Филе женщины в винном соусе

Глава 14 ФИЛЕ ЖЕНЩИНЫ В ВИННОМ СОУСЕ

Когда Логинов, Манджинян и Сапрыкин ворвались на дачу Иванова, там уже никого не было.

— Ну почему я раньше не догадался спросить ее про эту дачу?

Игорь отвел взгляд от кровати, на которой, вероятно, доживали свои последние минуты погибшие женщины, и, представив, что пришлось им перенести и что такую же участь убийца приготовил, наверное, и Наташе, повернулся к Сапрыкину. Маленький, толстенький Сергей Сапрыкин деловито осматривал дом, заглянул в кладовку и вышел оттуда с двумя норковыми шубами.

— Вот, Игорь Валентинович, шубы Бедрицкой и Лискиной. А драгоценностей нет. Наверное, он их спрятал, чтобы потом, когда шум утихнет, продать где-нибудь подальше от этого города.

Манджинян, выходивший из дома, чтобы осмотреть двор, вскоре вернулся и сообщил, что следы машины, на которой скрылся преступник, еще свежие и ведут в глубь поселка.

— Это машина Ореховой, — пробормотал Логинов, чувствуя, что если с Наташей что-нибудь случится, то виноват в этом будет только он. — Похоже, мы опоздали.

— А я бы, на вашем месте, ей не поверил. Никуда она не ездила, а просто таким вот странным образом решила показать нам дачу Иванова. Она не глупая, должна понимать, что если он настоящий убийца, то, встретившись с ним в его логове, она вряд ли спасется… Женщины, они же до того непредсказуемые существа…

— Который час? — оборвал его Логинов.

— Без четверти восемь.

— Тогда быстро в город, может, в школе что-нибудь знают…

— Но ведь уже поздно…

— Вдруг там репетиция какая… Скоро же Новый год… Мало ли что. А если кто из учителей еще там? Я не знаю, где ее еще искать…

Через сорок минут черная «Волга» затормозила возле музыкальной школы, почти все окна которой были освещены.

— Ну что я говорил… — Игорь вышел из машины, открыл тяжелую дубовую дверь и почти взлетел на второй этаж, где располагались классы и актовый зал. Увидев прямо в коридоре маленькую женщину лет семидесяти, похожую на барашка из-за мелких, покрывающих птичью головку кудрей, он бросился к ней и чуть не сбил ее с ног:

— Орехова здесь?

— Ой, молодой человек, вы меня до смерти напугали. — Она прижала к груди крохотные пухлые ручки. — Наташа? Нет, она ушла в шесть часов.

— А вы не знаете… Она не говорила вам, что собирается делать вечером? Вы шины, в учительской общаетесь… Нам срочно нужно найти ее… Моя фамилия Логинов, Игорь Валентинович.

— Логинов? Игорь? — Бланш подняла на него свои голубые водянистые глаза, и брови ее, подкрашенные черным карандашом, поползли вверх. — Игорь? Это ты? Ты что же, не помнишь меня?

Логинов внимательно присмотрелся к женщине.

— Елизавета Максимовна? Вы? — Он чуть было не сказал, что считает ее давно умершей. — Рад вас видеть… Но мне сейчас необходимо найти Наташу. По-моему, она в беде…

— Да брось ты. — Она махнула рукой и семенящей походкой направилась в сторону учительской. — Прозевал ты ее, голубушку, на свидание она ушла. Так что не переживай…

«Да она просто впала в маразм, — подумал Логинов, следуя за ней, и, обернувшись, пожал плечами, давая понять топчущимся у входа Сапрыкину и Манджиняну, что и сам ничего не понимает. — Какое свидание? С кем?»

Бланш между тем указала ему рукой на низкое старое кресло, единственное в этой маленькой, но очень уютной учительской, и, порывшись в своем столе, достала фотографию.

— Смотри, вот только сегодня нашла. Как увидела его, так сразу и нашла. Он тоже у меня учился, пока не переехал к тетке. У него родители погибли в автокатастрофе. Я всегда жалела этого ребенка и говорила, что виолончель для него…

Логинов при упоминании виолончели весь обратился в слух. Бланш протянула ему снимок, на котором был изображен мальчик лет восьми-девяти с густыми темными волосами, играющий на виолончели.

— Он когда играл, всегда плакал, — продолжала рассказывать завуч. — Слуха не было совершенно, хотя он и старался.

