Жизнь - игра

Глава 3. Стриптиз у ворот

Поутру никто не беспокоил заботами о домашнем хозяйстве. Собрав все учебники и затушив лампу, принёс всё в дом, когда уже совсем рассвело.

— Жив пострелёнок, и слава Богу, — встретил меня дед Прокоп, — Давай рассказывай, чему научился?. Скромничать я не стал. Указал на книги и уверенно ответил:

— Задавали одну сказку прочитать, а мне все интересные показались. Тут же в сенях все домашние устроили мне показательные выступления. Пока читал, слышал радостные мысли мамы по знакомому уже поводу. Рад, что благодаря моим успехам, у неё теперь будет, чем похвастаться перед родственниками и соседями. Более богатый и вкусный завтрак прошёл торжественно, со столовыми приборами. Ножом с вилкой пользовался только я, остальные ели варёную курицу с картошкой деревянными ложками, помогая пальцами.

— Ежели малец выучится грамоте и счёту, можем и магазин открыть, — планировали родственники после завтрака. Отец велел мне отнести батюшке десяток яиц и крынку молока, в благодарность за науку, хотя тот и обещал не брать оплаты. Сильно раззадорила их перспектива иметь учёного в своей семье. Как выяснилось, грамотные на селе только некоторые приезжие. Все рождённые и выросшие здесь нигде не учились.

В доме священника меня встретила его супруга. С самого утра муж был занят службой в церкви.

— Ты должен знать, чему бы хотел учиться, — начала она сразу после приветствия, — ибо желание твоё есть самое важное для успеха трудов отца Никона.

— Матушка, я и не гадал, сколь много разных знаний есть в мире, — восторженно отвечал я, — мне бы хоть почитать где чему можно научиться?. Выяснив, что я уже научился читать, хозяйка провела меня в свою библиотеку.

— Ты почти вслух, послушаю, как у тебя получается», — попросила она недоверчиво.

— «Вчера только учила буквы складывать, сегодня уже в библиотеку просится, — думала про себя матушка Настасья, — нахальный дикарь благоухающий навозом». Снова захотелось поиграть и шокировать самоуверенную хозяйку. Обидно, что по дороге влез в свежий навоз. Ну не виноват я в отсутствии опыта хождения по «заминированным» коровами тропинкам. Скорость чтения у меня была самой большой уже в третьем классе, так что надеялся удивить недоверчивую учительницу. На пол она не упала, как муж, потому я решил продолжить фокусничать.

— Но если я вслух буду читать, то это долго, — затянул я обиженно, — Может, я молча?.

— Надо говорить «про себя», — не потеряв учительской самоуверенности, подсказала наставительно. Когда я стал быстро перелистывать страницы, Анастасия, собиравшаяся было уходить, остановилась в удивлении.

— Ты выбираешь картинки или интересный текст? — спросила через минуту.

— Не, я читаю всё подряд, — отвечал, не прекращая листать. После этих слов она присела в кресло напротив. Когда я перевернул все страницы до конца, хозяйка спросила:

— Что же тебе больше всего запомнилось в книге?

— Мне понравилось узнавать про звёзды, хочу быть астрономом, — ответил я уверенно.

— А что же ты можешь сказать о книге, Василий, — продолжала она допрос. Поймав её на отсутствии конкретики, нарочито тупо продекламировал: «Мейер. Мірозданіе. Астрономия в общем изложении. С 300 рисунками в тексте, 10 картами в красках… Санкт-Петербург. Издание "Просвещение". 1902 год.». Наконец, она взяла книгу, открыла, задала вопрос по содержанию тридцать пятой страницы. Я без запинки прочитал всю страницу по памяти, отметив, что упоминаемые рисунки находятся в конце книги. Вот тут матушка немного потеряла дар членораздельной речи.

— Ты хочешь сказать, что запомнил всю книгу и даже рисунки к ней? — протянула она недоверчиво, когда взяла себя в руки от минутной растерянности.

— Конечно, запомнил, — согласился радостно, — ведь мне для этого её и дали почитать.

— А ты раньше книги видел? — продолжила матушка. Пришлось признать, что в церкви мне всегда приходилось стоять в задних рядах, чтобы не пачкать дорогие одежды прихожан, потому библию никогда не видел. Моя повторная просьба остаться в библиотеке вернула матушку к обязанности учителя.

