Генератор счастья (СИ)

Глава третья

Продолжение дневника Светланы Некрасовой (август 1986 года)

Сначала я просто молча смотрела на Олега Петровича, не в силах ответить. Кажется, я начала понимать, зачем он пришёл ко мне. Это понимание было ужасно. Всё, что я чувствовала до сих пор, показалось мне цветочками.

— Говорят, да? — промямлила я.

Я ведь должна была хоть что-то ответить.

— Да, — кивнул Олег Петрович. — Я слышал разговоры в учительской, когда перед зимними каникулами вы помирили двух учителей истории, которые поссорились из-за того, что не могли поделить кабинет. Тогда коллеги говорили, что это далеко не первый случай… Что вы даже помирили одну из учителей начальной школы с её мужем. Помирили мать и дочь, работающих в школьной столовой. А чаще всего вы мирите учеников.

— Бывает, — мне пришлось прочистить горло.

Надо же, какая у него цепкая память! Всё услышал, всё запомнил, всё на ус намотал… Хоть и нет у него усов.

— Светлана Леонидовна, у меня к вам личная просьба. Очень конфиденциальная. И крайне важная.

— Слушаю, — обречённо ответила я, сцепив на коленях кисти рук и разглядывая их так внимательно, словно на них была написана истина.

— Понимаете, — начал Олег Петрович вежливо и значительно, но потом вдруг заговорил торопливо, сбивчиво и горячо. — Вы наверняка в курсе того, что мы с Татьяной Антоновной встречаемся… Все знают об этом, да мы и не скрывали этого. Видите ли… Таня оставила меня несколько дней назад без объяснения причин, бросила. Сказала, что между нами всё кончено. А я не могу без неё… Я люблю её, а она и слушать меня не хочет…

Мне хотелось закрыть глаза и сжать зубы от боли, но я продолжала сидеть, как истукан: не изображать же перед Олегом Петровичем актрису погорелого театра!

Он заглянул в моё лицо:

— Светлана Леонидовна, вы слышите меня?

В его голосе было настоящее отчаяние.

— Да, слышу, — кивнула я. — Может, необходимо всё же уточнить причину, по которой Татьяна Антоновна вас оставила?

— Я бы рад, но она не разговаривает со мной. Пожалуйста, Светлана Леонидовна, сделайте что-нибудь! Я очень вас прошу. Мне больше не к кому обратиться. В долгу я не останусь.

Ага, только этого не хватало! В долгу он не останется…

— Олег Петрович, — спокойно начала я, удивляясь, откуда у моего организма взялись ресурсы на изображение этого спокойствия. — Это слишком личное дело, понимаете? Боюсь, я не смогу…

— Светлана Леонидовна, но вы же мирили до этого влюблённых и даже супругов!

"Да не любит она тебя! " — хотелось крикнуть мне больше всего на свете.

Когда любят, не целуются с другим! И не надо уверять меня, будто это — родственник, четвероюродный племянник двоюродной бабушки! Мне не десять лет, чтобы я не понимала подобных вещей.

— Олег Петрович…

— Светлана Леонидовна!

Он смотрел на меня так, что я, человек, которого воспитали в атеистической среде, впервые обратилась к Богу. Я мысленно спрашивала, что же я такое совершила? Почему и как я должна вынести это, пережить?

Я не могла сказать Олегу Петровичу о том, что видела месяц назад. Понимала, что должна сказать, но не могла. У меня язык не повернулся бы. И отказать ему я не могла.

Я начала лихорадочно думать о том, что могу сделать в данной ситуации. Мы с сентября работали в одном коллективе и с ним, и с Татьяной Антоновной, и я успела сложить о них обоих определённое мнение.

— Разговоры тут не помогут, — задумчиво сказала я. — Татьяна Антоновна — большая собственница. Вы должны вызвать её ревность, и она сама захочет вас вернуть.

Я говорила совершенно искренне, называя вещи своими именами. Хотя, конечно, можно было бы добавить следующее: "У твоей Татьяны очень цепкие руки, самомнение выше крыши и непомерное тщеславие. Едва она заметит, что ты увлёкся другой, как тут же захочет вернуть свою власть над тобой, даже если ты ей не нужен".

Конечно, я этого не сказала вслух…

— А вы поможете мне, Светлана Леонидовна?

