Жена-невольница. Непокорное пламя

Розалинда не нашла сил, чтобы ответить. Незаметно кусая щеку изнутри, она едва держалась, чтобы не разрыдаться и не выбежать вон. Она поклонилась Астору и, покачиваясь от обрушившегося на нее горя, медленно побрела по мрачным коридорам замка.

Граф же остался в комнате и, как ни в чем не бывало, продолжил обсуждать с модисткой туалеты графини. И сделал вид, что не замечает красного от плохо скрываемой злобы лица Софи. Чужое сострадание не находило в нем отклика.

Глава 15

где-то в горах Гланселя

год 20017 от ПВД, июнь

Двое мужчин в длинных плащах, отороченных мехом, благоговейно опустились на колени возле гигантского мориона, возвышавшегося над ними, как властитель мира над простыми смертными. Внутри камня, пробужденная древними заклинаниями, пульсировала мрачная сущность — такая же черная, как ночь, опустившаяся на горы.

За пределами пещеры, в которую похитители перенесли жуткую святыню, завывал ветер. С каменных сводов, согретых разведенным костром, стекала вода. Каждая капля словно отсчитывала секунды до того, как в светлый мир вернется сильнейший из демонов сумрака, самый жестокий из всех, когда-либо ступавших на землю смертных. Много столетий проспал он, заточенный в магическую темницу, и вот настал час пробуждения.

Человек, находящийся у самого подножия мориона, закончил чертить пентаграмму и обессиленно распластался, издав тихий стон.

— Сигард!.. — Помощник поспешил ему на выручку. — Терпи, сейчас я перевяжу твои раны.

Беал — высший демон, чтобы воззвать к его милости, требовалось не просто обладать знаниями, но и пожертвовать жизнью. Лишь начерченные кровью знаки и пентаграммы годились для ритуала.

— Не сейчас, после… — прохрипел Сигард, отталкивая руки с бинтами и не позволяя перевязать себе запястья. — Твой отец ищет нас и может помешать нашему замыслу. Мы и так слишком долго ждали полнолуния. Керт, возьми… сделай это!

Он сорвал с шеи амулет — обломок мориона с выгравированным на нем символом. Испачканный кровью владельца камень хищно блеснул в отсвете костра.

— Скорее, вложи его в обелиск, и да свершится предначертанное!

Бледное изможденное лицо Сигарда исказила злорадная улыбка. Всю свою жизнь он потратил на то, чтобы отыскать недостающую часть мориона и пробудить ото сна великого демона. Не он ли обошел все три королевства и нашел следы последних некромагов, что спасли от уничтожения темную святыню. Не он ли пересек море Блессинг и в запретных землях, не освященных светом богини, потерял свое войско в сражении с низшими демонами — хранителями амулета. Не он ли, оставшись в полном одиночестве, сумел переманить на свою сторону старшего сына короля Эйшеллии.

Но напрасно Адалард ищет Керта среди серых гор, ему уже не вернуть сына. В наследнике Эйшелльского престола взыграла темная кровь предков-некромагов, а Сигард запрещенными заклинаниями многократно усилил эту темную страсть влиятельного помощника.

— Да, господин, — Керт учтиво склонился перед наставником и подрагивающей от нетерпения рукой принял амулет.

Не отрывая напряженного взгляда от великого сокровища, прислонил он недостающую деталь к гигантскому мориону. И тут же каменное сердце зажглось пламенем преисподней, запульсировало. Ожило.

— Не-е-ет!.. — завопил Керт, судорожно сжимая запястье.

Ладонь его, коснувшаяся мориона, почернела. Ни один смертный не мог притронуться к святыне и сохранить жизнь. Беалу нужно много сил, чтобы вырваться из заточения, и он жадно принимал каждую жертву.

Юный принц, наследник могущественной Эйшеллии, усыхал на глазах. Напрасно он призывал на помощь своего учителя и таращил на него заплывшие тьмой глаза. Спустя секунду морион испил его до дна, оставив у своего подножия полуистлевшую равнодушную мумию. Только сведенные предсмертной судорогой конечности и оскаленный в беззвучном крике рот напоминали, что Керт до последнего надеялся, будто учитель и призванный им демон пощадят его.

— З-у-у-ум-м… На-а-ам-м… Эр-р-р-ихен!.. — Сигард возвел руки к потолку пещеры и принялся взывать к заточенному в камне демону.

Древние, давно забытые слова заставляли морион дрожать и разгораться ярче. Внутри него закрутился сотканный из ночи смерч. Хриплое эхо вторило черному магу и заставляло его лоб покрываться холодной испариной. Еще никогда Сигард не казался себе таким маленьким и жалким. Он страшился Беала и восторгался им. Только этот великий демон мог обращать людей в пепел одним прикосновением и высасывать из них душу, управлять легионом низших темных духов и открывать своим слугам доступ к силе мертвых, неистощимому источнику энергии.

Закончив длинное, заученное наизусть заклинание, Сигард обессиленно упал на колени. Кровь все еще сочилась из его ран, но он словно не чувствовал боли. Его внимание было приковано к мориону. Из магической темницы стали вырываться низшие демоны — верные помощники Беала. Их заточили вместе с господином, но его сила позволила им выжить столь долго.

Теперь же легион низших духов должен собрать со смертных богатую дань, чтобы напитать силами Беала, и тогда тот разрушит камень и вырвется на свободу. Тьма питается светом, тысячи магов придется «скормить» томящемуся внутри мориона демону. Но он терпелив: что годы в сравнении с веками беспробудного сна.

Низшие демоны серым облаком окружили Сигарда: пусть он считал себя некромагом, но в нем было достаточно светлого дара, способного напитать Беала. Тонкие струйки дыма, похожие на скрюченные пальцы, потянулись к груди живого, распростертого у подножия мориона.

— Не троньте меня!.. — взревел Сигард и вскинул руки, предъявляя их как доказательство. — Это я пробудил Беала и позволил вам освободиться от плена. Вам нужны мои способности и мо…

Договорить нему не дали. Доверенные помощники демона лучше знали, чего желает Беал. И кого он желает. Для пребывания в мире смертных ему понадобится человеческое тело, но Сигард оказался неподходящим сосудом, годным только на то, чтобы стать кормом.

Спасаясь от теней, некромаг бросился к мориону и обхватил его руками, в последней надежде снискать расположение демона. Но напрасно.

Иссохшее тело Сигарда застыло в искореженной позе недалеко от останков Керта. Оба они исполнили отведенную им роль и стали ненужными демону. Одного порыва ветра было бы достаточно, чтобы развеять их прах, усыпав им морион. Но они сами избрали достаточно укромную пещеру, сокрытую от посторонних глаз и ледяных ветров Глесона. Сами завалили все ходы и выходы. И их тайник стал им усыпальницей.

Описав круг почета возле мориона, бесплотные помощники Беала вырвались из пещеры и разлетелись в разные стороны. До восхода солнца осталось не так много времени, а им нужно успеть собрать много светлых даров и скормить их своему господину.

Северная Хартия, Глесон,

год 20017 от ПВД, июнь

Астор отдал мадам Вивьен необходимые распоряжения и приказал проводить ее до границ поместья. Подозрительность графа росла с каждым днем, с каждым новым тайным знанием, почерпнутым из рукописей предка. Он слишком опасался, что слухи об его тайной деятельности достигнут ушей короля и парламента. И тогда ему несдобровать. Но желание стать всемогущим возражало здравому смыслу, а темные книги завораживали своим содержанием.

Граф не спешил отправляться к супруге — долгим ожиданием он собирался проучить ее. Лишь когда над Корбу взошла луна — необычайно полная, с призрачным красным отсветом, Астор поднялся к себе.

Розалинда сидела в кресле, уныло рассматривая букет засохших цветов. Слуги шептались, что рядом с владельцем замка все живое гибнет. Цветы меняли в вазах каждое утро, но уже к середине дня они вяли и теряли цвет.

— Ты ждала меня? — спросил Астор, прожигая жену взглядом.

— Да, Ваше Сиятельство, — тихим, но уверенным тоном отозвалась Розалинда.

Она не удостоила мужа и кивком и осталась сидеть недвижимой. Глаза ее не были опухшими, а неестественная бледность лица уступила место румянцу. Но напряженная поза и некоторая отчужденность явственно намекали, что все эти часы графиня посвятила тревожным мыслям о бывшем возлюбленном.

Бывшем ли?.. Во взгляде Розалинды плескалось едва сдерживаемое презрение, адресованное мужу. Она так и не смирилась с отведенной ей ролью и затаилась, как шмель в зарослях, готовый ужалить неосторожно протянутую руку. Наивность, свойственная всем молодым особам, покинула графиню окончательно.

Астор при помощи Блеза разделся, присел на постель и поманил Розалинду пальцем. Он знал действенный способ сделать ее более сговорчивой. Лишенная энергии, она не сможет сопротивляться и не осмелится возражать.

— Погаси свечи, — приказала графиня камердинеру.

Но тот и не шелохнулся. Как манекен, стоял он в изголовье кровати, блуждающим взглядом обводя комнату. Пустая оболочка, не человек.

— Блез подчиняется только моим приказам, — рассмеялся Астор. — Вас он не слышит и не понимает.

— Хорошо, я сделаю это сама, — равнодушно произнесла Розалинда и взяла в руки гасильник.

Она прошлась по все комнате, действуя слишком медленно. Астор не сомневался, что она нарочно оттягивает время.

— Почему бы не оставить освещение? — спросил он, укладываясь в постель. — Излишняя скромность простительна девственнице, но Вы таковой уже не являетесь.

Розалинда продолжила свое занятие, избегая смотреть на обнаженного мужа. Но вовсе не из-за безобразного шрама на груди. Астор вызывал у нее неприязнь, несмотря на довольно привлекательную для его возраста внешность. И за подтянутым телом, ухоженной кожей и волосами она видела лишь некромага, такого же безобразного, как и его темный дар.

В спальне остался гореть лишь камин, его слабого освещения хватало, чтобы ориентироваться в пространстве. Но было недостаточно, чтобы Розалинда отчетливо различала стоящего в изголовье Блеза и наводящие на мысли о вампирах тонкие черты лица мужа.

— При таком освещении легче работается, — пожала плечами Розалинда. — Так мне проще сосредоточиться и увидеть свою энергию.

Астор не нашел, что возразить.

— Тогда приступай! — угрожающе рыкнул он и скинул шелковое покрывало, обнажая грудь.

Розалинда не без удовольствия закрыла глаза и сосредоточилась. Ее энергия всячески противилась, словно сам ее дар восставал против подобного использования. Но все же Астор достаточно насытился, чтобы утолить и другую свою жажду.

Жестом собственника привлек он к себе ослабевшую супругу и впился в ее губы. Розалинда плотно стиснула зубы, не позволяя чужому языку проникнуть в ее рот. Никакие уловки и интимные ухищрения не смогли бы заставить ее отозваться на ласки мужа.

— Разденьтесь, — распорядился Астор.

— Х-хорошо… — запинаясь, пробормотала Розалинда и отстранилась.

Эта короткая передышка дала ей время собраться с мыслями и настроиться. Темный, почти монашеский наряд, скользнул по телу к ее ногам.

— Чепец и сорочку тоже, — вновь потребовал Астор.

Дрожащими пальцами Розалинда распустила завязки и с ожесточением скинула уродливый головной убор.

— Рубашка останется — не поднимая взгляда, сообщила она.

Звонкая пощечина обожгла ее щеку. Восстановивший силы муж схватил супругу в охапку и бросил на кровать. Сделал пасс правым запястьем, и сорочка вспыхнула. Недаром Астор считался сильным огненным магом — повинуясь его приказу, ткань горела, не нанося вреда телу. Розалинда лишь ощутила неприятное покалывание, как предупреждение.

Астор навалился на нее и вжал в матрас. Розалинда лежала неподвижно, считая минуты до того, как все прекратится. Но муж не оставил ее в покое, пока не исполнил супружеский долг дважды. На прощание он мазнул губами по ее щеке и примирительно произнес:

— Прошу тебя, будь ласковей. И в следующий раз ты тоже получишь удовольствие. Обещаю.

Не ответив, Розалинда поднялась и оделась. Двигаясь как сомнамбула, вышла в коридор. Но не отправилась в свою спальню. Показываться в таком состоянии на глаза Джоси она не хотела. А еще ей просто необходим был свежий воздух. Хотя бы один глоток свободы, не пропитанный сыростью замка и душевным холодом мужа.

Она выбралась на смотровую площадку главной башни, невидящим взором мазнула по застывшим в немом восхищении воинам. Сильный ветер сумел совладать с плотной тканью платья, и она облепила фигуру графини, обрисовав плавные изгибы бедер и стройные ноги. Лишенные надоедливого чепца волосы взметнулись волнами, соорудив вокруг головы Розалинды некое подобие темного нимба. Ее зеленые глаза блестели от слез в ярком свете луны.

Воины учтиво поклонились, громыхнув доспехами. Помешать госпоже они не посмели.

Розалинда добрела до края площадки и взглянула вниз, на глубокий ров с водой. Как просто сделать один лишь шаг и навсегда освободиться от постылого брака. За два дня Астор так измучил ее, что ей хотелось сбежать. И если бы он только тянул из нее дар — это можно было бы пережить. Но граф забирал нечто более ценное — саму ее жизнь, высасывая ее по каплям.

Розалинда обратила свой взор на юг, туда, где осталось ее прошлое. Ах, как ей хотелось встретиться с матерью, обнять Коума. И хоть краем глаза еще раз увидеть Эйдена.

— Где же ты?..— прошептала она в темноту. — Что с тобой?.. Жив ли ты еще, или мрачные домыслы графа правдивы, и тебе предстоит погибнуть в этой зловещей войне?..

Кроваво-красный диск луны застыл над горами Гланселя. На долю секунды Розалинде почудилось, будто темный вихрь вырвался из самой высокой вершины и, принимая чудовищные очертания, разлетелся в разные стороны. И сам воздух, казалось, содрогнулся.

Ветер взревел и сильнее рванул подол графини. Она сделала шаг вперед и непременно исполнила бы свою недавнюю мечту.

Но один из стражников подоспел вовремя и удержал ее на вершине площадки.

