Жизнеописание блохи

ГЛАВА 12

Среди людей, у которых присутствуют какие-либо органические нарушения, смерть — явление весьма обыденное, а потому не вызывает ни малейшего удивления. Можно испытать лишь сожаление и смирение, что и доказали наши сообщники.

— Это невероятно.

— Кто бы мог подумать?!

— Но я всегда подозревал.

— Бедный малый.

— Что ж, ничего удивительного.

Они говорили и говорили, а господин Дельмон возвращался назад к природе. Они гордились собственной прозорливостью, они были уверены в том, что задолго до трагического конца распознали признаки надвигающейся беды. И уже через пару недель после смерти Дельмона они лишь с трепетом отзывались о тайнах и непостижимости судьбы.

Я в это время путешествовала от одних ножек к другим, меняя Беллу на Джулию и наоборот. Ножки Джулии показались мне более привлекательными, и я с удовольствием дарила себе угощение и утром, и днем.

Все продолжалось по-прежнему, и наша распутная компания не уставала снова и снова повторять свои эксперименты. Тело юной и безропотной Джулии было в полном их распоряжении.

Я расположилась в тихом и заповедном леске, но мне пришлось пережить не одну беспокойную и нелегкую ночь. Приходилось быть всегда наготове — ведь в любой момент длинный и волосатый орган мог нарушить мое уединение. Кроме того, стоило опасаться наводнений — не один раз я рисковала утонуть в щедром, густом и горячем семяизвержении.

Амвросий и Вербук победили. Юная и восприимчивая Джулия окончательно сдалась, стала невероятно доступна, и они упивались полным обладанием девушкой.

Я же вновь решила сменить место отдыха, ощутив отвращение к частым поблажкам в моем новом меню, покинула чулки Джулии и, revenir a mon mouton[9], точнее, на сочные и сладкие поля сладострастной Беллы.

Я сделала это — et voici resultat![10]

Как-то вечером Белла была в комнате одна и готовилась ко сну. Вербука одолел очередной приступ подагры, которые в последнее время случались все чаще, а отец Амвросии уехал по делам.

Стоя перед зеркалом, она расчесала волосы, сняла платье и надевала через голову chemise de nuit[11]. Невероятно мягкая и прозрачная кожа отразилась в зеркале, когда нижняя юбка нечаянно соскользнула вниз.

Я при этом незаслуженно пострадала: Белла скрутила мне правую ножку и чуть не оторвала длинные усики, пока вертела над головой платье.

Надо сказать, что взору моему открылась красота, способная воспламенить страсть даже в душе монаха или отшельника. Жаль, что никого не было рядом.

Но, думаю, стоит упомянуть кое-что. Возможно, для Беллы еще не все было потеряно. Дело в том, что коварный отец Климент дал себе клятву непременно завладеть прелестями Беллы. Однажды он уже завоевал эту крепость, но ему хотелось повторного штурма. При воспоминании о том, как это случилось, слезы выступали на его маленьких сладострастных глазках, а огромный член восставал.

Клятва Климента звучала так: непременно выебать Беллу. И даже я, скромная блоха, поняла, что он имеет в виду.

И сегодня этому благоприятствовало все. Была темная ночь, лил дождь, Вербук болел и ни на что не годился, а Амвросий отсутствовал. Красавица Белла оставалась в одиночестве. Климент решил сегодня перейти к решительным действиям, поскольку ему все это было известно.

Недавнее происшествие помогло ему получше узнать расположение особняка, а потому в этот раз он направился прямиком к окну Беллы. Как он и ожидал, окно было распахнуто настежь. Климент залез в комнату и укрылся под кроватью.

Дрожа от страсти, наблюдал он за вышеописанной сценой. Белла набросила рубашку себе на голову и предстала перед Климентом полностью обнаженной. Из-под кровати Клименту хорошо было видно все тело прелестницы ниже талии. Попка ее то закрывалась, то раскрывалась, по мере того, как изящная девушка пыталась попасть головой в рубашку.

Глаза святого отца разгорелись при виде нежных полушарий ягодиц, возбуждение достигло пика. Зарычав, будто дикий зверь, Климент проворно и стремительно выбрался из своего убежища, сгреб Беллу в охапку и заткнул ей рот рукой.

