Женская сущность

1

Николь Колдер думала только об одном: как бы поскорее сбежать. Эти вечеринки порой действуют на нервы. Неужели недостаточно, что она специально прилетела на это семейное торжество с другого конца света? Ее сестра Пам вышла замуж за Чина, и теперь они живут в Буэнос-Айресе. Сюда на празднование пятилетия их бракосочетания съехались родственники: ее мать Глория, сестра Белл с мужем Аби. Не то чтобы она не рада была видеть их здесь всех вместе. Боже упаси. Она их всех любит, и с сестрами у нее были прекрасные отношения. Были. Пока они не вышли замуж. До чего же замужество меняет людей. Раньше они понимали друг друга с полуслова и веселились от души, когда сходились вместе. Теперь же их как подменили. Они стали преданными женами и неутомимыми домохозяйками. Но и это, в конце концов, можно было бы пережить. Все обстоит гораздо хуже. Они все словно сговорились устроить ее светлое будущее. Можно подумать, что других забот у них нет. Они умудрились вовлечь в это даже своих мужей, которые – Ник не собиралась кривить душой – неплохие ребята. А тут все как взбесились. Стоит ей появиться в семейном кругу, как кругом творится какая-то несусветица. Ее так и норовят познакомить с очередными подходящими представителями сильного пола, которые, по мнению ее близких, очевидно, должны оказать на нее благотворное воздействие и способствовать изменению ее непутевых взглядов в сторону продвижения к благам семейной жизни.

В последний раз это был зануда академик лет на сто старше ее. А перед этим вдовый ковбой, владелец ранчо, так тот целый вечер рассказывал об осеменении коров.

Как это ни забавно, на самом деле оба были весьма симпатичные ребята, только Ник ни на дух не переваривала симпатичных. И еще менее – перспективы оседлой семейной жизни. Ее манят свобода, приключения и случайная связь с человеком, который умеет зажечь кровь одним взглядом.

Ник пригубила стакан с ромом и, проведя рукой по волосам, оглядела гостиную, полную незнакомых людей. Вечер был душный и жаркий, и ее волосы цвета темной бронзы превратились в непослушную массу мелких колечек, несмотря на лак. Сейчас самое время пройти сквозь толпу, глупо улыбаясь направо и налево, и…

У Ник перехватило дыхание.

В комнату вошел мужчина. Высокий, широкоплечий, с узкими бедрами, с черными как смоль волосами и не то голубыми, не то серыми глазами на мужественном лице, словно вырезанном из куска мрамора умелым мастером, он смотрелся как картинка в своем черном смокинге.

Ник раздумала убегать. Усталость как рукой сняло. Если уж ее сестрички так помешаны на сводничестве, что бы им познакомить ее с таким красавчиком? А толку? Хотя он, если оценивать по десятибалльной системе, тянет на все двенадцать. У нее на уме совсем другое. Потому-то им ее никак не опутать.

Такие типы не из числа подходящих. У этого на лбу написано, что брак не входит в круг его интересов. Она это по опыту знает.

– Он очарователен, – сказала бы Глория и тут же добавила бы, – и красавец, слов нет, но, милая, это же не брачный материал. Он не подходящий.

Что правда, то правда. Не подходящий для брака. Только брак не единственное, что женщина ищет в мужчине.

Ник снова пригубила ром. Остепенится она! Ждите! В гробу она видала мужчину, у которого на уме брачные планы! Чтоб она дала подрезать себе крылья, посадить в позолоченную клетку и превратить ее, переводчицу экстра-класса, в домохозяйку, ничего дальше кухни не видящую!

Ник оглядела гостиную. Где этот мистер Двенадцать? Ах вон он, треплется с блондинкой, которая спит и видит, чтоб он раздел ее прямо на глазах у всех. С таким типом сестрички ее не познакомят.

– Ты имеешь дело с мужчинами, которые не собираются остепениться, – сказала за завтраком Белл. (И она туда же! Совсем как Глория).

– Точно, – с таким же серьезным видом поддакнула Ник. – Тем-то они и интересны.

Пам вздохнула, Белл вздохнула, и Ник пришлось спасать ситуацию. Она тоже тяжело вздохнула. К счастью, сестрички еще не совсем потеряли чувство юмора и прыснули. Чин и Аби даже спросили, над чем это они смеются, отчего все трое залились пуще прежнего.

