Финальный штрих

Глава 6

Когда я приземлилась в Ханое, мой телефон ломился от сообщений Мими, Софии, Райана и Нила, но я прослушала лишь те, что прислал Бенджамин. Саймон приходил в сознание, хотя ненадолго, он всё ещё был на сильных седативных препаратах. Ему должны были сделать ещё одну магнитно-резонансную томографию, которая покажет, нужна ли ему операция. В зависимости от того, как быстро я смогу попасть в больницу, я как раз могу приехать к объявлению результатов. Мне удалось пройти таможенный контроль без эксцессов. Запихнув чемодан в такси-развалюху, я прокричала водителю, что меня нужно отвезти во Французскую больницу Ханоя, где и находился Саймон.

За всё это время я не проронила ни слезинки. Ни в тот момент, когда позвонила своим родителям и сообщила, куда еду. Ни тогда, когда в спешке собирала вещи и прихватила с собой десять пар брюк и только две пары трусиков. Этого также не произошло и тогда, когда Джиллиан высадила меня в аэропорту. Даже тогда, когда я забаррикадировалась в дамской комнате для пассажиров первого класса, в первом месте, где я смогла побыть наедине с самой собой, после того, как узнала эти печальные новости, я не проронила ни слезинки. Там же я пообещала себе не раскисать.

А прямо сейчас я неслась по запруженным улицам Ханоя, направляясь в его больницу. Я опять-таки не плакала, но в моей груди зародилась паника. До этого момента я существовала на чистом адреналине, но как только мой телефон полностью разрядился, и у меня пропала возможность получать информацию о Саймоне, я уже была готова рвать на себе волосы.

Мы подъехали к больнице, я заплатила водителю как минимум в пять раз больше, потому как не успела поменять деньги на местную валюту, но, честно говоря, мне было всё равно. Я вбежала внутрь, и стала искать хоть какие-нибудь указатели на отделение неврологии. Кажется, Бенджамин говорил, что Саймон лежит в неврологии. Но он также говорил и об интенсивной терапии…так, куда же мне идти? Где он? Я застыла на месте, глазами ища помощи у проходящих мимо людей.

– Мисс? – спросил кто-то с приятным голосом. Я обернулась и увидела, что кто-то всё-таки сидел за информационным столом. – Могу я вам чем-то помочь?

У неё был южный акцент, слава богу. Не знаю, кого я ожидала увидеть, второпях вбежав во вьетнамскую больницу, но уж точно не крошечную блондинку с голосом как у Дельты Берк [Американская актриса].

– Я ищу человека, который лежит здесь, Саймон Паркер. Я – его невеста, с ним произошёл несчастный случай. Мне сказали, что он здесь. Но я не знаю, где именно, на каком этаже…

– Саймон Паркер, да, он здесь. На четвёртом этаже. Хотите я вас к нему провожу?

И вот тут я разревелась, меня затрясло, а из глаз полилось море слёз. Я не смогла себя сдержать, моё тело самопроизвольно отпустило накопившееся напряжение. Всё это вылилось в безудержные рыдания.

– Да, спасибо вам, – удалось произнести мне. Она протянула мне парочку бумажных салфеток, а потом отдала всю коробку.

– Саймон Паркер, он – фотограф?

– Да, – ответила я, позволив ей отвести меня к лифту. – А как вы узнали?

– К нам не так часто попадают пациенты из Америки, поэтому сотрудники быстро узнают о них. Он упал с высоты?

– Да. Но я ничего не знаю о его состоянии с тех пор, как приземлилась. Вы не знаете, как он? – спросила я, вытирая лицо салфеткой. Двери лифта открылись на четвёртом этаже.

– Вам лучше поговорить об этом с его доктором. Я могу лишь отвести вас к его палате, – мы дошли до сестринского поста, она быстро переговорила с медсёстрами, которые указали на палату Саймона. Даже не поблагодарив её, я ринулась к двери, на которой было написано его имя.

Прежде чем войти, я собралась с мыслями, сделала глубокий вдох, подготовила себя к тому, что могу увидеть и вошла внутрь. Я буду сильной, очень сильной, что бы ни ожидало меня за этой дверью, ради него я буду сильной.

Может и не очень сильной, потому что, когда я увидела Саймона, лежащим на больничной койке в окружении трубочек, аппаратов, издающих монотонные звуки, я чуть не упала в обморок. Его голова была забинтована. Спал ли он? Был ли без сознания? Для меня были важны две вещи: первая – он не видел, как я всем телом привалилась к двери, когда он проснётся, перед его взором будет собранная Кэролайн; и второе – самое важное, я была благодарна, что у меня получилось прямо сейчас быть рядом с ним. Поэтому я вслух поблагодарила судьбу за это, а потом нежно, едва касаясь, отодвинула его волосы ото лба. Его лицо было усеяно порезами и царапинами, более глубокие, на левой щеке, закрывал пластырь-бабочка. Синяки расцвели на его шее и на верхней части туловища, которое было плотно замотано киперной лентой. Я выдохнула, вздрогнув, и оставила поцелуй на его щеке, которая пахла так знакомо, даже несмотря на антисептик. Затем, наконец, я принялась за поиски медсестры, доктора, кого-нибудь со стетоскопом, кто мог рассказать мне о состоянии Саймона.

Я зарегистрировалась на сестринском посту. Бенджамин всё уладил, меня внесли в список посетителей Саймона, я могла свободно и обо всём расспросить лечащего врача. Так как Бенджамин всё ещё был доверенным лицом Саймона, то в первую очередь учитывалось бы его мнение, если бы пришлось принимать какое-либо решение. Я знала, что любое решение будет принято вместе со мной, но для меня это было скорее чем-то абстрактным, нежели тем, что может произойти в действительности.

