Жемчужина гарема

Глава 4

– Вам пора идти на прием правосудия, госпожа, – сказала Мемтаз.

– Я не пойду, – ответила Сара, неохотно отрываясь от книги.

– Но вас вызвал паша!

– Можете передать ему, что я умерла.

Мемтаз печально посмотрела на Сару.

– Поймите, у меня будут неприятности, если вы не выполните приказ, госпожа.

– Это шантаж, Мемтаз.

– Почему бы вам не пойти? Вы все равно провели три часа за приготовлениями в хаммане, и вся одежда уже готова.

– Не напоминай мне про хамман. Враждебных взглядов мне хватит до конца моих дней. Кто та рыжеволосая женщина, которой всегда гладят кожу или делают массаж? Она пронзает меня взглядом каждый раз, когда я там появляюсь.

– Пронзает?

– Ну да, смотрит на меня с ненавистью.

– Это Фатьма, она была любимицей Халида.

Это огорошило Сару.

– Любимицей? Она спала с Халидом?

Мемтаз кивнула:

– За полгода до того, как вы появились. Но, кажется, она ему надоела.

– Значит, их отношения закончились до моего появления здесь?

– Да.

– Тогда почему я стала объектом ее неприязни?

Мемтаз пожала плечами:

– Одно дело выйти из фавора, другое – быть замененной.

– Ее никто не заменял, Мемтаз. Я не ложусь в постель с Халид-шахом.

Мемтаз промолчала.

– Это правда, Мемтаз!

Мемтаз подала Саре тончайшие льняные шальвары.

– Никто этому не поверит, – заметила Мемтаз. – Ведь вы оба молоды и прекрасны. Паша купил вас за большие деньги и сделал своей любимицей. Иначе зачем ему нужно было это делать?

– Может, он хочет обсуждать со мной вопросы международной политики, – сухо ответила Сара.

Мемтаз протянула ей велех – широкую лилового шелка блузку с огромными пышными рукавами. Сара неохотно надела ее и пояс, расшитый серебряными нитями и аметистами.

– Очень красиво, – одобрительно заметила Мемтаз, держа наготове фиолетовый газовый шарф, который надо было надеть как шаль, а потом прикрыть им голову, словно вуалью. Сара накинула шарф на плечи и, смирившись, посмотрела на Мемтаз.

– Теперь я готова? – осведомилась она.

– Как вы хороши в этом наряде, госпожа, – лю6yясь Сарой, ответила Мемтаз.

– Пожалуйста, перестаньте называть меня госпожой. Вы не моя рабыня.

– Нет, я ваша рабыня.

– Тогда я отпускаю вас на свободу.

– Вы не можете меня отпустить. Сделать это может только паша, он приставил меня к вам, чтобы я выполняла все ваши желания.

– Ну хоть называй меня Сарой.

– И это никак не возможно, госпожа…

– В моей стране, Мемтаз, люди не становятся на колени и не лебезят перед другими. Так вот, сделайте мне приятное, перестаньте падать на пол всякий раз, когда я на вас посмотрю…

Мемтаз молча потупилась.

Сара вздохнула, положив свою руку на плечо рабыне.

– Извините меня, Мемтаз. Нехорошо, что я вымешаю на вас свое раздражение.

– Раздражение?

– Ну да, досаду, недовольство своим положением. Я не желаю видеть Халида. Наша последняя встреча закончилась… плохо. И вот я опять должна прихорашиваться в ответ на новый вызов от повелителя!

– Вы увидите его на людях, госпожа, а не наедине. Слушания открытые. Просто Халид-шах хочет, чтобы вы при этом присутствовали.

– Что происходит на слушаниях?

– Паша творит правосудие.

– А, за такое зрелище можно заплатить немалые деньги, – с горечью пробормотала Сара, протягивая Мемтаз руки, чтобы та надела ей серебряные браслеты.

– Извините? – переспросила Мемтаз.

– Не понимаю, как несправедливый человек может творить правосудие.

– О, вы неправы, пашу считают очень справедливым правителем, и его подданные счастливы, что именно он их хозяин.

Сара только фыркнула, отталкивая руку Мемтаз с серебряной диадемой, которую та пыталась надеть девушке.

– Я не могу надеть такое на себя, Мемтаз, у меня сразу глаза начинают болеть.

– Что такое?

– Да-да, я ничего не вижу. Достаточно, я и так разряжена, как рождественская елка. Пойдемте.

