Жените нас, ректор!

Глава 2

Там, где дорога делала резкий поворот, уже собралась вся деревня. «Матушка» заняла самую выгодную позицию и теперь, размахивая палкой, охраняла ее от возможных захватчиков не хуже цербера. Завидев меня, она нахмурилась и требовательно поманила пальцем с обкусанной до мяса кутикулой.

– Ариана, иди сюда быстрее!

Я вздохнула и, подобрав юбку, ускорила шаг. Пустая плетеная корзинка, висящая на руке, цеплялась за ткань рубашки и била по ребрам. Краем глаза я заметила, что Ион устремился к толпе разновозрастных детей, в десятке шагов от поворота – все лучшие места были уже разобраны. Детская возня и крики подсказывали, что там тоже идет борьба и создаются временные коалиции.

– Где ты ходишь? – зашипела «матушка». – Меня чуть наши соседи не прогнали!

Я пожала плечами, не торопясь просить прощения. Впрочем, такие словесные реверансы здесь никого не интересовали.

– Эй, вашей дочки тут не стояло! – попыталась возмутиться одна из девушек, когда я прошла мимо нее.

«Матушка» повернулась так быстро, будто только этого и ждала. Тяжелая палка просвистела совсем рядом с носом недовольной девицы, заставив ту испуганно отскочить назад.

– Что ты сказала? – рявкнула «матушка», продолжая потрясать оружием. – Повтори, я не расслышала.

Девица, имени которой я не могла припомнить, как ни старалась, буркнула что-то неразборчивое и отвернулась. «Матушка» презрительно фыркнула и посмотрела на меня. Ее раскрасневшееся, покрытое потом лицо излучало торжество от маленькой победы. Впрочем, при виде меня оно сменилось на досаду.

– Ну что ты смотришь так кисло? – снова рявкнула она, но уже мне. – Улыбайся! Все любят красивых дурочек!

Я поморщилась, но натянула на губы улыбку. «Матушка» сплюнула себе под ноги.

– Точно дикая кошка скалишься! Добрее надо быть, добрее.

Меня невольно одолел смех, настолько странно это прозвучало именно из ее уст. Пришлось закашлять, чтобы скрыть его и тем самым еще больше не разозлить «матушку». В гневе она была страшнее «отца». Тот хотя бы обиду долго не держал. Подозреваю, с памятью у него в принципе была беда: учитывая, как часто он прикладывался к бутылке, это неудивительно.

«Матушка» суровым взглядом оценила обстановку за моим плечом и, видимо, посчитав, что при таком раскладе стоит увеличить шансы на успех, потребовала:

– И пуговицы на рубашке расстегни. Покажи, чем природа тебя наделила!

На этот раз я взбунтовалась. Оголять грудь я не собиралась. У моего терпеливого послушания тоже был предел.

– И не подумаю!

«Матушка» замахнулась на меня палкой, но не ударила – портить мой внешний вид сейчас не входило в ее планы. Я даже не отшатнулась – уже привыкла к таким вспышкам. Просто молча поджала губы и мрачно посмотрела ей в лицо.

«Матушка» неохотно опустила руку и, сдаваясь, ненадолго отвела взгляд.

– Зыркаешь так, что хоть охранный оберег на себя вешай, – буркнула она. – Смотри, если денег дадут меньше, чем в прошлый раз…

Чем мне это грозит, я уже не узнала. Из-за холма, который огибала дорога, послышалось конное ржание. До леса за холмом маги добирались порталом, но уже от него – на лошадях. Почему так происходило, мне никто не объяснял.

«Матушка» поспешно ретировалась, напоследок снова погрозив мне, на этот раз кулаком. Я перевела взгляд с ее скрывшейся в толпе спины на стоящих рядом девушек. Одна из них явно взяла на вооружение подслушанный совет и приспустила рубашку, игриво обнажив плечо, а другая оказалась еще смелее. Заметив, как я обескураженно пялюсь на ее коленку, выставленную из-под длинной юбки, она снисходительно хмыкнула и гордо задрала подбородок. Думаю, в ее глазах я даже не была конкуренткой, так, досадной помехой по типу врытого не в том месте столба.

