Финишер

ЧАСТЬ 3 ЯДРО

Глава 24

Зефир

В ту ночь она не вернулась с ним.

Но он остался на ночь. Он остался на ночь, просто обнимая ее, позволяя ей плакать, позволяя ей бить его, но не позволяя ей отстраниться. Она провалилась в измученный сон и проснулась от того, что его пальцы нежно гладили ее спину, ее щека лежала на его груди, а он лежал без сна, погруженный в какие-то мысли. И что-то изменилось в их отношениях с того утра. Зефир не знала, было ли это из-за того, что она стала сдерживаться, или из-за того, что он стал давать больше, но все не осталось по-прежнему.

В ту ночь она осталась с сестрой, и он тоже остался с ними, не отходя от нее, пока она не заснула, зная, что она уязвима, и позволяя ей быть такой. Она вышла из своей комнаты с ним и увидела, что Зен смотрит «Криминальное Чтиво» и уселась рядом с ней. Альфа занял место на другой стороне дивана, между ним и ее сестрой происходил тихий разговор, и они втроем просто смотрели одну серию за другой. Когда она заснула, он отнес ее обратно в спальню и ушел только после этого.

На следующее утро он вернулся не только с завтраком, но и с собаками, на поводке в одной руке.

Медведь, ее особенный мальчик, увидел ее, и его хвост начал беспрестанно вилять. Как только они оказались на свободе, он набросился на нее со своей любовью, толкая ее на пол и облизывая ее руки, когда она обнимала его.

— Дома он скулил, — язвительно сказал Альфа, усаживаясь на табурет у кухонной стойки.

Две другие собаки обошли квартиру, исследуя новые запахи, Барон обнюхивал Зенит, наблюдая за ней с весельем, а Бандит, как обычно, лизал ее.

Гектор вошел через открытую дверь, осмотрел Зен и кивнул ей.

— Йоу, Зи. У тебя все хорошо?

Она улыбнулась ему, погладила Медведя, который положил голову ей на колени и начал издавать радостные звуки, похожие на урчание мотора.

— Это подло, — сказала она Альфе, обнимая собаку. — Ты привёз их, чтобы соблазнить меня вернуться.

Неповрежденная сторона его рта дернулась, повязка на глазу блеснула в лучах утреннего солнца.

Зен рассмеялась сбоку.

— Ну, как бы романтично это ни было, мне пора. — она надела свой шелковый шарф. — Кстати, мама и папа хотят с тобой поговорить. Лучше позвони им. — она посмотрела на Альфа. — Шурин.

Альфа кивнул ей.

— Невестка.

Это было мило.

Зен вышла из квартиры, и Гектор последовал за ней, оставив их наедине с собаками.

— Ты должна пригласить своих родителей на ужин, — предложил Альфа, лукаво поблескивая золотыми глазами.

— Ты говоришь это только для того, чтобы я вернулась.

Он ничего не ответил, но он был прав. Но она все еще не чувствовала себя готовой, поэтому держалась в стороне.

Он упорствовал. Раньше она сама ездила к нему на работу по вечерам, теперь он ждал ее возле салона, когда она заканчивала работу, отвозил ее оттуда в квартиру, оставляя у двери с крепким поцелуем. Каждый день был одинаковым, их новый распорядок дня. Он привозил ей завтрак и собак, отвозил на работу, забирал ее и повторял все сначала. Каждый день он пытался уговорить ее уехать с ним домой, и каждый раз, когда она отказывалась, он не сдавался.

Это было странно, этот Альфа, который упорно отказывался отпустить ее, и тот, кто медленно впускал ее в свое новое сердце. День за днем, вплоть до того, что Зен сказала ей дать ему еще один шанс. И она отправилась домой. Все было по-прежнему, но чувствовала она себя по-другому. Может, она чувствовала себя по-другому.

Лия была рада ее видеть, сказав, что без нее в доме слишком пусто. Нала была рада ее видеть, сказав, что никто не ценит ее еду так, как она. И Альфа, он был рад видеть ее, ничего не сказал, но отнес ее сумку в спальню.

Она позвонила родителям и пригласила их на ужин в выходные. Она также позвонила Амаре и сообщила ей некоторые новости. А потом отправилась в свою старую комнату и легла в постель.

В этом и заключалась особенность депрессивного эпизода. Обычно она возвращалась, но иногда нет. Иногда это меняло ее настолько, что она замечала это. Иногда ей хотелось просто уставиться в стену и пропустить все мимо ушей, как бы хорошо все ни складывалось.

Тяжёлый вес опустился на кровать вместе с ней.

Медведь.

Он тихонько заскулил и лег рядом с ней, и Зефир улыбнулась, погладив его мягкий мех.

— Думаешь, у нас все будет хорошо? — тихо спросила она его.

Он прижал голову к ее животу.

— Я не знаю, куда мне двигаться дальше.

Руки скользнули под ее колени и шею, легко подхватывая ее.

— Теперь, ты пойдешь в нашу спальню, — хрипловато объявил ее муж, пронося ее через смежную дверь и опуская на кровать.

Зефир подпрыгнула, прежде чем улечься, наблюдая, как он закрывает двери и снимает свободный жилет, который он носил дома, как пульсируют его мышцы, когда он раздевается и пробирается к кровати. Она инстинктивно отступила назад, никогда не видя его с такой стороны, ее глаза рассматривали его шрамы, татуировки, мускулы, его все.

Он положил руки ей на голову, его единственный глаз был устремлен на нее.

— Теперь ты будешь спать здесь.

Зефир сглотнула.

— Ты делаешь это только для того, чтобы заманить меня обратно.

— Чертовски, верно.

Зефир выдержала его взгляд и опустила на пол. Она устала. Повернувшись на бок, она выглянула в высокие стеклянные двери, ведущие на балкон, прислушалась к звукам журчащего водопада и животных и почувствовала, как он скользнул за ней.

Она крепко спала всю ночь, а он крепко обнимал ее, не выпуская ни разу из своих объятий, отдавая, отдавая и отдавая, а она только брала и пополняла себя.

***

Утром ее разбудило тепло. Зефир чувствовала себя как в печи, вспотевшая, прижатая к очень горячему, буквально раскаленному, телу. Она застонала, поворачивая шею, чтобы увидеть и поверить, что находится в спальне, куда ее муж перенес ее (перенес!) после возвращения домой.

Он спал.

Она повернулась так осторожно, как только могла, чтобы не разбудить его, в свете раннего утра.

Он спал, его кожаная повязка лежала на прикроватной тумбочке, изрезанная шрамами сторона лица все еще оставалась в постоянной угрюмости, но другая сторона была расслаблена, смягчена, его брови были не такими суровыми, как когда он бодрствовал. Зефир неторопливо рассматривала каждую его деталь, спускаясь от лица к шее. Большой шрам тянулся вниз, над правой грудью, заканчиваясь прямо под ребрами, где срослось большое нагромождение тканей, будто кто-то протащил нож и воткнул его в ребра. Вокруг шрамов красовались племенные татуировки, словно он увидел их и решил выделить на своем теле. Татуировки не имели определенной формы или надписей, просто рисунки.

Другие, более мелкие шрамы усеивали его торс. Зефир сосчитала их. Девять. Так много шрамов.

Она нежно прикоснулась к шраму рядом с его светлым прессом, смягчаясь и снова размышляя о том, как трудно ему, должно быть, было не только выжить, но и жить в одиночку, возглавляя собственное племя. Хотя она и злилась на него, это было похвально.

— Твое прикосновение.

Его голос, глубокий и зернистый со сна, испугал ее. Она отдернула руку, но он молниеносно перехватил ее и снова положил на шрам. Его золотистый глаз сонно приоткрылся, другой был закрыт пестрой тканью, и она снова изумилась тому, что он позволил ей заглянуть под его кожу.

— Мое прикосновение? — спросила она, побуждая его закончить фразу.

Одна из его больших рук поднялась и погладила ее по щеке.

— Я не понимал, как мне не хватает твоих прикосновений. Ты давала голодающему человеку пиршество каждый день, пока он не забыл, что такое голод, а потом забрала.

Боже, он говорил как тот мальчик, которого она когда-то знала. Юный Альфа говорил ей самые прекрасные вещи, шептал их наедине, оставаясь отморозком на улицах.

— Прости, что забыл тебя, — тихо сказал он ей, и Зефир впитала этот момент, его искренность, мягкость, прикосновения.

Она погладила его шрам.

— Это не твоя вина.

Он наклонился и нежно поцеловал ее.

— У нас все получится?

Это был первый раз, когда он спросил, а не сказал ей, чтобы она вернулась.

— Если я скажу, что хочу уйти? — она поцеловала его в нос.

— Я просто удержу тебя в постели.

Пузырек смеха вырвался из ее груди.

— И что ты сделаешь?

Он не ответил, просто подтянул ее под себя и заключил в свои массивные объятия, его тело возвышалось над ней, когда он наклонил голову, нежно целуя ее шею, спускаясь к месту соединения плеч, где она была особенно чувствительна.

— Я буду искушать тебя.

Зефир захихикала, держась за его бока, наклоняя шею назад.

— Своим волшебным членом?

Она почувствовала, как левая сторона его рта приподнялась.

Жужжание телефона сбоку заставило ее обернуться.

— Это мама, — сказала она ему, схватив телефон и оттолкнув его, хотя он не сдвинулся с места.

— Зефир, — раздался в динамике голос ее мамы, яркий и ранний.

Альфа наклонил голову, стягивая зубами верх ее пижамы и сжимая ее грудь в своих массивных ладонях. Что, черт возьми, он делал?

— Доброе утро, мама, — поприветствовала мать Зефир, ее голова ударилась о подушку, когда он сжал одну грудь и щелчком языка лизнул сосок на другой.

Его короткая щетина усиливала ощущения, ласкаясь о ее чувствительную кожу. Она запустила пальцы в его волосы, держа телефон в другой руке.

— Почему миссис Билли из твоего дома позвонила мне и сказала, что ты жила с сестрой на прошлой неделе? Ты ушла от своего мужа?

Надежда в голосе ее матери была поистине невероятной. Зефир задумалась, что бы сказала ее мать, если бы узнала, что ее муж в настоящее время пирует на ее груди, словно это его единственная цель в жизни.

Он потянул зубами ее сосок, и она прикусила губу, сдерживая звук, поднимающийся в горле, пока собиралась с духом, чтобы ответить матери.

— Нет, мама, — выдохнула она, стараясь звучать как можно более нормально. — Зен просто скучала по мне. Она не привыкла жить одна, поэтому я решила навестить ее на несколько дней.

— Что это было?

Это был ее муж, мучавший ее, кусающий плоть ее грудей, погружая соски глубоко в рот, совершая злые, злые вещи своим языком, пока она лежала на кровати, распускаясь под ним. Секс всегда был тем, в чем они хороши, даже когда он сдерживал себя. Ей интересно, как это будет сейчас, когда он отдастся ей.

— Ничего, — ответила она матери. — Просто гуляю с собаками.

Почему его руки спускались вниз и раздвигали ее ноги?

Она остановила его, только чтобы увидеть блеск в его глазах, когда он разорвал ее трусики прямо по центру.

— Хорошо, — сказала ее мать, звук микроволновки послышался позади нее. — По крайней мере, ты делаешь зарядку.

Зефир уставилась в потолок, ее настроение испортилось.

— Мама, я перезвоню тебе через некоторое время, — она отключилась, ее челюсть сжалась.

Альфа посмотрел на нее, его левая бровь была сдвинута в замешательстве.

Зефир перевела взгляд вниз на свои бедра, которые он держал открытыми, бедра с целлюлитом, которые ее мать очень хорошо просила привести в тонус. Обычно она не позволяла себе подобных вещей, но после депрессивного и неуверенного эпизода, после которого она восстанавливалась, было легко увидеть недостатки и поверить в то, что все пытались ей всучить.

Она попыталась сомкнуть ноги, но он удержал их на месте.

— Ты думаешь, я красивая? — спросила она его, искренне интересуясь, что он ответит.

Она не считала себя красивой по стандартам общества, но ей нравилось, как она выглядит.

Альфа поцеловал ее бугорок.

— Что случилось?

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Я думаю, что ты красивая, — он устроился поудобнее, наклонив ее бедра и открыв ее, наблюдая за ней золотым взглядом. — Ты и моя радуга, и мое сокровище в конце концов. И ничто, — укус. — Никогда. — облизывание. — Не. — посасывание. — Сравнится.

Он победил.

— Ты извращенная красавица, я чудовище, не забыла?

Его горячее дыхание омывало ее.

— А теперь позволь этому зверю поглотить тебя.

Альфа широко раздвинул ее, облизывая ее сверху донизу, его язык был греховным, прижимаясь к ее плоти.

Зефир легла на спину, обхватив руками его голову, позволяя ему почувствовать себя самой красивой женщиной в мире.

Глава 25

Зефир

Произошло еще одно убийство, и на этот раз на месте преступления были найдены волосы Альфы.

Зефир с ошеломленным удивлением смотрела на мужа в машине, чтобы узнать, что она пропустила с тех пор, как перестала ездить к нему в кабинет.

Они направлялись в один из клубов Альфы в городе, ее давняя просьба встретиться с некоторыми из его девушек была наконец выполнена.

Она не знала, действительно ли ее уход так сильно повлиял на него, или он искренне скучал по ней, или просто она стала удобным компаньоном, но что бы это ни было, он старался. Физически, эмоционально, он старался, и это значило для нее все. Он по-прежнему не был самым разговорчивым, но последние несколько дней он искренне стремился к общению с ней. Он расспрашивал ее об их прошлом, рассказывал о последствиях своей травмы и последующем восстановлении, позволил ей увидеть его таким, каким она его раньше не видела, и она это оценила. Трапеза с ней, просмотр сериалов перед сном и ужины с ней стали одними из его любимых занятий. Она знала, что он выделяет время из своего напряженного графика, уделяя его ей, и это, как ничто другое, заставляло ее чувствовать себя любимой.

Иногда он использовал свои пальцы или ее игрушку и доставлял ей удовольствие, которое она не могла даже побороть. Иногда это были его язык и зубы. Но он доставлял ей удовольствие, а потом обнимал ее, пока они не засыпали, не пытаясь найти свою собственную разрядку с ней. Она не знала, было ли это потому, что она ушла после того, как он сделал это в последний раз, или это было что-то другое, но он пытался впустить ее, и она это видела. Тем не менее, она оставалась немного настороженной, ее сердце еще не до конца зажило от того, что ее отвергали снова и снова.

И она скучала по его присутствию в ней, но он держался в стороне. Она не знала, почему. Но ей нравились другие части, которые появились вместе с Альфой 3.0, как она называла эту его новую фазу. Раньше она говорила, а он слушал, изредка отвечая. Теперь она говорила, он немного участвовал, побуждая ее говорить больше. Он все еще оставался в своем ворчливом режиме при людях, но в частной жизни он начал расслабляться, позволяя ей увидеть другую его сторону, которую он раньше скрывал.

— Сначала сперма, теперь волосы, — сказал Гектор спереди, где вел машину, Виктор сидел со стороны пассажира. — Это уже переходит все границы.