– Что такое «рождественская елка»?

– Дерево, украшенное игрушками и шарами. В моей стране мы рубим их и приносим в наши дома, чтобы отметить праздник.

Мемтаз подняла брови:

– И вы называете странными наши обычаи?

У дверей выжидающе застыли два евнуха.

– Пора, – сказала Мемтаз.

Сара быстро оглядела роскошные покои. Отведенные для икбал помещения по убранству немного уступали апартаментам Косем. Конечно, у Сары не было такой богатой коллекции драгоценностей и одежды, которые переполняли комнаты валиде пашаны, но во всех остальных отношениях их жилища были похожи. Тут тоже было много зеркал, позолоченной мебели и цветных ковров.

Сара устало отвела взгляд.

Да, она чувствовала себя птицей в позолоченной клетке.

– Я готова, – объявила она, и евнухи расступились, давая ей пройти.

Халид вошел в тронный зал в конце процессии должностных лиц своего владения и сразу же увидел, что Сары не было. Место рядом с Косем пустовало.

Халид прошествовал по огромному ковру с райскими птицами, застилавшему пол из розового мрамора, и поднялся по красной ковровой дорожке к трону из темно-красного дерева с замысловатой резьбой и раскрашенному золотом и лазурью. Халид повернулся лицом к присутствующим, и все как один, сложив руки на поясе, склонили головы в низком поклоне. Подождав, пока все выпрямятся, паша величественно уселся, протянув руку к писцу, который тут же вручил ему список дел, представленных к рассмотрению.

Справа от Халида сидели главные служащие и прокураторы всех районов Бурсы, а также хислар и начальник стражи. Слева находились женщины в чадрах: его бабка и дальние родственники из гарема. На эту церемонию раз в месяц допускались избранные зрители-простолюдины, и сейчас они беспокойно шелестели своими одеждами, взволнованные возможностью находиться в присутствии паши.

Не было только Сары.

Халид взглянул на лист бумаги, который держал в руке, и снова поднял глаза. Присутствующие ждали, чтобы он начал.

В этот момент открылась боковая дверь и вошли два евнуха, за которыми следовали Сара и Мемтаз. Халид поднял руку, и они остановились.

Сара обвела взглядом заполненный народом зал, потом взглянула на помост, где рядом с Косем зияло пустотой еще одно место.

И ее охватило неприятное предчувствие, что это место предназначалось для нее.

Что-то сказав по-турецки, Халид выразительно указал в сторону помоста.

– Пройдите и сядьте рядом с валиде пашаной, – гневно прошептала Мемтаз. – Быстрее, вы уже опоздали.

Казалось, Саре понадобилась целая вечность, чтобы пересечь океан ковра, расстеленного перед помостом. Садясь ни свое место, она даже спиной ощущала на себе множество любопытных взглядов. Избегая смотреть на Халида, она сложила руки на коленях и устремила взгляд поверх тюрбана его хислара.

Халид хлопнул в ладоши, и слушания начались. Прокуратор каждого района выбрал дело, достойное внимания паши, и постепенно Сара невольно заинтересовалась происходящим. Конечно, сама она не поняла бы ничего, но Косем вполголоса переводила для нее самое основное, так что Сара могла следить за принятием каждого решения.

Первый мужчина жаловался на то, что сосед украл у него жену, но во время дачи показаний выяснилось, что покинутый муж избивал свою супругу. Халид расторг их брак и передал жену соседу, объявив, что мужчина, который плохо обращается с женой, заслуживает того, чтобы остаться одному.

Косем согласно кивнула.

– Очень разумно, – заметила она Саре, которая внимательно рассматривала Халида поверх чадры, прикрывавшей ей нос и рот. Тот выслушивал по очереди каждого просителя, а потом высказывал свое мнение.

На нем был темно-синий военный мундир с золотым кушаком, увешанный медалями. Халид предоставлял возможность каждому высказаться, а потом делал свое заключение – взвешенное, разумное. Когда началось рассмотрение четвертого дела – спора о границах пастбищ, который вели двое пастухов, Сара уже поняла, почему Халид-паша настоял на том, чтобы она присутствовала при этих слушаниях. Ему очень хотелось показать ей, какой он справедливый правитель, и вовсе не насильник.

И действительно все происходившее произвело на нее глубокое впечатление.

– Мой внук очень мудр, правда? – спросила валиде пашана, словно читая мысли Сары.

