лере нравится, это я могла точно сказать. Но Старцева с такими не встречается. Ей богатеньких да самодостаточных подавай. Интересно, я одна считаю, что она ошиблась ВУЗом?

Как только забралась на сцену, Жанка сразу сунула мне в руки злосчастный горб с халатом. Кто бы знал, как я не хотела часа два к ряду париться в этом поролоновом безобразии.

- Тебе идёт, - подколола меня Лерка, когда Шмель помог мне нацепить на спину этот ужас, и я принялась расхаживать по сцене, усиленно изображая хромоту на обе ноги.

- Ещё хоть слово про мою внешность скажешь, - пригрозила, - первая под скальпель ляжешь.

Лерка умолкла, изобразив, как закрывает рот на молнию.

Репетиция прошла почти гладко. Если не считать одного досадного для меня (и с чего бы?) момента. Катька Звездова якобы подвернула ногу, когда на высоченных каблуках шла к импровизированному костру, на котором ее предполагалось сжечь. И, разумеется, подвернула она свое копыто рядом с Шмелевым. Молодому человеку ничего не оставалось делать, как брать девчонку на руки и уносить со сцены. Окончание репетиции девушка провела, величественно восседая на одном из мягких кресел первого ряда.

- И чего она лыбу давит? - прошептала Лера, когда оказалась рядом со мной. В роли пациента лежала на полу с закрытыми глазами. И когда успела на Катю посмотреть? Лично мне до неё не было никакого дела. Почти.

- Молчи, - шикнула на подругу. - И изображай почти труп.

Благо никто нас не слышал. Говорили мы тихо и со стороны могло показаться, что я просто шиплю на свою новую жертву.

- Только не бросай меня в терновый куст, - вздохнула Валерия.

Доиграется, сведу ее с Тимофеем. Будет знать, как подругу нервировать.

Так вот, в целом день ничем не отличался от обычных студенческих будней. Участие в репетиции помогло мне на время выйти из состояния апатии и тревоги. До тех пор, пока мы не стали выходить из актового зала. Мысли снова вернулись к утреннему разговору родителей и я, решившись, ухватила идущего слева от меня Шмеля за рукав толстовки и, потянув за него, заставила нашего капитана выйти из общего потока и отойти к ближайшему окну.

- Что такое, Клопик? - беззлобно спросил парень, с тревогой смотря в мое лицо. Словно пытался по нему что-то прочесть. Понять, почему я так себя повела. Ведь чаще всего сама избегала общения с ним. А тут совсем обнаглела и осмелела - за руку схватила.

- Мне сказать тебе кое-что надо, - пробормотала, чувствуя, как решимость быстро покидает меня.

- Так говори, - Слава развел руками. Дескать, ну, давай, я внимательно слушаю.

- Я сегодня утром случайно подслушала разговор родителей...

- Тебе никто не говорил, что подслушивать нехорошо? - с наигранным укором в голосе, вопросил Шмель.

- Не смешно, - я продолжала быть серьезной и, чего греха таить, напуганной. - Отец собирался... - тут замялась, не зная, как рассказать суть, но и о своем якобы скором замужестве не проболтаться. - Ты ему чем-то не понравился. И он против нашего общения настолько, что готов угрожать мне твоей жизнью. В смысле... - И чего я мямлю, как первоклассница у доски? - Попросит кого-нибудь тебя побить или ещё чего.

- Очень интересно, - в голосе Славы я не услышала ни намека на испуг. - И как я должен был на это отреагировать?

- Понятия не имею, - передёрнула плечами.

- В таком случае, не бери в голову, - посоветовал Шмель. - По крайней мере я именно это и собираюсь сделать.

- Это не шутки, - не разделяла его позиции махнуть на угрозу рукой. - Он на самом деле способен на это.

- А мне все равно.

- Почему ты так спокоен?

- Должен биться в истерике? - парень улыбнулся и подмигнул мне.

- Нет, но...

- Тогда не вижу смысла заранее паниковать.

На этом наш разговор, который, я думала, будет более серьезным, закончился.

Только после спохватилась, не заметив поблизости Лерки. Не стала ждать? На нее не похоже. Она бы не упустила возможности поприкалываться надо мной. Сказать какую-нибудь ерунду о наших якобы зарождающихся отношениях. Увидев мою реакцию на ее слова, подруга бы продолжила изощренное издевательство.

В итоге, по лестнице к гардеробу мы спускались вдвоем.

Как оказалось, Лера еще не ушла из института. Она обнаружилась у гардероба, в компании Тимофея и Старцевой. Моя подруга недовольно хмурилась и напряженно смотрела на девчонку. Говорила, пытаясь вставить хоть слово в поток словоблудия нашей рыжей, но у нее не очень получалось. Тим тоже был не в восторге от общества Юльки. Он посматривал на Валерию, будто готовился к тому, что она набросится на не очень приятную ей девушку.

Шмель, делая вид, что ничего не происходит, прошел к гардеробу и передал гардеробщице номерок. Я не торопилась следовать за ним. Замерла неподалеку, продолжая свое наблюдение. Ох, Лерка, ты могла кому угодно рассказывать, что этот рыжий нахал тебя не интересует. Если бы это было на самом деле так, ты бы не смотрела в сторону рыжих волком. Тут и слепому стало бы очевидно – влюбилась Яблочкова в Волгина. По ее лицу можно было сейчас легко прочитать бушующие в душе эмоции. Ревность, злость, досада, раздражение…

- Клопик, - позвал Слава тихо.

Вздрогнула от мурашек, которые сразу заскользили вдоль позвоночника. Надо было произнести это дурацкое прозвище таким голосом, что у меня ноги вмиг ватными стали, а ладони вспотели.

- Каланча, - буркнула, подходя к перегородке, за которой стояла пожилая женщина и недовольно посматривала то на меня, то на троицу живо обсуждающих что-то студентов. Вот мне тоже интересно, что они там обсуждают. Ой и попала Лера на допрос с пристрастием.

- Кто? – переспросил молодой человек, надевая куртку. Сегодня он был в просторной черной, на первый взгляд чистой куртке, подкладка которой оказалась ярко-оранжевого цвета. После этого Слава натянул на голову капюшон толстовки и замер, выжидательно посматривая на меня.

Спохватилась и передала пыхтящей от недовольства гардеробщице номерок.

- Так, значит? – взвизгнула Старцева, и я чуть было не выронила из рук куртку. Зачем так верещать? Что случилось?