— Нам требуется твоими манерами и музыкой позаниматься, — напомнила как бы в раздумьях, и, не прощаясь, вышла. Читать все книги не особенно хотелось, но для достоверности детской старательности, перелистал почти половину к приходу хозяина.

Отслужив заутреннюю молитву, батюшка собирался строить планы на своё великое будущее, но я попросил позаниматься со мной гимнастикой, так как увидел турник в дальнем конце двора. Моя неожиданная просьба привела его в лёгкое смущение. Как понял из его мыслей, турник был установлен по настоянию жены, надеющейся на удержание фигуры мужа от ожирения. Очень уж стеснялась матушка выглядеть классической попадьёй при необъятном супруге, так как больше мужа надеялась вернуться в столицу, к институтским подругам. На турнике оказались давно привязаны детские качели для трёхлетней Машеньки. С большим трудом нам удалось развязать засохшие вожжи. Занимаясь распутыванием узлов с подставленной лестницы, изучил через сеть приёмы и упражнения для турника. Посмотрел там же несколько видео уроков. Как настоящий учитель, батюшка показал, как можно подтягиваться и раскачиваться на турнике. В принципе неплохо, но мне в его возрасте удавалось гораздо больше. Спокойно делал выход силы, склёпку, подъём переворотом. Мысленно уже видел себя крутящим солнышко, сальто и другие элементы из арсенала паркура. Хотя я и не доставал до турника более метра, не стал дожидаться помощи и прыгнул сам. Всё происходящее дальше могу судить только по одуревшему виду моего единственного зрителя. Собственные впечатления представились мне подобными ощущениям водителя, пересевшим со старого УАЗика на новую десятку. Лично у меня подобный опыт в жизни был. Всё задуманное в мыслях удивительно точно воспроизводилось в этой реальности. Хотя реальность, которой можно управлять из сна, может носить такое название весьма относительно. Наслаждаясь управляемой механикой и силой моих движений, одновременно рассуждал о причинах феноменальной ловкости. Собственно, это можно было предполагать изначально. Если мне дана виртуальная возможность управлять и менять уже заданное ранее прошлое, то владеть своими силами я могу неограниченно. Вся окружающая действительность существует в моей голове посредством созданной мною комбинации приборов и программ. Разумеется, что возможности вмешательства должны соответствовать законам и правилам природы и человека.

— Но тогда получается, что я легко могу вмешиваться в набор воспоминаний личностей подвергавшихся моему влиянию? — неожиданно пришло предположение. Спрыгнув с турника двойным сальто, прогнувшись, увидел отвисшую челюсть моего учителя гимнастики. Тут же, не сходя с места, залез в его мысли прошлого дня и слегка откорректировал степень моей откровенности, убрав все упоминания моего происхождения из будущего. Вернее, наложив на новые события, те, что существовали в действительной, не изменённой мною реальности. На удивление, перепрошивка его памяти удалась легко, простым возвратом к существовавшей ранее исходной, базовой памяти. Опять мне приходят вопрос о необычайной щедрости открывающегося у меня арсенала способностей. Причём отлично чувствую, что открыл далеко не всё из моих талантов. Но, как говорят разумные, «Дарёному коню в зубы не смотрят». Мне остаётся только экспериментировать в постоянном поиске.

Всегда мечтал научиться бросать ножи как ниндзя или томагавки как индейцы. Розыск в близлежащем пространстве предметов, подходящих для метания, положительных результатов не дал. Возвращение в дом за кухонными ножами показалось лишним, потому прервал затянувшееся удивление батюшки вопросом о топоре или гвоздях. Отец Никон без слов пошёл в сарай. Анализируя его текущие мысли, осознал небольшую ошибку по коррекции памяти батюшки. Применяя такой приём очистки памяти, необходимо прикрывать вмешательство каким — либо сильным потрясением, временной потерей сознания, пьянкой на худой конец. Вот сейчас батюшка пытается вспомнить, почему же он так активно принял участие в воспитании этого, пусть гениального, аборигена. Вручив мне четыре кованных гвоздя и молоток, он спросил:

— А что приколачивать собрался?.

— Вы же меня просили тренировать всё умения, на которые способен, чтобы было, что показать в столице? — подсказал причину его кураторства надо мной.