Я поговорила с лечащим врачом, он более подробно объяснил мне то, что я уже слышала от Бенджамина. Они ждали результатов последней магнитно-резонансной томографии. Этим утром Саймон периодически просыпался, поэтому доктор разрешил мне остаться с ним, а как только результаты будут готовы, доктор меня найдёт.

Я так и поступила: позвонила Бенджамину, устроила свой чемодан на полу, села на стул у кровати Саймона и стала наблюдать за тем, как он спал. Я взяла его за руку, снова восхищаясь, какие у него длинные пальцы, красивые, сильные руки. Кончиками пальцев я рассеянно гладила его руку, его ресницы немного затрепетали. Видел ли он сны? Интересно, о чём? Может о той фотографии, которую он пытался сделать до того, как упал…

Пока меня обуревали эти беспорядочные мысли, я вдруг почувствовала, как он сжал мою руку, как делал это уже тысячу раз. Мой взгляд метнулся от наших рук к его лицу, его сапфировые глаза были открыты. Он несколько раз моргнул.

– Привет, – прошептала я, его взгляд рассеянно пробежался по комнате, и, наконец, остановился на мне.

– Привет, малышка, – прошептал он, и мои глаза защипало от слёз. “Привет” и “малышка” теперь официально являются самыми прекрасными словами в английском языке. – Классно выглядишь. – Добавьте ещё два слова к вышеперечисленному списку.

– Я позову медсестру, – сказала я, потянувшись к кнопке вызова персонала.

– Я так рад, что ты здесь, – пробормотал он и отключился ещё до того, как медсестра успела встать со своего стула. Но это была нормальная реакция в его состоянии.

Весь тот день и ночь Саймон то просыпался, то снова засыпал. Результаты последней томографии показали, что, несмотря на то, что у него было довольно сильное сотрясение, серьёзных последствий не будет. Бенджамин тоже пообщался с врачом и договорился о том, что я останусь с Саймоном в больнице до его выписки.

Около трёх утра Саймон стал просыпаться уже по-настоящему, но этому предшествовали самые забавные двадцать минут моей жизни. Долбёжник под действием седативных препаратов затмил все виденные мною до этого шоу. Всё началось с:

– Привет, Кэролайн. Я тебе когда-нибудь говорил, как сильно я тебя люблю?

– Ты всё время об этом говоришь, малыш. Я всегда рада твоим признаниям.

– Я буду говорить тебе об этом чаще.

– Конечно, Саймон. Ты можешь мне говорить о чём угодно.

– Эй, Кэролайн. Я тебе когда-нибудь говорил, как сильно я тебя люблю?

– Конечно, говорил, последний раз около двадцати минут назад.

– А что такое минута?

Случалось, и такое…

– И на дне пещеры было такое ощущение, что мир разверзся и там были звёзды… но казалось, что… мы были звёздами… но звёзды были повсюду… мы были звёздами… и знаешь, что ещё?

– Что, Саймон?

– Мы были ими.

– Кем?

– Ими.

– Ими?

– Звёздами… мы были ими… звёздами…

И, если вам понравилось, то понравится и это:

– Дети. Я хочу наполнить тебя детьми. Ну, как например, сделать тебя беременной малышами. У нас появятся малыши. Малыши. Малыши. Кэролайн? Малыши.

И, наконец:

– Кэролайн, я так рад, что ты здесь. Но зачем ты привезла с собой так много эльфов?

У меня болел живот от смеха. Саймон был таким смешным под действием обезболивающих. По мере того, как действие препаратов стало ослабевать, его речь стала обретать логику и смысл. Он попросил воды и кивком головы указал, что напился.

– Давай-ка ложись обратно, тебе не следует долго находиться в сидячем положении, – я попыталась уложить его на подушку. Врач сказал, у него ещё какое-то время может кружиться голова.

– Со мной всё нормально, – нахмурившись, произнёс он, наблюдая, как я разминала спину. – А ты как себя чувствуешь? Хочешь немного поспать?

– Я поспала в самолёте.

– Это не правда, ты никогда не спишь в самолётах, – поправил он.

Пойманная, я печально улыбнулась.

– Я в порядке, честно. Лучше расскажи мне, как ты, раны беспокоят?

– Да, немного.

– А ребро?

– Ребро?

– У тебя сломано ребро, и ещё целая куча синяков.

– Правда?

Мои глаза распахнулись в удивлении.

– Ты помнишь, что с тобой произошло?

– Я всё помню, по крайней мере, я так думаю, – его глаза метались по комнате, пока он пытался вспомнить произошедшее. – А, да, точно, припоминаю, я сломал ребро.

– Ты расскажешь мне о том, что с тобой произошло прямо сейчас, – я нашла его руки и крепко сжала их. – И только попробуй от меня что-нибудь скрыть.

Он рассказал мне о невероятной пещере, и что ему выпала огромная честь фотографировать такое чудо природы. О шатающейся бамбуковой конструкции, на которую он вскарабкался, чтобы сделать свои грёбаные снимки. О том, как он торопился, чтобы поймать в объектив последние лучи заходящего солнца, до того, как они перекочуют на следующее место съёмок. О том, что он не был до конца уверен в безопасности ремней, которыми он был закреплён. О том, как он рисковал своей задницей, спасая камеру, как упал с 15-ти метровой высоты, при этом ещё потянул за собой большую часть строительных лесов. Он помнил само падение, помнил, как ударился о дно пещеры, помнил, как уберёг камеру от серьёзных повреждений. Невероятно. Он также помнил о том, что всё-таки сделал тот снимок. Вдвойне невероятно.

Слёзы снова полились из моих глаз во время его рассказа. Теперь я же сидела на кровати рядом с ним и крепко сжимала его руку, и смотрела прямо на него, впитывая черты его лица, кисти рук, руки и ноги, пальцы ног, подрагивающие под больничным одеялом. Я дотронулась до каждой доступной части его тела, покрытой и непокрытой синяками и порезами. Мне не особенно было, где развернуться, но я буду крепко держать его при любых обстоятельствах. Я легонько отодвинула его волосы со лба и поцеловала в местечко, избежавшее царапин. Я сказала ему, как сильно его люблю, я не могла держать это при себе. Я крепко обняла его, и он обнял меня в ответ. Он шептал мне “Со мной всё в прядке”, и “Всё будет хорошо”, и “Не плачь”.

