Жертва азарта

Глава тринадцатая

Сара села на первый поезд до Сассекса и приехала в Херонсгилл, когда солнце опускалось за спины холмов. Она взяла свою машину из гаража, но ехать прямо домой не хотелось.

Она очутилась на дороге, ведущей в Литтл-Барроу, и остановилась у знакомых чугунных ворот. Был один из мягких февральских вечеров, но в воздухе уже чувствовались первые признаки весны. Небольшие пятна снега все еще лежали в местах, не тронутых солнцем, но и сквозь них уже пробивались зеленые ростки, а в укромном уголке сада уже появились ранние примулы.

Сара стояла, крепко сжав в руках сорванные цветы, и смотрела на красивый фасад дома, думая, что он подходит Джеймсу гораздо больше, чем Фаллоу. Фаллоу годился для Джона Сильвера и Сары — привычная свалка для мусора, единственное жилище, которое она знала. Но Джеймс требовал от жизни большего. В Литтл-Барроу он избавится не только от старого дома, но и от ответственности за дочь Хандли Грэя.

Она села на резную скамейку и задумалась. Что за человек был ее отец? Великий игрок — назвал его Мик.

Великий игрок, который разрушил множество благополучных жизней, который умер в тюрьме, почти преступник, чья жена, может быть, из-за невыносимого стыда, покончила с жизнью, — эту жестокую историю он передал в наследство собственному ребенку. Но он не позаботился о нем. Вместо него это сделал Джон Сильвер, оставив ее после своей смерти человеку, которому этого хотелось меньше всего.

Сара закрыла лицо руками. Как должен был ненавидеть ее Джеймс все эти годы! Как он должен был возмущаться тем обстоятельством, что дочь Хандли Грэя живет в роскоши, в то время как его собственная мать долгие годы жила в нищете.

Холод спустился на обнесенный стеной сад, и Сара поежилась. Стемнело. Очнувшись, Сара поднялась и, прижимая к груди примулы, пошла к машине.

Джеймс и София пили чай, когда она вернулась. Сара протянула цветы Софии и сказала:

— Смотри! Первые примулы!

— Их продают в Лондоне? — рассеянно спросила София.

— Нет, я сорвала их в Литтл-Барроу, — сказала Сара.

Джеймс внимательно посмотрел на нее, удивляясь тому, что она повторила их вчерашний маршрут.

— Ты замерзла, — заботливо сказал он. — Выпей чаю.

— Нет, спасибо. Я не хочу, — сказала она, отвернувшись, и понесла наверх свои примулы.

Джеймс не видел ее до ужина. Она плохо ела и выглядела больной. Он подумал, что знает причину.

После того как София пошла спать, он оторвался от книги, которую читал, и неожиданно спросил:

— Ты забрала свой жемчуг?

Глаза Сары с трудом сосредоточились на нем.

— О! — Она отвела взгляд. — Он не был готов.

Он вздохнул.

— Ты и не оставляла его там, ведь правда?

Она выглядела испуганной.

— Я говорила тебе… — начала она, но он устало перебил ее:

— Не старайся, Сара. Я позвонил туда и спросил, не приходила ли ты. Мне сказали, что не видели жемчуга с тех пор, как он был куплен.

Наступило молчание, потом Сара начала, заикаясь:

— Я… я не хотела говорить тебе раньше, Джи. Би. Я… я его потеряла.

— Потеряла? Где?

— В такси, в ресторане — я не помню.

— Ты заявила в полицию или страховую компанию?

— Нет… я никому не сказала.

— Разве это не странно? — Он недовольно смотрел на нее, и, когда она ничего не ответила, продолжил уже другим тоном: — Не думаю, что тебе нужно еще лгать, Сара. Ты продала жемчуг, чтобы заплатить долги?

— Нет, — быстро сказала Сара. — Я больше не играла.

— Моя дорогая, так получилось, что я знаю…

— Так получается, что ты знаешь только то, что тебе говорит Клэр Розенхайм, — сказала она горячо. — Думаю, она намекнула и на то, что у меня роман с Миком. Побольше ей доверяй!

— Ну, ты не будешь отрицать, я надеюсь, что виделась с ним сегодня?

