Флиртуя с огнем

Глава 27

Люк изучал расписание рейсов в международном аэропорту Сан-Франциско. Его самолет задерживался на два часа. Конечно же.

На долю секунды он задумался о том, чтобы отправиться к стойке с прокатом. Он слышал, что Тихоокеанское шоссе эпически живописно и идея запрыгнуть в машину и рвануть в Лос-Анджелес (в океан / со скалы) сейчас казалась невероятно привлекательной.

Звучит, как отличный план. Люк был не из тех парней, что любили цветочки и сердечки, но даже он был вынужден признать: то, что он только что сделал, или попытался сделать, было особенным. Он предложил ей все. Свое сердце, свой мир, ― все это принадлежало ей, и вот он здесь, подтвердил свои слова решительными действиями.

Что ж, сюрприз-сюрприз . Очевидно он ни фига не знал о женщинах и в довершение всего она разыграла карту дружбы.

Какого черта он думал, что такая целеустремленная и утонченная женщина, как Кинси, захочет его для чего-то большего, чем пара раз бурного, крышесносного секса? Разве он ничему не научился после полного провала своего брака? Ему явно нечего было предложить, помимо своих покрытых мозолями рук, тела для билбордов и грубых навыков в постели. Материал для интрижки, недостаточно хороший для чего-то ст о ящего.

Но...

На мгновение, когда он обнимал ее в последний раз, чувствовал, как она дрожала от его прикосновения, Люк подумал, что боги могли бы выделить ему перерыв и поддержать проявленное им мужество. Но нет, боги были слишком заняты, смеясь до слез над ним.

Его телефон зажужжал, Люк вытащил его, надеясь, желая. Но это был всего лишь Уайатт, который звонил второй раз за месяц. Своего рода рекорд.

― Привет.

Как обычно, Уайатт перешел сразу к делу.

― Кинси позвонила Гейджу. Она беспокоилась о тебе.

Приятно знать, что эти двое все еще оставались друзьями.

― Я в последний раз слушаюсь твоих советов, Фокс. Что, женщины любят широкие жесты? Ты пересмотрел фильмов для цыпочек.

Уайатт ответил сопением без признака вины.

― Возвращайся домой, Люк. Малышня хочет позаботиться о тебе.

― Они сейчас рядом с тобой?

― Ловят каждое гребаное слово.

Люк улыбнулся, хоть это и причиняло боль, как гниющий зуб. Он почти видел, как они боролись за место, усердно стараясь держать рот на замке, пока Уайатт разыгрывал представителя их коллективной любви. Боль у груди немного утихла, но прямо сейчас Дэмпси были последними, кого он хотел бы видеть.

Даже не зная, как это произошло, Люк обнаружил, что его ноги несут его на улицу из терминала к стоянке проката авто . Он возьмет первый же, который приедет.

Он не мог вспомнить, когда последний раз брал отпуск, кроме того, который был вынужденным из-за его плохого поведения, и еще больше времени прошло с тех пор, как он по-настоящему отдыхал. Помимо конференции по безопасности в Далласе , его заданий в Ираке, и нынешней “охренительно приятной” поездки в Калифорнию, Люк никогда не покидал Чикаго.

― Мне нужно пару дней, Уай. Я позвоню Вэнти и сообщу ему…

― Считай, уже сделано, ― перебил его брат. ― Настолько, насколько захочешь.

Одна из машин “Авис”[125] завернула за угол терминала и остановилась прямо перед ним. Дзинь, дзинь дзинь, у нас есть победитель.

Перед тем, как повесить трубку, Люк услышал, как Гейдж выкрикнул:

― Люблю тебя, Люк.

Ад и все дьяволы, этот ребенок когда-нибудь убьет его.

Пара дней могут помочь ему привести в порядок мысли, но ему явно понадобится больше времени, чтобы залечить зияющую дыру в груди.

Пять дней спустя Люк вернулся в Чикаго, но его грудь все еще ощущалась так, будто его выпотрошили и сделали каноэ. Также был его скальп, который все еще горел от езды по Тихоокеанскому шоссе на кабриолете с поднятым верхом .