— Так у него черные волосы?

— Нет, не черные.

— Он блондин? Русый? Желтый? Зеленый? Красный? Какой? — Логинов аж вскочил с кресла. — Не томите!

— А никакой. Вот какой. Лысый он. В паричке таком хорошеньком все ходил. Его маленького наголо обрили, да инфекцию какую-то внесли, вот лысым на всю жизнь и сделали… Игорь, да на тебе лица нет… Что случилось?

— Как его зовут, Елизавета Максимовна? — Логинов сжал кулаки. — И какое отношение он имеет к Наташе?

Вот уже полчаса Наталия слушала эти выворачивающие душу звуки. Она бы давно заткнула уши, да руки ее были крепко привязаны к спинке кровати. Тело затекло, а пошевелиться не было никакой возможности. Унизительная для любой женщины поза лишила ее возможности собраться с мыслями, чтобы постараться убедить своего мучителя в полной бессмысленности его действий. Вот уже больше часа они находились в его квартире, где все было подготовлено к этой необычайной оргии. В комнате стоял стол, накрытый белоснежной скатертью и уставленный закусками и бутылками. В самом центре его благоухал роскошный букет темно-красных роз, освещаемый шестью толстыми свечами в стеклянных, мерцающих подсвечниках.

В углу комнаты стояла металлическая кровать, на которой лежала обнаженная Наталия, а напротив нее, устроившись на стуле, сидел высокий белокурый мужчина в строгом костюме и играл на виолончели.

— Это был «Сурок» Бетховена, — сказал он и отложил инструмент в сторону. — Я понимаю, что ты считаешь меня сумасшедшим. Но это не так. Скорее, хронический неудачник, который всю жизнь работал, пытаясь чего-то добиться, пока не понял, что все напрасно.

Он помолчал немного, словно собираясь с мыслями, а потом произнес:

— То, что деньги — самое главное в этой жизни, я понял недавно, когда увидел тебя в обществе шикарно одетого молодого человека, преуспевающего бизнесмена, который так нахально вторгся в нашу с тобой жизнь… Я увидел, как ты улыбаешься ему, и вдруг представил тебя его женой… Я чуть с ума не сошел. Ты себе даже вообразить не можешь, как я мучился при мысли, что ты кроме меня встречаешься еще и с ним… Я следил за вами, ходил буквально по пятам: куда вы, туда и я.

Но вы меня не видели. Одно меня утешало: он никогда не оставался у тебя на ночь. И тогда мне стало ясно, что ты просто выбираешь из нас двоих. Это нормально, так поступают многие женщины. И тогда я представил себя на твоем месте. Конечно, здесь и речи не могло быть о том, что ты предпочтешь бедолагу-безработного…

— Раф, — воскликнула Наталия, чувствуя, что еще немного и она потеряет сознание, — прекрати! Я не знала, что ты остался без работы… Честное слово… А с Сашей я встречалась просто так, потому что он хороший друг…

— Разве ты не знала, что он влюблен в тебя?

— Знала, конечно. Но ты хотя бы представляешь себе, что ты натворил?! Ты же превратился в самого настоящего убийцу. За что ты убил Нину Лискину и Катю Бедрицкую?

— Они попали в черный список. Их судьба была предрешена. Я убил их для равновесия. Мало кто в нашем городе жил так же хорошо и беззаботно, как они. А за все надо расплачиваться…

— Но это не тебе решать, жить или не жить. Ты не Господь Бог, а всего лишь человек. Развяжи меня, что ты собираешься со мной делать?

— Не бойся, я не стану тебя убивать.

— А за что ты убил Сашу?

— Чтобы вы с ним не встречались. Я пришел к нему, увидел, как он живет, и лишний раз убедился в том, что у меня практически нет шансов остаться с тобой… Он богатый, а я бедный. Меня уволили, раздавили, унизили…

— Тысячи людей оказались в такой же ситуации, как и ты, но ведь они же не стали убийцами… — всхлипывая, проговорила Наталия. — Развяжи меня.

— Не плачь. Не надо… Он, этот белобрысый, не стоит твоих слез. Посмотри на меня, разве я не хорош? — С этими словами Раф стянул с себя парик, и Наталия увидела, что он совершенно лысый. Она в ужасе закричала. Даже если бы она увидела в его руках злосчастное шило, на нее это не произвело бы такого впечатления, как этот гладкий, безукоризненной формы череп.

