«БАЮ-БАЮШКИ…»

От этого дня у Наташи остался в душе такой мутный, горьковатый осадок, который долго потом не хотел растворяться.

Андрей вернулся поздно, не разговаривал. Бросил только на стол визитку Мартынова. Наташа поняла, что самого страшного не произошло. Андрей не наделал глупостей. Но о чем они говорили с профессором?

Ночью он и она снова легли порознь. Это становилось уже дурной традицией. Наташина обида отошла куда-то вглубь, смягчилась. По извечному женскому правилу она во всем винила себя и оправдывала Андрея. Если встать на его место, то действительно получится — измена. Так это вполне могло выглядеть со стороны. А отсюда и его слепая ревность, бешенство.

«Ревнует, значит — любит, — по-бабьи смиренно думала Наташа. — Я и сама, наверное, сошла бы с ума, если б только узнала, что Андрей… Противно только, что он не поверил, не захотел выслушать… Но и это можно понять…»

Андрей вдруг тихо застонал во сне. Наташа приподняла голову от подушки, вглядываясь в темноту. Андрей лежал к Наташе спиной, укрытый с головой верблюжьим одеялом. Плечи его судорожно вздымались. И снова — тихий стон.

— Андрей, — прошептала Наташа.

Он не ответил, но плечи застыли.

— Что ты? Тебе плохо?

Он был сейчас таким жалким под этим серым одеялом, на старом матрасике, брошенном на пол.

— Что у тебя болит?

Андрей поднялся, повернулся к ней и, не вставая с колен, вдруг заплакал по-мальчишески, сдерживая рыдания, вздрагивая всем телом и утирая лицо кулаками.

— Прости… Наташа, прости меня… я не могу без тебя жить… я так перед тобой виноват… я… Наташа, прости меня…

Она бросилась к нему, а он уткнулся ей в грудь и уже не сдерживал слез.

— Андрюшенька, милый мой, любимый, — гладила Наташа его голову и даже как будто баюкала, покачиваясь всем телом. — Милый мой, хороший… Мальчишка мой дорогой… Ну… Ну, не плачь. Все хорошо, все пройдет… Ну, мой маленький, ну, мой хороший… Андрюшечка мой, любимый мой, — говорила она чуть нараспев. И он действительно, словно ребенок, убаюканный матерью, стал затихать, только шмыгал иногда носом. — Не плачь, мой любимый, не надо… Ну, все будет хорошо…

— Я так перед тобой виноват, — мокрым голосом сказал Андрей. — Если бы ты только знала, как я перед тобой виноват…

— Ни в чем ты не виноват, мой хороший… — улыбалась Наташа. — Ты мой любимый и ненаглядный…

— Что со мной случилось, Наташа? Я сам себя стал бояться… Я сам себя не узнаю. Знаешь, я недавно ударил человека по голове доской… Наташа… Что со мной?

— Ничего, милый, ничего… Все пройдет… Мы с тобой немного растерялись… Мы же еще маленькие, несовершеннолетние… А живем уже взрослой жизнью… Просто ли?..

— Что мне делать, Наташа? Я боюсь… Я за себя боюсь, за тебя… Знаешь, ведь я уже даже написал отцу письмо, что мы расстались… Прости меня…

— Ничего, мой хороший, ничего…

— Но я не послал его, нет, я его порвал…

— Вот видишь… Главное, что ты у меня есть… А все остальное — перемелется…

— Что бы я делал без тебя?.. Я бы просто пропал…

— Ты у меня сильный, ты у меня красивый… Ты добрый и любимый мой…

Андрей затих, плечи уже не вздрагивали, он только тихонько сопел, умиротворенный.

И Наташа чувствовала себя сейчас действительно мудрой и доброй матерью. Ведь у Андрюшки мама умерла при родах. Он никогда не видел настоящей материнской ласки, заботы, не той заботы, когда приготовлен обед, когда постираны рубашки и штаны, а другой, необъяснимой заботы, истекающей из материнских глаз, рук, улыбки. Может, от этого он такой неприкаянный, такой дерганый и слабый. Она защитит его, ведь она любит его больше жизни.

Андрей осторожно коснулся губами ее груди, той самой ложбинки, которая так волнующе пролегала посредине. Наташа почувствовала эту перемену с радостью. Теперь уже не беззащитный мальчик был рядом с ней, а любимый мужчина, человек, с которым ей хорошо всегда. Руки которого сильны и ласковы, тело которого так притягивает, губы которого так жадны и горячи.

— Андрюша, любимый мой, — прошептала она.

— Татка, — назвал ее Андрей самым ласковым и интимным именем. — Татка моя хорошая…

Теперь его губы уже не были так робки, а руки настойчиво гладили ее тело.

Она скинула через голову ночную рубашку и прильнула к нему. Они задохнулись от радостного волнения. Они смеялись и дурачились, катались по полу и шутливо боролись, испытывая только влюбленным известное чувство безоглядности самоотдачи, радости от сознания, что любимому хорошо, и желания доставить ему еще больше счастья…

Потом Андрей уснул, уткнувшись в ее плечо. А Наташа долго еще лежала, глядя в черноту, и блаженно улыбалась, не в силах сбросить с себя горячий туман…

«Все будет хорошо, — думала она, — все будет хорошо…»

Загрузка...