Женатые. Часть 1

Глава 6

Оливия

Какая радость! Известная маркетинговая фирма «Вессон, Берк и Барсол» отправила к нам стервятника. И по какой-то чудовищной причине наш совет директоров позволил ему в течение часа сотрясать воздух через пожелтевшие зубы, называя это «переговорами».

С первого дня «Тейт и Кейн» и «Вессон, Берк и Барсол» были соперниками. Так что нет ничего удивительного, что, почуяв кровь, их генеральный директор начал пускать слюнки. Официально стервятник является представителем заинтересованной стороны, но это лишь формальность Он здесь, чтобы прибрать к рукам добычу еще до того, как она перестанет трепыхаться.

Сдерживая тяжелый вздох, я ерзаю на своем месте. У меня нет времени на эту ерунду, но есть целая компания, которую надо реабилитировать. Так называемая встреча с потенциальными покупателями стоит далеко внизу в моем списке дел. Понятия не имею, что это ничтожество делает здесь, кроме того, что тратит наше время и заставляет подниматься мое кровяное давление. У нас в запасе девяносто дней, нет, уже восемьдесят шесть. Только после этого совет будет принимать решение о продаже «Тейт и Кейн», не говоря уже о том, кому именно они решат продать компанию.

Может быть, весь этот стресс делает из меня истеричку, но я не могу не скривиться, смотря на волосы представителя. У него, без сомнения, один из самых засаленных, тонких и тусклых зачесов, которые мне приходилось видеть. Я стала частью элитного делового мира, когда достаточно повзрослела, чтобы сопровождать папу на корпоративах. Поверьте мне, я знаю все о плохих зачесах.

Как соответствующе... Лысый стервятник. Возможно, я должна проверить когти на его руках. Я делаю глоток кофе, чтобы скрыть ухмылку.

Папа прочищает горло, прерывая бессвязную болтовню представителя.

— Простите, мистер Вальмонт, я бы хотел уточнить некоторые моменты.

Стервятник моргает несколько раз, как будто он забыл, что в комнате находятся и другие люди.

— Да, господин председатель?

— Ваша цена кажется очень низкой. Общая стоимость предприятия оценивается в более чем в два раза выше указанной вами стоимости. Да и планируемые изменения политики компании довольно обширны, — папа смотрит поверх очков на копию договора, предложенную «Вессон, Берк и Барсол». — Не говоря уже о масштабных увольнениях. Вы, конечно же, не собираетесь увольнять всех наших сотрудников?

— Вновь приобретенные компании всегда проходят определенную реструктуризацию, — поправляет он свой галстук. — Это стандартная процедура, уверен, вам это известно. Покупатель должен убедиться, что новый актив вписывается в их, кхмм… их общую культуру.

— Конечно, — говорит папа. — Просто хочу удостовериться, что и совет это понимает.

О да, совет хорошо все понимает. Ни у кого из сидящих за столом переговоров нет и следа улыбки.

Я украдкой смотрю на Ноя, который сидит слева от меня. Он выглядит абсолютно загнанным: хмурый, губы плотно сжаты, плечи напряжены. Язык его тела шокирует, ведь обычно Ной совершенно невозмутим.

Острая боль сочувствия сжимает мою грудь. Я испытываю неожиданное желание взять его за руку. Пусть оно и исчезло так же быстро, как и возникло, но боль осталась. Бог знает, что я не самый большой поклонник Ноя, но с потенциальными покупателями в комнате… я выбираю Ноя. В конце концов, враг моего врага — мой друг.

Но Ной не только враг моего врага. Мы действительно находимся по одну сторону баррикады. Мы оба делаем это по одним и тем же причинам: для наших отцов, нашего будущего, для всех людей, чье будущее напрямую зависит от «Тейт и Кейн». Нам есть что терять. Я знаю, Ной не сдастся без боя.

Боль в груди усиливается, и я испытываю странное чувство… Солидарность.

Ной оборачивается ко мне; должно быть, он почувствовал мой взгляд. С осторожностью, чтобы не привлекать внимания, я склоняю голову и дарю ему улыбку в знак поддержки. Не хочу, чтобы стервятник и даже папа это заметили. Это сообщение предназначено только для нас двоих.

Не волнуйся. Мы собираемся перехитрить этих лохов. Клянусь могилами наших матерей, мы победим.

Стервятник со скрипом поднимается со стула. Ной оглядывается на него, разрывая нашу краткую связь.

— Мои работодатели призывают вас рассмотреть вопрос о совершении данной сделки как можно скорее, — говорит Вальмонт. — Наше предложение довольно щедрое, и оно не будет вечным.

