Фотограф

Егор

Девушка в ярко-розовых трусиках склонилась к морозилке. Серая футболка на ней была свободной и с моего ракурса позволяла разглядеть мягкую округлость груди.

– Вот так? – нежно спросила она, взглянув на меня через плечо.

В ее взгляде было ожидание в перемешку с предвкушением. Ее губы были приоткрыты и изгибались чуть игриво.

– Мгм, – ответил я, делая очередной кадр.

Птичка была несомненно хороша и притягательна, как и те две до неё. Но ни одна из них не смогла выдать мне хотя бы половину эмоций девушки в сером.

Прошло уже почти две недели с того воскресенья, когда я был прозван извращенцем. Девушка в сером не объявлялась – никаких извинений или чего-то в этом роде – и я в отместку не отправил ей ее фотографии. Да я даже не обрабатывал их!

Но проблема была в том, что кадры оказались хороши и без обработки. Я иногда открывал их и… не мог насмотреться. Особенно мне нравилась одна из последних фотографий, когда девушка в сером открыла глаза и облизнула мой палец. Взгляд ее был так красноречив, так насыщен, так ярок, что… я начинал беситься. Какого черта она сбежала?! Как можно было чувствовать всё это, несомненно чувствовать и удрать?!

– Его-ор, – протянула птичка, опираясь руками о кухонный островок так, чтобы сильнее выставить грудь вперёд.

– Что? – резко спросил я.

– Что-то не так? Может мне попробовать другую позу?

Я глубоко вздохнул и покачал головой:

– Нет. Это всё. Ты свободна.

Она недовольно надула губки, но я уже подхватил фотоаппарат и пошагал в кабинет. Заказчик ждал результат сегодня, и я не мог задерживать фотографии или искать другую птичку. Мне оставалось только сесть и, скрипя зубами, обработать то, что вышло. То, что мне совсем не нравилось. То, что не было идеалом.

Я пытался перенести хотя бы часть атмосферы, часть эмоций девушки в сером на фотографии других птичек, но выходило плохо, и я злился ещё сильнее.

Когда в кабинет зашла Снежка, я был готов разбить экран монитора.

– Егор, не забудь, что сегодня надо отправить рекламу кухни… – заявила она с заботой в голосе.

– Да помню я, помню! – прорычал я. – Над чем, по-твоему, я тут работаю?!

Снежана не ожидала такого тона и, буркнув что-то себе под нос, ретировалась из кабинета.

Ещё час я пытался добиться чего-то лучшего от своих кадров, а затем, устав, плюнул на них и переслал с десяток Снежке, чтобы она отправила их заказчику. Будь что будет. В крайнем случае – верну деньги. Неприятно, конечно, но я понимал, что ни одну из фотографий нельзя назвать блестящей.

Был уже вечер, когда я вышел из студии – слишком издерганный, слишком взъерошенный для неспешного приятного вечера. Поэтому я погнал в клуб, а по дороге позвонил друзьям. Они подъехали спустя полчаса, когда я уже успел выпить пару стопок. Вместе мы оккупировали лучший столик в углу и вскоре были уже пьяны. Один из друзей достал из кармана белые кругляши, и мир расцвёл чудесными красками. Мы дергались на танцполе, обнимали каких-то птичек, залезали к ним под юбки, смеялись и чувствовали себя королями вселенной.

В какой-то момент ко мне подошёл администратор и попросил освободить столик.

– Что?! Какого черта? – проорал ему в ухо я, перекрикивая музыку.

– Через полчаса столик нужно уступить тому, кто его забронировал, – пояснил администратор.

– Пусть катится к чертям!

В дело, конечно, ввязалась охрана, и нам с друзьями пришлось таки освободить лучшее место в клубе. Остальные столики были уже, разумеется, заняты. Мы стояли у барной стойки и недовольно смотрели на любителей резервировать. Какие-то сорокалетние мужики расселились на наших местах и принялись глазами ощупывать птичек на танцполе.

– О, а я одного из них знаю, – заметил друг.

– Которого?

– Вон того, посередине. Рейлиц или Рейниц… Какая-то такая идиотская фамилия, вечно путаю в ней буквы.

Я был пьян, чертовски пьян, но фамилию эту вспомнил. Девушка в сером носила такую же. Так это что, ее батя?

– И кто он?

– Владелец приличного количества недвижимости в центре города. Точнее стал им, когда женился на дочке своего босса.

Я потёр виски, отчаянно пытаясь протрезветь.

– Что за босс? И какая у него дочка?

– Ну, босс-то уже умер, а дочка у него точно не в твоём вкусе, – хмыкнул друг. – Серая мышь, такую в дождь и не заметишь, сливается со всем вокруг.

Голова поплыла от попыток проанализировать сказанное другом. Серая мышь… девушка в сером… была замужем?!

– Я видел ее как-то, – продолжал друг. – Она и сама серая, и одежда была тогда серая на ней, и себя она вела, как… да вообще никак! Муху и то легче заметить и запомнить, а эта… пустое место! Да и он, – друг кивнул на мужика за нашим столиком. – Вообще никакой. Просто оказался в нужном месте и в нужное время. Подлизал боссу, охмурил его дочку и получил чудное наследство. А теперь стрижёт бабосики и чпокает свою мышь.

Друг заржал, а я как идиот взмахнул кулаком, чтобы врезать ему как следует за это пренебрежительное “чпокает мышь”. Черт знает что во мне взыграло! Но я был пьян, промахнулся и чуть не упал. Друзья, и сами по-прежнему пьяные, кое-как подхватили меня и усадили на барный табурет. Они ничего не поняли, а я уже и не хотел никого бить.

