Феникс

Находка

Беда приключилась, когда не ждали, ну как беда, скорее, отложенные неприятности. Однажды Альби сообщили, что его дожидается эмир какой-то там. Альби немного удивился, поскольку теперь, после наступления совершеннолетия сына эмиры предпочитали говорить о делах исключительно с Алишером. Теперь на него смотрели, как на настоящего эмира, но раньше Альби часто приходилось вести переговоры от имени эмира, как его доверенному лицу.

Переговоры касались разнообразных вещей, как правило, связанных с хозяйством. У Золотой чаши был большой потенциал во многих отраслях, к ним ехали за привитыми саженцами сортовых фруктовых деревьев и винограда, здесь же можно было договориться о временном трудовом контракте для агронома, который присмотрит, чтобы все было сделано хорошо. У них в эмирате держали большие стада шикарных коз, которые давали вкусное молоко и великолепный пух, и отары не менее шикарных тонкорунных овец, от которых получали вполне приличный удой и отличную шерсть. А еще, Альби по совету друзей завез в эмират новую породу верблюдов. Они были более низкорослыми, с густой шерстью, как у лам, с большим выменем и давали розоватое молоко, густое как сливки. Эти верблюды хорошо прижились на местных кормах и не страдали от магнитных перепадов планеты.

Альби зашел в комнату и вежливо поздоровался с эмиром, который был, грубо говоря, сосед соседа «с той стороны Джабалевой горы». Альби не помнил, чтобы он раньше приезжал к ним, и достал блокнот, чтобы не упустить деталей при будущих переговорах. Но альфач, который был, пожалуй, постарше Салаха, вдруг после нескольких комплиментов ему лично, сделал предложение руки и сердца. Вернее, в этом варианте он позвал его, вдовца, войти в свой дом на правах его супруга.

Альби так растерялся от такого предложения, что вначале испуганно завис, а потом вместо решительного отказа стал объяснять, почему ему нельзя выходить замуж. Мол, у него так много дел, и вообще, как это вдруг стать супругом другому альфе, ведь он не свободен… Альби схватился за сиротливую без брачного браслета руку и совсем расстроился. Он до сих пор ощущал себя супругом Рана, у него даже мыслей не возникало искать ему замену! Он с ним до сих пор не мог проститься! Альби попытался оправдать отказ своим горем от утраты, и тем, что он более не фертилен, ведь последний ребенок был вырезан из его чрева и, скорее всего, оно теперь навсегда опустело.

Но эмир, не скрывая покровительственного блеска в глазах, заявил, что время траура закончилось и надо жить дальше. Альби слишком молод, чтобы прожить всю жизнь в одиночестве. А что касается фертильности, то он с удовольствием примет наследником Львенка. Ведь у Алишера уже есть свой гарем, и по слухам, с очень подходящими омегами, которые уже в тягости. Менторский тон альфы так рассердил Альби, что он наговорил невозмутимому альфе много неприятных слов прямо в лицо, а напоследок вскочил и убежал из комнаты, вместо прощания хлопнув со всей силой дверью.

Потом, немного успокоившись, вызвал Намира, как старшего над альфами, и строго-настрого приказал никогда, ни по какому поводу не принимать такого-то эмира, пусть он ему хоть что говорит. Альби для него уехал насовсем, его нет дома и никогда не будет! Намир вначале напрягся, решив, что хасеки обидели, но тот пылал факелом от праведного негодования и вместо понятных слов под конец перешел на возмущенные предлоги и потрясание кулаками. Хорошо, что Намира сразу просветили слуги и другие альфы, которые, конечно, были в комнате, когда хасеки встречался с посторонним альфой. Намир тоже растерялся от подобного возмущения омеги, ведь в словах эмира была своя правда. Альби был действительно очень молод, чтобы оставаться одиноким до конца дней. Хотя, как это - взять и отдать своего родного хасеки другому эмиру? А как же они без него? Намир пошевелил бровями и заверил, что предупредит всех, чтобы подобное больше не повторилось.

Айдан сразу примчался в кабинет к Альби, но оценив степень его возмущения, вместо подшучивания успокоил пылающего, как печка, омегу и провел с ним время в разговорах о детях и текущих делах. Алишер, наслушавшись разговоров своего неугомонногой гарема, решил построить развлекательный молодежный центр вне пределов городских стен, но на расстоянии пешего хода от города. Он собирался построить там мега крутой кинотеатр с громадным экраном и голографическим эффектом, когда изображение переходило с экрана на заранее укрытое поле, при этом всякие мутанты и скорпионы прыгали едва ли не на зрителей в первых рядах, а битвы космические кораблей происходили буквально над головами восхищенных зрителей.