— Мы будем иметь в виду «Вессон, Берк и Барсол», если решим продать компанию, — спокойно отвечает папа, игнорируя попытку угрозы. — Спасибо, что пришли к нам сегодня.

Я мысленно пускаюсь в пляс. Да, черт возьми! Папа сказал «если», а не «когда». Маленькая победа.

Вальмонт не выглядит впечатленным таким ответом. Вероятно, он понимает, что «мы будем иметь в виду» — это просто вежливое «пошел на…». Но чего же они ожидали, пытаясь проскользнуть через конкурентов, как не это?

Переговоры закончены. Папа извиняется, вероятно, спешит вымыть руки после пожимания скользкой руки представителя. Ной догоняет меня по дороге к моему кабинету.

— Ты в порядке? — спрашивает он.

Ной спрашивает меня об этом? Он был единственным на грани некоторое время назад.

— Да, я в порядке, — вздыхаю я. — Просто разозлилась.

— Я думал, злость — твое обычное состояние, — дразнит он.

— Только когда я рядом с тобой, — автоматически отстреливаюсь я, но без злого умысла. Я все еще под впечатлением от услышанного в конференц-зале.

Ной просто смеется, как будто мы играем в теннис, а не обмениваемся оскорблениями. Я должна признать, что его смех приятен на слух, и мне нравится видеть его именно таким — увиденное на встрече неприятно поразило меня. Хоть он и может быть раздражающим говнюком, но пусть уж лучше будет веселым.

Некоторое время мы идем молча, окруженные тихим эхом наших шагов и низким ропотом офисных будней.

— А что насчет тебя? — наконец спрашиваю я. — Ты в порядке?

— Теперь, когда ты рядом, я чувствую себя намного лучше.

Опять флирт. Почему он продолжает вести себя так со мной? И почему в моем животе всегда все переворачивается в ответ? Я ненавижу свою реакцию на него.

— Но там, в конференц-зале, было совсем по-другому, — продолжает Ной, — я думал, что врежу этому придурку по его самодовольной роже. Наша компания — не просто цифры на бумаге. Это жизни людей, которые они планируют сломать.

— Правильно… таких людей, как Росита. Ты так о ней заботишься, — со вчерашнего дня я знаю, что они близки, но, увидев Ноя таким расстроенным сегодня, понимаю, как важна она для него.

Он глубоко и тревожно вздыхает.

— Как иначе? Она самый замечательный человечек на земле. И у нее есть семья, о которой нужно заботиться.

Вдруг он останавливается и смотрит на меня, уголки его рта снова поднимаются, но глаза говорят мне, что он по-прежнему обеспокоен встречей и тем, что мы узнали.

— Ну, таков уж я. Думаю, пришло время вернуться к работе.

Я осматриваюсь и вижу, что он прав — мы стоим около двери его кабинета. Уже здесь? Когда мы успели пройти весь этот путь? Время пролетело незаметно.

Я чувствую странный укол разочарования, не желая заканчивать этот разговор. Я не знаю, что еще сказать, просто испытываю желание поговорить с Ноем еще немного.

Или, возможно, я просто не хочу оставаться одной прямо сейчас. Я хочу держаться за тот момент, который мы разделили на встрече. Обнадеживающее и дарящее уверенность чувство, что мы боремся вместе бок о бок. Союзники в окопах. Думаю, страдание любит компанию…

Но список дел ждет меня, так что, стряхивая зарождающееся чувство близости, я киваю Ною в знак прощания.

— Увидимся позже.

— Не слишком поздно, я надеюсь, — подмигивая, Ной исчезает в своем кабинете.

Ух… в животе снова все перевернулось. Заверните мне его, нет, подождите, не заворачивайте. Я имею в виду, нужно забыть его. И его монстра тоже. У меня миллион дел, которые нужно сделать, а я уже потратила полдня.

Я поворачиваюсь на каблуках и направляюсь в свой кабинет. Может быть, мои чувства успокоятся, как только начну работать. Я похороню себя в жестких финансовых проблемах, вольюсь в поток и не позволю больше ничему меня отвлечь.

Но идея одиночества, обычно доставляющая блаженное удовольствие, сейчас почему-то беспокоит меня. И поскольку я не могу найти компромисс со своей головой, в дело вступают ноги. В итоге я оказываюсь перед дверью в кабинет отца.

Захожу в кабинет и позволяю себе насладиться блаженной тишиной — успокаивающий аромат древесины, кофе и бумаги. Я всегда чувствовала себя тут, как дома. Я практически выросла в этом офисе. Прочитала все книги и деловые журналы с полок. Я знаю каждый сантиметр этой комнаты, и это успокаивает меня.

