Фрак для ковбоя

Глава девятая

Ли закрыла глаза и, пока у нее еще была такая возможность, погрузилась в раздумья. Желание снова стать «невинной и милой» пересилило осторожность. Она ненавидела свойственную ей привычку анализировать все и вся и знала: стоит ей взглянуть в серые глаза Уэйда — и ее унесет бурный поток, в котором она может захлебнуться.

Как быстро она забыла о его способности покорять ее своей воле! Не осознанная им власть над ее чувствами пугала ее так же, а может, и больше, чем потеря самообладания во время любовного акта. Если бы дело было только в сексе, еще куда ни шло, но Уэйд затрагивает ее значительно глубже. Он волнует ту часть ее существа, которая страдает от одиночества, жаждет иметь партнера, товарища. Ей никогда не удавалось заглушить этот голос и доказать самой себе, что жить одной значительно лучше.

Открыв глаза, Ли увидела, что Уэйд наблюдает за ней. Ладно, пусть она будет отпетой дурой, но сейчас она рискнет. И даже если упадет с горы, а он не успеет ее подхватить, то залечивать ушибы будет потом. Да и что, в конце концов, может произойти? Душу свою она и без того ему открыла.

Ли нагнулась и поцеловала Уэйда. Медленно, с чувством. Уэйд только того и ждал. Он сдвинул халат с ее плеча и проложил огненную дорожку из поцелуев вдоль ключицы к ямочке на шее.

На сей раз они не торопились, им хотелось лишь как можно лучше познать друг друга. Долгие пьянящие поцелуи сменялись волнующими легкими касаниями. Халат мешал Уэйду, и он стянул его с Ли, а затем принялся снимать джинсы, оторвав на секунду руки от стонущей в вожделении женщины. Секунда показалась ей пыткой, а почувствовав на себе его разгоряченную кожу, она с облегчением вздохнула.

Он любил ее неспешно, каждое его движение, каждое прикосновение обещало еще большее наслаждение, которого они ждали со сдерживаемым нетерпением. И кульминация явилась могучим, красивым, во всех отношениях безупречным завершением их пребывания в раю. Тела их давно перестали содрогаться, а они все никак не могли разжать объятий.

Уэйд избавил ее от тяжести своего тела, но изо всех сил прижал к себе, положив ее голову на сгиб своей руки. Так они лежали под легкой простыней в прохладном уюте комнаты, в стороне от солнечного луча, осветившего спинку кровати.

Ли про себя удивилась, как это она еще не распалась на куски. Она и сегодня потеряла контроль над собой, сомнений не было — страсть полностью лишила ее воли. После того, что между ними было, она согласилась бы сделать что угодно, лишь бы удержать Уэйда около себя.

Но как? Свадьба совсем близко, после нее ничто не будет их связывать. Она не откажется от своей карьеры, а Уэйд — от ранчо. В иное время ей бы хватило периодических встреч, а сейчас это ни его, ни ее не удовлетворит. В его руках она испытала не только страсть — она познала счастье, а счастье не бывает дозированным.

Нет, куда полезнее для ее душевного здоровья прекратить эти отношения. Вот прямо сегодня, чтобы этот день как одно из лучших воспоминаний всегда жил в ее душе, а они с Уэйдом остались лучшими друзьями.

— Чудно, право, что я даже ни разу этим не поинтересовался.

— Чем?

— Я не спросил, предохраняешься ли ты. Прости, Ли, я все никак не возьму в толк, что сейчас иные времена.

— Да, понимаю, тебе трудно идти в ногу со временем, но не беспокойся. Я еще с колледжа на пилюлях.

— В самом деле? И это безопасно?

— Если в наши дни есть что-нибудь безопасное.

— А ты не думала о том, чтобы заиметь детей?

— Когда мне было двадцать лет, эта мысль порой приходила мне в голову. Но муки и радости материнства я испытала в двенадцатилетнем возрасте, а главное — я не желала ничего, что могло бы помешать моим планам.

— Ты и сейчас так настроена? Или сожалеешь об этом?

Она оперлась на локоть и нежно провела пальцем по его ключице.

— Хочешь знать правду? Изволь. Впервые я пожалела, что у меня нет детей, когда увидела, как Майра Джо выбирает свадебное платье. Меня охватила такая досада — никогда на ее месте не будет моя родная дочь. А вообще-то нет, не жалею.

