Жемчужина гарема

Глава 7

У Сары потемнело в глазах, ухватившись за край стола, она переспросила:

– Умереть?

Мемтаз озабоченно кивнула:

– Да, в него стреляли, пуля осталась в плече. Валиде пашана послала в Анкару за доктором, но дорога туда долгая. У паши сильное кровотечение.

Сара не знала, что и сказать. С тех пор как она попала во Дворец Орхидей, Халид стал неотъемлемой частью ее жизни, ей в голову не приходило, что с ним может что-то случиться.

– А разве у паши нет личного врача? – спросила Сара у Мемтаз после долгого молчания.

– Он уехал, госпожа. Паша отправил его лечить друга в Кукуксу, что на азиатской стороне Босфора.

– Откуда вы это знаете? – поинтересовалась Сара.

– Да все об этом говорят, госпожа. А несчастье случилось сегодня рано утром.

Сара подошла к своей постели и тяжело опустилась на нее. Мысли в голове путались. Мемтаз терпеливо дожидалась, пока ее госпожа заговорит. Наконец Сара подняла голову и спросила:

– Мемтаз, как вы думаете, могу я получить разрешение на свидание с валиде пашаной?

– Навряд ли, вы ведь под домашним арестом, госпожа. Мне пришлось долго уговаривать хислара, чтобы «женщину с узлами» пропустили к вам.

– Но обстоятельства изменились! Жизнь паши в опасности – и, может быть, я смогла бы ему помочь. Конечно, если бы Косем разрешила мне ухаживать за ним.

– Ухаживать за ним? Ах, нет, госпожа, этого никогда не допустят. Только хислар и члены семьи…

– И все-таки, Мемтаз, поговорите с хисларом, когда пойдете за ужином для меня, – прервала Сара возражения служанки. – Думаю, Косем к нему прислушается. Я бы сама поговорила с хисларом, но кто мне позволит выйти отсюда…

Мемтаз наклонила голову в знак согласия.

– Я сделаю, как вы просите, госпожа. Но не могу понять, почему вы хотите помочь паше. Мне казалось, что вы от всей души хотите отсюда выбраться. Боитесь, что с вами что-нибудь случится, если он умрет?

Сара никогда и не задумывалась над этим. Если Халид умрет, то единственная ценность, которую она будет из себя представлять, – это та сумма, за которую ее могут купить па аукционе рабов. И Сара была уверена, что хислар продаст ее, не колеблясь. Или оставит в гареме для следующего паши.

– Я не хочу об этом думать, Мемтаз. Просто узнай, можно ли мне сегодня увидеться с валиде пашаной. Пожалуйста!

Мемтаз поклонилась и ушла. Сара подошла к окну и стала смотреть на черепичную крышу Птичьего дома, моля Бога, чтобы Косем согласилась ее повидать.

Вечером Сару ввели в покои Косем. Валиде пашана казалась спокойной, но, когда она подносила к губам трубку с причудливой резьбой, ее рука дрожала.

Готовясь к встрече, Сара тщательно оделась. На ней были шальвары из серебряной ткани и пурпурный с серебром кафтан.

– Ты можешь сесть, – пригласила Косем, и Сара послушно присела на краешек дивана, обитого дамасским шелком, напротив Косем.

– Спасибо, что вы согласились выполнить мою просьбу, – искренне поблагодарила ее Сара.

– Хислар сообщил, что твоя прислужница была очень настойчива. Тебе удалось завоевать ее преданность.

– Для меня очень важно, чтобы вы разрешили мне ухаживать за Халидом.

– Почему? – Косем пристально смотрела на Сару.

– Мой отец был врачом, валиде пашана. Он умер два года тому назад, а при его жизни я всегда помогала ему принимать больных. Мне кажется, я смогла бы помочь вашему внуку.

– И все-таки я не понимаю, почему тебе хочется помочь Халиду? Мне показалось, что ты считаешь его своим мучителем. Недавно, воспользовавшись моим доверием, хотела сбежать, чтобы вырваться от него. Я не понимаю, что заставило тебя прийти ко мне.

Сара вздохнула.

– Да, вы, конечно, правы, я недовольна тем, что меня насильно держат здесь. Но Халид обращался со мной… гуманно, у меня и мысли не возникало мстить ему. Понимаю, что по его меркам он обращается со мной очень хорошо.

– По его меркам? – переспросила Косем. – Что это значит?

– Ну, в соответствии с его принципами.

Сделав несколько затяжек, Косем ответила:

– Мне кажется, ты лукавишь, Сара, вам, европейцам, свойствен самообман. Твое отношение к моему внуку очень сложное, и твои чувства глубже, чем ты можешь признаться себе. Но сейчас нам важно, чтобы Халид поправился, поэтому идем со мной.

Обе женщины вышли из покоев валиде пашаны, эскорт евнухов пристроился следом. Они быстро прошли через дворец по направлению к мабейну, мимо постов янычар и алебардщиков, которые сразу же расступались при виде Косем.

Сара впервые попала в личные комнаты Халида. Прихожая оказалась на удивление скромно обставленной. Единственными украшениями в ней были военные трофеи и семейные реликвии, а вдоль двух стен стояли книжные полки. Во внутреннем покое, где находился хислар и несколько служителей, на постели, обнаженный до пояса, без сознания лежал Халид. Воспаленная рана на его плече кровоточила, и лицо с закрытыми глазами было серым. Дыхание – учащенным. Его густые черные волосы были тусклыми и слипшимися. Лоб и верхняя губа усеяны капельками пота. На столике у кровати приготовлены тазик и кувшин, мыло и чистые полотенца, под ним стояла корзина, до краев наполненная окровавленными тряпицами.

Сара взглянула на Косем, которая пристально за нею наблюдала. Стараясь не выдать свою тревогу, Сара присела на край кровати, осторожно прикоснувшись дрожащими пальцами к коже вокруг раны Халида. Она была воспаленной.

– Начинается заражение, – тихо проговорила Сара. Она не была уверена в том, что способна самостоятельно справиться с такой серьезной раной. И в то же время понимала, что не может отдать Халида в руки знахарей, которых может вызвать хислар. Пуля находилась в плече и ее необходимо было извлечь.