Построить такое здание было не проблемой, дело было в тонкой аппаратуре, создающей подобный эффект, но сын уверял, что омежки нашли все необходимое и все обязательно получится. И экранирование магнитных полей получится, и все будет просто «в шоколаде». Кроме того, он собирался там же устроить танцевальный клуб с отдельными залами для мужчин с альфами, и для женщин с омегами. А еще, там предполагалось построить несколько ресторанов, кафе и закусочных под навесом, чтобы было удобно всем и на любой кошелек.

Альби посмотрел на проект постройки и, подумав, согласился. Локомотивом здесь явно были авантюрист Джуд и пробивной, как таран, Данаб. Ладно, у них все равно год впереди, пока они разродятся и подойдет время отлета на учебу, так что пусть пока порезвятся. Даже если ничего не получится, они могут себе позволить такие траты. Золотая чаша была устойчивым предприятием, деньги постоянно пополняли бюджет и их стоило вкладывать в новое. Так почему бы не дать детям почувствовать себя взрослыми и ответственными? Может, самостоятельная стройка их чему-нибудь научит.

Правда, место они выбрали не самое лучшее в стороне полей орошения и компостных куч. Правда, до них было далеко. С той стороны агрономы так и не успели высадить сады, так что там раскинулись бескрайние поля-бахчи громадных дынь, которые лежали в крупной листве, как маленькие дирижабли. Айдан и радовался, и переживал из-за таких новшеств, но Альби его успокаивал, доказывая, что в самом худшем варианте они потеряют только деньги, но молодому эмиру надо пробовать себя в новых делах, а не только цепляться за старое. И вообще, когда еще танцевать, как не в молодости?

В итоге Альби успокоился и совсем не ожидал подвоха, когда его на следующий день позвал к себе сын. Но почему-то не в гостиную, как обычно, а в приемную. Но мало ли что могло понадобиться молодому эмиру, и Альби, не ожидая неприятностей, влетел в приемную, где принимали деловых гостей. Каково же было его удивление, когда ему навстречу поднялся вчерашний эмир и прямо засветился, как будто выиграл в споре.

- Оми, здесь ко мне поступило предложение выдать тебя замуж, но ты ведь вдовец, а значит, только сам принимаешь решение по данному вопросу… - сын заметил сложное лицо у своего всегда ласкового оми и смешался, не зная, как продолжить, а Альби молча развернулся и, выйдя, так хлопнул дверью, что витражное стекло чудом не вылетело из рамы.

Сын забежал к нему в гостиную, где Альби бегал чуть ли не по стенам, как злобный дух, и попытался убедить оми, что он не знал о подобной встрече, случившейся накануне, и он больше никогда ни за что не позовет его для такого разговора. И вообще, как он может отпустить хасеки, когда сам собирается на учебу на Землю? Кто будет присматривать за всем во время его отъезда? Альби стал успокаиваться от таких слов, но тут сын добавил, что эмир остался непреклонен в своем желании осчастливить омегу и согласен ждать столько, сколько будет необходимо. Поэтому они договорились, что эмир может написать ему письмо, где еще раз попытается изложить свои аргументы.

Альби скрипнул зубами, но согласился. Письмо так письмо. Но чтобы больше никаких личных встреч! Сын просиял глазами и сразу согласился, что будет беречь покой оми всеми возможными способами. Так и получилось. Эмир не приезжал сам, но регулярно присылал письма, как будто пытался приучить к себе, а заодно к мысли, что со временем они обязательно будут вместе. Альби осторожно навел справки о том эмирате. Он был достаточно процветающим и разнообразным. Основой благополучия там были не только шахты, но и плодородные земли, урожая с которых хватало на прокорм общине, и небольшие стада овец, которых разводили местные жители, а не эмир, который предпочитал заниматься разработкой весьма приличных шахт каких-то там самоцветов. Отдать туда наследником Львенка было бы на самом деле неплохо, тем более, что сам эмир был уже в возрасте и вполне адекватным человеком, но уходить из родного дома самому? Нет! Ни за какие коврижки!

К письмам прилагались небольшие подарки в качестве знака внимания, и Альби после долгих раздумий и разговоров с Айданом, решил не прерывать общения, рассчитывая отправить туда через несколько лет Львенка, как наследника, а в качестве ответного знака внимания отсылать одно и тоже – маленький презент с большим смыслом. Это была маленькая белая в знак траура роза, вмороженная в брусок прозрачного льда. Вроде и красивый цветок, но как бы его ни размораживали, он все равно не станет прежним. Айдан посоветовал со временем отсылать розу во льду большего размера, как доказательство, что чувства Альби остались неизменными.