— Да, — ответила Сара спокойно. — Я видела его сегодня.

Джеймс поднялся и встал спиной к огню.

— Сара, я принял решение. Мы не можем так жить дальше. Вы с Софией уедете куда-нибудь за границу на несколько месяцев.

— А ты собираешься остаться здесь? — В волнении Сара поднялась с кресла.

— Я планирую покинуть Фаллоу и уже заканчиваю переговоры насчет Литтл-Барроу.

«Да, — подумала Сара холодно, — когда я уйду с твоей дороги, ты спокойно женишься на Клэр, потом спокойно напишешь мне доброе письмо, в котором будет сказано, что твоя новая жена будет рада видеть меня в вашем новом доме».

Она стояла, очень изящная и прямая, в своем длинном зеленом платье, глядя на него в упор. Внезапно она ощутила себя старше, и в голову ей пришла мысль доказать это и Джеймсу. От этой мысли ее лицо стало белым, как бумага.

— Тебе не удастся прогнать меня, Джи. Би., — сказала она серьезно. — Даже и не пытайся. — Она повернулась и, не пожелав ему спокойной ночи, тихо вышла из комнаты.

Поднявшись до середины лестницы, она почувствовала головокружение и остановилась на миг, придерживаясь за перила и удивляясь, что эти странные приступы вернулись к ней снова. Но слабость прошла, и она медленно пошла в свою спальню. Села на кровать, взглянув на неприбранный туалетный столик и размышляя, что делать дальше. Мик больше не казался злым гением — он открыл ей путь к избавлению. Джеймс решил избавиться от нее — что ж, она уйдет сама.

На следующее утро во время завтрака рядом с тарелкой она нашла письмо. Она узнала почерк Клэр по надписи на конверте и удивилась, почему она написала. Поймав любопытный взгляд Джеймса, она небрежно вскрыла конверт и начала читать.

«Дорогая моя!

Я чувствую, ты возмущена нашим последним разговором. Ты должна простить меня, Сара, но я первая подарила счастье Джиму. Это естественно, не так ли? Ты молода, и у тебя все еще впереди. Этот короткий роман с Джимом закончился для тебя, моя дорогая, ваша связь не слишком глубока для того, чтобы освободить его от предыдущих обязательств. Помни, что я ничего не прошу для себя — только для Джима.

Твой искренний друг,

Клэр Розенхайм.

P.S. Джим уже сказал тебе, кто твои родители?»

Сара читала письмо спокойно, но коварный вопрос постскриптума заставил ее побледнеть. Это письмо только убедило ее в правильности принятого накануне ночью решения.

— Что пишет Клэр? — небрежно спросил Джеймс.

Она сложила письмо и положила его в карман своих брюк.

— Ничего, — сказала она. — Совсем ничего. Только обсуждает наряды, которые она видела у Перонел. Мы встретились там вчера утром.

Сара дождалась момента, когда Джеймс вышел из дома, закрылась в его кабинете, где ее не могли побеспокоить, и позвонила Мику по телефону.

— Я согласна, — сказала она кратко, когда услышала его голос.

Мик ничем не выдал своих чувств, только спросил:

— Ты уверена, Сара? Если мы осуществим свою мечту, возвращения назад не будет.

— Я мечтаю об этом, — сказала она. — Только мне хотелось бы, чтобы все произошло быстрее. Пожалуйста!

— Конечно. Только дай мне день или два, чтобы все устроить и заставить мою жену сделать необходимый шаг.

Сару бросило в жар. Она не совсем представляла себе, какова будет ее роль как ответчика в случае развода.

— Ты лучше не звони сюда, Джи. Би. может ответить, — сказала она.

Он рассмеялся.

— Все в порядке, я придумаю что-нибудь и скоро дам тебе знать. Ты хотела бы какое-нибудь украшение с жемчугом? Серьги, кольцо?

— О! Ничего! Ничего! — Напоминание о жемчуге заставило ее заплакать от обиды.

Потом она позвонила Перонел.

— Я хочу попросить приюта на одну ночь, — сказала Сара.

— Какую ночь?

— Я не совсем уверена еще, но, думаю, очень скоро я дам тебе знать.

— Хорошо, моя милая, — ответил голос на другом конце провода.