— Я тебе не нравлюсь? — Он подошел и присел рядом с ней на постель. — А помнишь мои шикарные черные волосы… Но Саша был блондин, вот я и купил этот чудненький паричок… Я всю жизнь хожу в парике, и никто ничего не замечает… Вот что значит хороший парик…

Он явно стал заговариваться. Наталия начала дергать руками и ногами, чтобы как-то ослабить веревки.

— Успокойся. — Он словно очнулся и мотнул головой. Это был не тот Раф, которого она знала. Это было самое настоящее чудовище с непредсказуемыми поступками.

— Ты развяжешь меня когда-нибудь? — со слезами спросила его Наталия. Она уже тысячу раз пожалела о том, что поехала на дачу Иванова, вместо того чтобы спокойно отсидеться дома и дождаться возвращения Игоря.

— Сначала мы с тобой выпьем, а потом закусим. Я же теперь богат. Я купил специально для тебя настоящее французское шампанское… А вот это, — он зацепил с тарелки вилкой кусочек мяса, — филе утки… Хотя если честно, то я предпочел бы всему этому только тебя… — он мазнул кусочком филе по запекшимся губам Наталии, — попробуй, это очень вкусно…

Наталия собрала все силы и рванулась, извиваясь всем телом так, что задела руку Рафа, державшего фужер с шампанским. И вдруг он захохотал и опрокинул фужер — вино тонкой шипящей струей полилось на живот и бедра Наталии.

— Нет, это уже не утиное филе, это филе женщины в винном соусе. Как жаль, что тебя, шлюху, сейчас не видит твой новый любовник… Он бы, пожалуй, не отказался от такого роскошного пиршества… Ты шлюха, шлюха, шлюха!.. Я любил тебя, как последний идиот, а ты отдавалась всем подряд… Ты провела со мной ночь, а уже на следующий день к тебе пришел этот, с которым ты трахалась в Ялте… Я ненавижу тебя, ненавижу… — Он с трясущимися губами вернулся к столу, сел и обхватил голову руками.

— Прости меня, Раф, — вдруг сказала Наталия. — Я виновата перед тобой… Если в тебе еще есть хотя бы часть той любви, которую ты испытывал ко мне, отпусти меня. Если хочешь, я выйду за тебя замуж…

Она замолчала, ожидая либо вспышки гнева, либо противоположной реакции.

Он поднял голову:

— Ты… ты выйдешь за меня? И это после того, что я сделал? Ты простишь меня?

— Конечно. Я же понимаю, что все это ты сделал не со зла, а от той безысходности… Словом, я очень хорошо понимаю тебя… Развяжи меня, пожалуйста, я тебя обниму и поцелую…

Он вновь подошел к ней:

— Ты не шутишь?

— Но ты же видишь, что мои руки связаны… Они онемели, мне потребуется время, чтобы я смогла действовать ими… Ну же, поторопись…

И он, как мальчик, которому посулили конфету, начал быстро развязывать ей руки и ноги, а затем принялся растирать их, приговаривая:

— Ты моя бедная девочка… Что же я с тобой сделал…

Наталия заставила себя обнять его и прижать к себе. Его всего трясло. А она лихорадочно вспоминала, когда же у Рафа начала прогрессировать эта душевная болезнь. Почему она ничего не замечала? А что, если у Рафа происходит раздвоение личности? Такие случаи тоже нередки в психиатрии.

Она уложила его рядом с собой, обняла и прижалась к нему всем телом. Кончики пальцев на ее руках покалывало, к ним постепенно возвращалась кровь. Тело же по-прежнему было онемевшим и не хотело слушаться. И вдруг она услышала всхлипывания — отстранившись от Рафа, она увидела, как затряслись его плечи. Он рыдал, и рыдания эти напоминали судороги.

Наталия осторожно встала, взяла со стола бутылку какого-то вина и, размахнувшись, ударила ею по голове лежащего ничком Рафа.

Она понимала, что поступила не по-человечески, пользуясь его беспомощным состоянием, но ведь он мог в любой момент подняться и броситься на нее с шилом, которое она заметила на полу, рядом с виолончелью.