— В смысле? Вы хотите, чтобы я посоветовала вам актрису на роль якобы вашей новой девушки? Я не знаю таких, тут нужно вам самому подумать. Вы же не станете лгать какой-либо девушке и использовать её вслепую? Потому, если решитесь на этот путь, хорошо обдумайте данный вопрос.

— Светлана Леонидовна, поскольку вы уже в курсе ситуации… А мне бы не хотелось втягивать посторонних… Может, вы сыграете роль моей девушки? Я уверен в вашей порядочности, в том, что вы никому ничего не расскажете. А я потом тоже непременно что-нибудь сделаю для вас, клянусь!

Вот таким нехитрым способом я сама себя загнала в ещё худшую ловушку…

— Олег Петрович, я не смогу, простите меня. Знаете… Мне некогда. Совсем. Дефицит времени.

— А вы обращайтесь ко мне, Светлана Леонидовна! Я вам окажу любую помощь. Что нужно сделать? Вы только скажи́те!

Я думала. А вдруг, если Татьяна Антоновна приревнует, это поможет ей сделать выбор? Естественно, в пользу Олега Петровича. Получается, я должна своими руками отдать его ей? Так он мне и не принадлежит. Он не любит меня и никогда не полюбит; я для него — средство достижения цели. Как там у Чернышевского? Я помогу ему стать счастливым не со мной, а сама буду счастлива от его счастья? Как Лопухов, муж Веры Павловны? Что-то как-то мне совсем не хотелось проверять эту теорию на себе, но выбора, похоже, не было…

Красивые женщины имеют право на выбор. Это такие простушки, как я, должны довольствоваться отведённой для них ролью. Я же хочу, чтобы Олег Петрович был счастлив? Хочу. А он может быть счастлив только с ней. Вон как упрашивает меня помочь…

— Хорошо, — сухо сказала я. — Я буду помогать вам, но вы должны слушаться меня во всём.

— Конечно, Светлана Леонидовна! Конечно, я буду слушаться! Спасибо вам… Вы даже не представляете, насколько я вам благодарен!

…С этого дня мы с Олегом Петровичем изображали пару. Он, и вправду, во всём слушался меня. Очень помог с организацией сбора пионерской дружины и с организацией праздника. Если уроки у него заканчивались раньше, ждал меня с работы и провожал до дома. Мы очень много говорили с ним. Он прекрасный собеседник, остроумный и эрудированный. Как можно было променять его на другого? Никогда этого не пойму…

Правда, я всё же не могла допустить того, чтобы мы изображали влюблённых, — такая заявка обязывала бы к соответствующему поведению. Всё выглядело так, будто Олег Петрович только начинает ухаживать за мной, а я принимаю его ухаживания.

Однажды, уже когда у учеников начались экзамены, Олег Петрович всё же проявил самодеятельность и подарил мне большой букет.

А в один из дней я должна была присутствовать на экзамене по химии, но директор отозвала меня и отправила с поручением в отдел образования. Вместо меня на экзамен вызвалась пойти… Татьяна Антоновна.

Я успела вернуться из отдела образования и увидела в окно, как Олег Петрович и Татьяна Антоновна ушли домой вдвоём, держась за руки.

В тот же день я положила на стол директора заявление об увольнении. Об одном жалею: надо было сделать это раньше, в тот день, когда Олег Петрович подошёл ко мне с просьбой. Точнее, с мольбой.

К счастью, экзамены уже подходили к концу, и мне удалось уговорить директора отпустить меня без отработки.

Вот так и закончилась эта история, а вместе с ней — моя работа в самой большой и современной школе нашего города.

Сейчас, когда прошло уже почти два месяца, я могу обсудить это хотя бы с самой собой. Пожалуй, это лето стало самым тяжёлым и трудным в моей жизни, однако здесь, на море, мне стало значительно легче. Особенно, после того, как я нашла здесь и прочитала историю Фериде. Всё же есть в жизни и справедливость, и счастье. Возможно, когда-то и у меня будет…

Дневник я оставлю здесь, не повезу эти воспоминания в свою новую жизнь. Я выговорилась, а теперь хочу, закрыв дневник, окончательно закрыть эту страницу. Меня ждёт новая работа. Новая жизнь. О том, что было, я не стану больше ни думать, ни вспоминать… И генерировать чужое счастье я больше никогда не буду.