Хотя, в целом это того стоило. Его поразило абсолютное величие извивающейся, огибающей горы дороги вдоль побережья. Хорошо было бы разделить это с кем-то, родом из Калифорнии, в частности с одной девушкой, родом из Калифорнии, но ему нужно было немедленно прекратить думать в этом направлении. Однажды он сможет признать, что рискнуть и приехать сюда было правильным решением . Люк не мог представить, каким будет тот день, но сейчас он не чувствовал такой же горечи и обиды, как год назад после расставания с Лизой.

В 6:45 утра Люк зашел в свое пожарное отделение, прошел мимо спортзала, трофеев за софтбольную лигу и четыре сольные победы Бэка в Битве Значков, миновал коллаж фотографий с улыбающимися лицами ПО №6, на котором вперемешку были как члены нынешней команды, так и давно ушедшие друзья.

Это был его дом, а эти люди ― его семья, как Дэмпси, так и все братство ЧПД. Лучшая компания в Чикаго, городе, рожденном из огня. Не самое худшее место для жизни.

В раздевалке Люк обнаружил Гейджа, переодевающегося к своей смене. После того, как он начал встречаться со своим шефов, Гейдж выглядел немного взрослее, мудрее и в целом гораздо более счастливым. Болтун Гейдж и молчун пехотинец. Довольно безумно.

― Тебе письмо.

Парень поднял конверт. Люку не нужно было присматриваться, чтобы узнать, что это было.

― Давай сюда, бро.

― Не раньше, чем соберу здесь всех твоих коллег, ― Гейдж пронзительно свистнул.

― Они не собаки, идиот, ― пробормотал Люк, чувствуя как живот сводит от нервов, хоть и старался сохранять спокойствие. Он считал, что успешно прошел экзамен две недели назад, но если учесть, что недавно инстинкты его подвели, то кто знает?

― Что вы тут делаете? ― спросил он Алекс и Бэка, когда они подошли вместе со всеми остальными. Ни у одного из них не было сейчас смены.

― Гейдж сказал мне заскочить, ― ответила Алекс. ― Слышала, тут будет большое объявление.

Бэк просто пожал плечами.

― Я был голоден, а здесь лучшая еда.

Зашел Уайатт, окинув быстрым взглядом собравшуюся толпу. Он забрал конверт из рук Гейджа и протянул его Люку.

― Просто открой и избавь их от страданий.

― Давай же, ― подгоняла Алекс. ― Ты лишаешь меня времени на пляже, Люк.

Разорвав конверт и вытащив листок, Люк молился, чтобы у него все получилось, потому что если ему придется и дальше терпеть печальные взгляды от своей семьи, то он запрыгнет обратно в самолет, летящий куда угодно, быстрее, чем успеют сказать “Летайте в дружеском небе”[126].

Он вздохнул и увидел, как поникли лица его родных.

― Всего лишь… девяносто шесть.

― Что? ― в панике Алекс посмотрела на братьев. ― Не волнуйся, Люк, в следующий раз… эй, подожди. Это же... ты сдал, верно?

― С отличием, ― добавил Бэк. ― Отличная работа, Люк! Никто не заслуживает этого больше.

Все остальные столпились вокруг, и вскоре уже весь расчет А разразился дружественными хлопками по спине, поздравлениями и немалым количеством предположений о том, куда его могут назначить.

― В 69 отделении нужен офицер, ― сказал Дерек. ― Там работает мой двоюродный брат.

Это было встречено хором ругательств и непристойных предположений о том, что на самом деле происходит в 69. На фоне бурлящего шума Люк раздумывал о том, что все происходящее походило на конец эпохи. Вся его карьера в ЧПД, вся его жизнь, была посвящена защите семьи. Будет странно не работать больше вместе с ними.

Он поймал взгляд Уайатта. Его брат незаметно кивнул, словно уверяя, что он сделает все, что потребуется, чтобы сдержать их обещание. Останется ли он в ПО №6 или переведется, Люк знал одно.

Настало время двигаться вперед по жизни.

