Год и один день

5

Софи коротко стукнула по телефону и бросила его в карман пальто. Булыжники, покрытые инеем, скользили под ногами, но это не отвлекало от слез, которые вот-вот могли политься из глаз. Она остановилась, глубоко вздохнула и продолжила путь, глядя под ноги.

Это не было виной Робина, что он не смог быть здесь. Она это понимала. Но понимание мало утешало ее. Она думала, ничего страшного побыть здесь без него. Она думала, что знает место достаточно хорошо, чтобы почувствовать спокойствие среди знакомых зданий – таких величественных, таких родных. Разноцветные фасады смотрели на нее как собрание добродушных тетушек.

«Всего несколько дней, – говорила она себе. – Он будет здесь раньше, чем я ожидаю».

Взглянув наверх, она увидела тяжелые облака, собравшиеся на востоке, тихонько скрестила пальцы, моля о снеге. Прага великолепна в любое время года – она это знала как никто, потому что они с Робином приезжали сюда во все сезоны. Но ничто не делало город таким волшебным, как толстый слой белого пушистого снега. Даже сам снег был волшебным, каждая снежинка уникальна и восхитительна. Софи любила представлять, как ангелы сидели наверху, на небесах, и вязали эти потрясающие узоры, а потом посыпали ими землю. Когда она была маленькой, она ловила снежинки на ладонь и пыталась запомнить узор, пока они полностью не растаивали.

Пузырь теплых воспоминаний Софи неожиданно лопнул от громкого звука радостного смеха. Вглядываясь в группы людей, направлявшихся на ежегодный пражский рождественский рынок, она увидела женщину, которая была утром в баре отеля, ту, которая ласково ей улыбалась. Она была с высоким мужчиной в красной вязаной шапке и смеялась над тем, что он шептал ей на ухо. Как многих других, их привлек соблазнительный запах корицы, бренди и ягод, исходящий от самодельного бара и из чашек, которые они сжимали в руках в перчатках, в морозный воздух струились завитки пара.

На минуту Софи раздумывала: подойти и присоединиться к ним? Они выглядели такими притягательно счастливыми, что ей непреодолимо хотелось прикоснуться к этому. Однако когда она сделала неуверенный шаг в их сторону, мужчина наклонился и поцеловал женщину в губы, и Софи, почувствовав, что вторгается в их пространство, даже наблюдая отсюда, поспешила прочь.

Уже прошло время обеда, но она не чувствовала голода. Ее не могли соблазнить ни палатки с огромными шкворчащими сковородами с картошкой, квашеной капустой, сыром и запеченной свининой, ни даже громадные мясные колбаски. На одной из ее любимых фотографий Робина он как раз держал такую колбаску перед губами, как огромную улыбку, при этом острый соус капал на его шарф. Он был такой дурачок иногда, но это был ее дурачок.

Вдруг послышалась музыка, и Софи остановилась на несколько секунд, пытаясь понять, откуда идет звук. В Праге всегда играла музыка – либо из бесконечных баров, либо от местных музыкальных групп, которые выступали прямо на брусчатке с кепкой, брошенной на землю, для сбора мелочи от прохожих. Она размышляла иногда, понимают ли музыканты, насколько гармонично они вписываются в красоту этого города и как меняют крошечный уголок Праги, надолго оставаясь в сердцах многих путешественников.

Чувствуя теплые объятия окружающего города, она поняла, что прежняя меланхолия отступила, и смогла продолжить свой путь с обновленными силами. Софи знала, что Прага ее не бросит. Было глупо позволить тени сомнений омрачить ее намерения. Все будет отлично, она чувствовала это – и сейчас она снова была здесь, на том самом месте, где они с Робином впервые увидели друг друга – Карлов мост. Тогда шел очень сильный снег, Софи стояла спиной к потоку прохожих, глядя на реку Влтаву в сторону Малой Страны, юго-западной части города. Поверхность воды была цвета гранита, а огни дальнего берега стали размытыми из-за падающих хлопьев снега. Софи была захвачена зрелищем и поняла лишь через несколько минут, что рядом с ней стоит кто-то еще.

– Люблю смотреть на снег, а ты?

Она обернулась и увидела пару голубых глаз, довольно крупный нос, покрасневший на холоде, и широкую открытую улыбку. Лицо было обрамлено растрепанными светлыми волосами, выбивающимися из-под полосатой шапки в катышках.

– Кто же не любит? – ответила она, поймав себя на том, что улыбка парня была ужасно заразительной.

– Мои родители ненавидят его, – ответил он, глядя на воду. – Мама бы вообще переехала жить в Австралию, если бы могла. Она абсолютный фанат солнца.

Совершенно точно, он был англичанин, и Софи почувствовала, как глубоко в груди что-то затрепетало. Парень ей нравился.

– Австралия тоже есть в моем списке, – сказала она, осмелившись снова взглянуть на него. – Сначала хочу объехать Европу, потом, надеюсь, весь мир.

– Девушка моей мечты, – широко улыбнулся он, заставив ее сердце подпрыгнуть, как на американских горках.

– Ты тоже любишь путешествовать? – резко спросила она, густо покраснев, когда он посмотрел на нее и кивнул.

– Ага, всегда в одиночку. А ты?

Стоит ли говорить мужчине, с которым только что познакомилась, что тоже путешествует совсем одна?

– И я.