Зефир смотрела, как ее муж смотрит в окно, погрузившись в свои мысли, и прикусила губу, страх вторгся в счастливый пузырь, который она создала для себя за последнюю неделю. Серийный убийца в городе подставил ее мужа таким образом, что это выглядело очень подозрительно, и то, что они ничего не знали о нем. Был ли это кто-то, желающий заполучить силу Альфы, или кто-то из его прошлого? И если это был кто-то из его прошлого, то помнит ли Альфа его вообще? О боже. Ее взгляд переместился на шрам на его лице.

— Твой шрам, — произнесла она вслух.

Он повернул лицо в сторону.

— Что? — спросил он, левая сторона его лица была серьезной.

— Может ли этот убийца…, — пролепетала она и закрыла рот, понимая, что братья могут не знать о том, что он ничего не помнит. Она сглотнула. — Позже.

Он рассмотрел ее, прежде чем коротко кивнуть.

— Мы на месте, — объявил Виктор, и она посмотрела на улицу, сосредоточившись на настоящем.

Они находились в промышленном районе. Точнее, на той же парковке, куда она приехала посмотреть на его бой несколько недель назад на большой арене.

Альфа вышел из машины и подошел к ней, подхватил ее за бедра и опустил на землю, хотя на ней были джинсы, а не платье. Она поняла, что ему нравится делать это, помогать ей выходить и садиться в машину с помощью своей силы, заставляя ее чувствовать себя меньше и безопаснее рядом с ним.

— Спасибо, — улыбнулась она и заметила, как его взгляд задержался на ее ямочке.

Положив свою большую руку на ее талию, он повел ее к складу, где проходил бой. Той ночью, в нервном и эмоциональном потрясении, она не заметила здание рядом со складом. Ничто не указывало на то, что это случайное здание, ничто, кроме неоновой вывески на двери с надписью Клуб 69.

Как оригинально.

Зефир закатила глаза на вывеску и вошла внутрь за Гектором, который шел впереди, а Виктор следовал за ними сзади.

Как бы она ни представляла себе клуб преступного мира, он определенно не имел ничего даже отдаленно похожего на этот. Весь склад был превращен в шикарный ночной клуб прямо из мафиозного фильма 80-х годов. На открытой площадке был деревянный подиум, длинная барная стойка в конце отполирована и уставлена стопками, по обе стороны от центрального подиума располагались удобные кресла. Лестница вела в ВИП-зону, которая, по ее предположению, была закрыта стеклом с обеих сторон. Все помещение было оформлено в стильных коричневых и красных тонах, и ей не стоило удивляться. Судя по тому, что она знала о вкусах своего мужа в области дизайна интерьеров, он любил экстравагантную обстановку.

В дневное время здесь было пусто, лишь несколько девушек сидели за барной стойкой и разговаривали.

Зефир сразу же узнала Жасмин.

Другая повернулась, чтобы посмотреть на них, и улыбнулась Зефир.

— Ну, смотрите, кто это. Мистер и миссис Виллановы в здании!

Она не собиралась лгать, услышав это, она испытала сильнейший восторг. Другие дамы, сидевшие с Жасмин — две из них — повернулись и с любопытством посмотрели на нее. Еще одна девушка сидела в стороне, и Зефир наблюдала, как Гектор направился к ней.

— На экскурсию? — спросила Жасмин, на ее красивом лице над челюстью были вытатуированы прекрасные розы.

Зефир кивнула.

— Я хотела познакомиться с… девушками.

Бровь Жасмин коснулась линии волос, прежде чем она покачала головой.

— Не все здесь. Это Ирина и Кателин. Пойдем, я тебя познакомлю.

Зефир последовала за ней, когда Альфа пошёл поговорить с человеком за барной стойкой, возможно, менеджером.

Две сидящие девушки, возможно, немного старше ее, пытливо изучали ее.

— Ты не такая, как мы ожидали, — сказала Кателин, оглядывая ее с ног до головы, но не злобно. — Ты… маленькая.

Зефир рассмеялась.

— Да. Я Зи.

— Приятно познакомиться, Зи, — сказала Ирина с сильным акцентом. — Должна сказать, что для тебя необычно встретить нас.

Зефир пожала плечами.

— Я просто хотела узнать об этом месте и об АВ от вас, дамы. Понимать бизнес лучше, раз уж я посторонний человек.

Если она и показалась им странной, они были достаточно вежливы, не демонстрируя этого. Следующие несколько минут она провела в разговорах с девушками, вникая во внутренние дела империи своего мужа, узнавая большинство их историй и понимая, как они рады работать под Охраной АВ.

Жасмин, как она узнала, продавал ее отец с двенадцати лет, почти десять, пока она не попыталась сбежать, и он избил ее до полусмерти. Альфа нашел ее и отправил в ВЛФ, а после сделал своими глазами на улицах за плату.

Ирина была внештатным сотрудником и была изнасилована двумя мужчинами, которые увезли ее на машине. Она выпрыгнула из авто, когда поняла, что ей нужна защита, но не нужен сутенер. Поэтому она пришла в АВ.

Кателин была в Синдикате, работала рабыней с восьми лет, пока ее не купил богатый господин. Она убила его, сменила имя и фамилию и сбежала в АВ.

В разговоре с ними Зефир также поняла, что не все секс-работники работают одинаково. У Кателин, например, был один мужчина, с которым она проводила время за деньги, а потом она могла наслаждаться жизнью, как ей заблагорассудится. Ирина, с другой стороны, приходила в клуб два раза в неделю, подбирая клиентов. Жасмин вообще не работала в сексуальной индустрии.

— В дни боев, — сказала ей Ирина, потягивая воду со льдом, — Здесь особенно хорошо для бизнеса. Арена находится совсем рядом. После боя люди хотят выпить, поговорить, потратить больше денег. В это время здесь аншлаг.

Черт.

Зефир задавалась вопросом, все ли люди в этой индустрии имеют такую ужасную историю, все ли они пережили огромную травму, которую маскируют сексом. Это заставило ее осознать, как ей повезло в жизни, как повезло родиться у хороших родителей, которые заботились о ней, иметь сестру, которая любила ее, а затем найти мужчину, которому она нравилась настолько, что он скучал по ней, когда ее не было рядом.

Масштабы того, что Альфа сделал для них, поразили ее. Он дал этим девушкам возможность выбора, но что еще важнее, он дал людям, которые постоянно оглядывались через плечо, безопасность и надежду. И она даже не могла себе представить, каково это иметь возможность спать по ночам, не беспокоясь о физической безопасности, знать, что есть выход, если они этого захотят.

Ей повезло, и, сидя в компании девушек, которым не повезло, она хотела что-то сделать для них. Но не знала, что она может сделать. У нее не было никаких навыков, кроме парикмахерского искусства и, в некоторой степени, выпечки. Что она могла сделать для них, что могло бы подарить им немного радости, немного счастливых воспоминаний? Она не знала.

Мускулистая рука скользнула по ее талии, высота табурета поставила ее почти на один уровень с мужем.

— Ты закончила? — спросил он, его голос был глубоким и темным.

Она кивнула, одарив дам небольшой улыбкой.

— Спасибо, что поговорили со мной.

Они кивнули и помахали ей, когда Альфа снова взял ее за бедра, поставил на ноги и вывел на улицу.

— Удовлетворена?

Они вышли на парковку, на другой стороне которой было гораздо больше людей.

Зефир с любопытством наблюдала за ними.

— Что происходит?

— Вечер боя, — сказал Гектор, присоединившись к ним. — Они заканчивают полуфиналы перед финальным поединком.

Подождите, это вроде турнира?

— Бой за титул или что-то в этом роде?

Зефир никогда не смотрела спорт по телевизору, поэтому не знала, как это работает.

Гектор усмехнулся.

— За выживание. Большинство парней, которые дерутся, приходят туда не по своей воле.

Подождите, что? Она посмотрела на Альфу, его взгляд был устремлен на вход на арену.

— Что Гектор имеет в виду?

Альфа вздохнул.

— Бойцы принадлежат… людям. Они их тренируют, а потом делают ставки на каждый бой. Поскольку нет никаких правил, обычно все заканчивается смертью.

У нее свело живот.

Она наблюдала за мужчинами у входа, пытаясь понять, может ли она увидеть что-нибудь из этой динамики. Она узнала мужчину, которого прошлой ночью они называли Рейвагером, того самого, который за несколько секунд свернул шею парню. Он стоял в стороне в боксерских шортах и жилете, его льдистые светлые волосы были неуместны в тропическом городе, его взгляд был устремлен куда-то вдаль. Другой боец в шортах стоял рядом с двумя мужчинами в костюмах, с подобострастным видом.

— Этот чувак хочет смерти, — Гектор указал на тихого бойца. — Райвагер одна из самых жестоких машин для убийств в этой цепи. И судя по тому, как он стоит, он тоже это знает.

Колодец был глубоким. Она не знала, не думала, что существует целая индустрия, процветающая на бизнесе смерти.

— Так почему ты все еще участвуешь в боях?

Она посмотрела на Альфу, пытаясь понять, почему он так рискует собой каждый раз, когда его никто не заставляет это делать.

Он пожал широким плечом.

— Я заработал свою репутацию в уличных боях, когда рос. И иногда мне приходится выходить на ринг, чтобы передать сообщение. — он окинул ее тяжелым взглядом. — Нельзя шутить со мной или с тем, что принадлежит мне.

Если он пытался отвлечь ее, то у него получилось.

Она отмахнулась от последней фразы и ее смысла, продолжая следить за ходом разговора.

— Вот почему ты был на ринге в те ночи? Или ты избегал меня и бился?

По тому, как напряглась его спина, она поняла, что это последнее.

Она вздохнула.

— По крайней мере, тебе не придется снова возвращаться на ринг смерти.

Его пауза заставила ее сердце учащенно забиться, но не в хорошем смысле.

— Что?

— Я должен выйти на ринг. Еще один раз для турнира.

Свинец влился в ее вены.

— Что? Почему?

— Потому что я уже сражался и победил, — Альфа слегка подбоченился, говоря о смертельной схватке так же непринужденно, как и о своих волосах. — Отказ сейчас послужит неверным сигналом.

— Но…

Он крепче сжал ее подбородок.

— Так устроен мой мир, Зефир. Послание, которое ты посылаешь, это то, какой ты человек. Я могу быть твоим мужем здесь, но там? Я Альфа. Поэтому я буду биться на ринге, а ты, моя дорогая жена, будешь сидеть впереди, как в прошлый раз, и болеть за меня, и показывать всем, что ты, может быть, и маленькая, но не слабая.

Зефир уставилась на него, ее сердце заколотилось, и она отвернулась, смотря, как Рейвагер наблюдает за ними. Если то, что сказал Альфа, было правдой, то скоро он будет сражаться с машиной для убийств, и ей придется наблюдать за всем этим.

Глава 26

Альфа

То, что он услышал от своей невестки в течение дня, было неожиданностью.

Альфа вытер лицо полотенцем, пот струился по его груди, когда звонок телефона прервал его на середине тренировки. В преддверии боя, зная, что его противником будет Райвагер, Альфа готовился впервые за долгое время.

Он поднял трубку и приложил ее к уху, его покрытый шрамами глаз зудел от призрачного ощущения из-за пота.

— Невестка, — поприветствовал он, любопытствуя, почему она звонит ему, а не Зефир.

Единственное, что он мог придумать, это ВЛФ.

— Шурин, — поприветствовала Зенит в ответ, ее серьезный тон сразу заставил его сосредоточиться.

— В чем дело? — потребовал он, сжимая в груди руку при мысли о том, что с его женой что-то случилось.

Это могло быть единственной причиной того, что она так мрачна.

— Я только что вернулась домой и нашла конверт, — сообщила она ему. — Он адресован тебе.

Блядь.

Какого черта он отправил письмо Альфе через Зенит? Жасмин он мог понять. Зефир тоже. Но оставлять записку Зенит, у нее дома, было бессмысленно.

Альфа оглядел тренировочный центр для бойцов в промышленном районе рядом с ареной. Это примерно в пятнадцати минутах езды от места, где она жила.

— Не могла бы ты привезти конверт мне? — попросил он. — Это может быть срочно.

Зенит согласилась, и он сказал ей адрес, повесил трубку и пошел в раздевалку переодеться, в голове у него крутились вопросы.

Телефон снова зазвонил, на этот раз звонила его жена.

— Радуга, — перевел он ее на громкую связь, натягивая джинсы. — Я так понимаю, тебе звонила твоя сестра?

— О боже, это та же история с черным конвертом? — прошелестел ее голос, сладкий и женственный. — Как думаешь, он знает что-то о твоем ДНК на последнем месте преступления? Ты встретишься с ним? Я не хочу, чтобы копы пытались арестовать тебя за то, чего ты даже не делал…

— Дыши, — приказал он, внутри него зародилось веселье, несмотря на мрачное развитие событий.

Он услышал, как она перевела дыхание и выдохнула еще раз, и почувствовал, как шевельнулись губы. Она часто так делала, естественно, что заставляло что-то внутри него светлеть, хотя он не знал, знает ли она об этом. С тех пор, как он вернул ее, она стала немного более сдержанной, сдерживала себя чуть-чуть, чтобы он почувствовал это, и, черт, если это не заставляло его чувствовать себя дерьмово. Но это также разожгло огонь внутри него, заставляя ее полюбить его снова, так же открыто, так же полностью, как она, и изгнать все сомнения из ее разума. Это у него проблемы с доверием между ними, а не у нее.

— Попроси Зен прочитать письмо, когда она приедет, — предложила его жена, немного успокоившись.

Он инстинктивно напрягся. Ему не нравилось, что кто-то знает о его неспособности читать мелкий шрифт. Он не знал, почему так происходит, но он мог достаточно хорошо различать рекламные щиты и большие плакаты, понимая, что на них написано, но при попытке сосредоточиться на мелком шрифте у него просто болела голова. И дело было не в зрении, потому что одним глазом он хорошо видел и вблизи, и вдали. Это еще одна особенность, связанная с отсутствующим глазом, которую он уже не понимал.

Почему он сказал ей, что не умеет читать, когда его ребята были единственными, кто знал об этом, он не понимал. Может, его инстинкты в глубине души знали, что она достойна его доверия, а может, он был слишком быдловат, чтобы прислушаться к ним.

Он чертовски ненавидел доверять людям.

Но он начал доверять Зефир, а она безоговорочно доверяла своей сестре. И все равно у него не осталось выбора. Гектора не было в городе, поэтому его отвозил один из других мужчин, и он точно не собирался давать ему записку для прочтения. Нет, Зенит была лучшим вариантом.

— Хорошо, — сказал он ей, повесив трубку, а потом подумал, что, возможно, не стоило быть с ней таким резким.

Просто он такой со всеми.

Вздохнув, он положил телефон в карман и вышел на парковку в опускающихся сумерках, темнота надвигалась на один конец горизонта, прогоняя день.

Кто-то вышел из учебного корпуса позади него и встал рядом с ним.

Рейвагер.

Альфа знал его когда-то, дрался с ним в молодости на улицах. Наполненный ненавистью мужчина направил ее в нужное русло и превратился в оружие, которое приносило индустрии кучу денег.