Отыскав в соседней комнате свою одежду, она оделась, вернулась в комнату и пощупала пульс лежавшего совершенно неподвижно Рафа. Да, он был живой, но находился в глубоком обмороке. Она отвязала веревки от кровати и крепко связала руки и ноги Рафа. Затем подошла к телефону и набрала номер Логинова. Ей ответили, что он на выезде. То же самое ей сказали, когда она пыталась связаться с Сапрыкиным и Манджиняном. «Вам же хуже». Она спустилась в машину и, порывшись в сумочке, отыскала записную книжку с телефоном Сары Кауфман. Вернувшись в квартиру, сначала убедилась, что Раф по-прежнему находится в отключке, и только после этого позвонила Саре.

— Сара? Это Наталия Орехова. У вас есть возможность заработать кучу денег. Я нашла убийцу Кати Бедрицкой. Записывайте адрес.

Она возвращалась домой за полночь. Игорь вез ее на своей машине и старался ехать медленно, чтобы не потревожить ее покой.

Он приехал к Рафу уже после того, как оттуда уехали люди Бедрицкого. Увидев накрытый стол, виолончель, смятую постель и бледную, с кругами под глазами Наталию, он даже не стал задавать никаких вопросов, просто отнес ее в машину и повез домой.

И только спустя несколько часов, когда она проснулась в своей кровати и стала озираться по сторонам, пытаясь вспомнить, что же с ней произошло, первое, что она услышала, было:

— Где он? — Перед ней стоял Логинов. Лицо серое, глаза бесстрастные.

— Я помню только, что ударила его бутылкой по голове, и все. А потом, наверное, отключилась сама. А как ты меня нашел?

— Мне помогла Бланш. Она узнала Рафа Нудиева и принесла мне фотографию. Нам потребовался целый час, чтобы отыскать его адрес… Он часто менял квартиры. А в прошлом несколько раз лежал в психиатрической клинике.

— Жаль, что я не знала… Очевидно, я познакомилась с ним уже после того, как болезнь отпустила его. А ты знаешь, что он убил Сашу Иванова?

— Да. Я узнал об этом через минуту после твоего ухода. Человека, чей труп мы нашли в его квартире, опознал сам патологоанатом, который был с ним хорошо знаком. Я хотел рассказать тебе об этом, но ты уже уехала, а я закрутился…

— А что со списком? — Наталия нарочно делала вид, что не знает, где Раф. Она до сих пор не могла простить Логинову, что он так несерьезно воспринял ее, но еще больше то, что он наплевательски относился к ее предостережениям. — Надеюсь, что вы успели предупредить тех женщин, которых он наметил в свои жертвы?

— У нас нет никаких серьезных доказательств того, что им действительно угрожает опасность. Я так и не понял, что это за список.

«Ничего не изменилось. Горбатого могила исправит».

Она повернулась к стенке и натянула на голову одеяло.

— Я опять что-то не то сказал?

— Тебя уже не исправить. Если ты помнишь то, что я сказала тебе в последний раз, когда мы с тобой виделись, знай, что все остается в силе. Ты больше никогда не услышишь от меня ничего такого, что могло бы помочь тебе. Поэтому выбирай: или я, или работа.

Игорь стянул с ее головы одеяло и, откинув с ее лба волосы, сказал изменившимся тоном:

— Знаешь, эту фразу я уже где-то слышал.

— Ну и пусть. Просто если бы ты мне доверял, то со мной бы ничего такого не случилось… Ты бы попросил меня напрячься, — может, я бы и увидела его лицо.

Игорь прилег рядом с ней и обнял ее.

— Мне до сих пор не верится, что с тобой все в порядке…

— Скажи, Игорь, а что бы со мной было, если бы я его убила этой бутылкой?

— Ничего. Ты же оборонялась. — Игорь ласково провел рукой по ее волосам. — И все-таки, Наташа, где он?

— Не знаю. Ищи, это твоя работа. Вас там, в прокуратуре, вон сколько…

— Послушай, либо я идиот, который не умеет обращаться с женщинами, либо я чего-то не понимаю. Давай определимся раз и навсегда: работа есть работа, а ты есть ты. Вот и все. Неужели ты еще не поняла, что я прихожу сюда только ради тебя? Я тебе простил Рафа и твоего несчастного Иванова, который, возможно, из-за тебя и расстался с жизнью… А ты мне даже не хочешь рассказать, что с тобой произошло вчера на даче, у Рафа… Зачем ты потащилась в такую даль? Что тобой двигало? Я ничего не понимаю! Или же ты все знала с самого начала?