— Понимаю, — промолвил он, помолчав.

— Понимаешь? — недоверчиво спросила она.

— Я ведь и сам увлечен своей работой. Почему у тебя это должно быть иначе?

Он в очередной раз удивил ее. Кто-кто, а уж ковбой должен быть непоколебим в уверенности, что все женщины хотят детей.

— Вот Джонатан, — продолжал Уэйд, не замечая ее молчания. — Этот рожден быть отцом. Когда мальчик наконец остепенится, у него будет не меньше дюжины детей.

— Ты говоришь о нем, словно он ребенок.

— Он моложе меня на восемь лет, и я заменял ему отца, когда тот болел. А сейчас не отвыкну никак.

— А ты? Ты же тоже молодой. Хочешь еще ребенка?

— Сейчас я бы, пожалуй, не возражал, а когда Майра Джо была маленькой, и думать об этом не мог. Ей и так досталось — бедняжка росла без матери. А если бы и я вдобавок привел в дом мачеху и нарожал сводных братьев и сестер, которые отодвинули бы ее на второй план?

— Она бы со временем привыкла.

— Или да, или нет. Рисковать я не мог.

— Ты тверд в своих принципах, Уэйд Маккей. Тебе уже говорили об этом?

— Да, кое-кто говорил, в частности одна интересная брюнетка. — И он поцеловал «интересную брюнетку» взасос. Повернул на спину и поцеловал снова. И еще раз.

Ли краем уха слышала телефонные звонки и позвякивание автоответчика на ночном столике, но не могла оторваться от его губ. Подождут, решила она. Вдруг в автоответчике прозвучал голос Майры Джо. Уэйд как ужаленный отскочил на другой конец кровати, а Ли подняла трубку.

— Ли? Говорит Майра Джо. Никак не найду папу. Если будете с ним говорить или узнаете, где он, попросите его позвонить мне. Я у Пенна. Номер телефона…

Она посмотрела на Уэйда, который успел натянуть на себя джинсы. Она в свою очередь облачилась в халат, и они обменялись смущенными улыбками. Словно нашалившие дети, застигнутые врасплох! И оба раза его дочкой.

— Можно мне позвонить? — спросил Уэйд.

— Что за вопрос!

Не желая стать невольной свидетельницей его разговора, Ли пошла в ванную и приняла душ. Вымыв волосы травяным шампунем и обернув голову полотенцем, она надела махровый халат и вошла в спальню, сочтя, что за это время можно было наговориться.

Уэйд, одетый, сидел на диване в гостиной. В руке он вертел шляпу, будто собираясь уходить.

— Все в порядке? — спросила она.

— Да. Она хотела просто удостовериться в том, что я ее люблю.

— Это все нервы. Уэйд. Не сердись на нее.

— Я и не думаю сердиться. — Шляпа в его руках завертелась быстрее — верный признак того, что он продолжит разговор. — Пахнет от тебя умопомрачительно, — сказал он, оглядывая Ли с головы до ног. — И вид сексуальный — дальше некуда.

Кто бы подумал, что махровый халат придает женщине сексуальность! Но каждый волен думать, что ему заблагорассудится.

— Спасибо, — сказала Ли. — Так в чем дело?

Уэйд сделал глубокий вдох, как перед отчаянным поступком.

— Ты съездишь со мной в магазин? — выпалил он единым духом, словно боясь передумать.

— В магазин? Разумеется. А за чем?

— За фраком.

— Ну да?! — Ли выпрямилась. — С чего это вдруг?

— Вот и не вдруг. Видишь ли, я всей душой ненавижу костюмы — в них я чувствую себя как в смирительной рубашке. Но, подумав как следует, пришел к выводу, что не стоит из-за фрака создавать дополнительные сложности.

— И что же подвигло тебя к такому решению?

— Ты.

— Шутишь, да?

— И не думаю. Ты поделилась со мной, как тебе трудно отрешиться от своей самостоятельности. И мне ударило в голову: со мной происходит то же самое! Сегодня утром ты отважилась. А покупка фрака по сравнению с этим — куда меньшая уступка.

— Ну, это разные вещи.

— Не сказал бы. Надеть фрак — значит плясать под чужую дудку. Все — кто бы ни были эти все — говорят, что я должен его надеть. И я надеваю.