Белла хотела упасть в обморок, хотела закричать, но женское чутье подсказало ей, что делать этого не стоит. Она ощутила, как что-то длинное и горячее прошло между ее гладких ягодиц и расположилось там. Взглянув в зеркало, Белла увидела в нем отражение и узнала того, кто стоял сзади. Ей хорошо было знакомо свирепое лицо и копна рыжих волос любвеобильного Климента. Он подмигнул ей.

Надо сказать, что прошла уже неделя с тех пор, как Амвросий и Вербук обнимали Беллу, а потому, возможно, именно этот факт повлиял на ее решение. Положение было двусмысленное и непростое, но Белла сразу все поняла.

Но для начала ей следовало притвориться. Скрывая свои истинные распутные намерения, Белла слегка наклонилась к Клименту, давая ему понять, что находится в предобморочном состоянии. Тот сразу же убрал руку от ее губ, и Белла упала к сластолюбцу в объятия.

Руки возбужденного Климента скользили по нежной коже Беллы. Поза ее разжигала страсть, он сдавливал прелестницу в крепких объятиях, а его член, твердый и нетерпеливый, дрожал от страсти.

Дрожащей рукой Климент повернул к себе лицо Беллы и впился в губы долгим поцелуем. Вздрогнув, Белла открыла глаза и вздохнула. Климент продолжал ласкать ее.

— Как вы посмели прийти сюда? — вскричала она. — Какой стыд! Позор! Уходите сейчас же!

Климент, сгорая от страсти, отвратительно усмехнулся.

— Ты права, моя милая, — ответил он, — позор. Позор и восторг — так ласкать столь очаровательную девушку.

Белла заплакала.

Климент осыпал поцелуями и ласками обнаженное тело. Огромная ручища полезла к влажным половым губкам, пальцы раздвинули их и принялись теребить клитор. С каждой секундой он все увеличивался. Под сладострастными пальцами ужасного Климента он из крохотного сделался большим и твердым и теперь гордо выступал впереди, разделяя губки.

Белла вновь вздохнула. Глаза ее заблестели желанием, она сгорала от возбуждения — от совратителя девушка подхватила эту заразу. Взглянув на Климента, она прочла в его взгляде бешеную, неистовую страсть, охватившую его целиком, пока он наслаждался ее тайными прелестями.

Беллу затрясло от похоти. Она не могла больше владеть собой, и несдерживаемая жажда совокупления охватила ее. Быстро просунув за спину правую руку, она схватила гигантский член, который вжимался в ее зад. Полностью рукой она обхватить его так и не смогла.

В глазах обоих любовников бушевала страсть. Белла взглянула на Климента и улыбнулась. Он все продолжал целовать ее, вторгся языком в ее рот, на что Белла тут же ответила. Не отбиваясь больше ни от рук, ни от губ, Белла предоставила Клименту полную свободу действий. Он оттеснил ее к стулу, и Белла уселась в ожидании дальнейших действий.

Климент осознавал, что опасаться ему нечего, зато есть время вволю полакомиться. Он стоял перед Беллой, и его шелковая ряса сильно выпирала спереди. Щеки потемнели от сильнейшего желания, став почти одного цвета с его ртом.

— Уходите! — попробовала отбиться Белла.

— Я столько сил потратил, чтобы попасть сюда. Я не уйду.

— Но я погибну если нас застанут.

— Не думаю. Тебе не о чем беспокоиться. Ты же знаешь, что мы одни. Не убирай ногу, дитя мое. Ты же знаешь, как восхитительна, молода, свежа и прекрасна. Я поласкаю твои бедра. О моя милая. Я хочу выебать тебя.

Член его задрожал.

— Что за слова! Как вы грубы!

Климент вновь принялся ласкать клитор, сжав его большим и указательным пальцами.

— Малышка моя, ангел мой, — сказал он, — ты же знаешь, эта крохотная пизда, пухлые губки приносят нам всем несказанное наслаждение. Не уворачивайся от моих прикосновений.

Белла невольно улыбнулась.

— Какой стыд! — повторила она.

Белла чувствовала, как колеблется шелк рясы священника, то опускаясь, то поднимаясь. Ряса сильно натянулась, желание захватило Климента, и член его уже торчал в нескольких сантиметрах от живота Беллы. Она все еще сидела на стуле, а Климент взял ее лицо в ладони.