— И не говори ничего Клэр, — торопливо добавила Сара.

После долгой паузы Перонел сказала:

— Хорошо, я не скажу Клэр.

Следующие несколько дней тянулись немилосердно долго. Вначале она была слишком ошеломлена, чтобы полностью осознать, что ее жизнь в Фаллоу закончилась, но постепенно ожидание письма Мика начало сказываться на ее нервах. Она легко раздражалась и впадала в истерику, и Джеймс решил, что, чем скорее они расстанутся, тем лучше будет для каждого из них.

Однажды он сказал ей, пытаясь отвлечь от грустных мыслей:

— Если тебя волнует, как объяснить мне пропажу жемчуга, Сара, я постараюсь вернуть его тебе обратно. — Несмотря на разочарование, он все еще чувствовал огромную жалость к ней. Она была просто несчастлива.

Сара отвернулась так, чтобы он не мог видеть ее дрожащие губы.

— Я говорила тебе, что не продавала его, — сказала она с угрозой в голосе.

— Ну что ж, очень хорошо, — устало согласился Джеймс.

Наконец Мик позвонил. Был дождливый день, а звук швейной машинки Софии был таким приятным и домашним, что живо напомнил Саре дни детства. Она взглянула на склоненную белую голову Софии и подумала, что будет скучать по ней.

— Ты мечтаешь покинуть Фаллоу? — спросила она, потом вспомнила, что София ничего не знает о ее планах.

Но для Софии это был совершенно естественный вопрос. Планы Джеймса изменились, и она ждала удобного случая обсудить их с Сарой.

— Теперь я не буду возражать, — сказала она живо. — Я всегда хотела путешествовать. Думаю, что эта перемена сделает нас обеих счастливыми.

Глаза Сары затуманились. Дорогая София — она лелеяла так много романтических надежд. София очень огорчится, когда Сара убежит с Миком.

— Джеймс предложил Францию, а я всегда думала, что нам следует отправиться в Швейцарию. Однажды девочкой я была там и помню бодрящий воздух, и все эти маленькие причуды, и колокольчики у коров, и снег…

— И пение тирольцев, и эдельвейсы… — закончила Сара с кривой улыбкой. — Нет, София, я не поеду в Швейцарию. — И тут Сару позвали к телефону.

— Мы можем поговорить, Сара?

— Минутку, — она бросила быстрый взгляд вокруг и убедилась, что была в холле одна.

— Продолжай, — сказала она. — Я буду говорить только «да» и «нет».

— Ну, слушай. Все устроилось. Приезжай завтра к Перонел, и утром мы уедем.

— Куда? — спросила Сара.

— Я думаю, для начала — в Швейцарию, — сказал он и удивился, когда она засмеялась немного истерично.

Сара положила трубку, чувствуя себя совершенно разбитой. Итак, все решено. Добилась ли она того, чего хотела? Ответить на этот вопрос она не могла.

Наутро Джеймс уезжал в Лондон. В последний момент она прыгнула на переднее сиденье и обвила его шею руками.

— До свидания, Джи. Би., — сказала она. — И знай — я сожалею обо всем. Будь здоров!

Он быстро поднял глаза, озадаченный резкой переменой в ее настроении. Это была старая Сара, милая и задорная рыжеволосая девчонка, искренняя и чистая.

— Ты не хотела бы поехать со мной? — предложил он с надеждой. — Мы могли бы пойти на концерт или куда-нибудь еще.

Она отпрянула назад.

— Я не одета для Лондона, — сказала она, нервно поводя плечами. — Кроме того, у меня есть чем заняться здесь.

— Очень хорошо, увижу тебя за обедом, а сейчас — пока.

— Пока… — повторила Сара, отрешенно наблюдая за его отъездом. Как только машина достигла ворот, она закричала, не помня себя от горя: — Вернись! О, пожалуйста, вернись! — Но «бентли» выехал за ворота и скрылся за поворотом.

Сара пожала плечами и, нервно дрожа, вернулась в дом.

Чем ближе подъезжал Джеймс к Лондону, тем сильнее чувствовал нежелание покидать Фаллоу.