Разве что только себя.

Девушка в сером что, разводила меня на бесплатную фотосессию? Всё ради красивых кадров для соцсетей? А потому и сбежала, не стала оставаться – у неё же муженёк был! К чему ей я.

Вообще-то обычно мне было плевать замужем-не замужем. Да хоть три мужа сразу! Если птичка сама намекает и просит, то почему бы и нет? Но с девушкой в сером ситуация была иной. Возможно потому что мне и в голову не могло прийти, что она замужем? Потому что она вела себя не как чья-то жена? Возможно потому что я ей поверил? Кажется, впервые в жизни девушка обвела меня вокруг пальца, а я выступил в роли доверчивого индюка.

От гадких мыслей меня оторвал звонок телефона. Звонила Снежка со срочным сообщением от заказчика – он был в восторге от одной из фотографий. Настолько в восторге, что перевёл на мой счёт бонус и запрашивал мое разрешение для публикации рекламы кухни в нескольких журналах, а так же в интернете. Мне было плевать. Я сказал Снежке, чтобы подтвердила всё от моего имени, а от меня отвязалась.

Я положил трубку и двинулся на танцпол. Пора было уже забыть о девушке в сером – которая так блестяще отыграла свою роль! Хорошо, что я не отправил ей готовые кадры, и она не получила то, что хотела от меня.

Ха.

Актриса она превосходная, но как игрок – не очень. Просчиталась, мышка.

Я криво усмехнулся сам себе и положил ладони на талию первой попавшейся блондиночки. Она бросила на меня взгляд через плечо и, игриво вильнув бёдрами, продолжила танцевать. Намёк понят, птичка! Ладони съехали на ее бёдра и притянули цыпочку ближе. Так близко, что ее попка, обтянутая блестящей мини-юбкой начала тереться о меня.

От блондинки приятно пахло. Я развернул ее к себе лицом и сжал в ладонях ее попку. Грудь птички от движений слегка выскакивала из слишком большого выреза топа, а губки послали шаловливый воздушный поцелуй. Ладонью я провёл вверх по ее телу – по талии, задев грудь, провёл по шее и замер на щеке, поглаживая большим пальцем губы птички. Она чуть приоткрыла ротик и лизнула палец – совсем как девушка в сером, но при этом… совсем не так. Да к черту!

Я втолкнул свой палец птичке в рот, и она принялась ласкать его своим язычком. Вот где точно не было игры! Вот где была предельная честность.

Я сжал попку девушки ещё раз и, прикусив мочку ее уха, шепнул:

– Поехали ко мне, птичка.

Блондиночка не возражала. Она вообще оказалась, что надо: не задавала дурацких вопросов и не болтала ерунды, а вместо этого раздвинула ножки для ласок на заднем сидении такси. Потом и мне повезло немного, но мы к сожалению слишком быстро доехали. Я привёз ее домой – не в студию – что случалось со мной крайне редко. Видно я и впрямь был слишком пьян.

Вместе с птичкой мы расшатали коридорную тумбу, а потом переместились на кровать. Я не удержался и сделал пару кадров – нас обоих, потому что даже в зеркале напротив мы выглядели отлично. Удивительно, что она не возражала. Удивительно, как надолго ее хватило. Удивительно, как много она была готова кончать.

Удивительно, что, засыпая, я обнял ее и мысленно пообещал себе утром узнать ее имя и номер телефона. Таких птичек надо было сохранять – в телефонной книге.

Но утром меня разбудил Никитос, младший брат. Он оборвал дверной звонок, а когда я наконец ему открыл, – ворвался как ураган, тыча мне в лицо своим телефоном.

– Это же твой снимок? Твой? Тут подписано, что твоя студия. Скажи мне, кто она?! Я должен знать!

– Чего? Черт возьми, Никитос, отвянь, – вяло отмахнулся я, пытаясь сообразить, где мои штаны. – Ты на часы-то смотрел? Завалился ни свет, ни заря и орешь…

– Сейчас два часа дня, Егор, – строго ответил мелкий. – Ты должен сказать мне, кто она! Это жизненно важно! Можно сказать, моя судьба на кону!

– Да откуда ж мне знать, – я заглянул в спальню, убедился, что птичка ещё спит, и прикрыл дверь. – Пошли на кухню, нормально всё расскажешь.

На кухне я включил чайник и повернулся к брату. Он шагал туда-сюда и был очень взволнован.

– Садись и рассказывай.

Никитос сел на подоконник и серьезно взглянул на меня:

– Да рассказывать-то нечего. Я просто серфил по интернету, ничего конкретного. Ну, ты знаешь, как это бывает. А потом открыл какой-то сайт, там реклама вывалилась. И с рекламы смотрит на меня она…

Он замолчал, и я спросил:

– Кто?

– Да я не знаю! В этом-то и проблема! Но у меня такое ощущение, будто мы с ней… ну знаешь, родственные души. Будто я знал ее когда-то… всю жизнь. Будто она – та самая, кого я так долго искал. Ну, понимаешь?

Я скептически покачал головой. Не верил я в это родство душ! Сказки для старых дев.

– Ну и?

– Ну и я начал искать, что за снимок, кто модель, кто фотограф. Имя девушки не узнал, зато выяснил, что студия – твоя, и что реклама запустилась только сегодня утром. Так ты знаешь ее?

С этими словами Никитос вновь показал мне экран своего телефона. С него на меня смотрела девушка в сером, облизывающая мой палец.