– Что ты будешь делать? – спросила Косем, беспокойно глядя на Сару.

– Я должна извлечь пулю, – объяснила девушка.

– Ты?! – изумился хислар. Не владея английским, эти слова он понял.

– А что вы можете предложить? – раздраженно спросила Сара, переходя на турецкий. – Врач Халида далеко. А у меня в таких делах есть опыт.

Конечно, Сара преувеличивала, но выхода не было. Про себя она не переставала молиться, чтобы никоим образом не повредить Халиду.

– В империи сколько угодно медиков – хирургов и травников, греков и киприотов со всевозможными настоями и лекарствами. Любого из них по моему приказу могут привести сюда в считанные секунды! – возмутился Ахмед.

– Пусть это сделает Сара, – негромко заявила Косем.

Хислар кинул на девушку недовольный взгляд, но в данной ситуации слово валиде пашаны для всех было законом.

– Ты можешь уйти, – предложила Ахмеду Косем. – Займи свое место в прихожей, за дверью. И забери с собой всех остальных.

Ахмед нехотя повиновался. Отступив в сторону, он пропустил в прихожую всех остальных, а потом вышел и сам, громко хлопнув дверью.

– По-моему, не следует выводить Ахмеда из себя, – тревожно сказала Сара, вытирая Халиду пот со лба мягкой тканью, которую; взяла со столика.

– Он ревниво относится к твоему влиянию на Халида, – ответила Косем. – До твоего появления мой внук слушал только его, а теперь появилась ты.

– Что-то я не замечала, чтобы Халид меня слушался, – сухо заметила Сара.

– Ты недооцениваешь свои возможности, – возразила Косем, наблюдая за тем, как Сара осторожно намыливает плечо Халида мылом из сала и щелока, а потом тщательно смывает его водой из кувшина, стоявшего на столике рядом с постелью. Из раны начались выделения – водянистая кровь с гноем. Сара понимала, что действовать надо как можно быстрее.

– Мне понадобится острый нож и самый крепкий напиток, какой у вас найдется, чтобы в нем было как можно больше спирта.

– Ракия? – предложила Косем. Сара отрицательно покачала головой.

– Нет ли у вас рома, – с надеждой спросила она. Косем наморщила нос.

– Ром можно купить на базаре, – презрительно ответила она.

Очевидно, любимый напиток европейцев здесь ценился очень низко.

– Тогда пошлите кого-нибудь за ним, сейчас же. И, кроме того, понадобятся зеленые листья клена или дуба. Если их размять и наложить на рану в виде компресса, они помогут заживлению.

– Что это за деревья, «клен» и «дуб»? – спросила Косем. Английские названия ничего ей не говорили.

– Отправьте за ними Мемтаз, она наверняка знает. – Мемтаз была родом из деревушки на берегу Черного моря, жители которой прекрасно разбирались в лечебных свойствах растений. – И вообще мне понадобится ее помощь, чтобы извлечь пулю.

– У тебя будет все, что необходимо, – твердо пообещала Косем и встала, готовясь уйти.

Сара снова принялась вытирать Халиду лоб, одновременно другой рукой нащупывая его пульс. Он был учащенным: сердце работало усиленно, стараясь скомпенсировать потерю крови. Сара напряженно вспоминала все, чему научилась, наблюдая за работой отца, и вдруг почувствовала, что глаза ее наполнились слезами. К горлу вдруг подступили рыдания. Больной и беззащитный, Халид будил в ней всю ту нежность и томление, которые она постаралась подавить в себе после встречи с ним. Сара взяла его безвольную руку и прижала к своей, в слезах, щеке.

А если она не сумеет спасти Халида, что тогда?

Вытерев глаза, высморкавшись, Сара взяла себя в руки, и в этот момент вернулась Косем, на серебряном подносике она несла сверкающий нож.

Взяв нож и внимательно осмотрев его, Сара сказала:

– Думаю, он вполне подойдет.

Косем разъяснила:

– Это нож ремесленника, резчика по дереву. Ахмед заточил его на оселке.

Сара кивнула. Конечно, нож – это не хирургический скальпель, но сойдет.

– Как он? – обеспокоенно спросила Косем.

– Все так же.

К тому времени, как с базара принесли ром, а Мемтаз нашла листья, которые потребовала Сара, Халид начал метаться в жару и что-то в бреду бормотать. Сара, откупорив бутылку рома, влила немного крепкого напитка Халиду в рот. Он поперхнулся и повернул голову.

– Подержи его голову, Мемтаз, – скомандовала Сара. – Надо, чтобы он выпил довольно много, иначе будет чувствовать боль, и я не смогу действовать уверенно.

Мемтаз держала Халида, и Сара сумела влить в него щедрую порцию рома. Он ахнул, попытался отплевываться, но большую часть все-таки проглотил, и как только женщины опустили его голову на подушку, Халид снова впал в забытье:

– По-моему, следует разрешить Ахмеду войти: пусть удерживает Халида, когда я буду вскрывать рану, – сказала Сара Косем. – Думаю, спиртного недостаточно, чтобы он совсем потерял сознание, так что наверняка будет метаться.

Косем согласилась и жестом приказала Мемтаз позвать хислара.

– У вас сильные нервы? – спросила Сара у валиде пашаны. – Может, вам лучше уйти?

– Нет, я останусь, – твердо заявила Косем. Сара вздохнула. Спорить по этому поводу значило терять время, а жар у Халида усиливался.

– Тогда вы должны вести себя тихо, – сказала она. Косем не стала возражать.

Мемтаз вернулась с хисларом, и Сара усадила его так, чтобы по возможности он не давал Халиду сдвинуть тело. Потом вылила остатки рома прямо на рану.

– Вы готовы? – спросила Сара у Ахмеда. Тот кивнул.

– Держите его крепко! – предостерегла Сара. Ахмед стиснул Халида еще сильнее.

Сара поднесла острие ножа к краю раны и осторожно ввела его внутрь. Когда она стала зондировать рану, Халид застонал и начал метаться из стороны в сторону. Ахмед сильнее навалился на его руки, прижимая к кровати.

– Вы нашли пулю? – встревоженно спросила Мемтаз, быстро утирая Халиду лоб.

