Жестокие намерения

Глава 30

Кей

Я трижды стучу в дверь Малкольма, и он грубо говорит мне заходить. Сегодня в офисе дюжина сотрудников. Адвокаты, помощники юристов и другие секретари разбросаны по всему третьему этажу. Я считаю каждого из них будущими свидетелями, когда захожу внутрь.

— Закрой дверь. — Командует Малкольм, не отрывая взгляда от бумаг.

Шторы на окнах Малкольма задернуты. С закрытой дверью мы отрезаны от мужчин и женщин за стенами.

— Сара сказала, что ты хотел меня видеть, — нервно улыбаюсь я.

Он отрывается от работы и постукивает ручкой по столу. Должно быть, он почистил его с тех пор, как я была здесь в среду, потому что он блестит и нет запаха рвоты.

— Ты сегодня чувствуешь себя лучше? — Я быстро киваю. — Как продвигаются мои записи четверга?

— Довольно неплохо, — бормочу я. — Я только что закончила первую запись. Скоро все будет готово.

Ручка звякает, когда он роняет ее на стол. Малкольм встает на ноги и нависает надо мной. Он производит впечатление человека, такого же устрашающего, как и его сын.

— Если ты дослушала первую запись до конца, то знаешь, что Ксавьер появился в четверг днем по твоему поручению, — говорит он с акульей улыбкой — очень хищной.

К вечеру среды меня перестало тошнить, но я чувствую, что внезапный рецидив подкрадывается ко мне. Малкольм знал, что было на записи; он знал, что я услышу.

— Я не просила его делать это, клянусь.

Выражение лица Малкольма становится жестче, когда он скрещивает руки на груди.

— Тогда почему он был здесь? — требует он, его голос становится жестким. Он внимательно изучает меня своими проницательными глазами, ожидая ответа.

— Не знаю. Я сказала ему, что все в порядке. Сказала ему, что справлюсь с этим. — Мои легкие напрягаются, чтобы сделать вдох, и я чувствую, как невидимая рука сжимает мою грудь тисками.

Мой отчим обходит стол, и я невольно делаю шаг назад. Дверная ручка врезается мне в почку, и я отвечаю шипением боли.

— Вот что я тебе скажу, Кей. Я начинаю уставать от телефонных звонков Ксавьера, его постоянных визитов и постоянной заботы о тебе. Так что у тебя есть выбор.

О Боже, это происходит. Мой страх. Единственное, чего мы с Кристин хотели избежать. Она была права; мне следовало уволиться, когда у меня был шанс. Я должна была позвонить сегодня и сказать, что мне нужно сосредоточиться на учебе. Задним умом все крепки, но я должна была предвидеть, как не попасть в опасную ситуацию. Я — девушка из фильма ужасов, которая спускается в подвал, когда отключается электричество, и слышит громкий звук.

— Скажи ему, чтобы он отступил. — Малкольм тянется, чтобы погладить меня по лицу способом, до жути похожим на Ксавьера; у меня скручивает живот. — Прими удар на себя.

— Я расскажу маме, — быстро заявляю я, обрывая его. — Я расскажу маме, что ты делаешь.

Он не вздрагивает.

— Тогда я тебя уволю. И я поговорю с каждой фирмой в городе и расскажу им, каким плохим работником ты была. Я занесу тебя в черный список во всех адвокатских конторах в радиусе ста миль. И однажды, когда ты закончишь Блэкморский университет и подашь заявление в юридическую школу, я обязательно свяжусь с деканом и сообщу ему, что произошло. Уверен, воспоминания к тому времени будут немного туманными, но я человек творческий. Я придумаю что-нибудь действительно пикантное, чтобы заполнить пробелы.

Рука Малкольма опускается ниже, пока его пальцы не обхватывают мою шею. Его большой палец массирует мою яремную вену, и я подсознательно напрягаю мышцы горла.

— А теперь вернемся к тому, о чем я говорил. — Малкольм сгибает пальцы. Недостаточно, чтобы перекрыть кислород, но достаточно, чтобы заставить меня волноваться. — Скажи моему сыну, чтобы он отвалил. Скажи ему, чтобы он оставил тебя в покое. Скажи ему, чтобы он шел к черту. Мне все равно. Но я больше не хочу слышать от него ни слова о тебе.

— Я-я могу это сделать, — шепчу я.

Его хватка не ослабевает.

— Отлично. А теперь встань на колени. Я хочу посмотреть, на что ты способна. — Мои глаза расширяются от страха, и Малкольм издает шикающий звук. — Кей, — мягко предупреждает он, — тебе это не понравится, если будешь постоянно смотреть на меня как невинная девственница с глазами лани. Я знаю, что у тебя был секс с моим сыном. Уверен, ты подавилась его членом раз или два, так что просто закрой глаза и представь, что я Ксавьер.

Он делает паузу на минуту, а затем хихикает.

— Знаешь, насколько это хреново? Ты собираешься отсосать своему отчиму, одновременно думая о том, чтобы отсосать своему сводному брату. Ты грязная девчонка, мне это нравится. Если ты хорошо справишься, обещаю, что трахну тебя только один раз, а потом мы сможем снова стать отчимом и падчерицей. Как тебе это?

Я и раньше позволяла страху управлять моей жизнью. Во многих ситуациях с Ксавьером я несколько раз замирала на месте и мои вены наполнялись льдом. Но на этот раз мои инстинкты "дерись или беги" срабатывают на полную мощность. Я заношу колено в пах Малкольму, и он падает, как мешок с картошкой. У меня возникает краткое ощущение дежавю, когда я выбегаю из офиса. Я чуть не забываю свою сумку, и мне приходится вернуться. Каждый из двенадцати свидетелей смотрит в замешательстве. Я сбиваю со стола стаканчик с ручками, бросая на него свою сумку. Сара пытается остановить меня, чтобы спросить, что случилось, но я протискиваюсь мимо нее и продолжаю бежать. Я не останавливаюсь, пока не сажусь в машину и не проезжаю половину города.

Мне приходится заехать на парковку Target, потому что я так сильно задыхаюсь, что у меня начинает кружиться голова. Я хватаю телефон и звоню единственному человеку, который может мне помочь. Это не моя мама — она бессильна. Это не Кристин — никто из нас не смог придумать решение. Это Ксавьер.

Он отвечает на звонок грубым "алло", которое так похоже на его отца, что я чуть не вешаю трубку.

— Кей? — Когда в его тоне появляется беспокойство, это успокаивает меня. Я тяжело дышу в трубку в течение долгой минуты, прежде чем Ксавьер наконец спрашивает: — Где ты?

— Target, — шепчу я.

— Я сейчас буду.

Сейчас 3:14. Ксавьер должен быть на футбольной тренировке. Но я цепляюсь за телефон и жду на парковке. Через тридцать минут он приезжает, как и обещал. И когда он видит мое охваченное паникой лицо и залитые слезами щеки, он притягивает меня к себе и спрашивает:

— Кто прикасался к тебе, любимая? Скажи мне, кому я должен причинить боль.

Мы оба знаем, прежде чем я это скажу.

— Твой отец.