Девушка повернула голову и посмотрела на старую женщину, наблюдавшую за нею с хитрой улыбкой.

– Кажется, у него неплохо получается, – признала Сара.

– Неплохо! Да во всей империи не найдется более справедливого паши, и так все говорят. И более красивого, согласись?

Сара невольно улыбнулась.

– Он ради тебя побрился, – прошипела Косем. – Надеясь, что без бороды ты найдешь его более привлекательным, поскольку в обычаях западных мужчин гладко бриться.

Халид, будь он с бородой или без нее, привлекал Сару и наверняка сам чувствовал это.

– На самом деле борода у мужчин на Западе сейчас в моде, особенно в моей стране и в Англии. У принца Уэльского, например, пышная борода, – возразила Сара.

– Не понимаю, зачем закрывать волосами такое прекрасное лицо? – сказала Косем. – Халид похож на свою мать, прекрасную гяурку. Он унаследовал ее привлекательные черты. Кроме носа. Нос у него отцовский.

Хислар Халида, суданец по имени Ахмед, обернувшись, бросил на Косем недовольный взгляд. В ответ Косем непочтительно махнула рукой.

– Он хочет, чтобы я замолчала, – пробормотала Косем. – Этот человек невыносим. Халид его так избаловал. Ничего, скоро я умру, и тогда он от меня уже ничего не услышит.

Сара отвернулась, прикусив губу, чтобы не рассмеяться.

Косем была полна жизненной энергии, и разговоры о ее смерти выглядели неуместной уловкой.

Слушания дел, а их оказалось около двадцати, длились больше двух часов. Закончив церемонию, Халид вышел из тронного зала, так ни разу и не взглянув на Сару.

Затем хислар обратился к собравшимся на турецком языке. После чего женщины гарема и их советники начали выходить из зала через двери, ведущие во внутренние покои дворца, а зрители столпились у ворот внутреннего дворика.

– Это все? – спросила Сара.

– Справедливость восторжествовала, – ответила Косем.

«Но не для меня», – подумала Сара.

Подошла Мемтаз со стражником паши, и по лицу крошечной рабыни Сара поняла, что властитель придумал еще кое-что.

Слуга, сложив ладони, согнулся в глубоком поклоне.

– Паша Халид требует вашего присутствия в конюшне.

– В конюшне? – переспросила Сара.

– Да, вы должны получить первый урок верховой езды.

Сара решила ни за что не соглашаться.

– Будьте добры передать вашему господину Халиду, что у меня нет желания учиться ездить верхом или видеть его. Я буду отдыхать у себя.

С этими словами она прошествовала по коридору в сопровождении евнухов, пока расстроенная Мемтаз передавала ее слова посланцу Халида.

Вернувшись в покои икбал, Сара бросилась лицом вниз на диван. Несколько минут она лежала неподвижно, словно рассерженный ребенок, прижимаясь щекой к муслиновому покрывалу перины, потом встала и быстро стала снимать с себя все украшения и наряды, пока не осталась босая в одной льняной сорочке без рукавов, сшитой из тончайшего материала, который облегал ее тело. Она снова легла на диван и уставилась в лепной потолок, на котором была изображена пасторальная сцена с нимфами и пастухами, и стала думать, сколько ей придется выносить этот плен.

Через некоторое время она услышала шум, раздавшийся из коридора, – женские вопли, какой-то стук и возбужденные голоса. Сев на постели, она увидела, как в прихожую ее покоев, где работали швеи, ворвался Халид. Испуганно вскочив, женщины мгновенно опустились на колени и прижались к полу.

Мемтаз, вся в слезах, спешила за пашой, заламывая руки. Замыкали шествие два евнуха Сары с испуганными лицами.

– Вон! – крикнул Халид по-турецки. – Все вон! Сию же секунду очистите помещение!

Швеи поспешно вскочили с пола и кинулись прочь вместе е двумя перепуганными прислужницами, пришедшими зажечь лампы. Евнухи, переглянувшись, вышли в коридор, но Мемтаз осталась на месте, громко плача.

– Прекрати этот шум! – крикнул ей Халид.

Мемтаз со сдавленными рыданиями выбежала за дверь.

– Оставьте ее в покое, грубиян! – крикнула Сара Халиду. – Она ни в чем не виновата.

– Да, это ты виновата! – ответил Халид, уперев руки в бока и глядя ей прямо в глаза.