Неизвестно, как об этом пронюхали другие эмиры, но вскоре Альби пришлось подобным образом переписываться уже с тремя "женихами". Теперь Коран с закладками, как это было когда-то у Бельчонка, обосновался на постоянном месте на его столе, а Айдан помогал ему составлять черновики очередных посланий, костеря упрямых эмиров, которые отнеслись к подобному, как к осаде лисенка, и совсем не понимали простого и емкого слова «нет». Айдан даже порой умудрялся стравливать таких претендентов, намекая на ухаживания других, но делал все это с воистину восточным изяществом, грациозно уходя из продуманных ловушек личных встреч.

Львенок, которому исполнилось уже 13 лет, вырос крупным альфой. Айдан уверял, что он как две капельки воды похож на его любимого мужа Асада. Такая же стать и повадки. Львенок насмотрелся на омежек брата и тихо вздыхал, ожидая, когда ему позволят завести таких замечательных друзей. Его гормоны еще спали, и он был скорее большим добродушным мишкой. Хоть и выглядел взрослым, но по уму был сущим ребенком. Но при этом он был умен, внимателен и все подмечал, хотя порой делал смешные выводы, очень детские. Он насмотрелся на рисунки Данаба и вдруг сам начал рисовать. Альби с радостью разместил у него в личных комнатах мольберт, большое количество разнообразных красок и цветных карандашей, и даже закупил несколько понятных и простых самоучителей по рисованию. И Львенок теперь все свободное время посвящал любимому занятию.

А вот Альби стало опять беспокойно. Из-за надоедливых «женихов» и сына, который все больше и больше напоминал мужа он стал плохо спать, ему стали сниться кошмары. Альби достал припрятанный сундук и наконец решился вытащить из него халат Рана. Он до сих пор пах любимым альфой, лошадьми и кровью. Нарыдавшись в очередной раз, он отправлялся спать. А утром опять уговаривал себя подняться с кровати и начать очередной бесконечный день. Ради детей. Ради общины. Сделать вид, что Ран рядом, просто отъехал ненадолго, а то мозги не выдержат нагрузки и сердце остановится.

Он ехал в омеговозке по городу. Надо было поговорить с имамами и заодно посмотреть своими глазами на то, как живет город.

- Заедем на базар, - Альби махнул рукой Заки, - хочу пройтись ногами и посмотреть на людей и товары. Что-то мне беспокойно. Поверни к ближайшему от ворот!

- Этот маленький совсем, - Заки пожал плечами, - здесь несколько караван-сараев и рынок, скорее, для перекупщиков. Караванщики продают здесь оптом в основном шерсть и кожу, а покупают финики, изюм и курт. Редко когда здесь можно найти что-либо еще.

- Вот и прекрасно, - отмахнулся Альби, - я такое еще не видел. До встречи с имамами еще больше часа, не хочу беспокоить людей, приехав раньше времени.

Заки отдал распоряжение и омеговозка, изменив направление, отправилась к ближайшим воротам, у которых разгружался очередной караван. Груженые верблюды и весьма потрепанная грузовая машинка, которой явно требовался ремонт. Альби вдруг увидел сидевшего за рулем водителя и вздрогнул всем телом. Это был Ран! Худой, седой старик, с запавшими щеками и темными кругами вокруг глаз, но это был Ран!!

- Стой! - закричал Альби и рванул на выход, сбив на ходу Заки и едва не свалившись с омеговозки. Заки схватил его и, прижав к себе, заставил остановиться, терпя тычки и удары коленями. Наконец Альби остановился и перевел взгляд на Заки, чтобы сказать ему вполне внятно, - отпусти! Там Ран! Ты что, не видишь?

- Ты устал, - Заки смотрел на него больными глазами, - ты видишь то, что хочешь. Тигран давно похоронен и оплакан. Альби, опомнись.

- С дороги! - прошипел омега и, закрыв лицо, рванул на выход.

Заки выпрыгнул первым и едва успел поймать омегу, который решительно спрыгнул с омеговозки впервые в жизни. Альфы, услышав тихий разговор, повели носами по сторонам, выискивая знакомый запах побратима, и заодно присматривая за хасеки, который, похоже, от горя повредился умом.

- РАН!! - вскрикнул Альби и бросился с объятиями к приезжему караванщику. - Ран, любимый, наконец я тебя нашел! Я верил, я верил, что ты живой!

- Что вы делаете? - Ран испугался и, зажмурив глаза, растопырил руки, чтобы избежать обвинения в домогательствах к явно замужней женщине, ой, нет, похоже, гаремному омеге! Он съежился и пытался, не открывая глаз, показать всем, что он ничего противозаконного не делает и вообще, он ни при чем, - господин! Опомнитесь! Вы обознались! Меня зовут Махмуд, и я честный караванщик!