— Адрик, — поприветствовал его Альфа по настоящему имени, удивляясь, как у кого-то могут быть такие натуральные белые волосы.

— Альфа, — сказал опасный человек со своей стороны, хрустнув костяшками пальцев. — Тебе не следовало участвовать в турнире в этот раз, не со мной на ринге.

Альфа определенно избегал этого. Адрик был, пожалуй, единственным человеком, который мог использовать свое преимущество над Альфой на ринге несмотря на то, что он был стройнее и на несколько сантиметров ниже. Он был еще одним парнем с улицы, гораздо более суровой улицы на его родине, и он вырос в силу, с которой нужно считаться, когда он выходил на ринг.

Альфа молчал.

Адрик покрутил кольцо на левой руке, не отводя взгляда.

— Я не хочу убивать тебя, Вилланов. И я не готов умереть. Есть вещи, которые я должен сделать. Долги, с которыми я должен… рассчитаться.

Альфа сосредоточился на нем. Он должен провести больше исследований об этом человеке. Досье, которое у него было, было старым — у него имелись досье на всех, кого он считал достаточно важными в преступном мире — и, очевидно, с тех пор до настоящего времени произошли некоторые изменения.

Альфа сохранил свой тон нарочито легким.

— Моей жене не понравится, если я позволю тебе прикоснуться ко мне. Она собственница.

Адрик усмехнулся, поднося ко рту бутылку с водой.

— Тебе повезло. Моя бы разрезала меня при первой же возможности.

Интересно. Очень интересно.

— Значит, никто из нас не умрет, — объявил Адрик. — Подумай, как нам это провернуть, не вымазав свои фамилии в грязи. Подумай об этом.

С этими словами он вернулся в здание, оставив Альфу размышлять над его словами. Он прав. Должен быть какой-то способ устроить бой, не бросая свою репутацию.

Пока он размышлял, на стоянку въехало серебристое такси, из которого вышла его невестка. Он был искренне удивлен тем, как сестры живут в городе без личного транспорта. Зефир, как он знал, просто не умела водить, в основном потому, что не умолкала о том, как сильно она боится ездить, когда Гектор однажды ночью чуть не врезался в машину сбоку. О Зенит он ничего не знал.

Красивая молодая девушка подошла к нему, ее лицо было серьезным, когда она порылась в своей сумочке и достала конверт.

— Прочти, пожалуйста, — попросил он и увидел, как ее темные глаза переместились на его повязку, прежде чем ее осенило понимание.

Умная девочка.

Она разорвала конверт и достала записку, точно такую же, как те, что он получал.

— Пришло время встретиться, — прочитала Зенит вслух дословно из записки. — Считай это любезностью. Если хочешь знать правду, в полночь на пирсе Старого Города. Приходи один. Больше я с тобой не свяжусь.

Альфа точно знал, какое это место. Прямо у реки, старое, заброшенное место, куда никто не ходит с тех пор, как много лет назад его разрушило небольшое наводнение.

Это могла быть ловушка. Насколько он знал, именно убийца посылал ему записки, желая заманить его в это место. Но чутье подсказывало и другое. Интуиция подсказывала, что это тот самый человек, на которого он никогда не мог получить досье, потому что этот человек был мифом и существовал в тени, в честь которой его назвали.

Взяв записку у Зенит, зная, что сам он не может вести машину, но не мог взять своих людей, он посмотрел на свою невестку.

— Ты умеешь водить?

Зенит удивленно моргнула, ошеломленная его просьбой.

— Да.

Он кивнул.

— Хорошо. Мне нужно, чтобы ты отвезла меня на место.

Она посмотрела на свои наручные часы.

— Дорога займет два часа с учетом пробок. Это на другом конце города.

Тогда у него будет время осмотреть место.

— Приезжай в комплекс. Мы уедем после ужина.

Он попросил своего сменного водителя отвезти их в комплекс, слишком много всего вертелось в голове, вопросы, которые он откладывал, всплывали сами собой. Вчера его навестили сотрудники отдела убийств в Трайдент, допрашивая о том, где он находился во время убийств и почему кто-то хотел его подставить. В большинстве случаев алиби у него было надежным, а копы находились на его содержании, но его определенно раздражало, что какой-то придурок носится по его городу, не только выслеживая и охотясь на тех самых людей, которых он защищал, но и систематически подставлял его.

Зефир встретила их на палубе, устроив для сестры экскурсию по дому, пока он принимал душ. Собаки сидели на кухне Барон, как всегда, игнорировал всех, Медведь, как лопух, в которого он превратился, смотрел на Зефир, как на луну, а Бандит жевал новый лифчик, который он украл из ее шкафа, голубой, под цвет ее новой прически.

Ему всегда нравились ее волосы, волнистые и достаточно длинные, чтобы он мог дважды обхватить их рукой, с маленькими прядками, придававшие ей очаровательный вид, когда она улыбалась, а это было почти всегда. Но он заметил, что ее улыбки не всегда были одинаковыми. Иногда она улыбалась людям из вежливости, даже когда не хотела этого, потому что она была такой милой, в отличие от него, который забыл, что такое улыбка, пока она не разозлила зверя внутри него. Иногда она улыбалась, когда плакала, а плакала она чертовски часто, к его ужасу, и эти улыбки всегда заставляли ее рот дрожать так, что ему хотелось прижаться к нему губами. Иногда ее улыбка была лукавой и озорной, зеленые глаза сверкали больше, чем карие, ямочка на щеке была глубокой, и от такой улыбки ему хотелось повернуть ее и шлепнуть по заднице.

А потом она улыбалась мягкой улыбкой, той, которая была его любимой, той, от которой у него щемило в груди, потому что она была такой нежной. Нежность не была знакома Альфе уже очень давно. Его жизнь была жестокой, уродливой и чудовищной, с грубыми краями, кровоточащими ранами и эгоистичными интересами, а она, она была мягкостью, светом и великодушием. Само ее существование было достаточным доказательством того, что в мире есть добро, что за пределами боли, обиды и тьмы существует радость в виде маленькой девушки.

Хотя ему и не нравилось, что она сменила цвет волос на «грустный» синий, как она его называла. Он надеялся, что она сменит цвет снова, потому что, увидев эти пряди, он вспомнил, как чуть не потерял ее из-за своего упрямства.

Они закончили ужин, причем Зефир и Зенит в основном болтали, рассказывая ему о своем детстве и различных выходках юных лет. Впервые, сидя с этими двумя девушками, когда они спорили в шутку, в окружении вкусной еды и своих собак, Альфа почувствовал, как его охватывает чувство семьи. В глубине души он так долго этого хотел и в конце концов начал верить, что у него этого никогда не будет. Вначале это был факт, что ему не нужно есть одному, что он мог разделить с кем-то трапезу. Он сидел на своем большом диване с ней рядом и смотрел что-то, прижавшись к ее теплу. Это было просто возвращение домой, когда его встречали не только его собаки, но и ее искренняя радость при виде его. Мало-помалу она меняла события в его жизни, мизерный кусочек за мизерным кусочком, так, что он даже не осознавал, что это происходит, пока это не прекратилось. И теперь она стала частью его жизни, жизненно важной для его функционирования.

Он никогда не хотел говорить ей, но лучшее, что она могла сделать для них и их отношений, это уйти. Это встряхнуло его настолько, что он открыл глаза и понял, что жизнь с ней это то, чего он хочет, что будущее с ней это то, чего он жаждет.

Это необыкновенные мелочи, которые она постоянно добавляла в его жизнь.

Единственной проблемой теперь, по крайней мере, с его стороны, была физическая.

Она была потрясающей любовницей, знающей, чего хочет, и настойчиво просящей об этом, полностью отказавшейся от него и его удовольствия. И, черт, если бы он не любил доставлять ей удовольствие, слышать эти маленькие звуки и громкие требования, видеть, как ее тело сотрясается и извивается, когда она кончает и мочит его, чувствовать ее полные сиськи в своих руках и пробовать ее снова и снова. Он любил это.

Но ему хотелось большего, и он не знал, как это получить. Он не мог вернуться к тому, что было вначале. Он сдерживался во многих отношениях, и это давало ему необходимый контроль.

Но сейчас он хотел перегнуть ее через стол, потянуть за волосы и трахать до тех пор, пока ножки стола не треснут от давления. Он хотел кончить в нее и выпустить всю вытекающую сперму внутрь, чтобы она там и осталась, пометив ее изнутри. Сила его желания напугала его настолько, что он понял, что может потерять контроль и причинить ей серьезную боль, а он не сможет жить с собой, если сделает это. Она была намного меньше его, настолько узкая, что, проталкивая в нее свой член, он всегда понимал, что может разорвать ее, если будет действовать жестко. Он больше не был отстраненным.

— Я думаю, мама его принимает, — сказала Зенит, пока они убирали посуду. — Она сказала мне, что хочет организовать нормальную свадьбу для вас двоих. Она забыла о жабе.

Зефир вздохнула.

— А нам нужна свадьба?

Это его разозлило.

— Ты не уйдешь, — его голос прозвучал скорее, как рычание.

Она бросила на него взгляд, к которому он привык за последнее время, взгляд, говоривший, что она не уверена, не стоит ли им двигаться дальше. Как если бы он позволил ей. Она бы узнала, что такое преследование, если бы попробовала. На всякий случай у него был готов план. Он просто появлялся повсюду и убивал всех, с кем она хотела двигаться дальше. Он чертовски ненавидел этот термин. Она отдала ему все, и будь он проклят, если позволит ей сделать это снова с кем-то другим. Она полностью его. Она была полностью его.

Альфа проигнорировал взгляд, обращаясь к Зенит.

— Нам пора ехать.

Зенит взвалила сумочку на плечо, собираясь уходить.

Альфа наклонился, приподнял пальцами очаровательное лицо жены, засунул большой палец в маленькую ямочку, и ему понравилось, как его палец впился в нее, словно углубление было сделано специально для него. Он крепко поцеловал ее пухлые губы, ясно дав понять, что он думает о том, что она даже не допускает мысли об альтернативе, и отстранился.

Она подняла на него глаза, ее зрачки были выпучены, а взгляд слегка ошарашен.

— Будь в безопасности.

Он потрепал ее по подбородку и уехал.

Зенит была осторожным водителем.

Она медленно, но уверенно ехала к месту, в основном держась в стороне и сосредоточившись на дороге. Два часа пролетели незаметно, Альфа погрузился в свои мысли, а Зенит в свои, и тишина была комфортной.

В свете луны над темными водами реки виднелась пристань, и только старый эллинг оставался нетронутым. Несколько десятилетий назад это был торговый путь, по которому отправлялись грузы и прочее в города, расположенные вдоль реки. После наводнения на другой стороне города была построена лучшая, новая, более надежная верфь, а эта была заброшена. Альфа никогда не был там раньше, но когда осмотрелся, его охватило зловещее чувство дежавю, будто он уже был в этом месте.

— Оставайся в машине. Запри двери. Если я не вернусь через пятнадцать минут, уезжай, — проинструктировал он девушку, вооружившись своим верным ножом в левом ботинке и запасным пистолетом на поясе, хотя он не был человеком, который любит оружие.

С его зрением точная стрельба по движущейся цели почти никогда не получалась, но на близком расстоянии это срабатывало достаточно хорошо.

Зенит оглядела заброшенную территорию и неохотно кивнула.

— Будь осторожен.

Он вышел из машины, убедившись, что она заперла за ним двери, немного успокоившись, поскольку машина была пуленепробиваемой. Заперев дверь, взломать ее было невозможно.

Пришло время встретиться с человеком, который оставлял ему черные конверты.

Пока он шел к эллингу, никого не было видно, и он прислонился к нему, не сводя глаз с машины и не обращая внимания на любые звуки, кроме обычных. Шум реки, звук какого-нибудь животного в лесу за зданием, звук двигателя машины вот и все, что его окружало.

Стоять в полночь на заброшенном причале в одном из худших районов города не его идея для встречи. Но этот ублюдок был, мягко говоря, осторожен, если он был тем, кого подозревал Альфа.

Альфа прислонился к деревянной стене того, что когда-то было эллингом, наблюдая за освещенной луной рекой, которая уходила в лес и исчезала. Он почти жалел, что не курит, просто чтобы было чем заняться в ожидании. Он пытался курить, когда был подростком, но так и не смог этого сделать.

Достав нож, он начал вертеть его между пальцами, как ученик вертит ручку. Но это был тренировочный трюк, которому он научился после ранения, когда шрам на правой руке потянул мышцу. Кручение помогало сохранить мышцу подвижной и ловкой. Это также помогало ему чувствовать себя спокойнее, зная, что нож, который у него с семнадцати лет, все еще при нем.

Внезапно волосы на его шее зашевелились.

Кто-то был рядом.

Альфа не стал оглядываться, а сосредоточился на других чувствах, пытаясь определить, где находится это присутствие.

Животное? Нет. Человек. Да.

Справа? Нет.

Слева.

Близко?

Нет, в нескольких метрах.

— Мистер Вилланов, — тихий голос, раздавшийся в нескольких метрах слева от него, подтвердил его подозрения.

Он небрежно посмотрел в сторону, не увидев ничего, кроме темной тени на краю эллинга.

— Человек Тень, — поприветствовал он, сохраняя ровный голос.

Миф. Единственный, о котором он знал, от которого все в подземном мире держались подальше. Говорят, если Человек Тень позвонит, о тебе больше никогда не узнают. Он чертовски надеялся, что в его случае это не так.

— В записке сказано, что нужно прийти одному, — произнес голос с легким акцентом, который он не смог определить.

Альфа пожал плечами.

— Я не могу водить машину с плохим глазом. Ты хотел встретиться?

На долгую минуту воцарилась тишина, и Альфа долго смотрел на реку, держа ухо востро.

Легкий шорох, прежде чем голос вернулся.

— Убийца хочет подставить тебя.

Альфа хмыкнул.

— Это очевидно.

— Он заключил сделку с Синдикатом.

Что?

Альфа посмотрел в сторону и смог разглядеть высокий силуэт.

— Что за сделка?

— Он должен доставить им что-то, а они помогут ему убрать тебя.

Интересно. Он не слышал, чтобы организация заключала сделки с убийцами-изгоями.

— Зачем рассказывать мне об этом? — спросил Альфа, зуд в глазу усилился.

Зажигалка щелкнула, показав плоть на руке в перчатке, и снова погасла.

— То, что ты управляешь городом, соответствует моей цели в великой схеме вещей.

У него была цель? Альфа не стал задавать этот вопрос. Он ничего не знал об этом человеке, и это делало его дикой картой, с которой он не знал, как поступить.

— Значит, убийца работает на Синдикат? — уточнил Альфа.

— Он убивает, потому что ему это нравится, — уточнил мужчина. — Организация это просто средство для достижения цели… твое место в повествовании.

— Ты говоришь так, будто есть нечто большее.

Сухая усмешка.

— Всегда есть нечто большее.

Беседа была, мягко говоря, интересной.

— Ты знаешь, кто убийца?

— Да.

Альфа ждал, что он заполнит пробел, но он не заполнил.

— И ты не скажешь?

Мужчина подождал немного.