Обернулась и успела поймать момент, когда изящная ухоженная ладошка впечатывается в щеку Тимофея. А у девчонки, между прочим, еще и ногти длинные. Наш главный весельчак рисковал подпортить себе личико незадолго до игры. Если учесть, что Юлька, кажется, не собирается от него отставать.

- Ты чего? – опешила от такого поступка одногруппницы Лера. – Я на него вообще никаких видов не имею!

- Имеешь! – продолжила возмущаться рыжая, обвинительно указывая на девушку пальцем. – Я заметила, как он на тебя смотрит! И меня уже месяц динамит.

- Вот в том, что я тебя динамлю, вины Яблочковой нет, - подал голос, потирающий пострадавшую щеку Тимофей. – Ты просто меня достала.

- Что? – Старцева глубоко задышала. Воздуха не хватает? В таком случае ей лучше выйти на улицу. Желательно, одной.

- Пойдем, сами разберутся, - Слава подтолкнул меня в сторону охраны, которая в свою очередь, с любопытством посматривала на выясняющих отношения будущих специалистов.

- Но Лера… - я посмотрела на подругу. Она махнула рукой, как бы говоря, что я могу с покойно идти. – Да Старцева на многое способна…

- Вот Тимофей ее и проводит до дома. Чтобы Старцева не была способна, - фыркнул Шмелев. Забрал у меня из рук куртку, развернул ее, остановился.

Теперь охрана смотрела на нас. Кажется, кому-то здесь не хватает хлеба и зрелищ.

Вздохнула, с укором глянула на Каланчу и в итоге приняла его помощь. Сунула руки в рукава куртки, ловко застегнула молнию и уже было сделала шаг в сторону выхода, как меня приобняли за плечи и самолично повели на свободу.

Нервно поправила очки. Я вообще часто их поправляла, когда нервничала. Сейчас ситуация была именно такая. Слишком близко ко мне шел Шмель. И рука его, согревая, словно невзначай скользнула по предплечью и вернулась обратно. Двусмысленность ситуации вызвала легкую панику и (не могла себя обманывать) лавину положительных эмоций. Такое проявление внимания было приятно. Оно волновало, пробуждало во мне чувства, от которых я старалась бежать. Потому что так будет лучше. И угроза отца, опять же, продолжала звучать в голове, отравляя существование. Заставляя не терять окончательно голову и держаться от Славы на расстоянии.

- Ну… - я как бы невзначай высвободилась из теплых ненавязчивых объятий и посмотрела на парня снизу вверх. Мы уже вышли на улицу. Замерли неподалеку от ворот. И надо бы попрощаться, а рот не открывается и язык не слушается.

- Послушай, - начал говорить Вячеслав, видя, что я не тороплюсь продолжать разговор, - пора объясниться. У меня нет наклонностей к садомазохизму. Так что…

- Не надо, - я мотнула головой. Если он скажет именно то, о чем я подумала, это окончательно разрушит хрупкую дружбу, которая между нами завязалась. Будто слабый узелок из ниточек, идущих от моего сердца к его. – Подумай хорошенько. Оно того стоит?

Сказав это, не смогла больше стоять на одном месте и поспешила выйти за ворота. Понимала, что сама себе делаю больно. Но разве могла я поддаться эмоциям? К чему бы это привело? Угрозы отец чаще всего выполнял. Слава… вокруг него и так много девчонок. Если у него и есть ко мне симпатия, то навряд ли ее можно назвать таким громким и сильным словом, как «любовь». Смешно же, мечта части девчонок Политеха начнет встречаться с ботаничкой.

Сев в свою Ласточку, включила «Наше радио» и, подождав немного, тронулась с места. Настроение было препоганое. А что если Шмель не то хотел сказать, а я напридумывала себе всяких нелепостей? Зря себя накрутила. Что он подумает, если мои предположения на его счет не верны? Покрутит пальцем у виска, убедившись окончательно, что с Демидовой лучше не связываться? Зуб даю, Жанка с Катькой обрадуются больше всех, если я не задержусь надолго в команде. По словам Леры, они тоже заметили пристальное внимание нашего общего капитана ко мне. Симпатией ли вызвано такое внимание, вот в чем вопрос? Что если он просто ищет слабые звенья команды и решает, с кем придется распрощаться в ближайшее время? Или после следующей игры.

Думать на отстраненные темы за рулем было не самой лучшей идеей. Чуть было не «поцеловала» едущую впереди дорогую иномарку. Оплату ремонта такой крошки я потянуть не могла. В последний момент успела затормозить и избежать столкновения.

Я успела, а вот тот, кто ехал сзади – нет.

Почувствовала сильный толчок, ощутила, как натянулся ремень безопасности и машинально крепче вцепилась в руль.

- Да, мл***! – выругался мужчина, выскакивая из машины и подходя к капоту. – Какого…

Ругался он долго. По крайней мере, мне так показалось, пока я отстегивала ремень безопасности, открывала дверь и выбиралась наружу. Мелкий противный дождь коснулся пылающих щек. Было и совестно, и досадно одновременно. Еще обидно. Пожалуй, обиды даже больше, чем всего остального. Я, грубо говоря, только-только забрала свою Черную Молнию из автосалона, и на тебе!

- Ты, курица! – Понятное дело, что именно меня решили выставить во всем виноватой. Признаться, виновата я была лишь на половину. – У тебя что, судороги нижних конечностей? Ты… - дальше последовало особенно витиеватое ругательство. – Ты у какого муд***ка права купила?

От такого напора, я опешила. Родители были ко мне несправедливы. Осуждали за любой проступок или за действие, которое я предварительно не согласовывала с ними. Но даже они не опускались до такого.

- Послушайте… - попыталась говорить спокойно, хотя голос уже звенел от быстро подступающих к глазам слез. Что за несправедливость? Почему именно мне на пути попался этот человек?

- Захлопнись! – продолжал верещать, как поросенок, которого режут живьем, мужчина. Ладно, назвать этого товарища мужчиной было сложно. Мужик. – Ты знаешь, сколько стоит ремонт моей тачки?! Знаешь?! Да ты, школота, мне долг будешь десять лет отдавать. И знаешь, как?

А вот эти его слова мне совсем не понравились. И взгляд, которым он буквально ощупывал мою фигуру, вызывал рвотные позывы.

- Я вызову… - снова начала было говорить, но незнакомец перебил:

- Ты, тварь, пожалеешь…

Перебить перебил, а закончить свою мысль не успел. Его толкнули в спину и, если бы мужик не успел выставить руку, упираясь о капот своего автомобиля, точно бы упал.

- Какого… - за этим вновь последовал мат. – Ты, пад…

- Ну, скажи, - потребовал Шмелев, прямо смотря на моего обидчика.