Позже Ник застала сестер и их мужей в комнате; они что-то горячо обсуждали. При виде Ник все сразу замолчали. Ее шурины – оба, кстати, мистеры Двенадцать – покраснели и стали говорить о погоде, из чего она вывела, что раскрыла очередной заговор по охмурению ее, Ник.

Подтверждения не пришлось долго ждать.

– Ты в Греции была? – как бы мимоходом обронил Аби.

– Была, – откликнулась Ник, подцепив вилкой помидор. – Красивая страна.

Все затаили дыхание.

– Да, – подхватил Аби, – красивая. А по-гречески ты говоришь?

– Как все туристы. Как пройти туда-то и дайте мне то-то и то-то. Сколько стоит? Сам знаешь. А с какой стати ты спрашиваешь?

– Да так, – быстро проговорил Аби. Слишком быстро.

Вот почему в голове у Ник зазвенел колокольчик, когда Пам и Белл зашли к ней в комнату, где она одевалась к съезду гостей, и как бы между прочим посетовали, что она не говорит по-гречески, потому что среди гостей будет старый друг Аби и Чина из Афин.

– Я думаю, мистеру Татакису, наверное, было бы приятно, если б с ним поговорили на его родном языке, – заметила Белл.

– Надо же, – с невинным видом сказала Ник, – этот господин дружит с Чином и Аби, а говорит только на греческом. Я-то думала, что английский международный язык общения.

Попавшиеся на собственной хитрости сестры поспешили признать, что Александр Татакис говорит по-английски.

– Ах вон оно как, – все так же невинно подхватила Ник. – Александр Татакис, говорите.

– И еще владелец целого торгового флота, – с готовностью объяснила Белл. – И если бы ты, Ник, была бы столь любезна…

– Ты бы оказала услугу нам с Чином и… – лучезарно улыбаясь, ввернула Пам.

– …И скрасила ему сегодняшний вечер, – добавила Белл.

Ник со вздохом поднесла к губам стакан.

Единственное, о чем она мечтает, так это скрасить вечер себе самой и сбежать с вечеринки. А завтра она скажет сестрам, что прождала высокочтимого господина Татакиса, а он не появился и ее сморил сон. В конце концов, она сегодня прилетела из Океании в Сан-Франциско, из Сан-Франциско в Нью-Йорк, чтобы забежать к себе домой, и, наконец, из Нью-Йорка в Буэнос-Айрес и имеет право на отдых. При такой перегрузке трудно ожидать, что она будет вежлива с мистером Флотоводцем. Но на всякий случай надо держать ухо востро и избегать маленьких, толстеньких подходящих магнатов с Эгейского моря.

Хотя, будь она в настроении, она сумела бы улыбнуться тому сексапильному красавчику, что недавно появился в гостиной.

Но, увы, она не в настроении. Да и толку из этого не было бы никакого. Ее семейка глаз с нее не спустит и не даст пофлиртовать с черноволосым красавчиком. Где, кстати, он? Ага, вокруг него стайка девиц: пара блондинок, одна брюнетка и еще одна с такими пестрыми волосами, что скорее походит на кисть художника на длинных ногах. И все млеют и смотрят на него так, будто готовы съесть.

А что, неплохая идея, мечтательно подумала Ник. И тут же одернула себя. Она очень устала. И хотя она любит мужчин и любит секс, но предаваться пустым грезам…

В комнату влетела Пам. Вскрикнув, она бросилась к господину Двенадцать, который посмотрел поверх ее темноволосой головки прямо на Ник.

У Ник учащенно забилось сердце. Глаза у него точно небесно-голубые. На миг их взгляды встретились. Пам обняла его и что-то сказала. Он перевел взгляд на нее… и все кончилось.

Она отвернулась и отошла, сжав в ладони свой стакан. Рука немного дрожала. Это от усталости, подумала она. Слава Богу, рядом никого нет.

Ночь была великолепная. Воздух пронизан ароматом цветов в горшках, стоящих на плитах пола; в небе светила полная луна. Немного душно, но Ник это было по душе.

– Добрый вечер. – Сердце у нее бешено заколотилось.

