Жар-птица

Глава VIII. Несчастная

Натягивая на руки тонкие кружевные перчатки, Ольга прошествовала по широкому коридору ресторации, поднимаясь на второй этаж по главной лестнице. Навстречу ей попался знакомый господин, который снял шляпу в знак приветствия и с которым девушка быстро поздоровалась.

Оленька спешила. Сегодня она наметила посетить одно местечко в Кисловодске вместе с сестрой, ведь отец отказался с нею ехать. На ней было новое прелестное платье в модную клетку и кокетливая шляпка, и девушка мечтала показаться в этом наряде на людях.

Подойдя к нужным комнатам, которые занимали князья Кудашевы со своей прислугой, она вошла в просторную гостиную, претворяющую две спальни и кабинет. Камердинер Виктора Сергеевича в этот минуту чистил сапоги князя и, немедля встав, поклонился барышне. Ольга проигнорировала его приветствие, лишь холодно взглянув на слугу, и прошествовала далее в господскую спальню, надеясь на то, что Ирочка уже готова к променаду по городку, как они и договаривались вчера.

Открыв дверь, Ольга стремительно вошла, оглядывая просторную комнату с задвинутыми на окнах портьерами. Ирина лежала на широкой неубранной кровати в ночной рубашке и расстегнутом пеньюаре. Ее длинные светлые волосы, разбросанные по подушке, тускло переливались в солнечном свете, едва проникающем в спальню.

— А… Оленька, это ты, — протянула бесцветным тихим голосом молодая Кудашева, чуть поворачивая голову в сторону сестры.

— Ирочка, уже полдень, а ты в кровати! Где твоя бездельница-горничная? — воскликнула Оля, кинув быстрый взор на неубранные волосы Ирины. — Погода чудесная, идем гулять. Я ведь говорила тебе вчера про одно местечко в городе…

Подойдя к окну, Ольга быстро раздернула портьеру, впуская в мрачную комнату яркие дневные лучи.

— Не надобно этого, Оленька, — каким-то обречённым голосом вымолвила Ирина и, прикрыв глаза рукою, простонала. — Все это уже неважно…

Нахмурившись, Ольга обернулась к сестре, не понимая ее хандры. В следующую секунду Ирина несчастно застонала, сильно согнувшись и притягивая ноги к животу, словно претерпевала сильную боль.

— Неважно? Что с тобой? — вмиг встрепенулась Оля и, быстро кинув свой кружевной зонтик и небольшой ридикюль на ближайшее кресло, подошла к кровати. Она склонилась к сестре, окидывая ее взглядом. Она заметила, что ее ночная рубашка промокла от пота, а лицо имеет нездоровый цвет. — Ты очень бледна, Ирочка. Ты заболела?

Взор Ольги нечаянно упал на прикроватную тумбочку, и она увидела множество лекарственных порошков, каких-то пилюль и пустых оберток. Страшная догадка осенила Олю, и она метнула нервный взор на лицо сестры. Она отметила чрезмерную бледность, темные круги под глазами, пересохшие губы. Руки Ирины тряслись, как будто у нее была лихорадка, и она хрипло дышала.

— Что это за лекарства? Отчего их так много? — выпалила Ольга, перебирая на столике не менее дюжины пустых оберток от порошков. — Ты вызывала доктора?

— Оставь, Оленька, все кончено, — простонала едва слышно Ирина, даже не открывая глаз.

— Что кончено? — вспылила Оля, склоняясь к сестре. Она приподняла ее за плечи и начала трясти княгиню, всматриваясь в ее мертвенно-бледное родное лицо. — Ирина! Ты слышишь меня?

Та открыла глаза, и в следующий миг ее лицо исказилось от судороги, и она чуть согнулась, а Ольга разглядела на ее пересохших губах белый порошок.

— Слышу, милая, — выдохнула несчастная через силу, вперив в девушку ненормальный болезненный взгляд.

— Что случилось? Где Виктор, черт его побери?! Почему ты одна?

— Не знаю, — ответила Ирина еле слышно. — Наверное, ушел к… — Ирина замялась, как-то обреченно смотря в серебристые глаза сестры и не решаясь далее продолжать, а про себя добавила: «Этой своей девице, этой актерке…» — она сглотнула горький ком в горле и прошептала: — Князь ушел еще утром… мне уже все равно…

— Где?