Ладно, надеюсь, меня не примут за девицу легкого поведения. В такой-то компании.

Конское ржание раздалось совсем близко, и толпа заволновалась, как актерская труппа, готовящаяся выйти на сцену. Дети перестали ругаться и пререкаться между собой, взрослые женщины, портящие красивую картинку, спрятались за спины молодых мужчин. Старики и вовсе предпочти остаться в домах и не высовываться. Благородные мужья скрывались за деревьями в ожидании «добычи» – денег, которые раздобудут им симпатичные дочери и шустрые дети.

Я снова обернулась, констатируя простой факт: молодежь, больше никого. Что ж, логика понятна, но от этого происходящее не становится менее противным. Я испытывала отвращение к необходимости попрошайничать. А уж встречать магов как богов и вовсе казалось мне глупостью и пустым унижением.

– Эй, если хочешь уйти, мы тебя выпустим, – сквозь зубы сказала одна из моих конкурентов – соседская девчонка.

Ее природную красоту портил шрам на щеке, полученный еще в детстве, но сейчас его скрывали распущенные волосы. Такие же белые, как у меня. Мне всегда казалось, жители юга должны быть жгучими брюнетами, но здесь точно пошло что-то не так. Кто-то из магов, тоже это подметивший, рассуждал, что магический источник, найденный неподалеку, все-таки воздействует на деревню, постепенно меняя наши гены. Он уверял, что, если не вмешиваться, поколения через два в деревне начнут рождаться маги. Коллеги подняли его на смех, а чем кончилось дело я так и не узнала – меня согнали с удобного места, откуда я и подслушала обрывки этого разговора. Жаль. Мне и правда было интересно.

– Эй, так что?

Я вынырнула из воспоминаний и встретилась с прищуренным взглядом соседки.

– Я останусь.

Та разочарованно цокнула языком, но спорить не стала – гости уже показались из-за холма.

Пыльное марево, поднимаемое копытами лошадей, приобрело красноватый оттенок из-за глины, которой здесь было немало. В этом тумане проступили очертания людей, и чем ближе и отчетливее они становились, тем яснее до меня доносились их голоса.

– Нас встречают!

– Эти туземцы слишком ленивы, чтобы работать, вот и тратят время попусту.

– Возможно, но посмотрите, как искренне они нам улыбаются.

– А какие красивые у них девушки!

Маги переговаривались на кимберлинском, но, в отличие от остальных жителей деревни, я их понимала. Он воспринимался мною как английский, которым я владела вполне сносно.

За спиной раздались приветственные крики, и я едва не оглохла. Покосившись на девушек, заметила, что те радостно машут и улыбаются, словно именно сегодня наступил их самый счастливый день. На распродаже женского нижнего белья никогда не видела столько оживленных лиц, полных предвкушения, как здесь.

«Какое же дно!» – хмуро подумала я и уставилась в пол.

Как выяснилось, мило улыбаться в ситуации, когда хочется ругаться, я пока не научилась.

– Держи, красотка, это тебе.

Один из мужчин, одетый в добротный костюм, сшитый явно у хорошего портного, сунул мелкую монетку мне в руку. Разрываясь от стыда и желания бросить подачку под копыта коня, я сжала кулак. Края монетки больно впились в кожу, но я толком этого не заметила. Соседка позади горестно взвыла и, оттолкнув меня, пробилась вперед. Рубашка окончательно сползла с ее плеча, едва не оголив грудь полностью.

Раздался мужской смех, и под улюлюканье щедрый меценат всучил мелочь и моей конкурентке, не забыв сально подмигнуть при этом. Меня передернуло, а та лишь счастливо улыбнулась и спрятала монетку поглубже в карман.