Воспоминание о трагическом лице Сары в момент, когда она прощалась с ним, не отпускало его, причиняя беспокойство. Это выглядело так, будто она прощалась с ним навсегда.

В Лондон Джеймса вызвал утренний звонок Клэр, намекавшей на тесную связь Сары с Миком Фенником. Джеймс решил все выяснить сам и поэтому заехал к Перонел. Она открыла дверь, улыбнулась, приветствуя его, и пригласила в гостиную.

— Очень мило, что ты пришел, — сказала она, выбирая одну из русских сигарет и деликатно постукивая ею по ногтю большого пальца. — Ты знаешь, сегодня я нарушаю традицию, сложившуюся годами.

— Каким образом? — спросил Джеймс, глядя на идеально сделанный макияж на ее усталом лице и думая о том, что трудно узнать настоящую Перонел.

— Я никогда не вмешиваюсь в дела других людей. Но ты любишь Сару, не так ли? Думаю, есть что-то между Сарой и Миком Фенником. По-моему, он вернулся к своим старым трюкам, только теперь он более серьезен. Сара обязана ему деньгами, возможно, ты и не знал этого. Я слышала вчера, что Мик пытается убедить свою жену подать на развод. Это говорит о многом. А сам Мик собирается завтра за границу. Кроме того, Сара проведет завтрашнюю ночь у меня. Могу держать пари, что Сара собирается уехать с Миком.

— Но это возмутительно! — воскликнул он громко и с недоверием.

Перонел взглянула на него с любопытством.

— Сара думает, что ты увлечен Клэр, — сказала она.

— Клэр? — В конце концов он рассердился. — Ты не должна была рассказывать Саре о том, что я оплатил счета Клэр.

— Я удивляюсь, — сказала Перонел сухо, — почему ты не женишься на ней, Джеймс?

Он улыбнулся.

— Возможно, женюсь, — сказал он и внезапно, в первый раз с тех пор, как узнал Перонел, почувствовал искреннюю симпатию к ней. Он взглянул на часы и торопливо направился к выходу. — Я перекушу по дороге и поеду назад. Хочу застать ее до того, как она уедет. Если случайно не успею, ты позвони мне, когда она приедет, и я вернусь за ней.

— Очень хорошо, — сказала Перонел. — И, Джеймс, когда будешь говорить с Сарой, постарайся помнить, что ты для нее не только опекун. Будь с ней осторожен — это критическая ситуация.

Да, подумал Джеймс, нетерпеливо прокладывая путь сквозь лондонские уличные пробки, это действительно критическая ситуация. Его беспокойство нарастало с каждой милей. Не успел он покинуть Лондон, как начался мелкий дождь, а около Херонсгилла дождь разошелся вовсю. Дома потемнели от дождя, и хотя было только начало четвертого, уже надвигались сумерки. Он добрался до Фаллоу за двадцать минут и, оставив машину на дороге, вбежал в дом.

София была в библиотеке, дремля за книгой. Она открыла глаза и удивилась приезду Джеймса.

— Ты рано, — сказала она. — Мы не ждали тебя до обеда.

— Где Сара? — спросил он нетерпеливо.

Джеймс поднялся по лестнице и постучал в дверь Сариной комнаты. Она ответила: «Войдите», — без сомнения, думая, что это София или кто-то из прислуги, но, когда увидела Джеймса, входящего в комнату, побледнела и растерянно поднесла руки к вискам.

— Я думала, ты не вернешься до обеда. — Она запнулась.

Она неподвижно стояла, глядя, как он закрывает за собой дверь. Он мельком взглянул на чемодан, стоящий раскрытым на полу, на платья, сваленные в беспорядке на кровать.

— Уходишь? — спросил он прямо.

— Только на одну ночь, — ответила она, приходя в себя. — Я забыла сказать тебе об этом утром.

— Не слишком ли много вещей ты собираешь для одной ночи? — спросил Джеймс.

Она молчала, и он, сдвинув груду нижнего белья, сел на кровать.

— Я слышал, что Фенник покидает страну завтра, — сказал он. — Ты собираешься уехать с ним?

Сара почувствовала смятение. Испуг затаился в ее зеленых глазах, но она вызывающе сказала:

— Даже если так? Ты сам хотел, чтобы я уехала!