– О чем вы говорите? – с презрением спросила Сара.

– Тебе передали мой приказ, а ты им пренебрегла.

– Идите к черту.

С этими словами Сара повернулась к нему спиной. Халид, схватив ее за блузку, заставил обернуться к нему.

– По-моему, ты до сих пор не поняла своего положения, – мягко проговорил он, приблизив свое лицо почти вплотную к ней. – Если я тебя вызываю, ты должна приходить ко мне!

– Старый порядок уходит, уступая место новому, – ответила Сара, выдерживая его взгляд.

Халид гневно прищурился.

– Что это значит?

– Ваш народ постоянно цитирует изречения из древних книг. Я решила прибавить свою собственную поговорку.

– Я заставлю тебя повиноваться, – тихо сказал Халид, не выпуская блузки из своих рук.

– А если не заставите, то что, вы меня убьете? Кажется, мы уже обсуждали этот вопрос.

– Прикажу, чтобы твоей служанке Мемтаз дали двадцать плетей! – спокойно договорил Халид.

Потрясенная, Сара открыла рот. Халид торжествующе улыбнулся.

– Вы этого не сделаете! – прошептала она. Паша отступил на шаг назад все с той же улыбкой превосходства и скрестил руки на груди.

Сара была поражена. Она не ожидала такой ужасающей несправедливости от человека, который совсем недавно демонстрировал уважение к истине, разбирая дела, с которыми к нему обратились со всех концов Бурсы.

– Вас этому научили в оксфордском колледже, донме паша? – тихо спросила Сара.

– Этому научил меня мой отец. Я мог бы приказать побить плетьми тебя, и, думаю, ты все выдержала бы, проклиная меня при каждом ударе. Но если я буду угрожать зависимому от меня человеку, ты бросишься ее защищать и сделаешь все, что я потребую, чтобы не повредить ей. Ты такая!

– Принимаю это как комплимент, – спокойно проговорила Сара.

– Ты ошибаешься, это не комплимент. Твои угрызения совести и чувствительность позволяют мне одержать победу. Ты в тупике, користа.

Произнося это последнее слово, он вытянул свой аристократический палец и положил его в широкий вырез ее блузки, прослеживая ложбинку между грудями.

Сара отшатнулась.

– Вчера вечером ты не проявляла такой неохоты.

У Сары вспыхнули щеки при воспоминании о том, как она обнимала его, прижимая его губы к своей груди.

– Разве вы не нарушили своих собственных правил, войдя в гарем? – парировала она, используя первую мысль, которая пришла ей в голову. – Я считала, что мужчинам вход сюда запрещен.

– Я могу делать все, что пожелаю, – ответил он. – И, пожалуйста, не забывай об этом. Через четверть часа я буду ждать тебя в конюшне. Оденься для верховой езды, иначе за твое непослушание придется расплачиваться твоей служанке.

Быстро повернувшись, Халид вышел из комнаты.

Сара тяжело опустилась на диван, судорожно сжимая и разжимая кулаки.

Ей надо отсюда вырваться!

Сара кусала ноготь большого пальца, терзаясь множеством вопросов. Где же Джеймс, почему он ничего не предпринимает, чтобы помочь ей? Неужели он даже не знает, где она находится? А Роксалена? И она не знает, что сделал ее отец, или боится пойти на конфликт с ним? И вообще существует ли хоть какая-то возможность ускользнуть из дворца? Конечно, женщин гарема бдительно охраняют, но Мемтаз часто упоминала о купальных экспедициях к Босфору и поездках за покупками на базар Кахули…

Из передней с кипой одежды в руках поспешно вошла Мемтаз.

– С вами все в порядке? – спросила Сара, вставая и обнимая служанку за плечи.

– Все хорошо, госпожа. Я просто была расстроена тем, что вызвала недовольство моего господина.

Сара вздохнула:

– Надо думать, эта одежда для меня.

– Да. Пожалуйста, наденьте ее и пойдите к паше Халиду в конюшню.

– Почему бы и нет? – проговорила Сара. – Просто прелестная мысль!

Снова вздохнув, она надела шелковую блузку с длинными рукавами, замшевую юбку-брюки для верховой езды и высокие ботинки на шнуровке. Закончив одевание, она вышла из покоев икбал и дальше продолжала свой путь с обычным эскортом из двух евнухов, как всегда готовых выполнять приказания паши. Они провели Сару через Самшитовые сады, мимо открытого бассейна, а потом через ворота Птичьего дома.