— Точно, в вундеркинде хоть какая — то надежда выбраться из этой дыры быстрее, — радовался, внимательно наблюдая, как я устанавливал круглую чурку вместо мишени. Три гвоздя метнул, практически не глядя, держа в памяти точное место ожидаемого попадания. Последний снаряд, направленный мысленно в центр, воображением ещё и ускорил максимально. Резкий хлопок сразу опознал, как характерный при превышении барьера скорости звука. Мне не нужно было подходить к торцу бревна, но батюшку результат опыта чрезвычайно обрадовал. С двадцати метров я чётко видел, как три гвоздя легли точно в вершинах воображаемого треугольника, а последний вошёл в центр на глубину двух сантиметров вместе со шляпкой.

— Сердцевина сгнила, — предупредил я его вопрос.

— Ладно, иди в библиотеку, почитай, а после с тобой займётся матушка, — проговорил он лениво, направляясь в опочивальню.

Матушка начала дрессировку гораздо более рьяно, чем сам инициатор моего обучения, уже за обедом. На удивление, многие правила поведения этого века за столом оказались мне не знакомы. Хозяин снова ушёл на службу, потому всё внимание было уделено мне. Немного подслушав мысли Настасьи Афанасьевны, неожиданно понял, каким подарком для неё оказалось наше знакомство. Честолюбие супруги в несколько раз превосходило амбиции батюшки. Самое важное, личные знакомства матушки и связи по Смольному институту позволяли почти сразу выйти в высший круг знати Петербурга, как с августа тысяча девятьсот четырнадцатого года стал именоваться её родной город. Не даром она удостоилась чести получить «шифр» — золотой вензель в виде инициала императрицы Екатерины II, который на белом банте с золотыми полосками висит сейчас на стене под стеклом, как икона. Невольно я взглянул на стену.

— Такой знак давали только шести лучшим выпускницам, — горделиво заметила хозяйка.

— Вы и царя видели матушка? — пропищал я, как бы задохнувшись от почтения. Пока горделиво и молча кивала, в её мыслях промелькнула княгиня, Танечка Трубецкая, по слухам приблизившаяся ко двору царицы в качестве учительницы танцев принцесс. Не зря Елена Александровна, директриса Смольного, в обращении с детьми требовала «кротость, благопристойность, учтивость, благоразумие, справедливость и также непритворную веселость, и отсутствие лишней важности в обращении».

— Вот этот экземпляр наверняка поможет мне вернуться в столицу с ореолом педагогической славы, — строила планы молодая хозяйка. Обращаясь ко мне, как к равному, посоветовала выбрать музыкальный инструмент, игре на котором я бы желал обучаться. Зная за собой способности освоить практически любой, всё же выбрал знакомую по прошлой жизни гитару. Сегодня придут новые родственники, потому требуется произвести гарантированно сногсшибательное впечатление. И главное, гитару можно захватить на вечер домой, как бы для упражнений. На стене висели ещё балалайка и мандолина со скрипкой, но вручили мне русскую семиструнку. Знал бы, что будет не привычная для меня шестиструнная, выбрал бы скрипку. Проверив прежде музыкальный слух, учительница показала ноты и попросила сразу заучить, уже уверенная в моей феноменальной памяти. Осторожно передала старый — престарый, готовый рассыпаться самоучитель игры на гитаре. Решил попросить ещё самоучитель на скрипку, как я сказал:

— Тот красивый струмент с палочкой. Рассмеявшись, учительница нашла и этот самоучитель. Показав, где на полке стоят ноты, она ушла к маленькой дочери, скучающей без мамы со служанкой. После прочтения всех книг в библиотеке за два с половиной часа, приступил к практическому освоению гитары. По аналогии с занятиями гимнастикой, мысленно вообразил весь порядок игры на русской гитаре. Собственно, в успехе нисколько не сомневался, так как в молодости немного играл на шестиструнке. Простейшие упражнения из самоучителя наигрываемые негромко всё же заставили преподавательницу возвратиться в библиотеку.

— И давно ты играешь? — был первый вопрос. Пришлось несколько раз сбиться, чтобы доказать случайность первого успеха. Намекнул, что будь возможность заниматься дома, дня через три мог бы играть все нотные партитуры. Извинился за то, что сегодня меня просили вернуться пораньше, так как ожидаются гости. Матушка вместе со служанкой Ириной, бойкой девицей лет 16, помогли донести оба инструмента до нашей хаты, где предупредила моих родителей обращаться осторожнее с инструментами. На самом деле до вечера, когда тут принято ходить в гости, ещё далеко. Всё оставшееся время отчаянно набирался практике музицирования в знакомой, стоящей на отшибе, пчелиной избе.