— Позвони своему брату в Тенебру. У его пса под прикрытием есть информация, которая поможет тебе.

Альфа напрягся, нож все еще оставался в его руке. Его связь с Данте не была общеизвестной, как и тот факт, что Данте послал одного из своих парней, Вина, под прикрытием в организацию несколько месяцев назад. Кем, черт возьми, был этот человек?

— И это все?

Альфа пытался сдержать гнев, серьезно разозлившись на загадочные ответы. Он здесь не для того, чтобы играть в игры разума, с которыми пришел этот мужчина.

— Это правда, которую ты хотел мне сказать?

Небольшая пауза.

— Ты не помнишь, но этот убийца тот самый человек, который много лет назад лишил тебя глаза.

Свинец наполнил его вены. Альфа выпрямился во весь рост, сделав шаг ближе к силуэту, который не двигался.

— Откуда, блядь, ты знаешь? Кто он?

Мужчина не ответил.

Какого черта? Это личное. Этот человек знал, что он не помнит, знал, кто убийца, и знал, что он был тем самым человеком, который уничтожил Альфу. И он все равно ничего не сказал.

Серьезно раздраженный, Альфа двинулся к нему, готовый избить до полусмерти, если это будет необходимо, чтобы получить ответы.

— На твоем месте я бы этого не делал.

Это тон, который заставил его сделать паузу — спокойный, четкий, смертоносный. Любой человек, произносящий угрозу с таким жутким спокойствием, когда к нему приближается такой человек, как Альфа, имел в виду бизнес.

Альфа остановился на краю тени, разглядывая силуэт, засунувший руки в карманы пиджака.

— Я собираюсь выяснить, кто ты, Человек Тень.

Альфа говорил серьезно. Он собирался составить на этого человека целое гребаное досье и разослать его всем известным ему боссам преступного мира.

Голос зазвучал снова, на этот раз с весельем, одно леденящее душу слово, прежде чем он исчез.

— Попробуй.

Глава 27

Зефир

Тот факт, что убийцей был тот же человек, что и тот, кто подарил ее мужу частичную слепоту и злобный шрам, беспокоил Зефир больше, чем она могла себе представить. Это означало, что кто бы это ни был, он достаточно долго мстил Альфе, чтобы попытаться убить его, а когда это не удалось, убить других и подставить его.

Альфа мало говорил об этом Человеке Тень, а Зен даже не знала, что там кто-то был, хотя все это время наблюдала. Но если верить ему, то дерьмо попало в вентилятор.

С момента встречи Альфа был на грани, мрачнее, тише, над его головой висело облако, за которое она его не винила. До этого момента он надеялся, что его травмы были следствием какого-то несчастного случая. Но теперь, зная, что это не так, что это было преднамеренно, зная, что кто-то еще знал об этом, пока он не помнил, это пожирало его заживо, и она сочувствовала ему.

Даже ее мать заметила и обеспокоилась тем, что он был не в себе, когда они пришли на ужин, а ее матери он совсем не нравился.

Зефир наблюдала за ним, когда он лежал на кровати, телефон на динамике у него под боком, его взгляд был устремлен в пространство.

— Ну, Вин кое-что нашел, — раздался ровный голос Данте через динамик.

На заднем плане она слышала, как посапывает ребенок. Должно быть, он разговаривает с Темпест. Это мило.

— Послушай, — сказал Данте после небольшой паузы. — Я думал прилететь на выходные. Обсудить лично. Особенно с участием Человека Тень. Мы не знаем, откуда он знает то, что знает, и лучше быть осторожными, тем более что мы не имеем понятия, в какую игру он играет. Это не совпадение, что он был на связи с Мораной, а теперь выходит на тебя с полезной, но выборочной информацией. Я ему не доверяю.

Альфа кивнул, заведя руку за голову, его бицепс вздулся от этого движения.

— Я согласен. У меня бой в эту пятницу, — сообщил он Данте, переведя взгляд на нее, чтобы увидеть ее реакцию.

Она сохраняла нейтральное выражение лица, ее желудок завязался узлом из-за предстоящего боя.

— Круто, — проворчал Данте. — Я бы хотел присутствовать на нем.

— Конечно, — согласился Альфа, и Зефир с удовольствием слушала его, понимая, что, хотя и неуверенно, братья работают друг с другом, находя общий язык, не показывая этого явно. Мужчины.

— Кстати, Морана все время уговаривала Тристана наведаться в ваш дом, — усмехнулся Данте. — В последнее время она помешалась на курортах для новобрачных, и Тристан сказал ей, что твоё место похоже на один из них.

Альфа хрюкнул.

— Это не гребаный курорт для медового месяца.

Вроде как да. Не то чтобы здесь много чего для медового месяца. Луна, да. Медовый месяц, нет.

Темпест пробормотала какую-то чушь на детском языке, и Данте поцеловал ее, прежде чем вернуться к разговору, в его голосе слышалась усмешка.

— Это был мой вежливый способ сказать тебе, что на этот раз она не позволит Тристану приехать самому. Я также привезу, — Данте говорил детским голосом, явно обращаясь к своей дочери, и Зефир растаяла, — Мой очаровательную маленькую принцессу. В последнее время у меня страх разлуки. Это значит, что моя мамочка, —

Данте крикнул вдаль, явно Амаре. — Моя жена тоже поедет с нами.

— Ну ты подкаблучник, — рассмеялся Альфа.

— Также счастлив, — согласился Данте, в его голосе не было ни капли стыда. — Итак, две пары, двое детей и пять охранников. Мы приземлимся в пятницу днем.

— Я все сделаю, чтобы вас привезли, — подтвердил Альфа.

— Хорошо. Передавай привет Зефир.

А теперь он раздувал малину.

Альфа посмотрел на нее.

— Я передам ей твое приветствие.

— Я сказал, моя любовь.

— Отвали.

Ее муж повесил трубку с хихикающим Данте.

Зефир усмехнулась, забралась в кровать и поправила сетку, когда Альфа выключил свет с дистанционным управлением. Он все еще находился на грани, на его лице висело темное облако опасений, его разум был занят слишком многими вещами, которые он помнил и не помнил.

Она забралась на него сверху.

Она чувствовала, что снова открывается ему, понемногу, ее оговорки уменьшались от всего, с чем он имел дело в течение этих дней, и все же он уверял ее, что она никуда не денется. Она не хотела этого. Она хотела, чтобы у него было на одно беспокойство меньше. С тех пор как она вернулась, отношения между ними изменились. Когда он узнал правду об их прошлом, пусть и ограниченную, а она приняла и смирилась с тем, что он никогда этого не вспомнит, все улучшилось. Хотя он пытался выпытывать и расспрашивать об их коротких, но сильных отношениях десятилетней давности, Зефир дала ему понять, что, возможно, это лучше оставить в прошлом, тем более что его разум намеренно забыл некоторые вещи, скорее всего, из-за травмы. Она попросила его довериться ей в этом, и хотя у него имелись проблемы с доверием, она чувствовала, как он пытается отпустить это.

Она убрала волосы с его лица, привстала, сняла повязку с глаз, обнажив под ней шрамы. Ей нравилось, что он позволял ей увидеть его таким, таким, каким он считал себя самым уродливым. Идиот. Его уродство было ее красотой.

Как и каждую ночь, она поцеловала его шрам, начиная от линии роста волос, проходя над глазом, вниз по щеке, к уголку рта. Обычно в этот момент он поворачивался и овладевал ее губами, но Зефир надоело, что он пытается сдерживать их занятия любовью. Она хотела его таким, какой он есть, жестоким и грубым, и она его получит.

Обойдя его губы, она опустилась ниже, следуя губами по шраму, спускаясь по его шее, ниже, по мускулистой, поросшей редким волосом груди, до того места, где кто-то воткнул нож в его бок. Она поцеловала его, даря ему всю любовь и внимание, которых он заслуживал, жалея, что не могла быть с ним, когда ему пришлось восстанавливаться.

Она провела языком по его соску и услышала, как у него перехватило дыхание, а трусы слегка натянулись.

Улыбаясь, Зефир спустилась ниже, следуя по линии его пресса, мышц, которые он нарабатывал годами, сражаясь и тренируясь. Она лизнула его по кубики, следя за тем, чтобы ее волосы при движении скользили по его торсу, доставляя ему дополнительные ощущения. Его рука обхватила ее один раз, не останавливая, но давая понять, что он может.

Она почувствовала, как его твердый член упирается в ее грудь, и потрясла ею, давая ему почувствовать, как она двигается вокруг его члена.

— Блядь, — прорычал он, его рука слегка сжала ее волосы, и она улыбнулась, повторяя.

Ее руки потянули его трусы вниз, язык прошелся по его выдающейся длине, по тому месту, где он был твёрдым, длинным, толстым, с веной, выделяющейся на нижней стороне.

Зефир зажала его между своими грудями, зная, что ему нравится это зрелище, и его бедра автоматически задвигались, скользя в созданном ею пространстве. При одном из его движений вверх она поцеловала его головку, отпустив грудь, и долго облизывала вену на его стволе, слюнявым ртом пробуя на вкус, а другой рукой взялась за волосы, изгибаясь, позволяя задавать темп.

Она овладела им, взяла головку в рот, облизывая местечко, с которой уже выделялась жидкость, впервые пробуя его сущность. А потом она взяла его в рот.

Он застонал, и она подняла голову, увидев, как его шея обвисла, а голова уткнулась в подушку.

Это было пьянящее ощущение — видеть, как этот зверь — мужчина разрывается от ее губ.

Она закрыла глаза и начала делать ему минет всей его жизни, добавляя руки к движениям вверх-вниз, чередуя выкручивание и заглатывание, сосание и облизывание, доставляя ему максимум ощущений, на которые была способна, подгоняемая его руками в ее волосах или урчащими звуками из его горла.

Одна из его рук покинула ее голову, и она открыла глаза, наблюдая за ним, когда он коснулся ее задницы, его пальцы нашли ее складочки, где она уже была влажной. Она задавалась вопросом, что именно в том, чтобы сделать ему минет, так сильно возбуждает ее, было ли это ощущение власти или простая биологическая реакция, ментальная или физическая? Зен говорила ей, что есть нерв, проходящие прямо от губ девушки к ее влагалищу, и, возможно, в ее случае он был особенно чувствителен, потому что, делая мужу минет, она сжималась.

Внезапно он потянул ее с силой одной руки, и не успела она моргнуть, как оказалась на его лице, его член у нее во рту, а его руки раздвинули ее.

Это было горячо.

Она никогда раньше не занималась сексом в позе шестьдесят девять.

Он притянул ее к своему искусному рту, его волосы на лице терлись о внутреннюю поверхность ее бедер, создавая восхитительное трение, его язык скользил по ней с громким, непристойным звуком, заставляя ее стонать вокруг него. Это было странно, но невероятно: чувствовать, как он делает что-то с ней, как бесконечная петля ощущений, заканчивающаяся там, где начиналась она, и заканчивающаяся там, где он. Сексуальные инь и янь.

Он раздвинул ее, его большой палец поглаживал бутон розы, пока он ел ее, заставляя ее сильно сжиматься вокруг него.

— Здесь кто-нибудь был раньше? — спросил он ее, прикусив его внутреннюю часть бедра, когда она потянулась за воздухом.

— Нет, — задыхалась она.

Он вернулся к ее поглощению, трахая ее языком и потирая клитор, заставляя мычать и стонать вокруг его члена, вибрации ее горла усиливали его возбуждение.

Она не знала, как долго это продолжалось, как долго они оставались в таком состоянии, связанные телом и разумом, реагируя на реакцию друг друга, стимулируя и получая стимуляцию одновременно. Но через некоторое время он ввел большой палец в ее задницу, посасывая клитор, и она кончила, чувствуя себя заполненной, захваченной и принадлежащей, ощущение было странным и запретным, нервные окончания горели по всему телу. Она отдернула голову от его плоти, крича от оргазма, ногти впились в твердые мышцы его бедер, собственные мышцы подергивались и сжимались вокруг его головы, пока она медленно спускалась с высоты.

Он отстранился, шлепнув ее по попе, отчего она вскрикнула.

— Повернись, — приказал он ей, и Зефир, лишенная костей, каким-то образом смогла повернуться к нему лицом.

Он притянул ее ноги по обе стороны от своего бедра, пристально глядя на нее.

— Введи меня в себя.

Ее сердце снова заколотилось, когда она поняла, что впервые он позволил ей оказаться с ним лицом к лицу. До этого все происходило со спины, без такой тесной связи, как сейчас. Он впускал ее в себя.

Молча, она наклонилась к нему и скользнула вниз, ощущая растяжение в своей киске, задыхаясь, опускаясь сантиметр за сантиметром. Она забыла, каким огромным он был внутри нее, как разрывал ее на части к тому моменту, как входил полностью.

— Господи, — ругнулся он, его руки схватили ее за бедра, а ее голова откинулась назад, когда приятное жжение снова охватило ее.

Наконец, он вошел полностью, так глубоко, что она почувствовала его пульсацию в своей груди.

— Радуга, — позвал он, и она посмотрела вниз, снова встретившись с ним взглядом и увидев, как перед ней расстилается его простор, шрамы, мышцы, татуировки и мужчина, весь он принадлежал ей. — Оседлай меня.

Она положила руки ему на грудь и подчинилась, экспериментально вращая бедрами, узнавая, каково это, и поглаживая клитор.

Так хорошо.

Она кусала губы, чувствуя себя сексуальной, возбужденной, ощущая себя богиней, когда медленно скакала на нем, постепенно увеличивая темп, пробуя разные движения, понимая, что приносит им наибольшее удовольствие. Он держал ее груди, дергал за соски, играл с ними. Шлепал по ним, тянул, крутил, каждое движение заставляло ее вскрикивать и сжимать его как тиски. В какой-то момент, когда она устала, он изменил положение и положил ее ноги себе на плечи, не выходя, растягивая ее подколенные сухожилия, пока она не почувствовала натяжение, но угол наклона заставил ее увидеть звезды.

Она кончила снова.

Он поставил ее на руки и колени, откинул ее волосы назад и стал вбиваться в нее, его темп увеличивался, выносливость была неизменной, и она поняла, что он никогда не выплескивал на нее всю силу.

— Сильнее, — умоляла она, как и раньше, и на этот раз он ответил.

— Я сделаю тебе больно.

— Не сделаешь, — возразила она, поворачивая шею, чтобы видеть его. — Я не хрупкая. Теперь трахни меня так, как будто ты это серьезно.

Он откинул ее голову назад, почти опрокинув ее на спину, и поцеловал ее, его бедра слегка ускорили темп. Этого нельзя было делать.

— Подумай о том, что я двигаюсь дальше, — она намеренно использовала термин, который он ненавидел. — Посмотри на меня сейчас, стоящую на руках и коленях перед тобой, именно так, как ты любишь, и возьми меня. Возьми меня, как будто я твоя.

— Ты моя, — прорычал он, укусив ее за шею так, что она схватилась за простыни.

— Тогда покажи мне. Я не чувствую этого.

Он огрызнулся.

Толкнул ее на кровать, он полностью обездвижил ее, и наклонился к ее уху.

— Не возненавидь меня завтра, когда тебе будет слишком больно сидеть.