Оказавшись по другую сторону кушан, они попали в конное царство: лужайка для выездки, полоса препятствий, длинный ряд конюшен со стойлами… Евнухи остановились у первой конюшни, и Сара вошла внутрь, где ее дожидался Халид, приводя в порядок великолепного белого арабского скакуна с заплетенными в косу челкой и хвостом.

– Прекрасно, вот и ты, – сказал он, поднимая голову. – Я буду учить тебя ездить верхом.

На паше были узкие твидовые брюки и свободная хлопковая рубашка. На ногах – начищенные ботфорты. У рубашки были широкие рукава, стянутые манжетом, и глубокий вырез на шнуровке, а в талии он стянул ее ремнем из сыромятной кожи. Сара впервые увидела Халида в европейском костюме, и он произвел на нее огромное впечатление.

– Почему вы решили, что я не умею ездить верхом? – спросила Сара, чтобы скрыть свою реакцию на его внешность.

– Школьные учительницы из Бостона не ездят верхом на лошадях.

– Вы еще не знаете, на что способна эта школьная учительница из Бостона, – мрачно ответила девушка.

Халид улыбнулся:

– Конечно. Но сегодня мы сосредоточимся на том, чтобы посадить вас на лошадь и научить правильной посадке.

– А почему так важно, чтобы я научилась ездить на лошади? – устало спросила Сара.

– Я хочу, чтобы ты сопровождала меня в моих поездках по Бурсе, – ответил Халид, надевая уздечку на голову арабского скакуна.

– А я не хочу никуда вас сопровождать.

– Это не имеет значения.

Часто его речь напоминала речь британских адвокатов, с которыми Халид когда-то учился в Оксфорде, и тогда на минуту можно было забыть о том, что на самом деле это – восточный властитель, удерживающий Сару у себя против ее воли. Но тут же он снова превращался в пашу, выкрикивая приказы и распоряжаясь ее жизнью.

Подошел конюх, ведя на поводу кобылу, и Халид сказал:

– Ах, вот и Ауста для тебя. Гнедая кобылка, очень спокойная.

Взяв повод, он отпустил конюха.

– А как зовет вашего кони? – спросила Сара.

– Хан.

– Случайно, не Чингиз-хан?

– Он самый.

Сара устало кивнула.

Халид вывел Хана из конюшни и отпустил на выездной площадке, где конь довольно зарысил, время от времени останавливаясь пощипать траву.

– Пока нам Хан не понадобится, – заметил Халид, выводя Аусту на дорожку и протягивая Саре поводья. Сара держала их, пока Халид седлал кобылку, объясняя:

– Ауста очень умная и сразу же поймет, что ты неопытная наездница, так что, когда сядешь в седло, я немного повожу ее, чтобы она не понесла.

– Это успокаивает.

Сдвинув ладони, он подсадил ее в седло. Быстро поднимая ее вверх, он был очень близко, и Сара остро почувствовала его мужественную силу, заставившую ее судорожно сглотнуть и отвернуться. Он задержал на мгновение свои руки у нее на талии, и Сара доняла, что урок верховой езды будет еще более трудным, чем она ожидала.

Ауста заржала и чуть оторвала от земли оба передних копыта. Сара отчаянно вцепилась в луку седла.

– Снимите меня отсюда! – ахнула она. – У меня такое чувство, что до земли сорок футов!

Халид расхохотался.

– Теперь бери поводья, – сказал он, вкладывая Саре в руки кожаные ремешки. – И не тяни их, иначе сделаешь ей больно. Удила могут врезаться ей в рот.

– Сделаю ей больно?! А как насчет меня?

– С тобой ничего плохого не случится. Я же здесь. А теперь сядь прямо и не горбись.

Сара попробовала.

– Не надо так напрягать спину, – посоветовал Халид.

– Нечего на меня покрикивать. Делаю, как могу.

Подняв руки, он провел по ее позвоночнику, потом расправил ей плечи.

– Так лучше?

– Да, – неохотно призналась она.

– Прекрасно. А теперь крепче держи поводья, чтобы управлять лошадью, но не натягивай сильно ей голову. Попробуй.

Сара послушалась.

– Очень хорошо. А теперь я хлопну ее по крупу, и она пойдет вперед. Я буду идти рядом с тобой.

– Она может броситься бежать! – испугалась Сара.