— Отличная временная резиденция, — решил я про себя, — Никому не мешаю, и меня не видят.

Омшаник стоял почти на обрыве небольшой реки, за которой тянулись бескрайние поля с синеющими вдалеке редкими колками. Даже при большом желании подобраться незамеченным было невозможно. Ощущая себя в безопасности, попробовал спеть несколько песен Высоцкого. Нашёл в интернете ноты современных произведений, которые попробовал исполнить на гитаре и на скрипе. Вдруг вспомнил, что в будущем мои редкие обращения к гитаре всегда отмечались жгучей болью в подушечках пальцев наутро, когда протрезвевал. Сегодня же, прижимая грубые железные струны, не ощущаю никакого дискомфорта. Рассмотрев руки внимательно, не нашёл даже вдавленных полосок, которые появляются у новичков непременно. Припомнил, как крутил «солнышко» на импровизированном турнике и не стёр ладони от грубо обработанного лома.

— Значит, ко всем моим сверхспособностям добавляется ещё и неуязвимость? — сделал очередное открытие. Проколол палец кончиком струны, кровь пошла, но и закончилась моментально, как только вспомнил, что тут нет ватки со спиртом. Всё больше начинаю понимать принцип работы этой виртуальности и условия моего существования в ней. Не достаёт только нескольких штрихов, чтобы всё сложилось в стройную теорию. Только сейчас начинаю прозревать, насколько мой мозг зажат идеей заработать, для чего и затеял весь эксперимент. Приняв этот простой вывод, вдруг ощутил себя, как бы перескочившим на следующий уровень игры. Ведь действительно, зачем я всё время напрягаюсь, зачем так серьёзно отношусь к каждому шагу, если могу всё переиграть. Отлично понимаю, как действует новая информационная система, к которой мне удалось случайно подсоединиться. Эта суперкомпьютерная система — сама земля. Посредником между водой, омывающей всю землю, и моим компьютером послужила частотная характеристика реликтовых излучений. Счастливый случай, что к компьютеру подключился мечтатель желающий попасть в игру, видящий сны о месте, где жил его генетически близкий родственник. Удачное сочетание всех факторов, а главное, моё подсознательное, страстное желание игромана, включили виртуальный переход. Мои изменения этого виртуального прошлого не несут никаких перемен будущему. Это конечно не игра по ощущениям, но по бесполезности для будущего — игра в полном смысле этого слова. Всё моё существование тут подобно явлению сверхсущества, бога в мир людей. Все мои способности к изменению себя пока ограничиваются величиной записи космического излучения от 1988 года. Если удастся зафиксировать те же излучения в другое время, с большей продолжительностью, возможности аватара, мною управляемого, могут стать беспредельными. Может быть и не станут… Может они уже достаточны, только не совсем известны способы управления?

Продумав всё это, а так же перелопатив в десять раз больше другой информации за несколько секунд, с меня буквально «свалилась гора». Настроение поднялось для активного действия и озорства. Услышал мысли мамы, собирающейся звать меня переодеваться к встрече родственников. Надев чехлы на инструменты и перевязав их грубой верёвкой от штанов, побежал с ними в дом. Оказывается Ульяна приехала на своей городской и шикарной бричке вместе со всеми родственниками. У ворот собралось всё наше семейство и пятеро гостей, включая мужа тёти Раисы, Юрия Акимовича и двух их дочерей, восьми и тринадцати лет. Мама уговаривала свою сестру и тётю завести лошадь во двор, где её можно лучше покормить. Тётя Ульяна, весёлая и остроумная сорокалетняя женщина, парировала:

— Таиска, брось ты смешить, кинь навилок сенца к воротам, да и будет с неё.

— Вот что значит городской форс, хоть и живет в пяти минутах ходьбы, а всё же не пешком явилась, — думал и решал, как выказать почтение перед моим выходом из двора. Не успев переодеться, бросился на сеновал, в чём был, ухватив вилами большой пук, выскочил за ворота и положил сено перед мордой привязываемой к коновязи лошади. В самый последний момент наскоро затянутые штаны распустились и упали к моим ногам. Вся большая компания от неожиданности обомлела. Первой нашлась городская:

— Так вот как нам честной родственник показался.