Только когда они встали друг напротив друга, я заметила определенное сходство между ними. Почти одинаковый рост, цвет волос, нос, губы… Да быть того, не может! Машина у этого взбесившегося типа на порядок дороже той, в которую я сама чуть было не впечаталась. Славка ведь из неблагополучной семьи, об этом все знают. Насколько, правда, неблагополучной, неизвестно. Вероятно, семья не полная. Проблемы с матерью или отцом…

Прикрыла на секунду глаза, опять отгоняя ненужные мысли. Подумаю об этом потом. Слава недавно вскользь рассказывал, как ему жилось. И, вероятно…

- Чего умолк? – рыкнул Шмель, с силой сжимая кулаки. – Кто я? Думаешь, забыл?

- Что ты здесь делаешь, - странно, но Славе мужик грубить не торопился.

Наверное, он увидел во мне легкую добычу. В смысле, девочку для биться. Меня можно легко оскорбить, припугнуть, принудить к чему-нибудь не очень приятному. От последнего предположения стало особенно не по себе. Нет уж, пусть внешне я и слабая, но умею кусаться.

- Полина, в машину, - проговорил Шмелев, указывая кивком головы на стоящую неподалеку черную «Ладу».

Подошла к машине, но садиться в нее не торопилась. Наблюдала со стороны за выясняющими отношения мужчинами и ловила каждое произнесенное ими слово. Почему-то было важно узнать про Шмеля больше…

- Ты зря полез, - продолжал бычиться незнакомец.

Хотя, если вспомнить отчество Славы, то, если это его отец, то имя его я уже знаю. Анатолий. Анатолий Шмелев… Стоп! Я где-то уже слышала…

- А ты снова ищешь повод, чтобы показать тому, кто слабее, что имеешь над ним власть? – парировал Вячеслав. – Но ты так и не сказал мне, кто я? Давай, договаривай. Или с возрастом кишка стала тонка? Просек, что перед тобой не слабый мальчишка, которого можно… - тут о осекся, бросил на меня напряженный взгляд. Потом словно очнулся, осознавая, что стоит на дороге, мимо проезжают машины, а по тротуару неподалеку идут люди, часть из которых не прочь «погреть» уши.

- Мы поговорим позже, - наконец, сказал Слава и отошел на два шага от отца. – Без свидетелей.

- Это угроза, сын? – последнее слово мужик сказал с таким призрением, что у меня по спине побежали мурашки. Они когда-нибудь перестанут это делать?

- Предупреждение, - последнее, что сказал парень перед тем, как отвернуться и подойти ко мне.

Посмотрел на меня недовольно, открыл дверцу спереди со стороны пассажира и снова кивком головы дал понять, чтобы я не спорила, и забиралась в его автомобиль. После того, как я устроилась на мягком сидении, Шмелев обошел машину спереди и вскоре сидел рядом и уже набирал нужный номер на телефоне.

Вкратце обрисовав ситуацию, Славка отключился и недовольно посмотрел на меня. Видела, что его прямо подмывает сказать одной очкастой девчонке все, что он о ней думает. Причем, все из самого плохого.

- Спасибо, что вмешался, - посчитала нужным поблагодарить своего спасителя. Неизвестно, чем бы у меня закончился разговор с его отцом. Не похожи были его слова на пустые угрозы. Он на самом деле собирался…

Дальше запретила себе развивать эту мысль. Рисковала настолько погрузиться в размышления, что потом ночью кошмары сниться начнут.

- Не за что, - откликнулся Славка, отворачиваясь и смотря в боковое зеркало, что располагалось с его стороны. – Догадалась уже, да?

- Это было не сложно, - не стала скрывать. – Вы внешне похожи. Хотя у тебя более мягкие черты лица. Не такие грубые и… злые, что ли.

- Злые? – он опять повернулся ко мне, вопросительно смотря прямо в глаза. – О чем ты?

- По этому человеку, - взглядом указала на дорогую иномарку, стоящую неподалеку, - видно, что он жесток. Что между вами произошло? – Заметив, как словно окаменело лицо Шмеля, поторопилась закончить мысль: - Если не хочешь отвечать, ничего не говори. Я не настаиваю. Ты вообще мог проехать мимо, наплевав на неудачливую ботаничку. Но ты снова помог. И я благодарна тебе за это, честно.

По мере того, как говорила, чувствовала, что на щеках скоро можно будет оладушки жарить. Или это в машине так жарко, что у меня кожа горит?

- Я не мог иначе, - сухо произнес парень.

Может, зря я его тогда у института прервала? Видно было, что он не особо хочет со мной разговаривать. Обиделся? Нет, что-то внутри меня протестовало против такого предположения. Была еще одна причина, по которой он мог так резко от меня отдалиться – отец. Для него эта встреча стала неожиданностью. Стечением обстоятельств. И вновь я приписала это к действиям невидимой руки, которая в который раз сталкивает нас с Шмелем. До начала обучения на третьем курсе я не помню, чтобы мы вообще с ним заговаривали. А тут… мистика какая-то. Злая шутка.

- На тебе лица нет, - проговорила нерешительно, боясь затрагивать болезненную для него тему. Было почти физически больно смотреть на него такого… подавленного. Взгляд потух, губы плотно сжаты, лицо, опять же, маска.

- Все нормально, - попытался вернуть себе привычную веселость и беззаботность Слава. – Придется долго здесь просидеть, пока гайцы подъедут.

Он перевел тему разговора, а я охотно ее поддержала, рассказывая, как однажды видела, как эти самые «гайцы» спасали хромую собаку с тремя щенками, которые выбежали на дорогу. Если бы не люди в форме, проявившие человечность, страшно подумать, что могло бы случиться.

- Ой, - спохватилась, сообразив, что забыла выставить у машины специальный знак-треугольник. – Я сейчас…

Сказав это, выскочила из машины и пошла к своей слегка помятой Черной Молнии. Отключила сигнализацию, затем полезла уже в багажник. После того, как моя крошка поломалась на дороге, далеко я аварийный знак не убирала, но пришлось повозиться, чтобы его найти. Он успел забиться в самый дальний угол.

Отец Славы не выходил из машины. Однако, я кожей чувствовала его липкий, лапающий взгляд. Постаралась побыстрее сделать все необходимое и снова спрятаться в машине Шмелева. Дождь усиливался, вовсю барабанил по крыше автомобиля, но, сидеть в тепле, рядом с парнем, который нравится, было уютно, почти спокойно и хорошо. И близость его странного отца не пугала, когда под боком находилась моя персональная Каланча, хмуро взирающая на дорогу. За нами, ожидаемо, образовалась пробка. Так получилось, что при столкновении мы заняли две полосы. Моя машина вильнула, когда в нее въехали.