И Зефир поняла, до какой степени он сдерживал себя.

Она не могла двигаться, не могла реагировать, не могла ничего делать, кроме как лежать с поднятыми бедрами и принимать его, от силы его толчков скрипела кровать, сила каждого толчка заставляла ее сжимать кулаками простыни, угол каждого удара доводил ее до исступления, когда край дискомфорта переходил в наслаждение, от которого стучали зубы, тело тряслось, а разум был пуст. Она была ничем, кроме ощущений, держась за него, когда он двигался в ней, настолько сильно, что она уже даже не осознавала звуков, которые издавала.

Она кончила снова. И снова. И снова. Бесконечно, ее тело подрагивало, а за веками расплывалась чернота, разум полностью онемел от всего, кроме реакции ее тела, сердце громыхало в груди, похоть была безумной, любовь бесконечной, ее жизнь его.

Вероятно, она потеряла сознание, потому что следующие несколько минут прошли как в бреду. Она пришла в себя, лежа на животе, он был рядом с ней, его грудь вздымалась, когда он смотрел на нее своим единственным золотым взглядом, его пальцы проталкивали его семя обратно в ее тело.

Черт.

— Не покидай меня снова, радуга, — тихо проговорил он в пространство между ними. — Не знаю, вспомню ли я когда-нибудь что-нибудь. Не знаю, является ли то, что я чувствую, любовью. Без понятия, что ждет меня в будущем. Но я знаю, что хочу, чтобы ты была рядом со мной. Я знаю, что не хочу забывать тебя сейчас.

Зефир растаяла, ее сердце смягчилось. Она прижалась мягким поцелуем к его губам.

— Я никуда не уйду, красавчик. Я любила тебя как мальчика и люблю тебя как зверя. Я всегда любила тебя всего.

Долгое мгновение они делили воздух.

— Помнишь, я говорил тебе, что мое сердце это мертвая рубцовая ткань?

— Хм.

— Я чувствую, как оно снова бьется с тобой. Моя жизненная сила. Моя маленькая радуга.

И он был ее. С его словами, согревающими ее до костей, Зефир спала с мужем рядом.

Глава 28

Зефир

Прошло три дня, а у неё все еще болело.

А ее муж? Он был доволен.

Она часто ловила на себе его довольное выражение лица, и теперь, когда его страх сломать ее прошел, ей пришлось отпихивать его, давая своей киске восстановиться. Со своей выносливостью он сделал с ней все.

Она вышла на палубу, слегка морщась от боли, чувствуя, куда, насколько глубоко и сильно он входил с каждым разом. Собаки — все, кроме Барона, который, как она была уверена, просто ненавидел ее, — следовали за ней по пятам, пытаясь обнюхать ее побольше с ночи, возможно, потому, что от них пахло Альфой.

А может, потому что она нервничала.

Она нервничала, потому что Данте и гости ехали из аэропорта, и она хотела произвести на них хорошее впечатление, в отличие от прошлого раза, когда она потерялась. Она нервничала еще и потому, что ее муж в тот вечер выйдет на ринг, сражаясь, и, хотя он был спокоен и собран, и совершенно расслаблен по этому поводу, но не она. Она боялась, что он умрет или получит серьезные травмы, а ей не хотелось ни того, ни другого. К черту репутацию, ее муж важнее. Но он также был лидером в подвале, полной змей, и послать правильный сигнал было важно не только для его репутации, но и для безопасности всех, кто с ним связан. Если она что и узнала об этом мире, так это то, что слабые места вынюхивают и используют до тех пор, пока их не останется. И она ненавидела это, но это то, что было, и она должна примириться с этим.

Она нервничала еще и потому, что серийный убийца, который подставлял Альфу, замолчал после встречи с Человеком Тенью, и ее муж считал, что это затишье перед бурей. Ее интуиция соглашалась, и это заставляло ее нервничать настолько, что она решила перевезти свою семью на территорию комплекса для безопасности, хотя им это было бы неприятно. Ну, кроме Зен. Ее сестра влюбилась в это место. Может, она сможет поговорить с Альфой и попросить ее переехать в гостевой дом.

Позже.

Нацепив на лицо улыбку, она проигнорировала боль и посмотрела на лестницу, по которой поднимались гости, приехавшие на выходные. После нескольких месяцев жизни в этом комплексе, пейзаж и лес стали для нее родным домом, и, глядя на лица гостей, она вспоминала свой первый день, когда поднималась по этим самым ступенькам.

Гектор возглавлял группу, вернувшись с задания, на которое его отправил Альфа, и она была рада этому. Она скучала по нему и его юмору, особенно по той легкости, с которой он дергал Альфу за ногу.

Кстати говоря, ее муж шагнул к ней, его руки легли на ее бедра в чисто собственническом движении, и ждал, чтобы поприветствовать их.

Данте, такой же красивый и обходительный, каким она его помнила, с улыбкой вышел, на его руках сидела маленькая Темпест, которая уже не была такой маленькой, одетая в ярко-желтый комбинезон, совершенно очаровательная, с маленьким желтым бантиком на голове.

— Спасибо, что пригласил нас, брат, — Данте кивнул Альфе и прижал платонический, но ласковый поцелуй приветствия к ее щеке. — Как всегда прекрасна, Зефир.

О, он само очарование, но, черт возьми, если он не заставлял девушку чувствовать себя хорошо.

Его жена Амара, богиня, поприветствовала Альфу теплыми, сладко пахнущими объятиями.

— Большое спасибо, что пригласили нас. Мы нуждались в перерыве. У вас потрясающий дом, — похвалила она хрипловатым голосом, и Зефир почувствовала, как ее переполняет гордость.

Это такой контраст по сравнению с последней встречей, когда она была неуверенна в своем браке и неизвестна Альфе, неуверенна в себе и в их отношениях. Стоя здесь, она поняла, что тоже изменилась, стала более уверенной в себе и своих отношениях, ее неуверенность все еще присутствовала, но отошла на второй план, уступив место уверенности в своей любви. Боже, она любила его, этого его. Не только за то, каким он был сейчас, но и за то, какой он позволил ей быть.

Ей нравилась эта версия себя, девушка, которая могла быть сильной, уязвимой, любить открыто и бесстыдно похотливо, и знать, что все это в порядке, что ее не осудят за это, и никогда не скажут, что она должна изменить некоторые аспекты, чтобы лучше соответствовать его жизни.

Ей это нравилось.

— Конечно, — ответила она Амаре. — Мы семья. Вам всегда здесь рады.

Амара сжала ее руки, и Зефир увидела шрам на ее запястье. Но ничего не сказала, повернувшись к другой паре сзади, которую она видела на свадьбе, но не представила. Напряженный мужчина и девушка в очках, а с ними мальчик, который разговаривал с ней на свадьбе, мальчик, который сейчас стоял на коленях и гладил собак.

— О, привет! — помахала она ему рукой. — Ты помнишь меня, да?

Мальчик не поднял глаз, только чесал Медведя.

— Ты часто плачешь. Да.

— Ксандер! — назидательно произнесла девушка в очках, одарив ее слегка смущенной улыбкой. — Привет. Извини. Это Ксандер. Я Морана. А этот большой парень Тристан.

Тристан кивнул ей, но держался на расстоянии, отстраненно. Вот это да. В этом человеке не было тепла. Она бы приняла его за робота, если бы не то, как он смотрел на Морану и проверял глазами Ксандера, изредка поглядывая на Темпест и Амару. Интересно.

— Давайте заселим вас, — хлопнула она в ладоши и повела всех внутрь, устроив им экскурсию по дому и направив нескольких их ребят раскладывать вещи в гостевом домике.

Нала и несколько ее помощников работали на кухне, готовя все для них, Лия пришла помочь с детьми, что было бесполезно, потому что Темпест не хотела покидать руки отца, а Ксандер удобно устроился на коврах с собаками.

Это чувство отличалось от того, когда ее родители приходили на ужин. В этот раз она чувствовала себя хозяйкой дома, равноправной хозяйкой, а не дочерью, пытающейся доказать, что все идеально. Они сидели и непринужденно беседовали, в основном, потому что дети не спали, а рядом находился персонал. Из всех пар, как она поняла, Морана и она были самыми разговорчивыми, хотя другая девушка была гением, а она нет. Амара говорила, но слушала, возможно, благодаря своей профессии психотерапевта, что, по мнению Зефир, очень здорово. Однако ей стало интересно, каков ее вклад в компанию. Она была парикмахером, и ей нравилась ее работа, но в этой компании она вспомнила о вопросах, которые у нее возникли, когда она познакомилась с дамами в клубе, о том, что она может для них сделать.

Тристан и Альфа были самыми тихими из всех, Данте самым покладистым, Альфа говорил, когда ему было нужно, а Тристан не говорил вообще. Но он сидел, обняв Морану, его пальцы касались ее шеи, и романтик в ней слегка замирал от этого.

Вскоре Альфа ушел разминаться перед боем с Гектором. Лия взяла на себя обязанности няни, а все остальные сели в Ровер, и Виктор повез их на арену, где будет бой Финишера.

***

Толпа была намного больше, чем в прошлый раз. Зефир сидела на том же месте, что и раньше, Морана с одной стороны, Амара с другой, их партнеры прикрывали их, Виктор и один из мужчин Данте стояли позади, прикрывая их всех.

Больше мужчин в костюмах и женщин в платьях сидели в верхних секциях арены, с высоты птичьего полета наблюдая за рингом в центре. Другая, более шумная толпа стояла вокруг огромного склада, за одним рядом стульев с каждой стороны в нескольких метрах от ринга. Люди делали ставки, велся подсчет очков, и на боях присутствовали как стильные, так и уродливые представители преступного мира.

Зефир сидела с замиранием сердца, когда ведущий вскочил и хлопнул в ладоши, призывая всех к тишине.

— Какой это был фантастический турнир, дамы и господа, — снова загремел его голос. — Мы подошли к финальному бою, и ох, какой это будет бой.

Она не знала как, но ей нужно, чтобы Альфа все понял.

— Дамы и господа, он тренирует лучших бойцов у себя на родине, его имя внушает страх на ринге, пожалуйста, поприветствуйте нашу русскую машину для убийств, Рейвагер!

В толпе раздались одобрительные возгласы, когда человек с ледяными волосами и глазами прошел из, должно быть, раздевалки на ринг, не удостоив толпу взглядом, а просто прыгнув на боевой ринг.

— Он выглядит устрашающе, — прошептала Морана со своей стороны, и Зефир кивнула, вспомнив, как он повалил парня за пять секунд.

— А теперь, — крикнул ведущий. — Из принимающего города, легенда, который не начинает бой, который не может закончить, одноглазый зверь, Финишер!

Еще один рев пронесся сквозь толпу, шум был настолько громким, что Зефир почувствовала, как он отражается от ее тела. Она посмотрела в сторону и увидела, как ее муж, нет, Финишер, вышел в своих черных бойцовских шортах из той же раздевалки, обмотав руки лентой, направился прямо к рингу, вскочив рядом с Рейвагером.

Альфа повернул голову и посмотрел на нее, просто чтобы убедиться, что она там, и повернулся обратно.

— Как, черт возьми, он собирается биться с одним глазом? — прошептала Амара с другой стороны.

Зефир не знала, хотя видела, как он тренируется, сражается и убивает. Она не знала, но молилась, чтобы он знал.

Мужчины обменялись взглядами, постукивая кулаками.

Ведущий опустился и позвонил в колокол.

Бой начался.

Зефир вцепилась в ручки своего места, не смея моргнуть, не смея дышать, когда Рейвагер оказался позади Альфы, ее муж тут же повернулся и напал на него сбоку, на что Рейвагер увернулся и отошел в сторону, и оба мужчины закружили.

В толпе воцарилась тишина, они изучали друг друга, адреналин наполнял ее вены, она болела за то, чтобы любимый мужчина вышел победителем, чего бы ей это ни стоило.

— Ему нужно зайти справа, — пробормотал Данте себе под нос, наклонившись вперед на своем месте и наблюдая за боем так внимательно, как только мог.

— Он слеп справа, — прокомментировал Тристан с другой стороны. — Это сделает его слабым.

Комментарии по технике продолжались, как и бой, гораздо дольше, чем длился любой из предыдущих.

Зефир посмотрела на ведущего и увидела, что он выглядит взволнованным, понимая, что бой продолжается уже более десяти минут, и оба мужчины просто уворачиваются и танцуют друг вокруг друга.

— Что он делает? — размышляла она вслух и почувствовала, как Амара сжала ее ногу.

Внезапно воздух пронзили звуки фейерверка.

На складе раздался коллективный вздох. Люди начали кричать, и Зефир в замешательстве огляделась, ее сердце грозило выскочить из груди, когда Данте накрыл Амару, а Тристан Морану, повалив их на пол. Она увидела Альфу, который смотрел на один из углов склада, а затем перепрыгнул, оставив бой, подбегая к ней. Он подхватил ее на руки, направляясь к раздевалке.

— Найди стрелка, — приказал он Виктору, который уже бежал к другому концу склада.

Данте и Тристан последовали за ними к запасному выходу, Райвагер неожиданно открыл дверь, выпуская их на заднюю часть парковки, которая теперь была заполнена убегающими людьми.

— Я твой должник, Адрик, — Альфа кивнул Райвагеру, который торжественно кивнул в ответ.

— Что только что произошло? — спросила Зефир, все еще трясясь от адреналина, бурлящего в ее крови.

Неужели она только что побывала на перестрелке? На настоящей перестрелке? Которая звучала как фейерверк?

— Это была стрельба.

Подтвердил мрачный тон Альфы.

Они дошли до машины и усадил ее, оглядываясь на склад.

— Кто-нибудь пострадал? — спросила Амара, проверяя каждого.

— Я думаю, кто-то умер внутри, — предположила Морана, прислонившись к машине. — Позади меня. Пуля была близко. Но они были целью или мы?

Тристан притянул ее к себе.

Зефир прислонилась к Альфе, пытаясь осмыслить стрельбу на подземном смертельном бою, где кто-то мог погибнуть. Его рука обхватила ее, прижимая к себе, пока все они наблюдали и ждали последствий.

Через несколько минут вышел Виктор с братом и человеком Данте, с пистолетом в руке.

— Нашел это в подсобке, босс.

Альфа взял пистолет в правую руку, проверяя его.

— Эта модель здесь не производится.

Морана открыла свой телефон, яростно набирая текст на экране.

— Он был произведен в Своски. Нет ни имени регистрации, ни номера лицензии.

Это было быстро.

Гектор посмотрел на Альфу, между ними происходил безмолвный разговор.

— Виктор, отвези девочек домой, — сказал он.

Данте кивнул своему мужчине, чтобы тот поехал с ними, и поцеловал Амару.

Тристан притянул Морану за шею, и они тоже завели молчаливый разговор.

Альфа повернул лицо Зефиры к подбородку, крепко поцеловав ее.

— Будь умницей, радуга.

— Как скажешь, секси, — прошептала она, хотя ее голос дрожал, разум перерабатывал быстроту, с которой ночь превратилась в дерьмо.

***

Зефир сделала то, что делала всегда, когда с ней происходило что-то важное — она позвонила сестре.