– Нет. Она очень хорошо обучена.

Халид шлепнул кобылку, и та сделала несколько шагов, а потом остановилась.

Сара посмотрела на него сверху вниз.

– Ну?

– Легонько подтолкни ее коленями, – подсказал Халид.

Сара повиновалась, и лошадь рысцой двинулась вперед. Подпрыгивая, Сара еле удержалась в седле.

– Я сейчас упаду! – отчаянно закричала она.

– Сожми ее коленями, – терпеливо посоветовал Халид. – Она послушается.

Сара выполнила его указания и смогла управлять лошадью, которая неспешно двинулась вперед. Халид шел следом за ними, подсказывая Саре, что надо делать. Потом взял лошадь под уздцы и повел по кругу, а Сара держалась в седле, отрабатывая посадку и умение держать поводья под зорким присмотром Халида. Наконец он сказал:

– Хорошо. Пока хватит. Через несколько дней попробуем еще раз.

– А можно еще немного? – спросила Сара. Халид рассмеялся:

– А мне казалось, ты не желаешь учиться!

– Ну, по-моему, у меня начинает немного получаться.

– Да, конечно. Но лошади тяжело иметь дело с новичком. Ей надо отдохнуть. Слезай.

Халид снял Сару со спины Аусты и поставил перед собой. Она заглянула в его сверкающие карие глаза и прочла одобрение.

– Ты держалась хорошо, – сказал Халид.

Как ни старалась Сара не реагировать на его похвалу и ощущать радостное тепло, но ничего не могла с собой поделать.

– Я могу теперь идти? – спросила она деловито, чтобы прогнать незваное чувство.

– Конечно, нет. Мы едем кататься.

– Я только что каталась.

– Мы будем кататься вместе. На Хане.

Халид поймал своего огромного скакуна и легко вскочил в седло, а потом взял Сару за руку и одним движением втянул наверх, посадив позади себя.

– Держись крепче! – крикнул он, а потом ударил коня каблуками в бок. И скакун мгновенно рванулся вперед. Сара чуть не свалилась и отчаянно ухватилась за Халида. Увидев, что они приближаются к загородке вокруг выездной площадки, она крепко зажмурилась. Лошадь птицей перелетела через препятствие и поскакала по мощенной булыжником дорожке, ведущей прочь от дворца.

Только спустя какое-то время Сара решилась открыть глаза. А открыв, увидела, что они скачут галопом по широкому, залитому солнцем полю, покрытому дикими цветами, а вдали сверкают синие воды Босфора. Халид пригнулся к шее лошади, и Сара чувствовала, как играют под ее руками его мускулы. Чтобы управлять несущимся во весь опор конем, требовалась немалая сила. Ветер отбрасывал Саре на лицо пряди волос Халида, от которых пахло как от травы. Крепко держась за его стройную талию, она забыла обо всем, ее переполняло чувство наслаждения скоростью и безопасностью. И наконец, подавшись вперед, она прижалась щекой к его спине и снова закрыла глаза, но на этот раз не от страха, а отдаваясь магии минуты.

Очень нескоро лошадь замедлила свой бег, а потом и остановилась. Когда Сара подняла голову, то увидела перед собой оазис с многочисленными раскидистыми деревьями и светлым ручьем, бегущим в зеленой траве. Халид спрыгнул на землю и взял ее за руку, чтобы помочь ей спуститься. На этот раз, оказавшись перед ним, Сара не смогла не встретиться с ним взглядом.

– Тебе понравилось? – негромко спросил он, но по его тону Сара поняла, что ответ ему известен.

Она полуотвернулась, вытаскивая носовой платок из рукава, и опустилась на колени, чтобы окунуть его в ручей.

– Здесь так жарко! – вымолвила она, вытирая мокрым платком лицо и шею.

Халид, распустив шнуровку на рубашке, стащил ее через голову.

– После нескольких минут в тени ты почувствуешь себя лучше, – пообещал он, отшвыривая рубашку в сторону. Нагнувшись к ручью и зачерпнув воду, он плеснул ею на себя, и Сара завороженно наблюдала, как ручейки побежали по его сильному телу. Капли воды запутались в завитках волос на его груди и заблестели на медовой атласной коже. Обернувшись, он поймал на: себе взгляд девушки.

Сара поспешно отвела взгляд, почувствовав, как краска заливает ей лицо и шею.