***

Кинси налила себе чашечку кофе , нуждаясь в топливе перед тем, как отправиться в душ после вечерней пробежки . Ее мышцы болели и она радовалась этому. Этого она и добивалась.

Ее телефон зазвонил и сердце ёкнуло, а затем упало, когда она увидела, кто звонит.

― Что?

― Прозвучало так, будто тебе необходим секс, ― ответил Джакс. ― Но, конечно же, у тебя был шанс и ты его продула, ― брат все еще злился на Кинси за то, что она отшила такого солидного парня, как Люк. Очевидно, они “действительно сблизились”.

― Твои “братания” ― показуха . Если я смогла пережить это, то сможешь и ты.

Он проигнорировал это.

― Ты наконец встретила парня, на которого смогла запасть и с которым мне было не стыдно выпить пива. Перестань сочувствовать ему, потому что ты так удивлена его приездом с другого конца страны из-за желания быть с тобой. Он, наверное, был в восторге от возможности убраться подальше от его кровососущей семейки...

― Да, время, которое я провела вдали от тебя, было лучшими шестью месяцами в моей жизни.

― Видишь? Это именно та беспощадность, которую я знаю и любви в своей малышке-сестре, ― он усмехнулся. ― Время собраться, Кинси. Время идти вперед.

― Спасибо, Тренер. Ты для этого звонил?

― Нет, но моя мудрость, даже если ты о ней не просила, имеет свою цену. Я хочу, чтобы ты помогла мне подобрать обручальное кольцо для Али. Встреться со мной завтра в обед.

Кинси проворчала:

― Поздравляю. Мои соболезнования твоей бестолковой невесте.

Услышав его смех, она отключилась. То, что они с Али решили обручиться, не удивило Кинси, но оценить это она сможет только спустя какое-то время.

― Привет, тыковка. Хорошо пробежалась? ― спросил отец, заходя с заднего двора, чтобы допить свой бокал вина.

Она кивнула, позволяя кофе вернуть себя обратно к жизни, по крайней мере ненадолго. Хотя прямо сейчас оно не могло сделать это с ее сердцем.

― Ты же знаешь, что можешь остаться тут так долго, как нужно. Не спеши искать свое собственное место.

― Жить в городе более разумно, пап, ― пока ей придется поездить на работу из пригорода, но она начала вялые поиски квартиры поближе к новому месту работы, которая начнется завтра.

― Кинси...

― Ты собираешься сказать, что мне следует поступить в юридическую школу, пап? Потому что все эти политики ― плохие ребята?

Его губы сжались из-за беспокойства.

― Нет, я собирался спросить, слышала ты что-то от Люка. Прошла уже неделя с его приезда.

Вина за то, что она окрысилась на него, накрыла ее с головой. Взгляд отца был полон любви, которую прямо сейчас она не заслуживала. Она была неподходящей для свиданий, недостойной любви. По всем пунктам не .

― Нет, ничего не слышала и не жду, что услышу. Я действительно причинила ему боль, папа.

Ее отец усмехнулся, когда она не отказалась бы от небольшого сочувствия.

― Ты так похожа на свою маму, Кинси.

― Надеюсь, ты имеешь ввиду в хорошем смысле. Прямо сейчас мне действительно нужно услышать что-то приятное.

Он обошел кухонный островок и обнял ее своей сильной рукой.

― Я имею ввиду в лучшем смысле. Знаешь ли ты, сколько времени мне потребовалось, чтобы заставить ее выйти за меня?

О, боже. Сначала Джакс, теперь это. Кинси была не в настроении для романтики, которая заканчивалась романтикой.

― Целых шестьдесят секунд. Ты появился в той классной комнате и сбил ее с ног, остальное ― история.

― Нет, Кинси. Это было всего лишь начало долгой, тяжелой дороги к завоеванию женского сердца. Она не хотела, чтобы дети плакали из-за ее отказа мне, так что вместо того, чтобы поцеловать меня, вывела в коридор, а затем сказала, что мне нужно придумать что-то получше, чем это.