– Оуэн, надеюсь, не стоит объяснять, что об этой части путешествия твоей матери и сестрам лучше не рассказывать?

Мужской гогот заставил скрипнуть зубами. Я вскинула голову, рассматривая магов, пустивших лошадей неторопливым шагом. На гнедом жеребце сидел рыжий мальчишка, на вид лет двенадцати. Он, распахнув от удивления рот, таращился на происходящее. Мне захотелось отвесить подзатыльник его наставникам: нашли куда притащить подростка!

Кто-то из магов всучил мальчишке бархатистый мешочек.

– Впереди дети. Думаю, они будут рады конфетам.

– Только не давайте их им в руки! Кто знает, чем они больны.

– Верно, лучше бросьте леденцы на землю, рин.

Мальчишка немного растерянно потряс рыжей головой и кивнул, принимая к сведению. Его карие глаза смотрели вперед чуть настороженно, но лучились любопытством.

– Думаю, в милости, брошенной, как кость собаке, мало почести.

Я, вздрогнув от неожиданности, медленно перевела взгляд на скупо обронившего эту фразу мужчину. Тот, уверенно придерживая одной рукой поводья, равнодушно смотрел вперед – на нетерпеливо скачущих на обочине детей. Его темные, коротко подстриженные волосы ярко контрастировали с бледной кожей и зелеными глазами. Под черным костюмом угадывалась спортивная подтянутая фигура, а достоинство, с которым он держался в седле, невольно внушало уважение. Но стоило ему мельком посмотреть на меня, как я отступила назад. Такого холодного, хищного выражения лица я еще никогда не встречала. Даже у тех, кто подозрительно быстро сколотил себе состояние в моем мире и тем самым вызвал мой журналистский интерес.

– К сожалению, рин Эйверли, не могу с вами согласиться. Собака на то и собака, что чувствует иначе.

– Я бы удивился, рин Скэрли, если бы вы разделили мое мнение.

В вежливом, почти лишенном эмоций голосе проскользнула угроза. К сожалению, маги проехали вперед, и я, вдруг поймавшая себя на мысли, что заинтригована разговором, тоже сделала несколько шагов, пытаясь нагнать лошадь.

Рыжий мальчишка растерянно переводил взгляд с одного мужчины на другого, а затем, сунув руку в мешочек, все-таки бросил конфеты на землю. Я разочарованно вздохнула, но зато напряжение, сковавшее плечи, ушло: чуда не случилось.

Мальчишка потряс мешочек и, покрутив головой, бросил его мне: я оказалась ближе других к его лошади. Я на автомате поймала снаряд и так же механически запустила туда пальцы. На дне обнаружилось два леденца. Я торопливо запихала лакомство обратно и спрятала в карман юбки.

Маги уже въехали в деревню, а за моей спиной сварливо раздалось:

– Ну что там?

Я резко обернулась, мысленно ругнувшись. Могла припрятать монетку до следующего побега, а теперь уже не успею. Пришлось отдать ее в жадно трясущиеся руки «матушки». Та даже не стала возмущаться тем, что денег так мало. Видимо, понимала, что с учетом конкуренции и это неплохо.

– Ладно, иди, – довольно приказала она и тут же спохватилась: – Принеси сегодня мадраговрые плоды. Фрукты уже надоели.

Я скрипнула зубами. Меньше всего мне хотелось тащиться в мадраговрые заросли. Фрукты собирать было куда проще. Но спорить я не стала. В крайнем случае скажу, что ничего не нашла, хоть это и чревато скандалом. Хорошо, если только им.

Рядом со мной оказался понурый Ион. Он выглядел таким несчастным, что я сразу поняла: конфет ему не досталось.

– Не успел?

Он потер разбитый нос, поморщился и молча покачал головой. Я заколебалась, а когда поняла это, стало так противно, что я тут же сунула Иону бархатный мешочек. Не хватало еще, чтобы этот мир изменил меня!