Сара покачала головой, кусая губы. Немного изменяв направление острия, она ощутила под ним что-то твердое, и в этот момент Халид громко застонал, пытаясь приподняться с постели. Подсунув нож под пулю, Сара извлекла сплющенный кусок металла размером примерно с десятицеитовик!

– Вот она! – торжествующе вскрикнула девушка, бросая пулю на поднос. Из раны тотчас хлынула кровь, которую Сара остановила, крепко сжав края рапы. Открыв еще одну бутылку рома, она снова щедро полила рану.

– Можете его отпустить, – сказала она Ахмеду, который сразу же разжал руки.

Халид перестал рваться с постели, но продолжал что-то невнятно бормотать, его голова беспокойно металась по подушке.

– Теперь плечо надо перевязать, – сказала Сара. И Мемтаз подала ей собранные листья. Косем внимательно наблюдала за Сарой, которая размяла листья пестиком до получения зеленого сока.

Затем выбрала самые крупные листья, наложила их на открытую рану и, прикрыв хлопковой тканью, крепко прижала повязкой. Когда Сара закончила перевязку, руки ее болели от напряжения и по лбу струился пот.

– Сделано! – радостно объявила Сара, и Мемтаз с облегчением вздохнула.

Косем встала, без слов поцеловала Сару в щеку и быстро вышла из комнаты.

Ахмед поклонился и проговорил:

– Афийет секер олсун.

Эти были слова благословения, и Сара поблагодарила его, наклонив голову.

– Что еще я могу сделать для вас? – спросил Ахмед.

– Можете внести в эту комнату кровать, я проведу ночь здесь.

– Как прикажете, госпожа.

Сара улыбнулась, хислар впервые обратился к ней так.

Когда он принес для нее раскладную кровать, она с благодарностью опустилась на нее, не думая о том, что одежда ее выпачкана кровью. У нее хватило сил только на то, чтобы вытереть руки.

– Разбудите меня через два часа, – попросила Сара.

– Как прикажете, госпожа, – ответил Ахмед и занял свое место у дверей.

Ночью Сара несколько раз меняла повязку на плече Халида, и к утру воспаление спало. Она ухаживала за ним и весь следующий день, а к вечеру Халид открыл глаза и посмотрел на нее.

– Халид, вы меня узнаете? – спросила Сара. Он взял ее руку и слабо сжал ее пальцы, потом снова закрыл глаза. Халид был в поту, жар наконец спал.

– Передайте валиде пашане, что ее внук поправится, – обратилась Сара к Ахмеду, и в голосе прозвучала нескрываемая радость.

Ахмед поклонился и вышел. Вскоре он вернулся в сопровождении Косем, которая положила ладонь на лоб Халида и сказала:

– Горячка прошла.

Сара кивнула.

– Он что-нибудь говорил?

– Нет, но он смотрел на меня и слышал, что я сказала. И, кажется, узнал меня.

– Узнал, конечно. – Косем внимательно всмотрелась в лицо американки и добавила: – Я хотела, чтобы ты ухаживала за ним, потому что, сколько бы ты ни возражала, я знала, что ты к нему неравнодушна. Ты помогла ему больше, чем любой врач, которого мы могли бы пригласить.

Тронутая такими словами, Сара отвела взгляд.

– Чем я могу помочь теперь? – спросила Косем.

– Сейчас Халиду надо получать много жидкости, чтобы заменить потерянную кровь. Воду, соки – что угодно. Лучше, чтобы еще пару дней он не принимал твердой пищи, но мясной бульон или отвар были бы полезны.

– Я отдам приказ в кухне, Мемтаз принесет, как только они приготовят.

Сара кивнула.

– Спасибо тебе, – сказала Косем. – Я благодарна тебе навеки, Сара Вулкотт из Бостона.

Халид лежал в огненном озере, и пульсирующая боль в плече не прекращалась. Откуда-то издалека до него доносились чьи-то голоса, иногда он чувствовал чье-то прикосновение, кто-то менял положение его тела. И в то же время казалось, что все это происходило не с ним, а с кем-то другим. Постепенно боль отступала, становилась терпимее, и тогда он приходил в себя и понимал, что жив, но серьезно ранен. Халид вспомнил набег бедуинов, во время которого в плечо попала пуля.

Над ним склонялась какая-то женщина, да, это была женщина, потому что от нее исходил удивительный аромат; не густые, приторные благовония турчанок, а легкий запах лимонной вербены, которую Сара брала у коренщицы с кухни и сама растирала в порошок. Но Халид понимал, что Сара не могла здесь оказаться – она же под замком, по его собственному приказу…

Халид с трудом открыл глаза. Сара закрепляла повязку у него на плече и, увидев, что он смотрит на нее, замерла, а потом улыбнулась.

Она что-то сказала, но что именно, он не смог разобрать. Ее свободная рука лежала у него на груди. Он потянулся и на секунду сжал ее пальцы.

Сара улыбалась ему.

Он больше не мог держать глаза открытыми, но, даже засыпая, видел перед собой ее радостное лицо.

– Фу! – недовольно произнес Халид, когда Сара поднесла к его губам чашку с бульоном.

– Ну-ну, вам надо это выпить, чтобы восстановить силы, – уговаривала Сара.

Плотно сжав губы, он отвернулся.

– Хорошо. Я-то думала, что вам хочется поскорее встать с постели, – беззаботно проговорила Сара.

Халид вздохнул, жестом велел подать ему чашку и выпил весь бульон.

– Ты – тиранка, – устало вымолвил он, тяжело опуская голову на подушку.

– Кому это оценить, как не тирану, – ответила она и рассмеялась, довольная собой.

– Ты что-то очень веселая, – раздраженно заметил Халид, растирая больное плечо. – Кажется, тебе нравится, что мы поменялись ролями.

Сара отвела его руку от начавшей заживать раны.

– Может, и так. Но я радуюсь, что вы быстро идете на поправку.

– Почему? – спросил он, пристально наблюдая за ней.

– Потому что это свидетельствует о том, как я хорошо умею ухаживать за больными, – ответила Сара.

– А может, это свидетельство моей необыкновенной выносливости, – парировал он, лукаво улыбаясь и закрывая глаза.

