Где-то между чёрным и белым

Сэм ничего не говорил, а так как она не видела его лица, то размышляла, о чем же он думал.

— Для тебя это что-то значит? Тебе знакома эта книга?

Сэм продолжал молчать, потому Софи решила выглянуть, чтобы увидеть его реакцию.

— Да, — ответил он внезапно, как будто не осознавая, что она его спрашивала о чем-то. — Да, я прочел ее в колледже. На курсе по философии. — Он слегка нахмурился.

— Сэм, в чем дело?

— Сейчас вернусь. — Он соскочил с кровати и покинул комнату.

— Сэм? — Она слышала, как он перелопачивал книжные полки в кабинете.

Через минуту он вернулся и включил лампу на прикроватном столике.

— У меня есть экземпляр, — произнес он, затаив дыхание. — Я купил его в комиссионном магазине несколько лет назад. — Он протянул книгу ей.

Софи резко вдохнула, почти комично. Твердая обложка из красного сукна, она была потертой и испачканной, но это была та самая книга.

— Это она, Сэм! Книга, которую я видела!

Она яростно открыла титульную страницу, в то же время пытаясь обращаться с книгой с невероятной заботой. Там было посвящение:

«Дражайший Мэттью,

Надеюсь, ты найдешь ответы на некоторые свои вопросы. Это честь узнать тебя.

Твой друг,

Пинг».

— О боже, о боже… — повторяла Софи, переворачивая страницы.

— Черт подери, — одновременно с ней ругался Сэм.

Этого не может быть, Сэм обнаружил эту книгу за годы до их знакомства. Софи вернулась к первой странице и пробежала пальцами по посвящению.

— Ты знаешь, кто эти люди?

Сэм уселся рядом с ней и шокированный вытаращился на книгу.

— Нет, не знаю. — Он колебался, прежде чем спросить: — Это я был Мэттью?

— Откуда мне об этом знать?

— Именно ты видела книгу, видела, как сидишь у этого мужчины на коленях.

— Этим мужчиной был ты, но не знаю, был ли он Мэттью, — пояснила Софи. — Я не знаю… Может, и был.

— То есть ты хочешь сказать, что с тобой никогда не случалось такого, пока ты не встретила меня?

— Клянусь. — Книга, которая долгое время витала в ее воображении, теперь лежала в ее дрожащих руках. Почему это случилось? Или она просто сходит с ума? — Так что, ты прочитал эту книгу? Больше одного раза?

— Да.

Она посмотрела на него с любопытством:

— Ты буддист и просто не хочешь, чтобы об этом кто-нибудь узнал?

— Дело не в чьем-то знании. И нет, я не буддист. Просто мне всегда нравилась подобная литература, и это вовсе не что-то... Хм... Модное.

— Мне кажется, ты делился чем-то похожим.

— Нечем тут делиться.

— Сейчас объясню, что имею ввиду. С первого дня нашего знакомства я заметила это, не знаю, как описать… Отражение спокойствия в тебе, что ли. Чувство, которое я не могу потрогать, но которое мне тоже хотелось бы ощущать. — Она еще раз пролистала страницы книги с заметками на полях, скорее всего, оставленными Сэмом, затем закрыла и крепко сжала ее. — Я думаю, именно поэтому мне хотелось быть тобой.

— О-о-о-о. Это, наверное, самая приятная вещь, которую ты мне говорила.

— Я не шучу. — Она смотрела на него в ожидании ответа на свое признание.

Он нахмурился:

— Я не мудрец, Софи, если, конечно, ты подразумеваешь это.

— Я знаю, что ты не мудрец, но что-то мудрое в тебе все-таки есть, — заключила она, кивнув головой.

— Я не был похож на мудреца, когда разговаривал с Джейком в коридоре. Я был кем угодно, только не мудрецом.

— Мне показалось, ты отлично с ним справился. Лично мне хотелось выбить из него все дерьмо, — призналась она.

— О, поверь мне, я тоже этого хотел. Но тюрьма мне не по вкусу. Тем более… — Он положил «Дхаммападу» на прикроватный стол. — У того человека, которым ты восхищаешься, не должно быть таких импульсов.

— И все же… — Она коснулась его лица, когда он забрался обратно в постель. — В общем, ты очень и очень спокойный. Бесконечно толерантный и добрый.

— Ладно, хватит обо мне. — Он почесал плечо — Мудрец МО уже использовал всю свою магию, чтобы запудрить тебе мозги, так что ему пора переходить на новый уровень и искать новую жертву.

— Я серьезно, Сэм. Хочу узнать об этом побольше.

— Например?

— Например, эта книга оказала сильное влияние на твои мысли? На тебя самого? Естественно, я не принимаю во внимание то, что она, по-видимому, принадлежала тебе в прошлой жизни. — Последнее предложение прозвучало мягко, как будто все это было обычным делом.

— Да не принимай это во внимание, — ответил он с улыбкой — Поскольку мы не собираемся спать, я думаю, для такого разговора просто необходим кофе. Будешь?

Она пошла за ним на кухню, с нетерпением ожидая, что же он скажет. Наконец-то она получит вожделенный эликсир, который он держал при себе. Что-то особенное заставляло его быть уравновешенным и спокойным, в то время как у нее внутри бушевал ураган, опрокидывавший лодки. Но не маленькие лодочки, а большущие пиратские корабли. Это изнуряет.

— Что ты знаешь о буддизме? — спросил Сэм, закинув жменю зерен в фильтр.

— Очень мало. — Софи немного подумала — Хотя, ничего. Я ничего не знаю о буддизме, кроме того, что Далай Лама буддист.

— Я не пытаюсь быть снисходительным, но будет сложно объяснить идею книги человеку, который ее не читал.

Софи улыбнулась.

Он включил кофеварку и прислонился к столу, когда машинка стала молоть зерна и шуметь.

— Ладно, — начал Сэм, затем почесал подбородок, обдумывая, с чего бы начать. — Как я уже сказал, я читал ее, когда учился в колледже, но в то время она не оказала на меня большого влияния. Несколько лет спустя у мамы начались проблемы со здоровьем из-за курения. Хронический бронхит, высокое давление. Сейчас неважно, насколько далеко это зашло, как бы плохо ей ни было, она продолжала курить. И, как я уже говорил тебе ранее, я всегда злился на нее. Я не понимал ее. Ведь я не просто говорил с ней об этом, я читал ей лекции, и тогда мы начинали ругаться, потому что она терпеть не могла, когда я указывал ей, что делать. Я просто дошел до ручки, но держал все в себе, каждый раз, когда ей становилось хуже, я жутко злился на нее, потому что, на мой взгляд, она легко могла избавиться от вредной привычки и перестать курить.

За окном стало всходить солнце. Кофе приготовился, Сэм разлил его по кружкам.

— Однажды я жутко разозлился на нее и вспомнил, что Дхаммапада упоминал в своей книге о том, что не стоит судить других. — Сэм добавил сливки в кофе. — Конечно же, это не новая идея. Об этом упоминается в Библии. Но я помнил только, что вы не должны судить других, если вы не хотите, чтобы судили вас. Ну, тогда мне было все равно, будет ли меня кто-то судить. В любом случае я решил перечитать «Дхаммападу».

Они взяли кружки и сели за обеденный стол, тогда Софи спросила:

— Там сказано про то, как перестать это делать? То есть судить других. Потому что мне кажется, я бы смогла это использовать.

— Я не стану это комментировать, — сказал он тихо — Потому что не собираюсь судить тебя. Поняла, как я это сделал? — Он кивнул, довольный самим собой.

Софи прищурилась:

— О да, я поняла. Умник. И все же. Там сказано или нет?

— Эм-м-м... нет.

Софи пожала плечами:

— Тогда что же в этом хорошего?

— Это больше похоже на… — Он постучал пальцами по кружке, пытаясь придумать сравнение. — Ты же знаешь, что мы всегда говорим детям — не смотри, что делает другой, смотри за собой?