Кинси моргнула. Это была не та сказочная версия, которая утвердилась в летописи Тэйлоров. Все знали, что папа был в отпуске со службы в Окинаве, и затем ― вуаля! ― они с мамой уже вместе. Таковы были факты. Конец.

― Но как ты мог придумать что-то получше? То, что ты сделал, было идеальным, ― ей следовало бы знать. То же самое произошло с ней ровно неделю назад.

Ее отец покачал головой, улыбаясь воспоминаниям.

― Не для твоей матери. Она была практичной женщиной. Она не хотела жить на военной базе в Японии, и не хотела провести первые месяцы или годы в качестве армейской жены в одиночестве, так что она ответила: как только я буду на постоянном месте в США, она еще раз обдумает предложение. Мне пришлось поработать над этим и год спустя, когда меня перевели на Западное побережье, она согласилась выйти за меня. Потому что была ужасно упрямой.

Не думая о том факте, что все, известное ей об ухаживании ее родителей, было наглой ложью, Кинси приготовилась, как обычно, выступить в свою защиту.

― Пап, это не пример женского упрямства или требовательности. Ты знаешь, что произошло с Дэвидом.

― Люк ― не Дэвид, Кинси. Приехал бы Дэвид за тобой вот так? В ту минуту, когда ты завернула на задний двор, лицо Люка озарилось, как Золотые Ворота[127]. Он был так счастлив, увидев девушку, которую любит.

И тогда она разрушила его день. Его неделю. Может быть, его жизнь.

А может и свою.

― Любовь ― это не проблема, ― возразила Кинси. ― Я не могу позволить ему отказаться от всей его жизни, а если я вернусь в Чикаго, то буду чувствовать, что сдалась. Как и раньше.

Он заложил прядь волос ей за ухо. Этот жест отозвался теплом у нее в груди и в сердце.

― О, дорогая. Иногда я думаю, может мне стоило жениться еще раз. Чтобы показать тебе хороший пример женского поведения.

― Чтобы я смогла лучше понять свое место? ― пошутила Кинси, хотя на самом деле ей было совсем не весело.

― Чтобы ты смогла понять искусство компромисса. Почему это должно быть соревнованием? Почему вы оба не можете выиграть? Даже когда ты была ребенком, тебе всегда нужно было победить своих братьев. Быть лучшей во всем. В твоем мире нет такого понятия, как ничья.

Ее грудь болела, словно объятая огнем.

― Папа...

― Нет, послушай. Ты была с Дэвидом довольно долго, но это никогда не выглядело так, словно вы действительно вместе. Все было так, словно его жизнь была отдельно, а твоя ― отдельно. Иногда бок о бок, иногда сворачивая, но никогда не пересекаясь. Никогда не шла вместе, как одно целое. Сколько времени у него ушло на то, чтобы наконец сделать предложение? Чтобы предложить тебе настоящие обязательства? И ты тоже никогда не подталкивала его к чему-то серьезному. Ни один из вас не хотел меняться ради другого. Это не было судьбой и ты знаешь об этом.

Верно. Она полагала, что всегда знала.

― Ты можешь быть лучшей в чем-то и все равно полагаться на кого-то, если это правильный человек, ― продолжил ее отец. ― Парень, который тебя заслуживает, который понимает приоритеты. Который понимает, насколько ты сильная, упорная и удивительная. Люк приехал ради тебя, тыковка. Он был готов бросить своих близких, потому что ты ― его человек. Та, без которой он не может прожить. И я думаю, ты тоже не можешь без него.

Правдивость этих слов пронзила все ее существо. Кинси могла находится в своем материальном доме, но этот мужчина был домом для ее сердца. Ее внутренний компас указывал на Люка.

― Я не могу забрать его из семьи, папа. Возможно, меня будет не достаточно, ― Кинси казалось, что у нее не осталось больше слез, но их запас был бесконечным. ― Видел бы ты его с ними. Они ― все для него.

Сильные отцовские руки обхватили ее лицо и оказалось сильным ударом по расшатавшимся эмоциям Кинси.