— Да, но я сделала свой выбор независимо от чьего бы то ни было мнения. Я руководствовалась лишь своим желанием…

— Желанием утратить власть над собой, то есть поступиться своими принципами.

— Полагаю, ты прав, — произнесла она после некоторого раздумья. — Но мне не пришло бы в голову связывать эти вещи.

— Ли, я зарабатываю на жизнь, разводя безмозглых упрямых быков. Во фраке я чувствую себя как в маскарадном костюме.

— Так что изменилось? И почему именно сейчас?

— Я почувствовал себя старомодным. Плевать мне на всех, кто будет в церкви, — задумчиво продолжал он. — Моя дочь хочет видеть меня во фраке, значит, я буду в нем. Я понял, что так отчаянно возражал против фрака, потому что в глубине моей души он ассоциировался с потерей ребенка. Где-то в подсознании у меня шевелилась мысль: вот не надену фрак — и свадьбе не бывать.

— О, Уэйд, — глаза Ли наполнились слезами. — Как мне тебя жаль! Никогда не думала, что замужество дочери — такая трагедия для отца.

— Ну, не скажу, что трагедия. Впрочем… Ах, черт возьми! Я понимаю, она жива и здорова, но между нами уже будет совсем не то.

— Фрак я беру на себя. — Ли нажала рукой на его плечо. — Ко дню свадьбы у тебя будет фрак, который будет сидеть на тебе как влитой.

— Спасибо, Ли. — Уэйд кивнул и взял ее руку. — Очень тебе благодарен.

— Не забывай — это входит в мои обязанности. — Не ожидая ответа, она направилась в спальню, но по пути обернулась и бросила через плечо: — В кухне полно фруктов и печенья. Перекуси, пока я оденусь.

В спальне Ли положила руку на сердце, стараясь успокоиться. Что ей делать? Смешно отрицать, что она без ума от этого мужчины, что, слушая сейчас его, она переполнилась сочувствием, что сердце ее разрывалось, когда она различила страдание в его голосе.

Суша волосы феном, она призывала себя к хладнокровию и сдержанности. Даже в самых несбыточных снах ей не мог привидеться муж вроде Уэйда. К тому же он чуть ли не открытым текстом сообщил, что не прочь иметь еще детей. А почему бы и нет — до старости ему далеко.

Многолетний опыт работы с супружескими парами подсказывал Ли, что, не желай он ребенка, он бы прямо так и заявил: «нет, не хочу». А он прибегнул к иносказаниям, что говорит об обратном. Так зачем ему связывать свою жизнь с женщиной, которая не собирается рожать? Она может иметь детей, но не желает, а для мужчины типа Уэйда это еще хуже.

Но сегодня надо думать исключительно о фраке, забыв все остальное. Они совместно проведут репетицию, а затем и свадьбу. После чего она свободна как птица.

Собрав волосы в узел, Ли надела будничные слаксы и трикотажную кофточку, вместо туфель всунула ноги в удобные босоножки. На пороге кухни, где Уэйд жевал грушу, она махнула ему рукой и прошла в кабинет. Интересно, подумала она, считая про себя секунды, сколько их пройдет, прежде чем он появится и взглянет на нее, сидящую за письменным столом? Но вот его фигура выросла в дверном проеме. Ли, с радостью чувствуя на себе его взгляд, отыскала в справочнике телефон портного и договорилась о встрече.

Впоследствии, когда Ли вспоминала эти две недели, остававшиеся до свадьбы, ей казалось, что они пролетели с невероятной быстротой. Со дня разговора о фраке они с Уэйдом не встречались, дни были заполнены напряженнейшей работой, а по ночам ее терзали тоска и чувство одиночества. Уэйд часто звонил по телефону, и, услышав его голос, она бывала близка к тому, чтобы расплакаться. С одной стороны, она была рада, что из-за занятости они не видятся, а с другой — ее сердце не желало с этим мириться.

Наконец день репетиции настал. Она с трудом дождалась момента, когда Уэйд за ней заехал. Не в ее правилах было разрешать клиенту вести машину, но Уэйд настоял на своем.

— Привет, красавица, — сказал он, оглядывая ее.

Впервые за все годы работы в салоне Линда по просьбе клиента надела на праздник будничную одежду, лишь чуть изменив прическу.

— Привет, — застенчиво отозвалась она, смущенная его взглядом.

— Ты готова?