- Слав, - долго просидеть в молчании я не смогла, - а ты куда ехал, если не секрет? Заправка, на которой ты работал, в другой стороне. И живешь ты, вроде, далековато от меня. А тут, до моего дома десять минут осталось.

- Откуда знаешь, где я живу? – лукаво спросил Слава. Кажется, он постепенно стал оттаивать и жизнь вернулась в его хитрый взгляд. – Следила за мной?

- Еще чего, - сделала вид, что оскорбилась. – Просто девчонки в институте часто о тебе языками чешут. Обсуждают, с кем ты в последний раз к себе домой отправился. Вот я и запомнила. Часто они это обсуждают. Ой, часто…

- Сейчас договоришься, - предупредил молодой человек, погрозив пальцем. – Делать тебе нечего, чужие сплетни слушать. Они и не такое наговорят. Особенно, если девчонка так и не получила желаемого.

- В смысле? – притворилась, что понятия не имею, о чем он говорит.

- Без ложной скромности скажу, - Шмель откинулся на спинку своего кресла и сложил руки на груди, - что многие бы хотели оказаться в моей постели. Но доступ туда открывался далеко не всем. А те, кто так и остался на пороге, чтобы не казаться хуже остальных, начинают пускать слух. Теперь понимаешь?

Ну, понимать-то понимала. Но вот не верилось, что он отказывал себе в удовольствии, попортить очередную красавицу. Это же Шмелев! Два метра тестостерона. Да почти у любой рядом с ним снесет крышу. И не смутит, что он из неблагополучной семьи. Даже я, мечтающая об идеальной учебе и олимпиадах, сама того не подозревая, поддалась его обаянию.

- Много, видимо, недолюбленных у тебя было, - фыркнула я.

- Предостаточно, - не стал отпираться этот бабник. – Но еще ни одной не удавалось покорить мое сердце настолько…

Зазвонил телефон. Слава не договорил, нахмурился, смотря на мою сумку, из которой и доносился громкий, сильный голос Эми Ли. Вздрогнула от неожиданности. Это я после репетиции случайно звук на полную включила. Поэтому сейчас по салону и разносится женский голос. Про саму мелодию умолчу - от нее в ушах начинало звенеть.

Судорожно стала искать айфон в сумке. Как на зло, находиться сразу он не собирался. Продолжал голосить и вибрировать. Когда пальцы коснулись металлического корпуса, схватила гаджет и извлекла на свет. В смысле, достала из недр сумки. Света за окном становилось все меньше. Небо в это время года обычно очень резко начинало темнеть. Минут двадцать и совсем темно станет. Да, фонари вдоль дороги и яркие вывески давали достаточно света, чтобы автомобили не врезались друг в друга каждые десять метров, но всякое бывало. У кого одна фара спереди не горит, у кого - две. А иногда видела старенькие машины, у которых, казалось, кроме мотора, вообще ничего не работало.

- Да, - приняв вызов, пыхтя, проговорила. Пока искала телефон, успела запыхаться. И волосы, чтоб их, в глаза лезли, даже очки не помогали.

- Полина, ты где? – услышала голос матери. Нет, взволнована или обеспокоена она не была. Говорила спокойно, если прорезающееся высокомерие можно было считать спокойной интонацией.

- Еду, - неопределенно ответила. Рассказывать, что попала в аварию, не хотелось. Родители все чаще косо посматривают на мою Молнию. Эта ситуация могла стать их последней каплей в чаше терпения. А если учесть, что терпения у моих близких как такового и нет, то…

- А где ты едешь? – продолжала допытываться мать.

- Только отъехала от института, - пришлось солгать. Если скажу, что минутах в десяти от дома, она же время засечет, а если не появлюсь вовремя, опять позвонит. Придумывай потом очередную ложь. И когда по нашу с отцом Славы душу приедут? Моей Ласточке много не надо, чтобы начать медленно покрываться ржавчиной. Снова придется к Егору обращаться. Если получится, еще и скидку у него выклянчить. Это если он в хорошем расположении духа будет.

- Ты сегодня долго, - кажется, кому-то захотелось меня отчитать. – Вся эта игра в КВН не идет тебе на пользу. Пора с этим заканчивать.

- Мам, - попыталась изобразить панику, - тут пост ГИБДД, если увидят, что я по телефону говорю, оштрафуют. Дома поговорим!

Нажала два раза на боковую кнопку блокировки, прерывая тем самым звонок, не отнимая экран от уха. Уф… кажется, пронесло. Если нет, то дома меня снова начнут «обрабатывать».

- Почему они против твоего участи в студенческой жизни нашего института? – полюбопытствовал Слава.

- Кто их знает, - пожала плечами. – Они вообще сразу были против, чтобы я в Политех поступала. Возмущались, давить пытались. А у меня душа в МГУ или Бауманку не лежала, понимаешь? Вот что мне там делать? Отучусь и дальше что? Родным лишний повод похвастать, и что? Как часто родители не слушают своих детей и делают так, как им удобно, а не так, как хочется их чаду.

- Наплюй, - посоветовал Шмелев. – И не принимай близко к сердцу их слова.

- Стараюсь, - улыбнулась парню.

А этот паразит взял, протянул руку и взлохматил мне волосы еще больше.

- Шмелев! – возмутилась, поправляя очки. Моя нехитрая прическа пришла в негодность. – Что ты за человек такой, а?

- Безумно влюбленный? – предположил он, растягивая губы в улыбке. Тоже мне, чеширский кот.

- Ага, безумный, - подтвердила, грозя Шмелю кулаком. – Каланча безумная.

- Почему сразу каланча? – полюбопытствовал мой собеседник, следя за моим действиями. Правильно, я еще и стукнуть могу.

- А почему клоп?

- Мелкая потому что, - последовал ответ. Прямо-таки логичный ответ, в мужском стиле.

Минут черед пятнадцать приехали представители нашей доблестной дорожной службы. В смысле, представители власти, отвечающие за порядок на дорогах. А если быть еще точнее – гайцы. Именно так называл их Шмель.

Как я и предполагала, отец Славы пытался обвинить во всем меня. Пока сидел в своей дорогущей иномарке, небось только и занимался тем, что продумывал план дальнейших действий. Интересно, а речь, которую он толкал на протяжении получаса, он в блокнот записывал? На всякий случай. Чтобы ничего не упустить. Я ведь, оказывается, специально назад сдала и в его перед въехала. Зачем? А кто этих студенток на дешевых тачках знает.