От мужчины пахло потом, как от беты, пылью, железом и кислым запахом свежевыделанных шкур. Альби прекрасно запомнил этот запах в мастерских кожевенников. Альби отпрянул в недоумении и внимательно посмотрел на мужчину. Похож и в то же время не похож. Ростом вроде ниже и глаза светло-карие. Не такие шоколадные, как были прежде, а более светлые, как у пожилого беты. Но форма глаз как у Рана. И ресницы. Короткие загнутые нижние и густые прямые верхние... «Ну скажи, зачем альфе такие длинные ресницы? Чтобы делать мотылька!». Запавшие глаза, обтянутые скулы, сухой, обветренный рот с более тонкими губами. Седой. Альби сдернул с головы мужчины гутру и вцепился в короткий ежик седых волос. У мужа были волосы, как у его оми, густые и жесткие, а у этого короткий ежик, который колол пальцы.

- Господин, вы обознались, - склонился кто-то из альф охраны, - господин, он – бета. Вы обознались.

Альби провел пальцами по двухдневной седой щетине. Несколько старых шрамиков посекли щеки. Такого у Рана не было. Старый шрам на горле, как у несостоявшегося висельника. Альби начал сомневаться в собственном чутье. Бета. Старый бета. Без запаха и с явным испугом в глазах. Ран никогда не смотрел так испуганно, никогда и ни на кого… Обознался? Сознание сыграло злую шутку? Альби провел по груди незнакомца. Грудь была худая и впалая, как бывает, когда человек постоянно сутулится. Старая рубашка была явно домотканной и линялой от бесконечных стирок.

- Господин, - Заки едва не плакал, - господин, отпустите мужчину! Это неприлично, чтобы…

Альби рванул рубашку на груди незнакомца. На впалой груди был длинный старый шрам прямо под соском. Альби выпрямил спину и выдохнул.

- Ты – мой муж Тигран Сулейман Маджид ад Сафи ибн Салах, перед Аллахом и людьми! Добро пожаловать домой, муж мой!

- Пощадите, господин, - Ран упал на колени и заплакал, - я простой караванщик, меня зовут Махмуд. Пощадите господин, вы обознались.

- Задержать здесь всех, - Альби щелкнул пальцами, и ближайший альфа бросился в сторону дороги, свистя тревогу. На городской стене у ворот сразу раздался шум, это альфы бежали на выручку своему хасеки. А омега раздавал следующие распоряжения, - пошлите к пилотам, пусть сообщат в ад Мин, что Ран нашелся. Нам нужен образец его ДНК для проверки личности. У Хатима тоже должен быть такой образец, будет контрольным для сверки. В крайнем случае, сравним с ДНК сыновей. Их точно нельзя будет подделать и подменить.

Еще один альфа стремительно вскочил верхом и бросился в сторону взлетной полосы шаттлов. Альби попытался поднять Рана с колен, но тот испуганно озирался по сторонам и по его щекам текли слезы.

- Все хорошо, любимый, - Альби погладил мужа по ежику волос, - все закончилось. Ты дома. Ты в безопасности. Мы обязательно выясним, что с тобой произошло, и накажем виновных. Вставай. Сыновья будут рады твоему возвращению.

Альфы прибежали и, услышав простой и понятный приказ, принялись хватать всех караванщиков и вязать им руки. Кто-то возмущенно кричал, кто-то пытался оказать сопротивление, а кто-то бежать. Суматохи на рыночной площади добавилось, но Альби был безмятежен. Это его муж, его сердце. Он в этом не сомневался. Рану подвели оседланного коня, но тот явно замялся, пытаясь объяснить, что он никогда не ездил верхом, кроме как на верблюдах. Альби прищурился, и Заки рявкнул басом:

- В седло!

Именно такой командой усаживали новичков в казарме. Ран запрыгнул в седло и потянул поводья у растерянного коня, который попытался развернуться. Он понял, что сделал, только когда конь послушно остановился. Глаза мужа удивленно распахнулись. Альби довольно улыбнулся своим мыслям. Неизвестно, что сделали с его памятью, но есть вещи, которые альфам привычнее ложки. Его сыновья альфы в седле с года, и эту память так просто не скроешь. В седле у караванщика даже осанка изменилась – плечи развернулись, а спина выпрямилась. Это теперь заметили и другие альфы и стали переглядываться между собой, не зная, как относиться к подобной метаморфозе. Так это их эмир? Тигран – Страж пустыни или все-таки самозванец? Или, вернее, сбрендивший с ума хасеки, который пытается выдать желаемое за действительное?