— Ошибаешься! — сказал он с улыбкой. — Я хотел, чтобы ты уехала для того, чтобы забыть о Феннике.

— Я уезжаю в Лондон к Перонел — она ждет меня, — упрямо повторила она.

— Я только что видел Перонел, — сказал он спокойно, заметив мгновенный испуг в ее широко раскрытых глазах.

— Хорошо, предположим, я не вернусь. Что ты собираешься делать в этом случае?

— Скажи мне вот что, Сара, — ты любишь его?

— Разве я могла бы уйти с ним, если бы это не было любовью?

Он взглянул задумчиво:

— Он женат, ты же знаешь.

— Его жена получает развод, и через год мы поженимся.

— И ты думаешь, что будешь счастлива?

— Почему же нет?

— Моя дорогая, он не тот человек, о котором ты мечтаешь, и ты знаешь это, — сказал Джеймс мягко. — Почему ты делаешь это?

— Разве недостаточно того, что я хочу быть только с ним? — в отчаянии воскликнула Сара.

Он тряхнул головой.

— И ты думаешь, Сара, что я позволю тебе разрушить твою жизнь?

— Ты не сможешь остановить меня! Это моя жизнь. Я имею право разрушить ее, если захочу, и наконец я не разрушаю еще чью-то жизнь.

— Ты разрушишь мою жизнь, если уедешь.

Она вглядывалась в него страдающими глазами.

— Я разрушу твою жизнь, если останусь, — сказала она. — Я не могу стать более желанной для тебя, но могу уйти, чтобы развязать тебе руки.

Он взглянул на нее твердо.

— Возможно, мой дорогой ребенок, ты решила, что я не хочу тебя?

Ее глаза наполнились слезами.

— Ты всегда был добрый, — сказала она с сожалением. — Ты всегда будешь добрым. Но оставь меня одну.

— Посмотри мне в глаза и скажи мне, ты и Фенник — вы любите друг друга? — настаивал он, но она истерично вскрикнула:

— Почему я? Я же не прошу тебя посмотреть мне в глаза и сказать, что ты любишь Клэр? Я и так это знаю.

— О чем ты говоришь, девочка? Я не люблю Клэр.

— Но ты заплатил ее долги, ты купил ей дом…

— Я заплатил ее старые долги потому, что она была в затруднении. Я думал, ты понимаешь, что это ничего не значит. Что касается дома… Я надеялся, что он тебе понравится, Сара. А теперь покажи мне письмо Клэр.

Она колебалась, но только секунду. Какая теперь разница? Она нашла письмо на дне ящика и молча передала его Джеймсу.

Он внимательно прочел его и понял, что для него Клэр умерла навсегда.

— Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе, кто были твои родители, Сара? — спросил он спокойно, глядя, как ее лицо густо покрылось румянцем.

— Я знаю, Мик рассказал мне. Хандли Грэй, мужчина, который погубил тебя. — Спокойствие покинуло ее, и она закрыла лицо руками. — Как ты должен был ненавидеть меня все эти годы, — расплакалась она.

Невидящим взглядом Джеймс посмотрел в окно, за которым сплошной стеной шел дождь. Он подошел к Саре и порывисто обнял ее несчастную маленькую фигурку. Она вытерла слезы.

— О, Сара! Как плохо ты знаешь меня, милая моя девочка!

— Если бы ты только сказал мне, — всхлипывала она. — Если бы ты только сказал…

Он нежно гладил ее рыжеволосую головку. Да, он — дурак, он должен был все сказать ей раньше. Он хотел пощадить ее, но вместо этого толкнул в объятия негодяя.

Он почувствовал ее тонкие дрожащие руки, обвившие его шею.

— Я так устала, — сказала она измученным, слабым голосом.

Все еще держа ее в объятиях, он сел к огню, а она, как раньше, пристроилась на полу у его ног, упираясь лбом в его колени.

— Я так запуталась, — сказала она покаянно. — Я должна Мику сотни фунтов — он удержал их сверх долга, который ты уплатил первый раз. Затем он предложил сделать небольшие инвестиции для меня, которые, он сказал, могли бы поправить мои дела. После этого оказалось, что я должна ему уже три сотни фунтов. Я была в отчаянии, поэтому, когда он предложил, я подумала…

— Но почему ты не сказала мне? Я никогда не отказывал тебе в помощи.