— Что с Вами, госпожа? — испуганно пробормотал он. — Вам требуется помощь?..

— Посмотри туда, — Розалинда взмахнула рукой в сторону Гланселя, — что ты видишь?

Воин несколько томительно долгих секунд всматривался в указанном графиней направлении, но вынужден был отрицательно покачать головой.

— Ничего, госпожа. Только луна, горы и черное небо.

Розалинда глубоко вздохнула и обняла себя руками. Только в эту секунду она почувствовала, как сильно продрогла.

— Только луна… — шепот ее посиневших от холода губ заставил бывалого воина вздрогнуть.

Он стянул с плеч накидку и набросил ее на графиню.

— Пойдемте, я доведу Вас до лестницы, здесь небезопасно.

— Да-да, нужно идти, — медленно, по слогам проговорила Розалинда, точно вспоминая, как следует правильно переставлять ноги при ходьбе. — Мне срочно нужно отдохнуть и выспаться, меня стали преследовать галлюцинации.

Глава 16

Пять лет спустя…

С того дня, как Сигард с Кертом пробудили спящего в морионе демона, над Шилданией и Эйшеллией сгустилась тьма. Каждую ночь Беал отправлял помощников собирать светлые силы смертных, подпитывая светлыми дарами свой жаждущий мести разум. Пока стены магической тюрьмы еще сдерживали его, он вынашивал коварные планы по отмщению. Он ненавидел глупых людишек, считая их годными лишь на роль покорных слуг. Но еще сильнее могущественный демон желал низвергнуть светлую богиню, одарившую его бывших подданных магическими силами.

Легион темных духов не знал пощады и сочувствия. Никто из смертных не знал, за кем придут в следующую ночь. И ни один лекарь не мог спасти от смерти или создать противоядие от непонятной чумы, охватившей два соседних государства. Люди боялись выходить на улицу после заката, плотно закрывали ставни и навешивали на окна и двери амулеты и заговоры.

Но ничто не могло спасти от серых теней Беала. После их пиршества оставались лишь бездыханные тела «испитых до дна» магов, лишенных силы и жизни. И каждое утро кто-то оплакивал родственников и любимых.

Прозорливый и коварный демон понимал, что должен до последнего скрывать свое местоположение. Потому-то он и отправлял свой легион как можно дальше от гор Глесона. Однако чем сильнее низшие духи отдалялись от повелителя, тем слабее становились. И это не позволяло им «выпивать» дары сильных магов.

Беал умел ждать. Поначалу он довольствовался совсем небольшой подпиткой, постепенно наращивая мощь. Чем сильнее становился он, тем больше горя и смерти приносил его легион смертным. Теперь духи могли похищать дары не только простых горожан, ремесленников и крестьян. И в дома аристократов постучалась беда.

Северная Хартия, Глесон,

год 20022 от ПВД, август

— О, нет, Джоси… — Розалинда сжалась в комок на постели, подтянув к животу колени. — Я снова не беременна.

По щекам графини потекли слезы. Она так надеялась, что брак с нелюбимым мужчиной сполна окупится детьми. Но светлая богиня словно не слышала ее молитв, доносящихся из пропитанного некромагией замка. Напрасно Розалинда считала фазы луны и покорно терпела домогательства Астора.

— Ничего, милая… ничего… — привычно проговорила горничная и погладила волосы графини. — Будет новый день и новая возможность. Вы еще молоды и сильны.

— Нет, Джоси, — не без злобы в голосе произнесла Розалинда, — мое чрево мертво, так же, как и моя душа. Во мне не осталось ни капли любви и надежды…

— Не говорите так, прошу Вас, — горничная тоже плакала, болезненно переживая за юную госпожу. Она и сама уже не верила, что когда-нибудь услышит детский смех в мрачных стенах Корбу. — Я сделаю вам отвар.

Утерев слезы краешком передника, Джоси спустилась на кухню, чтобы заварить госпоже успокоительный чай. Он дополнял лекарский дар графини и поддерживал ее силы.

Все то время, что понадобилось горничной для подготовки снадобья, Розалинда лежала на постели, уныло рассматривая сводчатый потолок комнаты. И размышляла о том, что если собрать все слезы, что выплакала она за время брака с графом, то можно, наверное, затопить весь замок до шпиля главной башни.

— И все же я подозреваю, что всему виной то, что граф вытягивает из Вас дар. — Джоси вернулась с отваром и продолжила оставленный разговор. — Подумать только, он уже силен как бык, но продолжает тянуть его из Вас.

Розалинда послушно открыла рот и позволила горничной влить в него ложку горького отвара. С трудом проглотила и поморщилась.

— Нет, Джоси, магический дар никоим образом не влияет на бесплодие, так утверждают все лекари хором.

Добавлять, что Астору нравится видеть ее слабой и покорной, Розалинда не стала. Как в недоступном склепе, хранила она тайну мужа в своей душе. Молчала о пристрастиях графа к некромагии, к жесткому доминированию в супружеской спальне и вне ее.

Только иногда, насытившись светлым даром супруги, в Асторе просыпалась совесть. Словно ее душевное тепло ненадолго отмораживало его скованную тьмой душу. Но свои страстные порывы он сводил к дорогим подаркам и редким комплиментам. На искреннюю любовь и привязанность Розалинде не приходилось рассчитывать.

— И все равно это вина графа, — стала настаивать на своем Джоси, ложку за ложкой вливая в Розалинду целебное снадобье. — Если корни дерева отмерли, оно не принесет плодов. Вам незачем грешить на себя.

Розалинда промолчала, оставив без внимания выпад горничной. Несмотря на то, что граф никого не пускал в подвалы замка, слуги подозревали о его тайных пристрастиях. Астора боялись и сторонились и никогда не обсуждали его занятия вслух. И только Джоси, истинная уроженка Юга, порой позволяла себе едкие замечания в его адрес. За глаза, разумеется, и только в присутствии госпожи.

Полежав еще с минуту, Розалинда почувствовала себя лучше и смогла сесть, укрывшись одеялом до самого подбородка. Она уже смирилась с тем, что ее постоянно познабливает, даже когда в комнате ярко пылает камин, а рядом в постели лежит замагиченная горничной грелка.

— Мне порой кажется, что в холодности Астора есть и моя вина, — выразила мысль вслух Розалинда. — Если бы я смогла полюбить его по-настоящему…

Она вздохнула и спрятала лицо в ладонях.

— Как можно любить такого холодного человека? — Джоси подскочила и едва не разлила остатки отвара на одеяло. — Только адское пламя и растопит эту ледяную глыбу. Мне смотреть-то на него страшно, а Вы говорите… любить…

Джоси поежилась и плотнее закуталась в шаль. Годы брали свое, и подруга детства и помощница Розалинды все чаще жаловалась на старческую мигрень и ломоту в суставах. Даже лекарский дар госпожи не мог избавить ее от симптомов старости.

— Отдыхайте, госпожа, — Джоси поднялась и поправила край одеяла. — Я отнесу посуду на кухню. Уверены, что не хотите есть?

— Более чем, — поморщилась Розалинда, — после этой настойки горечь во рту сохраняется надолго и отбивает аппетит. Лучше посплю.

Она устало смежила веки, и Джоси, согласно кивнув, направилась к двери. Но только она взялась за ручку, как в спальню графини буквально влетела растревоженная Вивьен. Старшая служанка никогда прежде не позволяла себе подобных вольностей, а оттого ее столь стремительное прибытие не на шутку испугало графиню.

— Что стряслось, Вивьен? — позабыв о недомогании, Розалинда села в постели и приложила руку к груди.

Старшая служанка запоздало сделала книксен и скороговоркой протараторила:

— К нам в замок прибыл посыльный, и Его Сиятельство граф заперся с ним в малом зале.

Взгляд Розалинды потеплел, а с ее уст сорвался вздох облегчения.

— Вивьен, я понимаю, что гости у нас редкость. Но не думаю, что прибытие посыльного должно поднимать такой шум.

— Миледи, но он прибыл из Сан-Бине, — осмелилась возразить служанка. — Я своими ушами слышала, как он доложил об этом графу.

Легкая улыбка моментально сплыла с лица Розалинды, ее щеки стали бледными, как лепестки лилии.

— Посыльный сообщил о цели своего визита? — голос ее подрагивал от волнения. Нехорошее предчувствие ужом свернулось в животе.

— Нет, миледи, — разочарованно прошептала Вивьен и оглянулась на дверь. — Его Сиятельство прогнал меня прочь, и попросил Блеза проводить гостя в малый зал. Вы же знаете, только камердинеру граф доверяет все тайны.

— Хотите, я сбегаю вниз и подслушаю, о чем они говорят? — сразу же сообразила Джоси. Глаза ее горели решимостью.

— За одной из картин в коридоре есть небольшая щель, — поддакнула ей Вивьен, — моя помощница сегодня обнаружила, когда стирала пыль. Управляющий дал задание каменщику заделать, но тот придет только завтра.

Розалинда спустила ноги с кровати и, позабыв о женском недомогании, приказала Джоси подать ей платье.

— Я сама сделаю это, — голос графини обрел уверенность, — Что за картина, Вивьен? Мне отчаянно нужно знать, что за новости привез посыльный.

— Бледная леди с красной розой в руке, — доверчиво прощебетала старшая служанка, — со стороны зала щель прикрыта гобеленом, так что происходящее изнутри не увидеть, но услышать можно. Я провожу Вас, с Вашего позволения…

Розалинда важно кивнула и, покончив с одеванием, пропустила Вивьен вперед. Перешагивая порог собственной спальни, она охнула:

— Подумать только, мне придется подслушивать разговоры мужа… Но я больше чем уверена, что иначе мне не узнать правды. Астор никогда не делится со мной новостями.

Двери в малый зал сторожил Блез, Розалинда проплыла мимо него, гордо приподняв подбородок. Впрочем, с тем же успехом, она могла пройти мимо софы или зарешеченного окна — камердинер не подавал признаков жизни, полностью подчиненный воле господина.

Вивьен подставила для графини скамейку, чтобы той было удобнее подслушивать, а сама скрылась в конце коридора. Оттуда хорошо просматривался вход в зал, и она могла наблюдать за Блезом. И задержать графа, если он выйдет раньше, чем Розалинда успеет скрыться.

Звук с трудом проникал через небольшую трещину в каменной кладке, но Розалинда все же смогла разобрать суть разговора.

— Ваше Сиятельство, — умоляющим тоном произносил посыльный, — но Ваше присутствие необходимо. Вы единственный родственник и…

— Я сказал — нет! — громыхнул Астор. Судя по звуку, он ударил кулаком по столику, и стоящая на нем ваза упала и разбилась. — В Хартии бушует чума, и я не намерен рисковать своим здоровьем и здоровьем супруги ради чьей-то прихоти.

— Значит ли это… — начал было посыльный, но граф не дал ему закончить.

— О расходах можете не беспокоиться, их я оплачу. Как единственный платежеспособный родственник покойной.

Земля словно поплыла перед глазами Розалинды. Она до боли закусила ладонь. И, позабыв об осторожности и неизбежном гневе мужа, черной стрелой метнулась к входу в зал. В порыве бессильной ярости оттолкнула Блеза и ворвалась внутрь.

— О ком идет речь, скажите, молю Вас… — Она встала напротив незнакомца в дорожном костюме и затаила дыхание. — Кто умер?..

— В-ваша матушка, — смутившись, пробормотал посыльный прежде, чем Астор успел заткнуть ему рот. Графиню он узнал тотчас, хотя никогда прежде не видел. — В ту ночь она ночевала у Орели и… обе они… К сожалению, виконтесса Шарлон не успела оставить после себя завещание, хотя и собиралась передать свое имущество баронессе Лавуан. И я, как адвокат и близкий друг Орели, не мог не сообщить Вам об этом и не отдать последнюю дань уважения покойным дамам.

Помимо собственной воли Розалинда схватилась за протянутую руку Астора и буквально упала в его объятия. За прошедшие годы граф полностью окреп и восстановил здоровье, и теперь пользовался своим физическим преимуществом при каждом удобном случае. Он стиснул жену в объятиях, и со стороны могло показаться, будто он ее утешает. Но Розалинда не видела в его глазах и капли сочувствия или снисхождения, взгляд Астора поглотила тьма.

— Моя дорогая, Вам следует немедленно вернуться к себе и привести в порядок внешность и чувства, — в голосе графа явственно читалась угроза. — Добропорядочные леди не врываются в зал и не пристают к незнакомым мужчинам с расспросами.

Розалинда дернулась, пытаясь вырваться из рук мужа. С ненавистью взглянула ему в глаза и прошипела:

— Моя мать умерла, а Вы говорите о порядочности?!

Слезы солеными ручьями текли по ее щекам и скатывались на руки Астора. На короткую долю секунды в душе графа шевельнулось нечто, похожее на жалость.

Но тьма тут же отвоевала свои позиции. Граф ссадил жену с колен и поднялся сам. Он высился над несчастной, как каменный утес над хрупким кустом роз, готовый в любую секунду обрушиться и расплющить его.

— Не заставляйте меня повторяться, — звуки с рыком вырывались из груди Астора, напоминая раскаты грома. — Немедленно покиньте зал и не мешайте мне обсуждать дела.

Розалинда посмотрела на него снизу вверх, не веря в происходящее.

— Моя мать мертва, как и ее подруга, а Вы не хотите мне позволить даже проститься с ними. Неужели в Вас не осталось ни капли человечности?..

— Ваше Сиятельство, — доселе молча наблюдавший за происходящим адвокат позволил себе вмешаться и обратился к графу, — лекари утверждают, что болезнь не заразна.

Асор метнулся к нему и, позабыв о манерах, схватил его за грудки:

— Ни один лекарь не может определить происхождение чумы, не может помочь избежать смерти. Так почему я должен верить в их предположения? — Астор отпустил адвоката и поправил на себе камзол. — Не Вы ли только что утверждали, будто обе дамы находились в одном доме в момент смерти? И при этом пытаетесь заставить меня рисковать жизнью супруги. Покиньте мое поместье, немедленно!

Адвокат Орели перевел взгляд на побледневшую графиню и поклонился. Принял из рук Астора чек на приличную сумму и собрался удалиться.