Вернувшись домой вместе с Мораной и Амарой, обе девушки направились в гостевой дом освежиться, прежде чем присоединиться к ней, Зефир решила побыть одна, рассказывая сестре о стрельбе, ее единственной компании Медведя, две другие собаки где-то были в доме.

— Ты в порядке? — воскликнула Зен ей на ухо. — Подожди, мне нужно тебя увидеть. Переключись на видео связь прямо сейчас.

Зефир покачала головой и переключилась, показав сестре себя на камере.

— Я в полном порядке. Видишь?

— О боже, Зи, — простонала Зен. — Психически? Ты в порядке?

Зефир честно ответила сестре, что не знает. Она все еще переваривает случившееся, и, вероятно, пройдет немало времени, прежде чем она с этим смирится. Кроме того, она поняла, учитывая ее реакцию, насколько она чужая в этом мире. Никто из остальных не отреагировал на стрельбу неожиданным образом, что заставило ее понять, что у них, очевидно, имелся предыдущий опыт столкновения с подобным насилием. У нее ничего подобного не было, и она не знала, хорошо это или плохо. Это просто было, и она должна научиться, если хотела оставаться частью мира Альфы, а она определенно хотела.

— Пожалуйста, скажи, что у тебя есть вино, — Морана вошла с задней палубы вместе с Амарой, обе были одеты в пижамы, Морана в футболку и шорты, Амара в шелковый халат.

Зефир просто украла одну из футболок Альфы и надела их с леггинсами, которые снимет, когда они лягут спать.

Все еще разговаривая по телефону, Зефир указала на винный шкаф и повернула трубку, представляя девушек друг другу. Морана помахала Зен, Амара улыбнулась, и они поболтали несколько минут, прежде чем она отключилась, пообещав перезвонить. С бокалами вина в руках, все трое прошли в залитую солнцем гостиную с внутренним садом, расселись вокруг на разных диванах, Медведь сонно развалился у ног Зефир.

— Он похож на мою кошку Лулу, — Амара указала изящным пальчиком на пса у своих ног.

— Лулу просто прелесть, — восхитилась Морана. — Я пыталась убедить Тристана завести кошку.

— И ничего не вышло, — засмеялась Амара.

Зефир не могла не ухмыльнуться.

— А что насчет собаки? Я никогда не хотела ни одной, а теперь у меня их три. И я не могу представить себе жизнь без них, даже та, которая, я уверена, ненавидит меня.

Морана вздохнула.

— Собака кажется более правдоподобной, честно говоря. Уверена, что Тристан заметил, как Ксандер реагирует на ваших собак. Он не очень легко реагирует на внешние вещи, так что мы поговорим об этом с его психотерапевтом.

Зефир не спросила, но вопрос должен был прозвучать на ее лице.

— У него высокофункциональный аутизм, — уточнила Морана. — Недавно мы его протестировали, и психолог посоветовал завести питомца для эмоциональной поддержки. Ксандер не проявляет никакого внешнего интереса к Лулу, не то, что к вашим собакам, хотя он встречался с ней достаточно часто.

Вау.

— Он ваш? — спросила Зефир.

Морана выглядела слишком молодой, чтобы быть матерью ребенка его возраста.

— Нет, но скоро мы, возможно, усыновим его.

В течение следующего часа девушки вводили ее в курс дела, рассказывали о своей жизни и любви, рассказывали о том, как она, личность, совершенно не похожая на Альфу, стала его женой. Хотя Зефир никогда не испытывала недостатка в друзьях или женском общении, ведь ее лучшей подругой была ее сестра, она чувствовала, что этим двум девушкам не так повезло, поэтому она постаралась сблизиться с ними и дать понять, что она рядом, если им понадобится еще одна подруга.

Мужчины вернулись вскоре после этого, рухнув рядом с ними, что-то темное нависло над их головами.

— Вы что-нибудь нашли? — спросила Зефир, любопытствуя и желая знать, нашли ли они ответы.

Она прижалась к боку Альфы, позволяя его знакомому весу расположиться вокруг нее, а его знакомому запаху успокоить ее.

Данте покачал головой в ответ.

— Нет. Но теперь мы можем поговорить лично, — обратился он к Зефир. — Помнишь ли ты что-нибудь о встрече с Человеком Тенью на моей свадьбе?

Зефир прикусила губу, пытаясь вспомнить.

— Он был высоким, одет в черную толстовку, его лицо было вне поля моего зрения.

Морана кивнула.

— Похоже на моего человека, с которым я встречалась в аэропорту.

— Не твоего человека, — поправил Тристан с ее стороны, и она закатила глаза за очками. — Нам нужно выяснить, что он проворачивает. Сначала он связывается со мной по поводу пропавших девушек, потом оказывается на твоей свадьбе и посылает загадочные сообщения, а потом встречается с Альфой по поводу серийных убийств? Что у него на уме?

Зефир хотела бы помочь. И в каком-то смысле, возможно, она могла. Возможно, ее взгляд со стороны мог бы пролить новый свет.

— Что, если…, — она замешкалась, почувствовала, как Альфа сжал ее руку, и начала снова. — Что, если вы, ребята, слишком близки к этому, чтобы увидеть общую картину? Что вас всех объединяет? Забудьте о семейных связях. Почему девушка из Порта Теней работает с человеком из Тенебры? Почему король Наряда пришел к королю Юга? Что здесь лежит в основе?

Данте наклонил голову в сторону, его взгляд перешел на Тристана, а затем на Альфу.

— Синдикат?

Зефир добавила.

— Это самое подходящее начало. Возможно, Человек Тень помогает вам, потому что у него тоже есть претензии к этой организации.

— Но откуда, черт возьми, он знает, что он делает? — Данте покачал головой, на его лице отразилось разочарование.

— Может ли он быть частью Синдиката? — размышляла вслух Морана, постукивая телефоном по бедру. — Они гиганты, а значит, у них есть ресурсы. Это может иметь смысл.

— Тогда зачем приводить нас к ним? — спросила Амара, ее хриплый голос был тихим. — Если секретность их дело, а это дело — его, зачем оставлять нам хлебные крошки?

На мгновение воцарилась тишина, пока все они обдумывали вопросы.

— Вы нашли что-нибудь о моей сестре? — Тристан заговорил впервые, и Зефир поняла, что у него приятный голос, хотя и довольно напряженный.

Ее собственный напряженный ворчливый голос ответил:

— Мы выследили всех девушек из партии, всех, кроме трех.

— Вы смогли выследить меня? — спросила Морана, и Зефир почувствовала, как ее глаза расширились.

Она была пропавшей девушкой?

Она почувствовала, как Альфа напрягся рядом с ней.

— Нет. Теперь это две пропавшие девушки.

— А что случилось с остальными? — Амара сцепила пальцы с пальцами Данте, ее зеленые глаза смотрели на Альфу.

— Большинство умерло, — ответил ее муж с раскаянием в глубоком голосе.

Зефир наблюдала, как Морана положила руку на бедро Тристана, а он смотрел в сторону, мышцы на его шее напряглись.

После очередного такта молчания Данте заговорил.

— Один из моих мужчин, который работал под прикрытием в организации несколько месяцев, кое-что нашел. — Альфа внимательно слушал, а Зефир потягивала вино. — Последний раз Вин общался со мной несколько месяцев назад, он упомянул, что кураторы дают детям номера для идентификации. Они также отслеживают детей в организации, пока они живы. Он нашел досье на одну из девочек из партии с Тенебры двадцать лет назад, ведущее в Лос-Фортис — Данте сделал паузу. — 5057. На досье стояла печать. Он открыл его и обнаружил, что кто-то купил ее, и сделка должна была состояться на следующей неделе. Если мы сможем узнать, когда и где в городе…

— Мы сможем найти девушку, — закончил Альфа, посмотрев в сторону Тристана.

Не было сказано, что если они найдут девушку, то вероятность того, что она окажется его сестрой, очень высока. Они сидели в тишине, с бесконечными вопросами, неуловимыми ответами и маленькой, неуверенной надеждой на то, что, возможно, наступит рассвет после ночи.

Глава 29

Зефир

Должно было случиться что-то плохое.

На следующее утро Зефир проснулась с этим чувством, и свинец тяжелым грузом лежал у нее в желудке. Она не знала, было ли это последствием стрельбы, или из-за всех этих ночных разговоров о мраке и смерти, или реакцией на темные, тяжелые тучи, затянувшие небо.

Она не знала, и поскольку она не была человеком, который часто испытывает подобные уродливые чувства, она не знала, что с этим делать.

— Не ходи в ВЛФ, если тебя это беспокоит, — посоветовал Альфа, вытирая бороду полотенцем, пока она стояла рядом с ним, чистила зубы, надев его футболку, их домашний уют достиг своего пика.

— Я всегда хожу, — проговорила она, держа щетку во рту, зубная паста путала ее слова, веселье в его глазах противоречило тяжести в ее.

Он положил триммер на стойку и шагнул за ней, став в отражении на голову выше. Он положил руки ей на талию и наклонился к точке на стыке шеи.

— Или ты можешь остаться, и мы проведем день в постели. Как тебе это, а?

Зефир сплюнула и прополоскала рот, прежде чем посмотреть на отражение.

— Болит. Моей вагине нужно время, чтобы адаптироваться к твоему звериному режиму.

Одна сторона его губ дернулась.

— Кроме того, Зен захочет меня увидеть после новостей о стрельбе. Что напоминает мне, я подумала, не поговорить ли мне с ней о переезде сюда… в гостевой дом, если ты не против?

Альфа пожал плечами.

— Я не против. Она хороший ребенок.

Все прошло более гладко, чем она ожидала. Она была наполовину готова подкупить его.

Они вместе приняли душ и спустились вниз встречать гостей, Нала и Лия готовили завтрак. Все гости, дети, собаки, персонал это был сумасшедший дом звуков, запахов и просто чувств.

И даже посреди всего этого веселья в ее желудке оставался свинец.

***

Морана хотела посмотреть город, Амара хотела расслабиться в бассейне. В конце концов, они решили, что Морана сопроводит Зефир в ВЛФ, пока она будет заниматься волонтерством и познакомиться с сестрой, а потом поведет ее на экскурсию по городу.

Они вдвоем поцеловали своих мужчин и уехали, с Виктором за рулем. По дороге Зефир указывала Моране на различные туристические достопримечательности, наслаждаясь тем, что показывает свой живой родной город тому, кто здесь не жил. Лос-Фортис, расположенный на краю тропического леса, вокруг которого протекала река, был шумным центром культуры, людей и еды, процветающим деловым центром с более чем пятью миллионами жителей, сочетающим тропический рай и корпоративные небоскребы. Кроме того, здесь было и «подбрюшье» темных отраслей, о которых она не знала до того, пока не попала в мир Альфы, а теперь и в ее мир.

Они вошли в здание ВЛФ, и Зефир объяснила Моране, как все устроено и чем занимается некоммерческая организация, познакомила ее с разными людьми, пока они шли к задней части здания, где обычно находилась Зен. В выходные дни здесь обычно более интенсивное движение, приходят волонтеры и сотрудники, поэтому в здании шумно.

Зен находилась в угловом кабинете, окруженная бумагами, которые обрабатывала. Ее сестра подняла голову, когда она вошла.

— О, Зи, — она подошла и крепко обняла ее, осматривая со всех сторон. — Ты в порядке?

Она все еще беспокоилась о стрельбе и ее влиянии на нее.

— Я стараюсь не думать об этом, — честно ответила она сестре и повернулась, чтобы представить ее другой девушке. — Зен, ты помнишь Морану. Она хотела посмотреть город, и мы решили выбраться.

Молчание Мораны заставило Зефир повернуться и обнаружить ее у себя под боком, ее голова была наклонена в сторону, внимательно изучая Зен.

Ее сестра нахмурилась, обменявшись взглядом с Зефир.

— Все в порядке?

Морана, казалось, встряхнулась и вышла из ступора.

— Да, конечно. Прошу прощения! Я просто иногда теряюсь в своих мыслях.

Зен усмехнулась.

— Это любимая привычка Зи. Пойдем, я покажу тебе все вокруг. Зи, в общей комнате шестнадцатилетняя девочка, которой нужен макияж.

Когда девушки отправились на экскурсию, Зефир пошла в общую комнату и встретила девочку, поболтала с ней, делая ей макияж, перевела взгляд на Морану, обнаружив, что она и Зен смотрят на ноутбук, разговаривают и хихикают. Предчувствие засело в ее животе, как ненужный камень.

Зефир редко испытывала подобные инстинкты, но пока она стояла здесь, это чувство ползло по ее коже, как скорпионы, и жалило. За окном по небу неслись тяжелые облака, и ее внутренности были тяжелыми, полными и готовыми вот-вот лопнуть.

Как-то незаметно прошел день, а ее тревога с каждым часом становилась все сильнее, и она решила не брать Морану на экскурсию, а просто вернуться домой и переждать.

— Ты сегодня сама не своя, — сказала Зен, когда три девушки вышли из здания. — Это из-за стрельбы?

Зефир покачала головой, оглядываясь по сторонам, чтобы посмотреть, где Виктор припарковал машину.

— Я не знаю. Просто… что-то не так.

Морана надела очки на нос.

— Ты должна доверять своей интуиции, знаешь ли. Если последние несколько месяцев чему-то и научили меня, так это определенно этому.

Все это было замечательно, но где, черт возьми Виктор?

Было уже поздно, наступала ночь, и она просто знала, что должна вернуться домой.

Зефир огляделась, пытаясь понять, почему ее телохранитель, который никогда не отходил от своего места, не на своем месте.

Вдруг на стоянку с визгом въехал темный фургон с тонированными стеклами.

Зефир замерла, когда двери открылись и четверо мужчин с балаклавами на лицах вышли из машины, направляясь прямо к ним.

— Беги, Зи!

Крик подстегнул ее к движению. Она увидела, как Морана и Зен бегут обратно к зданию, и бросилась за ними, ее сердце вырывалось из груди, пока мужчины преследовали ее. Она понятия не имела, кто они, но вся эта ситуация, черт возьми, весь этот день не предвещали ничего хорошего.

Раздались выстрелы, и она увидела, как Морана упала, закричала, держась за плечо, кровь окрасила белую кофточку.

Зефир остановилась, опустилась на колени, помогая ей подняться, пока Морана кричала от боли.

— Иди. Иди, позови на помощь!

Прежде чем Зефир успела подняться, две руки схватили ее. Темная ткань закрыла ее лицо, ее связали и понесли к фургону, и в последний раз она видела, как один из мужчин преследовал ее сестру, оставив Морану на цементной стоянке.

Страх, настоящий беспримесный страх, поглотил ее. Она не знала, кто это, но они втолкнули ее в фургон. Еще одно тело столкнулось с ней, лавандовый туман тела Зен выдал ее.

— Зен? — спросила она, желая убедиться, что с ней все в порядке.

Ответ Зен прозвучал с ее стороны, заглушенный какой-то тканью. Ей заткнули рот.

Зефир пыталась бороться со своими путами, пытаясь вырваться, но все тщетно. Оковы впились в ее запястья, перекрывая кровообращение.