Похоть охватила Беллу. Она повела рукой по одежде священника, распахнула ее и взяла в руку гигантский волосатый член с огромными яйцами, размером почти с гусиные.

— Какой огромный! О господи! — выдохнула Белла.

— И наполненный великолепной густой спермой! — вторил ей Климент, тиская груди девушки.

Белла стиснула член обоими руками.

— Длинный! Огромный! — восклицала распутная девица. — Он просто чудовище! Ужас!

Климент подался вперед, чтобы Белла получше могла разглядеть его размеры.

— Это настоящий хуй! — гордо провозгласил он.

Белла не смогла побороть искушение. Пенис Климента предстал перед ней во всей красе, когда она полностью высвободила его из одежды.

К сожалению, блохи незнакомы с измерениями, поэтому я не смогу назвать точные размеры орудия. Я могу лишь сказать, что Белла не отводила взгляда от длинного хрящевого ствола с голубыми венами, рассматривала широкую блестящую головку, с которой уже сползла кожа, и дырочку на кончике, превратившуюся в щель, заполненную семенем. Два огромных яичка — это волосатое сокровище — находились сзади.

Белла прикрыла глаза и слегка сжала член.

— О Небеса, — пробормотала она. — О господи!

Белла с увлечением играла с новообретенным предметом, двигая кожу вдоль огромного белого ствола. Страстные ласки девушки еще сильнее возбудили Климента. Головка побагровела и надулась, острие торчало во всей красе.

— Ох, милое дитя, — вздохнул Климент, — дай мне выебать тебя побыстрее, иначе я все солью мимо.

— Я бы так не хотела этого! — воскликнула Белла. — Почему вы так торопитесь?

— Я уже не владею собой! Остановись, прошу тебя, иначе я кончу сейчас же!

— А сколько же выйдет из такого огромного члена?

Я не смогла услышать, что Климент сказал Белле на ухо.

— Невероятно! Великолепно! — вскричала она.

— Это чистая правда! Иди ко мне, дай мне шанс доказать это. Я должен выебать тебя, моя прелестница!

Священник потряс перед лицом девушки своим членом, затем выпустил его из рук. Освободившись, пенис взмыл вверх, кожица сдвинулась с головки, семя готово было выплеснуться на свободу.

Белла продолжала играть с членом, чувствуя его упоительный, едва ощутимый запах. Он сводил ее с ума.

— Я прошу тебя, остановись! — вновь воззвал к ней Климент. — Иначе все будет зря.

Белла послушалась, но лишь на несколько секунд. Дыхание ее участилось, кровь ударила в голову. Она сжимала член Климента, а он в ответ ласкал ее груди и шевелил пальцами в нежной пизде. Клитор еще больше увеличивался и теплел. Это доводило ее до безумия.

Белла покраснела от вожделения. Обхватив священника, она покрывала его страстными поцелуями. Его уродство — безобразный, волосатый лобок и ноги, заросшие, как у обезьяны, — только сильнее возбуждало ее. Несказанный восторг вызывал в ней великолепный хуй, с каждым мгновением вздымавшийся к небесам. Головка уже была будто спелое яблоко.

— Я не позволю вам растратить себя полностью.

Она застонала от наслаждения, а после опустила голову, раскрыла очаровательный ротик и немедленно вобрала в него немало сладострастных яств. Белла рисковала умереть от обжорства.

— Это невероятно! Какое я получаю наслаждение! Как ты меня ласкаешь! — восхищался священник.

Белла на миг выпустила член изо рта.

— Я проглочу все до капли. Вы не потратите это напрасно.

Затем она вновь наклонилась и обхватила пухлыми губами головку, аккуратно и нежно двигая ими, коснулась широкого отверстия.

Климент закричал:

— Это райское наслаждение! Матерь Божья! Я кончу сейчас! О господи! Как она сосет меня!

— Вы подарили мне несколько капель. Как же вкусно! — Белла провела языком вокруг отверстия.

Белла попыталась вновь засунуть в рот головку, но та была уже настолько огромной, что не поместилась. Она ласкала, сосала ее, стягивала кожицу с верхней части ствола и знала, что результат не замедлит себя ждать.

Священник подался вперед и не переставая теребил вздувшийся клитор Беллы.