— Пф! Конечно. — Софи скорчила гримасу и покачала головой — Они не понимают этого.

— Мы тоже! Ведь мы так много времени проводим, сосредотачиваясь на том, что делают другие. О, этот человек такой грубый! — произнес он капризным голосом. — Этому старому хрычу стоит поучиться водить машину или вообще не водить! Почему она не научит своих детей, как правильно себя вести? И так до бесконечности. — Он взял паузу, чтобы сделать глоток кофе. — Если бы каждый потратил хотя бы половину этой энергии и посмотрел на себя самого, как он может измениться в лучшую сторону, подумал бы всего одну секундочку, все стало бы по-другому.

Софи наклонила голову и, изогнув бровь, задумалась над его словами.

— И это все? Это то немногое из книги, что делает тебя таким?

— Конечно нет. Есть еще кое-что. Речь идет о сострадании ко всем. Даже к нашему другу Джейку. — Он стал загибать пальцы, перечисляя. — Не судить, не привязываться. — Сэм покачал головой. — Мне, например, очень сложно не привязываться к людям.

— А что ты имеешь в виду под привязанностью? — Софи потягивала кофе, наслаждаясь разговором. Буддизм 101⁴.

Сэм замер на минутку, чтобы полюбоваться этими яркими голубыми глазами, выглядывающими из-за чашки в ожидании ответа.

Ничто не могло сделать ее еще более милой и вожделенной, чем футболка с Динь-Динь, которую он купил ей в Диснейленде, и взъерошенные кудряшки.

— Что? — спросила она.

— Ничего.

— Ты расскажешь мне про привязанность?

— Конечно, — ответил он профессорским тоном. Софи усмехнулась.

— Буддисты верят, что все наши страдания связаны с привязанностью — к вещам, к людям и обстоятельствам. Потому что все, что мы любим в этом мире — непостоянно. И когда мы это теряем — мы страдаем. Потеря любимого человека, работы, денег, все это было бы безболезненно, если бы мы не привязывались. То есть я сам понимаю это только в теории. — Сэм перешел на нормальный тон. — Но объясните мне кто-нибудь, как можно не привязываться к своей семье, к друзьям? Как можно спокойно отнестись к потере родителей или ребенка?

— Ты не должен! — ответила Софи — Это все звучит неправильно.

Они оба рассмеялись:

— Что я могу сказать? — добавила она. — Возможно, я просто недостаточно просвещена.

Она встала из-за стола и поцеловала Сэма в лоб:

— Но, судя по всему, ты просвещен. — Она провела пальцами по его предплечью и пошла смотреть рассвет.

Время от времени Сэму становилось неловко от таких разговоров с Софи, ему было беспокойно от того, что он может показаться слишком самонадеянным или даже глупым. Она уже пару раз смотрела на него так, будто он был какой-то загадкой, которой нужно поклоняться, но это просто смешно.

Софи повернулась и улыбнулась ему. Он смотрел на нее безотрывно, размышляя о только что состоявшемся разговоре и других вещах, которые они обсуждали. Софи постоянно сталкивалась с христианами и, не зная, как найти к ним подход, воевала с ними.

Сэм считал, что он достаточно хорошо справляется с окружающим людским мнением. Он просто принял реальность: его мать вольна поступать, как хочет. Да, скорее всего, это отнимет ее жизнь в какой-то момент и, вероятно, это будет не очень приятно. Но это ее решение. Не его. Зачем тратить время, которое у него с ней осталось на гнев из-за ее решений? Софи может поступить так же со своей сестрой.

Когда он применял эту философию на людей, с которыми взаимодействовал, ему становилось легче. Это его освобождало. Хотя нет. Это чертовски приятно. Когда ты не хочешь быть судьей для всех окружающих, а следишь лишь за собой. Это хорошо, это прекрасно.

Тем не менее, он ненавидел себя за то, как повел себя в тот день с Джейком. Его привязанность к Яну затуманила разум, и он превратился в бессердечного и злого человека. Вне зависимости от того, что сделал Джейк, он оставался ребенком, ребенком со своей собственной жизненной ситуацией. В большинстве своем дети не поступают плохо, пока не столкнутся со своими страданиями. В глазах Джейка он видел напускную наглость, призванную скрыть раскаяние. Но Сэму тогда было все равно. Его беспокоило лишь то, что действия Джейка ранили Яна.

Привязанности. Они все портят.

Но когда он наблюдал за Софи, — она стояла и тихо наслаждалась рассветом — он напоминал себе, как привязанности делают жизнь возвышенной. Хотел бы он извлечь только хорошее и научиться справляться с плохим. Преисполнившись решимости наслаждаться каждой привязанностью в полной мере, и понимая, какие муки могут быть ему уготованы, он осознал, что скорее пройдет миллиард лет, прежде чем он захочет отказаться от привязанностей.

Его возлюбленная Софи совершенно не осознает силу, которой обладает. Она одним своим вздохом может разорвать его душу на куски. И это совершенно не буддизм.

Он не хотел бы ничего менять.

Глава 23

Бесполезные стероиды, которые должны были бороться с плевритом Эвелин, не помогали. Резкая боль в груди, затрудненное дыхание стали невыносимыми. Она ненавидела звонить матери, чтобы та отвезла ее в больницу, и почти расплакалась от отчаяния, но отказывалась спрашивать о Кристиане.

— Конечно же, я приеду, — сказала Эбби. — Но где же Кристиан?

Эбби все еще не было известно о предательстве Кристиана. Эви хотела, чтобы так все и оставалось, но не была уверена, как долго у нее получится держать это в тайне.

— Его сейчас нет. Я сказала ему, чтобы он встретил нас там. — Об остальном она позаботится после. Может быть, к тому времени она успеет сочинить правдоподобную историю.

Хотя Кристиан пришел домой после того, как ненадолго останавливался в отеле, они мало пересекались. Они находились в «режиме ожидания». Эви было нужно время, чтобы решить, как она хочет поступить, а Кристиан не попадался на глаза, он или отсиживался в комнате со своей работой, или проводил время с матерью.

Признался ли он ей? Мама Кристиана всегда была добра к Эви и относилась к ней, как к дочери. Однако Кристиан всегда был и будет ее единственным и неповторимым идеальным ребенком. Ее зацикленность на нем только усилилась, когда отец Кристиана после развода вернулся обратно на восток.

Как только Эви устроилась в больничной палате, Эбби поставила несколько подушек под спину Эви, чтобы ей стало легче дышать.

— Милая, я позвонила Кристиану, пока они проводили осмотр. — Чтобы узнать, почему он еще не здесь. Я не знаю, что происходит, но разве вы не помирились после праздников?

«Черт побери!». Эви закрыла лицо и покачала головой.

— Все будет хорошо. У нас сейчас сложный период.

—Я еще и Софи позвонила, чтобы она знала, что ты здесь. А Кристиан уже едет.

Эви застонала.

— Мам, лучше бы ты этого не делала. Не хочу, чтобы он был здесь.

— Ты в больнице! Серьезно, считаешь, он не заметит, что тебя нет дома? — Эбби перестала суетиться с одеялами. — Или вы разъехались?

— Мы не разъехались, но ему нет необходимости быть здесь. Сколько раз мне уже это делали? Они выпустят жидкость, и я позвоню ему позже.

Эбби сложила руки.

— Дорогая, ты в своем уме? Да, такое тебе делали раньше, но есть серьезные риски, и твой муж должен быть здесь.

Эви скорчилась, держась за грудь, когда еще один невидимый клинок пронзил ее внутренности. Эбби мягко погладила ее по спине.

— Мне жаль, что ты проходишь через все это. Просто подожди. Они сделают так, чтобы тебе стало лучше.

Эви кивнула, делая короткие вдохи, но подняла взгляд, когда почувствовала присутствие посетителя. Кристиан стоял в проходе, и что-то шевельнулось у нее в груди. Боже, ну почему она должна это чувствовать? Сможет она хоть когда-нибудь забыть парня, в которого влюбилась?