– Может быть. Вы хотели бы съесть немного твердой пищи?

– Я бы хотел принять ванну.

– Завтра.

– Но вчера ты говорила то же самое.

Сара покачала головой:

– Подождите еще день.

– Как только ты заснешь, Ахмед отнесет меня в хамман, при мабейне.

Сара смотрела на Халида, он по-прежнему выглядел усталым, был заросший – не брился несколько дней; но в глазах снова горел огонь, а окружавшие их фиолетовые тени почти исчезли.

– Вы этого не сделаете, – уверенно заявила она.

– Почему?

– Потому что это капризы двухлетнего малыша. Я помогла вам, и если вы хотите окончательно поправиться, то должны меня слушаться.

– Ты, похоже, чувствуешь себя очень уверенной, – заметил Халид.

– Да. А еще, надо признаться, я чувствую немалое недоумение. Как могло такое с вами случиться? Неужели вас не охраняют, когда вы находитесь вне дворца?

Он изумленно посмотрел на нее:

– Разве с нами была охрана, когда мы ездили к оазису?

– Нет.

Он пожал плечами:

– Я всегда отпускаю охрану, когда в ней нет необходимости.

– Но ведь это глупо.

Халид отвернулся.

. – А тебе хотелось бы, чтобы за тобой повсюду ездил целый отряд?

– Наверное, нет.

Вошедший хислар низко поклонился:

– Валиде пашана просит разрешения войти.

– Она снова просит разрешения! Надо думать, поняла, что мне лучше, – сухо заметил Халид.

Сара рассмеялась.

– Скажите моей бабке, что она может войти, – сказал Халид, обращаясь к Ахмеду, который снова низко поклонился. Хислар вышел поговорить с Косем, а потом посторонился, пропуская ее к внуку. Она сияла.

– Ну, ты только взгляни на себя, сын моего сына! – радостно воскликнула Косем. – Скоро ты снова отправишься на охоту!

При появлении Косем Сара встала, но вдруг почувствовала, как все поплыло перед глазами, и ей пришлось снова сесть – поспешно и тяжело.

– Что с тобой? – Халид сел и протянул к ней руки.

– В чем дело, милочка? – обеспокоенно спросила Косем, кидаясь к ней через всю комнату и тревожно наклоняясь к ней.

– Не знаю. Немного голова закружилась.

– Еще бы ей не закружиться – ты не отходила от постели моего внука уже пять дней! Когда ты в последний раз что-нибудь ела?

– Не помню.

– Как ты могла допустить, чтобы она сидела тут без еды? – закричал на бабку Халид.

Косем взяла Сару за руку, помогая встать на ноги.

– Ты прав. Это моя вина. Я так беспокоилась за тебя, что совсем забыла о твоей сиделке. Ты спала прошлой ночью, Сара?

– Спала здесь, на раскладушке.

– Сколько?

– Немного.

Косем повернулась к хислару:

– Отведи Сару обратно в покои икбал и прикажи, чтобы Мемтаз принесла ей поесть. А потом передай всем, чтобы ее до завтрашнего утра никто не беспокоил. Сегодня ночью у паши подежурю я.

– Но… – запротестовала Сара, оглядываясь на Халида.

– Иди, – приказал он. – Со мной ничего не случится.

Сара была слишком вымотана, чтобы спорить сразу с двумя людьми.

– Ладно, – уступила она. – Но если его опять начнет лихорадить, позовите меня.

– Лихорадить? – переспросила Косем.

– Если у него начнется жар, бред.

Косем кивнула, и Ахмед увел Сару.

– Как ты могла устроить мне такое? – возмущенно спросил Халид у бабки, как только они остались вдвоем.

– Что устроить?

– Разрешить Саре за мной ухаживать!

– Она спасла тебе жизнь!

– Сара видела меня слабым и скулящим, как младенец, беспомощным и зависимым. Теперь она никогда меня не полюбит!

Косем села на край его кровати и похлопала внука по руке.

– Неудивительно, что Сара не хочет с тобой спать, Халид. Ты совершенно не понимаешь женщин.

– А, помолчи! – безнадежно отозвался он. – Твои советы бессмысленны. Теперь она будет меня презирать. Она испытывает ко мне жалость.

– Она тебя любит.

– Не говори глупостей!

– Она от тебя не отходила, настояла на том, чтобы ей позволили ухаживать за тобой, хотя Ахмед хотел пригласить знахарей.

– И что это доказывает? Просто Сара хотела спасти меня, чтобы не попасть в руки другого. Конечно, у нее доброе сердце. Она поступила бы так же, если бы ей принесли, например, пса, которого переехала карета.

Косем покачала головой:

– Ты меня не переубедишь – я видела ее преданность тебе.

– Бабушка, это преданность сиделки больному! Отец Сары был врачом, и она научилась ухаживать за пациентами. И то, что Сара помогла мне встать на ноги, вовсе не означает, что она ко мне неравнодушна. Она просто следует традиции своей семьи приходить на помощь тем, кто нуждается в лечении. Кроме того, ты забываешь, что она американка. Американцы все такие.

– Какие?

– Услужливые, заботливые. Недаром британцы прозвали их «добрячками». В Америке благотворительных организаций больше, чем населения.

– Халид, ты находишь для ее заботливости тысячу объяснений – кроме одного, самого очевидного.

– Бабушка, ты просто не знаешь ее страны так хорошо, как я. В Оксфорде мне приходилось встречаться с американцами – они не похожи на нас. В экстремальных ситуациях эти люди показывают себя с самой лучшей стороны. Именно это ты и наблюдала в Саре всю неделю. Стоит мне поправиться, ты увидишь, как она снова начнет осыпать меня проклятиями, оскорблять и пытаться опять сбежать.

Вернувшийся хислар занял свое место у дверей.

– Сара заснула? – спросила его Косем. Он кивнул:

– Да, она поела, а потом легла спать.

– Хорошо. – Косем встала, поцеловав внука в лоб. – И все же я считаю, что ты ошибаешься. Но поживем – увидим.

Халид проводил ее взглядом, а потом приказал Ахмеду:

– Принеси мне кувшин ракии.

– Но Сара сказала…

– Мало ли что Сара сказала! Принеси мне спиртное, сию минуту!