Непролитые слёзы прорвали плотину, потому что прямо сейчас, держа его в своих объятиях, меня, наконец, накрыли те чувства, которые я пыталась подавить в Сан-Франциско: страх, беспомощность, ужас от осознания того, что в жизни может случиться так, что его, моего Саймона, отпускающего шуточки и обнимающего меня, может не быть рядом.

– Знаешь, я могу грохнуть тебя, – я внезапно вырвалась из его объятий и снова посмотрела ему в глаза. – Серьёзно, я люблю тебя, люблю то, чем ты занимаешься, и я никогда не попрошу тебя всё это бросить. Но ты не какой-то там мультяшный супергерой с беспечной улыбкой на лице, борющийся с тиграми, только лишь для того, чтобы сделать удачный снимок. Если ещё раз такое повторится, ты пострадаешь из-за грёбаного снимка, я убью тебя своими собственными руками. Без наркоза.

– Обещаю, я буду более осторожным. – Он сказал мне то, что я хотела услышать. Его взгляд говорил о том, что он вразумил серьёзность моих намерений.

– Я так сильно тебя люблю, – сказала я, переплетая наши пальцы, всё ещё нуждаясь в этом контакте.

– Я тоже тебя люблю, – его голос стал хриплым от свежепоступившей дозы обезболивающих. – Я так рад, что ты здесь.

– Мне всё равно хотелось как-нибудь сюда вернуться. Мы можем отправиться на экскурсию в пещеры.

Он рассмеялся, его смех отдался болью в рёбрах, но он всё равно продолжал улыбаться. Видя его улыбку, я тоже улыбнулась.

К концу этого очень длинного дня, который для меня начался на другом краю света, Саймон чувствовал себя намного лучше. К концу недели Саймона выписали из больницы. Этот парень родился в рубашке. Ему было предписано исключить нагрузки и побольше отдыхать. Но его состояние было удовлетворительным для выписки. Врачи порекомендовали нам остаться во Вьетнаме ещё хотя бы на пару дней, и лишь потом предпринимать попытки возвращения домой. Перелёт после сотрясения, особенно такого сильного, которое перенёс Саймон, в лучшем случае может обернуться лёгким дискомфортом, в худшем – судорогами и тошнотой. Поэтому мы решили остаться на столько, насколько необходимо, чтобы Саймон точно смог перенести такой долгий перелёт.

Переночевав в городе, наутро я наняла водителя, и мы уехали из города развеяться и восстановить силы. В прошлый наш визит в бухту Халонг мы исследовали один из островов. Я была заворожена предлагаемым там размещением: крошечный отель, уединённый и изолированный, больше похожий на россыпь бунгало, чем на привычный в нашем понимании отель. Он предлагал тишину и покой, в которых мы так нуждались. Бунгало были расположены прямо на пляже, постояльцы могли наслаждаться изумительным видом на море. Внутри – роскошные кровати, оборудованные москитными сетками, ванные в европейском стиле. Круглосуточное обслуживание номеров. Поездка туда заняла всего пару часов, к самому отелю мы добрались на катере.

Оказавшись на берегу, я удостоверилась, чтобы багаж доставили прямо в наше бунгало. Затем мы отправились на регистрацию.

– Детка, всё это конечно невероятно, но в этом не было необходимости. Мы могли бы остаться в городе.

– Саймон, я согласна, но раз уж мы оба оказались здесь, и, учитывая приключившийся с тобой инцидент и его последствия, думаю, нам просто необходимо несколько дней отдыха и релаксации.

– Предмедовомесячное развлечение? – он протаранил меня бёдрами, его руки проворно расположились на моей талии.

– Что-то вроде того, – я улыбалась, но покачала головой. – Но никаких развлечений, ты же слышал, что сказал врач. – Саймон недовольно хмыкнул. Доктор деликатно намекнул, что с некоторыми вещами следует повременить до полного восстановления состояния Саймона. Ведь у него было сломано ребро и пострадала голова. Я была с этим полностью согласна. А вот Саймон – нет.

– Посмотрим, посмотрим. Сегодня вечером, под лёгкий бриз и плеск волн о песок, ты изменишь своё решение, – пробормотал он, отодвинув мои волосы в сторону и целуя сзади мою шею. Кроме того, ты же знаешь, в лунном свете я неотразим, и ты сделаешь всё, чтобы пробраться ко мне в штаны.

– Эм, да. Вот ваши ключи, Мисс Рейнольдс, – я почувствовала, как Саймон напрягся за моей спиной, я же вовсю улыбалась администратору гостиницы.

– Да, спасибо вам большое, – я уже едва сдерживала смех.

– Ваш бунгало номер 7, просто идите по тропинке. Ваш багаж должен быть уже там.

– Спасибо, – прогремел Саймон из-за моей спины, сейчас мне было уже не смешно. Прихватив ключи и сумочку, я взяла Саймона за руку и снова вывела его на пляж. Время близилось к вечеру, всё вокруг прониклось тем волшебным сиянием, присущим сумеркам. Все острые углы сгладились, цвета размылись. И, казалось, даже воздух поменялся. Тёплый морской бриз оставлял солёный привкус на губах. По витиеватой тропинке мы минули шесть бунгало и, наконец, завернув за угол, увидели наше, подсвечиваемое свечами, спрятанными от ветра в стеклянные вазы, и с льняными занавесками на окнах, развевающимися на ветру. Всё это было похоже на рай… На рай с опцией кондиционера, он, знаете ли, в тропиках иногда просто необходим.