— Я не могла. Ты подумал бы, что я опять играла. Мне было стыдно просить у тебя еще денег. И потом… здесь была Клэр. Я придумала эту глупую шутку, что ты собираешься жениться на мне, — это казалось самым лучшим выходом для всех. Но есть две вещи, которые ты должен знать, Джи. Би. — Она резко подняла голову. — Я никогда не садилась играть после того, как обещала тебе, и я никогда не продам твой жемчуг. Мик держит его у себя только как залог. Завтра… — ее голос понизился до шепота, — завтра он будет у меня снова.

Джеймса переполняли противоречивые чувства, но непреодолимое желание двинуть Мику Феннику в челюсть победило возникшую было панику, и он воскликнул:

— И из всех окружающих тебя идиотов ты выбрала именно его!

Она жалобно взглянула на него, ее длинные ресницы были все еще влажны от застывших на них прозрачных слез.

— Я не могу заставить тебя понять, — сказала она просто. — Ты не веришь мне по поводу игры и по поводу жемчуга. Я так люблю тебя, Джи. Би., но я не могу заставить тебя понять, что я говорю правду.

Он посмотрел в ее измученное лицо и бережно взял его в свои руки.

— Это ты не понимала, — сказал он ей грустно. — Не понимала и не хотела понимать, что я, дурак, влюбился в мою подопечную.

— Но почему ты не говорил мне? — плача, недоумевала Сара. Он быстро ответил:

— Как я мог сказать? Ведь ты — моя подопечная, такая юная, почти дочь. Ты ничего не понимаешь в жизни. Но я допускаю, что был неправ, если это немного утешит тебя. Конечно, я мог попросить тебя выйти за меня замуж…

Она пытливо всматривалась в его лицо.

— Почему же ты не делаешь этого?

— В следующий раз, Сара, — сказал он с нежностью, — мы поговорим об этом, но все, что нужно запомнить тебе сейчас и навсегда, — это то, что ты — это ты. И для меня ты — олицетворение всего нежного, и честного, и обожаемого.

— И все эти вещи для тебя — это я, Джи. Би.? — спросила она недоверчиво.

— Все эти вещи и многое другое я буду говорить тебе всю мою жизнь. Помни, Сара, я сказал тебе однажды, что если ты выйдешь за меня замуж, то останешься со мной навсегда. Я не хочу ошибаться опять, ожидая, пока ты повзрослеешь.

— Я люблю тебя, — счастливо сказала она. — И всегда любила одного тебя, только не знала об этом.

Он долго смотрел на нее, затем наклонился и поцеловал.

В дверь постучали, и голос Софии заметил заунывно:

— Ты уже готова, Сара? Мы пропустим свой поезд.

— Мой поезд…, — сказала Сара неопределенно.

Джеймс улыбнулся и потянул за непокорный локон распущенных рыжих волос, упавший на ее лицо.

— Сара никуда не едет, — твердо произнес Джеймс. — Мы через минуту спустимся к ужину.

София удивленно взглянула на них, потом понимающе прикрыла дверь, и они услышали удаляющийся по коридору радостный стук ее высоких каблуков.

— Пойдем сообщим ей свою новость, — сказал Джеймс. — Привет! А ты что здесь делаешь?

Он взял букет увядших примул, перевязанный голубой лентой.

— Я нашла их в Литтл-Барроу, — сказала Сара, ополаскивая лицо холодной водой. — И не хочу с ними расставаться.

— Ты ведь не собираешься идти с ними к ужину? — спросил он нарочито серьезным тоном.

— Собираюсь, — сказала Сара.

Он расхохотался.

Она взяла у него цветы и с наслаждением понюхала их.

— Это очень смешно? — спросила она.

— Нет, — сказал Джеймс и его взгляд смягчился, — только типично.

Они спустились по широкой винтовой лестнице. Внизу Сара остановилась и вложила примулы в железные руки сэра Халибата.

— Это на память, — сказала она и сняла с его боевого шлема надетую раньше нелепую женскую шелковую шляпу.