Она круто обернулась… но это был не он. Нет, это не грек. Высокий. Приятный на вид парень с песочными волосами. Очень цивилизованный. Цивилизованный. Что за странное определение человека, которого не знаешь. Здесь все цивилизованные: женщины в длинных вечерних платьях, мужчины в смокингах. Куда уж цивилизованнее? А вот в том типе, за которым она наблюдала, есть что-то дикое, в нем таится какая-то примитивная сила…

Ник кашлянула и протянула руку.

– Привет. Я Николь Колдер.

– Приятно познакомиться.

– Мне тоже..; если только вы не Татакис. Вы же не Татакис?

– Боже упаси, – засмеялся он. – Меня зовут Нейл Саймон. Я учился в одной школе с Аби Джемалем. А вы его свояченица Николь, да?

Сколько же здесь бродит подходящих, мелькнуло в голове у Ник.

– Точно, – бросила она. – Значит, вы знакомы с его женой. Моей сестрой.

Конечно, знаком. Они поболтали о Лос-Анджелесе, где он живет, и о Нью-Йорке, где живет она. Потом Нейл помолчал, прокашлялся и сказал, что было бы неплохо как-нибудь повидаться, скажем когда он будет в Нью-Йорке по делам.

– С удовольствием, – согласилась Ник, – только я редко бываю дома. Я все время в разъездах.

Нейл перестал улыбаться.

– Да, – бросил он, – я слышал. – И, извинившись, смешался с толпой.

Ник глотнула рома.

Вот так-так. Не хотела быть невежливой, а в результате обхамила человека, не желая того. На самом деле она брякнула первое, что пришло на язык, но, если подумать, это все равно что сказать: «Ах, простите, я сегодня не могу с вами встретиться, потому что хочу помыть голову».

И на старуху бывает проруха. Это не ее вина. Это все ее сестры. Занимались бы лучше своими делами и не совали нос в ее жизнь.

Не следовало, наверное, лететь в такую даль, на эту вечеринку, после того как три месяца изо дня в день она переводила с французского на английский и с английского на французский в этнологической экспедиции с учеными из Парижа и Нью-Йорка, но ей хотелось навестить сестру и ее мужа в день пятилетия их свадьбы и повидать свою племянницу, которой через несколько дней должно исполниться пять годиков. Этот факт ни Пам, ни Чин не отрицали, но кто будет их винить, когда они и через пять лет после свадьбы все еще без ума друг от друга? Если б только Пам не вбила себе в голову, что любовь – это панацея от всех бед.

– Я познакомилась с Чином на такой же вечеринке, – пела она этим утром.

– Я тоже, – подхватила Белл.

Ник вздохнула и снова обвела взглядом гостиную. Пам нигде не было видно. Наверное, воспользовалась первой возможностью и сбежала… Но черноволосый здесь.

Сердце у Николь учащенно забилось.

Сомнений нет. Незнакомец смотрит на нее. Прямо на нее. И, слегка улыбнувшись, начинает пробираться сквозь толпу к ней на террасу…

– Александр!

Глаза у Ник расширились. Громовой голос принадлежал ее шурину, но мужчина, который остановился и поворачивается к нему, не толстенький коротышка.

А двенадцатибалльный красавчик.

Она так и стояла с открытым ртом, глядя, как они обнимаются и смеются.

– Когда ты прилетел, Александр?

Александр. Александр Татакис. У Ник голова пошла кругом. Этот роскошный мужчина и есть тот, с кем хотели познакомить ее сестры? Не жаба, которую брак обратит в принца? Этот высокий, красивый, ошеломляюще сексуального вида человек и есть воплощение их представления о мистере исключительно подходящем?

Только две женщины, пребывающие в затянувшейся эйфории медового месяца, могли додуматься до подобного плана. Из Александра Татакиса такой же супруг, как из нее супруга. Как звучит народная мудрость? Свой свояка видит издалека. Так, кажется? Ей достаточно было одного взгляда на этого человека, чтобы понять: это закоренелый холостяк, то бишь ее поля ягода.

Она быстро отступила в темноту и прикусила губу, чтобы не расхохотаться. Она весь вечер бегает от предполагаемого профессора или фермера, который якобы спит и видит как бы запрячь ее в колесницу семейного рабства, ожидая от нее сытного обеда, после того как она провела изнурительный день за прялкой – или чем там занимаются ее сестры, – а это, оказывается, красивейший из мужчин, какого только ей доводилось встретить.