— Постойте! — окликнула его Розалинда. — Я отправлюсь с Вами.

Она до боли прикусила нижнюю губу, пытаясь справиться нахлынувшей слабостью, и сжала кулачки.

— Только попробуйте, — надменно предупредил ее Астор, — и я заберу чек, а Вас отправлю в монастырь. Мне давно пора обзавестись другой супругой — более послушной и плодовитой.

Розалинда дрожала от унижения и бессилия. Астор намеренно унизил ее при постороннем, надавив на самое больное место.

— Пусть так, — обреченно произнесла она, — мне больше не для кого жить. Монастырь не так страшен в сравнении с Вами и Вашим поместьем.

Астор шагнул к ней и до боли тиснул ее плечи. Встряхнул ее, как тряпичную куклу, и безжалостно напомнил:

— Не забывайте о своем брате. Стоит мне посодействовать, и он окажется не у дел. Мое мнение как сильного боевого мага уважают и ценят.

Розалинда беззвучно раскрыла рот, как выброшенная на берег рыбешка. Ей не хватало воздуха, она не могла ни возразить, ни даже шевельнуться. Взгляд ее заволокла белесая пелена болезненной апатии.

— Вот так-то лучше, — кивнул Астор, поняв, что подавил бунт супруги. — Ступайте к себе.

Опустив плечи, едва переставляя ноги, Розалинда поплелась в спальню. Астор уничтожил ее, лишив воли к сопротивлению и к самой жизни.

В эту ночь, лежа в своей постели без сна, она молила светлую богиню забрать ее в свой небесный чертог. На грешной земле для нее не осталось надежды на счастье. Возможно лишь там, рядом с отцом, матерью и Орели, она наконец-то почувствует себя свободной и любимой.

Словно в ответ на ее молитвы, сквозь плотные стены замка проникли бесплотные тени. Лишь изредка их полупрозрачные тела проявлялись серой дымкой, а леденящий душу шепот доносился до слуха смертных. Миновав постель графини, потекли они к ширме, за которой спала Джоси.

— Нет, не троньте ее!.. — вскрикнула Розалинда. — Возьмите меня, я готова умереть уже давно…

Она метнулась к постели верной горничной и прикрыла ее своим телом. И тут же почувствовала прикосновения — холодные, как порыв ледяного ветра. И улыбнулась, готовая отойти в иной мир.

Глава 17

Розалинда ощущала, как из нее капля за каплей вытекает дар, а вместе с ним и жизнь. Но силы покидали ее тело с неохотой, заставляя ее тело, да и саму ее душу болезненно сжиматься. И если Астор черпал ее свет осторожно, почти нежно, то низшие духи поглощали дар с жадностью бродячих псов.

От стонов госпожи пробудилась Джоси. С минуту она не понимала, что происходит и не видела призраков. И только когда они начали тянуть и ее дар, поняла, что тоже обречена.

Когда обе женщины были уже на грани смерти, что-то незримо изменилось. Призраки отступили так же бесшумно, как и пришли. Но они не вылетели за пределы замка — сизым дымом потекли по коридорам Корбу и достигли мрачных сводов подвала.

Беал почувствовал, что где-то рядом обитает человек, способный стать для него истинным проводником в мир живых. Сильнейший демон сумрачного мира отдал своему легиону новый приказ, и те кинулись немедля его исполнять. До рассвета осталось не так много времени.

В этот вечер Астор не приглашал к себе Розалинду, а отправился ночевать в лабораторию. Каким бы жестоким и эгоистичным он ни был, прекрасно понял, как сильно задел чувства жены. Но достоинство не позволяло ему просить прощения, да и раскаивался он недолго. Некромагия сполна возмещала ему недостаток человеческого тепла и женской ласки, усыпляя его сознание и затуманивая разум. Граф так и уснул за столом, подложив под голову один из многочисленных дневников далекого предка.

Темные духи ворвались в лабораторию, мазнули холодными боками по Блезу, но тот и не вздрогнул. Лишенный души, камердинер не испытывал страха, но и не мог стать жертвой Беала.

Астор же вздрогнул, когда почувствовал на себе липкие объятия холодной пустоты. Бесплотные тени окружили его сплошным кольцом, закружили в безумном хороводе ночи. Их хриплые голоса проникали в сознание и будоражили заключенную в теле сущность. До самого рассвета низшие духи повествовали графу о планах Беала, вынуждая соглашаться с каждым тайным знаком, с каждой формулой.

— Сделаю все, что просите, — покорно шептал Астор, находясь в состоянии полубреда. — Его воля для меня закон. Не смею противиться Ему…

А утром, пока все порядочные люди трех королевств завтракали и благодарили светлую богиню за новый день, Астор разбирал рукописи предка. И нашел то, что так долго искал — тени сообщили ему ориентир.

— Свершилось! Я знаю, где хранится то, что мне так необходимо! — возликовал он. — Кому как не мне, потомку великого некромага, стать главным помощником Беала.

Довольный открытием и собой, Астор поднялся в столовую. Занял место во главе стола и приказал подавать обед.

— Мне нужно плотно подкрепиться, дорога предстоит дальняя.

Розалинда, больше походившая на мраморную статую, чем на живую женщину, подняла на него невидящий взгляд. Астор отметил темные круги вокруг ее прекрасных глаз, неестественную бледность лица и мысленно возблагодарил Беала за то, что тот пощадил его супругу.

Теперь граф знал, что за чума постигла Шилданию и Эйшеллию. Но не собирался ни с кем делиться этим открытием. Духи сообщили ему, что до того момента, как великий демон вырвется из мориона, осталось не так много времени. И Астор должен быть готовым принять оказанную ему милость.

— Вы плохо выглядите, — довольно любезно сообщил Астор Розалинде. — На ближайшие дни я освобождаю Вас от всяческих обязанностей. Отдыхайте и набирайтесь сил.

Поняв, что его жена пережила ночью, он отпустил ее из-за стола и распорядился, чтобы слуги подали ей красного вина и не беспокоили понапрасну.

У Розалинды все еще кружилась голова, но неслыханная щедрость мужа ее насторожила.

— Смею ли я надеяться, что в Вас все же проснулось сочувствие к моему горю? — несмотря на слабость, Розалинда произнесла это с легкой тенью укора.

Придерживаясь одной рукой за стул, она воззрилась на мужа, терпеливо ожидая, пока он удостоит ее ответом.

— Смерть Вашей матери не имеет к моему решению никакого отношения, — небрежно отмахнулся от нее Астор. Все мысли его были заняты морионом и демоном, заточенным в его недрах. — Вскоре нам предстоит далекое путешествие, и Вы должны быть к нему готовы.

Разочарование от услышанного во много крат усилило ненависть к мужу. Подавив приступ дурноты, Розалинда распрямила спину и непримиримым тоном произнесла:

— Не далее как вчера, Вы, Ваше Сиятельство, говорили, будто покидать пределы поместья опасно? Так о какой же поездке может идти речь?

Астор злорадно усмехнулся. Его стального цвета глаза блеснули, как два осколка мориона.

— Там, куда мы отправимся, чумы нет. А большего Вам знать не следует, — Астор произнес это равнодушным тоном и вернулся к трапезе, давая понять, что разговор окончен.

У Розалинды не осталось слез, чтобы разрыдаться. И лишь сухие спазмы в желудке напоминали, что она все еще жива. Иначе она не смогла бы чувствовать ту душевную боль, что пожирала ее изнутри.

Последующие дни, проведенные без мужа, прошли для нее как во сне — на удивление теплом и уютном. Она ухаживала за Джоси и послушно принимала заботу о себе от других слуг. Все жалели юную госпожу и не пропускали случая оказать ей хоть какую-то любезность. Для нее срезали живые цветы в замковом парке, готовили ее любимые блюда и не забывали развлекать разговорами. Столько внимания Розалинда не получала с тех пор, как была совсем малышкой.

Во время отсутствия Астора замок Корбу ожил, будто скинув с себя мрачную тень хозяина. Люди вздохнули свободно и выполняли повседневные дела с большей долей энтузиазма. Не раз Розалинда слышала, как служанки поют, вытирая пыль или меняя постельное белье. И, конечно же, всеобщее оживление не могло не сказаться и на хозяйке замка.

Спустя неделю Розалинда почувствовала себя лучше и затеяла грандиозную уборку. Как ни странно, но физическая усталость только придавала ей душевных сил и возвращала вкус к жизни. Только вечером, отпустив слуг отдыхать, она входила под сень церковных сводов и молилась светлой богине за свою мать и ее лучшую подругу.

Коленопреклоненная, с распущенными по плечам волосами и блуждающей улыбкой на устах, графиня и сама напоминала ангела. Ее нежный голос разносился по пустующей церкви, и даже летучие мыши, поселившиеся на колокольне, не смели шуршать крыльями, внимая ему. Здесь, среди тишины и величавости статуй, Розалинда чувствовала себя ближе к родным и к тому супружескому счастью, что так и не смогла она познать.

Такой и нашел Астор супругу, вернувшись из многодневного путешествия. Застыв у входа, он на несколько мгновений замер, не в силах произнести ни слова. Розалинда была так прекрасна и так чиста, что он боялся не устоять перед искушением и отринуть зов Беала.

— Поднимайтесь с колен и следуйте за мной, — потребовал Астор без предисловий. — Нам предстоит серьезный и долгий разговор.

Он круто развернулся на каблуках и вышел из церкви. Скинул с плеч дорожную накидку и передал ее Блезу. Магическое пламя, зажженное возле алтаря светлой богини, слепило камердинера, и он стоял с закрытыми глазами. К чему ему видеть, если его сознание целиком и полностью принадлежит графу.

— Только ты покорен и верен мне, — Астор похлопал Блеза по плечу. — И не пытаешься навязывать мне собственных убеждений.

— С возвращением, милорд, — Розалинда незаметно выплыла из церкви и присела перед мужем в изящном реверансе. — Надеюсь, путешествие доставило Вам радость.

Она произносила вежливые фразы, но избегала смотреть Астору в глаза. Человека, не давшего ей проститься с матерью, она презирала и ненавидела. Больше она не испытывала жалости к мужу и не корила себя за нелюбовь к нему. Он этого не заслужил.

— Вижу, мое отсутствие не пошло вам на пользу, графиня, — осмотрел супругу с головы до ног и недовольно покачал головой. — Вы выглядите, как дикарка.

— Простите, — пробормотала Розалинда, пытаясь привести в порядок волосы, — я весь день занималась уборкой и не успела переодеться. Если бы Вы сообщили о своем прибытии…

— Для уборки есть слуги, а Ваша обязанность — ждать меня. Всегда и везде, — Астор не дал ей договорить. — Мне бы не хотелось, чтобы конюхи приняли Вас за одну из горничных.

Подавив вспышку обиды, вызванную безудержной ревностью мужа, Розалинда мягко возразила:

— Никто из слуг никогда не позволит себе вольности в отношении хозяйки. В пансионе будущих хозяек учили всегда на своем примере показывать, как нужно работать. Я не сделала ничего предосудительного. Ваши домыслы только оскорбляют меня. Вы же знаете, что я верна Вам и не нарушала брачных обетов.

— Надеюсь, так будет и впредь, — мрачно отозвался граф. — Приведите себя в порядок и приходите в мою спальню. И не задерживайтесь.

Астор не стал дожидаться ответа жены и направился в подвал замка. По рукописям он скучал, пожалуй, сильнее, чем по строптивой супруге. Пять лет прошло, но Розалинда так и не покорилась ему полностью. А главное — не принесла долгожданных наследников. Он мог бы расторгнуть брак, но вопреки рассудку, его неудержимо влекла эта женщина. Ее свет поддерживал его, как истинный эликсир жизни, и распрощаться с ним было не так-то легко.

Полная сомнений и дурных предчувствий, Розалинда забежала в свою спальню. Поплескала в лицо водой, натянула на голову чепец и сменила платье. Ступала она бесшумно, боясь растревожить задремавшую Джоси. Горничная тоже оправилась после покушения ночных призраков, но хозяйка слишком дорожила ею, чтобы тревожить понапрасну.

Отправив Джоси воздушный поцелуй, Розалинда направилась в спальню мужа. Шла она с явной неохотой, постепенно замедляя шаги. И только любопытство, помноженное на тревогу, заставило ее побороть желание притвориться больной и отказаться от вечерней встречи.

При ее появлении Астор взглянул на настенные часы, намекая, что ждал слишком долго.

— Ваша горничная слишком стара и не справляется со своими обязанностями, — многозначительно изрек граф. — Подумать только, сколько времени она Вас одевала. Завтра же замените ее на молодую.

Розалинда вскрикнула и покраснела. Но не от стыда, а от гнева.

— Джоси сильна и здорова, — не скрывая злости, заметила Розалинда. — Скажите, чем я заслужила Ваше обращение, почему Вы всеми силами стремитесь лишить меня всего, что мне так дорого?

О, если бы она принялась умолять и проявила покорность, Астор, возможно, и проявил бы снисхождение. Но воинственный тон супруги только раззадорил тьму в его душе.

— Она слаба и может не выдержать путешествия! — Глаза Астора сверкнули, как молнии. — Если она не дотянет до Гланселя, Вы останетесь без горничной.

Позабыв спросить разрешения, Розалинда опустилась в кресло. Не веря своим ушам, она прошептала:

— Мы едем в Глансель? Но зачем?..

— Вы супруга не только графа, но и боевого мага, — не без самодовольства изрек Астор. — Изидор назначил меня командующим отрядом добровольцев, пожелавших отправиться в распоряжение короля Шилдании.

Розалинде показалось, будто небеса над ней разверзлись, и воздух вокруг вскипел, ослепленный светом богини.

— В-вы решили выступить в войне на стороне Эйдена?.. После всего того, что о нем говорили… — от волнения Розалинда начала заикаться. — Как такое возможно?.. Почему?

Граф закинул ногу на ногу и жестом приказал Блезу наполнить вином его опустевший бокал.

— Слишком много вопросов, моя дорогая, — упрекнул Астор супругу. — Но так и быть, я удовлетворю Ваше любопытство. Чума, довлеющая над Хартией и Шилданией, не унесла жизнь ни одного эйшелльца. Из чего я сделал вывод, что именно Адалард и его маги потрудились над тем, чтобы ослабить противников. Не иначе, как северный король решил стать единовластным правителем трех земель. И нашел прекрасный способ избавиться от соперников.