Дверь снова открывается с мягким щелчком, и папа говорит:

— Я знал, что найду тебя здесь.

Я могу услышать улыбку в его голосе, даже не поворачиваясь. И это хорошо, потому что я так устала, что сил осталось лишь на то, чтобы дышать.

— Ты хотела о чем-то поговорить?

Обходя стол из красного дерева и внушительный трон позади него, папа садится в приземистое кожаное кресло за журнальным столиком. Я сажусь в кресло напротив. И оно все так же неловко скрипит, как и в течение последних восемнадцати лет.

— Нет. Я имею в виду… — я вздыхаю. — Может быть.

Я даже не знаю, что мне сейчас нужно. Мои мысли по-прежнему бегают и не могут ни на чем остановиться: пренебрежительный стервятник, напряженная поза Ноя, озабоченное лицо отца, на котором с каждым днем углубляются морщины. А еще временные рамки совета, и вся та работа, что ждет меня впереди… нас. Само слово «мы»… и эта идея, что скоро я стану «нами».

Но, возможно, это не так уж и страшно. У партнерства есть свои положительные стороны, не только отрицательные. У меня есть яркий пример: сотрудничество папы и Била Тейта.

И я помню ту связь, которую мы разделили с Ноем в конференц-зале. Та доля секунды взаимопонимания, которую я видела в его глазах. Могу сказать точно, он себя чувствовал одиноким, подавленным. Внезапное понимание того, что я не одна, сокрушило меня. Храбрясь перед ним, я укрепила свою собственную веру. Даже сейчас, вспоминая предназначенную ему улыбку, я чувствую себя более сильной и более спокойной.

Удивительно, на что способен один лишь взгляд. Сколько чувств он может передать. В один миг может вытащить меня из отчаяния, даже замедлить мое сердцебиение... Или ускорить его. Как это произошло между нами в зале несколько минут назад. Или на встрече, когда Ной поцеловал мою руку.

Ради Бога, мое либидо когда-нибудь заткнется? Сейчас не самое подходящее время, чтобы трахать свой мозг. Уф, подождите. Плохой выбор слов.

— Ты еще здесь, милая? — спрашивает папа.

Я мгновенно возвращаюсь к реальности. Черт, я снова потерялась в своих мыслях. Что-то в последнее время я стала часто отвлекаться.

— Извини. Я просто… Я не знаю с чего начать, — и это не ложь.

— Я налью нам кофе, — папа с ворчанием наклоняется вперед.

— Нет, папа, не вставай. Я сама, — я встаю и иду к буфету, чтобы включить одну из кофе-машин.

Он досадно вздыхает.

— Знаю, я больше не молодой и дерзкий, но…

— Все нормально. Я не против.

Папа гордый, и я не хочу заставлять его чувствовать себя беспомощным, но хорошо знаю, с каким количеством боли и усталости он имеет дело. И, честно говоря, я отчаянно пытаюсь сделать что-то. Что-либо вообще. Мне просто нужно действовать.

Так что я сама занимаюсь кофе. Кофе с фундуком для меня, колумбийский темной обжарки для папы. С сахаром, но без сливок для меня, со сливками, но без сахара для него. Этот ритуал сам по себе является почти столь же успокаивающим, как и богатые ароматы, доносящиеся из наших кружек.

Я надеялась, что разговор пройдет легче. Я стою спиной к отцу, мои руки заняты; я не должна позволять своим чувствам вырваться наружу, чтобы папа лишний раз не волновался. Но слова, которые вылетают из моих уст, застают нас обоих врасплох.

— Почему Билл Тейт поступил так с нами?

Папа снова вздыхает. Это один громкий, тяжелый, поднимающийся из глубины его груди вздох.

Я открываю рот, чтобы извиниться. Но потом закрываю его. Потому что, знаете что? Даже если я никогда и не собиралась требовать ответа, черт возьми, я действительно хочу знать его. У меня есть право на это. Именно я вынуждена выбирать между молотом и наковальней, в конце концов.

— Мне очень жаль, дорогая, — говорит папа. — Мы никогда не предполагали, что это обернется таким образом. Мы написали эти пункты вместе, добровольно, потому что хотели сохранить «Тейт и Кейн» в семье. И мы знали, что вы, дети, предназначены друг для друга.

Я киваю немного нетерпеливо, когда отдаю ему кружку и сажусь со своей. Я уже знаю эту часть истории. Совместное предприятие, и этим все сказано.

Он делает глоток.