Мужчины в форме не растерялись и потребовали предоставить им видеозапись с камеры, которая была прикреплена к лобовому стеклу автомобиля. И тут Анатолий Николаевич (пока стояли под дождем и выясняли, кто прав, кто виноват, узнала, как его по батюшке) стушевался. Посмотрел недовольно на сына, потом на свою машину. По всему выходило, что запись он показывать не планировал. И, само собой, стал врать, что камера не была включена. После этого, почему-то невзлюбившему меня мужику пригрозили уже другой записью с, понятное дело, другой камеры. Оных развешанных вдоль дороги было предостаточно.

Я, пока мужчины выясняли отношения, стояла чуть в стороне и прислушивалась. Что могла сказать? Просто ехала, резко затормозила, а кое-кто не сориентировался и въехал в меня. А потом еще и наехал.

В аварию я попала в первый раз, поэтому плохо понимала, что от меня потребуется. В общем, все оказалось не так страшно, как думалось изначально. При сыне старший Шмелев не стал пытаться подкупить стражей правопорядка. Думаю, если бы я одна пыталась доказать, что моя вина в аварии минимальная, все могло закончится более плачевно. Что бы было, если бы о случившемся узнали родители… У меня бы, наверное, забрали водительские права и посадили в машину с личным водителем. Как же, девочка из «золотой молодежи» должна ездить либо на жутко дорогой иномарке, либо с шофером. Еще лучше, если она будет чувствовать себя на дороге безнаказанно и творить безобразие. И плевать, что потом может возникнуть скандал. Пиар он и в Африке пиар. А вот пускать слух, что их чадо попало в аварию на своей любимой Ласточке, они не станут. Как же, дочь успешного бизнесмена ездит на корыте. Немудрено, что она не справилась с управлением и влетела в дорогущую машину. И никого не будет волновать, что это, вообще-то, въехали в меня.

Заполнив все необходимые бланки и написав заявление, я стала ждать, когда нас наконец отпустят. Телефон в сумке за это время уже два раза призывно вопил (прости Эми) дурным голосом, требуя, чтобы я ответила на входящий звонок. И что родным от меня надо? Почему названивают? Обычно им хватало одного звонка и моего сухого объяснения, чтобы успокоиться и не доставать свою дочь еще хотя бы часа два.

После того, как со всей бумажной волокитой было покончено, мы разъехались. Первыми с места аварии уехали сотрудники ГИБДД. Потом и автомобиль отца Славки тронулся с места. Уже после этого я подняла с земли аварийный знак и убрала его в багажник. Надо было как можно быстрее возобновлять движение. Ловить на себе косые, любопытные и недовольные взгляды посторонних людей, было неприятно. Не зная причин и кто, собственно, инициатор аварии, они заведомо считали, что если женщина за рулем, то именно она во всем и виновата. Объяснять посторонним, что я не я, бесполезно. Не останавливать же проезжающие мимо машины и не рассказывать тем, кому, по сути, плевать на незнакомую девчонку, что это в меня въехали. И да, это не я специально назад сдавала, чтобы «поцеловать» дорогую иномарку.

- Не стой под дождем, - вырвал из плена грустных мыслей голос Вячеслава. – При такой паршивой видимости, можешь снова в неприятности попасть. Могу отконвоировать, хочешь?

- Нет, спасибо, - поспешила отказаться не потому, что не хотела его лишний раз видеть. Причина такого поспешного ответа заключалась в другом. – Тебе же потом не ближний свет обратно ехать. Сам бы куда не попал.

- Это ты за меня так беспокоишься? – Слава подошел чуть ближе. – Или тонко отшиваешь?

- Это… - замялась, стараясь быстро сформулировать в голове ответ. И обидеть его не хотелось, и ложную надежду давать – тоже. Себе-то я могла признаться, что он мне нравится не просто как симпатичный парень. С ним было легко общаться. Рядом с ним становилось тепло, уютно и спокойно. Хотелось продлить эти ощущения. Но вот слова отца, продолжающие разъедать мозг и сердце, не позволяли забыть о том, что ждет парня, если я дам понять папе, что испытываю к Шмелеву определенные чувства.

Ну вот почему он оказался сыном Анатолия Шмелева? Чего там, сама сглупила. Могла как-нибудь подсмотреть в зачетке или еще как, какое у Каланчи отчество. С другой стороны, если бы не случайная встреча, я бы и не вспомнила о бывшем деловом партнере отца, который в свое время пытался оставить моего родителя с носом. Мой родственник оказался более сообразительным и легко понял, с кем я тогда приехала к нашему дому. Гадала еще, с чего такое резкое неприятие. Списывала все на социальное положение Шмеля.

- Клопик, шустрее, иначе нам начнут сигналить, - поторопил с внятным ответом Славка.

Ему легко говорить, у него язык хорошо подвешен. А я сильна только в науках. Уверенно отвечаю только на вопросы, касающиеся той или иной темы лекции. Сейчас же, как назло, не могу сформировать мысль. Вот и мямлю, как последняя дура. Ботаничка… Нет, не ботаничка, а тормоз.

- Это я так о твоем здоровье беспокоюсь, Шмелев, - наконец, решилась сказать. – Чего хорошего в том, что ты потратишь лишнее время в пути? Я сама доеду. И обещаю, ни на кого больше не нарываться.

Осмелела окончательно и, подойдя к Шмелю близко-близко, схватила его за края расстегнутой куртки, встала на носочки и поцеловала своего спасителя в щеку. Да, поступила я не очень благоразумно. Но отказать себе в удовольствии не могла.

Знала бы, что Шмель внаглую воспользуется ситуацией, двадцать раз бы еще подумала, стоит ли рисковать. Он приобнял меня за талию, притягивая к себе ближе и я, теряя равновесие, еще крепче вцепилась в его куртку. Губы заскользили по щеке и коснулись уголка, слегка целуя.

Замерла, стараясь запомнить приятное, будоражащее ощущение, вдыхая приятный запах парня и его близость. Одна секунда, две… И с трудом взяв себя в руки, нашла немного смелости, чтобы отстраниться.

- Промокнем, - запрокидывая голову и ловя капли дождя пылающей от смущения кожей, проговорила. – Заболеем и кто тогда будет руководить нашей дружиной? А горб на себя кто наденет?

