Этот огонь - мой

Глава восьмая

В понедельник, второго сентября, Вера везла Никиту в школу в большом волнении.

Ещё летом, вернувшись из отпуска, она узнала, что её разыскивала Настя. Приезжала в салон, хотела сделать заказ. Не соглашалась на второго дизайнера, требовала Веру, топала ногами. Ей сказали, что в данный момент Вера в отпуске, а конфиденциальную информацию тут никто не сообщит. Это всё потом рассказал Слава.

Но после этого наступило затишье. А не потому ли, что Егор знал: она никуда не денется, как только начнётся учебный год? Или они просто переварили новую для себя информацию и успокоились? Хоть бы второе!

Но предчувствие говорило: нет, нет.

Они с Егором уже состояли в одном родительском чате в вайбере, но оба "сидели" там очень тихо. Молча.

Теперь они знали номера телефонов друг друга.

Родителями было решено, что на торжественную линейку купят розы, и каждый ученик их класса подарит учителю один цветок. Таким образом, у учителя будет большой красивый букет из роз, а не два ведра с разнокалиберными букетами.

На линейке ребята стояли впереди, а родители позади, чуть поодаль, прямо возле здания школы. Утро было прохладное, все пришли на линейку в куртках или пальто.

Интересно, кто тут дочка Егора? Девочек и мальчиков было примерно поровну. Девчонки, как и полагается в этом возрасте, выше и зачастую крепче парней.

…Она не увидела, а почувствовала, как он подошёл к ней, встал справа, чуть за спиной. Все нервные окончания напряглись. И опять "Хьюго Босс"…

— Вера, — тихо сказал он ей прямо в ухо. — Это мой сын.

Вот так. Не откладывая в долгий ящик. Как там она собиралась решать проблемы по мере их поступления?

Вера закусила губу. Постояла несколько секунд. Потом посмотрела по сторонам, и увидела, что они находятся прямо на углу школы. Что ж, можно отлучиться на минутку, пока идёт торжественная часть. Необходимо расставить все точки над "i".

Она схватила опешившего Егора за рукав, затолкала его за угол школы и толкнула к стене. Он смотрел на неё во все глаза.

Как же он потрясающе выглядит в чёрном пальто! Свихнуться можно.

И вообще… Прошедшие годы сделали его только лучше. Щёки чуть впали, он похудел, но остался таким же широкоплечим. Появились первые мимические морщинки и небольшие складки возле губ. Серьги нет, даже дырочка в ухе заросла.

Вера успела заметить всё-всё за эти несколько секунд. До сих пор она избегала слишком разглядывать его, но теперь-то можно!

— Послушай, Егор! Если бы не эта школа, нас бы уже не было в одном классе с вами. Но мы шли к поступлению несколько лет, и я не намерена отказываться от цели только потому, что судьба распорядилась, чтобы мы встретились вновь! Но если ты приблизишься к Никите, я обращусь в полицию. Скажу, что ты его преследуешь.

— Никита? Никита Егорович. Красиво.

— Ты слышишь меня, Егор?

— Слышу, слышу, — он как-то мечтательно и задумчиво смотрел на неё. — То есть ты намерена препятствовать, и готова идти в этом до конца, вопреки здравому смыслу?

— В чём ты видишь здравый смысл?

— В адекватном общении отца с сыном. Дети не виноваты в грехах родителей. Или у Никиты есть супер — отчим?

— Нет никакого отчима, ещё чего не хватало, что за чушь!

В глазах Егора мелькнуло облегчение. Или она фантазирует?

— Хочешь общаться? Иди в суд. Жалуйся: обманула девка парня, ребёнка родила, а замуж не вышла. Делай тест ДНК. Тогда поговорим по поводу общения. А пока…если приблизишься — полиция.

— Не приближаться? Никогда? — он стоял, привалившись спиной к стене, и смотрел на Веру.

— Именно.

— Ну хорошо, — он пожал плечами. — Не пойду в суд жаловаться. Я умею ждать. Что-то мне подсказывает, ситуация разрешится сама собой.

Сверкнув глазами, Вера ушла обратно на линейку. Егор продолжал стоять, привалившись спиной к стене и глядя на серое небо. Впервые за долгое-долгое время он был счастлив; ему хотелось, чтобы Вера прижимала его к этой стене вечно, продолжая шипеть на него и угрожать.

Пришёл фотограф, и ребят построили возле крыльца школы, чтобы сфотографировать. За спиной фотографа стояли родители со смартфонами, и тоже делали фото.

Вот тогда-то Вера и поняла, кто тут дочь Егора. О боже, боже… Покойная Кристина, так же, как Вера, ребёнка только выносила, не наградив ничем своим… Девочка была копией Егора… И они походили с Никитой, почти как близнецы: высокие, темноволосые, синеглазые, чернобровые, с фамильным подбородком. Надо же, какие крепкие гены…

Вера поняла, что все её надежды на какое-нибудь чудесное решение проблемы рухнули.

…- Представляешь, мам, — радостно рассказывал Никита, когда они ехали в кафе праздновать. — Любовь Евгеньевна, наш классный руководитель, сегодня решила, что мы там с одной девочкой брат и сестра, близнецы! Вроде, говорит, не было в списке близнецов!

"Началось…".

Видимо, это и имел в виду Егор, когда говорил, что ситуация разрешится сама собой.

— Надо же! А что, вы правда так похожи?

— Ну наверно. Вроде, да. И Любовь Евгеньевна нас посадила вместе, за последнюю парту. Мы выше всех в классе с этой девочкой. Её зовут Алина. Любовь Евгеньевна сказала, хоть мы не близнецы, но будем радовать её глаз.

— И как тебе эта девочка? Алина.

— Ничего так, умная, вроде, — пожал плечами Никита.