Эбби извинилась и, выходя из палаты, нежно похлопала Кристиана по руке. Кристиан не двигался с места, застыв в проходе. Эви ненадолго встретилась с ним взглядом, прежде чем отвести его к пальцам ног, где те немного возвышались под одеялом.

— Черт бы тебя побрал, — прошептала она. Осознав, что все еще держалась за грудь, она уронила руку на колени.

Краем глаза Эви могла видеть, что он замешкался на входе, ожидая от нее своего рода разрешения. Когда она такого разрешения не дала, он медленно и осторожно вошел в палату и сел на стул рядом с ней. Он смотрел в пол, когда взял ее руку двумя своими. Эви не оттолкнула его, но и не признавала его присутствия. Она чувствовала, как его взгляд остановился на ней, умоляя, и отрывисто вздохнула, когда еще одна пуля прошла сквозь ее грудь. Кристиан сжал ее руку, почти болезненно, и опустил голову ей на колени. Его спина и плечи были напряженными, не гнущимися от эмоций.

Эви не хотела сочувствовать ему. Но сочувствовала. Не хотела продолжать любить его. Но любила. Всегда будет любить, и она об этом знала.

Она была бессильна, на долю секунды ее рука сжала его. Ее ответ, хоть и краткий, не остался незамеченным. Он прижал ее пальцы к своим губам.

Вошел доктор, толкая перед собой тележку. У Эви пересохло во рту от вида шприцов и катетеров с маленькими отверстиями, которые будут использовать, чтобы выкачать жидкость из пространства вокруг ее легких. Кристиан сел прямо.

— Ну, вы готовы, чтобы вам оказали помощь, миссис Эвелин? — спросил доктор.

Эви вздохнула.

— Давно готова.

— Муж остается? — Доктор начал расставлять необходимые приспособления на лотке.

Кристиан посмотрел на нее.

— Я хочу остаться. Прошу... позволь мне остаться.

Доктор остановился, чтобы бегло на них взглянуть, как будто почуял двойной смысл в просьбе Кристиана.

— Все решает пациент. Что бы ты предпочла, дорогая?

Те несколько раз, когда Эви подвергалась этой процедуре раньше, она просила Кристиана подождать снаружи. Он всегда так сильно волновался, когда одна из ее проблем со здоровьем поднимала свою, похожую на Медузу голову, поэтому пыталась защитить его. Но он не был ее ребенком. Он был ее партнером. И во многом она относилась к нему как к ребенку, не доверяя ему, не позволяя заботится о себе, когда порой именно этого она так отчаянно хотела. Изучая его лицо, она сейчас осознала, что именно этого хотел и он.

— Я остаюсь, — заявил Кристиан.

Эви сжала губы и несколько секунд пристально смотрела на Кристиана, а потом коротко кивнула доктору.

— Ну хорошо, — ответил мужчина. — Молодой человек, почему бы вам не помочь ей пересесть вон туда? — Он указал ему на стул без подлокотников, который принесли для процедуры. — Закройте дверь и подвезите тот передвижной столик, и принесите подушку, на которую она облокотится.

Кристиан сделал так, как ему сказали. Когда доктор положил стерильную ткань на спину Эви, он добавил:

— Теперь единственная ваша работа — сидеть здесь и держать ее за руку.

Кристиан сел напротив Эвелин, когда она положила руки на стол, мысленно подготавливаясь к процедуре.

— Я буду держать тебя за руку, — прошептал он. — Пока ты мне это позволишь. — Его руки оставались на коленях, пока он ждал от нее знака, что она разрешит ему прикоснуться к ней. Его глаза умоляли.

Неуверенная, но сдерживающая желание простить его, она поверила, что он на самом деле сожалел. Что никогда не хотел причинить ей боль. Однако доверие было предано самым невообразимым, может быть, даже непоправимым образом. Это будет долгий изнурительный путь.

Она вытянула пальцы, чтобы принять его предложение.

Эви испытала неожиданное, но сильное чувство облегчения, и даже не почувствовала, когда воткнули иглу. Единственное, что она знала — его рука сжимала ее.

Глава 24

Кристиан наклонился над подлокотником кресла, наблюдая, как размеренно и спокойно поднимается и опускается грудь Эви. Он нежно держал ее за руку, большим пальцем поглаживая тонкие пальцы девушки. Вина в его голове смешивалась с застарелым чувством собственной бесполезности, напоминая о событиях в его жизни, когда необдуманно брошенные семена неверных решений превратились в глубоко укоренившиеся ростки чувства неполноценности.

Все началось в средних классах, когда он впервые перебрался в Лас-Вегас. Другие дети дразнили чужака, все эти издевательские комментарии, якобы случайные толчки в коридоре школы. Хотя он делал все возможное, чтобы оставаться незамеченным, это не принесло особого успеха. Кристиан говорил себе, что это будет плохой год, потому что он новичок, и что следующий год будет другим.

Вообще-то, все действительно стало по-другому. Потому что было еще хуже. И казалось, что чем сильнее он пытался быть невидимкой, тем заметнее становился. Создавалось впечатление, что у него была нарисована мишень на лбу, и он понятия не имел, откуда она там появилась или как от нее избавиться.

К тому времени, как он стал старшеклассником, его дух был порядком сломлен. Он ничего не говорил своим родителям, но не мог больше думать о том, чтобы каждый день ходить в школу. Он был ростом сто восемьдесят три сантиметра, весом не больше шестидесяти двух килограмм и не совсем не умел драться. Когда он наконец подошел к отцу, тот настоял, чтобы Кристиан научился защищаться.

Его отец занимался с ним, дал ему тяжелую сумку и научил некоторым ударам. Кристиан был рад времени, проведенному с отцом, но внутренний противный голосок шептал, что, когда придет время, у него ничего не получится. И он станет разочарованием для отца. Независимо от того, насколько сильно его отец желал этого, Кристиан никогда не сможет драться. Он был тощим, худосочным, неуклюжим подростком.

Затем, в середине его обучения, в одиннадцатом классе, наступил тот дождливый день, долгожданный момент истины. Когда Кристиан вышел из школы, Райан, парень, который с самого начала доставал его, сорвал рюкзак Кристиана с плеча и бросил в лужу. Райан стоял с самодовольной ухмылкой на лице, молча бросая вызов Кристиану и провоцируя на какое-нибудь действие.

Сейчас или никогда. Кровь мощным потоком понеслась по венам Кристиана. Но он все еще стоял как замороженный, неспособный как-то реагировать.

Райан специально подошел к Кристиану и сделал просчитанный, целенаправленный выпад в его лицо. Заметив ярость в глазах Кристиана, Райан изобразил притворный испуг, а потом презрительная усмешка расползлась на его губах. Когда Кристиан все еще ничего не сделал, Райан приблизился еще, его лицо теперь было в нескольких дюймах от лица Кристиана.

— Так я и думал. — Райан повернулся к своим двум друзьям, которые стояли рядом. — Чертов ссыкун, — выплюнул он. Мальчики засмеялись и начали уходить.

В следующие несколько секунд Кристиан потерял способность что-либо осознавать. Все стало размытым, кровь горячо пульсировала в голове. Он пришел в себя, сидя сверху на Райане и колошматя его без пощады. Единственное, что он мог вспомнить, прежде чем все стало еще хуже, было выражение полного шока, даже паники, на лице хулигана.

До того, как он смог по-настоящему насладиться своим триумфом, друзья Райана стащили его с тела врага. Райан вскочил, и затем они втроем начали бить Кристиана, меся его как котлету. Он не мог сказать, как долго это все длилось до появления охранника, который спас его.

Он никогда не забудет, как его мать в ужасе отшатнулась, посмотрев на его разбитое лицо, заходясь в истерическом рыдании. Вот тогда он испугался. Он еще не видел повреждений. Его папа замер как парализованный, затем медленно прошел в комнату. Его рот открылся и закрылся, на лице появилась дрожащая улыбка.