Двери фургона закрылись, а затем он тронулся. Они забирали ее и Зен? А Морану оставили? Она ранена! Ей нужна помощь, пока она не истекла кровью. Боже, она надеялась, что ей помогут и вызовут спасателей для них.

— Куда вы нас везёте? Кто вы?

То, что она ничего не видела, пугало ее еще больше.

Ее требования остались без ответа.

Она не знала, как долго они находились в пути, но услышала, что Зен перестала бороться за свободу. Она молчала, зная, что похитители были рядом и подслушивали. Она должна попытаться найти выход из ситуации. Вскоре фургон остановился, и кто-то поднял ее на руки. Она почувствовала, что кто-то поднял и ее сестру. Тот, кто нес ее, усадил ее на стул, завязав запястья верёвкой к деревянным ручкам.

С ее лица сняли ткань, и она моргнула, пытаясь сфокусироваться на неожиданном зрелище. Зен была точно так же привязана к стулу напротив нее, тихо, но бодрствуя, оглядываясь по сторонам, к счастью, не пострадавшая и не раненая, просто потрясенная. Зефир не могла выбросить из головы вид Мораны, кровь растекалась по ее руке от плеча, ее белая кофта была полностью красной. Боже, она потеряла много крови, и если кровотечение не остановится до того, как кто-нибудь доберется до нее…

Нет.

Сосредоточься, Зи.

Она огляделась, пытаясь определить их местоположение. На вид это была небольшая деревянная хижина, старая и неиспользуемая. Шум воды поблизости подсказал ей, что они находятся недалеко от реки или водопада. Похитившие их мужчины вышли из хижины, оставив сестер одних.

Для чего, черт возьми, было совершено это похищение? Это Синдикат? Убийца? Кто-то еще? Им нужна она или Альфа? Был ли выстрел в Морану случайностью или она была целью? Она не знала, но понимала, что они должны как-то выбраться.

— Нет, — прерывистый шепот Зен заставил ее поднять глаза и увидеть сестру, которая смотрела на нее сзади, с ужасом на лице.

Зефир попыталась повернуться, чтобы посмотреть, в чем дело, но стул удерживал ее на месте.

Она услышала шаги позади себя, шаги мужчины, и ее сердце заколотилось, когда она ждала, кто это.

Лысая голова блестела в свете лампы, он появился в поле зрения, улыбаясь ей, с ножом в руке.

— Йоу, Зи.

Гектор. Самый надежный человек Альфы. Это был он.

Глядя на зловещую улыбку на его лице, видя его истинную форму, Зефир поняла, что это тот убийца, которого они искали, тот человек, который пытал и ослепил ее мужа. Гектор.

Глава 30

Зефир

Гектор должно быть, впал в отчаяние.

Ничто не объясняло того, что она видела, ничто не объясняло, почему человек, с которым она подружилась, стал для нее монстром.

Зен неподвижно сидела на стуле напротив нее, ее глаза пристально следили за Гектором, пока он ходил вокруг них, единственное, что выдавало ее беспокойство это громкое дыхание.

Зефир старалась сохранять спокойствие, зная, что если она запаникует, то это только усилит тревогу сестры.

— Какого черта ты делаешь, Гектор? — спросила Зефир так спокойно, как только могла.

Им нужно выбраться, найти помощь. Она не знала, где находится Виктор, вовлечен ли он в случившееся, или помощь уже в пути. Боже, могла ли она доверять кому-то из своих людей?

— Ничего личного, Зефир, — Гектор улыбнулся ей, как всегда, своей лысой головой, угрожающе сверкающей под резким верхним светом. — Это просто сделка.

— Какая сделка? — потребовала она.

Что, черт возьми, происходит?

Гектор снова обошел вокруг них и встал рядом с Зен. Он вынул нож, проведя лезвием по большому пальцу.

— Никто не может сбежать от Синдиката. Но тебе это удалось, не так ли, 5507?

5507? Какого черта?

Она увидела, как у Зен перехватило дыхание, а ее глаза метнулись к Гектору с неподдельным страхом. Это напомнило ей приступы паники в детстве.

— Зен, — позвала она сестру. — Дыши, Зенни. Я рядом.

Ей хотелось вырваться из оков и подойти к ней, взять за руку и сказать, что все будет хорошо.

Гектор продолжал кружить вокруг них.

— Должно быть, тебе повезло. Ты сбежала, прямо к копам, и тебя усыновила нормальная семья. У тебя новое фамилия. Все следы 5507 стерты с лица земли. Ты знала, какое у тебя настоящее имя?

Зен заметно сглотнула.

— Морана Виталио.

Морана?

Подождите, Морана была одной из пропавших девушек. Значит ли это, что ее сестра была одной из них, и их обменяли?

Какого черта?

Зефир в шоке наблюдала за происходящим, по кусочкам собирая в единое целое.

Она никогда не задумывалась о прошлом своей сестры и не интересовалась, откуда она. В детстве она просто верила, что ее сестру нашли родители, и на этом все заканчивалось. Даже повзрослев, зная, что ее прошлое иногда влияет на Зен, она всегда думала, что осиротела в результате несчастного случая. Это было намного, намного ужаснее, чем то, что она могла себе представить. И она знала, что слушать все это было намного тяжелее для Зен.

— Откуда ты это знаешь? — прошептала Зен, ее голос дрожал, а темные глаза были расширены и испуганы.

— Ты помнишь, Зенни? — насмехался Гектор. — Помнишь, как ты оставила свою подругу? Никогда не задумывалась о том, что стало с ее жизнью, пока ты лежала в теплой постели? Ох, она теперь очень востребована.

Зефир увидела, как дрожит ее сестра, и ее защитный инстинкт вышел на первый план. Она вспомнила, как Зен была ребенком, напуганным, как сейчас, и Зефир всегда боролась с демонами.

— Отойди от нее, — сказала она Гектору, возвращая его внимание к себе. — Я не убийца, Гектор, но тебе лучше надеяться, что я не вырвусь из этих уз. Я убью тебя.

Гектор рассмеялся, будто это была самая уморительная вещь, которую он слышал.

— Зефир, ты всегда была вспыльчивой. Как я уже сказал, ничего личного. — он снова повернулся к Зен. — Итак, на чем мы остановились? Да. Ты сбежала, и все было хорошо. Синдикат не волновало одна маленькая сбежавшая девочка.

— Тогда почему сейчас? — спросила Зен, несмотря на заметную дрожь в теле.

— Потому что ты попала в поле зрения, милая, — Гектор коснулся щеки ее сестры, и она вздрогнула. — Ты должна была затаиться, но с твоим кровоточащим сердцем в ВЛФ, увидев, какой красивой ты стала, они захотели тебя вернуть. Один из них, в частности, очень хочет, чтобы ты вернулась, прежде чем он поставит тебя на работу.

О, черт, нет.

Зефир боролась с верёвками, тщетно пытаясь вырваться.

— Моя сделка проста, — продолжал Гектор. — Я доставляю тебя им, а они помогают мне уничтожить Альфу.

Зефир замерла, ее разум помутился.

— Альфа? Ты его друг!

— И его второй, — кивнул Гектор. — Мы родились на одних и тех же улицах, в одной и той же жизни. Ему досталось все, а мне второе. Нет, — его голос изменился, уродство на лице проступило наружу. — Мне нужен этот город, нужна власть. И единственный способ получить ее? Убрать его. Единственный способ убрать его? С помощью людей более могущественных, чем он. Синдикат проходил через меня столько раз, что легко было заключить сделку.

— А убийства? — спросила Зенит, не сводя глаз с ножа в его руке.

Гектор усмехнулся.

— Просто для развлечения. Нет ничего лучше, чем видеть, как в их глазах задыхается надежда. Гребаные шлюхи, думающие, что они лучше, чем эта жизнь, в которой мы родились. Это не так. — ещё один круг вокруг нас. — Я приходил к ним от имени Альфы, говоря, что он поможет им, раз уж они хотят уйти, и как верные идиотки они следовали за мной, доверившись его имени и его слову. — он снова обвел их взглядом. — Я приводил их в переулок, удерживал, насиловал. Говорил им, что это цена за свободу, и они позволяли. За свободу, они позволяли.

Он рассмеялся, и Зефир почувствовала, как уродство в его душе выползает из каждой поры, тошнота заполнила ее желудок, когда он с таким удовольствием пересказывал каждую ужасную деталь.

— А затем я вонзал в них свой нож вот сюда, — прошептал он, положив руку ей на бок, отчего рвота поднялась вверх. — Нет ничего лучше, чем трахать их, когда они задыхаются. Это делает их такими тугими.

— Ты болен, — пробурчала она, дыша через ноздри.

— Да, — усмехнулся он, впиваясь ей в лицо. — Но, когда они умирают, я их бог. Я внутри них, снаружи, веду их из этой жизни в следующую.

Ее сейчас стошнит.

Он отступил.

— Но это не сравнится с ощущением, когда вырубаешь Финишера и разрезаешь его на части, а он лежит там, беспомощный и одурманенный, не помня ничего из того, что с ним произошло.

Зефир выплеснула содержимое желудка в сторону, дрожа от ярости, наполнявшее тело. Этот монстр уничтожил Альфу, ее и бесчисленное множество других девушек. Она встречала женщин, которых он называл шлюхами, проводила с ними время, дружила с ними. Мать Альфы была одной из них. Они были людьми, а он убивал их, словно они ничего не стоили.

Она сглотнула, сосредоточившись на сестре. Ладно, они должны найти выход. Она знала, что некоторое время ее никто не будет искать, ведь Морана ранена, если только ей не удастся как-то помочь. Даже если бы искали, они могли найти их не скоро. Им приходилось полагаться только на себя.

— Но прежде, чем я передам тебя, Зенни, — Гектор облизал край своего клинка. — Мне нужно вкусить, после столь долгого ожидания.

Он поднес нож к макушке Зен, прорезая одну сторону ее плеча. Она задохнулась, а Зефир боролась.

— Отойди от нее, или, клянусь богом…

Ее угрозы остались неуслышанными.

Он развязал Зенит, толкнув ее на пол, а ее сестра была парализована, как олень в свете фар.

Зефир смотрела на нее, всхлипывая, но держа себя в руках ради ее блага.

— Борись с ним, Зен. Он слаб. Он гребаный трус. Ты сильнее этого. Борись с ним, детка.

Ее слова нарушили оцепенение, в котором находилась ее сестра. Это что-то в ней вызвало. Зефир увидела, как изменился ее взгляд, как решимость наполнила ее лицо, и она начала отступать, заставая Гектора врасплох. Похоже, он не привык, чтобы девушки сопротивлялись, особенно если он шантажировал их свободой.

Зен как-то вывернулась из-под хватки Гектора и побежала к стулу, к которому была привязана. Подняв его, она разбила его о его голову.

Он упал.

Тяжело дыша, она выхватила у него нож и побежала к Зефир, дрожащими руками разрезая верёвки. Освободившись, Зефир вскочила на ноги и обняла ее, чувствуя, как руки Зен крепко обхватили ее, и оба их тела дрожали.

— Давай уйдем отсюда, пока он не пришёл в себя.

Она потянула сестру за собой.

Они обе пробежали через хижину, выбегая на заброшенный пирс, пытаясь понять, куда двигаться. В округе не было ни огней, ни лодок, ни признаков жизни.

— Туда, — Зен указала на дорогу. — Это то место, куда Альфа приезжал, встречаясь с Человеком Тенью. Там есть дорога. Мы можем найти помощь.

Они оба начали бежать к дороге, задыхаясь, мышцы Зефир болели и ныли, и она сомневалась, что ее сестра была в лучшей форме. Груди вздымались, обе тяжело дышали, но они продолжали бежать. Почти на повороте раздался выстрел.

Вздрогнув, Зефир прибавила скорость, но тут же почувствовала, что рука сестры выскользнула из ее руки.

Она остановилась, смотря, что ее задержало.

И все внутри нее замерло.

Зен стояла на месте, глядя вниз на кровь на своих руках, на животе образовалось большое темное пятно. Она подняла взгляд на Зефир, ее глаза расширились, прекрасное лицо побледнело и скривилось от боли, прямо перед тем, как ее ноги подкосились.

— Нет.

Все замерло.

Зефир упала на колени рядом с ней, притянув сестру в свои объятия.

— Нет, нет, нет, нет, нет! Зен. Посмотри на меня, просто дыши со мной, все будет хорошо, ничего страшного. Ш-ш-ш, — рыдания сотрясали ее, когда она почувствовала, что сестра дрожит, на ее лице появились слезы.

— Так… так холодно, Зи, — зубы сестры стучали, ее тело била сильная дрожь.

Зефир крепче сжала ее в объятиях.

— Я здесь, детка, — икала она. — С тобой все будет хорошо. Все будет хорошо. Помощь уже в пути.

Зен с дрожью улыбнулась, ее глаза слегка затуманились.

— Лгунья. Я люблю тебя, Зи. Ты… лучшая… сестра… на которую я могла… надеяться…

Зефир покачала головой, ее руки обнаружили кровь, вытекающую из живота сестры.

— Не смей прощаться! Зен. Пожалуйста. Останься здесь.

Рука Зен взлетела к ее лицу, окровавленному и дрожащему, ее глаза затрепетали.

Зефир трясла ее, голос срывался.

— Зен. Зенни. Держись. Оставайся со мной, пожалуйста. Мы выберемся отсюда.

Но они не выбрались. Место было заброшенным, на улице не было ни одной машины, и ни с кем нельзя было связаться. Беспомощная, охваченная болью, Зефир кричала, прижимая сестру к груди, не зная, что делать.

Зен была просто без сознания от потери крови. Это все. Как-нибудь они доберутся до больницы, и все будет хорошо. Так или иначе, она найдет способ.

На периферии ее зрения что-то шевельнулось. Приглядевшись, Зефир увидела мужчину, вышедшего из тени, его лицо было скрыто под капюшоном, когда он наклонился рядом с ними.

— Куда он пошел?

Она узнала его голос. Тот самый мужчина, который дал ей конверт в Тенебре.

В ее сердце расцвела надежда.

— Пожалуйста, помоги ей, — умоляла она его, ее голос захлебывался от слез. — Пожалуйста. Я умоляю. Пожалуйста. Пожалуйста. Помоги моей сестре.

Она увидела, как рука в перчатке потянулась к шее сестры, проверяя пульс.

Конечно, он должен был быть. Медленный, но должен был быть.

— Мне жаль.

Нет.

Нет.

Нет.

Нет.

Нет.

Она покачала головой.

— Нет. — встряхнув сестру, Зефир проверила пульс. Ничего. — Зен, детка, ответь мне. Зен. Зен!

Агония, подобной которой она никогда раньше не знала, пронзила ее сердце, расколов его, покрыв шрамами, часть навсегда ушла вместе с сестрой, которую она любила больше жизни. Зефир застонала от боли, всхлипывая, пока все не почернело.

Глава 31

Альфа

Гектор пропал.

Это было хорошо, иначе Альфа разрезал бы его на куски и разбросал бы его внутренности по городу. Ярость, которую он чувствовал, кипела внутри него, сдерживаемая лишь чувством потери, когда он смотрел на тело Зенит в морге. Хотя он знал ее недолго, его невестка была светом, и он ощущал потерю, вызванную ее отсутствием.