Ахмед с поклоном удалился.

Увидев Халида на следующий день, Сара заметила, что он вымыт и побрит, и, казалось, совершенно пришел в себя.

– Я не разрешала вам принимать ванну, – сказала она вместо приветствия.

Халид лежал на диване во внутреннем дворике мабейна, на солнце, недалеко от фонтана, в котором журчала вода.

– Ты больше здесь не будешь отдавать приказы.

– Вот она, благодарность! – проговорила Сара, усаживаясь у фонтана.

– А ты что, ожидала от меня благодарность?

– Халид, я просто тревожусь, чтобы вам не стало хуже.

Не отвечая ей, он подался вперед, внимательно рассматривая позицию расставленных перед ним на доске шахматных фигур.

– Кто с вами играет? – спросила Сара.

– Ахмед.

– И кто выигрывает?

– Я.

«Ну, еще бы!» – подумала девушка.

– Вы играете черными.

Он кивнул.

– Королевский слон на четвертую клетку коня, – подсказала Сара.

Халид посмотрел сначала на доску, а потом на девушку:

– Ты умеешь играть в шахматы?

– Да, отец научил меня.

Он вздохнул, отодвигая доску:

– Мне следовало бы знать.

– Я удивлена, что вы играете, – заметила Сара.

– Почему?

– Ну, не думала, что в Турции знают шахматы.

Халид громко расхохотался.

– Что же тут смешного?

– Шахматы возникли в Азии. Само название этой игры происходит от моего имени. Шах в переводе с персидского – «властитель».

– Мне очень жаль, что я плохо знакома с вашей культурой! – раздраженно ответила Сара.

– Я могу тебя просветить. Родина шахмат – Индия, где не позднее пятого века сложилась ее предшественница – чатуранга. В Персии игра появилась, когда арабы покорили эту страну. Именно арабы принесли шахматы в Испанию и, таким образом, в Европу. А в вашу страну их завезли европейские переселенцы – и, думаю, произошло это сравнительно недавно.

– Полагаю, что вы все мне рассказали о шахматах, – проворчала Сара, снимая повязку, стягивавшую плечо Халида, ей надо было взглянуть на рану. К ее радости, рана заживала, розовый шрам чуть морщинился.

– Вы больше не нуждаетесь в перевязке, – сказала Сара, выбрасывая бинты. – Свежий воздух будет ране полезен.

– А что ты использовала для перевязки? – с любопытством спросил Халид. – Косем рассказывала, листья каких-то деревьев.

– Это так. Индейцы в Соединенных Штатах давно знали целебные свойства зеленого сока из листьев, он залечивал раны, убивая инфекцию.

– Коренные жители твоей страны индейцы?

– Да.

– И европейцы украли у них их землю? – добавил Халид.

Сара неохотно кивнула.

– Кажется, я что-то об этом читал, когда учился в Оксфорде. Почему этих людей называют индейцами, они ведь не из Индии?

– Все так, европейцы, открывшие Америку, искали кратчайший путь в Индию, чтобы не пришлось огибать Африканский континент. Когда им удалось высадиться на берег, то они решили, что уже добрались до Индии, и поэтому долго так и называли этот континент, а за его жителями закрепилось название «индейцы».

– Понятно.

– Конечно, проблему кратчайшего морского пути в Индию решило строительство Суэцкого канала.

– Ты очень много знаешь! – сказал он, не скрывая своего восхищения.

– Это вполне естественно для школьной учительницы, – суховато отозвалась Сара.

Она обратила внимание на раскрытую книгу, которая лежала на постели Халида.

– Что вы читаете? – поинтересовалась Сара.

– Марка Твена, которого на самом деле, оказывается, зовут Сэмюэль Клеменс, – ответил Халид, наблюдая за ее выражением лица.

Сара изумленно воззрилась на него.

– Да, я запомнил: ты говорила, что твой любимый американский писатель – этот самый Твен, поэтому я заказал некоторые из его книг в книжном магазине Константинополя, там много туристов, и магазин торгует книгами на английском языке.

– А почему вы мне не предложили?

– Когда прислали книги, я велел запереть тебя в гареме, был на тебя сердит, поэтому оставил их у себя.

Сара прикусила губу, чтобы не улыбнуться.

– Не кажется ли вам, что это – ужасное ребячество?

– Да, наверное, – со вздохом согласился он. – Это ты будишь во мне ребячество, користа.

Халид не называл ее так со времени своего ранения, и снова услышать из его уст это слово было так приятно.

– А что это за книга? – с интересом спросила Сара, наклоняясь, чтобы прочесть название.

– Его последняя. «Гекльберри Финн», о беспризорном мальчике и черном рабе, они вместе путешествуют по большой реке в твоей стране.

– По Миссисипи.

– Да. Откуда ты знаешь?

– Твен во всех своих книгах пишет о Миссисипи. Время, проведенное на ней, сыграло в его жизни большую роль. Он даже свой псевдоним получил от этой реки.

– Как это?

– В юности писатель был лоцманом на речном пароходе. Термин «марк твен» означает «две морские сажени». Это – минимальная глубина, при которой при отливе в устье могут плыть корабли, не рискуя сесть на мель.

– Интересно! Ну, вообще-то, книга трудная. В ней много местного диалекта, поэтому я многого не понимаю, я недостаточно хорошо знаю английский.

– Можно, я ее возьму? – попросила Сара.

– Забирай, – с улыбкой согласился Халид.

– А что еще вы заказали? – поинтересовалась Сара.

– «Том Сойер», «Принц и нищий», «Простаки за границей», – Халид перечислял названия книг. – Они у меня в комнате. Если хочешь, я распоряжусь, чтобы Ахмед отнес их тебе.

– Вам следовало бы заказать «Жизнь на Миссисипи». В ней рассказывается о том, как Твен был учеником лоцмана. Книга вам понравится, она очень смешная.

– Я ее закажу для тебя, – пообещал он.

– Спасибо. – Сара на минуту отвела взгляд, а когда снова посмотрела в сторону Халида, тот опустил голову на подушки дивана и закрыл глаза. Его свежевымытые волосы блестели на солнце, сильное тело, обнаженное до пояса, напоминало сверкающую бронзовую скульптуру, выдержанную в безупречных пропорциях и идеально выполненную, если не считать маленького дефекта на плече – шрама от ранения.