— Ты молодец, сын, — пробормотал он, осторожно обхватив его рукой.

Кристиан почувствовал облегчение от этих слов, но не поверил в них по-настоящему.

— О, ты бы видел тех ребят.

— Как вы можете шутить? — отрезала мать, прежде чем обратиться к охраннику. — Были ли арестованы эти мальчики? Они должны быть наказаны!

— Мэм, мы все еще пытаемся выяснить, что произошло, но дело в том, что именно ваш сын нанес первый удар.

— Если он это сделал, — голос его отца внезапно поднялся до крика, — значит, засранец заслужил это! И потом, этот кусок дерьма заставляет своих дружков драться за него, втроем против одного!

— Джон, — смущенно прошептала мать Кристиана.

В большинстве случаев отец Кристиана вел себя сдержанно Его повседневная работа в качестве фармацевта не требовала, чтобы он был агрессивным или вступал в спор. И тем не менее сейчас Кристиан мог видеть, как вена пульсирует на шее отца, пока он продолжал свою гневную тираду, отчитывая охранника, человека, который в реальности и пришел на помощь его сыну.

В итоге Райана и его друзей исключили из школы, а Кристиан получил пятидневный отдых на зализывание ран. Ученики, которые ранее никогда не принимали участия в его жизни, засвидетельствовали тот факт, что перед инцидентом над ним постоянно издевались.

Когда Кристиан вернулся в школу, все немного изменилось. Девушки начали мило и дружелюбно улыбаться ему, хотя прежде не удостаивали и второго взгляда. Пара мальчиков даже кивнула ему в знак уважения. Все было тихо. Но он никогда не обсуждал это с родителями, и когда уже начал чувствовать, что хочет остаться, его семья снова переехала в другую часть города.

Его мать вряд ли позволила бы ему остаться в этой школе. Она никак не могла перестать говорить о произошедшем. Кристиан же пытался сделать все возможное, чтобы забыть об этом.

Осенью 1992 года Кристиан пошел в новую школу. Там он стал невидимкой, и ему это очень нравилось.

До тех пор, пока он не встретил Эвелин. Но проявлять к ней интерес было просто смешно, учитывая его опыт. У него никогда не было девушки, а она выглядела так, что просто захватывало дух.

В свой первый день он нашел место в дальнем углу комнаты в классе истории. Он снова пытался спрятаться. Учитель кратко представил его классу, и Эвелин была единственным человеком в помещении, который не воспринял его с безразличием. Вместо этого она обернулась и улыбнулась ему. Он был так поражен, что не был уверен, улыбнулся ли в ответ.

Прошли недели, может быть, даже пара месяцев, прежде чем он наконец осмелился подойти к ней. Не говоря ни слова, он протянул ей свой набросок, который нарисовал во время урока, и затем скрылся за углом. Поскольку он никогда не видел, чтобы она вела себя недоброжелательно по отношению к кому-либо, он был уверен, что она в любом случае не будет смеяться над ним или смущать его. В худшем случае просто проигнорирует его.

И все же, что, если он был неправ? Пугающая волна паники накрыла его с головой, когда он понял, что, возможно, только что добровольно открыл себя для огромного непознанного мира страданий.

На следующий день она ждала его в коридоре с рисунком в руке. Кристиан остановился, лихорадочно решая, притворяться ли, что он не видит ее и просто идет к своему шкафчику. Будет ли это выглядеть очень глупо? Он умирал от желания поговорить с этой девушкой. И она была без друзей, поэтому, возможно, не собиралась высмеять Кристиана или заставить его почувствовать себя каким-то прибабахнутым поклонником. Он решил, что вроде бы попробовать заговорить с ней безопасно, и выдавил из себя свою обычную усмешку.

— Привет, — сказала она.

— Привет.

— Э-э-м... — Эвелин крутила лямку рюкзака свободной рукой. — Этот рисунок... он потрясающий.

Он не знал, что сказать:

— Ничего особенного. — «Дерьмо! Это звучит как-то самонадеянно». — Я хочу сказать... спасибо. — Его лицо стало каменным. «Улыбайся же, идиот!».

Эвелин посмотрела на рисунок, дав ему время полюбоваться длинными, густыми ресницами, хаотично высветленными прядями в ее темных волосах. Находясь так близко, он мог почувствовать приятный запах ее цветочного шампуня. В ней было что-то очень хрупкое, и это заставило его почувствовать себя немного не так мерзко, как обычно. У нее были самые маленькие запястья, которые он когда-либо видел; утонченное девичье тело словно можно было разбить, как хрупкую вазу. И все же ее стиль общения нес в себе легкость и изящество, которые он желал бы иметь в своем характере.

— Сколько времени тебе потребовалось, чтобы это нарисовать? — спросила она.

— О, не знаю, — он смешался. — Десять минут?

Глаза Эвелин устремились от него к изображению:

— Ого!

— Да. — Он почти усмехнулся. Почти.

— Боже, я бы хотела так круто рисовать! Как ты этому научился?

Он пожал плечами. Она была очень впечатлена. Ни одна девушка никогда не была впечатлена чем-нибудь, что касалось его.

Как она на него смотрела — она могла его видеть.

И это пугало его.

Эвелин ждала, пока он что-то скажет, но тогда ей придется ждать очень долго. Обеспокоенный каким-нибудь дурацкими словами, которые могли вылететь из его рта, мозг мальчика словно отключился.

— Ну, я думаю, нам лучше пойти в класс, — сказала она. Вместо того, чтобы сложить рисунок, она засунула его между страницами своего учебника, чтобы разгладить складки. Она хотела его сохранить!

— Никто еще никогда не рисовал меня. Спасибо.

Он пропал.

Возвращаясь, Кристиан вспомнил, как приятно ему было от улыбки Эви, как согревало восхищение его талантами. Ему чертовски повезло, что она хотя бы заговорила с ним в тот день, многие годы назад. Как он мог сделать что-то настолько глупое, чтобы предать ее?

Со вздохом он поднес нежную руку, все еще столь хрупкую, к своим губам. Он осторожно держал ее обеими руками и прошептал:

— Эви... Прости. Я люблю тебя.

Глава 25

Когда в пятницу днем Софи остановилась возле кабинета Сэма, она была удивлена, увидев, что он разговаривает с Яном. Она ничего не слышала о Яне и не видела его с тех пор, как случилась та история с сайтом, и вообще думала, что парень больше не вернется.

Сэм поднял глаза и увидел ее в дверях.

— Я не помешаю? — спросила она — Ничего, если я зайду?

— Конечно, — ответил он, прежде чем обратиться к Яну — Посмотри-ка, кто решил зайти.

Ян застенчиво поднял руку в знак приветствия.

— Здравствуйте, мисс Кук.

— Что ж, хочу сказать, что очень рада видеть твое прекрасное лицо! — Софи улыбнулась ему.

— Спасибо. — Щеки Яна раскраснелись — Я тоже очень рад видеть вас.

— Ян сказал, что вернется к занятиям в понедельник, — объяснил Сэм.

Софи села рядом с ними, изо всех сил стараясь скрыть беспокойство по поводу услышанных новостей.

— Это... замечательно! — Она вопросительно посмотрела на Сэма.

— Все будет хорошо — сказал Ян.

Они сидели в тишине, Софи очень хотелось что-нибудь сказать. Это казалось не совсем хорошей идеей, потому она смогла придержать язык за зубами.

Тишину нарушил Сэм:

— Знаешь, а ведь ты напугал мисс Кук своим видео. Меня оно тоже испугало.

Ян опустил голову, казалось, вся школа замерла. Вопли школьников в коридоре стихли, двор опустел, даже кондиционер прекратил работу, и кабинет погрузился в звенящую тишину. Софи рассматривала свои ногти и раздумывала над сменой темы разговора. Если честно, это вообще никого из них не касалось, но Ян должен знать, что, вероятнее всего, это всплывет.