Она влезла в его пикап и села на ближайшее из трех передних мест, но он немедленно заставил ее передвинуться на одно место ближе. Она, женщина не первой молодости, стеснялась сидеть так близко от водителя, словно у них свидание или нечто подобное, но чувство неловкости искупалось нежной улыбкой, с какой он время от времени поворачивал голову в ее сторону.

В церкви на нее навалилось столько дел — только поспевай, что было хорошо, ибо отвлекало мысли от Уэйда. Органист, фотограф, солист — со всеми надо было переговорить. Появилась Тэмми Гриффин, они обменялись заговорщическими улыбками, и Ли снова обратилась к своему списку дел.

Наступило время действа. Ли вышла в вестибюль и обняла Майру Джо и Пенна.

— Вы готовы? Все будет в порядке, — ободрила она Майру Джо, у которой был очень утомленный вид.

— Спасибо, Ли, за все, что вы для нас сделали, — произнесла Майра Джо. — И я… гм… Простите мое гадкое поведение на барбекю. Мне хотелось обязательно самой принести вам извинения. Не знаю, что на меня напало.

Ли погладила подбородок Майры Джо большим пальцем, жалея, что ей не дано стереть синяки под глазами девушки.

— Не беспокойтесь, дорогая. Я и думать об этом забыла. А сейчас пойдите к отцу и дожидайтесь своей очереди на выход. А все остальное выкиньте из головы.

По ее знаку органист заиграл традиционный свадебный марш, и подружки невесты дружно зашагали к алтарю.

Тем временем Уэйд, не спускавший глаз с дочери, с отчаянием говорил себе, что она перестает быть центром его вселенной. Конечно, не может же она вечно быть ребенком, она уже взрослая, но как все же больно, что она вступает в жизнь, где для него нет места.

Ему по-прежнему казалось, что она сотворена из пороха — отсюда ее молниеносная реакция на окружающее — и тончайшего фарфора, поэтому у нее столь хрупкие плечи. И на них ложится такая тяжесть! Сумеют ли они с Пенном, юные и не знающие жизни, помочь друг другу стать взрослыми?

Он посмотрел на Пенна, стоявшего близ алтаря. Признаться, он был к юноше несправедлив, и теперь сожалел об этом. Уэйд поклялся извиниться перед ним — видно ведь, что Пеннингтон любит его девочку.

Он перевел глаза на Ли, и грусть сильнее сжала его в своих тисках. После свадьбы ее также не будет рядом. До сих пор он не отдавал себе отчета в том, что его настроение зависит от того, увидит он ее в этот день или не увидит. Перед встречей у него с утра становилось легко на сердце.

Ему хотелось, чтобы Ли не была столь упорна, но он понимал: тогда она будет не той Ли, которая покорила его сердце. Будь она посговорчивее, он бы уж нашел способ, как им видеться после свадьбы. Хотя это не легко: сразу после бракосочетания Майры Джо на него свалятся отложенные на время дела, а Ли займется подготовкой новой свадьбы, не менее трудоемкой, чем эта. При таком раскладе очень трудно найти время для встреч.

Майра Джо прервала его размышления, потянув за рукав. Они медленно направились к мраморному алтарю, но на полпути Майра Джо споткнулась.

Уэйд едва успел подхватить дочь — глаза ее закатились, и она безжизненным мешком рухнула ему на руки.

— Майра Джо! Дитя мое! Скажи хоть слово! просил Уэйд, но Майра Джо безмолвствовала. — Доктора сюда! Отойдите, а то ей нечем дышать!

Гости, сбежавшиеся на его крик, разошлись, но Пеннингтон остался. Он опустился на колени и, глядя на часы, стал считать пульс Майры Джо. Только тут Уэйд вспомнил, что Пенн закончил медицинскую ординатуру. Но достаточно ли он компетентен? — усомнился Уэйд, глядя, как Пенн, стараясь сохранить спокойное выражение лица, приподнимает веки невесты и рассматривает ее зрачки. Впервые он почувствовал прилив симпатии к Пенну.

— Пульс нормальный, зрачки реагируют на свет. Кожа потная, но я не думаю…

— Ох, голова болит, — прошептала Майра Джо, после того как Пенн растер ей виски.

— Лежи спокойно, любимая. Ты потеряла сознание.

Майра Джо, открыв глаза, увидела, что лежит на руках у отца, а рядом на коленях жених.