Астор улыбнулся и пригубил вино. Розалинда посмотрела на него с сомнением — его речи казались ей лишь насмешкой, неудавшейся злобной шуткой.

— Я не верю, что Адалард на такое способен, — наконец, произнесла она и отвернулась.

Меньше всего ей хотелось, чтобы муж заметил, какая гамма чувств отразилась на ее лице. Давно ушедшая весна напомнила о себе в самый неподходящий момент, заставив истосковавшееся по любви сердце Розалинды болезненно сжаться.

— А вот Изидор и Адриан мне поверили. — Астор сделал паузу, внимательно наблюдая за реакцией супруги. — Полагаю, во мне все же проснулся доселе дремавший оратор. Слышали бы Вы мою пламенную речь о том, как сильно я люблю Отчизну! Как предан я королю и парламенту и как жажду спасти Хартию от вымирания.

Астор не выдержал и громко рассмеялся. Он, и правда, сумел убедить Астора и Изидора в своей искренности и теперь наслаждался триумфом. Никто, включая жену, не должен знать об его истинных намерениях. Но только так, присоединившись к одной из воюющих сторон, он сможет приблизиться к заветному мориону и оказаться в нужном месте в нужный момент.

Розалинда казалась настолько шокированной, что не могла говорить. Ей хотелось одновременно плакать и смеяться, закружиться в танце и провалиться сквозь землю. Столько лет она втайне мечтала хоть краем глаза увидеть Эйдена, узнать, что он жив. И вот такая возможность появилась. Но как она может предстать перед возлюбленным женой другого мужчины, к тому же некромага, наверняка затеявшего подлость. В искреннее желание Астора помочь другим она давно не верила.

— Могу ли я отказаться от поездки? — Розалинда все же отважилась на вопрос, не желая быть причастной к интригам мужа. — Война опаснее чумы. Там, где сражаются мужчины, нет места для женщин.

Астор несколько секунд задумчиво рассматривал ее профиль, силясь прочесть сокровенные мысли. Но Розалинда во многом оставалась для него загадкой. За пять лет брака она научилась так искусно притворяться, что ей нельзя было не поверить.

— Вот тут Вы ошибаетесь, — хладнокровно произнес Астор. — Эйден перевез двор в Бэтлтон, и многие жены полководцев и боевых магов последовали за мужьями. Распутники шилданцы даже перед лицом смертельной опасности не пожелали отказаться от роскоши и увеселений. Подумать только, в перерывах между сражениями они устраивают балы и ведут себя так, будто они бессмертны.

Напрасно Астор считал, что его замечание вызовет у Розалинды негодование. Внешне она осталась холодной, как гора Эйшеллии, но мудро заметила:

— Каждый воюет так, как умеет... и если перед смертью шилданцы желают утонуть в вихре лихорадочных страстей, то только светлая богиня вправе их за то осудить. Жизнь сопротивляется смерти до последнего, а любовь наделяет людей могуществом, достойным богов.

Услышанное заставило Астора мысленно содрогнуться — от своей тихой и скромной жены он не ожидал подобного. Человеческая сторона его натуры готова была аплодировать, но оказалась слишком слабой. Демоническая же сущность, завладевшая им, хотела немедленно заткнуть Розалинде рот.

— Ваши речи слишком дерзки для добропорядочной северянки, — взвился Астор. — Полагаю, все дело в Ваших прежних привязанностях?

Розалинда отчетливо уловила намек, но не подала виду.

— Кроме брата Коума и Джоси, у меня не осталось близких людей, и только к ним я питаю привязанность.

Она преднамеренно не упомянула самого Астора, парируя его словесный выпад. И графу не осталось ничего другого, как предостерегающе процедить:

— Тем лучше для Вас. Помните, я слежу за Вами и не позволю нарушить брачные обеты. И только смерть разлучит нас.

Глава 18

Известие обрушилось на Розалинду подобно снежной лавине. Где ей взять силы, чтобы справиться с нахлынувшими чувствами? Пять бесконечно долгих лет она пыталась позабыть об Эйдене и том волшебном весеннем бале. И вот ей предстоит новая встреча, но вряд ли ее можно назвать счастливой.

Розалинде было стыдно и отчего-то совестно показываться на глаза королю Шилдании. Брак с Астором сделал ее слишком уязвимой и неуверенной в себе. Ей хотелось спрятаться, забиться в самый дальний угол замка Корбу и не выходить оттуда до нового пришествия светлой богини.

Но оспаривать решение мужа — занятие бессмысленное. Астор не считался ни с чьим мнением, кроме собственного. И Розалинда, ошеломленная и испуганная, принялась собирать вещи.

— Ах, миледи, как же страшно отправляться туда, где идет война, — причитала Джоси, укладывая платья госпожи. — Даже не верится, что граф решил поддержать сторону Шилдании.

Слушая болтовню горничной, графиня хмурилась, как осеннее небо. Подумать только, до чего легко Астор обвел всех вокруг пальца. Джоси, и та поверила в его благие намерения. Вот только сама Розалинда придерживалась иного мнения. И не сомневалась, что путешествие в Глансель связано с некромагией и темными силами. Но как? Что за темные цели преследует Астор?

Заметив, что госпожа затихла и неотрывно смотрит в окно, Джоси подошла к ней и доверчиво притронулась к ее ладони.

— Прошу Вас, возьмите с собой одну из молодых служанок, — попросила она, — мне не хочется, чтобы Вы отправлялись одна.

Розалинда обернулась к ней и крепко пожала ее пальцы:

— Нет, Джоси, другая горничная мне не нужна. Если Астор отказывается брать тебя, я обойдусь без помощниц. В конце концов, мы едем на войну, а не на бал.

Горничная печально вздохнула и вернулась к оставленному занятию. Украдкой смахивая слезы, она достала из сундука с приданым алое бархатное платье с отделкой из драгоценных агатов, такого же оттенка туфли и кружевные перчатки.

— Как бы мне хотелось хоть раз увидеть Вас в этом, — прошелестела она. — Возможно, среди роскоши шилданского двора Ваш супруг позволит Вам этот наряд.

Розалинда с сожалением глянула на платье, которое так тщательно подбирала для нее Орели, и тихо выдохнула:

— Не думаю, что Астор сочтет этот цвет благопристойным. Да и декольте слишком низкое для северянки.

— И все же я упакую, — настояла на своем Джоси.— Вдруг Его Сиятельство передумает.

Розалинда печально улыбнулась, но не стала возражать. Вещи, подаренные родными, будут греть если не ее тело, то ее душу. Вот только Астор вряд ли позволит ей присутствовать на торжественных приемах и церемониях: свое имущество он предпочитает прятать подальше от чужих взглядов. И ей, как одежде в сундуках, придется пылиться в покоях мужа в бесконечном ожидании и тоске.

Пользуясь молчанием госпожи, Джоси положила ей в дорогу несколько украшений ее покойной матушки, кружевное белье и шелковые сорочки. Не должна графиня появляться на людях в том виде, в каком желает видеть ее супруг. Черным воронам не место среди роскоши королевского дворца.

В то время, что графиня занималась сборами, ее муж принимал в своем поместье добровольцев, согласившихся ехать с ним в Глансель. Нужно заметить, что желающих набралось немало — король Шилдании пообещал щедро вознаградить всех магов, которые согласятся вступить в его войско. В замок Корбу съехались больше двух сотен магов, в основном — представители мелкого дворянства и обедневших семей.

Перед самым же отправлением прибыл отряд из королевской академии. Молодые боевые маги только в этом году закончили обучение и рвались применить полученные знания на практике. Душным кабинетам и гражданским должностям предпочли они настоящую войну и сражения, о которых после можно будет рассказать внукам. Да и получить от короля Шилдании обещанное вознаграждение никто не был против.

В день убытия колонна из боевых магов огня выстроилась во внутреннем дворе замка Корбу. Ради быстрого перехода граф Кюрель не поскупился и выделил лучших скакунов из личных конюшен, продовольствие и обмундирование.

Астор уже чувствовал себя победителем, прохаживаясь среди вверенных ему людей. В отличие от остальных, ему было безразлично, какое из государств победит. Главное для него — добраться до гор Гланселя и отыскать морион, что звал его в ночи.

Розалинда, в темном дорожном костюме и теплой накидке с капюшоном, спустилась по ступеням парадного крыльца и подала руку ожидавшему ее мужу.

— У меня для Вас есть небольшой сюрприз, — самодовольно объявил Астор, провожая ее до кареты.

— Какой же? — без особого интереса осведомилась Розалинда.

Астор взмахнул рукой, и к карете подскакал один из членов отряда. В этом лихом парне с пышными усами и в традиционной форме боевых магов королевской академии Розалинда не сразу признала своего брата.

— Коум?.. — прошептала она, неверяще потирая глаза.

За пять прошедших лет ее ангеленок превратился из мальчика в мужчину — сильного и отважного. Высокий, статный, он очень походил на их покойного отца. А то, как прямо он держался в седле, как позвякивали медали за отличную учебу на его широкой груди, красноречиво сообщало о его признанном таланте воина.

Коум учтиво поклонился графине, а после подмигнул — озорно, совсем как в полузабытом детстве.

— У вас пять минут на разговор, — буркнул Астор и вернулся в начало колонны, чтобы возглавить отряд.

Розалинда бросилась на шею брату и, не сдержав порыва, шмыгнула носом.

— Что такое, сестренка?.. — спросил Коум, утешая сестру. — Ты не рада меня видеть?

— Рада… — сквозь слезы улыбнулась Розалинда, обнимая ладонями лицо брата и всматриваясь в его глаза. — Но не хочу, чтобы ты отправлялся на войну. Не с моим мужем…

Она отвернулась, но Коум успел заметить ее замешательство. Словно бы она сказала лишнее и теперь сожалела об этом.

— Астор Кюрель — один из самых сильных магов, ему доверяют король и парламент, — непонимающе проговорил Коум. — Или ты придерживаешься иного мнения? Скажи, ты несчастлива в браке?.. Он обижает тебя?..

Брат Розаллинды повзрослел, но она все еще хотела защитить его. Вот только сказать всю правду — значит, навлечь на него множество бед.

— Прошу тебя, Коум, — поглядывая в сторону мужа, прошептала Розалинда, — откажись от этого похода. Пока у тебя еще есть возможность. Возвращайся в академию и найди своим силам лучшее применение. Отправляясь в Глансель, мой муж преследует собственные интересы. Вполне возможно, отличные от интересов короля Хартии и короля Шилдании.

Несколько томительных секунд Коум размышлял над словами сестры, а после многозначительно изрек:

— Все мы преследуем собственные цели. Пойми, второй такой возможности у меня может не быть: граф Кюрель дал мне шанс, и я просто обязан его использовать. И потом, если Эйден победит, мы сорвем знатный куш и вернемся домой богачами. А то и вовсе останемся в Шилдании как герои, достойные покровительства самого короля.

Розалинда прикусила губу в попытке сдержать слезы. С годами авантюризм ее брата не только не прошел, но и усилился. Коум все так же рвался в бой, все так же хотел стать героем. Как может она лишить его такой возможности? Да и прислушается ли Коум к ее доводам, ведь кроме догадок и подозрений у нее ничего нет, чтобы открыто обвинить мужа.

— Пусть Светлая Богиня хранит тебя! — дрожащей рукой Розалинда осенила брата магическим знаком и поцеловала в подставленную щеку.

Астор подал сигнал к отправке, и Коум занял свое место в колонне. Отряд двинулся в путь. Полные боевого задора маги затянули бравую песню, копыта их лошадей метр за метром принялись отмерять дорогу, ведущую к славе. Или к гибели от руки врага.

Розалинда плотнее укуталась в накидку и откинулась на сиденье. Путешествие предстояло долгое и изнурительное, и только одно грело ее сердце — во время пути Астор вряд ли решится пить ее дар. Да и супружеский долг исполнять пока не сможет.

Перед убытием Астор уверял супругу, что она окажется не единственной дамой, решившейся сопровождать мужа в поездке. Он обещал, что и другие жены магов присоединятся к отряду. Однако другие воины берегли своих женщин и не собирались рисковать их жизнями ради прихоти графа и удобства графини. И лишь за день до отправки Розалинда узнала, что компаньонок у нее не будет.

Впрочем, это обстоятельство нисколько не расстроило Розалинду. Делить тесную карету с незнакомыми дамами — не лучшее из удовольствий. К тому же, путешествие в одиночестве позволит ей поразмышлять и настроиться на предстоящую встречу с Эйденом.

Астор вел свой отряд, стремясь пройти за день максимально возможное расстояние. Те редкие остановки, что он предоставлял людям для того, чтобы сменить лошадей и размять ноги, стали для Розалинды настоящим праздником.

На одном из таких привалов, собравшись в тесный круг, маги обсуждали преимущество и недостатки летательных аппаратов эйшелльцев. А также то, как легко когти и клыки тигров Спруса справляются с металлическим противником.

— Порой мне кажется, что действия магов животных мало чем отличаются от некромагии, — поделился своими наблюдениями Астор. — Ведь по сути шилданцы так же подавляют чужую волю и пользуются телами.

— Живыми телами, — вставил Коум. — Маги Шилдании предоставляют животным право выбора, которого нет у жертв некромагов. К тому же, они не полностью подчиняют себе разум тигров, и их союз можно назвать скорее взаимным сотрудничеством, чем полным подчинением чужой воли.

Подобные речи не понравились Астору, и он не преминул вставить еще одно замечание:

— Наивно полагать, будто дикие твари Спруса сотрудничают добровольно. Тигры — лишь безвольные игрушки в руках магов, не способные дать отпор своим укротителям.

Розалинда, помогавшая раздавать людям припасы, услышала речь мужа и не смогла не возмутиться. Она помнила, как трепетно относились друг к другу Ардо и Эйден, и не могла не встать на их защиту.