— Когда я снимал его, я был в паршивом состоянии, — признался Ян — Сейчас мне довольно неловко об этом вспоминать.

— Эй, ты имеешь полное право чувствовать то, что чувствуешь, — произнес Сэм.

Ян поерзал на стуле, затем посмотрел на Софи:

— Мисс Кук, простите, что напугал вас. Я хочу, чтобы вы знали, я никогда не сделаю ничего... глупого. Я бы ни за что не сделал этого с мамой. Я бы ни за что не сделал этого со своей сестрой.

Софи ничего не ответила, комок в горле не давал ей произнести ни слова. «Этот ребенок просто невероятен!».

— Мы оба рады слышать это, приятель, — успокоил его Сэм.

— Ты уверен, что здесь с тобой все будет в порядке? — переспросила Софи.

Ян мягко улыбнулся, потирая руки о штанины джинсов:

— Уверен. Я не позволю другим людям управлять моей жизнью. Почему я должен идти в другую школу? Это хорошая школа, и мне нравятся учителя.

Он уставился в пол, казалось, размышляя над чем-то еще.

— Что ж, по крайней мере, тебе больше не придется иметь дело с этими детьми, — сказал Сэм. — С Джейком и его бандой. Они все ушли.

— Джейк писал мне, — выпалил Ян. — Имэйл с извинениями.

— Правда?! — удивилась Софи — О, я уверена, ему очень жаль, особенно сейчас, когда он сам вляпался в дерьмо! Забавно, что все в жизни возвращается бумерангом.

Сэм на мгновение прикрыл глаза.

— Я не знаю, мисс Кук. Мне кажется, он писал искренне. — Ян поднялся со стула и склонился над столом — Он сказал мне, что этоужаснее в своей жизни он ничего не совершал. А еще сказал, что не хотел быть таким придурком. Мистер Коллинз, вы ведь знаете, что у него тоже больная мама?

— Нет, не знаю.

Ян пожал плечами.

— Может быть вы, ребята, и думаете, что я полный идиот, раз повелся на его слова, но мне кажется, я верю ему.

Софи молча сидела, надеясь, что Ян не заметил взгляда, полного ужаса, который она послала Сэму. Она беспокоилась, что Ян только подставит себя для еще больших издевательств.

— Может, ты и можешь ему верить, — сказал Сэм.

Софи отвернулась и закатила глаза, затем встала и обняла Яна.

— Ты лучше меня, Ян.

— Надеюсь, это так, — пошутил Ян в ответ.

Все рассмеялись.

— Что ж, увидимся в понедельник, — прощался Ян — Хороших выходных.

Сэм покачал головой, ожидая, пока Ян уйдет на достаточное расстояние.

— В чем дело? — спросила Софи.

— Почему ты просто не поддержала его?

— Что? — ее поразил его тон — Что ты имеешь ввиду?

— Да ты издеваешься! Я говорю про твое неодобрение письма Джейка с извинениями. Это же очевидно.

На самом ли деле он злился на нее?

— Ну прости, если не хочу, чтобы он опять остался в дураках.

Сэм вздохнул:

— Все когда-нибудь остаются в дураках, Софи, здесь лишь вопрос в степени. — Он справился с гневом и теперь говорил совершенно спокойно. — Это часть жизни. Этот мальчик ничего не сделал, чтобы спровоцировать случившееся. Это просто жизнь! И он предпочитает двигаться дальше. Он не хочет быть жертвой с чипом на плече. Ты хоть представляешь, насколько это замечательно?

Он повернулся, чтобы налить воды из графина. Софи не знала, как ответить на его слова, Сэм же глотнул воду прямо из графина, затем стал крутить его в руках.

— Ну извини, если тебя настолько нервирует, когда люди так легко прощают подобное. Может быть, он не всегда будет таким. Но я надеюсь, что будет. — Он посмотрел ей в глаза. — Знаю, ты в это не веришь, но умение прощать не означает превращение в коврик, о который все вытирают ноги.

Сэм наконец вернул графин на место:

— Мне нужно будет сделать остановку по пути домой. — Перед тем как выйти, он коротко сжал ее плечо.

Софи смотрела ему вслед, открыв рот, после чего осела на близстоящий стул.

Глава 26

Софи растянулась на диване, потягивая кофе и проигрывая в уме вчерашний разговор с Сэмом. Его реакция была несколько неожиданной. Сейчас уже все в порядке — Сэм никогда долго не злится, — но почему же она чувствует себя как ребенок, которого отругали? Она никогда не говорила, что Ян обычный, непримечательный ребенок. Он замечательный, но еще уязвимый. Сэм же просто стоял на своем: разве не все мы уязвимы?

Подумав об этом еще немного, она пришла к выводу, что Ян очень похож на Сэма. Возможно, она слишком много об этом думала. В конце концов Сэму удалось вырасти в прекрасного мужчину.

«Хватит уже беспокоиться! — Она представила, как эти слова говорит ей Эви. А Сэм бы упрекнул: — Ты слишком много волнуешься».

Софи потянулась к майке Сэма, которая лежала рядом с ней, и стала гладить ее пальцами. Она безучастно смотрела в окно на льющийся свет.

Ладно, может быть, она была задета сильнее, чем показывала.

«Она держала лицо Мэтью в руках. Он плакал, но то были слезы гнева.

— Ты должен отпустить! Должен, — увещевала она — Это съедает тебя!

Мэттью отдернул руки.

— Как ты можешь так говорить? Он убил моего отца! — Он встал. — А ты говоришь «отпусти»?

— Ты не думал, что я тоже по нему скучаю? — спросила она дрожащим голосом. — Но его больше нет! Человек, который это сделал, исчез. Неужели ты собираешься искать его всю свою оставшуюся жизнь, тогда как я и твой сын нуждаемся в тебе?

— Это был друг папы.

— Я знаю, — ответила она — Что ты будешь делать, если найдешь его? Убьешь?

Мэттью ничего не ответил, оставив ее на мгновение безмолвной.

— Этому тебя Пинг научил? Человек, которого ты так любила и которым восхищалась?».

Стук в дверь вернул Софи в реальность. Она вздрогнула и пролила кофе на пол. Она попыталась найти что-нибудь подходящее, чтобы промокнуть лужу, но пришлось идти открывать дверь, так как стук повторился.

— Да иду я, иду! Перестаньте стучать!

Муж сестры стоял на пороге.

— Кристиан, — выпалила она, затаив дыхание. — Привет.

— Привет. Я могу войти?

— О, конечно. — Она отступила, а он шагнул в дом. — Присаживайся. Только не туда, — добавила она, указав рукой. — Я там пролила кофе. Просто, м-м-м… — Она только что пролила кофе, теперь к ней пришел Кристиан, она в растерянности. — Просто дай мне минутку, и я все уберу.

— Тебе нужна помощь? — крикнул он, когда Софи уже скрылась в кухне.

— Нет, спасибо, я справлюсь! — Она взяла пару бумажных полотенец и вернулась в гостиную. — Итак, чем обязана визиту? — Она встала на колени и промокнула кофе на ковре. Он ничего не ответил, потому она подняла глаза.

— Я не знаю, с чего начать, — сказал он.

Софи свернула мокрые бумажные полотенца в шар и положила перед собой на журнальный столик:

— Начинай с начала.

— Я должен извиниться перед тобой.

— Ты имеешь в виду, что должен извиниться перед Эви?

Кристиан потер лоб.

— Это само собой разумеется, но мне важно, чтобы и ты знала, что я не пытался обмануть тебя, когда мы переписывались.

— О, ты имеешь в виду ту часть, где заверял меня, что Эви единственная? Да, я чертовски зла на тебя, Кристиан. И не собираюсь лгать.

Он кивнул.

— Понимаю.

Она прищурилась:

— Так вот почему ты пришел, чтобы я тебе устроила головомойку? Прости, конечно, но так не пойдет.

