Главная тайна новенького (СИ)

Глава 42

Эля

Что?

Я будто проглатываю язык. Откуда Хромов это знает? Ведь, будучи маленькой, я и правда любила разгадывать всякие загадки, ребусы и головоломки… Потом этот интерес перерос в любовь к детективам. Но откуда новенький, чёрт возьми, знает этот факт?..

Не сразу вижу, что Диомида в комнате уже нет, а когда замечаю это, чувствую, что сейчас от меня отняли что-то важное, безумно дорогое.

Будто пьяная сажусь прямо на пол. Сжимаю подушку и, не удержавшись, начинаю рыдать, да так сильно, что на мгновение задумываюсь: я ещё хоть жива? Со слезами выходит остаток сил, и через десять минут я забываюсь глубоким сном.

***

Проходит три дня. В школе я хожу сама не своя, отмалчиваюсь на уроках, физкультуру не посещаю, из-за чего ругаюсь с физруком и едва не попадаю в кабинет к директору во второй раз. Чувствую внутри себя одновременно и злобу, и беспомощность. И от этого с каждым днём становится всё больнее и больнее.

Новенький в школу не ходит. На мгновение мне кажется, что вся эта история с Диомидом — дурной сон, который просто-напросто надо как можно скорее забыть. Но слишком много в моём теле и моей душе ощущений, подтверждающих, что всё случившееся — самая что ни на есть правдивая реальность.

Скверное моё состояние не скрывается от глаз одноклассников. И хотя явсегда нейтрально относилась к окружающему меня контингенту людей, сейчас эти лица откровенно нервируют меня. В душе моей поселяется какая-то ненависть людям. Даже к учителям… Батюшки! Какая я всё-таки эгоистка… Распушила перья. А на деле та ещё «правильная девочка». И вообще, со мной явно что-то не так…

Сейчас большая перемена; я стою у излюбленного мною окна и жую испечённый мамой пирожок с вишнёвым джемом. Откровенно говоря, я даже не разбираю вкуса. И хотя вишня — моя любимая ягода, сейчас она мне кажется горькой, как белена.

Убираю пирожок в сумку. Аппетита у меня нет, так зачем переводить продукты? Может, вечером доем… Хотя вряд ли. После встречи с Диомидом я совсем запуталась. Легче мне совсем не стало. Да ещё и новенький сказал, будто бы он не замешан в «деле с фотографией»… Впрочем, зачем мне это? Пора оставить все обиды и разочарования в прошлом. И забыть Диомида, как ночной кошмар…

— О чём задумалась, подруга? — слышу рядом с собой знакомый голос. До этого момента я полагала, что никто не знает о моём тайном месте. Нехотя поворачиваю голову и вижу рядом с собой… Ерёмину. Мы с ней не разговаривали уже больше двух недель. И сейчас я как-то тоже не планирую этого делать.

— С какой целью интересуешься? — выдаю я первое, что откапывается в руинах моих воспоминаний и мыслей о прошлом, настоящем и будущем.

— Да так, ни с какой. Просто у меня есть для тебя информация о новеньком, но если ты занята, то… — Ерёмина разводит руками и отходит от меня.

— Стой! — подскакиваю я от неожиданности. — Какая информация? Говори!

Ерёмина останавливается и поворачивается ко мне. Лицо её в тот момент чем-то напоминает лисью морду, а огненные патлы волос делают Ерёмину ещё более похожей на этого зверька.

— Имя новенького тебе ни о чем не говорит? — вдруг спрашивает она.

— А о чём оно должно мне сказать? — Я смотрю на Настю как на ненормальную. — Диомид, ну и что?

— Хорошо, — кивает головой Ерёмина. — Ну а Дёмушка — это для тебя что-нибудь значит?

Кажется, моё сердце сейчас остановится. В мозге моём проносятся, как кометы, яркие и быстрые обрывки прошлого…

В пять лет я познакомилась во дворе на детской площадке с милым пухлым мальчиком, внешним видом очень напоминавшим Колобка из русской народной сказки. Я помню, как он тогда упал, а я помогла ему встать и ещё подорожник к его коленкам приложила. Мы разговорились, и я узнала, что мальчика зовут Демид. Мы подружились, и я стала ласково называть своего нового друга Дёмушкой… Милый, добрый, чистосердечный мальчик! Как мне тебя не хватало, когда ты переехал жить в другой район! Ты даже со мной не попрощался! А ведь мы клялись друг другу в вечной дружбе… Почему же ты так со мной поступил?..

— Припоминаешь? — ухмыляется Ерёмина.

Я растерянно перевожу взгляд на Настю и молча киваю головой.

— Теперь ты понимаешь, кто такой Диомид? — спрашивает она.

— Н-нет… — заикаюсь я.

— Фу, какая же ты глупая! — фыркает Ерёмина. — А ещё строит из себя профессора! Не задумывалась, что Диомид и Демид — одно и то же имя?

Кажется, что я сейчас умру прямо тут, перед Ерёминой. Неужели Диомид… Этого не может быть!

— Значит, не задумывалась, — усмехается Ерёмина. — А зря. Если бы ты знала это с самого начала, тебе бы было легче понять, почему именно тебя решил донимать новенький. Ты ведь ему жизнь испортила, или забыла?

Поднимаю на Ерёмину туманящиеся от слёз глаза. Но вместо какой-нибудь грубости в её адрес бормочу:

— Когда… испортила?

— В пять лет, когда сказала, что он толстый и похож на Колобка. Его засмеяли все дети. Он ещё на площадке тогда больше недели не появлялся. А потом и вовсе исчез. Помнишь?

Я молчу — сейчас я слишком хорошо помню всё, о чём говорит мне Ерёмина, чтобы отрицать это.

— А теперь он тебе мстит, разве непонятно? Простая схема действий обиженного человека, не правда ли?

Ерёмина тихо смеётся, а я стою совершенно сбитая с толку. Когда это я сказала детям, что Диомид такой… пухленький? Я никогда ни при ком не говорила о его телосложении. При первой встрече я позволила себе неловкость подшутить над ним, но потом дома мама мне объяснила, что главное в человеке — не его внешность, а доброта и свет в душе. И я запомнила это на всю жизнь. Потому-то и с Мишей я начала общаться, не обратив внимания на его далеко не атлетичную фигуру. Я думала, что он будет полон света и доброты, но ошиблась… Однако надо бы подумать и о себе — есть ли во мне этот самый свет и эта самая доброта?

Я теряюсь. Надо что-то ответить Ерёминой, но я не знаю, что именно. Вдруг Настя наклоняется к самому моему уху и вкрадчиво, ядовитым голоском, говорит:

— А ты знаешь, кто на самом деле направил всех детей против Диомида? Я.