— Я потеряла сознание? Сроду не знала, что такое обморок.

— А вот теперь узнала, — натянуто улыбнулся Уэйд. — Напугала меня до смерти.

— Какая жалость, папочка. Пенн, я не…

— Помолчи, — мягко приказал Пенн, дрожащими пальцами откидывая влажную прядь с ее лба. — Мы отвезем тебя в больницу, пусть тебя обследуют. По-моему, ничего серьезного, но рисковать нельзя.

— Не глупите, — выпрямилась Майра. — Глоток воды, и я приду в себя.

— Только через мой труп, — спокойно сообщил Уэйд.

Майра Джо, взглянув через плечо, заметила чуть поодаль Ли.

— Ли, помогите мне. Пусть они меня отпустят.

— Ни за что, дорогая, — помотала головой Ли. — Нас тут всех от волнения чуть кондрашка не хватила.

Поняв, что спорить бесполезно, Майра Джо попыталась встать, и оба мужчины одновременно завели руки под ее колени. Ли и Майра Джо обменялись улыбками, глядя на отца и жениха, с обеих сторон ухвативших ноги Майры Джо и испепелявших друг друга взглядами.

— Сынок, с завтрашнего дня она будет твоей, но сегодня она еще моя маленькая девочка.

Пенн недовольно отстранился, а Уэйд поднял дочку на руки, с ужасом обнаружив, что она весит не намного больше хорошего седла. Уэйд в сопровождении Пенна направился к двери, но в последний момент обернулся и отыскал глазами встревоженную Ли.

— Пойдешь со мной?

— Я буду с тобой, — ответила она, и Уэйд испытал величайшее облегчение.

Он слышал, как она просила гостей разойтись и обещала сообщить о дальнейших планах по телефону. Затем она догнала Уэйда и пошла рядом.

— Папа, я могу идти…

— Тс-с-с, ни слова больше, — ответил он.

Уэйд явно держал путь к пикапу, но Пенн остановился около своего седана. Снова поединок взглядов, но на сей раз Уэйд уступил и уселся с Майрой Джо на заднее сиденье, а Ли — рядом с Пенном у руля.

Домчались они быстро — Пенн гнал с превышением дозволенной скорости, благо никто из пассажиров не возражал. В приемном покое, на их счастье, почти не было больных, да и Пенна знали не только все врачи, но и сестры. Майру Джо немедленно повезли на обследование.

Уэйд, весь одеревенев, пошел вслед за Ли в комнату ожидания, радуясь тому, что она не пытается завязать разговор. Они сидели молча, он держал ее руку и внимательно изучал пятнышки на своих туфлях. Потом обнял Ли и прижал к груди, чтобы ощутить ее, такую реальную, надежную, близкую. В комнату поспешно вошли сенатор с женой, и Уэйд кивнул им, но не произнес ни слова. Затем появились Тэмми и другие подружки, но, словно не желая нарушать уединение Уэйда и Ли, уселись рядом с сенатором.

Пенн появился лишь через сорок пять минут, показавшихся ожидавшим сорока пятью годами. Он вбежал, запыхавшись, и знаком призвал всех оставаться на своих местах.

— ЭКГ показала, что сердце в порядке. По мнению доктора Эткина, всему виной переутомление и обезвоживание организма. Серьезного ничего не нашли. Все будет о'кей.

Ли почувствовала волну облегчения, пронесшуюся от Уэйда к ней, и радостно вздохнула в унисон со всеми. Пенн положил руку на плечо Уэйду, успокаивая его, и Ли с одобрением улыбнулась молодому человеку.

— У нее низковатое кровяное давление, надо еще проделать кое-какие процедуры, так что ее задержат до утра.

— Когда можно будет ее увидеть? — осипшим голосом спросил Уэйд.

— После того как ее переведут в палату. Примерно через час.

— А сейчас нельзя?

— Вряд ли, — сочувственно произнес Пенн. — Все хлопочут вокруг нее. — Он постарался улыбнуться будущему свекру. — Она просила вас успокоиться и не протирать шагами линолеум до дыр.

Уэйд попытался улыбнуться — и не смог, но похлопал Пенна по плечу — остроту, мол, оценил.

— Пойду обратно, — сообщил Пенн. — Время от времени буду выходить и сообщать о положении дел.