— Милорд, — обратилась она к мужу, — Вы никогда не были магом животных, а потому можете заблуждаться. Тигры Спруса соглашаются помогать по доброй воле и в любой момент могут остановить воздействие магов. Они скорее друзья шилданцев, чем их жертвы. Иначе их союз не был бы столь крепок и плодотворен.

Астор побагровел от ярости, но на глазах подчиненных не решился замахнуться на супругу. Вместо этого он попытался ударить ее словесно:

— Вас ввели в заблуждение, моя дорогая. И я догадываюсь, кто именно и для чего. В любой паре один играет главную роль, а второй подчиняется его воле. И не важно, достигается ли подчинение обманом или магическим воздействием — результат один и тот же.

Коум перевел взгляд с Астора на сестру и заметил, как поникли ее плечи. У него не осталось сомнений в том, что Розалинда абсолютно несчастна. Пусть граф считался сильным магом огня и отличным стратегом, но испытывать искреннюю привязанность и тем более любовь он не умел. И в супружеской паре неизменно исполнял роль ведущего, не оборачиваясь на желания и потребности своей второй половины.

Насмешливо поклонившись супруге, Астор забрал подчиненных и направился вновь седлать коней. Рядом с оскорбленной Розалиндой остался лишь ее брат. Он искренне жалел сестру, но меж тем понимал, что помочь ей не в силах.

— Прости, что из-за меня тебе пришлось выйти за него, — выдохнул Коум. — Я предполагал, что ты его не любишь, но и не думал, что все настолько печально.

Розалинда взяла ладонь брата в свою и прижалась к ней щекой. От брата пахло дорожной пылью и конской упряжью, но родное тепло искупало эти недостатки.

— Ты ни в чем не виноват, — пробормотала Розалинда, прикрыв от удовольствия глаза. Так давно она не чувствовала себя любимой, что позабыла, как это прекрасно. — Король решил все за нас, и я сама дала согласие на брак с Астором.

— Ты сожалеешь об этом? — нахмурился Коум.

Ему хотелось стиснуть сестру в объятиях и по-мальчишечьи положить голову ей на плечо. Но ее титул и его форма не дозволяли подобного.

Розалинда слегка отстранилась и выпустила ладонь брата. Губы ее дрогнули в нерешительной улыбке.

— Не думай обо мне, я свой выбор уже сделала. У тебя же вся жизнь впереди, нет смысла оглядываться на прошлое.

— Сколько себя помню, ты всегда выгораживала меня, — не остался в долгу Коум. — И даже сейчас ты сдерживаешь слезы, чтобы я не расстроился.

— Тебе показалось, — солгала Розалинда. — Мне страшно от того, что тебе придется участвовать в сражениях и, возможно, пожертвовать жизнью в чужой войне.

Умение сестры перевести тему разговора заставило Коума вспомнить детство. Он понял, что Розалинда не хочет обсуждать с ним мужа, но все же решился задать еще один давно мучавший его вопрос:

— Скажи, тебе известно, почему в отряде добровольцев нет ни одного представителя Севера Хартии? Это как-то связано с прошлым Астора Кюреля, или я ошибаюсь?

Розалинда резко обернулась и уклончиво отозвалась:

— Если бы только с прошлым… Мой муж слишком скрытен и не позволяет мне вмешиваться в его дела. Но одно мне известно наверняка — если Астору придется выбирать между честью и выгодой, он неизменно предпочтет второе. Его амбиции могут сравниться разве что с его стремлением главенствовать во всем. Будь осторожен и не доверяй всем его утверждениям.

Замечание сестры заинтриговало Коума, и он позволил себе еще одну догадку:

— Героя войны не взяли в состав парламента, не дали ему должность при дворе… Он недостаточно хорош, чтобы служить своей стране, но подходит для того, чтобы послужить чужому королю.

Розалинда уловила ход мыслей брата и мысленно одобрила его. Вслух же ограничилась коротким замечанием:

— Мне хочется надеяться, что Его Величество король Эйден окажется дальновидным политиком и не позволит моему мужу проворачивать за его спиной собственные дела.

Коум лукаво взглянул на сестру и тихонько присвистнул.

— Полагаю, твой бывший поклонник не позабыл тебя и придет в ужас, узнав, что ты прибыла в его владения вместе с мужем. Славный сюрприз приготовил наш Адриан королю Шилдании.

Розалинда вспыхнула, как факел, и приложила прохладные ладони к щекам.

— Откуда тебе известно обо мне и Эйдене? Это было так давно, что я и сама об этом не помню…

Коум скорчил недоверчивую гримасу и сказал со вздохом:

— Если бы ты его забыла, то не покраснела бы сейчас так, будто я уличил тебя в чем-то неприличном. О твоем дебюте на балу мне рассказала Орели. Она часто навещала меня в академии и привозила с собой нашу матушку… До того, как с ними случилось несчастье.

Воспоминание о матери и ее подруге остудило разум Розалинды, и лицо ее вновь стало бледным.

— Скажи, ты присутствовал на похоронах матери? Астор... он… не позволил мне поехать.

— И, возможно, был прав… — неожиданно заявил Коум. — Ты не представляешь, сколько смертей произошло в Хартии за последние месяцы. Эта вспышка магической чумы, как прозвали ее лекари, не щадит никого.

Розалинда подняла на брата полные горя глаза и тихо спросила:

— Ты тоже веришь, будто это король Эйшеллии наслал на нас эту напасть? И только победив его в войне, мы избавимся от этой печальной участи.

Коум резко посерьезнел, глубокая складка прочертила его высокий лоб.

— Я и сам не знаю, во что верить, — пробормотал он. — Но вскоре мы все выясним — до Бэтлтона, северной резиденции короля Эйдена, осталась всего пара дней пути. И нам во что бы то ни стало нужно разбить Адаларда, иначе есть шанс, что победив Шилданию, Эйшеллия развяжет войну уже с Хартией. Не думаю, что Адаларду действительно так важны горы Гланселя — ради ничем не примечательного горного хребта ни один король не стал бы развязывать войну. Тут дело в чем-то большем.

Глава 19

Шилдания, Бэтлтон,

год 20022 от ПВД, сентябрь

— Ваше Величество, наши дозорные заметили отряд из Хартии, — Ралф коротко поклонился королю и поправил пустующий рукав камзола. — К вечеру они прибудут в Бэтлтон.

Эйден только вернулся из очередного сражения и еще не успел стянуть с себя шлем и кольчугу. Ардо, за пять прошедших лет завоевавший звание главы стаи, лежал у ног короля и вылизывал опаленную шерсть на лапе.

— Безмерно рад это слышать! — Эйден стянул с плеч алый плащ и небрежно бросил его на спинку высокого стула. Сел и принялся стаскивать с себя сапоги. — Что удалось разузнать о магах, входящих в состав отряда?

Ралф хотел было помочь Эйдену, но тот отверг его помощь.

— С переодеванием я справляюсь сам, — заявил он советнику и другу. — От тебя мне нужна информация. Ты как никто умеешь рассмотреть каждое дело до мельчайших подробностей и выяснить все детали. Так что с отрядом, кто его возглавляет?

Ралф кашлянул в кулак, преодолевая смущение от похвалы монарха, и начал с главного:

— Отрядом руководит некий граф Кюрель, он и стал инициатором похода. Ему удалось убедить Адаларда и парламент в том, что Эйшеллия имеет отношение к странной болезни, распространившейся по нашим государствам.

Эйден дотянулся до графина с водой и залпом его ополовинил. После долгой схватки с врагом горло его пересохло, как пустой колодец.

— Получается, этот граф решил стать героем, — недоверчиво произнес король. — Чуть ли не избавителем двух королевств от напасти? Странное поведение для высокородного дворянина. Он беден? Жаждет денег и славы?

— В том-то и дело, что нет, — отринул его предположение советник. — Астор Кюрель получил свой титул и достаточно большое имение в дар от Изидора за верную службу парламенту. До отправления в Шилданию вел уединенный образ жизни и залечивал раны, полученные в боях.

Ардо протяжно мяукнул, требуя своей порции воды. Он давно не был тигренком, но не утратил искренней привязанности к своему магу и сопровождал его не только в сражениях.

Эйден вылил остатки графина в миску тигра и задумчиво посмотрел на Ралфа.

— Что известно о характере и привычках графа — тебе удалось что-то разузнать? Прежде чем принимать его к себе на службу, я хочу быть в нем уверен. Ему можно доверять?

Ралф опустился на стул напротив короля и задумчиво уставился на Ардо. Пока тигр с жадностью пил воду, советник потирал подбородок указательным пальцем, перебирая в уме полученную информацию.

— О графе в северной части Хартии ходят нехорошие слухи, — ответил Ралф со скорбным выражением на лице. — В небольшом деревенском поместье, где он жил прежде, его считали чуть ли не дьяволом во плоти.

Эйден задумчиво провел ладонью по шерсти Ардо и издал легкий смешок.

— Эти домыслы чем-то подкреплены, или всего лишь досужие выдумки черни? В захолустной деревне у жителей мало развлечений, так почему бы не сделать из хозяина монстра…

Ралф покачал головой:

— Серьезных обвинений в его адрес не было. Разве что… после войны Астор вернулся в родное гнездо и забрал из деревни бастарда своего отца. Граф сделал нелюдимого парня камердинером и увез в новый замок.

Эйден непонимающе моргнул и нахмурился:

— Что же в этом странного? Решил искупить грех отца и поддержал кровного родственника.

— Блез, так звали того парня, слыл недалеким и порой проявлял признаки агрессии. Но после визита графа его словно подменили — он стал тихим и послушным, как щенок. А самого Астора Кюреля заподозрили в применении темных практик.

Эйден устало откинулся на спинку стула и потер глаза.

— Только некромагов мне не хватало кроме тех бед, что уже имеются… Стало быть, этот граф, как и король Эйшеллии, рвется в горы? Подозреваю, ему тоже нужен морион, пропавший из храма. Но отчего все полагают, будто он все еще в Гланселе?..

— Не могу знать, Ваше Величество, — вздохнул Ралф. — Мы облазили все горы вдоль и поперек, но так и не обнаружили следов камня. Разведотряды Адаларда не прекращают поиски со своей стороны гор. Но след мориона давно простыл.

Эйден опустил кулак на столик, и стоящий на нем пустой графин жалобно звякнул.

— Предвижу, что эта война и проклятая чума не прекратятся до тех пор, пока кто-нибудь из нас не найдет этот морион! Что представляет из себя этот дьявольский камень, раз за ним охотится столько магов?..

— Я пытаюсь это выяснить не первый год, — уныло сообщил Ралф, поднимаясь, чтобы оставить короля отдыхать. — Но некромаги тщательно оберегают свои секреты и не выдают тайн ни перед лицом смерти, ни даже под пытками. Страсть к тьме у них сильнее, чем воля к жизни.

— Ларец из моей сокровищницы прибыл? — Эйден вспомнил об еще одном немаловажном моменте.

— Так точно, Ваше Величество, — подтвердил советник. — Сегодня утром его под вооруженным конвоем доставили Бэтлтон. Вы полагаете, он нам пригодится?

Эйден запустил пальцы в волосы и на секунду прикрыл глаза.

— Не уверен… я уже ни в чем не уверен. Но хочу, чтобы эта вещь была рядом, если понадобится.

Ралф согласно покивал и мягко напомнил:

— Ваш покойный отец также отличался даром предвидения. Полагаю, Вам эти способности передались по наследству.

— Печально известно, что все предусмотреть невозможно, — вздохнул Эйден. — В противном случае мой отец не погиб так глупо. Подумать только, он сумел отразить набег заморских племен, предотвратил предательство, но утонул, не справившись с бурным течением.

— Последние годы вашего отца часто мучали судороги, — так же печально изрек Ралф, — но о его любви к плаванию до сих пор ходят легенды. Пристрастия довольно часто становятся причиной гибели. Порой, самые невинные из них.

Воспоминания об отце не отвлекли Эйдена от темы разговора. Он медленно кивнул и предупредил советника:

— Приглядывай за этим Кюрелем, его охота за морионом не должна помешать нам выиграть войну. Некромаг он или нет, но обязан принести клятву верности Шилдании и ее королю. Как бы мне ни хотелось вернуть графа обратно Адаларду, без помощи магов огня нам не обойтись.

— Как прикажете, Ваше Величество, — согласился Ралф и направился к двери. — Я прослежу за приготовлениями к приему важных гостей из Хартии.

Не дожидаясь, пока советник скроется из виду, Эйден окликнул его:

— Постой! Есть еще что-то, о чем мне стоит узнать перед приемом?

Ралф устремил свой взгляд в потолок и на секунду замешкался.

— Вместе с графом Кюрелем в Дейзиленд прибыла его супруга, — неохотно добавил советник. — Все остальные маги огня оставили семьи в Хартии.

— Страшно представить себе, что за жена может быть у некромага, — мрачно усмехнулся Эйден. — Если слухи правдивы, то графиня должна быть под стать супругу.

Король Шилдании содрогнулся, представив перед собой образ леди-некромагички, которых так любили изображать художники прошлых эпох. Бледная кожа, красные глаза и длинные, как у волчицы, клыки. Холодные изнутри и снаружи дамы не вызывали у Эйдена ничего, кроме неприязни.

— О графине Кюрель мне мало что известно, — уклончиво отозвался Ралф и, откланявшись, вышел.

Сообщать о том, кто именно стал избранницей Астора Кюреля, советник не решился. Пять лет назад он уже выполнил просьбу короля и разузнал, что сталось с Розалиндой.

Известие о ее замужестве, пусть и лишенное подробностей, привело Эйдена в отчаяние. Он опоздал, и его алая роза досталась другому. О, если бы Розалинда была его подданной — он немедленно пригласил бы ее ко двору. Но ссориться с Адалардом в то время как Шилданию сотрясает война с Эйшеллией и чума — недопустимо для правителя. И Эйдену пришлось отложить любовные порывы.

Но напрасно Ралф полагал, будто стремительное замужество Розалинды заставило короля Шилдании позабыть о ней. Втайне даже от самого себя Эйден лелеял надежду возвратиться в Хартию и найти способ встретиться с прекрасной леди. Но только после того, как Шилдания освободится от смертельной угрозы.