– Держи.

Глаза Иона радостно вспыхнули. Он дрожащими пальцами осторожно достал сразу два леденца и, опасливо озираясь, словно ожидал, что сейчас сладости заберут, запихнул их в рот. Оба.

Мой живот протестующе заурчал.

– Вообще-то я думала, ты поделишься, – упрекнула я.

Ион, счастливо жмурясь, отскочил от меня. Наверное, боялся, что стукну. Я, напоминая себе о том, что злиться на ребенка глупо, махнула на него рукой и подхватила корзинку, чудом не затоптанную набежавшей ребятней. Те окружили Иона.

– Эй, что там у тебя в мешке?

– Дай мне!

– И мне!

Я поторопилась убраться подальше от этой саранчи. Пусть сами разбираются.

Мадраговровые деревья росли с другой стороны холма, где речушка переходила в болото. Корни их выступали над поверхностью, опутывая зеленую, пахнущую тиной воду сложным лабиринтом из веток, среди которых прятались небольшие плоды. Собирать их было несложно, но местные не любили этого делать. За мшистую корягу здесь легко можно было принять спящего речного хищника – все того же крокодила, которым меня часто пугали. Вот и «матушка» предпочитала не рисковать, а засылала в эти джунгли меня: слишком уж сытными были плоды, не чета обычным фруктам.

Как же мне уже надоела эта роль местной Золушки. Были бы в сказке, ко мне, заливаясь слезами сочувствия, давно бы прилетела добрая фея-крестная.

Осторожно перескакивая с одной изумрудной кочки на другую, я торопливо рвала с веток непримечательные коричневые плоды. Взгляд опасливо метался из стороны в сторону, часто убегая вперед, поэтому к оклику, раздавшемуся сзади, я оказалась вовсе не готова.

– Привет!

Я испуганно дернулась и уронила в воду один из плодов. Он с громким плюхом, прозвучавшим укоризненно, ушел на дно.

Я, перехватив корзинку покрепче, мрачно обернулась. Передо мной, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, стоял рыжий мальчишка, которого я приметила в процессии магов. В его руках мерцал и нервно подрагивал ярко-голубой камень на длинной цепочке.

«Артефакт», – догадалась я.

– Простите, – смущенно начал мальчишка, которого, кажется, называли Оуэном. – Вы говорите на нашем языке? – Не дождавшись ответа, он с сильным акцентом, почти неразборчиво спросил на деревенском диалекте: – Как перейти это озеро?

Вежливый парень. Никому другому не могло прийти в голову назвать это грязное болото озером. Впрочем, возможно, он просто выбрал самый близкий синоним из тех, что знал.

– Никак. – Я пожала плечами, искоса рассматривая артефакт. Тот, словно живой, волновался в твердой хватке Оуэна и все время разворачивался немного в сторону. – Мост, сооруженный по весне, затопило, а новый местные не сделали.

– О, вы говорите на кемберлинском? – В голосе Оуэна прорезались удивление и радость. Он явно воодушевился и тоже перешел на родной язык. – А как можно обойти озеро?

Все-таки озеро. Забавно.

Я прошлась по парнишке оценивающим взглядом. Темно-зеленые штаны, заправленные в высокие сапоги, салатовая рубашка с закатанными до локтя рукавами – очевидно, слишком плотная для этих краев, и шляпа-котелок – все чистое, новое и, кажется, из дорогих натуральных тканей. Симпатичное лицо чуть портил длинный, явно любопытный нос, но карие глаза, лучившиеся теплом, смягчили уже возникший в моей голове образ барского сыночка. Этот парень напоминал скорее полного энтузиазма исследователя, чем ленивого прожигателя жизни.

– Это довольно сложно, – наконец откликнулась я. – С одной стороны оно граничит с непроходимой чащей леса. Туда и местные не любят соваться.