— Тогда лежи себе смирно и слушай…

И она рассказала ему о визите Рафа в музыкальную школу, о том, как пообещала прийти, чтобы проститься… Словом, все, кроме приезда Бедрицкого и Сары.

Сан Саныч, приехав буквально через полчаса, увидев Наталию, был очень удивлен.

— Это вы его так отделали? — Он с неменяющимся выражением лица перевернул Рафа на спину и долго, пристально разглядывал его лицо. Затем его взгляд упал на шило, и его аж всего передернуло. — Вы себе представить не можете, как я вам благодарен. Я вам обеим так обязан… — Он легко, как перышко, поднял Рафа, взвалил себе на спину и вынес из квартиры.

На лестнице Наталия его догнала:

— Скажите, что вы с ним будете делать? Бить?

— Я просто хочу посмотреть ему в глаза… Я не судья. Я просто с ним поговорю, съезжу с ним на кладбище, а потом сдам властям… Я, несмотря ни на что, законопослушный гражданин этой страшной страны…

Она вернулась к Саре, которая смотрела на Наталию с нескрываемым интересом.

— Как же тебе удалось остаться в живых?

— Я и сама не знаю, — устало вздохнула Наталия. — Нам надо отсюда уходить. Как ты думаешь, правильно ли я поступила, отдав Ра-фа на растерзание Бедрицкому?

— Совершенно правильно. Он должен ответить за все преступления. Уверена, что Сан Саныч сейчас названивает Передрееву…

За Сарой приехал какой-то мужчина, и она ушла. «Новый любовник?» Она предложила подвезти Наталию, но та отказалась. Ей хотелось побыть одной.

А потом в квартиру ворвался Логинов. И тут силы оставили ее.

— Ты меня слушаешь? — Она тронула Игоря за плечо. Он спал. Наталия посмотрела в окно: темно-синее декабрьское утро не предвещало ничего радостного. А ведь скоро Новый год. Сколько раз в своих мечтах она встречала его вместе с Сашей и Рафом. Но Саша погиб, а Раф?..

Она не выдержала и позвонила Сапрыкину.

— Ну что, не нашли еще Рафа Нудиева?

— Нашли. Вернее, он сам пришел. Только что. Можете так и передать Игорю Валентиновичу…

— Как это — сам пришел? — не поверила Наталия.

— Прямехонько в прокуратуру пришел. Но вид у него, словно он с того света вернулся…

— В смысле? Его били? — вырвалось у нее.

— Глаза сумасшедшие… Здорово вы его, видать, бутылкой…

Послышался звонок в дверь. Пришла Сара. Достала из сумочки два конверта.

— Вот этот — от меня, за то, что от смерти спасла. А это — сама знаешь от кого… Приходи в «Кристину», мы сделаем тебе такой роскошный массаж с китайскими благовониями… — Она выразительно посмотрела на Наталию и улыбнулась.

— Ты действительно считаешь, что мне надо это взять?

— Тебе дан дар свыше, так почему бы тебе не направить это в широкое русло? Я долго думала об этом. Ведь ты сможешь не только раскрывать преступления, но и помогать людям… Мне сложно говорить на эту тему, поскольку я смутно представляю себе, как все это происходит, но не оставляй это без внимания. А своему прокурору — ни слова. Постарайся сделать так, чтобы, находясь в разных информационных плоскостях, вы находили время и место для любви. Только не смешивайте одно с другим.

Она ушла. Наталия вернулась в спальню, спрятала конверты с деньгами в ящик трельяжа и почувствовала на себе взгляд.

— Кто это был? — спросил Игорь.

— Деньги принесли, за частные уроки.

— А больше ты мне ничего не хочешь сказать?

— Хочу. Пришел Раф. С повинной.

После ухода Логинова она зашла в «классную» и села за рояль. Пальцы по инерции заиграли сонату Моцарта. Это было так необычайно, но потом воздух комнаты стал уплотняться, насыщаться цветом, и наконец впереди проступили очертания высокой мраморной лестницы, и крупным планом возник огромный, в пастельных тонах, гобелен, изображающий сцены королевской охоты… И вот какой-то худощавый мужчина подошел к нему и достал ножницы…

Наталия бросила играть. Лицо мужчины показалось ей знакомым…