Разум Ольги тут же захватили неприятные думы. Позавчерашний разговор Ирины с Александром Измайловым на улице, во время которого поручик явно намеревался в очередной раз добиться расположения ее сестры, тут же связался с недомоганием Ирины и этими пустыми обертками из-под лекарств.

Мгновенно сложив все в голове, Ольга похолодела.

— Ты пила эти порошки, Ирина?! Что ты наделала? — вскричала она, понимая, что сестра сотворила с собой нечто ужасное, видимо, наглотавшись этих порошков.

— Пила… более незачем жить…

— Не смей так говорить! Ты сошла с ума! — Ольга торопливо бросилась к столику и сильно позвонила в колокольчик.

Но горничная не появилась даже спустя минуту.

Понимая, что надо немедленно послать за доктором, Ольга стремительно подбежала к двери и выглянула в гостиную, но, как назло, там никого не было, камердинер князя тоже куда-то подевался. Оставить сестру одну в таком состоянии она не могла.

Более не медля ни секунды, Ольга вернулась в спальню и стянула с рук кружевные перчатки, с головы соломенную шляпку. Небрежно все кинув на кресло, она подбежала к кувшину с водой. Вытащила пустой тазик из-под кувшина и вновь подошла к сестре. Присев к ней на кровать, Оля приподняла дрожащую Ирину за плечи. Она попыталась раскрыть губы несчастной, с усилием засовывая ей пальцы в рот и далее в горло, намереваясь вызвать рвоту. Но Ирина, разгадав намерения девушки, начала отталкивать ее слабыми руками.

— Ирочка, открой рот! Я помогу тебе! Что ж ты наделала?!

Слабое сопротивление Ирины не остановило Олю, и ей удалось сделать то, что она вознамерилась. Потом она осторожно придерживала сестру, которую рвало, подставляя тазик под ее лицо.

— Оставь меня, — сопротивлялась Ирина, отталкивая руки Оленьки. — Ты не понимаешь… мне незачем более жить…

Вновь вспомнив ту мерзкую сцену, когда Виктор целовал рыжеволосую красавицу, Ирина простонала от удушающей душевной боли. Как она сейчас жалела, что тогда оттолкнула единственного любящего ее человека и оттолкнула его ради этого холодного Виктора, который никогда не ценил ее преданности и верности. Выйдя замуж только по велению отца, Ирина надеялась исполнить своей долг и угодить всем, но сейчас обреченно понимала, что Кудашев был неверен ей всегда. Слуги сплетничали о его ночных похождениях в комнатки горничных, ее подруги намекали на любвеобильность князя, дамы постоянно осаждали ее мужа своим повышенным вниманием на балах. Но Ирина никогда не верила всему этому и доверяла мужу.

Но теперь, сама убедившись в его неверности, поняла, что была полной дурой. Наивной и чистой и мерила людей по себе. И Кудашев этим умело пользовался. Но самым трагичным во всем этом казалось то, что она сама разрушила свое будущее с Александром, которого любила всем сердцем. Ведь тогда, два года назад, батюшка внушил ей, что поручик Измайлов беден и не заслуживает ее, к тому же намекал на его распущенность. Но как раз Измайлов оказался более постоянен в своих чувствах к ней, чем ее блудник-муженек, похоже, никогда и не любивший ее.

И теперь изменить ничего было нельзя. Развод считался позором, и Ирина не могла решиться на этот шаг. А терпеть всю грязь отношений с неверным супругом она тоже более не могла. Именно поэтому, после двухдневных переживаний, раздосадованная тем, что вчера очень грубо прогнала Александра, в очередной раз наговорив ему неприятных слов, ибо видеть его было невыносимо для ее страдающего сердца, Ирина решилась окончить свое тягостное существование. Потому сегодня поутру, едва Кудашев ушел к своей пассии, Ирина совершила это «черное дело», зная, что счастья с любимым Сашенькой ей все равно не изведать.