Оуэн приуныл, но тут же оживился:

– А с другой стороны?

Я припомнила, как однажды тоже пыталась перебраться на ту сторону, но, прошагав вдоль болота почти полдня, плюнула и передумала.

– Идти придется долго, – честно поделилась опытом я. – Несколько миль, не меньше.

Оуэн задумался, вскинул голову, рассматривая высоко стоящее солнце.

– Лучше не стоит, – между делом бросила я. – Это займет слишком много времени.

Явно витая где-то в своих мыслях, он согласился со мной:

– Да, меня точно успеют хватиться.

Поняв, что откровенничает с незнакомкой, он прикусил язык и насупился. В его руках по-прежнему нервно плясал голубой артефакт.

– Спасибо, – бросил мне Оуэн и поправил шляпу.

Под моим настороженным взглядом он развернулся и зашагал обратно. Я расслабилась. Правильное решение. Пускай возвращается к своим: джунгли – не место для подростков.

Я вернулась к работе. Солнце палило так, что спина и лоб мгновенно покрылись испариной. Мечтая о прохладном душе или хотя бы речной воде, я сноровисто заполнила корзинку наполовину и выпрямилась. Хватит. Сейчас укроюсь где-нибудь в тени, а попозже соберу еще и фруктов, чтобы не вызвать гнев «матушки».

Подхватив ставшую тяжелой корзинку, я направилась к деревне. Уже у самой тропки, ведущей домой, лениво оглядела темно-зеленые, со вкраплением бурого цвета окрестности и замерла. В паре метров от меня на одной из кочек балансировал Оуэн. Шляпа-котелок слетела и теперь медленно и торжественно погружалась в болото. Артефакт на цепочке, свисающей с шеи, нетерпеливо тянул его вперед, а сам парнишка размахивал руками, стараясь удержаться на мшистой земле. Он явно не послушал моего совета и решил все-таки перебраться на тот берег. Все бы ничего, но коряга рядом с ним подозрительно завозилась и…

Корзинка, сорвавшаяся с руки, рухнула на траву и перевернулась. Из нее высыпались собранные плоды.

– Осторожно! – закричала я. – Оглянись!

Оуэн вздрогнул, но, возможно, от испуга наконец-то перестал размахивать руками и встал на обе ноги. Его взгляд заметался по болотной воде. Лицо исказилось паникой, когда он наконец приметил опасность. Крокодил, сообразивший, что прятаться смысла больше нет, распахнул пасть в пугающей близости от ноги Оуэна.

– Нет! – снова крикнула я и рванула к берегу.

Хотя по логике следовало бежать в обратном направлении – к деревне. Крокодилы или речные монстры, или ятаки, как их здесь называли, никогда не охотились в одиночку. А еще, в отличие от своих братьев в моем мире, местные крокодилы довольно быстро передвигались по суше.

С пальцев Оуэна сорвалось пламя, и одним зубастым хищником стало меньше. Я пораженно застыла на берегу, запоздало понимая, что, возможно, мне здесь нечего делать. Парень, наверное, справится и сам. Но что-то помешало уйти.

Вместо этого я подняла с земли камень и, замахнувшись, отправила его в того хищного гада, который подкрался к парнишке ближе всего. Раздался обиженный плеск воды, и я перевела дух. Но ненадолго.

Одна за другой сразу семь мшистых коряг вокруг Оуэна вдруг раззявили пасти, оказавшись крокодилами. Их темно-зеленая чешуя почти сливалась с водой, и стоило хищнику спрятать зубы, как он полностью пропадал из виду. Оуэн крутился на месте, размахивая сгустком пламени, но явно не знал, куда целиться.

– В воду! – скомандовала я. – На шесть часов!

Оуэн растерянно вскинул голову, а затем послушался. Огненный сгусток разрезал болотную гладь. На месте крокодила взметнулся черный пепел.

– На двенадцать! На восемь!