Сара почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Поднявшись, она прошептала:

– Мне, наверное, следует уйти и дать вам отдохнуть.

Халид не ответил. Наклонившись к нему, Сара услышала его глубокое и ровное дыхание.

Халид заснул.

Сара отвела прядь волос у него со лба, а потом направилась через дворик в мабейн, где ее дожидались евнухи, чтобы препроводить в гарем.

Когда на следующий день Сара пришла в комнаты Халида, то его там не обнаружила. Ахмед сообщил, что паша в конюшне и собирается ехать верхом.

Сара поспешно выбежала из мабейна в коридор, где ей тут же преградили путь двое алебардщиков. Но следом за ней вышел Ахмед, и она попросила его:

– Ахмед, прикажите пропустить меня к конюшням. Халиду нельзя еще ездить верхом! Это слишком большая для него нагрузка.

Хислар отдал соответствующий приказ, и служители проводили взглядом Сару, побежавшую через дворец, Самшитовый сад и в ворота Кушан к конюшне, где Халид как раз заканчивал седлать Хана.

– Халид, пожалуйста! Вам нельзя ездить верхом. От тряски может открыться рана, – задыхаясь, закричала Сара еще от входа, тяжело привалившись к косяку, не в силах продвинуться ближе к паше.

– Не беспокойтесь, я медленно проедусь по выездной площадке, – ответил он.

– Пусть на нем поедет кто-то из грумов! – возразила Сара.

Халид повернулся к Саре. На нем была свободная хлопковая рубашка и твидовые брюки – видимо, он всегда так одевался для верховой езды. В сочетании с низкими сапожками этот наряд делал его похожим на пирата.

– Почему бы тебе, Сара, не поехать со мной? – предложил он. – Ты можешь ехать на Аусте и следить, чтобы я не переутомился. Старший грум рассказывал мне, что, пока я болел, ты практиковалась в верховой езде, так что, думаю, ты уже не отстанешь от меня. В шальварах ты сможешь ехать верхом в мужском седле, не переодеваясь.

Сара почувствовала, что Халид не отнесся серьезно к ее тревоге. Однако вскоре, проехав круг выездной площадки, она успокоилась и была даже рада, что согласилась сопровождать Халида. День выдался прекрасный, из-за сильного ветра не жаркий как обычно. А свежий воздух будет на пользу им обоим.

– Ну, как мои дела? – спросил ее Халид, поддразнивая.

– Похоже, у вас все в порядке, – пришлось признать Саре, она двигалась рядом с ним мерной рысью.

– Если я вдруг выпаду из седла, обязательно позови подмогу. Не думаю, что ты сможешь сама меня поднять.

– Я много раз поднимала вас, пока вы лежали без сознания, – ответила Сара, глядя на него.

Халид смущенно отвернулся. Говорить на эту тему ему было неприятно.

– Халид, не смущайтесь, рано или поздно любой человек заболевает, – мягко сказала Сара. – Я никогда не считала вас сверхчеловеком.

– Ты вообще не считаешь меня человеком! – парировал он, подбирая поводья.

– Не понимаю, что это должно значить? – обиженно спросила Сара, тоже замедляя ход своей лошади.

– Ты думаешь, мне легко все время находиться радом с тобой и не хотеть тебя! – прямо сказал Халид. Сара ничего не ответила.

– Давай вернемся к конюшне, – предложил он, меняя тему разговора. – Хан достаточно размялся. Я приказал, чтобы нам с тобой подали ленч в мои покои.

– Значит, вы были уверены, что я явлюсь, как только услышу, что вы собираетесь ехать верхом!

– Да.

– Сожалею, что я настолько предсказуема.

– Ты совсем не предсказуема, користа. Просто ты прекрасная сиделка.

Они остановили лошадей в конюшне, и, когда проходили по саду, Халид вдруг сказал ей:

– Кажется, я не поблагодарил тебя за то, что ты спасла мне жизнь.

– Я не спасала вам жизнь, Халид…

Остановившись, Халид взял ее за плечи и повернул лицом к себе.

– Косем рассказала мне, что ты сделала. Ты спасла мне жизнь. Мне нелегко выразить свою благодарность…

– Да, понимаю, – тихо отозвалась Сара. Он со вздохом притянул ее к себе.

– Но я тебе благодарен и хочу, чтобы ты об этом знала, – сказал он, обнимая ее. Сара прижалась щекой к его груди и услышала, как гулко стучит его сердце.

– Маленькая моя американочка, – нежно проговорил он, гладя ее по голове. – Когда я впервые увидел тебя во дворце султана, то не предполагал, кем ты для меня станешь.

Сара обхватила его за талию, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Каким разным был Халид!

– Ты очень мне подходишь, – ласково заметил он. Сара ощутила, как его нежные пальцы утонули в облаке ее кудрей и легли на шею.

Она уткнулась лицом в его рубашку, наслаждаясь горьковатым запахом мыла, которым он пользовался, и еще крепче обняла его.

– В чем дело? – спросил Халид, чуть отстраняясь и заглядывая ей в лицо.

– Просто подумала, что могло бы с вами случиться, не будь меня рядом, когда вас ранили, – ответила девушка.

– Не думай об этом, – решительно проговорил он, беря ее за руку. – А теперь пойдем, я проголодался.

Когда они пришли в покои Халида, во внутренней комнате уже был накрыт стол: бараньи отбивные, козий сыр «обрек», плов, баклажаны и другие овощи, зажаренные в масле на медленном огне. Халид, отпустив слуг, налил в рюмки вина. Сара не притронулась к бокалу с ярко-желтой жидкостью, пока они ели.

– Попробуй ретсину, она тебе понравится, – предложил Халид.

Сара пригубила рюмку и поморщилась.

– Она какая-то маслянистая.

Он кивнул.

– Это вино из Греции. К нему надо привыкнуть.

– Мне почему-то не хочется к нему привыкать.

Халид улыбнулся.

– Хочешь баранины? – предложил он. Сара покачала головой.

– Ты очень мало ешь, Сара, – заметил он.