— Не смей так говорить! Еще из-за мужика травить себя вздумала! Что за вздор?! — вспылила Ольга, не сомневаясь, что сестра отравила себя из-за преследований Измайлова. Видя, что рвота у Ирины прекратилась, девушка поставила тазик на пол и кинулась к кувшину с водой. Налив полный бокал, она поспешила обратно и, подставляя его к губам Ирины, строго велела: — Пей! Давай, Ирочка!

Ирина недовольно мотала головой, не желая, чтобы ее спасали, и Ольга почти насильно вливала в нее воду, брызгая на лицо и ночную сорочку. В этот момент в спальне княгини появилась горничная.

— Что-то надобно, барыня? — спросила услужливо она и, увидев, как Ирину в очередной раз вырвало уже на ковер и на дорогое платье Ольги, ибо та не успела подставить ей таз, испуганно вскрикнула: — Ой, барыня! Что с вами?

— Ты где шляешься, мерзавка?! — прикрикнула на нее Ольга, оборачиваясь к служанке. — Барыне твоей плохо! Немедля за доктором беги! И мигом! А то выпорю!

Вскрикнув от испуга, горничная тут же исчезла за дверьми.

Вновь придерживая хрупкое тело сестры и склоняясь к ней, Ольга начала гладить ее по спутанным светлым волосам.

— Ему я безразлична, пойми… — просипела Ирина с надрывом.

Помня о некогда большом влечении сестры к Измайлову и о его постоянных преследованиях Ольга знала точно — этот поручик не заслуживает страданий ее любимой Ирочки. Видимо, его домогательства сломили ее. Оля чувствовала, что сестра все еще любит этого статного красавца, ибо он постоянно поощрял ее влечение, не давая позабыть о себе. Ирина же была слишком правильной и никогда не изменила бы мужу, именно поэтому сейчас она так страдала, и наверняка оттого решилась осуществить это безумство.

— Да пусть сгинет этот мерзавец! Сколько можно мучить тебя?! Он недостоин тебя, Ирочка! — гнула свою правду возмущенная Ольга.

— Я думала, он любит меня, а у него другая… — прошептала Ирина, думая о коварстве изменника мужа.

«Все понятно. Похоже, Ирина видела Измайлова с другой женщиной, — сложила последнюю часть головоломки Оля, думая про себя, — что неудивительно. Он не женат».

— Не надо об этом, милая, не думай, — утешала ее Оля, вливая почти насильно воду в рот несчастной. — Ну давая еще пей, пей! — и продолжала цедить об Алексе: — Не может он любить, у него на лице написано, что он ходок еще тот! Один масляный взгляд чего стоит…

Конечно, Оленька преувеличивала, ибо Александр смотрел горящим взором только на ее сестру, а то, что он был бабником, она придумала сейчас на ходу. Но она пыталась очернить Измайлова в глазах сестры, чтобы та навсегда разлюбила его и перестала страдать.

— Ты права, сестрица, он страшный человек, — согласилась Ирина, вновь вспомнив хитрую неприятную улыбку Кудашева, говорящую о многом.

Сестры говорили о разных мужчинах и думали, что другая понимает, о ком речь.

— Не могу уже, — взмолилась Ирина, отталкивая руку сестры с бокалом с водой.

Вновь согнувшись от сильного спазма в животе, она застонала, затем ее опять вырвало.

Местный доктор пожаловал в комнаты князей спустя полчаса, к этому времени Ирину вырвало еще раз, и она тихо лежала на кровати, чуть прикрыв глаза, и дремала, хрипло дыша. Оленька, сидящая рядом, гладила ее ладонь, успокаивая больную. Осмотрев Ирину, доктор немедля дал ей выпить угольный порошок, который впитывал все яды, и похвалил Ольгу за верные действия. Однако заявил, что княгиня очень плоха и, скорее всего, не переживет эту ночь.

— Так сделайте что-нибудь, милостивый государь! — возмутилась на это Ольга. — Я вам плачу не за то, чтобы вы разводили руками! Вы доктор или нет?!

— Я не Господь Бог, сударыня, — обиделся тот. — Более сделать ничего нельзя. Если организм вашей сестры сильный, он справится, но по ее тонкой конституции я вижу, что она очень слаба. Лекарства уже впитались в кровь, потому все в руках Божьих.