— Тем не менее, мы хотели убедиться, что у вас будут и другие варианты. Если вы с Ноем не захотели бы пожениться к тому времени, когда мы отошли бы от дел, — мы рассчитывали, что этот день далеко в будущем, — то управление по умолчанию перешло бы к совету. И даже в этом случае вы бы не потеряли компанию. Вам бы предоставили руководящие места, а также выплаты от прибыли компании. Так что нам нелегко далось это решение. Но мы никогда не ожидали…

— Что не будет никакой прибыли, — говорю я мягко. И, возможно, никакой компании вообще.

— Правильно. Потому что все самое худшее произошло сразу и быстро. Ранняя смерть Билла. Мой рак… И его прогрессия. «Тейт и Кейн» отстает от своих конкурентов, падая в долговую яму. Кризис доверия совета, — отец делает еще один глубокий вздох. — Мы всегда думали, что у вас, детей, будет много времени, чтобы составить план для будущего.

Я знаю, с каким трудом папа пытался спасти эту компанию самостоятельно. Он работал, пока его тело физически не начало препятствовать этому. К тому времени, когда он признал свое поражение, проблема достигла критической отметки. Я не злюсь на него за это, потому что знаю, что поступила бы также. Мы с ним из одного теста.

С мягким глухим стуком папа ставит свой кофе, к которому едва притронулся.

— Я не буду здесь всегда, дорогая.

Я смотрю на него, пораженная сменой темы. Он выглядит таким изможденным, и это разбивает мне сердце.

— Я… Я знаю, папа, но…

— Вы с Ноем поженитесь не только ради компании. Кто сможет позаботиться о компании, если моя маленькая девочка недовольна? Я доверяю Ною заботу о тебе.

— Обо мне не нужно заботиться, — говорю я автоматически.

— Всем нужен кто-то рядом. Я не говорю о деньгах или власти... Я говорю о любви. Уши, которые выслушают; плечи, которые дадут выплакаться на них. Партнер, который разделит трудности жизни. Если я буду знать, что у тебя это есть, родная, то мне будет проще дожить свой век.

Я сглатываю комок в горле, запивая его горячим кофе. Не хочу думать о том, что папа доживает свои дни.

— Несмотря ни на что, я все еще верю, что вы с Ноем будете вместе, — продолжает папа. — Вы созданы друг для друга. И вы нужны друг другу для того, что ожидает вас впереди. Желание Билла Тейта должно было лишь немного подтолкнуть вас в правильном направлении.

Я смотрю в чашку — темная жидкость блестит под люминесцентными лампами.

— Это все кажется нереальным. Я понятия не имею, чего ожидать. Каково это — быть замужем?

Я даже не уверена, какой ответ хочу услышать. Какой-нибудь милый анекдот или житейская мудрость, возможно, могли бы меня успокоить. Все будет хорошо. Брак не поглотит всю твою жизнь. Ты все еще сможешь быть собой: бизнес-леди на первом плане и только потом уже жена.

— Ну, по моему опыту, это замечательно, — папа нежно улыбается. — Твоя мама была лучшим, что когда-либо случалось со мной. Моя опора, мой солнечный свет, мой лучший друг. Мы не были двумя половинами одного целого, каждый из нас был самостоятельной личностью, и именно это делало нас удивительными в те моменты, когда мы объединялись, — он качает головой. — Я не поэт… Так что просто скажу, что это было волшебно.

Волшебно, да? Я должна поверить на слово. Мой единственный долгосрочный парень, как оказалось, был искусно манипулирующим самовлюбленным человеком, и я никогда не была достаточно близка с кем-либо, чтобы испытывать или понять те же чувства, которые попытался описать отец.

Сложив на коленях руки домиком, папа наклоняется ближе.

— Я знаю, что обстоятельства далеки от идеала, милая. Но дай Ною шанс показать себя. Я никогда бы не поставил тебя в ситуацию, с которой ты бы не справилась. Ты моя девочка... Я просто хочу видеть тебя с хорошим человеком. И этот человек — Ной.

Я не совсем разделяю мнение Тейта-старшего. Пока нет, хотя надеюсь, что все изменится к концу этого месяца. Но я вижу, как отчаянно Ной заботится о Росите и благополучии ее семьи. Он очень убедителен.

Я знаю, что могу рассчитывать на Ноя. Уже не так страшно дойти до грани и бороться за «Тейт и Кейн». Я смогу доверять ему, потому что он будет работать так же усердно, как я. И это хорошо, потому что ближайшие три месяца наша сверхурочная смена будет проходить в аду.

У меня хотя бы есть некая услада, будет на кого поглазеть в течение всех этих бессонных ночей в офисе. Но как я смогу смотреть на него, зная о том телефонном столбе между его ног…

Да помогут мне небеса.