Вера вздохнула.

…В субботу они пошли на пикник с классом. Вера всё утро настраивалась, но её старания были напрасны: Егор не пришёл. Вместо него Алину привёз Сергей.

Когда ребята наелись жареных сосисок, арбуза и бутербродов, начались подвижные игры, которые проводили активисты из родительского комитета. Потом кто-то из отцов начал катать детей по очереди на квадроцикле. Вера сидела на сухом поваленном дереве и слушала музыку из принесённой кем-то колонки. Она с тоской думала о том, что придётся, судя по всему, открыть правду Никите, потому что дети явно тянутся друг к другу. Возможно, это зов крови. Но испытывать судьбу не следует в любом случае. И как скоро нужно это сделать? Она вздохнула.

Кто-то опустился рядом с ней на дерево.

— Давайте чаю выпьем? — на неё внимательно смотрели весёлые карие глаза.

Сергей открыл термос, и налил рубиновую жидкость в крышку. Отдал Вере, которая молча приняла чай. Себе налил в пластиковый стакан.

— Егор в командировке, — сказал он так, будто Вера спрашивала.

Вера кивнула. Она не стала спрашивать: зачем вы мне это говорите?

— Алина у нас пока. Мне нельзя уезжать, у Насти через три недели срок, мало ли что, в любой момент могут начаться роды.

— Уже так скоро? — удивилась Вера. — Мне летом казалось, она месяце на пятом. А получается, уже больше шести было.

— Да, — улыбнулся он. — Стройняшка, даже беременная.

Он так тепло это сказал, что Вера моментально перестала тяготиться его обществом, почувствовала симпатию.

— Она сама собиралась сегодня Алину везти, очень хотела вас увидеть. Но я ей запретил. Куда уж?

— Ох, — вздохнула Вера. — Если честно, даже не знаю, что вам ответить, Сергей.

— Всё сложно, да? Я в этом понимаю. У меня было столько психотерапевтов, что со счёту сбился. Ничего, что я вам это говорю? Странно прозвучит, но мы, вроде, не чужие люди.

— Говорите, конечно!

— Спасибо! Мне это до сих пор нужно периодически — поговорить о проблемах. Егор, наверно, уже замучился слушать меня за эти годы, но стоически держится, говорит со мной, мы вместе всё анализируем. А Настю нельзя волновать пока.

— А классно вы тогда летом удрали, — вдруг вспомнив, улыбнулся он. — Кстати, я мог вас остановить, потому что отчётливо видел момент, когда вы решили бежать. А вы на меня не смотрели. Но решил, пусть десантура сам уже шевелится.

Вера смотрела прямо перед собой.

— Не подумайте, что я в виде адвоката тут. Если он узнает, что с вами говорю о таких вещах, то в морду мне даст однозначно. Но я единственный знаю ситуацию, так сказать, изнутри. И у меня к Кристине до сих пор много чего… Я не признаю все эти сюси-пуси: нет человека, и всё ему прощено. С чего это? Если этот человек стольким людям жизни поломал?

— Сергей, но ведь у каждого своя голова на плечах!

— Безусловно, Вера! Но её надо было знать. Она была виртуозным манипулятором. Знала у близких все слабости, и кого как заставить плясать под свою дудку. А у Светы родителей не было. Только я. И не уберёг. И Свету не уберёг, и Егора. Она играла им, как кошка мышью. Выпустит, и обратно. То ли нужен, то ли нет. А как только он встретил вас, начал жить своей жизнью, так сразу очень срочно стал нужен! Она не вынесла его счастья. Он же вас действительно любил, но я это понял потом, позже. Тогда, если честно, думал, что Егор хочет Кристину позлить. И видимо, он всё ещё был под её влиянием. А она сразу оценила его, и он внезапно оказался лучше всех. Но ненадолго. Потом за старое опять. Дочкой не занималась.

Когда он понял, что натворил, словно потух. Слоем льда покрылся, не пробиться. Уже после того, как овдовели, он стал снова со мной говорить. Свои беды отодвинул, начал меня вытаскивать.

— Дело прошлое, Сергей. Что ж теперь? Как сложилось, так и сложилось. Вам очень сочувствую.

Он кивнул.

— Если бы Света забеременела, времени бы не было на глупости. Но не получалось почему-то. Судьба.

— Но вы же любите Настю? — с тревогой спросила Вера, заглянув в его лицо.

Он словно очнулся.

— Переживаете за неё? Это хорошо, — улыбнулся он. — Люблю, конечно! Если бы не она, пропал бы уже. С тех пор, как ей исполнилось восемнадцать, и она начала меня атаковать, а это почти четыре года, я послал всех психотерапевтов. И чай пью с конфетами, а не с таблетками. Любовь лечит всё, Вера. Настя — всё для меня, вся жизнь.

Они помолчали.

— Любовь лечит всё, — задумчиво повторил он. — И мой друг ожил: впервые за долгое время вижу человека, а не робота. Он очень любит дочку, конечно, но на себе совсем поставил крест. А теперь словно дышит глубже, другой стал.

Вера молчала. Обсуждать Егора она была не готова.

— Ещё чаю? — улыбнулся Сергей

— Давайте, — Вера протянула крышку от термоса. — Это ройбуш. Я люблю.

— Настя делала. Так и сказала: любимый чай Веры.

— Надо же, такие мелочи помнит! Передайте Насте большое спасибо.

— Есть мелочи, которые не мелочи. Не загрузил я вас?

— Нет, что вы! Наоборот, жалею, что раньше вы остались для меня не раскрыты.

— А вы до сих пор для всех закрыты, — проницательно заметил он. — На все замки. Но это пройдёт, поверьте!

Вера задумчиво смотрела на ребят. Никита и Алина так и продолжали держаться вместе.