— Я не могу больше, — бормотал он. — Я сейчас спущу. Я чувствую это! О господи! Соси! Соси — и все будет твоим!

Руки Климента задрожали, глаза закатились, он воздел руки, запрокинул голову и расставил ноги шире. Гигантский пенис задрожал крупной дрожью, и в следующий момент Белла почувствовала, как стремительная струя семени покинула гениталии Климента и мощным потоком хлынула ей в рот, заполнив глотку и чуть не повалив.

Семя выливалось у нее изо рта, при всем желании Белла не могла удержать его, а Климент, вне себя от наслаждения, резко толкался и вливал в глотку Беллы все новые и новые порции. И пока все не закончилось, девушка не выпускала член из рук.

— Вы сказали, чайная чашка? — пробормотала Белла. — Да здесь целых две!

Климент отдышался.

— Красавица, ты великолепна! Ты подарила мне божественное удовольствие! Я так люблю твои прелести, и ты просто обязана позволить мне исследовать их все.

— О господи, сколько же ее было! Я чуть не задохнулась! — вскричала Белла. — Какая липкая ваша жидкость! Как это чудесно!

— О да! Это был настоящий потоп, как я тебе и обещал. Ты так сильно возбудила меня, что достойна изрядной порции.

— Вы правы.

— А сейчас я хорошенько выебу тебя и пососу прелестную пизду.

Слова у священника не расходились с делом и вскоре, примостившись между молочно-белых бедер Беллы, он коснулся языком ее розовой щелочки. Белла едва сдерживала крик, когда он начал восхитительно ласкать ее разбухший клитор, облизывая его со всех сторон.

— Я сейчас кончу! О! О! Вы высасываете из меня всю жизнь! О господи!

И Белла, подавшись навстречу резвому языку, выплеснула себя в лицо священнику. С восторгом эпикурейца Климент слизал все, чем одарила его Белла.

Оглядывая очаровательную и доступную девушку, священник пыхтел от удовольствия. Вид Беллы вновь возбудил его, и гигантский член, еще недавно поникший, во всей своей мощи торчал у него впереди.

Он толкнул Беллу в сторону кровати.

— Теперь я просто обязан выебать тебя, — приговаривал он, — я возьму тебя, ты примешь мой хуй своим маленьким лоном. И будет объедение!

Этот великий развратник заставил Беллу снять рубашку, разделся сам, обнажив темное, заросшее волосами тело, обхватил мускулистыми руками нежную фигурку прелестной Беллы и мягко повалил ее на кровать.

Белла трепетала от страха и похоти, предвкушая ужасную схватку. Климент скользнул взглядом по лежащей перед ним девушке, взглянул на свой возбужденный член и, удовлетворенно кивнув, быстро взобрался на кровать и накинулся на Беллу.

Под тушей волосатого Климента Белла чуть не задохнулась. Она опустила руку и нащупала твердый член и два яйца.

— Он не вместится в меня! Какой он большой!

— Не беспокойся, пройдет весь, полностью, до самых яиц. Но ты должна помочь мне, иначе я разорву тебя на части.

Белла хотела ответить, но похотливый язык священника, проникнув ей в рот, заставил ее замолчать.

И вслед за этим она ощутила, как огромная головка члена священника начала протискиваться в ее крохотную розовую щелочку.

Я опущу все подробности подготовки, скажу лишь, что через десять минут неуклюжему Клименту удалось протиснуть свой член в чрево милой девушки по самые яйца. Белла с готовностью принимала его, подняв ноги и обхватив ими священника за мощный зад. Десять дюймов сильной, твердой, горячей плоти медленно вошло в крошечное девичье лоно и освоилось там. Нежный бугорок несчастной Беллы принял на себя заросли жестких волос.

Климент торжествующе пожирал Беллу глазами — он наконец сделал это, он насадил Беллу на свой член.

— Вы так сильно растягиваете меня! — застонала Белла. — Вы меня разрываете!

Климент начал сладострастные движения, в любой миг ожидая всплеск жгучей жидкости.

— О! Какие страшные толчки! Я не выдержу! Он такой огромный! Вытащите его, вытащите!

Но Климент не останавливался, бессердечно продолжая движение.

— О, детка! Сейчас ты все получишь. Подожди, ты утонешь в моем семени. О! Какая же ты тугая! Мне кажется, будто ты снова сосешь мой хуй.