Уэйд кивнул, глядя вслед Пенну с завистью и раздражением. Злиться, конечно, нечего, как-никак Пенн — врач, но ведь законное место отца — у постели дочери, так чего же молодой сопляк посягает на это?

— Она чувствует себя хорошо, — мягко произнесла Ли. — Прекрати волноваться, папочка.

Даже ей он не сумел улыбнуться, а снял руку с ее талии и встал.

— Выйду, мне необходимо дохнуть воздуха.

Жалея его, жалея, что не может помочь, Ли только посмотрела ему вслед. На глаза ей попался сенатор Брэдфорд, поразивший ее тем, что, кроме общепринятых слов вежливости, до сих пор не произнес ни слова. Зато миссис Брэдфорд, поймав взгляд Ли, сказала:

— Слава Богу, что все обошлось. Мы так переволновались — милая девочка нам стала родной, и я…

Слезы помешали ей говорить, дрожащими руками она нащупала в сумке носовой платок. Да и сенатор, по-видимому, был встревожен не на шутку, об этом убедительнее любых слов свидетельствовало его молчание. И Ли подумала: Уэйд теперь может успокоиться — какие бы махинации ни замышлял сенатор Брэдфорд, Майра Джо ему небезразлична. Он, безусловно, хочет, чтобы она стала его невесткой, и если ее родственники будут об этом помнить, все образуется. Ли была рада всей душой.

— Вы дожидайтесь Пенна, а я пойду поговорю с Уэйдом, — улыбнулась она Брэдфордам.

С потерянным видом, сцепив руки на коленях, Уэйд сидел на деревянной скамье. У Ли защемило сердце.

Она села рядом и положила голову ему на плечо.

Уэйд глубоко вздохнул и медленно, очень медленно, выпустил из себя воздух.

— Благодарение Господу Богу.

— Аминь, — добавила Ли. — Она поправится.

— Не за то я благодарю Бога. А за то, что ты здесь.

— Что?! — она удивленно подняла голову.

— Да, да, потому что ты единственный человек, которому я, не сходя с места, могу сказать, что это я виноват.

— Но при чем тут ты?

— Как при чем? — Он вскочил и сердито зашагал вокруг нее. — Это я всеми силами старался помешать ее браку с Пеннингтоном. Я, и никто другой, всячески оттягивал ее свадьбу. Я довел ее до такого состояния, что она упала в обморок на репетиции собственного бракосочетания! И все я, я, я. Я кругом виноват.

Ли поднялась с самым серьезным выражением лица.

— Прекрати, Уэйд! Сейчас же. Сядь и выслушай меня.

Он беспрекословно повиновался, немало удивив ее.

— Виноваты все вокруг, а не ты один, хотя и твоей вины есть доля. Ты упрямец, каких мало, но никто не любит эту девочку так, как ты. Повторяю — никто. Я вовсе не хочу очернить Пенна, но и его чувство несравнимо с твоим. Ты поступал так, как тебе казалось правильным.

— Это не означает…

— Означает! Ты не единственный действовал невольно во вред ей. Если уж искать виновных, то и сенатор, и ее мать тоже в какой-то мере приложили руку. Да и я, пожалуй, не лучше других, — сказала она пристыженно.

— Ты? Ты-то тут при чем?

— А при том, что все мое внимание было обращено на свадьбу как на церемонию, а не на самих молодых. Для моего бизнеса было совершенно необходимо, чтобы свадьба прошла успешно. Я даже посоветовала Тэмми держать ее беременность в тайне, чтобы не отвлекать внимание от вашего праздника. Да, я думала о том, как эта свадьба отразится на благополучии салона «Новобрачные и новорожденные», что меня ничуть не украшает. Остается лишь надеяться, что Майра Джо незлопамятна и простит меня. И ты тоже.

— То, что ты говоришь, Ли, просто смешно.

— Равно как и твои слова о том, будто во всем виноват ты. И поскольку я не мать, то посмею бросить камень и в огород Майры Джо. Она совершенно не следит за своим здоровьем и позволяет всем окружающим вертеть ею. Если она и впредь, в супружеской жизни, будет так себя вести, ей придется ох как нелегко. Надо быть потверже.