Спустя шесть часов после беседы Ралфа и Эйдена коленопреклоненный Астор, положив обе руки на священную книгу богини, произносил присягу королю Шилдании. Лицо его, опущенное вниз, хранило бесстрастное выражение, в то время как в черной душе бушевал настоящий смерч. Эйден, этот юнец, потребовал публичного признания его власти, и графу Кюрелю пришлось смириться с унижением.

— Клянусь выполнять отданные мне приказы, защищать Шилданию от врагов и соблюдать заветы светлой Богини, — торжественно произносил Астор, стараясь, чтобы его слова звучали убедительно. — Клянусь не применять свой дар против сюзерена и его народа, хранить мужество и верность данным обетам.

Все присутствующие на столь знаменательном событии придворные, маги и простые воины благоговейно хранили молчание. Такого развлечения они не видывали со дня коронации Эйдена. Их король встретил союзников со всей торжественностью, на которую Бэтлтон оказался способен в тяжелое время сражений.

— Я принимаю Вашу присягу, — громогласно объявил Эйден и подошел ближе, дабы принять из рук графа верительную грамоту от короля Адриана. А заодно и ближе рассмотреть нового союзника.

Розалинда, стоявшая в это время за спиной мужа, присела в почтительном реверансе. Огромного труда стоило ей отвести взгляд от приближавшегося Эйдена. За прошедшие годы он почти не изменился, лишь сильнее раздался в плечах и стал еще более мужественным. Даже в броской мантии и красном с золотой вышивкой камзоле он не выглядел неженкой. Все та же уверенность в каждом движении, все тот же пронизывающий взгляд и проникновенный голос, от которого колени Розалинды предательски подгибались.

Обменявшись любезностями с графом, Эйден краем глаза мазнул по его супруге. Небольшого роста, с ног до головы закутанная в черный, скрывающий очертания фигуры наряд, она смотрелась вороной, случайно забравшейся в сад к райским птицам. Рядом с дамами Шилданиии, раскрепощенными и чувственными, она смотрелась абсолютно неуместно.

— Позвольте представить вам мою супругу, графиню Кюрель, — Астор намеренно не назвал Розалинду по имени. — Как добропорядочная супруга она последовала за мной, чтобы оказать поддержку и высказать уважение.

Эйден без интереса взял затянутую в темную перчатку руку графини и обозначил на ней поцелуй. Его губы не коснулись ее кожи, но пальчики Розалинды затрепетали, словно цветы под лучами ласкового солнца.

— Добро пожаловать в Дейзилденд, миледи, — обыденным тоном поприветствовал гостью Эйден. — Надеюсь, путешествие не показалось вам утомительным.

— Нисколько, Ваше Величество, — еле выдохнула Розалинда. — Я безмерно счастлива, что смогла своими глазами увидеть легендарный город фиалок и горных ручьев.

Похвала из уст такой холодной дамы сбила Эйдена с толку. Он попытался заглянуть графине в лицо, но та так и не подняла головы. И ему пришлось довольствоваться лишь затылком, тщательно упрятанным под немыслимым серым чепцом. И все же голос показался ему до боли знакомым.

— Как жаль, что Ваше прибытие пришлось на столь безрадостный период, — заметил Эйден. — И все же, я предлагаю Вам свое гостеприимство. Тешу себя надеждой, что Ваши впечатления от Шилдании не омрачатся предстоящими сражениями.

— Светлая Богиня не допустит этого, — выдохнула Розалинда, вложив в свое короткое замечание столько страсти и едва сдерживаемого чувства, что стоящий рядом Астор недовольно покривился.

— Моя супруга предпочитает проводить дни в уединении, но при необходимости может оказать помощь в лечении больных, — граф не мог не вмешаться в разговор и позволить Эйдену обворожить Розалинду рассказами о Бэтлтоне и светских раутах. — Ее лекарский дар довольно силен.

Астор одновременно гордился Розалиндой и хотел упрятать ее подальше от глаз короля. Он искренне полагал, будто Эйден выделит им, как супружеской паре, отдельные покои, и был несказанно разочарован следующим замечанием короля.

— В таком случае, я попрошу выделить для миледи место в госпитале, — заключил Эйден. — А также прикажу подыскать для нее в замке комнату, согласно ее вкусам. Вы же и Ваш отряд займете место на первом этаже, как и другие боевые маги.

Замечание короля нанесло болезненный удар по честолюбию Астора. Он непонимающе устремил взор на Эйдена и позволил себе замечание:

— Светлой Богине не угодно, когда супружескую пару разделяют, — буркнул он и запоздало добавил: — Ваше Величество. Разве мое положение не позволяет мне занять одни апартаменты с супругой?

Эйден уловил намек графа, но не собирался оказывать ему почести, на которые тот рассчитывал.

— Идет война, и в замке собралось слишком много магов-мужчин. Боюсь, не каждому придется по душе, если им придется делить комнату с другими воинами, в то время как Вы наслаждаетесь обществом супруги. Даже я, король, не позволяю себе лишнего во время сражений. Другое дело — скромные пиры во время недолгих затиший на фронте.

Лицо Астора побагровело от злости. Он привез Розалинду вовсе не для того, чтобы она развлекала посторонних мужчин на балах. И если ему самому невозможно наслаждаться ее даром и красотой, то и другим он этого не позволит.

— Моя супруга не посещает подобные мероприятия, — словно бы с сожалением произнес граф.

Он обсуждал предстоящую жизнь супруги так, будто она была лишь вещью, не имевшей права голоса. Но Розалинда не могла возразить: пристыженная подобным поведением Астора, она еще ниже опустила голову и до боли стиснула кулаки. Унижение и ярость — вот то, что она испытывала в тот момент.

— Миледи нездоровится? — Эйден обратил взор на Астора и приподнял бровь.

Розалинда не выдержала.

— Со мной все в полном порядке, — проговорила она быстрее, чем Астор успел поставить ей несуществующий диагноз. — И я с удовольствием помогу лечить раненых в госпитале.

На секунду Эйдену почудилось, будто его обоняние обласкал нежный запах цветов и пряностей. Он неверяще тряхнул головой, заозирался в поисках источника чудодейственного аромата. После вновь склонился над графиней и на секунду прикрыл глаза.

Человеческое зрение обмануть легко, достаточно облачить даму в непривлекательный наряд, укрыть волосы чудовищным головным убором и измучить и запугать так, что голос ее и манера речи станут неузнаваемыми. Вот только обмануть зов сердца не так легко. А зов сердца мага животных — тем более.

Эйдену показалось, что его ноги вросли в пол, как корни древнего древа. Дыхание остановилось, а давно забытые чувства пробудились в сердце с новой силой. Неужели перед ним та самая девушка — прекрасная роза Хартии, срезанная с куста неумелой рукой и увядшая в нещадных ладонях.

Внешне и Эйден, и Розалинда остались прежними, невозмутимыми и бесстрастными. Но что-то неуловимо изменилось. Воздух словно сгустился вокруг них, раскалился и задрожал.

Розалинда почувствовала призывный взгляд возлюбленного и вскинула голову. Ее прекрасные глаза загорелись зелеными маячками среди непроглядной тьмы безразличия. На бледных щеках выступил румянец — нежный, как лепесток розы.

Один короткий взгляд, но как много он значил для двоих. Словно не было разлуки и пяти лет, проведенных врозь. Не было войны и чумы, охватившей два королевства. И вокруг все еще бушевала весна. Их весна.

Астор тоже заметил, как в одно мгновение преобразилась его жена. Темный туман гневно заклубился в его душе, требуя отмщения. За годы брака он так и не добился даже легкого чувственного отклика от Розалинды, и теперь не мог снести того, как легко удалось это Эйдену. Если бы не призыв Беала, граф немедленно покинул бы Шилданию, и снова запер супругу в своем замке. Но сейчас ему важнее было разыскать морион. Месть же — это зелье, которое стоит варить на свежую голову и подавать в охлажденном виде.

Астор, не боясь вызвать осуждение в глазах короля, придворных и своего отряда, довольно грубо стиснул запястье Розалинды и с плохо сдерживаемой злобой в голосе потребовал:

— Если у меня не будет возможности видеться с супругой, то, пожалуй, мне стоит вернуть ее домой. Надеюсь, Ваше Величество, Вы не станете возражать?..

Эйден раскусил шантаж Астора, но и не подумал поддаться.

— Помилуйте, граф, — насмешливо воскликнул он, а глаза его прошили Астора насквозь, — как король, да и как мужчина я не могу пожертвовать безопасностью моей гостьи. Отправить обратно в Хартию вооруженный отряд — значит, ослабить позиции. Но и позволить графине отбыть в одиночестве я не смею. Сожалею, что мои принципы распределения покоев оказались для Вас неприемлемы, но менять их не вижу смысла. Вы только что поклялись мне в верности и обязаны подчиниться моему приказу.

Астор задрожал от бессильной ярости. Тысячу раз он успел пожалеть, что привез Розалинду в Эйшеллию. Временно обойтись без ее сил ему вышло бы дешевле, нежели наблюдать за тем, как она проявляет признаки влюбленности в другого мужчину. Напрасно он поверил своей гордыне: жена так и не покорилась ему полностью, и теперь он сам предоставил ей отличную возможность показать свой истинный характер.

Розалинда привычно опустила голову, но Эйден успел заметить, как легко дрогнули уголки ее губ. И он возблагодарил судьбу за то, что прекрасная роза не лишилась не только своего очарования, но и острых шипов. Пять лет назад он поклялся, что сделает ее своей и больше не отпустит — пришла пора выполнить обещание. Ни положение Розалинды, ни ее кажущаяся покорность мужу не заставят Эйдена остановиться. Нет такой преграды, что не сможет преодолеть разгоряченное любовью сердце.

— Виконт Чейз!.. — король подозвал к себе гофмейстера. — Устройте наших гостей и накормите их. Завтра утром нам предстоит славное сражение в новом составе: маги огня значительно повысят шанс Шилдании на победу.

Астор остался недвижим, продолжая сжимать запястье жены. Он неотрывно смотрел на короля и ожидал его дальнейших распоряжений.

— Ах, да, — улыбнулся Эйден и вновь обратился к гофмейтеру: — Попросите Вашу супругу взять под свое крылышко графиню. Раяс, как никто, осведомлена в правилах двора, она поможет нашей гостье освоиться.

Глава 20

В располневшей даме с прической, напоминавшей утиное гнездо, одетой в платье цвета поблекших листьев, Розалинда не сразу признала ту самую виконтессу, что пять лет назад ввалилась в спальню короля и нарушила их с Эйденом уединение.

— Миледи, — Раяс присела перед графиней в почтительном реверансе и обезоруживающе улыбнулась. Она в свою очередь не узнала ту простушку, чей внешний вид так разозлил ее в замке Рошен. — Поршу следовать за мной. Я провожу Вас в голубую спальню — она уютная, хоть и небольшая.

Виконтесса дружелюбно подхватила Розалинду под локоток и вывела ее из зала. Астору осталось лишь смотреть ей вслед и сгорать от безудержной ревности. Присягнув Эйдену на верность, он позволил ему вмешиваться в его жизнь, в том числе и в супружескую.

Розалинда не попрощалась с мужем, не удостоила его словом или жестом. Подобное поведение супругов тут же родило массу сплетен среди придворных короля Шилдании.

— Этот Астор Кюрель — настоящее чудовище, — прошептала одна дама другой, прикрывая рот веером из павлиньих перьев. — Вы видели, как грубо он схватил эту бедняжку за запястье. Бр-р-р… даже ради титула я не согласилась бы делить с ним ложе.

— Да и сама графиня далеко не подарок, — возразила вторая дама, — на нее же страшно смотреть. Мне не удалось рассмотреть ее лица, но этот наряд…

— Не судите о ларце, не увидев его содержимого, — многозначительно заметил стоявший рядом пожилой барон в форме боевого мага. — Наш король не стал бы так заботиться о ни чем не примечательной особе.

— Вы полагаете, эта черная мышь приглянулась Эйдену?.. — дама с веером сделала вид, будто собирается упасть в обморок. — С начала войны у него не было ни одной фаворитки, но я не верю, что он мог польститься на такую невзрачную даму.

— Кто знает… — развел руками барон. — Пути Светлой Богини непостижимы для простых смертных. А возможно, Эйден увидел в графине нечто, чего не заметили мы.

Обе дамы наморщили носики и про себя решили присмотреться к графине Кюрель. И при первой возможности расспросить Раяс о ней поподробнее.

Розалинда не заметила, что едва появившись при дворе, стала предметом внимания всех его обитателей. Опьяненная встречей с возлюбленным, она поднималась по парадной лестнице вслед за виконтессой Чейз и едва заметно улыбалась. В сердце ее пели соловьи и расцветали розы. Он не забыл. Эйден, главный мужчина в ее жизни, узнал ее, едва взглянув. Ради одного этого стоило проделать путь в тысячу километров, терпеть тряску и нравоучения Астора.

В душе Розалинда понимала, что муж не позволит ей принять ухаживания короля. Но уже то, что Эйден жив и она может видеть его, быть рядом, наполняло ее душу блаженством.

Раяс привела гостью небольшую, но достаточно просторную и хорошо освещенную комнату. Стены ее были обиты нежно-голубым шелком, а на полу лежал мягкий ковер темно-синего, как штормовое море, оттенка. Огромный камин, высокое ложе под балдахином из тонкой полупрозрачной ткани, маленький дубовый столик и два стула — вот и вся мебель, которая смогла уместиться в спальне.

И все же, несмотря на тесноту пространства, Розалинда нашла комнату прелестной. Она прошлась по ней, коснулась пальчиком букета свежесрезанных фиалок — живых, даже будучи срезанными, не утративших своей сочности и цвета.

— Здесь очень уютно, — Розалинда улыбнулась своей провожатой. Зла на виконтессу она не таила, а в новом месте ей очень хотелось иметь кого-то, с кем можно переброситься хотя бы парой фраз. Одиночество печалило ее сильнее, чем прошлые обиды. — И воздух такой свежий и чистый!..

— Жаль, что Вам довелось посетить Бэтлтон в такое смутное время, — покачала головой Раяс. — Его Величество не позволяет придворным покидать пределов крепости, иначе мы могли бы отправиться на охоту, покататься на лодках или попросту позагорать.