Перед уходим доктор велел давать больной только пить и следить за ней. А при ухудшении состояния немедля посылать за ним. Ольга требовала остаться, но доктор заявил, что у него еще два больных на сегодня.

Когда он ушел, Оленька осталась вновь с сестрой, велев горничной принести ей поесть что-нибудь из ресторана. Чуть позже пришел их отец, проведать Ирину, и весь в слезах еще больше расстроил Олю, которая и так была вся на нервах. Николай Николаевич так несчастно смотрел на старшую дочь и стенал, что не переживет, если с Ириной что-то случится, что девушке пришлось почти выгнать его из спальни, заявив отцу, что присмотрит за сестрой сама. Их отец был жутким эгоистом, и сейчас его жалость к себе о том, что он будет страдать от потери любимой дочери, просто доконала Ольгу.

Около семи вечера Ирина неожиданно пришла в себя. Оглядевшись мутным непонимающим взглядом вокруг, она увидела дремлющую у ее изголовья Олю, которая чуть прислонилась к стойке кровати. Она так и была в своем клетчатом испачканном платье и, видимо, никуда не уходила.

Вечерние лучи заходящего солнца наполняли комнату, и Ирина, чувствуя сухое горло, судорожно сглотнула. Дурман окутывал ее сознание, а перед глазами все плыло. Ноющие боли в животе так и крутили ее нутро, и она ощущала, что не может без боли даже вздохнуть полной грудью.

— Оленька… — прошептала едва слышно Ирина из последних сил.

Та тут же очнулась и немедля наклонилась над ней.

— Да, сестрица, я здесь.

— Пить…

Встрепенувшись, Ольга проворно налила из стоявшего рядом графина воду и, приподняв голову сестры, напоила ее.

— Я умираю, — пролепетала глухо Ирина, откидываясь на подушку и чувствуя, что не в силах даже пошевелить рукой. — Я чувствую…

— Не надо, не говори так, — попросила Оля. — На попей еще, доктор сказал, надо больше пить.

Оленька вновь приставила к губам большой бокал, но Ирина сделала лишь глоток и отвернула лицо, потому что вода более не лезла ей в горло.

Откинувшись обратно на подушку, Ирина вперила несчастный горящий взор в сестру.

— Прошу, приведи его… — попросила она тихо, чуть поморгав.

Перед глазами Ирины все было словно в тумане, и она едва различала звуки.

— Кого?

— Александра… — вымолвила она.

— Зачем? — вмиг возмутилась Оля, не ожидая подобной просьбы. — Ирочка, не надо его. Я послала уже за Виктором, мальчишка обещался разыскать его. Твой муж скоро придет.

— Прошу… Оленька, — прошептала Ирина через силу. — Мне трудно говорить… Приведи его…

— Ирина, даже не проси!

— Хочу последний раз увидеть его… — не унималась Ирина.

— Он мучает тебя! Из-за него ты сейчас в таком положении! — возмутилась Оля. — Нет, этот мерзавец не заслуживает того, чтобы ты думала о нем!

Она не могла спокойно даже думать об этом.

Ирина, почти не слыша слов сестры, так как в ее ушах шумело и голова кружилась, не спускала пронзительного взгляда с Ольги.

— Молю, приведи его… — вновь простонала Ирина.

Она продолжала молить, а Ольга, поджав недовольно губки, замолчала, не в силах это выносить. Не могла она заставить себя пойти за этим человеком, но и мольбы умирающей сестры проигнорировать тоже не могла. Она понимала, что, если не исполнит последнюю просьбу Ирины, никогда не простит себе этого.

Спустя полчаса, оставив сестру под присмотром горничной и велев той не спускать глаз с княгини, Оленька быстро направилась в свои комнаты, которые они снимали с отцом, в другое крыло ресторации на первом этаже. Ей надо было как можно скорее переодеть испачканное платье и идти разыскивать этого гадкого Измайлова. Как Ольге ни претило происходящее, отказать сестре в последней просьбе она не могла. Лишь на одно надеялась девушка — что наконец вернется Кудашев, который до сих пор так и не появился, прогонит поручика прочь и не позволит ему увидеться с сестрой.