— Это она, — назвал он ее в официальных целях, его голос был хриплым, и он вышел из палаты.

Его глаз горел, зуд за повязкой усилился. Он сжал руки в кулаки и глубоко вдохнул. Он чертовски ненавидел больницы. Они навевали уродливые, отвратительные воспоминания о его детстве, о том времени, которое он провел, пытаясь спасти свою мать. Но в данный момент он не мог быть нигде, ни с Зефир под капельницей, ни с Мораной, находящейся в травматологии после потери крови, ни с Зенит, прекрасной Зенит, серой в морозильной камере.

За один день его мир перевернулся с ног на голову. Его самый близкий друг стал его самым большим врагом, его семья пропала без вести, и эта потеря…

Морана каким-то образом, даже будучи раненой и теряя кровь, смогла дозвониться до Тристана и рассказать ему о случившемся по дороге в больницу. Альфа видел, как обычно отстраненный мужчина совершенно одичал по дороге в больницу, в то время как он сам перевернул весь город вверх дном, пытаясь найти свою жену и ее сестру. А потом ему позвонили с неизвестного номера, и голос с акцентом сообщил, что они тоже в больнице.

Однажды она оказалась в больнице, и за это время он убил больше своих людей, чем за многие годы. Все, кто был связан с преступлениями Гектора, были уничтожены. Виктора нашли вырубившимся в машине, совершенно не обращая внимания на то, что сделал его брат. Пожалуй, только он был более разгневан, чем Альфа.

Машина с визгом остановилась. Альфа выдохнул через нос, наблюдая, как его родственники выскочили из машины, которую он прислал за ними, на лицах обоих было замешательство, ужас и неверие в бурю, пронесшуюся над их жизнью.

— Полиция сказала, — сглотнул отец Зефира. — Это правда?

Он хотел бы, чтобы ему не пришлось этого делать. Альфа кивнул.

Ладонь ударила его по лицу, пощечина согрела щеку. Ее мать. Он воспринял это спокойно.

— Это все из-за тебя, — она снова ударила его, плача. — Ты разрушил наши жизни. Я никогда не прощу тебя. Все из-за тебя!

Отец Зефир удержал ее мать, и она повернулась к нему, неудержимо рыдая.

Альфа не мог даже представить, какую боль она должна была испытывать, потеряв ребенка, которого так любила, а второй находился в больнице. Это одна из причин, почему он молчал и не сказал ей, что Синдикат пришел бы за Зенит, с ним или без него. Она была помечена с того момента, как сбежала от них. Ему все еще трудно осознать, что она была одной из пропавших девушек, что она была настоящей дочерью Габриэля Виталио.

Черт, это полный бардак.

Его родственники поднялись наверх, где лежала Зефир, а он прислонился к стене снаружи, глядя на звезды и пытаясь понять, где все пошло не так. Была ли права ее мать? Могла ли Зенит быть жива, если бы не попала в поле зрения Гектора из-за его близости, или он нашел бы ее независимо от этого через ВЛФ? Сколько еще людей скрывалось в организации, о которых он не знал? Стоило ли управление ею цены невинной жизни?

— Гектор ушел в подполье.

Голос, раздавшийся сбоку от него, слегка напугал его.

Человек Тень.

Двигающийся, как тень. Но теперь Альфа был у него в долгу.

— Спасибо, что вернул мою жену.

Последовала пауза.

— Она будет жить?

— Да.

— Мне жаль, что я не смог помочь ее сестре.

— Мне тоже.

Еще одна пауза.

— Тебе следовало найти меня раньше. Я бы привел тебя к нему.

Что-то в его тоне заставило Альфу дернуться.

— Зачем ты вообще за ним следил? В чем твой интерес?

Зажигалка мерцала, показывая только линию руки, держащей ее. Он не думал, что человек ответит.

— Он сломал мою игрушку.

Расплывчато.

— Иди к своей жене, Финишер, — сказал мужчина. — И приготовься. Все только начинается.

С этим зловещим предупреждением, прежде чем Альфа успел сказать что-то еще, присутствие с его стороны исчезло.

Потирая грудь, Альфа прошел в коридор личной палаты.

Зефир лежала в одной из комнат, и, поскольку ее родители были с ней, он остался снаружи в коридоре. Данте сидел там же, на одном из больничных стульев, наклонившись вперед, положив локти на колени, лицо его было мрачным. Амара осталась в комплексе с детьми, не желая оставлять их одних надолго в новом месте или привозить в больницу. Тристан стоял напротив двери в другую палату, его взгляд не отрывался от стекла, позволяя ему видеть Морану внутри.

Альфа видел ее, обвешанную трубками, идущими к телу, и выглядящую не лучшим образом. Но доктор заверил их, что она поправится.

Его жена, с другой стороны, никогда не поправится. Он на собственном опыте убедился, насколько близки были две сестры, и при одном воспоминании о тепле Зенит у него сжималось горло от эмоций. Без нее мир был еще мрачнее.

— Ты в порядке? — спросил Данте.

Альфа не знал. Он все еще был в ярости, переживая предательство и потерю, и зная, что ему придется отбросить все это, чтобы быть рядом с Зефир, когда она проснется.

Он пожал плечами, сложив руки на груди, и посмотрел на Тристана.

— Мне жаль, что Морана пострадала в моем городе.

Он увидел, как у того сжалась челюсть, но ничего не сказал, а просто уставился внутрь, где лежала девушка.

Родители Зефир вышли из палаты. Ее мать смотрела на него с такой ненавистью, что он чувствовал это в костях, но не винил ее за это. Ее отец остановился рядом с ним.

— Отправь Зефир домой с нами, чтобы она выздоровела. У нас осталась одна дочь, и мы не хотим потерять и ее.

Альфа подавил желание немедленно отказаться. Он не хотел, чтобы она уезжала. Он никогда не хотел, чтобы она уходила. Вкусив страх последнего дня, вкусив, какой может быть жизнь без нее… она придавала ему смысл. Она была его жизненной силой.

— Если она захочет уехать к вам, я привезу ее. Даю слово.

Ему стоило сказать это, но он сказал, не зная, что ей понадобится, будет ли она винить его за потерю.

Ее отец кивнул, его лицо передернулось от эмоций, и забрал ее мать с собой.

Данте хлопнул его по плечу, его глаза стали серьезными.

— Мужчины в нашем мире не находят любви, брат. Не упусти ее. Что бы тебе ни понадобилось, я рядом.

Это тронуло его — предложение Данте. И он нуждался в помощи, ведь его вторая рука ушла.

Он глубоко вдохнул и вошел в палату жены. Она спала на кровати, после того как ей ввели успокоительное, ее лицо было напряженным даже в бессознательном состоянии.

Альфа сел рядом с ней, взяв ее маленькую, мягкую руку в свою, и почувствовал, что его глаз горит, слезы скользят по его лицу в бороду.

Он позволил всему обрушиться на него, всему, что строилось в течение последнего дня, последнего месяца, последнего десятилетия, пребывание в больнице и воспоминания, которые оно принесло, потеря друга из-за предательства, осознание того, что он был тем, кто ослепил его, забвение Зефир и все еще не получение этих воспоминаний, потеря Зенит и почти потеря жены, все обрушилось на него, и вот, держа ее за руку, пока она спала, он плакал в больнице спустя двадцать лет.

Пре-Эпилог

Зефир

Она очнулась в больнице, ее первое воспоминание — Зен бросает в нее подушку, смеется с широкой улыбкой, которая освещает ее глаза, и говорит ей, чтобы она не убивалась. Следующее воспоминание — Зен лежит на земле в ее объятиях, на ее губах дрожащая улыбка, свет покидает ее глаза.

Зефир уставилась в потолок, моргая, слезы текли по ее лицу, не в силах думать о пустоте в сердце. Иногда горе было таким бездумным, бессловесным, беззвучным. Иногда оно было необъяснимым, его выкачивало треснувшее сердце, оно вливалось в кровь, которая поступала к каждой части тела, смешиваясь с клетками, пока не становилось таким же регулярным, как дыхание.

Она посмотрела в свою сторону и увидела, что ее муж спокойно смотрит на нее, в его единственном глазу отражается потеря, которую она ощущала в своих костях. Она крепко сжала его руку, и он отдал ей свою силу, позволив взять все, в чем она нуждалась.

Через несколько мгновений, когда она позволила себе горевать, она прошептала.

— Она…

Взгляд на его лицо был достаточным ответом.

Слезы покатились по ее лицу.

— Она… она сбежала из Синдиката?

— Да.

О боже, что она пережила? Ее младшая сестра.

— А мои родители…?

Он кивнул ей.

Зефир почувствовала, что ее нос подергивается, а губы дрожат. Он встал со стула и подошел к ней, поднял ее на руки, и шлюзы снова открылись. Она рыдала, уткнувшись ему в грудь, и рыдания покидали ее тело от боли, вызванной воспоминаниями о том, как она держала тело сестры и видела ее последний вздох, а он обнимал ее, его сила была скалой против бури внутри нее.

***

Через неделю состоялись похороны.

Ее младшую сестру положили в землю, семья Зен, друзья, коллеги и все те, кого она тронула своим светом, присутствовали на церемонии. Морана сидела в стороне, ее рука была перевязана, Тристан стоял рядом с ней, и вид другой девушки заставил ее усомниться во многих вещах, касающихся ее сестры, и Морана, вероятно, знала, потому что в ее глазах была боль каждый раз, когда они смотрели друг на друга.

Родители прижались к ней, но едва взглянули на ее мужа. Она знала, что они винят его, но, зная то, что знала она, это не его бремя. Зенит избежала чего-то злого, построила себе хорошую жизнь, и это настигло ее. Альфа не мог этого предвидеть. Никто не мог, кроме, возможно, самой Зенит. Ее сестра исчезла, а вместе с ней и ее секреты. Они никогда не узнают, от чего она бежала и что оставила позади.

Похороны измотали ее так, как никогда раньше. Казалось, что легким не хватает воздуха, и как бы она ни старалась, они чувствовали себя тугими, тяжелыми и им не хватало кислорода. Единственное время, когда она могла перевести дух, это когда позволяла себе упасть в объятия мужа, и он обнимал ее, позволяя ей взять все его силы.

Отпив глоток вина, Зефир села на палубу, глядя на раскинувшийся за ее пределами лес, а все три собаки окружили ее. С тех пор как она вернулась домой, они почувствовали ее горе, и все они, даже Барон, были рядом с ней, сочувствуя ей.

Она слышала голоса всех присутствующих, говоривших о Синдикате и о том, что делать дальше, и разрывалась между ними. Одна ее часть хотела знать все, хотела узнать, от чего бежала ее сестра, и отомстить тем ублюдкам, которые охотились за ней. Впервые в жизни Зефир почувствовала, что способна забрать еще одну жизнь. Ей сказали, что Гектор сбежал, и она знала, что если увидит его снова, то убьет.

Другая часть, большая часть, не хотела ничего знать. Она хотела помнить Зен такой, какой она была, с ее большим сердцем, прекрасной душой и бескорыстным способом любить. Она не хотела знать, сделала ли ее сестра что-то плохое, дабы избежать ада, в котором находилась. Она не хотела знать, почему кто-то выследил ее таким образом. Ее младшая сестра была первым человеком, которого она любила безоговорочно, и она всегда хотела помнить ее такой.

Но она также хотела знать правду. Как бы ей ни хотелось спрятаться, теперь это ее мир, и он забрал ее сестру, и она хотела знать факты.

Поднявшись на ноги, она вошла в дом, собаки следовали за ней по пятам.

Данте и Амара сидели на одном диване, Тристан и Морана на другом, а ее муж сидел один на кресле. Его золотистый властный взгляд встретился с ее глазами, когда она вошла, и он протянул руку, подзывая к себе. Она тихо подошла к нему и села, когда он притянул ее к себе на колени, потягивая вино.

— Где дети? — спросила она, оглядываясь вокруг и замечая отсутствие хаоса.

— Спят наверху, — ответила Амара своим мягким, хрипловатым голосом. — Лия с ними.

Зефир кивнула, в ней зародилось сомнение, что Лия заслуживает доверия. И вообще, заслуживает ли доверия кто-либо из них, кроме ее мужа. Она уже не знала, может ли она кому-то доверять.

Альфа погладил ее по спине, успокаивая ее бурные мысли.

— Она была дочерью Габриэля, — Морана сглотнула, ее глаза заметно затуманились и устремились на Зефир. — Она была настоящей мной. И мне всегда было интересно, что с ней случилось, понимаешь? Была ли она в порядке. И хотя ее нет, я просто хочу, чтобы ты знала, что я очень рада, что у нее была хорошая жизнь, что у нее была ты. Ее любили, и она это знала.

Зефир почувствовала, как ее горло сжалось, и она сжала бокал с вином. Руки Альфы мягко сжали ее, напоминая, что она не одна.

— В тот день, когда ты посмотрела на нее… — Зефир запнулась, вспомнив тот день так ярко.

— Она показалась мне знакомой, — закончила Морана, прислонившись к Тристану.

Мужчина не оставлял ее одну с тех пор, как ее выписали из больницы.

— Человек Тень, — поделилась Зефир. — Он был там той ночью. Он появился после… Я не помню, но думаю, что он высадил нас в больнице.

Ее муж кивнул.

— Он следил за Гектором по своим собственным причинам. Вот откуда он узнал об убийствах, я думаю.

Данте сощурился с другого дивана.

— Я навел Вина на Гектора. Скоро мы узнаем, с кем он заключил сделку.

— Его брат уже ищет его, — упомянул Альфа.

Виктор, как ей сказали, пришел в ярость после того, как узнал, что сделал его брат. Он отправился на его поиски. Гектор был трупом.

— Вин заслуживает доверия? — спросила она.

— Очень, — удивленно ответила Амара.

— Человек Тень предупредил меня, что это только начало, — сообщил ее муж.

Она услышала, как у Мораны перехватило дыхание, а Амара сглотнула при этих зловещих словах.

Наступила тишина, все были поглощены своими мыслями.

Не выдержав, Зефир встала и пошла обратно на палубу, собаки снова шли за ней по пятам, не оставляя одну.

Она смотрела на открывающийся вид, все вокруг выглядело мрачным и безрадостным, и гадала, что принесет им будущее.

Позади нее возникло какое-то присутствие, а затем ее обхватили сильные руки. Зефир вновь погрузилась в объятия своего одноглазого зверя, единственного твердого, реального существа в ее перевернутом мире. Все эти дни он был для нее горой, твердой, непробиваемой, неподвижной. Она обрушивала на него свой гнев, зная, что его не сотрясет лавина эмоций.

— У нас все будет хорошо, правда, красавчик? — тихо прошептала она, почти боясь надеяться на лучшее.

Его руки сжались вокруг нее, он поцеловал ее в макушку.

— Серость не будет вечной, радуга.

Нет, не будет.

Гектор был на волоске, Синдикат только начал, Человек Тень был неизвестен, и будущее было неопределенным.

Но в объятиях мужчины, которого она любила долгие годы, будет любить долгие годы, Зефир чувствовала, что может дышать.

Серость не будет вечной.

Конец