Видать, от брачной жизни мозги у сестренок набекрень.

Не могут они не понимать, что этот человек никакой не брачный материал. Он так же, как и она, носится со своей свободой как с писаной торбой. Она с ним покрутить не против. На вечер он, пожалуй, сошел бы. Но не больше. Улыбка. Походка. Самовлюбленный, темпераментный… Одним словом, грек. Со всеми мужскими заскоками. Одним словом, мачо.

Ник покачала головой. Только попадись мне Пам и Белл. И их муженьки. Да и мать, которая из кожи вон лезет, чтобы отыскать для нее подходящего мужчину. Она им все за завтраком выложит. Хватит вечно лезть не в свое дело…

– Николь. – Чин промурлыкал ее имя со своим бесподобным аргентинским акцентом.

Ник глубоко вздохнула и обернулась.

– Чин, – спокойно проговорила она, поднявшись на цыпочки и целуя его в щеку. – Прекрасный вечер.

– Это все Пам, – с гордостью ответил Чин.

– Да, она славно поработала.

Чин кивнул, затем сунул руки в карманы брюк и смущенно кашлянул.

– Ты со всеми поздоровалась?

Так вон он куда клонит!

– Да ты что, – с невинным видом проговорила она. – У тебя тут миллион народу. Со всеми разве перездороваешься?

– Ясное дело. Но если бы ты зашла в дом, кое с кем бы познакомилась.

Ник смотрела на обычно невозмутимого шурина. У того даже румянец выступил на смуглых скулах.

– Чин, – строго проговорила она. – Не хочу я встречаться с вашим Александром Татакисом.

– Пам думает…

– Пусть лучше не думает. Во всяком случае, обо мне. – И тут же сменила гнев на милость: – Уж какая я есть, такая есть. Мне и так хорошо.

Шурин посмотрел на нее с явным облегчением.

– Я и сам знаю. Я все пытался втолковать ей. Да…

– Но ему-то ты не говорил, а? Этому Татакису?

– Ты что! – возмутился Чин.

– Вот и хорошо, – взмахнула Ник ресницами. – Потому что мне не хотелось бы, чтобы он смотрел на меня как на рыночный товар, если мне случится столкнуться с ним нос к носу и познакомиться.

– Но ты же только что сказала…

– Я сказала, что не хочу знакомиться с ним. То есть в смысле брака и всего прочего. – Она понизила голос до театрального шепота: – Да и он неудачный выбор в этом плане.

– Боюсь, он с тобой согласился бы, – с улыбкой подтвердил Чин.

– Но на одну ночь он, думаю, то, что надо.

– Николь!

Ник рассмеялась.

– Шучу.

Конечно, шутит. Все это шутка. Сводничество. Незнакомый красавец с вешающимися ему на шею девицами. Он ей приглянулся, и, как ей показалось, она ему тоже. Но даже если он и впрямь заметил ее и даже если он ее тип, что из того? Она не в настроении связываться сейчас с кем-нибудь ни на вечер, ни на месяц, ни на какое другое время. После этой экспедиции, стоившей ей немало нервов и крови, ей надо отдохнуть. Какие-нибудь переводы в Нью-Йорке. А там, глядишь, кто-нибудь подвернется до следующей выездной работы.

– …Прошу прощения.

Ник посмотрела на Чина.

– Ах прости, я задумалась.

– Я сказал, что хочу разыскать жену и ненадолго смыться с ней. Если ты не против…

Она улыбнулась.

– Ради Бога. Кстати, если найдешь Пам, передай ей, что вечер удался на славу, но я выжата как лимон и хочу спать.

– Конечно. Скажу. – Чин поцеловал ее в висок. – Спокойной ночи, Ник.

– Спокойной ночи, Чин.

Только об этом она сейчас и мечтает. И хватит рыскать по темной террасе. Надо идти в дом. Она ведет себя как школьница, пытаясь ускользнуть от этого Александра Татакиса. И довольно фантазировать, будто он положил на нее глаз и ищет ее…

Ищет ее?

Ник усмехнулась. Хорошего помаленьку. Надо выспаться. Она пригладила волосы, задрала подбородок, нацепила на лицо дежурную вежливую улыбку, решительно вошла в шумную гостиную… И отправилась на поиски Александра Татакиса.