– Я пытаюсь приспособиться к здешней еде, – ответила Сара. – Но ем достаточно, чтобы не терять силы.

Протянув руку через стол, Халид обхватил пальцами верхнюю часть ее руки, видневшуюся под прозрачным рукавом блузки.

– Я мог бы переломить ее, как веточку, – задумчиво проговорил он.

– Думаю, иногда вам хотелось бы это сделать, – отозвалась она.

Встав с дивана, Халид подошел к ней и опустился на колени.

– Нет, – тихо проговорил он. – Мне хочется только ласкать каждую частичку твоего тела – и сделать его своим.

Околдованная его нежностью, Сара беспомощно наблюдала, как Халид расстегивает блузку, а потом наклоняется, чтобы поцеловать обнаженное им тело. Глаза его были закрыты, но рука ловко обхватила ее за талию. Когда он попытался притянуть Сару к себе, та чуть помедлила, понимая, что ей следует его остановить, но потом уступила и подалась навстречу ему, ахнула, услышав, как он разорвал газовую жилетку, надетую под блузку. Губы Халида жадно отыскивали ее сосок Сара не сопротивлялась, когда Халид сорвал с нее блузку, бросив на пол, а потом снял и жилетку, оставив ее обнаженной по пояс.

Халид уткнулся лицом в ложбинку между грудей и сомкнул руки у нее за спиной. Его мягкие волосы и нежные губы касались ее легко, дразняще. Сара не пошевелилась, когда он прижался пылающей щекой к ее животу, она только закрыла глаза, отдаваясь блаженству. Когда Халид отстранился, чтобы встать, Сара протянула к нему руки, и он поднял ее с дивана и перенес на ковер, уложив на разбросанные по нему подушки. Потом вытянулся рядом с нею, обнял и начал нежно целовать. Его губы становились настойчивее, и он то прижимался к ней, то чуть отстранялся, пока Сара не сделала то, чего он добивался, притянула его к себе. Прижавшись к Халиду, она страстно ответила на его поцелуй и потом отвечала на все его более жаркие ласки, пока тело ее не ослабело, словно растаяв от жара его страсти. Тогда он прошелся открытым ртом по ее лебединой шее до груди, покусывая и прикасаясь к ее телу языком. Она судорожно прижала его голову к себе.

Чувствуя, как густые волнистые волосы Халида обвиваются вокруг ее пальцев, Сара взглянула на него. Его густые иссиня-черные волосы растрепались, смуглые щеки окрасил густой румянец, алые губы увлажнились и припухли от ее поцелуев. Халид склонился над ней, языком найдя чашечку ее пупка, когда чуть приспустил пояс ее шальвар.

Потом, отстранившись, он быстро встал и скинул рубашку, сдернув ее через голову.

Увидев его, обнаженного до пояса, она протянула к нему руки с тихим беспомощным стоном, побежденная настоятельным желанием ощутить своим телом прикосновение его тела. Упав на колени, Халид снова обнял ее, Сара принялась целовать его шею, грудь, розовую блестящую кожу поджившей раны, а потом, подражая ему, захватила губами его плоский сосок. Он застонал и опрокинул ее на спину, наклонившись над ней. И Сара утонула в его темных глазах.

– Я понял, что ты не ненавидишь меня, когда спасала мне жизнь, – хрипловато проговорил он. – Зачем надо было бы спасать жизнь ненавистному тюремщику?

– Я тебя не ненавижу, – прошептала Сара. Халид подсунул под ее бедра руку, и она послушно переплела свои ноги с его ногами. Ощутив у бедра свидетельство его желания, Сара напряглась. Тогда оп провел рукой по ее спине, успокаивая, и когда снова поцеловал, лаская груди и легко прижимая соски большими пальцами, она забыла свой страх и выгнулась навстречу, со стоном ответив на его напор. Осторожно просунув пальцы под пояс шальвар, Халид спустил их вниз.

Сара была слишком возбуждена, чтобы помыслить о сопротивлении. Гаремные женщины не носили нижнего белья, и когда обнажился золотистый треугольник, он прижал ладонь к низу ее живота, отыскивая спрятанный под ним нежный холм. Ее кожа увлажнилась от пота, глаза невольно полузакрылись, дыхание участилось – она была более чем готова. Когда его настойчивые пальцы скользнули по стройному бедру, она приподнялась, ища его прикосновения.

Халид дал ей то, чего она так желала, просунув руку ей между ног. Сара вздрогнула и ахнула, но тут же вздохнула; и ноги ее раскрылись, допуская его к женским тайнам. Он ласкал ее долго, умело, и она глухо застонала, раскрасневшись и отворачиваясь, стыдясь своего беспомощного восторга.

Халид больше не мог сдерживаться. Он не ожидал, что Сара так безоглядно отдастся его ласкам. Он должен был получить то, чего желал больше всего, к чему стремился с того момента, когда впервые прикоснулся к ней. Обхватив ее бедра, он приподнял ее навстречу своим губам.

Ужаснувшись, Сара застыла, а потом попыталась оттолкнуть его. Но снова на нее накатила волна наслаждения, и она беспомощно обмякла, не в силах сопротивляться. Она запустила пальцы в его волосы и молча извивалась под его прикосновениями, не в силах издать ни звука. Его горячая кожа обжигала ей бедра. Сара почти теряла сознание. Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного, она целиком оказалась во власти этого мужчины, дарившего ей наслаждение. Наконец ее сотрясли судороги экстаза, и, обессиленная, Сара закрыла глаза. Халид сорвал с себя брюки и снова прижался к ней.

Сара обвила его руками за шею. Его нагота была желанной, прикосновение его кожи и волос к ее телу – наслаждением. Она ощутила его готовность у себя между ног и инстинктивно переменила положение, подстраиваясь, чтобы ему было удобнее. Он застонал, и Сара впервые услышала это беспомощное рычание отдающегося на волю страсти мужчины. Опустив руки, она прикоснулась к нему – осторожно, с любопытством, потом открыла глаза и увидела, как Халид уронил голову ей на плечо в безмолвной благодарности и крепче прижал к себе. Сара ошеломленно смотрела мимо него и видела стол, за которым они обедали, а рядом – постель, на которой он спал.