- Ну да, - Славка передернул плечами, тоже смотря вверх, на темное небо. – Чего это мы. Стоим, мокнем…

Произнеся это, он снова посмотрел на меня. Приподнял руку с оттопыренными пальцами, изображая, будто подносит к уху трубку телефона, и прошептал:

- Позвони мне, крошка. Я расскажу тебе на ночь сказку.

Фыркнула, еле сдерживая смех и, махнув рукой на прощание, поспешила скрыться в своей Черной Молнии.

Провожать меня до самого дома Слава не стал. Поехал дальше, ловко обгоняя зазевавшихся автомобилистов. Припарковала «Волгу» подальше от подъезда, чтобы завтра, выйдя из дома, родители не видели помятый бампер моей Ласточки. Новые незапланированные расходы понизили уровень радости в моем организме на отметку «Куда еще паршивее». Добредя до подъезда, разблокировала ключом дверь и вошла.

Почему-то, подходя к двери, за которой скрывалась квартира родителей, ноги сами собой остановились. Идти не хотелось. Чувствовала, что если отопру дверь и войду, накличу на себя еще больше проблем. Только деваться было некуда. В машине не переночуешь, на улице уже довольно холодно. Да и есть хотелось зверски.

Предчувствие меня не обмануло. У нас в гостях снова были Ждановы. И если в прошлый раз Виктор вел себя более спокойно и сдержанно, то в этот вечер все его внимание было направленно целиком и полностью на мою замученную персону. За столом он принялся ухаживать за мной. Подливал в бокал вино, которое я лишь слегка пригубила. Куда доливать-то? Будто меня пытались споить. В тарелке всегда что-нибудь лежало. Голод, что еще недавно давал о себе знать легкой тошнотой, исчез, как только я переступила порог квартиры. Кусок в рот не лез, когда я замечала, что парень внимательно за мной следит. Зажать его что ли в темном углу и расспросить, что он сам думает обо всем этом безобразии, что устроили наши родители? Иначе с чего такие резкие скачки в настроении. Еще недавно, так же сидя рядом, он не особо горел желанием общаться. Внимание проявил лишь когда уже собирался уходить. И то, не сказала бы, что была рада такой смене настроения.

На все расспросы родителей своего «жениха», отвечала односложно. Впрочем, на слова близких тоже не реагировала. Смысл? Они снова подняли тему КВНа: зачем он вообще нужен и что я там делаю. Будто не хватило моих прошлых объяснений. Одно мне было ясно, как день – отец не оставит попыток свести меня с Виктором. А это в свою очередь пугало тем, что он на самом деле готов пойти на многое, чтобы достичь цели. В том числе и на запугивание Шмеля. Этого я допустить никак не могла. И как быть?

В какой-то момент мои родители, вместе со старшими Ждановыми вышли из гостиной. По словам отца, им нужно было обсудить что-то очень важное в его кабинете. Ну-ну… какое отношение, например, моя мама имеет к его делам?

Впрочем, терять время даром не стала. Прямо посмотрела на сидящего по левую руку от меня молодого человека и сказала:

- Колись, Жданов, в чем дело? И не надо мне тут петь о неземной любви.

Поправила очки, нахмурила брови. Интересно, похожа я сейчас на злую учительницу младших классов? Вид еще такой… будто вторая моя профессия напрямую была связана с добычей руды. А что? Не хватает только пятен грязи на лице и одежде. Ну и специального оборудования. В целом, если раздобыть все необходимое, то могла сойти. Знала бы, что Ждановы и сегодня у нас застрянут, забрала бы у девчонок накладной горб и явилась бы в нем. Сейчас же на мне был джинсовый комбинезон, черная майка и, наброшенная сверху просторная рубашка в красную клетку. К слову сказать, остальные были более нарядно одеты. Одна моя мама чего стоила… Снова решила блистать и натянула на свое худосочное тело короткое платье с пайетками. Фирменное, разумеется. Но раскрученный бренд еще не значит, что у всех вещей хорошее качество.

- Какая любовь, Полина, - парень поморщился. – Посмотри на себя…

- А что со мной не так? – я сразу напряглась. И на что мы намекаем? Что я была права в своих предположениях и, по сравнению с остальными тяну лишь на шахтера?

- Несмотря на все попытки твоих родителей сделать из тебя красотку, ты тянешь лишь на мышку. Ты права, ни о какой любви с моей стороны не может быть и речи… - Как будто-то с моей она есть! – Но отец категоричен. Я бы и рад откреститься от перспективы становиться твоим мужем, но он пообещал, что оставит меня без материальной поддержки и работы. Сейчас я не могу с этим ничего сделать. Поэтому и…

- Просто з-з-замечательно, - прошипела я. – Слушай, Виктор… - Я была на взводе, поэтому не постеснялась схватить его за ворот идеально отглаженной черной рубашки и потянуть за ткань так, чтобы его лицо оказалось ближе к моему. – Если продолжишь эти игры, я…

- Ты ничего не сможешь сделать, - парень легко высвободил свою рубашку из плена моей руки. Теперь он был не такой идеальный. Воротничок я ему помяла. – Ты зависишь от своих предков так же, как и я. И у нас нет выбора. Поэтому прекращай строить из себя недотрогу. Все равно деваться некуда.

- Как сказать, - пробормотала я, лихорадочно соображая, как поступить. – Насильно нас никто не может поженить. Слава богу, мы родились не в том времени. Не могу поверить, что ты поддался на уговоры отца. Ты же не дурак. Можешь найти нормальную работу и без его помощи. Опыт, тем более, уже есть. Ты не договариваешь.

- Шибко умная, да? – мой собеседник взял вилку и стал крутить ее в руках, полностью концентрируя свое внимание на ней. Хорошо, что он не стал увиливать и наедине был откровенен. – Нашим предкам выгодно, если мы будем повязаны. Они собираются объединить бизнес и создать более крепкую структуру. Наш союз – это гарант, что после ничего не будет разрушено. Что дальше их дело продолжат уже наши дети. И им плевать, что у нас своя жизнь и… могут быть свои привязанности.

- Только не говори, что тебе пригрозили жизнью какой-то девчонки, - мне стало совсем не по себе. Неужели мой отец перед тем, как рассказать об этом жутком плане матери, переговорил с Ждановым-старшим? Что за бразильский сериал?

- Слава богу, у меня нет девчонки, - хмыкнул Виктор. – Но ведь может появиться.

Ладно, значит, все пока не так уж и страшно.