Кристиан сплел пальцы в замок и чуть наклонился вперед.

— Эви видит что-то во мне, чего не видят другие. Я убежден, что так было с самого первого дня нашей встречи. Сейчас я понимаю это как никогда раньше и больше не стану рисковать потерять это. — Он провел руками по затылку и уставился на свои ботинки. — Есть причины для ошибок, которые я совершил, Софи, — пробормотал он. — Я не говорю, что это оправдывает меня, но…

Сэм однажды сказал то же самое. Что всегда есть причины тому, отчего люди делают то или иное, почему поступают так или иначе, и неважно, признают ли люди эти причины или нет. Но это не оправдание.

— Возможно, тебе стоит поговорить об этом с Эви, — отрезала Софи.

Он покачал головой.

— Нет, не стоит. Она и так все это уже знает и именно поэтому готова дать мне второй шанс.

Это правда. Эвелин действительно собиралась дать ему еще один шанс, Софи же пришлось спросить себя, смогла бы она поступить так же? До встречи с Сэмом ее ответом было бы решительное «нет». Кроме того, она была уверена, что Сэм не способен на такое, поэтому вопрос спорный.

А если бы он мог так поступить?

Вот если уж совсем начистоту, то последние несколько лет Кристиан ей совсем не нравился, хотя она и думать не могла, что он сможет предать ее сестру. Что, если Сэм совершит такую ошибку? Было бы ей так легко бросить его, особенно если бы она, как Эви, считала, что он действительно сожалеет о содеянном? Смогла бы так легко от него отказаться? Она знает Сэма меньше года. Эви же с Кристианом влюблены еще со школы.

Смутившись своих мыслей, она поняла, что Сэм может превратить ее в нечто серое, а не черно-белое. Она терпеть не могла серый. Черно-белый как-то лучше.

— Я все еще не понимаю, зачем ты говоришь мне все это, если Эви и так все знает.

Кристиан тянул с ответом.

— Потому что ты единственная моя сестра, Софи. Я знаю, что ты не считаешь меня братом, но мне бы хотелось, чтобы мы тоже могли начать все заново.

Она вовсе не ожидала таких слов.

— Правда?

— Вероятно, ты посчитаешь это глупостью… — Он встал, взял свернутые в шар бумажные полотенца с журнального столика и понес их на кухню. Софи предположила, что он просто не хотел в этот момент смотреть ей в глаза. — В тот день в торговом центре ты рассказала мне о картине и добавила, что никому больше не рассказывала. — Он стоял в дверях кухни. — Это очень много для меня значит.

Она была благодарна ему за совет, который он ей дал тогда, за дружбу, которую они разделили, хоть и ненадолго. Возможно, появление его в ее жизни что-то значило. И пускай он ее дико раздражал. В конце концов, он чудесным образом — умело — изобразил место, которое она видела только во сне.

— Я не думаю, что это глупо, — призналась она.

Кристиан вздохнул:

— Хорошо, спасибо. Тогда, может быть, у нас еще есть шанс?

Его не просто узнавать. Он такой замкнутый. Такой серьезный и такой депрессивный! Опять-таки, если кто-то такой особенный, как ее сестра, увидел в нем что-то стоящее, то, может быть, он не такой уж и плохой.

Однако это она оставила при себе.

По крайней мере, пока что.

Глава 27

Топика, штат Канзас, 1947 год.

Натали качала сына на качелях возле их нового дома. Дом был не таким большим, как ферма, на которой она выросла, но гораздо более уютным и милым. Стоял теплый летний вечер. Сверчки заливались трелью, дети играли в мяч на улице. Ко всем этим звукам еще предстоит привыкнуть — к звукам соседства, к фонарям, светящимся ночью в окне.

Мэттью прошел через скрипучую дверь экрана от комаров, чем привлек внимание Натали. Он сунул руки в карманы и улыбнулся, извиняясь. Она снова обратила все внимание на сына Оскара.

Мэттью сделал несколько шагов по крыльцу и коснулся перил, восхитившись теплом вечера:

— Я так рад, что мы переехали сюда. Здесь ведь намного лучше, правда?

— Здесь мило, — ответила она, глядя прямо перед собой.

Мэттью смотрел на Натали, но она не хотела смотреть на него в ответ:

— Прости, что напугал тебя тем, что сказал. Или... Полагаю... тем, что не сказал. — Он имеет в виду его неспособность ответить на вопрос об убийце его отца.

Она мельком взглянула не него, затем перевела взгляд на дорогу.

— Я не это имел в виду, Нат.

Оскар крепко спал, когда он потрогала его за щеку.

— Когда ты впервые вернулся с войны, ты был другим, — начала она. — Я к тому, что это неудивительно. Как ты мог остаться прежним? Но я не ожидала таких изменений.

— Ты о чем?

— Ты казался более спокойным. Более... понимающим? — отвечала она с вопросительной интонацией. — Не таким вспыльчивым, как раньше, что мне нравилось.

Мэттью прислонился к перилам на крыльце и посмотрел на нее.

— А затем ты стал рассказывать про своего друга, Пинга, и обо всем, что пережил там. Книга, которую он тебе дал…

— И?

— Она мне не понравилась!

— Почему? Ты никогда не говорила мне об этом.

— Мэтти, ты и я, мы знаем друг друга всю жизнь. Мы всю жизнь были католиками. А затем ты возвращаешься со всеми этими буддистскими материалами! Что я должна была со всем этим делать?

— Все это не имеет значения. — Он покачал головой и отвернулся — Сейчас я начинаю думать, что все это было просто ерундой... Мысли о том, что я даже не понимаю и, кажется, никогда не пойму.

Натали осторожно положила Оскара в корзинку, стоящую в углу крыльца и накрыла его тонким одеяльцем:

— Раньше ты не считал все это ерундой — когда был жив отец.

— Почему тебя это удивляет? — спросил он, цинично усмехнувшись.

— Мэтти, ты не должен этого делать…

— Как ты можешь так говорить? — возмутился он. — Ты хочешь сказать, если кто-то отнимет у тебя Оскара, ты не захочешь ему отплатить?

— Я этого не говорила.

— Тогда что ты говорила?

Натали повернулась, чтобы посмотреть на своего малыша, спокойно спящего в корзине.

— Я не говорила, что не хочу, чтобы они поплатились, я лишь говорю, что это не моя работа.

— Тогда чья?

— Я думала... может быть Его, — сказала она, посмотрев на небо.

Мэттью фыркнул:

— Да? Что ж, а может, я не доверяю Ему эту работу.

— Итак, позволь-ка я уточню, правильно ли поняла твои слова: все те идеи, с которыми ты вернулся — принятие того, что есть, и отказ от осуждения — все это применимо, но не тогда, когда это слишком сложно?

Проснулся Оскар и начал просить бутылочку. Натали пару секунд смотрела на Мэттью, но мужчина молчал.

— Нужно подогреть ему молоко, — пояснила она и вошла в дом.

Мэттью подошел к корзинке и взял Оскара на руки. Он нежно прижал его к груди, размышляя над словами Натали. Он стал другим, когда вернулся. Но сейчас — как он может вернуть все назад?

Ребенок начал успокаиваться, Мэттью обнял его и перехватил так, чтобы смотреть малышу в лицо. Невинные глаза Оскара были широко открыты, бровки в любопытстве приподнялись. Он будто спрашивал: «Ну? Что нас ждет впереди?».

Глава 28

Софи посмотрела на мороженое Эви и вздохнула. Оно начало таять и превращаться в зеленую жижу. Она взглянула на часы.

«Не стоило делать заказ, пока Эви не пришла». Софи сидела рядом с кафе-мороженым на втором этаже казино и, подперев щеку рукой, безучастно разглядывала толпу, потягивающую разноцветные коктейли у бассейна. В воздухе витал запах хлорки.

Софи обернулась и заметила Эви, поднимающуюся на эскалаторе.