– Эй, посмотри-ка, у нас нет соседей, – произнёс Саймон, окидывая взглядом тот кусочек пляжа, который был закреплён за нашим бунгало. Правда, поблизости не было ни души. Из-за деревьев появлялись огоньки то тут, то там, намекая на других постояльцев, но здесь были только я, он, и волны.

– Давай-ка, заглянем внутрь. – Держась за руки, мы взошли на крыльцо. Глубокие, на первый взгляд удобные, кресла с подушками расположились у входной двери с витиеватым рисунком. – Вот ключ, откроешь? А я пока проверю, на самом ли деле эти кресла такие удобные, какими выглядят.

– Конечно, – сказал он и взял у меня ключ. Едва он поднёс ключ к замку, дверь открылась изнутри. – Что за…

На пороге с улыбками на лице появились Бенджамин и Джиллиан.

– Минуточку, а как это вы…? Что здесь происходит? – из Саймона так и сыпались вопросы, взгляд метался то ко мне, то к ним. Я лишь ухмылялась.

– Приятно видеть, что ты цел и невредим, – сказал Бенджамин, притягивая всё ещё очень удивлённого Саймона в неистовые объятия. – И чтобы больше таких фокусов не выкидывал, ты меня понял?

– Подвинься, подвинься, – Джиллиан отодвинула своего мужа в сторону, и тоже крепко обняла Саймона. – Я очень, очень рада, что с тобой всё хорошо, обещай, больше никаких пещер!

– Эй, осторожно, рёбра, – запротестовал Саймон, всё ещё очень удивлённый, но очень счастливый, что они оказались здесь. – А теперь, серьёзно, что вы здесь делаете?

– Мы приехали, чтобы убедиться, что у Кэролайн есть всё необходимое. Узнав, что ты решил исследовать пещеру своей физиономией, она сорвалась сюда со скоростью света. А она у тебя командирша, знаешь ли. – Бенджамин потрепал Саймона по плечу. Они спустились с крыльца на песок. – Пойдём-ка, я покажу тебе наше бунгало, оно находится чуть дальше, и я тебе обо всём расскажу. Давай дадим нашим дамам возможность обустроиться.

– Да, да, конечно. Кэролайн, ты не против? – спросил Саймон, всё ещё не веря своим глазам.

– Конечно, иди. Джиллиан привезла мне кое-какие вещи, одежду и всё такое. Мы с ней немного поболтаем, а потом все вместе отправимся в главное здание на ужин. Как тебе такой план? – я перегнулась через перила крыльца и наклонилась поцеловать его разок, может даже два.

– Звучит просто замечательно. Ты знала, что они приедут?

– Да, – я ещё раз поцеловала его. – Это сюрприз.

– Временами ты невозможная, ты знаешь об этом?

– Знаю, – я кивнула, затем развернула его. – Пойди пока развлекись с Бенджамином. Скоро увидимся.

И они с Бенджамином удалились. Я повернулась к Джиллиан.

– Спасибо вам огромное, что приехали.

– Не за что. Я всегда хотела посетить эту часть мира. А Бенджамин просто места себе не находил, от осознания того, что он не рядом с Саймоном, – она переплела пальцы наших рук и провела меня внутрь бунгало. Она протянула мне небольшой чемодан, который я оставила дома.

– Ты его привезла? – спросила я, расстёгивая сумку.

– Да, – кивнула она и стала наблюдать, как я принялась доставать из чемодана длинное струящееся платье. Длинное струящееся белое платье.

– Оно прекрасно.

Час спустя Саймон и Бенджамин вышли из бунгало и увидели, что мы с Джиллиан уже ждём их на крыльце.

– Эй, где это вы…О, выглядишь божественно, – присвистнул Саймон. Я стояла прямо перед ним в белом платье. Поблагодарив его за комплимент, я взяла его за руку. Мы пошли вдоль кромки воды, оставив наших друзей позади.

– Что происходит? Мы отправимся на ужин без них?

– Нет, – ответила я, смотря вперёд, где уже виднелись зажжённые свечи и несколько бамбуковых факелов. – Я бы хотела поговорить с тобой до того, как они к нам присоединяться.

– Кэролайн, что случилось? – спросил он, одарив меня изучающим взглядом.

– Я купила это платье в прошлом году в Мендосино, когда ездила в гости к Вив. Я уже возвращалась домой, но остановившись на светофоре, увидела его в витрине магазина на противоположной стороне улицы. Я не могла оторвать от него взгляд. У меня не было повода и причин его покупать, но я сделала это, сняв его прямо с манекена. Оно было не моего размера. Мне пришлось обратиться к портнихе, чтобы она его удлинила, на мой рост оно было коротким. Портниха сказала, что платье винтажное, оно было пошито в 1930-е годы.

– На тебе оно смотрится просто изумительно, – сказал он, удерживая меня на расстоянии вытянутой руки, чтобы получше меня рассмотреть. – Давай-ка, покружись.

Я рассмеялась и покружилась. Платье было цвета слоновой кости, лиф был украшен старинным кружевом, тонкое кружево также покрывало и всю юбку. Это платье было создано для неторопливых прогулок по городу или по саду, скорее всего его носили с чулками и туфлями на шнуровке. На моих ногах отсутствовала обувь. И вот прямо так, будучи босиком, я снова потянула его за руку, и мы продолжили наш путь по песчаной тропинке.

– Когда Бенджамин сказал, что с тобой что-то случилось, я переключилась в состояние справиться с проблемой любым путём. Я ни о чём другом и думать не могла, только бы поскорее добраться к тебе. То, что ты был так далеко, а я не знала, что на самом деле с тобой произошло и как тебе помочь. Я не знаю, как передать словами то, что я чувствовала. Что человек, которого я люблю больше всего на свете, может уйти навсегда. – Я остановилась, когда каменистую дорожку сменил песок. – Но мне не пришлось выражать свои чувства словами, потому что ты знал, какого это.