- Тебе не кажется, что это перебор? – пробормотала, исподлобья смотря на парня. – Ненормально…

- Попробуй объясни это им, - кивок головы в сторону выхода из гостиной. – В принципе, если обрядить тебя в платье и снять очки, ты вполне сойдешь за жену бизнесмена. – Он перестал крутить вилку и, положив ее на столешницу, пытливо воззрился на меня. – И, опять же, никто не запрещал мне заводить любовницу. Хотя мне сама мысль об этом противна.

- Еще слово и я тебя стукну, - пригрозила.

Реакция Виктора была ожидаема. Он самоуверенно ухмыльнулся и всем своим видом дал понять, что его мое недовольство мало волнует. А вот финансовое благополучие в будущем - очень. По этой причине он и будет дальше играть роль влюбленного дурака. Союзника я в его лице не нашла. Паршиво… Я надеялась, что он более благоразумен. И более самолюбив, чтобы прогибаться под кого-нибудь. На деле оказалось, что ему проще сидеть под боком у влиятельного отца и выполнять его команды. За послушание ему кидают кость. В смысле – определенную сумму денег на банковский счет.

Минуты через три вернулись родители. Мама смотрела на меня выжидательно. Отец же, видимо, заметив слегка помятую рубашку нашего гостя, довольно хмыкнул. Наивный, надеется, что я просто так сдамся? Позволю собой манипулировать, как это было в детстве? Только одно могло толкнуть меня к сидящему сбоку парню. Это воплощение в жизнь угрозы, в отношении Шмеля.

- Дети, как вы тут? – залебезила Виктория Владимировна. – Надеюсь, не скучали?

- Нет, - проворчала, насаживая на вилку листья салата и помидорку, представляя, что это рука моего «жениха», чтоб он любовь всей своей жизни в ближайшую неделю нашел и понял, каково это, когда у тебя пытаются силой вырвать часть души, в которой уже прочно кое-кто поселился. Кое-кто высокий, хитрый и слишком самоуверенный. Эх, Шмель, Шмель… вот тебе, наоборот, нужно быть осторожнее. – Нам было очень весело.

- Виктор? – сурово спросил отец молодого человека, пытливо посматривая в сторону сына. Не верит, что этот… легко согласился с его условиями?

- Нам было о чем поговорить, - бросил Жданов-младший, не отрывая взгляда от тарелки.

Сейчас мы, наверное, со стороны были похожи на нашкодившую малышню, которую застали за каверзой, и теперь суровые родители пытаются выяснить, чья вина в сложившейся ситуации более весома.

- И о чем же вы говорили? – полюбопытствовала моя родительница.

- О… - начала было я, но Виктор перебил:

- О предстоящей свадьбе, правда, милая?

- Да, - нашлась с ответом. И когда папа выдохнул, а мама растянула губы в довольной улыбке, добила: - Думали, что мы еще слишком молоды, чтобы связывать себя узами брака. Поэтому решали вопрос о ее переносе.

У мамы выпала из руки вилка и с противным звоном ударившись о край тарелки, полетела дальше, на встречу с дорогим ковром. Папа пошел красными пятнами. Ждановы неверяще переводили взгляды с меня, на своего сына. Пора было заканчивать с этим. Выяснить все раз и навсегда. Пока все в сборе и я могу услышать от родителей «женишка», о чем они думали, решая чужую судьбу. Если буду и дальше сидеть и помалкивать, папа не будет бездействовать. Уговоры ему надоели. Подслушанный разговор дал тот нужный толчок, благодаря которому я больше не собиралась умалчивать.

- Каком переносе? – первой отмерла Виктория Владимировна. – Свадьба должна состояться в декабре!

- Почему? – спросила, отодвигая от себя тарелку. Хватит мучить бедные овощи, все равно больше ничего в рот положить не смогу. – Что должно произойти после? В чем дело?

- Полина… - прошипел Виктор, медленно поворачивая голову в мою сторону.

Еле сдержалась, чтобы не показать ему неприличный жест. Я хочу сама решать, с кем мне быть! И если родители этого не понимают… Я не должна страдать от этого непонимания. Не должна… И бояться за жизнь Шмеля тоже не хочу. Хочу знать, что его жизни ничего не угрожает. И Славку не будут поджидать нанятые отцом бандиты в каком-нибудь темной переулке, чтобы «объяснить», с кем ему стоит общаться, а с кем - нет. Я же тогда от угрызений совести и страха с ума сойду.

Сейчас я рисковала раз и навсегда попасть в немилость родителей. Но больше не боялась. Нервы и так были на пределе. Сначала разговор с Шмелем, потом авария, затем откровения Виктора. Всего этого слишком много для одной меня. И если не разобраться во всем сейчас, дальше будет только хуже.

- Ответь, отец, чего ты добиваешься? Слияния компаний? Смотрите в будущее, не понимая, что своими планами рушите жизни собственных детей?

- Ты что несешь… - начал было папа, медленно поднимаясь со своего места. Мог бы и не садиться.

- Я знаю о твоих планах. Об угрозах… Тебе слишком сильно хочется объединить бизнес с Сергеем Олеговичем. Виктор не хочет жениться на мне. Я не хочу выходить за него замуж…

- Что, - процедил отец, закипая, - связалась с тем отбросом и совсем страх потеряла?

Возможно, и потеряла. Чувство самосохранения. Потому что боялась уже не за себя, а за другого небезразличного мне человека.

- Дорогой! – воскликнула мама, не ожидая, по-видимому, что отец при посторонних будет обращаться в таком тоне к своей дочери. Ведь они позволяли себе подобное лишь когда оставались со мной наедине и их никто, кроме меня, не мог услышать. – Успокойся. Мы все решим…

- Хватит решать за нас! – повысила голос и с силой сжала под столом руки в кулаки. Сколько можно!

- Виктор, образумь свою невесту, - подал голос глава семейства Ждановых. – Этот вопрос уже решенный.

Повисла напряженная тишина, которую, спустя пару секунд, нарушил раздраженный голос Вика:

- Нет.

Признаться, и меня это короткое слово вогнало в ступор. Он сказал «нет»? Еще недавно, разговаривая со мной, он придерживался мнения, что лучше плыть по течению и не напрягаться.

- Что? – переспросил Сергей Олегович.

- Надоело, - парень бросил на стол вилку и поднялся из-за стола. – Она права. По Полине видно, что она не согласится на это. Для того, чтобы связать ее со мной, вам придется не припугнуть кого-нибудь из близких ей друзей. А убить его. Вы готовы пойти на это в попытке реализовать свои дурацкие идеи?