Подойдя к ней, Халид уселся рядом на траву, вытирая тело рубашкой.

– Почему ты так упрямишься, Сара? – мягко спросил он. – Уступи своим чувствам. Я знаю, чего ты хочешь – я могу обещать, что дам тебе это. Как сегодня, так и в любой другой день.

Сара смотрела на свои бессильно опущенные руки и ничего не отвечала.

– Мы можем подарить друг другу столько наслаждения, користа, – глуховато проговорил Халид.

– Наслаждение в жизни не самое главное, – ответила Сара, стараясь не поднимать на него взора.

– А что же главное?

– Свобода! – вызывающе бросила она. Он покачал головой:

– Мне кажется, свобода для тебя лишь предлог, который позволяет себя обманывать. Ты меня боишься, так ведь? Боишься переступить границы дозволенного, всегда существовавшие в твоей жизни.

Сара с трудом сглотнула, терзая влажный носовой платок. Боже, как он хорошо знал женщин! Это заставило ее вспомнить его прежнюю возлюбленную – Фатьму. Да и другие женщины до Фатьмы, наверное, многому его научили.

– Я никак не могу забыть того, как попала сюда и что вы со мной сделали, – негромко сказала она.

– Почему? Почему ты не можешь об этом забыть? Неужели это так важно для тебя сейчас, когда мы одни? – нежно спросил он, лаская ей шею. Сара закрыла глаза и выгнулась навстречу его ласке – и в ту же секунду оказалась в его объятиях.

Сара ощущала его обнаженную кожу, и это было потрясающе. Запах тела опьянял и будил страсть. Ее руки невольно обвились вокруг его шеи, и он, уложив ее к себе на колени, приник к ее губам.

Халид никогда так не целовал Сару. Она ответила на его поцелуй, ощутив букет терпкого вина, которое он недавно пил, и приятную гладкость ровных зубов. Прижавшись губами к ее щеке, а потом к изгибу ушка, он высвободил подол блузки из-под пояса, ища ее мягкое тело под одеждами.

– Ты моя! – прошептал он, зарывшись лицом в ее волосы. – Я понял это сразу, как только увидел тебя.

Повернувшись, он бережно положил ее на землю и сам вытянулся рядом, осыпая поцелуями ее лицо. А потом страстно поцеловал в губы.

Почувствовав, что пальцы Халида прикоснулись к пуговицам ее блузки, Сара резко села, оттолкнув его.

– В чем дело? – спросил он, задыхаясь. Его разгоряченное лицо было совсем близко.

– Разве я должна что-то объяснять?

Сара отошла к ручью, заправляя блузку в юбку-брюки.

Сзади послышались шаги Халида – и в следующую же секунду он схватил ее за плечо и повернул лицом к себе. Лицо у него было чернее тучи.

– Наверное, мне надо было бы оставить тебя здесь! Тебя не нашли бы несколько дней! – гневно бросил он.

– Вы этого не сделаете. И знаете почему? Потому что великому паше нужно продемонстрировать, что он способен меня сломить!

– Я могу переломить тебя пополам голыми руками, и это не изменит ни одной ослиной мысли в твоей упрямой голове, – устало проговорил Халид, отпуская ее.

– Правильно. Так почему бы вам просто от меня нe отказаться? Уверена, в вашем гареме найдутся более податливые женщины.

Его лицо застыло в непреклонной маске, и он твердо сказал:

– Запомни вот что, користа. Я никогда от тебя не откажусь. Если ты не захочешь со мной спать, конечно, принуждать тебя я не стану, но, пойми, ты ведь состаришься в гареме, станешь дряхлой, высохшей и никому не нужной, ни один мужчина не пойдет на ту глупость, которую проявил я. А теперь иди к коню, пока я все-таки не захотел оставить тебя здесь.

Сара повиновалась, она устала сражаться с этой прекрасной скалой, с виду походящей на мужчину; устала строить планы побега, которые, как уже поняла, никогда не будут осуществлены, устала гадать, почему никто не приходит к ней на помощь. Неужели это правда, что она осталась одна в такой дали от дома?

Халид посадил ее себе за спину и в ту же секунду пустил лошадь вскачь. Обратная дорога ничем не напоминала поездку к оазису: Халид всю дорогу молчал и не оборачивался. Когда они подъехали к конюшням, он спешился, снял Сару с седла, даже не взглянув на нее. Евнухи дожидались, чтобы провести ее обратно в гарем.