Тревога отразилась на его лице, он сжал обе мои руки.

– Кэролайн, мне так жаль, что тебе пришлось пройти через всё это.

– Нет, нет. На самом деле, я в порядке, – я обернула его руки вокруг своей талии. – В самолёте у меня было много времени, чтобы побыть наедине с самой собой и обо всём подумать. Единственное, о чём я думала, это о тебе, о нас, о том, как сильно я тебя люблю. – Теперь я вела его спиной вперёд. – Было ещё кое-что, о чём я думала.

– И о чём же? – спросил он, удивлённо приподняв бровь.

– О чесночной пене, – ответила я и развернула его лицом к пляжу.

Люблю я, когда Долбёжник лишается дара речи.

Пляж был усыпан сотнями свечей, свет, излучаемый бамбуковыми факелами, плясал повсюду. Бумажные летающие фонарики переливались оттенками лилового, индиго, изумруда, рубина и развевались на ветру. Вечерние волны лениво бились о берег. Вдалеке уже были видны очертания восходящей луны над бухтой Халонг, над её многолетними островами и вершинами холмов, покрытых мхами, которые заволокла дымка тумана. А перед нами был проход, в конце которого нас ожидали Джиллиан и Бенджамин, и ещё один человек, вьетнамский эквивалент мирового судьи.

– Женись на мне, Саймон. Женись прямо здесь и сейчас, без всякой лишней мишуры. Женись на мне, и этому свидетелями будет лишь пара наших друзей. Ни родителей, ни коллег по работе, ни клиентов, никакой приправленной перцем чепухи, только ты, я и звёзды. Я провела ночь в кабинке самолёта, размышляя, смогу ли снова оказаться под взглядом твоих глаз. И я дала себе слово, что если ты снова будешь на меня смотреть, я хочу быть никем иным, только твоей женой. И я вообще не вижу смысла в пышной свадьбе, если ты не сможешь на ней насладиться чесночной пеной, которая, к твоему сведению, дожидается тебя в главном здании, на том, что я, надеюсь, станет твоим свадебным ужином, на гигантских креветках. Я хочу тебя, только тебя, на всю оставшуюся жизнь, – мой голос дрожал, но коленки не подвели. – Саймон, женись на мне.

Он молчал, но один уголок его губ приподнялся, пока он осматривал всю эту развернувшуюся перед ним сказочную красоту. Это было именно тем, чего бы мы оба хотели в этот важный для нас день.

– Можно один вопрос? – он поднёс наши руки к губам и поцеловал мой пальчик как раз под помолвочным кольцом.

– Валяй.

– Что же такое произошло той ночью в кабинке самолёта?

– Ты серьёзно? Я спрашиваю тебя, женишься ли ты на мне, а тебя вот что интересует.

– По сути, я первый сделал тебе предложение. Давай никогда не будем об этом забывать.

– Принято к сведению.

– Можно ещё вопрос?

– Только один, потом я жду ответа.

– Это хотя бы легально?

Я рассмеялась, а потом притянула его для поцелуя.

– Даже и близко нет. Это только для нас.

– Ты осознаёшь, что я буду принадлежать тебе, Девушка в Розовой Ночнушке?

– Значит, ты согласен?

– Конечно, согласен. Давай поженимся, – прошептал он и закинул мои руки себе на плечи. – Только осторожно с ребром!

– Чёрт побери! – воскликнула я, потом услышала. Как Бенджамин прочистил горло. – Проклятье, я только что выругалась на собственной свадьбе. Проклятье, уже дважды.

– Уже трижды.

– Давай, Долбёжник.

После этих слов мы с Долбёжником прошли по проходу, произнесли простые клятвы, пообещали друг другу то, чего желали и поцеловались под звёздами. На обратном пути дали “пять” нашим свидетелям. Отрезали верёвочки у около пятидесяти бумажных летающих фонариков и отпустили их к звёздам. А затем отправились за чесночной пеной.

Потому что мой муж хотел именно этого.

Позже этой же ночью в постели новобрачных…

– Да-да, потрясающе. Только не останавливайся, пожалуйста, только не останавливайся. Да-да, вот здесь, и здесь. Это… о-о.

– Сколько их уже?

– Я потерял счёт.

– Вот этот довольно большой.

– Я чувствую. Боже, как хорошо… ещё… ещё… ещё…

– Такими темпами каламиновый лосьон скоро закончится.

Есть кое-что в проведении свадьбы на открытом воздухе в тропиках – москиты, огромные сволочи. Мы провели свою первую брачную ночь, почёсывая укусы друг друга, и втирая лошадиные дозы каламинового лосьона. И так как Саймон всё ещё был в списке нетрудоспособных единиц для интимных утех, мы страдали, чесались и смотрели Балбесов с субтитрами.

Это была самая лучшая в мире первая брачная ночь.

– Кэролайн, берёшь ли ты Саймона в законные мужья, и будешь любить его в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит вас?

– Да.

– А ты, Саймон, берёшь ли Кэролайн в законные жёны, и будешь любить её в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит вас?

– Да.

Вот так мы сделали всё официально. Мы пригласили наших лучших друзей и ближайших родственников в наш дом в Саусалито, и судью, для которого я делала проект по реконструкции. Саймон был в джинсах, я – в сарафане. Мы поженились во второй раз в соответствии с законом Соединённых Штатов Америки. Были ли мои родители расстроены, что не могли устроить мне показушную свадьбу, которую планировали? Может совсем чуть-чуть, но, в конце концов они нас поняли. И Мими, и София тоже смирились с тем, что мы рассказали о нашей вьетнамской свадьбе, только когда приехали домой.