— Вот это я понимаю товар лицом, — продолжала она, подходя ко мне ближе. Притянув за щёки, крепко и серьёзно расцеловала меня в губы.

— Хорошо, что обошлось без языка, — прокомментировал про себя не по-деревенски смелое обхождение.

— Тут вот и невесты как раз прибыли, и ты при полном параде, — продолжала обыгрывать ситуацию тётя Ульяна. Только тут, как бы спохватившись, начал суетливо подтягивать штаны, свалившиеся в пыль у моих босых ног.

— Быстро беги переоболокайся, — цыкнул на меня дед Прокоп. О таких весёлых смотринах тетя обязательно расскажет своим влиятельным городским знакомым. Для меня главное быстрее наладить знакомства с максимально большим количеством богатых людей. Как бы ни был всемогущ лично я, без помощников не обойтись. Даже деньги не такой уж решающий фактор, как помощь деловых людей, способных их освоить в моих интересах. А то, что у меня есть интересы в этом мире, знаю наверняка. Пока переодевался во всё новое, приготовленное заранее одеяние, уловил разговор обо мне.

— И что это ребятня его «Васька говнотоп» кличут, — продолжала свой монолог авторитетная городская родственница, — от него только парным молоком да мёдом несёт. Тут мне, как и всем родственникам, стала понятна неожиданная поцелуйная нежность хитрой Ульяны.

— Так он сегодня с обеда в медоварне на берегу музыку учил, по указанию самой матушки попадьи, — объяснила моя мама горделиво, — вот и пропах весь мёдом.

Из дальнейшего сканирования мыслей понял, что тетушка Ульяна утаила дошедший до неё слух о моей сиротской привычке вступать в свежую, ещё горячую, коровью лепёшку для согрева ног, отчего и распространялся постоянный навозный запах, почему и родилась неблагозвучная кличка. Войдя во двор, весело споря о порядке очерёдности прохода в калитку, гости заметили узел с инструментами, брошенный мною у крыльца.

— Ну, надо же варнак какой, — деланно недовольно возмутилась баба Клава, — а ведь сама матушка — Настасья Афанасьевна принесла струменты, да наказывала беречь. Компания родственников прониклась должным уважением к необычному посещению гордой, как всем на селе казалось, столичной звезды, лицезревшей царских персон. Все тут же забыли о только что замеченном моём «струменте» и переключили внимание на лежащие перед ними.

— А вот и кушак! — воскликнул дед Прокоп, указывая на грубую верёвку, объединившую струнные инструменты. Такое использование пояса отчасти оправдывало моё принародное оголение, так позабавившее недавно. Наконец, приёмный папа Яков пригласил всех побаловаться чайком.

Чаепитие предстояло знатное. Пироги с курицей и маслом в отдельной маслёнке, которое сбивал сам в первом варианте проживания вчерашнего дня. Варенье четырёх видов и мёд. Самовар с множеством чашек и блюдечек. Густейшие сливки и много чего мне совершенно, или почти, не знакомого. Всё богатство для глаз уместилось на трёх столах, сдвинутых вместе для подчёркивания щедрости и уважения к дорогим гостям. За столом разговор шёл о городских новостях, которыми с удовольствием делилась тётя Уля, как мне велела себя называть гостья. Чувствовалось, что ей не привыкать быть в центре внимания односельчан. Так увлеклись разговорами с редкой гостьей, что чуть было не забыли меня, как главную причину сегодняшних смотрин. Инициативу, как всегда, перехватила тётя Уля.

— Так чему же ты, Василёк, успел научиться в поповской семье? — неожиданно прервала она общую беседу, — Споёшь или сыграешь?. Мои родители чуть не хором заступились в том смысле, что только после обеда я увидел эти «барские балалайки», о чём сказала сама учительница.

— Жаль, — протянула тётя Уля слегка мечтательно, — я бы после такого сытного застолья Вивальдю послушала. Отложив столовые приборы, вручённые только мне, тихо проговорил:

— Ежели надоть, могу попробовать. Опасаясь моего провала, мама попыталась перевести разговор на гарантированно успешную, уже проверенную, тему.