— Ох! Спасибо!

Климент корчился и извивался над телом девушки, раз за разом толкаясь в нее. Возбуждение росло, пенис готов был разорваться, а лоно Беллы восхитительно сжимало член, и наслаждение приводило священника в восторг.

— Я ебу тебя! Наконец-то!

— О да! Ебите меня изо всех сил! Ебите меня! — прошептала Белла и еще шире развела ноги.

Через несколько секунд она подалась навстречу резкому толчку и, глухо застонав от вожделения, залила своего захватчика щедрым извержением.

Накал страстей был невероятен! Кровать ходила ходуном, ножки Беллы дергались, Климент все сильнее давил между ними, то вставляя свой огненный инструмент, то вытягивая его обратно. Страстные поцелуи, стоны, тяжелое дыхание раздавались в тишине.

Влажная жидкость Беллы сделала свое дело, и Климента не надо было приглашать дважды. Боль и удовольствие приносили ей бешеные движения священника, и девушка изо всех сил старалась не отставать от партнера.

Отвечая на его бешеные удары, она стонала, дрожала, всхлипывала, жадно вбирала член в себя. Глаза Беллы прикрылись от наслаждения, дыхание участилось, судорожные оргазмы сменяли друг друга.

Климент мощными ударами всаживал член в тело очаровательной девушки, зад его то раскрывался, то закрывался. Наконец после очередного удара он на секунду остановился, изо рта его потекла слюна.

— Белла, крошка моя, возьми мое семя. Я сейчас кончу. Я больше не выдержу, не могу терпеть. Пусть оно заполнит тебя всю.

Член стал огромным, как у осла, каждая вена его буквально разрывалась от напряжения, и Белла чувствовала это. Климент вновь задвигался и после нескольких глубоких толчков вновь остановился. Белла в любой миг исступленно ожидала семенного взрыва. Все получилось так, как хотел Климент. Дрожь сотрясла его тело, и в тот же миг безбрежный поток семени хлынул из члена священника в лоно Беллы. Уперевшись ногами в спинку кровати, огромное волосатое чудовище зарылось лицом в подушки.

— О, Матерь Божья, какой восторг! Залп! Залп! — завопила Белла. — Я чувствую! О, дайте мне его! Какой поток!

— Бери! — закричал Климент.

Ощутив, что семя покидает его, он вновь всадил член в Беллу, выплескивая живой огонь при каждом новом толчке.

— Какое наслаждение! О да!

Густая жидкость заполнила матку Беллы. При всех своих смелых ожиданиях Белла и представить не могла, сколько сможет вылить в нее этот дюжий мужчина.

— Я кончаю опять! Ох!

И Белла без сил растянулась под своим силачом партнером, а горячие и вязкие струйки все еще выстреливали в ее лоно.

Яйца Климента за эту ночь еще не раз подарили Белле свое липкое содержимое. Священник охотно бы не прекращал свою любовную игру, но светало, и ему нужно было уходить.

Нутро Климента переполняло наслаждение, когда он покинул дом и поспешил в свою скромную обитель. Что же касается Беллы, то ее нутро переполняли плоды извержений.

Таким образом, отец Климент все же добился своего, и никакие предосторожности покровителей Беллы не смогли ему помешать. Белле повезло, что оба ее покровителя в то утро не видели ее, иначе она предстала бы перед ними в весьма неприглядном виде, а ее прелести — в непригодном и распухшем состоянии.

Белла была молодой, а молодости свойственна гибкость. И потому ее природная стойкость позволила без потерь перенести вторжение огромного члена Климента. И хоть таран был силен, уже через пару дней Белла не чувствовала никаких неудобств и неприятных ощущений.

Пошло три дня, и вернулся отец Амвросий. Он сразу же разыскал Беллу, предложил последовать за ним в будуар и продемонстрировал горячий и готовый к бою член.

— Посмотри, Белла, дорогая, он просто готов разорваться от нетерпения! Я ждал этого целую неделю.

Пару минут спустя отец Амвросий уже хлопал по ягодицам Беллы своим длинным членом, а девушка стояла с задранным платьем, уперевшись руками в стол. А еще через минуту заросли на его лобке коснулись ее попки: член его уже проник в Беллу через задний проход. После нескольких толчков семя ворвалось в тело Беллы и, казалось, поднялось до самой талии.