— Извини, я опоздала. — Эви опустилась на стул напротив. — Ужасные пробки, на шоссе произошла авария.

Эви собиралась на работу, поэтому была одета в голубое платье без рукавов. Длинные локоны лежали на плечах.

— Твое любимое. — Софи подтолкнула сестре стаканчик с фисташковым мороженым.

— Спасибо! — Эви принялась за десерт, и ее глаза распахнулись от удовольствия. — Так что случилось? И сядь ровно. Ты опять горбишься. Клянусь, к пятидесяти будешь выглядеть как Квазимодо, если продолжишь так сидеть.

Софи вздохнула и распрямила плечи.

— Лучше?

Эви была слишком увлечена мороженым, чтобы ответить.

— Я хотела поговорить с тобой. Наедине, — начала Софи, — и решила, что лучше поймать тебя до работы.

Эви поставила пустой стаканчик на стол и откинулась на спинку стула, с подозрением глядя на сестру.

— Речь пойдет о Кристиане?

— Да.

— Начинай. — Эви приглашающе взмахнула рукой.

— Ничего плохого не случилось.

— Серьезно? — Губы Эви дрогнули.

Софи откусила от своего ванильного мороженого и ощутила, как сладость тает во рту.

— Кристиан приходил поговорить со мной.

— Я знаю. — Эви скрестила руки на груди.

— Тогда ты знаешь, о чем мы говорили.

— Софи, в чем дело? Если ты собираешься рассказать мне, какой он лжец, и какую огромную ошибку я совершила, то этот разговор окончен.

— Нет, я совсем не об этом. — Софи сложила руки на коленях и посмотрела в глаза Эви. — На самом деле я хотела сказать тебе, как меня тронул его визит. Как бы я этого не хотела. Он действительно любит тебя. И надеюсь, вы сможете через это пройти.

— Кто ты? И что ты сделала с моей сестрой?

Софи всплеснула руками.

— Я это заслужила. Не думала, что когда-то это скажу, но я и правда это заслужила.

— Не нахожу слов, чтобы выразить, сколько для меня значат эти твои слова. — Эви расслаблено опустила плечи. Потянувшись через стол и взяв Софи за руку, Эви остановилась на мгновение, проверяя реакцию сестры. — Каждый день я спрашиваю себя, правильно ли поступаю, не абсолютная ли я дура, — она дотронулась до уголка глаза, — и все еще не могу поверить…

Софи уже начала сомневаться, что выбрала подходящее место для разговора, но время вспять не повернешь.

— Знаю, я слишком давила на тебя, ожидая, что ты выберешь правильный путь.

Выражение лица Эви смягчилось.

— Кристиан совершил ошибку, — продолжила Софи. — Где-то я прочитала, что хороший брак — это союз двух людей, умеющих прощать.

Эви наклонила голову на бок, но сохраняла молчание.

Под взглядом сестры Софи почувствовала себя неуютно.

— Что? — спросила она.

— Сэм повлиял на тебя, да? Ему удалось немного размягчить твою непоколебимую решительность.

С довольным видом Софи глубоко вздохнула.

— Думаю, я понимаю тебя сейчас. Для тебя это первый раз, впервые кто-то затронул твое сердце настолько, что ты начала сомневаться в своих нерушимых правилах. В простых ответах, — продолжила Эви.

Софи избегала взгляда сестры и наблюдала, как маленький мальчик за соседним столиком ест свой рожок.

— Давай не будем отходить от темы.

— Это же хорошо, сестричка. Не всегда легко, но того стоит, — мягко сказала Эви.

Глава 29

Учебный год подошел к концу, восьмиклассники, отмечая прощание с детством, вырядились, как на настоящий выпускной. Софи была действительно рада, что спросила других учителей, как стоит одеться, она даже предположить не могла, насколько это торжественное мероприятие, и рисковала выглядеть слишком не нарядной.

Софи предполагала, что в этом году они с Сэмом пойдут вместе. Это был отличный повод приодеться и повеселиться, но он отговорился тем, что ему нужно проверить слишком много контрольных.

Танцы начались так же, как и любые другие, все стояли группками, оценивали костюмы и платья друг друга, но никто не танцевал по-настоящему. Однако позже началась такое безобразие, что взрослые старались поскорее отвести глаза.

В прошлом году одна молоденькая учительница совсем отказалась подходить к танцполу: она боялась, что четырнадцатилетние примут ее за свою и начнут кружить вокруг нее.

А туалеты! Если вам вдруг приспичило, нужно было быть очень осторожной, чтобы очередная рыдающая девица не убила вас дверью, от души ею хлопая.

Все отказы от танцев закончились, стоило диджею включить песню «I Gotta Feeling» группы The Black Eyed Peas. Под первые звуки молодежь ломанулась на танцпол.

Подруга Софи, Лиза, заметила ее через весь спортзал и подобралась ближе.

— Посмотри на себя в этом маленьком черном платье! Шикарно выглядишь!

— Что ж, спасибо. Ты и сама конфетка!

— В этом-то старье? — Она изобразила пренебрежение, но затем рассмеялась. — Где Сэм?

— Он не смог пойти. Слишком много работы.

— Ты хочешь сказать, что он не смог оторваться даже на пару часов? — спросила Лиза.

Софи в ответ пожала плечами. Следующие несколько часов она провела, фотографируя учеников. На нескольких снимках она засветилась и сама, о чем очень жалела. Почти на каждом фото у нее был двойной подбородок, из-за того, что Софи пыталась держать камеру как можно дальше. Она попыталась сфотографировать Йена, когда тот оказался рядом, улыбаясь так, словно что-то знает.

— Мисс Кук, вы вроде говорили, что мистер Коллинз не может прийти?

Сэм напугал Софи, внезапно появившись у нее за спиной. Он был как всегда великолепен — в угольно-черном костюме и белой рубашке.

— О, боже! — Она никогда не видела его таким, и зрелище заставило задержать дыхание. — Ты выглядишь восхитительно!

Сэм остановился и приложил руку к сердцу, рассматривая Софи. Его карие глаза были настолько притягательными, что Софи казалось, она может в них утонуть. Ее охватило странное чувство, хотелось, чтобы его сердце принадлежало ей. Не фигурально, а буквально выражаясь. Чтобы это понимающее, доброе, прекрасное сердце билось в ее груди. Это была одновременно волнующая и болезненная необходимость.

— Я думала, ты не собирался приходить, — прошептала Софи.

— Да, но я решил, что не могу упустить шанс увидеть тебя такой. — Он поцеловал ее в щеку.

От удивления Софи даже не заметила, что музыка стихла. Все смотрели на них, словно ожидая чего-то, и Софи вдруг почувствовала себя неловко. Когда ученик вручил Сэму микрофон, она запаниковала.

— Могу я попросить минуту вашего внимания, — заговорил Сэм.

Какие-то девочки захихикали, а у Софи кровь отхлынула от лица, и она почувствовала, что теряет сознание.

— Ученики были настолько любезны, что уступили мне танцпол на пару минут, и я хотел бы сказать пару слов о нашей милой мисс Кук.

Глаза Софи от удивления стали огромными, и неловкая улыбка застыла на лице. Нет, она не видела себя в зеркало, но чувствовала, как нелепо выглядит.

— Когда я впервые увидел ее, — продолжил Сэм, — она пялилась на меня в супермаркете, потому что я стоял прямо между ней и газировкой. И это было не классно, ребята. Она меня почти напугала.

Прозвучало несколько смешков, и Софи позволила себе немного расслабиться.

— Во второй раз мы пересеклись уже в другом магазине, и я спас ее от назревающей войны с томатами.

Софи нервно оглядывала лица в зале, замечая, что многие смеются.

— Так все и было, — подтвердила она для стоящих рядом учеников.

— А вот в третий раз я имел счастье быть свидетелем ее любви к караоке.

Мальчишки в зале начали завывать, а у Софи скрутило живот. Господи, неужели он заставит ее петь? Ради всего святого, да она не выдавит из себя ни слова без помощи водки!