— Загорать?.. — Розалинда непонимающе моргнула. — Ви имеете в виду подставить свои лица под солнечные лучи… Но от этого портится кожа!..

Раяс рассмеялась, смущенно прикрыв ладонью рот. Графиня-чужестранка показалась ей невеждой, хоть и не лишенной некоторого очарования.

— В Шилдании правят иные законы и то, что в Хартии считается неприемлемым, для нас давно стало нормой. Поверьте, легкий оттенок загара очень пошел бы Вам. И не только к лицу — во время водных процедур дамам позволяется надевать короткие нижние юбки сорочки без рукавов.

За прошедшие годы характер Раяс во многом изменился — и в лучшую сторону, но вот ее страсть к авантюрам и разного рода увеселениям не пропала. Сейчас, глядя на то, как покраснела графиня Кюрель, она поняла, отчего Эйден не позволил гостье покинуть его замок. Под оболочкой скромницы в графине скрывалась натура страстная и жизнерадостная.

— О!.. — только и смогла вымолвить Розалинда. — Боюсь, мой муж не позволил бы мне подобного даже в мирное время. Астор — приверженец старых традиций, он не приемлет распущенности ни в каком виде.

— Кто же говорит о распущенности?.. — всплеснула руками Раяс. — Мы, шилданцы, считаем, что внешняя красота человека отражает его внутреннюю сущность. И Вам стоит использовать столь прекрасный шанс и, пока Ваш муж отсутствует, позволить себе быть такой, какой велит Вам сердце. Я же вижу, что Вы не столь холодны, какой хотите казаться. Точнее, какой хочет Вас видеть Ваш ужасный граф.

Розалинде показалось, будто виконтесса сумела заглянуть в самые потаенные уголки ее души. А ведь она так долго считала эту даму разлучницей.

Изменилась и внешность Раяс, и ее характер. Что же такого могло произойти с ней, неужели дело лишь в титуле гостьи и должности ее мужа? Розалинда решила это выяснить немедленно.

— Вы так добры ко мне, миледи, — слегка смущаясь, произнесла она. — Полагаю, война может сплотить не только союзников, но и их жен. Виконт Чейз тоже участвует в боях?

— О, нет, дар моего мужа слишком слаб — как у самого младшего сына в семье. Однако именитый род и природные таланты помогли ему добиться должности гофмейстера.

Раяс взяла с каминной полки огниво и подошла к канделябру, намереваясь зажечь свечи. Вечер, как дымчатый зверь, подкрался так неожиданно, словно караулил Бэтлтон за серыми горами Гланселя.

— Вы не страшились последовать за мужем? — решилась задать еще один вопрос Розалинда. — Или у Вас, как и у меня, не было иного выхода?

Раяс посмотрела на графиню с искренним сочувствием и тихо возразила:

— Нет, мой муж вовсе не тиран. Напротив, я сама изъявила желание отправиться вместе с ним в Дэйзиленд. Во-первых, это прекрасная возможность вновь вернуться ко двору. А во-вторых — трое детей, даже при наличии штата гувернанток, могут свести с ума. Не подумайте, я очень люблю своих малышей, но и взять короткую передышку совсем не против.

Розалинда подавила горестный вздох. Теперь ей стало понятно, отчего изменилась внешность, да и характер виконтессы. Видимо, виконт Чейз всерьез взялся за исполнение супружеского долга, едва его супруга вернулась из поездки в Хартию. И, надо заметить, весьма успешно. Розалинде оставалось только завидовать плодовитости Раяс и лелеять мечту и самой обзавестись потомством.

— А у Вас есть дети? — поинтересовалась виконтесса.

— Пока еще нет, — с грустью в голосе отозвалась Розалинда и присела на край кровати.

— У Вас еще все впереди, я уверена, — беззаботно возразила Раяс. Она предпринимала уже десятую попытку высечь огонь, но огниво не слушалось ее. — Как же я завидую магам Хартии, им нет нужды мучиться с подобными хитроумными изобретениями. Вы не поможете мне?

Она чуть ли не умоляюще взглянула на Розалинду, но та была вынуждена ее разочаровать:

— Увы, но я, пожалуй, единственная представительница своего рода без способностей разжигать пламя.

Улыбнувшись, Розалинда подошла к виконтессе и забрала у нее огниво. В ее руках вещица оказалась более послушной. И через секунду дрожащее пламя свечи осветило комнату. В этом неровном свете все предметы приобрели словно бы размытые очертания, а по стенам поползли причудливые тени.

-- Так необычно, — призналась Розалинда, осматривая преобразившуюся комнату. — Магический свет совсем другой — более яркий и насыщенный. А этот… он будто переносит в другую реальность и заставляет замирать в предвкушении чего-то таинственного.

Она прислушалась, и к своему удивлению, уловила тихое рычание за дверью. Беззлобное, но довольно настойчивое.

— Куда Вы, не открывайте дверь! — Раяс попыталась остановить Розалинду. — Тигрятня слишком близко, а после сражений маги порой теряют способности полностью контролировать своих подопечных. Пусть тигры и считаются дрессированными, но стоит ли искушать судьбу?..

Розалинда не сдержала улыбку. Похоже, виконтесса так и не перестала бояться тигров. А вот ей, напротив, хотелось бы встретиться с Ардо.

Словно по ее зову, тяжелая дубовая дверь распахнулась, и в комнату вошел тигр. Пушистый котенок за прошедшее время стал настоящим хищником — смелым и опасным. Его голова, шея и спина обросли плотными роговыми пластинами, клыки вытянулись сильнее и заострились. Сложенные крылья по размеру напоминали паруса, ядовитое жало покачивалось на кончике хвоста в такт шагам.

Ардо повзрослел и возмужал, но не забыл чудесного запаха цветов и пряностей. И ласковых прикосновений девушки, покоривших сердце его мага.

— Ардо, ты ли это?.. — Розалинда замерла, позволяя тигру обнюхать ее подол и руки.

На сей раз виконтесса Чейз не кричала, но все же вскарабкалась на кровать и накрылась с головой покрывалом. Такой и увидел ее Эйден, вбежавший в спальню гостьи вслед за тигром.

Искорки веселья, перемешанные с угольками грусти, зажглись в глазах короля Шилдании. Подобную картину он уже видел, и странное чувство дежавю заставило его сердце облиться кровью от сожаления. Второй раз они с Розалиндой находятся в спальне. Второй раз при их встрече присутствуют Ардо и Раяс.

Но, как и прежде, Эйден не может притронуться к любимой, боясь нанести непоправимый вред. Одно лишнее слово, один безумный страстный взгляд — и графиня вновь оттолкнет его. Чужая жена, желанная и недостижимая, как далекая звезда счастья.

— Прошу прощения, леди, — король поклонился и поманил к себе Ардо. — Этот бесстыдник не понимает, что своими действиями может навредить. Раяс, можете выбираться из-под одеяла, я контролирую тигра и не позволю ему на Вас напасть.

Смущенная виконтесса сползла с кровати и оправила на себе платье. На секунду ситуация ей тоже показалась знакомой, и она присмотрелась к Розалинде внимательнее. Неужели это та самая девушка?..

— Полагаю, мне следует уйти, — Раяс не стала дожидаться, пока король вновь выставит ее за дверь.

Как бы ни хотелось Эйдену остаться с гостьей наедине, он отдавал себе отчет, что непременно натворит глупостей. Розалинда выглядела такой манящей, такой чувственной, что у него не хватило бы сил не поддаться ее чарам. Он не верил, будто она любит мужа, но и давить на нее не собирался. К тому же, виконтесса Чейз — первая сплетница, стоит при ней проявить неосторожность, и об этом станет известно всему двору. В том числе и графу Кюрелю.

— Прошу, останьтесь, — не без сожаления заметил король. — Супруг нашей гостьи слишком ревнив, чтобы позволить прикоснуться к его жене даже тигру.

Ардо не понял намека и продолжал ластиться к Розалинде. Ему единственному в комнате было позволено вести себя так, как подсказывает сердце.

— Он ранен, — Розалинда подняла встревоженный взгляд на Эйдена и указала на лапу тигра. — Могу ли я помочь ему своей магией?

— Буду Вам крайне признателен, — любезно сообщил Эйден. Голос его был теплым и сладким, как пролитый на утреннюю сдобу мед. — Ардо недолюбливает наших лекарей и подпускает их к себе только в крайних случаях.

Розалинда смотрела на Эйдена, не в силах отвести взгляд. Ее тело словно бы стало невесомым, еще секунда — и она воспарит воздушным облаком и унесется на самое небо.

— Надеюсь, у меня получится, — улыбнулась она и прикрыла глаза.

Ее левая ладонь, не касаясь шерсти, зависла над лапой тигра. С кончиков пальцев лекарки сорвался сноп зеленоватых искр, тут же впитавшихся в рану. Ардо очарованно муркнул и с недоумением посмотрел на Розалинду. В его взгляде читалось обожание.

— Боюсь, теперь он точно не захочет покидать Вашу спальню, — рассмеялся Эйден. — Своим волшебством Вы покорили могучего воина, и он, поверженный, лежит у Ваших ног.

Розалинда затаила дыхание и с трудом отвела от него взгляд. Ей оставалось лишь гадать, о каком именно воине говорил Эйден. Имел ли он в виду Ардо… или себя?

От последней дерзкой мысли Розалинда вспыхнула и порадовалась тому, что в спальне довольно темно и король и виконтесса не могут рассмотреть ее лица.

Эйден подошел к Ардо и взялся за его ошейник:

— Пойдем, малыш, оставим дам наедине. А нам с тобой предстоит новое сражение во славу великой Шилдании и ее народа.

— Будьте осторожны, — эти слова вырвались у Розалинды помимо ее воли.

Она запоздало прикрыла рот ладонью, но блеск в глазах Эйдена дал ей понять, что он услышал ее. На короткое — слишком короткое мгновение ладонь Эйдена коснулась тонких пальчиков Розалинды. Теплой волной по телу разлилось сладостное томление.

— Близость смерти дает нам право забывать об осторожности, — хрипло произнес Эйден. — И только боязнь навредить другим спасает нас от безумства.

Король поднялся и потянул за собой сопротивляющегося Ардо. Розалинда коснулась напоследок закованного в броню лба тигра и прошептала, силясь справиться с нахлынувшими чувствами:

— Я буду рада помогать и впредь. Даже если мои действия могут счесть рискованными. Тигров я страшусь меньше, чем многих людей.

Возвышенное чувство сделало ее сильной и смелой. Ее замечание прозвучало в ушах Эйдена сладчайшей музыкой. Легкий намек на благосклонность и боязнь ревнивого мужа — вот главное, что король узнал о прекрасной гостье. Осталось лишь сделать выводы.

— Доброй ночи, — Эйден откланялся и увел с собой Ардо.

Вскоре спальню графини покинула и виконтесса Чейз. Ей не терпелось поделиться новостями с подругами. Подумать только, графиня Кюрель оказалась не кем иным, как простушкой из замка Рошен.

Но в коридоре Раяс поджидал сюрприз. Ралф, преданный королю всей душой, всегда стоял на страже его чести. Ничто не могло укрыться от зоркого глаза советника, ни одно событие не могло стать для него тайной.

— Виконтесса, постойте, — Ралф преградил ей путь и угрожающе нахмурился.

-- Что такое? — Раяс испуганно отпрянула. — Стряслось нечто важное, раз главный советник короля караулит в коридорах его подданных?..

Ралф имел достаточно такта и опыта общения с придворными, чтобы пропустить мимо ушей едкое замечание.

— Еще не стряслось, но может, — пригрозил он. — Помните, что в военное время недопустимо никоим образом вмешиваться в жизнь короля, в том числе и в личную. Каждое неосторожное действие может дорого Вам обойтись.

Какой бы самоуверенной и дерзкой ни была виконтесса, здравый смысл приказал ей прикусить язык. Придворные почитали Ралфа как человека чести, он никогда не бросал пустых обещаний на ветер.

— Вы пугаете меня, — прошептала Раяс и на шаг отступила от советника.

— Не пугаю, миледи, — поклонился Ралф, — всего лишь предупреждаю. Графиня Кюрель — почетная гостья короля. Либо Вы становитесь ей подругой и опекуншей — молчаливой опекуншей, либо Ваш муж прощается с должностью. И с привилегированным положением придворного.

— Я поняла Вас, — Раяс смотрела на Ралфа, как кролик на питона. — Будьте уверены, что все, что происходит между королем и Розалиндой, останется в тайне.

— И Вы поможете графине освоиться, — настойчиво продолжил Ралф.

— Непременно, — виконтесса присела перед ним в грациозном реверансе. — Вы можете во всем на меня положиться, милорд.

Ралф с вежливым поклоном отступил в сторону, освобождая Раяс путь — но шла она уже не так лихо, и постоянно оглядывалась.

— Что ж, — с одним противником короля справились, — буркнул советник себе под нос. — Но это только первая пташка. Коршуны налетят позднее. Какая все же нелепая штука — любовь: все ее так ждут, но она вечно настигает не вовремя. И мне придется думать за короля и быть на шаг впереди его врагов — опьяненный страстью разум многое видеть неспособен.

Глава 21

Утро нового дня стало для Розалинды распахнутым окном в новую жизнь. Не успела она проснуться, как к ней в спальню впорхнула Раяс в сопровождении двух служанок. Одна принесла на подносе завтрак на две персоны, а вторая — загадочную корзинку, прикрытую кружевной салфеткой.

— Доброе утро, миледи, — проворковала виконтесса. Сегодня она была, пожалуй, еще более приветливой, чем прошлым вечером. — Надеюсь, Вы не против моего столь раннего визита?..

Розалинда приподнялась на кровати и пригладила растрепавшиеся за ночь волосы. Как бы усердно она ни затягивала ночной чепец, каждое утро он неизменно исчезал, выпуская на свободу ее непокорные кудри.

— Я Вам только рада, — так же тепло отозвалась Розалинда. — Из-за ранения графа мы долгое время вели затворнический образ жизни, и я соскучилась по компании.

— Вот и славно! — объявила Раяс и жестом приказала служанке поставить поднос с едой на постель. — Я не знала, что Вы предпочитаете, поэтому собрала все, чем богата кухня короля Шилдании.