Наша официальная свадьба состоялась в тот же день, как и было намечено ранее. Мы на две трети сократили список гостей и, не считая друзей Саймона из Пенсильвании и пожилой пары Уайтов, его соседей по отчиму дому, все остальные были местными, по крайней мере, из Северной Каролины. На нашей свадьбе также присутствовали Вив, Кларк и их малыш Уилл, хорошенький как куколка, в боди-смокинге. Хлоя и Лукас тоже были среди гостей, они гостили у Софии и Нила. И представляете, Хлоя и Лукас – двоюродные брат и сестра. Как такое вообще возможно? Такое чувство, что все эти люди состоят в родстве с Долбёжником. Я была очень рада, что они все собрались здесь, в этот очень важный для нас день, который проходил в очень непринуждённой обстановке. Потому что кружева и вуали не составляют основу праздника – свадьбы, свадьба – это, когда два человека говорят друг другу “да”, тем самым связывая свои жизни вместе, а их друзья и родственники находятся рядом, чтобы это отпраздновать. Мы приготовили барбекю, открыли вино и холодное пиво, установили импровизированное кафе-мороженое, где можно приготовить молочные коктейли и пломбир с сиропом, и устроили вечеринку. Мы вытащили старый проигрыватель Саймона на террасу, он что-то сотворил с колонками и звуки джаза наполнили воздух в Саусалито.

Вместо того чтобы заказать свадебный торт, я целых два дня провела на кухне с мамой, девочками, моими тётями и двоюродными сёстрами. Мы готовили противень за противнем знаменитых Скандальных Брауни по рецепту Ины Гартен. Она могла бы нами гордиться. Но специально для Саймона я приготовила яблочный пирог, который он использовал по назначению свадебного торта и перепачкал им всё моё лицо. На нашей свадьбе свадебный пирог был очень уместен.

Я, Мими и София сидели на скамейке на краю нашего участка, поедали брауни и наблюдали за игрой наших мужчин, Бенджамина и друзьями Саймона из старшей школы в фрисби. Я держала Мери-Джейн на руках, пока меня не сменила София, потому как кое-кто проголодался.

– Не такой я представляла себе твою свадьбу, Кэролайн, – сказала София оголяя грудь. – Но она получилась очень весёлой.

– Весёлую я беру себе. Пышную и роскошную оставляю тебе, – ответила я. – Как твоя работа по организации свадеб? – я обратилась к Мими.

– Всё идет просто замечательно! Моя стопка журналов растёт не по дням, а по часам, – ответила она. Мими всерьёз задумалась об открытии ещё одного дела, и она вполне могла воплотить эту идею в жизнь. Ведь она чертовски в этом хороша.

– Говоря о журналах, у меня скопилось много фотографий, которые я бы хотела показать тебе, София. Я уже несколько недель занимаюсь вырезкой интересных статей и фотографий из журналов. Ты знала, что у Грейс Шеридан [героиня романа Неопознанная Рыжая Элис Клейтон] такой же цвет волос и длина, как у тебя? Её волосы чуть более вьющиеся, не считая этого, они практически идентичны.

– А кто такая Грейс Шеридан? – спросила София, и мы с Мими уставились на неё с удивлением.

– Ты её совершенно точно знаешь, – сказала я, в неверии энергично качая головой. – Она работает на телешоу.

– Я действительно её не знаю. Теперь я смотрю только эфиры Нила и Улицу Сезам. У меня каша в голове, – ответила София, отзеркалив моё вращательное движение головы.

– Всё с тобой понятно, – вставила Мими. – Она – девушка Джека Гамильтона. Ну, ты знаешь…

– Этого британца? О, теперь я определённо в теме. Он такой сексуальный, просто охренеть можно. Нам обязательно стоит пойти на новую серию Времени, как только она выйдет. Оставим наших мальчиков с Мэри-Джейн, а сами пойдём и проведём время в компании сексуального уроженца Британии, – София заговорщицки подмигнула, придумав план для нашей девичьей встречи.

– Да, да, она с Джеком Гамильтоном, но что ещё более важно, у неё прекрасные волосы, и как раз твоего оттенка. Так вот, я наткнулась на её фотографию, где она дефилирует на красной ковровой дорожке…

София снова перебила Мими, не в силах себя контролировать.

– … под руку с Джеком Гамильтоном? О-ох! Чёрт возьми, мне это нравится. Помните, все только и говорили о том, кто же та таинственная незнакомка, с которой он встречается.

– Подожди, мы же говорим о причёске. Послушай, я нашла просто потрясающую высокую причёску…

– Отбросим всё, давайте лучше поговорим о причёске Джека Гамильтона. Его волосы всегда так уложены, будто он только что был хорошо оттрахан, вы понимаете, о чём я? Я вот подумала, может они делают это прямо в лимузине, пока едут к месту проведения…

– Прекрати, просто прекрати. Мы сейчас говорим о свадебных причёсках, чёрт побери, и…

Я медленно наслаждалась пивом и слушала лишь в пол уха жаркий спор Софии и Мими о том, какая причёска лучше: высоко собранные волосы или распущенные, потому как из колонок полились звуки музыки Глена Миллера, и буквально через считанные секунды Саймон возник передо мной.

– Миссис Паркер? – он протянул мне руку.

– Мистер Рейнольдс? – моргнув, я встала. – Девочки, пока.

– Пока, – произнесли они одновременно, а я проследовала за моим мужем на импровизированный танцпол. Взяв некоторые идеи с нашей первой, хотя и не совсем легальной церемонии, мы развесили переносные фонари по всему заднему дворику, привезя кусочек сказки с собой из бухты Халонг.

– Ты счастлива? – спросил Саймон, кружа меня на плитке веранды.

– В экстазе. А ты?

– О, да. Особенно с тех пор, как сегодня утром мой лечащий врач поведал мне прекрасные новости.

– Серьёзно?

– Да, малышка. Мне дали зелёный свет, – прошептал он, ещё теснее прижимая меня к себе. О боже, он не лгал.