Явно возмущенный, Уэйд хотел было что-то возразить в ответ на ее речь, но воздержался, и правильно сделал: Ли бы не взяла ни словечка назад. Да, все несут ответственность за те или иные поступки в отношении Майры Джо. Да и сама девочка тоже. Ли успела полюбить ее больше, чем признавалась самой себе, но не могла не видеть, насколько она избалована отцовским обожанием. На миг Ли испугалась: неужели она оттолкнула от себя Уэйда этой тирадой? Но глаза его просветлели, он кивнул и сказал:

— Ты права. Она уже взрослая. А я все ее опекаю. Пойдем узнаем, нет ли новостей от Пенна.

Майру Джо уже поместили в палату, и Уэйд успел перед закрытием подарочного киоска купить огромного плюшевого мишку и вазу с цветами.

У Тэмми и подружек хватило такта отказаться от визита к Майре Джо и ограничиться приветом. Перед входом в палату Ли снова приятно поразилась тому, что Брэдфорды дождались Уэйда, пропустили его вперед и только потом вошли сами. Пенн уже сидел у изголовья кровати, держа руку Майры Джо.

Завидев отца, Майра Джо рассмеялась.

— Знакомая картина! Папочка, нагруженный подарками.

«Папочка» положил мишку рядом с дочерью, цветы поставил на ночной столик и поцеловал больную в лоб. Она казалась такой маленькой и хрупкой среди белоснежных простыней, но в лице уже появились краски.

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально. Я только что сказала это Пенну и буду еще повторять Бог знает сколько раз.

У Брэдфордов, стоявших в изножье кровати, просветлели лица.

— Не волнуйтесь, Майра Джо, как только вы поправитесь, мы заново назначим день торжества, — сказала Ли. — Я сама оповещу всех по телефону, что завтра свадьба не состоится.

— Если вы позвоните хоть одному человеку, я на всю жизнь поссорюсь с вами, — серьезно произнесла Майра Джо.

Ли во все глаза смотрела на девушку, которая в этот миг была истинной дочерью своего отца.

— Вот что я вам скажу, и повторять не намерена, — возгласила Майра Джо, обводя присутствующих грозным взглядом. — Завтра утром я выхожу из больницы. Ровно в два часа дня я в подвенечном платье приезжаю в церковь, и если кого из вас там не будет, тот мне больше не друг. Пеняйте на себя. Понятно?

Все пятеро молча кивнули в знак согласия. Ни у кого и в мыслях не было перечить Майре Джо.

— Спи, дорогая, завтра утром я за тобой заеду, — произнес Уэйд.

Майра Джо кивнула, но сказать ничего не успела — последняя вспышка энергии окончательно исчерпала ее силы, и она в изнеможении откинулась на подушки. Правда, не исключено, что, помимо общего переутомления, сказалось действие успокоительных лекарств.

Брэдфорды попрощались, но не спешили уходить. И тут произошло нечто невероятное. На глазах ошеломленной Ли Уэйд направился прямо к Брэдфорду-старшему. Мужчины несколько секунд смотрели друг другу в глаза, затем Уэйд первым — первым! — протянул сенатору руку. Ли затаила дыхание. Но сенатор последовал его примеру, и они обменялись крепким рукопожатием, как равный с равным.

Наконец Брэдфорды удалились, и Пенн протянул Уэйду ключи от машины.

— Отгоните, пожалуйста, седан к церкви, а я дождусь результата анализов. Домой меня отвезет приятель.

— Спасибо, сынок. Если что, звони немедленно.

— Непременно. Но не беспокойтесь. Я уверен, все будет о'кей.

Кондоминиум, где жила Ли, находился ближе, чем церковь, и Уэйд решил сначала завезти ее. Чем ближе они подъезжали к ее дому, тем сильнее давала себя знать смертельная усталость. Ли подкосили сегодняшние волнения, наложившиеся на переживания последнего времени. И когда перед дверью ее дома Уэйд, взяв с нее слово немедленно лечь в постель, лишь обнял ее и стал прощаться, она обрадовалась.

— Увидимся завтра в церкви. Не забудь про фрак.

— Слушаюсь, мадам!

Ли не могла не улыбнуться.

Они долго глядели друг на друга, пока Ли, почувствовав неловкость, не вошла в дом.

А Уэйд поехал своим путем — к церкви, там поставил машину на закрытую стоянку — кто станет возражать в подобных обстоятельствах? — сел в пикап и один-одинешенек отправился восвояси туда, где его никто не ждал.