Воздержание было столь долгим, что возбужденный отец Амвросий, кончив, не потерял твердости члена. Он немного вытащил свое липкое и дымящееся орудие, снова воткнул его в тесное отверстие между ее пухлыми ягодицами и даровал Белле очередную щедрую порцию плодоносной жидкости из яичек.

Огненный поток Белла приняла в себя полностью. Потом Амвросий повернул Беллу к себе лицом, уложил на стол и принялся сосать ее клитор. Через пятнадцать минут он вошел в нее привычным способом.

Затем Белла ушла, помылась, переоделась, отдохнула и решила немного прогуляться.

В тот вечер у господина Вербука вновь был врач. Дядюшке стало гораздо хуже: приступ подагры усилился и затронул новые участки. Белла не стала тревожить дядюшку, пожелала ему спокойной ночи и отправились отдыхать.

Джулия в ту ночь осталась ночевать у Беллы, и молодые подружки лежали в кроватях и обменивались опытом и идеями. Ведь к тому времени обе они уже достаточно хорошо знали сущность и особенности мужчин.

— И тут Амвросий вонзил в меня свою огромную, ужасную штуку, — говорила Джулия. — Я думала, он меня убьет. Казалось, мое бедное лоно пронзено насквозь. А потом… Белла, я подумала, что у него начался припадок. А эта жидкость такая липкая, теплая, и залила меня полностью.

— Значит, Амвросий подарил тебе вовремя свою влагу? Ведь ты уже начала чувствовать жжение во всех своих очаровательных прелестях?

— Да-да! Именно так и было! Ох, когда он делал это, я чудом осталась жива.

— Что там? Тихо!

Белла и Джулия приподнялись с кроватей и прислушались. Белла уже догадывалась, откуда может идти шум, и потому посмотрела на окно. В тот же миг оно открылось, и в нем показалась голова мужчины.

Джулия уже захотела закричать, но Белла одним жестом велела ей молчать.

— Не съест же он нас! Тихо! — пошептала Белла. — Не кричи! Правда, я не думала, что он столь безжалостно побеспокоит нас.

Джулия спряталась под одеялом, но внимательно следила за происходящим блестящим заинтересованным взглядом.

— Что ему нужно? — спросила она.

Мужчина тем временем все пытался забраться в окно, и наконец ему удалось втиснуть свое немаленькое тело в оконную створку. Он спрыгнул на пол, и тогда Белла узнала в нем безобразного и сладострастного отца Климента.

— О господи, это же священник! — закричала Джулия. — Что он хочет? Какой он толстый!

Климент двинулся к постели.

— Ох, Джулия, — выдохнула Белла, — скоро ты узнаешь, что он хочет.

— О Белла! — воскликнул Климент. — Как мне повезло! Я и не ожидал, что ты тут не одна! Немыслимо!

— Как не стыдно вам, святой отец!

Джулия накрылась с головой.

Через пару минут священник, не надеясь на приглашение, сорвал с себя одежду и рванулся к кровати.

Джулия закричала:

— Он трогает меня! О господи!

Член Климента уперся Белле в зад.

— Обещаю тебе, это только начало, — пробормотала Белла. — Он станет трогать нас обеих. Как стыдно, что вы пришли без приглашения! — обратилась она к священнику.

— Крошка, так мне уйти? — полюбопытствовал священник.

— Оставайтесь, если уж пришли.

— Спасибо, — вздохнул священник и вложил член в руку Беллы.

Затем он поднял девушке ногу и попытался пристроить огромную головку члена со стороны зада Беллы. Белла от толчка обхватила Джулию за талию. Климент попытался надавить сильнее, но Белле удалось вытолкнуть член из себя. Она скинула с кровати одеяло, встала и оценивающе оглядела волосатое тело священника и нежные формы Джулии.

Твердый, возбужденный орган священника готов был разорваться от сладострастного вожделения. Он подсунул Джулии его под нос.

— Возьми, — прошептала Белла.

Джулия с готовностью взяла член в свои белые ручки.

— Видите, как он дрожит! — воскликнула Джулия. — Он будет все больше и больше.

— Да-да! Так! Бесподобно! — пробормотал Климент. — Стяни кожицу вниз.