– О, что это, – пробормотала я, украдкой дотронувшись рукой к твердыне, прижимающейся к моему бедру. – Хм. Вау. Ты, ты очень твёрдый.

– Да? Ой, это бутылочка в моём кармане, – рассмеялся он, и достал стеклянную бутылочку из кармана брюк. Слава тебе господи. Она была не только пугающе твёрдой, но и… как сказать…более мелкой, что ли, чем Саймон.

– Зачем ты носишь с собой бутылку?

– Я хотел собрать немного земли, может вон там, на краю танцпола, и мы поставим эту бутылочку рядом с остальными. Я понимаю, это не песок, но эта земля будет напоминать нам об этом дне.

Я улыбнулась и подтвердила, что это замечательная идея. Много лет назад Саймон завёл традицию коллекционировать песок с пляжей тех мест, в которых он бывал, песок он хранил в подписанных бутылочках, которые потом ставил на узкой полочке. Вторую такую же мы заполняли бутылочками с песком тех мест, в которых побывали вдвоём. Я привезла песок с пляжа во Вьетнаме, на котором мы поженились, я была тронута тем, что он захотел увековечить и эту ночь. Но, возвращаясь к содержимому его брюк…

– Возвращаясь к тому, к чему этот вечер может привести, – сказала я, подкрепив свои слова тараном моих бёдер в его. Он определённо больше той бутылочки. – Как думаешь, у нас получится всех быстренько выпроводить? – в этой шутке была лишь доля шутки.

– Думается мне, что как только рёбрышки будут на исходе, они свалят.

– Это так благородно с нашей стороны подавать рёбрышки на собственной свадьбе.

– И картофельный салат, как ты могла про него забыть.

– И пирог.

– Пирог был просто замечательный. Никогда не прекращай готовить его для меня. Чёрт побери, нам следовало добавить это в наши клятвы, – он наклонил меня хихикающую низко-низко и прямо там, посреди нашего собственного заднего дворика, в окружении самых близких людей, он поцеловал меня, мой муж.

– Какой бардак.

– Я тут подумал, кто-то из гостей мог бы подарить нам на свадьбу свои услуги по уборке после праздника, – простонал Саймон, оценивая ущерб, нанесённый кухне.

– Не думаю, что у нас был такой пункт в списке подарков, малыш, – грустно отметила я, похлопав его по плечу по пути в столовую, которая всё ещё была центром скопления свадебных подарков. – Но у нас имеется самая последняя модель погружного блендера, электрические кухонные ножи и … А это ещё что такое? – спросила я, подняв белую коробку.

– Это Мистер Бекон, – гордо произнёс Саймон.

– Кто мистер бекон?

– Он в этой коробке, Мистер Бекон, в нём готовят бекон.

– Я уже это поняла. А как его готовить-то? – все представители кошачьих собрались в столовой, кто на столе, кто под столом. Они прекрасно знали слово “бекон”. Они понимали слово “бекон”. Они любили бекон.

– Всё очень просто, с его помощью можно готовить бекон в микроволновке. Ты можешь запечь бекон в этой ёмкости в форме небольшого пирога. Теперь у тебя появилась такая кухонная принадлежность, в которой можно запекать бекон и не только.

– Кто, чёрт возьми, нам подарил эту штуковину?

– Тревор и Меган.

– Не может быть. Это никак не может быть Меган. Бывшая сотрудница канала Food Network, подарила нам это на свадьбу?

– На самом деле у них было два подарка. Они подарили нам ещё и белые сервировочные блюда, которые для свадьбы тебе пришлось взять напрокат в Williams-Sonoma (компания по розничной торговле кухонными принадлежностями, главный офис находится в Сан-Франциско).

– Вот умнички, – похвалила я, и ещё раз взглянула на коробку, которую Саймон бережно держал в руках. – Тревор, должно быть, расстроился, что пришлось расстаться с Мистером Беконом.

– Давай, продолжай смеяться над моим Мистером Беконом. Но это всё равно не решит проблему беспорядка.

– Как насчёт вечеринки в честь окончания свадебной вечеринки? Мы могли бы снова пригласить всех по списку и привлечь их к уборке. Мы же не должны проводить свой медовый месяц, занимаясь такими вещами, – предложила я, а глаза Саймона так и зажглись.

– Да, и почему это мы в свою брачную ночь говорим о беконе?

– Ну, вообще-то это ты…

Меня заставил замолчать поцелуй Саймона, который в два шага пересёк кухню, крепко прижал меня к себе, обрушил свои губы на мои. Это мгновенно меня распалило.

– Ты уверен? – спросила я, задыхаясь, потому как своим поцелуем он выбил весь воздух из моих лёгких.

– Ты, наверное, шутишь, – его голос был хриплым и до невозможности сексуальным, его поцелуи проследовали от линии моего подбородка к шее. Как только его губы опустились ниже, я пропала. – Я уже и так лишился полноценной брачной ночи. Вторую я не упущу.

– Только давай будем делать это медленно, – настояла я, пока он двигал меня спиной вперёд в направлении спальни. Даже если доктор и дал добро, это не значило, что мы не должны быть осмотрительными.

– Я люблю медленно, – пробормотал он, взяв меня за ягодицы.

– Ты же помнишь, с медленного мы начинали… – я ахнула, когда его губы добрались до моего особо чувствительного местечка за ушком. Теперь мы уже поднимались по ступенькам, на ходу выключая везде свет и целуясь, как подростки.

– Я помню всё несколько иначе, – сказал он, снова развернув меня к себе лицом, также мы шли по коридору первого этажа. Его руки обнимали меня за талию. А губы дразнили ушко, от чего я тихонько хихикала. Я была немного под хмельком от пива, но не настолько, чтобы сносить предметы на своём пути.

– Так и было, мы продвигались медленно, сначала были друзьями, на самом деле не долго, – напомнила я ему, остановившись у входа в нашу спальню. Я облокотилась о дверной проём и загородила для него вход.