Я не могла выдавить из себя ни слова. Это он говорит? Тот, кто пару минут назад называл меня мышкой? Вероятно, он тоже долго сдерживался. И мой спонтанный поступок толкнул и его на откровение. И он, видя мою решимость, наплевал на свои страхи, которые грызли его все это время. Как же, он же мужчина. Должен быть смелее девушки, решительнее. А на деле, был готов смириться. Если бы я не смешала все карты и не пошла ва-банк.

- Мы это уже обсуждали, - Сергей Олегович стукнул кулаком по столу. – Ты, мальчишка, должен слушать меня! Этот вопрос решенный. И ваше мнение роли не играет. Этот союз выгоден нам и нашему бизнесу. Хотите жить безбедно – учитесь подчиняться и делать так, как вам говорят.

- А если мне это не нужно? – я постаралась произнести это спокойно. Какой толк в криках, если они еще хуже доходят до сознания родителей? Они настолько погрязли в своих иллюзиях, что никого и ничего не слышат. – Если меня мало волнует бизнес отца? И да, пап, я поняла, почему ты так невзлюбил того парня. – Прямо посмотрела на родителя и продолжила: - Он не виноват в том, что его отец пытался тебя надуть. И за его поступки не отвечает. Хочешь подобраться к Анатолию Шмелеву через сына? Не получится. Отношения у них еще хуже, чем у нас с тобой.

- Ты сегодня на редкость разговорчива, - раздраженно проговорил папа, подходя ближе. Чтобы не смотреть на него снизу вверх, встала и отошла от стола. Ужин, благодаря мне, был испорчен. Жалела ли я об этом? Нет. Пусть еще недавно и собиралась подчиниться, если Славе будут угрожать. Стоять в стороне и покорно ждать, когда за меня решат мою судьбу, было подобно медленной смерти. В любом случае я сделаю все возможное, чтобы папа забыл об идее навредить Шмелю. Пусть с его отцом разбирается. А меня жизнью парня не шантажирует.

- Разговорчива, - не стала спорить. – Потому что накипело. Сколько можно пытаться мной управлять? Готов опуститься до угроз? Ради чего? Бизнеса? Оно того не стоит, отец.

- Не тебе о том знать, - парировал родитель. – Если надеялась, что я передумаю, то зря.

- Дорогой, - снова позвала его мама. – Успокойся, пожалуйста. На тебе лица нет.

Вот как раз лицо-то у него было. Раскрасневшееся, злое, с лихорадочным блеском в глазах. Как бы наш разговор не закончился вызовом скорой…

- Ты продолжишь угрозы? – пора было заканчивать с этим.

- В крайнем случае. Если продолжишь упрямиться.

- Тогда знай, - осмелилась подойти к нему ближе. Не будет же он поднимать руку на дочь при посторонних? – Если с ним что-нибудь случится, дочери у тебя больше не будет. И как бы после этого твой бизнес не полетел коту под хвост.

Я уже собиралась выйти из гостиной, когда меня окликнул Виктор. Пока мы с отцом выясняли отношения, семейство Ждановых помалкивало. А что они могли сказать? Своего сына они, скорее всего, будут пресовать дома. Попробуют найти новые рычаги давления.

В коридор вышли молча. Вик не торопился заговаривать, погруженный в свои мысли, он, казалось, не услышит меня. Однако, когда остановились в прихожей, словно очнулся и заговорил:

- Безумная затея, - покачал головой, пытливо смотря прямо в глаза. – Сейчас я поддержал тебя. Перекинул часть гнева на себя. Но ты сама должна понимать, что это единичный случай. Они не оставят нас в покое. Если только не послать все к черту и не сбежать.

- Было бы куда, - развела руками. – Но если ты отступишься, мне будет труднее.

- Понимаю. – Виктор быстро надел ботинки и потянулся рукой к куртке, которая висела на крючке неподалеку от входной двери. Хм, и чего это в шкаф не убрал, когда пришел? – Но и ты пойми. Я поговорю с родителями. Снова… Толку?

Когда он вышел, я еще какое-то время стояла и бездумно смотрела на закрытую дверь. Обхватила себя руками за плечи, нервно закусила губу, точно зная, что если не одерну себя, прокушу ее до крови.

- Мы разберемся… - послышался за спиной голос Сергея Олеговича. – Вопиющее безобразие…

Отошла в сторону, чтобы не мешать гостям собираться. Они, судя по всему, тоже решили покинуть наш не очень гостеприимный дом. Я стояла в проходе, что вел на кухню, на меня падала тень и если не заглянуть в проход, то и не заметишь. Увы, родители знали, куда я отступила. Как и их друзья. Хотя я бы не назвала этих людей друзьями.

- И вы на свою дочь надавите, - и вроде мужчина обращался к моему отцу, но смотрел тем не менее на меня. – Она не может не понимать, какая выгода ей от этого союза.

Вот что думаю те, кто, выбирая между настоящими чувствами и деньгами, предпочитают второе. Любила ли моя мама отца? Сомневаюсь. Какие отношения у родителей Виктора? Скорее всего, такие же натянутые, как и у моих близких.

- Разберемся, - пообещал папа.

Я его не видела, но знала наверняка, что он хмурится и нервно оттягивает воротник рубашки, словно тот мешал ему нормально дышать.

После того, как партнер отца с женой удалились, какое-то время в квартире царила звенящая, напряженная тишина. Я сделала шаг вперед, затем еще один. Зашла в прихожую, посмотрела на родителей, которые не торопились на новой давить на меня. Я готовилась услышать обвинения, угрозы, оскорбления… Но они молчали.

Тогда осмелела окончательно и попыталась обойти их, чтобы скрыться в своей комнате, но…

- Собирай вещи, - бросил отец, наконец, обращая на меня внимание.

- Что? – переспросила, не веря в услышанное.

- Собирай вещи и выметайся отсюда. Возможно, прочувствовав, каково это, оказаться без денег на улице, ты перестанешь показывать характер.

- Милый! – а вот теперь моя мама на самом деле обеспокоилась. – Какая улица? А если ее…

- Долго не продержится, - отмахнулся родитель и, отвернувшись от меня, направился в кабинет.

И тут я впервые задумалась о том, на самом ли деле он мне родной отец?

- Полина… - начала было мама, но я махнула рукой.

- К черту, - сорвалось с губ, и я поспешила к себе.

Хотят, чтобы я побродила по улице? Ладно… Думают, я боюсь? Черта с два! Позвоню Лерке, вдруг она сможет приютить меня на какое-то время. А там… видно будет. Лить слезы, которых за столько лет и так почти не осталось, не собиралась. Если отец решил надавить на меня таким образом, ничего не выйдет. Самое главное, чтобы он забыл о Шмеле. А я уж как-нибудь справлюсь.