Розалинда не без любопытства взглянула на поднос и издала восхищенный вздох. Повара расстарались на славу: яичница с тонкими ломтиками обжаренного бекона, овощной салат, тосты с джемом и маслом, свежее молоко и целая тарелка спелых, сочных фруктов — такой завтрак можно назвать поистине королевским.

— Астор достаточно богат, но мы никогда не позволяли себе подобные излишества, — восхищенно пробормотала Розалинда.

— Помилуйте, графиня: война вовсе не повод отказывать себе в удовольствиях. Скорее наоборот, — рассмеялась Раяс. — К тому же Вы так бледны, что Вам просто необходимо хорошо питаться.

Розалинда уставилась в свою тарелку и вяло возразила:

— Дорога до Бэтлтона была достаточно долгой… И в Северной Хартии бледность кожи считается достоинством леди.

Раяс дождалась, пока ее подопечная покончит с завтраком, и подозвала служанку с корзинкой.

— Это Зои, моя личная горничная, — представила виконтесса девушку. — Она отлично управляется с волосами, знает толк в макияже, моде, уходе за собой. В общем, обладает массой достоинств и мирным нравом.

Розалинда взглянула на Зои и отметила, что она похожа на радостный лучик солнца. Невысокая, пышная, с россыпью ярких веснушек на носу — горничная излучала тепло и приветливость.

— Буду рада служить Вам, миледи, — Зои присела перед графиней в реверансе и уважительно опустила взгляд. — Надеюсь, мои навыки придутся Вам по нраву.

— Спасибо, Зои, — ласково произнесла Розалинда. — Я не привезла с собой горничной, решив, что в военное время стоит справляться самой. Но если Вы поможете мне с волосами — это будет настоящее счастье. Вот только макияж… Боюсь, эти ваши знания мне не пригодятся — граф предпочитает естественную красоту.

Зои понимающе кивнула и достала из корзинки несколько шариков размером с куриное яйцо.

— Что это? — Розалинда не переставала удивляться склонности дам Шилдании к искусству преображения.

— Это шарики для умывания, миледи, — пояснила горничная. — Их делают из мыла, трав и целебных масел.

Зои помогла Розалинде умыться, а после нанесла на ее кожу целебный крем. Все это время Раяс рассматривала платья графини, разложенные на стульях с высокой спинкой.

— Только не говорите мне, что Вы собираетесь идти в госпиталь в этом!.. — вслух ужаснулась виконтесса. — В таком виде несчастные раненые примут Вас скорее за демоницу, нежели за лекарку.

Розалинда не без зависти взглянула на платье самой Раяс: обнаженные плечи, глубокое декольте, подол, почти не прикрывающий щиколотки. И все это в пастельных тонах и украшено разноцветными лентами и бантами. Даже наряд Зои, хоть и был несколько скромнее, выгодно подчеркивал женскую фигуру.

— О, я бы с удовольствием одолжила Вам одно из своих платьев, — поджав губы, сообщила Раяс, — но Вы в нем попросту утонете.

Розалинда с тоской посмотрела на свои сундуки, в которых покоились ее платья, купленные еще в приданое. И возблагодарила Джоси за ее настойчивость.

— Пожалуй, у меня найдется достойный наряд, — задумчиво произнесла Розалинда. — Не такой открытый, как Ваш. Но и не траурный.

Спустя полчаса виконтеса Чейз сопроводила преобразившуюся графиню в лазарет. В бежевом домашнем платье и кружевном чепце, не скрывавшем цвета волос, Розалинда все еще отличалась от других дам. Но наряд подчеркнул ее хрупкую фигурку, обрисовал талию и позволил всем рассмотреть, что прибывшая из Хартии гостья молода и прекрасна.

Для раненых магов и простых солдат дар Розалинды оказался подарком небес. Когда легкая и нежная, как перо лебедя, ладонь графини касалась их ран, больные приходили в неописуемый восторг. Ее лекарство сильно отличалось от воздействия врачей Шилдании и приносило едва ли не моментальное исцеление.

Розалинда проработала до самого вечера, сделав лишь краткий перерыв на обед. Как ни странно, но с каждым исцеленным запас ее сил не только не иссякал, но и словно увеличивался.

— Не иначе, как Светлая Богиня оказывает Вам свою помощь, — заметил Верн, главный хирург лазарета, во время перерыва. — Впервые вижу, чтобы благородная дама не воротила нос от вида последствий войны.

Его слова Розалинда восприняла как комплимент.

— Мне нравится помогать людям, — улыбнулась она. — Люблю чувствовать себя нужной и значимой.

Она могла бы добавить, что ни одна из ран солдат не сравнится с той — самой страшной, что видела она у своего мужа. Некромагия оставляет следы, не различимые глазом, но для светлой лекарки они — настоящее испытание. Сил на них уходит больше, чем на заживление любого огненного ожога.

Розалинда с замиранием сердца представила, во что превратится Астор, если полностью овладеет наследием предка. И сколько светлой магической подпитки ему понадобится для поддержания человеческой внешности и сокрытия темных следов.

— Вам нехорошо? — встревожился врач, глядя на побледневшую графиню. — Вы сделали сегодня достаточно, полагаю, Вам следует отдохнуть.

— Нет-нет, — запротестовала Розалинда. — Во мне еще достаточно сил, чтобы продолжить лекарство.

Про себя же она добавила: «Лучше я отдам свой дар солдатам, получившим раны при защите своей страны и родных, чем стану подпитывать темные силы».

— Его Величество предупредил, что Вы можете лечить и животных, — напомнил Верн. — Если Вы не устали, то я провожу вас в тигрятню. Наши братья меньшие несут в этой войне не меньшие потери, чем их маги.

— Я буду просто счастлива помочь тиграм, — пришла в возбуждение Розалинда. Она почувствовала такой энергетический подъем, какой не испытывала еще ни разу в жизни. — Скорее, ведите меня к ним.

Опасные хищники, боевые тигры Спруса редко подпускали к себе незнакомых людей. Но к Розалинде проявили доброжелательность. Возможно, прочувствовав, что женщину принял их вожак Ардо. А быть может, почувствовали в лекарке родственную душу.

Розалинда работала, не покладая рук. Точнее, одной руки — левой. Тигрячие установили для графини невысокую скамью и по одному подносили к ней пострадавших питомцев.

В таком виде — усталую, но довольную результатом, — и застал ее Эйден, возвратившийся в замок со стаей боевых тигров.

— Добрый вечер, миледи, — приветливо поздоровался он, снимая шлем.

Король поклонился Розалинде, а после обменялся дружескими приветствиями с тигрячими и главным хирургом. Было заметно, насколько подданные боготворят своего монарха и восхищаются им. Розалинда не стала исключением.

Даже запыленный, покрытый сажей и грязью, Эйден смотрелся привлекательно. Розалинда обласкала призывным взглядом его плечи и руки, взглянула в горевшие страстью глаза.

— Рада видеть Вас в добром здравии, — проговорила она и попыталась подняться.

— Не стоит утруждать себя, — остановил ее Эйден. — Вы устали не меньше. И нам обоим есть чем гордиться: Вы помогли тиграм, а я только что разгромил отряд врагов. Полагаю, ближайшие дни Адалард не станет нападать.

— Приятно слышать столь радостную весть, — Розалинда не могла сдержать счастливый возглас.

При этом она не спросила о муже, и это дало Эйдену пусть слабую, но надежду. Король почувствовал облегчение, смешанное с гордостью. Розалинда явно не пытает к Астору нежных чувств.

Будто уловив его тайные мысли, она все же спросила:

— Отряд магов Хартии тоже участвовал в сражении. Все ли здоровы?

Эйден поймал себя на мысли, что даже смерти Адаларда он не жаждет так, как избавления от Астора. Но ни честь короля, ни человеколюбие не позволят ему решиться на подобное. А сам граф не спешит покидать этот мир — напротив, он оказался опытным воином и сильным магом огня, ловким и дерзким.

— В этом бою мы понесли минимальные потери, — с поклоном сообщил Эйден. — Маги огня оказали нам неоценимую услугу. Все они в добром здравии и сейчас отправились в купальню. Я же решил прежде показать Ардо врачам — как видите, ему последнее время везет на увечья.

Розалинда присмотрелась к тигру и заметила небольшую вмятину на его броне. Вскочила с места, бесстрашно бросилась к Ардо и опустилась перед ним на колени.

— Бедный, ему так больно, — едва ли не плача от жалости, она стала подпитывать его своими силами. — Но боюсь, одной магии здесь мало — ему придется выправлять пластины.

— Ардо смел и храбр, — согласился Эйден. — Он выдержал удар эйшелльского летуна, перетерпит и незначительную операцию.

— Верн наверняка сумеет помочь, — Розалинда посмотрела в сторону, туда, где врачи и тигрячие осматривали остальных тигров.

— Не стоит, — оборвал ее Эйден, — Ардо не любит чужих. Если вы согласитесь мне ассистировать, то я справлюсь самостоятельно.

Разумеется, Розалинда согласилась. Вдвоем с Эйденом они уложили Ардо на стол, связали ему лапы и прикрыли хвост защитным колпаком. Ардо не брыкался, но в его ярко-желтых глазах застыл страх и непонимание.

— Прости, друг, — утешил его Эйден. — Так нужно.

— Не волнуйтесь, я прослежу, чтобы он не почувствовал боли, — заметила Розалинда, прикладывая ладонь ко лбу пациента.

Эйден посмотрел на нее с уважением, перемешанным с восхищением.

— Вы для нас настоящая находка, — не сдержался он. — Сильные лекари — редкость в Хартии, и Адриан редко позволяет им покидать страну. В Вас столько силы, что Вы можете напитать ею даже бездну.

Эйден отвлекся и не заметил, как погрустнела Розалинда. Уж она-то прекрасно знала, что насытить бездну невозможно — чем больше она получает, тем темнее становится.

Одно радовало: делясь силами с Астором, Розалинда так развила свой лекарский дар, что превзошла по возможностям, пожалуй, многих дипломированных выпускников академий. Силы ее многократно увеличились, сделав лекарский дар неиссякаемым источником света.

— Что это? — Розалинда взглянула на странный предмет в руках короля.

Плоская крышка с мягкой окантовкой напоминала панцирного моллюска — обитателя прибрежных скал.

— Вакуумная присоска, — пояснил Эйден. — С ее помощью нам удается выправлять панцири тигров, не причиняя им при этом вреда. Вот только это довольно болезненная процедура, и обычно приходится усыплять животное.

На сей же раз, благодаря магии Розалинды, операция прошла для Ардо быстро и безболезненно. Как только лекарка сняла с его лба ладонь, а Эйден развязал путы — тигр смог встать на ноги и отправиться в свой загон. При этом он жалобно мяукал и поглядывал на своего мага умоляюще.

— Нет, не сегодня, — предупредил его Эйден. — Нашим гостям не понравится, если в купальню заявится тигр. Ты для них не менее страшен, чем летательный аппарат эйшелльцев.

Король с тоской посмотрел на Розалинду — он искал любой предлог, чтобы подольше задержаться в тигрятне. Рядом с его прекрасной розой словно сам воздух становился чистым и душистым, приобретая ту упоительную нежность, что неизменно ощущают влюбленные.

— Вы тоже устали, — заявил Эйден, — позвольте, я провожу Вас в Вашу комнату?

Розалинда едва заметно прикусила нижнюю губу: ее желания вступили в схватку с ее разумом.

— Простите меня, Ваше Величество, но виконтесса Чейз обещала зайти за мной, чтобы вместе отправиться на ужин.

Эйден не стал возражать и без того донельзя смущенной Розалинде, прекрасно понимая, что вовсе не данное Раяс обещание заставляет ее сопротивляться из последних сил.

— Доброй ночи, — он не стал искушать судьбу и быстрым шагом вышел из тигрятни.

— Доброй, — едва слышно пробормотала Розалинда ему вслед. — Пусть твои сны будут такими же прекрасными, как весна в Хартии.

Вернувшись в свою комнату, Розалинда обнаружила, что замковые слуги уже согрели для нее воду и установили бадью возле разожженного камина. Рядом лежала стопка полотенец и корзиночка с уже полюбившимися мыльными шариками, ароматными маслами и сухими лепестками цветов.

Зои предложила свою помощь, но Розалинда вежливо отказалась. Виконтесса Чейз тоже намеревалась искупаться, а прислуживать обеим леди сразу горничная просто не в силах.

А еще Розалинде хотелось немного побыть в одиночестве и помечтать всласть. Она вылила в воду четверть склянки розового масла, насыпала сухих лепестков и с довольным вздохом опустилась в бадью. Ароматная вода согрела ее и успокоила. Прикрыв от удовольствия глаза, Розалинда взяла наугад один из шариков и принялась намыливать лицо и руки. Сердце ее ликовало, а с губ слетала тихая мелодия старинного вальса.

Дверь бесшумно отворилась, и в комнату шагнул Астор. Прислонился спиной к стене и подал знак Блезу ожидать его в спальне. Камердинер ушел, а граф сложил на груди руки и наблюдал.

Легкий сквозняк коснулся волос на затылке Розалинды, вынуждая ее открыть глаза. Она вскрикнула и разжала ладонь. Мыльный шарик покатился по полу к ногам Астора.

— Почему Вы испуганы? — надменно спросил он. — Я полагал, будто Вы будете рады увидеть меня целым и невредимым. Или Вы ожидали вовсе не меня?

Розалинда отжала волосы и закрутила их в тугой пучок.

— Я безмерно счастлива знать, что Вы находитесь в добром здравии. Но Вы вошли без стука и так неожиданно…

Астор поднял с пола мыльный шарик, поднес его к носу и вдохнул нежный аромат фиалок.

— Подумать только, эти слащавые шилданцы, вместо того, чтобы тратить силу и мощь на укрепление позиций, расходуют свои дары на выращивание цветов, — небрежно обронил он. — Кому нужны фиалки поздней осенью?

— Возможно, тем, кто жаждет наступления весны и живет мечтами о счастливом будущем, — не глядя на мужа, пробормотала Розалинда. — Шилданцы выращивают любимые цветы богини в знак благодарности за ее дары и ее любовь.