– Я говорю не о том, как мы были друзьями. Я говорю о том, как это случилось в первый раз, – он ущипнул меня за мочку уха. Если говорить более точно, за то, что на ней было надето, а именно его свадебный подарок.

Проснувшись утром, в день нашей свадьбы, на подушке, где обычно спал Саймон, я обнаружила маленькую коробочку. Я слышала, что он чистил зубы в ванной. Я оглянулась, пытаясь понять, что он замышлял. Мы уже чувствовали и осознавали себя женатой парой с того вечера во Вьетнаме, поэтому для нас было неактуально выражение “что жених не может видеть невесту”. Я хотела, чтобы мы спали рядышком, в нашей постели.

– Что это? – спросила я, снова откинувшись на подушки, дёрнув на себя одеяло.

– Кофтолямойнефы, – получила я в ответ.

– Малыш, я подожду, пока ты сплюнешь, – последовал мой ответ.

Он сплюнул и присоединился ко мне на кровати.

– Кое-что для моей невесты, – повторил он.

– Но я думала. Что мы не будем дарить друг другу подарков, – запротестовала я. Мы уже обсуждали это ранее и решили, что не будем делать друг другу никаких особых подарков.

– Невеста, замолчите и откройте, – проинструктировал он, и я сделала, как мне было сказано.

Синие.

Сверкающие.

Охренительные.

Серьги.

Серьги-подвески, усыпанные бриллиантами и сапфирами цвета его глаз. Сапфиры в виде капелек держались на изысканно сделанном основании, инкрустированном бриллиантами.

– Саймон, что это? – спросила я, едва дыша, моя рука дрожала.

– Я подумал, подарок должен быть умудрённым временем, они такие, чем-то новым, для тебя они новые, конечно же, синим, тут всё понятно, технически не заимствованным – теперь они твои.

– От кого? – прошептала я, уже зная ответ.

– От моей мамы, – ответил он, а мои глаза наполнились слезами.

– Как я могу любить тебя ещё сильнее? – я притянула его к себе для сладкого поцелуя.

– Они тебе понравились?

– Я их обожаю.

Я быстренько надела их и носила весь день. И вот в настоящий момент я стояла в дверях нашей спальни, а Долбёжник дразнил моё ушко.

– Насколько я помню, ты ненавидела меня в нашу первую встречу, – сказал он, переключившись с ушка на шею, приподняв мои волосы вверх.

– Я не ненавидела тебя, но уж точно не была твоей самой преданной фанаткой, – ответила я, вспомнив, как он открыл дверь после того, как я беспощадно барабанила по ней. – Я была лишена сна.

– Малышка, ты была лишена не только сна, – он носом водил по моему плечу. Его руки легли на ткань моего платья, собрав её и обнажив бёдра. – Вот этого ты точно была лишена, – его рука легла прямо между моих ног. Моё тело тут же откликнулось, оно поступало так всегда.

– Согласна, всё обстояло именно так, – я запустила руки в его густые чёрные волосы и пропустила их сквозь пальцы. – Но ты вернул всё на свои места.

– Мы сделали это вместе, – напомнил он и втолкнул меня в спальню.

– Мы. Мне нравится “мы”, – простонала я и почувствовала, как колени подогнулись от соприкосновения с кроватью.

С тех пор как мы вместе, мы с Саймоном никогда так долго не воздерживались от секса. И как только его руки прикоснулись ко мне, моё тело ожило. Я дёрнула его джинсы вниз, он рванул моё платье. Я избавила его от обуви, он меня от лифчика. Его руки легли на мою грудь, налившуюся и тяжёлую. Зубами он спустил мою подвязку вниз по ногам, оставляя на своём пути поцелуи.

Когда же мы окончательно разделись, и дышали с трудом, я задом вскарабкалась на кровать и придвинулась к изголовью.

– Куда это ты собралась, сладкая Кэролайн? – спросил он, заползая на кровать, чтобы подобраться ко мне.

– Я хотела схватиться вот за это, – усмехнулась я, выгнув бровь и спину, и руками схватившись за железное изголовье кровати.

– Это моя девочка.

Он накрыл меня своим твёрдым телом, а я обернула ноги вокруг его талии.

– Саймон, я люблю тебя. Я так сильно тебя люблю, – я откинула его волосы назад, руками обняла его лицо. Он смотрел на меня сверху.

– Я тоже люблю тебя, миссис Паркер.

Он вошёл в меня. Наши тела были созданы уникально и идеально подходили друг другу, помнили друг друга, двигались в унисон. На какое-то мгновение он полностью застыл, ощущая, как я обнимаю, обволакиваю его везде.

– Боже, как же я по тебе скучал, – простонал он, его голос звучал натянуто из-за того, что он сдерживался, двигался медленно, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке.

Но в ту, уже вторую, нашу брачную ночь мы вкусили всю прелесть движений чрезвычайно медленных, точных и очень эффективных. Едва уловимые движения, сладкий пот, стекающий по нашим движущимся в медленном танце телам, и, наконец, оргазм, захлестнувший нас обоих.

Это было бесшумно.

Медленно, так сладко, идеально.

Это было романтично, изумительно, и, впервые, будучи официально мужем и женой.

А что касаемо второго раза…

Саймон ничего не смог с собой поделать, он снова был самим собой: неистовые толчки бёдер, крепкая хватка рук, укусы, облизывание, посасывание. Скрутив мои руки, он снова подвёл меня толчками к изголовью кровати.

– И ты, правда, думаешь, что сможешь долго сдерживать себя, Девушка в Розовой Ночнушке?

Он был прав, долго я не подержалась.

Тук.

– О, боже!

Тук. Тук.

– О, боже!

Господи, как я люблю этого мужчину.

И буду любить всю свою жизнь, наши жизни, потому что Долбёжник единственный человек в целом мире, который может сделать меня счастливой.

…

…

…

Кхе-кхе.