— Ты бы Ульяночка лучше послушала, как он книжку скоро читает, вот ещё одну принёс сегодня, — торопливо перебила свою тётю. Не дожидаясь ответа, взял скрипицу и тут же заиграл произведение Антонио Вивальди «Эльфийская ночь». Завершив игру через положенные три минуты, заметил заблестевшие влагой глаза большинства женщин. Кажется, даже дед Прокоп усиленно отворачивается и прячется в тень. Затянувшуюся молчаливую паузу прервала тетя Ульяна вполне серьёзным и даже категорическим утверждением:

— Заберу я Васятку с собой, в Курган, на недельку, на правах новой родственницы. Но тут же, как бы спохватившись, исправилась, вернувшись к своей обычной манере:

— Вы, мать и тятя, не переживайте, за неделю не спорчу прынца, верну в целости, в точь как сегодня нам у ворот показывали. Новые родственники возбуждённо зашумели, измышляя оправдания для прикрытия радости от явно лестного предложения.

— Он, поди, ещё не все книжки у отца Никона перечитал, — выдвинул дедушка уже совсем несерьёзный довод. На это Ульяна веско заметила, что в городе книг уж «поболе вашего будет». Пока все вежливо кивали, я вполголоса заметил:

— У батюшки я сегодня все книжки дочитал.

— Сколько же у него книжек, что за полтора дня только выучившись грамоте все перечёл? — недоверчиво взглянула на меня гостья с Кургана. Не задерживаясь и наивно хлопая глазками, ответил:

— Книг всего пятьсот восемьдесят три, не считая нотных сборников, которых двадцать пять. Всё ещё не совсем понимая сказанного мною, Ульяна заметила:

— Так зачем же ты так точно их счёт вёл. На что я ответил, что не только количество книг запомнил, но и каждой слово в каждой книжке могу наизусть повторить. В повисшем молчании мне почувствовалась тревога, которую поспешил развеять дальнейшей болтовнёй про несколько сотен рисунков, которые могу воспроизвести в точности, если на то будет надобность. Наконец, когда Ульяна Никифоровна опомнилась от небольшого ступора, опять с издёвочкой приказала:

— Чё стоишь, как сегодня перед воротами… беги за книжкой, будем проверять. Дальнейшее продолжение вечера более походило на конкурс вопросов и ответов. Компания родственников дружно придумывали вопросы, сначала из принесённой книги, а потом из прочитанного в библиотеке священника. Мне было гораздо легче, так как просто считывал ответы, хранящиеся в моей памяти расширенной компьютером и сетью. Наконец, взрослые утомились непривычным интеллектуальным трудом, потому единогласно приняли предложение Ульяны отметить интересный вечер открытий, чем — то покрепче чая. Местным спиртным напитком оказалась медовуха, или бражка на меду, которой я очень заинтересовался.

— Такому парню, да не налить, — обняла меня уже захмелевшая тетя Уля, — и только на брудершафт. Выпив, я понял, почему всех так зацепила слабенькая, но очень вкусная медовуха. Жидкость похожа на крепкое вино, смешанное с шампанским. Появилось оправдание выйти из образа скромного сиротинушки, чем воспользовался незамедлительно, ухватив гитару из чехла, совсем забытую за литературными допросами. По хорошо ощущаемому состоянию эмоций собравшихся отлично понял, что требуется играть. Дед попытался остановить меня, опасаясь, что я опять буду травить душу господской классикой. Первые же аккорды и переборы заставили слушателей отбросить все сомнения, улыбаться, а вскоре и подпевать. Сначала Камаринскую, ехал на ярмарку ухарь — купец, цыганские частушки… после уже перестал следить, чтобы ноты имелись в сборниках матушки Настасьи. Только потом сообразили, что мы приманили половину деревни на наш семейный концерт.

— Ну, я такого не ожидала, — прощаясь, призналась тётя Ульяна. Остальные гости слаженно подтвердили общее впечатление. Все перецеловали меня на прощание, велев даже девочкам привыкать к новому брату.

— А что думать долго, — высказала общую мысль Ульяна, — женим молодых, чтобы богатство чужим семьям не досталось. В эту ночь меня не пустили в заброшенный омшаник. Отвели лучшее место на печи, как самому дорогому члену семьи. В уединённый домик на обрыве не стремился. Дел в этой деревне для меня уже не было. Пора думать, как продвигаться дальше и выше.