— Тем не менее, я ни разу не слышал, как она поет песню, которая, если я правильно понимаю, является ее любимой. По крайней мере, миссис Джеймсон так говорит.

Лиза, так же известная, как миссис Джеймсон, стояла рядом, широко улыбаясь, и Софи бросила на нее взгляд, полный ненависти.

— Это коротенькая песенка «Love Will Keep Us Together», — продолжил Сэм. И, словно по команде, диджей включил музыку.

У Софи задрожали ноги. Лиза отошла в сторону, оставив ее стоять в свете прожектора одну, хотя Софи пыталась схватить ее за руку. Человек двенадцать начали танцевать, и это был поставленный танец. Они устроили флешмоб!

Как только Сэм начал петь, если это так можно назвать, она вздохнула с облегчением, понимая, что, возможно, ей не придется участвовать. Один за другим ученики выскакивали на танцпол, и когда дошло до припева, их голоса присоединились к Сэму.

Когда стало ясно, что Софи отводится роль наблюдателя, она смогла полностью насладиться его прекрасным и значимым поступком. Хотя голос у него оказался ужасным. Хуже, чем у нее, если такое вообще возможно, но все вместе добавляло ему немало очков. Софи захихикала, прикрывая рот рукой, чтобы никто не заметил ее реакцию. Ее тронуло, что Йен снимал все на камеру, это событие она бы хотела сберечь в памяти навечно.

Когда выступление подошло к концу, Софи обняла Сэма и запечатлела благодарный поцелуй на его губах.

— Спасибо тебе! Это было удивительно! И особенно я благодарна, что мне петь не пришлось. В какой-то момент ты заставил меня понервничать.

— Я люблю тебя, знаешь, — засмеялся Сэм.

— И я тебя люблю.

— Поэтому…— Он взял ее за руку и встал на одно колено.

Стоящие рядом девочки завизжали, а из толпы послышался свист, когда все увидели, что происходит.

— Что ты делаешь? — прошептала Софи.

— Ты точно знаешь, что я делаю. Софи, я понимаю, мы не так давно знаем друг друга, поэтому, если ты не уверена, я пойму. Но мне хватило времени, чтобы понять, что я хочу быть с тобой. Всегда.

Те самые ученицы, которые визжали, потерли глаза, когда он достал из кармана крошечную коробочку.

— О, боже, — выдохнула Софи.

— Ты станешь моей женой?

Весь зал затаил дыхание в ожидании ее ответа.

Это настоящее сумасшествие. Они действительно мало друг друга знают, но, честно говоря, она и не могла представить себя с кем-то другим. Да и кто определяет, сколько времени должно пройти? А если учитывать прошлые жизни, то они знакомы целую вечность. Хотя она и была скептиком, трудно отрицать значимость Сэма в ее жизни.

Все еще шокированная, она кивнула.

Сэм надел ей на палец кольцо с бриллиантом огранки «маркиза», и зал взорвался поздравлениями и аплодисментами. А затем Сэм обхватил ее за талию и закружил по залу.

— Скажите что-нибудь про мистера Коллинза, — прокричала одна из учениц, и толпа поддержала ее призыв.

— Ох, — удивилась Софи, кто-то уже успел подсунуть микрофон ей под нос. Дрожащими руками она взяла его и постаралась прочистить горло. — Хорошо. — Софи пыталась унять дрожь в голосе. — Что я могу сказать про мистера Коллинза… Сэма.

Софи ненавидела выступать на публике, хотела бы она быть уверена, что не ляпнет какую-нибудь глупость, что ее слова будут достойны Сэма.

— Ох, — вздохнула она, прижимая руку к животу. — Я не предполагала, что это случится.

Она встретилась взглядом с Сэмом и услышала деликатные смешки в толпе.

— Но я точно знаю, — продолжила она более уверенно, — что Сэм самый добрый, терпеливый, немного странный, конечно, но мудрейший человек из всех, кого я знаю.

— Я заплатил ей, чтобы она так сказала, — пошутил Сэм.

Софи улыбнулась ему.

— С тех пор как мы встретились, я стала лучше понимать людей, лучше понимать себя саму.

Теперь она была готова признать, что постоянно оценивала других. Делала поспешные выводы. Предполагала, что четко видит мотивы человеческих поступков. Особенно, когда страдали родные ей люди. Однако она начала понимать, что, возможно, все происходит не просто так, а с какой-то целью, даже ссоры. Может быть, и нет. А может, и да.

Как любит говорить Сэм — «все к лучшему». Она была готова, по крайней мере, рассмотреть его точку зрения.

— Сэм как-то сказал мне, что мы вместе потому, что его мир серый, а мой делится на черный и белый. В итоге мы дополняем друг друга.

Даже когда он стоял в паре шагов от нее, засунув руки в карманы, Софи чувствовала нежность, исходящую от него.

— Я не из тех, кто любит телячьи нежности. И знаю, что не стоит рассчитывать, что счастливым тебя сделает кто-то. Но никто не делал меня счастливее, чем ты, Сэм.

Все в зале умиленно вздохнули, а Софи, смущаясь, сунула кому-то микрофон.

Снова заиграла музыка, Софи потребовалось несколько мгновений, чтобы узнать песню «As Time Goes By», ту самую, что играла на их первом свидании. Она сглотнула комок в горле, и сжала губы, чтобы рыдания радости не вырвались наружу.

— Значит, считаешь меня мудрым? — игриво спросил Сэм.

Эмоции разрывали ее грудь.

— Как тебе удалось уговорить детей на Билли Холидея и подобное старье?

Сэм легко улыбнулся и взял ее за руку, другой рукой приобняв за талию. Они едва покачивались в такт музыке.

— И да. Да, я считаю, что ты мудрый.

— Посмотрим, на сколько тебя хватит, — поддразнил он. — Найдется немало тех, кто скажет тебе, что я зануда.

— Занудство я тоже признаю, но готова с ним смириться.

— Отлично. — Сэм едва коснулся ее губ. — Можешь считать, что я мудрый, а я буду считать себя счастливчиком.

— М-м-м, так это не ты спланировал все это представление? — А она еще думала, что ей показалось, когда с самого начала вечера на нее таращились ученики. — Посмотрим, насколько привлекательным ты будешь спустя пару десятков лет.

— Ты в меня совсем не веришь! — Он притянул ее ближе и добавил, лукаво улыбаясь: — Вот увидишь, мой шарм заставит тебя скинуть трусики. И так будет всю жизнь.

— Ты просто мастер подбирать слова, — рассмеялась Софи.

Они молча смотрели друг на друга, наслаждаясь моментом. Радость, исходящая от Сэма, заставляла бабочек в ее животе трепетать, окутывая их почти реально видимым светом.

Сэм коснулся ее локонов, хотя казался полностью поглощенным чем-то, кроме ее волос. Создавалось впечатление, словно он был далеко. Она задавалась вопросом, не так ли она отключилась в первый раз, когда они танцевали, и она потеряла связь с реальностью?

Тень понимания мелькнула на лице Сэма.

— Эй, — позвала Софи.

— Да? — Он посмотрел ей в глаза.

— Что случилось? Ты словно отсутствовал?

— Все в порядке, — мягко ответил он. — Я просто подумал, что, если у нас будет дочь, давай назовем ее Натали?

Notes

[

←1

]

Здесь и далее прим. пер.: отсылка к фильму «Когда Гарри встретил Салли».

[

←2

]

Can't understand baseball strategy — переводится как «Невозможно постичь стратегию бейсбола».

[

←3

]

Имеется в виду реплика из фильма «Улика» 1985 года, в котором сыграла актриса Мэдлин Кан. Реплика звучала так: «Я ненавидела ее так сильно. Как будто языки пламени… на моем лице… обжигающие… разгорающиеся…».

[

←4

]

101 — начальный курс по какому-нибудь предмету.