Парнишка метался по кочке, следуя моим подсказкам. Вокруг него все разрасталась кучка пепла, и я бы радовалась этому, но крокодилов становилось все больше. Кажется, мы разозлили этих обитателей болотных глубин. Кто-то из них устремился ко мне, и я окончательно поняла: дело дрянь.

Видимо, об этом подумал и Оуэн. Его худые длинные ноги спружинили на соседнюю кочку. Он, стараясь не упустить из виду хищников, раскидывал огонь налево и направо.

Я затаила дыхание. Парнишка устремился к берегу. Я увидела его осунувшееся лицо с побелевшими губами, на котором сейчас выделялись только огромные карие глаза. Кажется, он порядком выдохся. Ярко-оранжевое пламя, срывавшееся с его пальцев, становилось все слабее. Ну же, давай, давай!

На берег, распахнув пасть, выполз крокодил. Мне бы стоило развернуться и бежать, но я не могла: просто приросла к месту. Оставить сейчас парнишку будет предательством. Крокодил, словно подслушав мои мысли, решительно двинулся в мою сторону. Я осторожно вытащила из кармана юбки мандраговровый плод и медленно пошла вперед.

Краем глаза я видела, что Оуэн уже совсем рядом с берегом. Буквально последний рывок и…

Крокодил бросился на меня, но я ждала этого. Отправив ему в пасть плод, метнулась в сторону и, вместо того чтобы убежать по тропинке в деревню, ринулась к болотистой кочке. Крокодил потряс головой, пытаясь понять, что произошло. Мне бы и самой хотелось узнать, какого черта я творю.

На ближайшую к берегу кочку прыгнул Оуэн. К несчастью, неудачно: его нога соскользнула, и он, взвыв от боли, рухнул на колено.

– Щиколотка! – вскрикнул он, но тут же вскинул голову.

Его растопыренная ладонь дрожала. С пальцев вместо огня слетали лишь искры. К нему неторопливо приближались крокодилы.

Я быстро преодолела небольшое расстояние, разделяющее нас, и вцепилась в его плечо сзади. Он пораженно обернулся.

– Обопрись на меня! Давай же!

Уговаривать не пришлось. Вцепившись в меня как клещ, он заставил охнуть от тяжести. Мы успели ступить на берег, когда поняли, что окружены. Хищное клацанье зубов раздавалось со всех сторон. Особенно злорадным оно было у той твари, в которую я минутой раньше запустила плодом. Невкусный, наверное, попался.

– Твою ж!..

Прикинуть варианты нашего с Оуэном будущего не составило труда. Не так я планировала умереть, определенно не так… Но это хотя бы лучше, чем глупая смерть на пешеходном переходе!

Оуэн прижался ко мне спиной, поэтому я не увидела его лица, когда с его пальцев вдруг сорвался огромный обжигающий сгусток пламени и, заставив меня сощуриться, испепелил ближайших врагов. Второй огненный шар, пущенный сразу же, изрядно проредил ряды хищников. Те, словно засомневавшись, остановились и завертели тяжелыми чешуйчатыми головами из стороны в сторону.

В этот момент невесть откуда налетевший ветер подкинул крокодилов, перемешал их между собой, как кубики льда в стакане с коктейлем, и запульнул на середину болота.

Напряженное тело Оуэна в моем объятии расслабилось. Я отступила от него, все еще таращась на недовольно барахтающихся в воде крокодилов.

– Это ты их так? – удивилась.

Насколько я слышала, маги обычно обращались к какой-то одной стихии и редко использовали сразу несколько.

Оуэн дрожащей рукой вытер грязный, покрытый болотными брызгами лоб и покачал головой. Вместо ответа он кивнул куда-то за мою спину. Выражение лица при этом у него было самое мрачное. Казалось, он и не рад, что только что избежал смерти.

– Нет, это моя работа.

Раздавшийся сзади голос показался смутно знакомым.