― И ты тоже. Ты ― его человек номер один, а он ― твой. Вот и все. И когда я говорил, что ты похожа на свою маму, то не имел ввиду, что ты упряма, как она, хоть это правда, или что ты такая же постоянно соревнующаяся, хоть и это тоже правда. Я имел ввиду, что ты практичная.

Ее отец одарил Кинси таким же взглядом, как раньше, когда рассуждал о ее коллегах.

― Ты умная девушка, Кинси, самая умная из всех моих детей, и все же я хотел бы, чтобы ты тратила свои таланты на что-то более ст о ящее, чем помощь этим мошенникам, лгущим обществу. Эта проблема с Люком? Используй свой гениальный ум Тэйлор и реши ее.

Высказав мудрость, не приправленную излишними чувствами, полковник в отставке Джексон Тэйлор IV вышел во внутренний двор, чтобы почитать биографию Паттона[128], потягивая Сира[129] и обдумывая, какое мясо лучше подойдет для завтрашнего гриля.

Кинси плюхнулась за кухонный стол, мозг усердно работал, чтобы угнаться за бешено стучащим сердцем. Она прибегла к логике, своему старому и проверенному другу, но сучка отправилась в творческий отпуск. Может это было и к лучшему. Что вообще хорошего логика сделала для нее?

Кинси всегда верила, что не важно, насколько сильно ты хочешь, чтобы твои мечты исполнились, важно, сколько страданий ты готова выдержать, чтобы достигнуть их. Что-то ты всегда должен отдать. Отношения неизменно были в самом конце, или это была просто выученная мудрость? Не было такого понят ия, как жизнь на блюдечке с голубой каемочкой, полная радуги и щенков, или пожарных и котят.

Ее отец был прав. Они с Дэвидом не слишком-то работали над отношениями. Чего-то не хватало, какого-то дефицита, о котором они даже не задумывались, потому были так сосредоточены на том, что происходит снаружи, а не внутри. Их совместная жизнь была комфортной. Безопасной. Но они существовали, а не жили. Жили в одном доме, но шли разными дорогами.

Кинси сама достаточно зарабатывала. Сама отвечала за свои оргазмы, потому ни в коем случае не могла положиться на мужчину в этом вопросе. Но помимо этого списка было еще много чего. Была страсть. Жизнь. Кто-то рядом.

Была искра узнавания, когда ты понимал, что принадлежишь кому-то.

Была ли она готова смириться с жизнью “если бы”? Страдать от поздних одиноких ужинов в высотных ресторанах, с печальными глазами размышляя о том, кого упустила? Полагаясь на то, что красивый официант подаст безрадостные оргазмы в паре с “Гленфиддик” восемнадцатилетней выдержки? Если она была готова отдать все ради работы, то почему же не готова сделать то же самое ради чего-то личного?

Ее мужчина, которому ничего не доставалось так просто, и все же он готов был сделать все еще сложнее. Принять новый вызов.

Кинси.

Выкорчевать свою жизнь и переехать туда, где не знал никого, кроме любимой женщины.

Кинси.

Шесть месяцев назад она сделала это ради Дэвида, ради неправильного мужчины, и сейчас вернулась туда, откуда все начала, испуганная, не способная понять величие любви, которую испытывает к ней правильный мужчина. Потому что та была выше всего, что она когда-либо представляла.

Все это время, Кинси знала, что готовность переехать в Сан-Франциско ради нее, была огромным шагом для Люка, как вселенная, как секвойя, но истинная широта его жеста осталась непонятой ею. Не то, что он оставил позади свою семью, но то, что он думал, она стоила такого выбора.

Люк думал, что она стоит всего . Он приехал сюда, уважая ее выбор, с благородным сердцем. Он любил свою семью, своих детей из приюта, свою работу, свой город, свою страну. И в его огромном сердце все еще оставалось место для Кинси.

Вопрос был не в том, достоин ли этот мужчина ее. Это было доказано, и не раз. Вопрос был в том, достойна ли она такой волнующей жертвенности и глубокой любви, и достаточно ли крепкие у нее яйца , чтобы принять то, что он предложил с такой любовью?