Джулия также выпрыгнула из кровати и, смеясь, начала двигать кожицу гигантского члена, ласкать его. Не в силах противостоять дрожи неизбежного оргазма, Климент закатил глаза. Стремясь описать свои чувства, он только взмахнул рукой.

— Райское наслаждение! — только и смог сказать он.

— Джулия, милая, остановись, иначе он кончит сейчас, — проговорила Белла, наученная опытом предыдущей встречи с этим чудовищем.

Но отец Климент, видя перед собой две очаровательные мишени, не собирался зря тратить плодоносный заряд.

Позволяя ласкать свой хуй, он поначалу не делал ничего в ответ, а потом притянул к себе Беллу и снял с нее рубашку. Все самые интимные прелести девушки открылись ему. Рука его опустилась к прекрасным бедрам и ягодицам, большие пальцы раздвинули нежные губки щелочки, а похотливый язык начал высасывать из лона Беллы возбуждающие поцелуи.

Джулия сильно возбудилась от одного вида таких ласк и в нетерпении раздвинула нога, когда наконец страстный священник обратился к ней. Он повалил ее на спину на кровать, и красноватые губки ее прелестной тугой щелочки во всей красе открылись ему. Климент задрал ноги Джулии, встал между ними и поднес гигантскую головку к ее влажным губкам. Белла стала помогать: взяв в руки пенис, она сдвинула кожицу и подвела головку прямо к отверстию.

Последовал мощный удар, и Джулия закусила губу и затаила дыхание. Отважно, словно настоящая львица, она стерпела натиск. Еще толчок, еще — и головка, а затем и член полностью вошел внутрь. Джулия нетерпеливо заглотила все.

— Ты приняла его! Полностью! По самые яйца! — закричала Белла.

— О да! Какое наслаждение! Он огромный! — воскликнула Джулия.

Климент, довольный тем, что тело девушки целиком в его власти, начал ритмично двигаться, загоняя себя глубоко в Джулию.

Девушка схватила одной рукой Беллу за запястье, другой закрыла лицо.

— Это невероятно! — подвывал священник. — Я кончу. Сейчас кончу! Ее лоно, словно бархат! Ничего не могу с собой поделать! Я все отдам!

Резкий толчок потряс тело Джулии.

— О! — вырвалось у нее.

У священника появилась новая идея, и он решил тотчас воплотить ее. Вынув скользкий член из Джулии, он вставил его Белле. Член проник полностью в ее очаровательную щелочку так легко, что Джулия, наблюдавшая за процессом, не могла скрыть своего удивления.

Климент чуть не плакал в восторге от своего эксперимента. Четверть часа он колдовал над ее нежной пиздой. Белла обнимала его изо всех сил, вжималась в дородное тело священника и за это время успела кончить дважды. А Климент вытянул свое орудие из Беллы и решил спустить в малышку Джулию рвущуюся наружу огненную жидкость.

Он накинулся на нее, сгреб в объятия и легко вонзил огненный хуй в ее податливую пизду. Стремительный напор распутного извержения вырвался из члена Климента. Глухо застонав, священник полностью ввел в Джулию член и стал одаривать своим семенем. Наслаждение охватило его, он закатил глаза, задрожал, а струйки семени все лились и лились из гигантского органа.

У блохи не получится описать ту необузданную страсть, которая захватила Джулию в финальном оргазме. Вообще оргия этой распутной ночи не поддается моим писательским возможностям.

Оргия продолжалась. Климент, едва отдышавшись, в простых выражениях объявил Белле, что теперь настала ее очередь, и приступил к делу. Он как мог растягивал удовольствие, четверть часа вонзая свой член по самые волоски. Наконец природа сжалилась и извержение хлынуло в Беллу.

Обе истекающие пизды красавиц Климент аккуратно протер батистовым платочком. А потом член его восстал мощно и невозмутимо, потому что Белла и Джулия взяли его в свои нежные ручки. Девушки тянули член в разные стороны, он становился все больше и все краснее и не на шутку угрожал прелестницам.

Белла прибегла к своему любимому способу ублажать Климента: взяв обжигающую головку в рот, она стала ласкать отверстие язычком. Климент в ответ проник как можно глубже.

Священник ласкал, гладил округлые попки двух обнаженных девушек, засовывал пальцы в задние проходы, поворачивал так и сяк, приникал губами то к одной, то к другой горячей пизде.