Ее взгляд скользнул по спинке кровати и остановился на висевшем на ней парчовом жилете, который Сара сразу узнала.

Это был жилет Фатьмы.

Глаза девушки широко распахнулись, и она напряжено застыла. Разум, ослепленный отголосками страсти, пытался осознать то, что она только что увидела. Несколько секунд – и Халид будет в ней, и хотя она страстно его желала, но поняла, что нельзя этого допустить. Сара ничего для него не значит, она – просто игрушка, как Фатьма и другие обитательницы гарема.

– Халид, нет! – выкрикнула она, резко отстраняясь и пытаясь сбросить его с себя.

Подняв голову, он удивленно заглянул ей в глаза. На его шее сильно пульсировала жилка, лицо стало суровым.

– Халид, пожалуйста! Не насилуйте меня! Я – девственница! – выдохнула Сара, отворачиваясь, чтобы не видеть его лица.

Он на секунду замер, а потом вскочил настолько резко, что внезапное расставание их тел было для нее, словно удар. Сара вскочила и прикрыла наготу кашемировой шалью, которую сдернула с его постели. Когда она осмелилась взглянуть на Халида, тот уже сидел, согнувшись на диванчике рядом со столом, за которым они ели, обхватив голову руками.

– Халид… – робко произнесла она.

Он лишь приподнял руку, приказывая ей молчать, но позы не переменил. Прошло несколько минут полной, оглушительной тишины, прежде чем он встал и натянул брюки. Потом швырнул Саре шелковый халат – так резко, что ткань хлестнула ее по лицу.

– Убирайся с моих глаз! – зло бросил он, глядя, как она завязывает пояс халата. – Сию минуту!

Сара бросилась было бежать из его покоев, но самообладание покинуло Халида, он схватил ее за плечи и грубо встряхнул.

– Мне следовало пороть тебя до полусмерти! – сказал он сквозь зубы. – В моем языке есть специальное слово, которым называют женщин, доводящих мужчин до предела, а потом отказывающих ему. Это – гадкое слово.

Он был настолько разъярен, что жилы у него на шее набухли, словно канаты.

– Я не хотела этого делать, – ответила Сара, безуспешно пытаясь высвободиться. Его руки сжимали ее железной хваткой. Никто не поверил бы, что совсем недавно этот человек был сильно болен.

– Что ты хочешь сказать? – спросил он.

– Я хотела остановить вас в самом начале, но…

– Но?.. – повторил он, пристально вглядываясь в ее лицо.

– Я хочу вас, – тихо прошептала Сара. – Вы в этом убедились. Когда вы ко мне прикасаетесь, я не могу сопротивляться.

– Не всегда, – мрачно отозвался он. – Иначе мы не вели бы этот разговор.

– Уверена, что я – не первая женщина, на которую вы так действуете, – продолжала она, словно не услышав его слов. – Это – ваша козырная карта, да?

– Козырная? – озадаченно переспросил Халид.

– Неважно, – нетерпеливо сказала она. – Но я на это не поддамся.

Слезы подступали к горлу, и Сара чувствовала, что вот-вот может разрыдаться.

– Тогда почему тебе не сжалиться и не дать нам то, чего мы оба хотим? – с досадой спросил он, все еще держа ее за плечи.

– Да потому, что вы не любите меня, Халид! – воскликнула Сара, уже не пытаясь сдержать слезы. – Вы хотите преодолеть мое сопротивление с помощью обольщения, хотите доказать, что можете заставить меня уступать моим самым низким инстинктам. Вы просто хотите одержать победу!

Он ничего не ответил, и его руки упали с ее плеч.

– Для вас это всего лишь поединок двух волевых людей, – добавила Сара, утирая слезы пальцами, словно ребенок.

Халид демонстративно повернулся к ней спиной, чтобы она не увидела его реакции на эти слова.

– А если бы я тебя любил? – тихо спросил он.

– Если бы вы меня любили, то знали бы, что для меня важно быть в вашей жизни единственной возлюбленной. Я не допущу, чтобы мною пользовались попеременно с любой другой женщиной, которая может вас заинтересовать.

Он стремительно повернулся к ней.

– О чем ты говоришь? – резко спросил он.

– Пока я была заперта в гареме, вы каждый вечер вызывали Фатьму, – тихо ответила Сара, указывая на изящный жилет, висевший на спинке его кровати.

Халид постарался сохранить хладнокровие и не допустить, чтобы на его лице отразился резкий всплеск так трудно доставшегося ему торжества. Так вот почему она его отвергла! Она ревнует!

Халид многозначительно улыбнулся.

– Фатьма знает, как доставить мужчине наслаждение, – проговорил он, вонзая нож еще глубже в рану.

Сара невольно отпрянула, и он убедился, что попал в цель.

– Великолепно! – ледяным тоном сказала Сара: – Надеюсь, вы будете вместе, безумно счастливы. А тем временем, что будет со мной? Вы собираетесь меня снова запереть?

– Я не хочу тебя запирать, – устало отозвался он, приглаживая волосы. – Я позволил бы тебе делать что угодно, приходить и уходить, но, поскольку боюсь, что ты совсем уйдешь…

Он выразительно развел руками.

– Почему для вас так важно было меня обольстить? – тоже устало спросила Сара. – Неужели я – единственная женщина, которая так долго вам сопротивлялась?

– Ты – единственная, кто вообще мне сопротивлялся, – безапелляционно бросил он.

– Потому что вы всех их покупали, так? – горько спросила Сара. – Собаки всегда преданы своему хозяину.

– Но тебя я тоже купил, только, кажется, это не имело никакого значения в нашем с тобой случае, – парировал он.

– Я не предназначалась для продажи, донме паша. Вы до сих пор этого не поняли?

– Тем не менее, ты находишься здесь, и в любой момент я могу остановить проезжих цыган и обменять тебя на более уступчивую наложницу. Не забывай об этом.

Халид подошел к двери и гулко ударил в нее. Мгновенно появился Ахмед, за спиной которого застыли два евнуха.

– Уведите икбал обратно в гарем, – сурово приказал Халид.

Ахмед отвесил поклон и провел одетую в халат Халида Сару к двери.