Затем Джулия, поддавшись на уговоры Беллы и Климента, взяла в рот головку, протолкнула ее поглубже, лаская и возбуждая член. Струя семени, выплеснувшая из мощного орудия, была так обильна, что девушка чуть не захлебнулась.

Наступила короткая передышка, после которой Климент, любуясь двумя очаровательными и аппетитными девушками, вновь был готов к бою.

Он впихивал член то в одну, то в другую, усадив их напротив друг друга. Потом сменил тактику: одну усадил к себе на член, другую — ближе, и пока одна опускалась на пламенное орудие Климента, он сосал пизду другой. Плодоносная жидкость вновь и вновь вливалась в красавиц, сплетались волосы на лобках, и только с рассветом этот отвратительный разврат закончился.

В другой части дома, в комнате господина Вербука, в это время происходило совсем иное, и когда Амвросий через три дня вернулся из своей очередной поездки, он нашел приятеля и сообщника на смертном одре. Оборвалась жизнь этого странного и эксцентричного человека.

Вдова после его кончины стала проявлять признаки помешательства. Она и ранее не отличалась умом, а сейчас постоянно требовала к себе «святого отца», а когда почтенный и уважаемый приходил, благородная дама говорила, что ей нужен «священник с большим орудием». Ее слова и поведение пугали всех, и в результате она была насильно отправлена в психиатрическую лечебницу, но и там мысли об «огромном хуе» не покидали ее.

Таким образом, Белла оказалась без покровителей и по просьбе своего духовника согласилась пойти в монахини.

Мы помним, что Джулия потеряла отца, и потому попросила мать позволить ей разделить участь своей подруги. Мать радостно согласилась, и вскоре церковь приняла в свое лоно обеих девушек. Как только период послушничества закончился, Джулия и Белла дали обет и приняли постриг. Впрочем, я не вправе судить об искренности обета целомудрия, я всего лишь блоха.

После церемонии они нанесли визит в семинарию, где их ждали пятнадцать священников. Эти нечестивцы просто бесились в предвкушении бесподобного угощения и накинулись на девушек один за другим. Новоиспеченные монашки едва успели скинуть с себя одежду.

Всеми невероятными способами приняла в себя Белла более двадцати огненных потоков. Джулия не отстала от нее и в результате от грубости любовников и от изнеможения потеряла сознание.

Все созванное братство от души попировало и оказало достойный прием новообретенным сестрам. Никто не опасался постороннего вторжения, дверь была заперта.

Амвросий и Климент тоже были там. Огромный член Климента наводил на всех панику, а Амвросий всерьез боялся, что собратья будут злы на него: слишком уж долго, хотя и тщетно, он старался сохранить Беллу для себя.

Не отстал от всех и настоятель. В несказанно отвратительном порыве страсти он вылил свою липкую жидкость во внутренности Джулии. Ей пришлось смириться с суровым и неистовым нападением, ведь она, недавно дефлорированная, являлась поистине изысканным угощением.

Каждый из участников этой ужасной сцены старался внести свою ленту сладострастия: совокуплявшиеся тяжело дышали, кончавшие кричали, наблюдавшие делились впечатлениями, мебель скрипела и тряслась. И все большее и большее отвращение вызывал во мне этот несдерживаемый разгул священников. Мысль эта меня угнетала.

В конце концов размах оргии опротивел мне до того, что я сбежала. И смогла остановиться только тогда, когда несколько миль отделили меня от участников этого мерзкого спектакля. О том, что бы вернуться к Белле или Джулии, не могло быть и речи.

Позже я узнала, что для всех обитателей семинарии они стали привычными объектами удовлетворения похоти. И все то юное очарование, которым я не переставала восхищаться, исчезло, раздавленное мощным сексуальным удовольствием.

Ну что ж, мемуары мои заканчиваются. Я сдержала обещание и выполнила долг. Я свободна в выборе своих пастбищ, жаль только, что не в силах читать мораль. Я устала от всех тех, о ком только что рассказала вам, и потому поступила, как поступают многие. Как я уже говорила читателю в начале повести, даже не будучи блохами, они все равно сосут кровь.

Так вот, подобно им, я эмигрировала в поисках лучшей жизни.