Некоторое время они смотрели друг на друга в полном молчании, размышляя, реально ли то, что они сейчас чувствуют. Позже Робин говорил ей, что знал с той самой минуты, что она будет рядом с ним до конца их дней. Он даже не мог объяснить, откуда – просто знал. Софи в то же время думала о том, что больше всего на свете хочет поцеловать этого парня. Было ли это одно и то же, она не знала, но то, что между ними была непреодолимая тяга – это точно. Это было так же очевидно, как силуэты статуй на Карловом мосту на фоне белого неба, и они оба это понимали.

– Я – Робин, – сказал он, протягивая руку в полосатой перчатке, подходящей к шапке.

– Софи, – она пожала протянутую руку, чувствуя тепло его кожи через слои вязаной шерсти.

Они стояли под снегом, болтая, и Софи казалось, что это длилось вечно. Они обсуждали места, в которых были и куда только собираются отправиться. Она была в шоке, услышав, что его маршрут посещения Европы был почти таким же, как у нее, и города, которые они наметили, были одинаковыми.

– Я хочу побывать в Венеции, но Флоренция меня не привлекает, – сказал он. – Я предпочитаю волшебные места и полагаю, в Венеции этого более чем достаточно.

Конечно, он был прав, и они узнают это вдвоем несколькими неделями позже.

– Я думаю, в каждом городе есть свои волшебные места, – ответила она. – Нужно лишь желание найти их.

– Наверное, так, – он пожал плечами, не отводя от нее глаз. – Хорошо, что я встретил тебя в начале моего путешествия. Теперь ты сможешь осветить мой каждый шаг.

Он опережал события, был напористым и самоуверенным и не скрывал этого, но Софи чувствовала, как ее переполняет счастье и предвкушение. Этот парень действительно хотел быть с ней, а ей уже было его мало. Она мечтала о том, чтобы вернуть время вспять и встретить его гораздо раньше. Они были знакомы всего полчаса, но она чувствовала, как много было потеряно времени, пока они не встретились. Если бы можно было нажать кнопку прямо там и тогда, которая отнесла бы их назад во времени, она сделала бы это без единого сомнения. Прекрасно понимая, что такие мысли безумны, у нее тем не менее кружилась голова от его присутствия рядом. От них вместе.

– Может быть, выпьем чего-нибудь? – спросил он наконец.

Мост опустел, а снег все продолжал падать, стало трудно различить воду под мостом, не говоря уж об окрестностях.

Софи рассмеялась, представив, как они, должно быть, выглядят, стоя здесь на мосту, как будто единственные люди во всем мире, в то время как снег засыпает их головы и плечи. Прошло уже минут двадцать с тех пор, как она перестала чувствовать свои пальцы на руках и ногах, но никогда в жизни она не была настолько включенной, настолько осознающей каждое движение своего тела. Как будто Робин щелкнул выключателем внутри нее, который раньше никто не трогал, и теперь она по-настоящему начала жить, впервые за все время.

Они медленно продвигались по снегу, прекрасно понимая, что скользкая, неровная дорога не простит им ни единого неосторожного шага, а Робин рассказывал ей о своей любви к серфингу.

– Я могла бы догадаться по твоей прическе, что ты серфингист, – сказала она, когда они зашли в уютный ирландский паб и он стянул свою шапку, запорошенную снегом.

– А ты тогда, наверное, лепрекон, да? – пошутил он. – Маленькая и рыжая!

– Да ладно! – она махнула на него рукой. Софи повезло ходить в школу, где быть рыжей автоматически не означало, что тебя бесконечно будут дразнить с пяти до пятнадцати лет, но все же она слегка смущалась своих огненных волос. Невозможно спрятаться или затеряться в толпе, если у тебя рыжие волосы, как, например, брюнеткам. С детства Софи невольно привыкла к пристальному вниманию, куда бы она ни пошла.

– Уж лучше я буду маленькой ирландкой, чем тем, кто мог бы участвовать в кастинге телешоу «Домой и в путь» 1992 года.

Он рассмеялся, и у него оказался приятный раскатистый смех.

– В точку, маленькая мисс Софи! – Он поддел ее локтем. – Твоя взяла, но предупреждаю, следующий шаг будет мой. Будь готова. Я придумаю много остроумных ответов и буду держать их в голове на всякий случай.

– Напугал! – подзадорила она его, но взгляд искоса был скорее ласковым.

Принесли их огромные кружки с пивом, с пеной размером с маленькую страну наверху каждой, и они чокнулись, празднуя свое знакомство.

– У меня такое чувство, будто я знаю тебя много лет, – сказал ей Робин через час. Они сидели бок о бок в баре, и его бедро плотно прижималось к ее ноге под стойкой. – Это звучит как безумие? Ну правда? Клянусь, я не сумасшедший маньяк.

– Ой, перестань, – захихикала она. – Это совсем не безумие. Я сама думала о том же. Это же не делает меня какой-нибудь озабоченной дамочкой?

– Делает, – засмеялся он, уворачиваясь от очередного шлепка.

Софи посмотрела на него с притворным гневом и потянулась за пивом. Это был уже третий бокал, и с каждым глотком она чувствовала себя храбрее. Все, чего ей хотелось, – это взобраться на его колени, обвить ногами его талию и заставить его поцеловать ее прямо сейчас. Но, конечно, она этого не сделала.

В книгах она читала о том, что взглядом можно раздевать, но с ней такого никогда не было. Робин же смотрел на нее с таким голодом, почти животным, но вместо того, чтобы чувствовать испуг, она была счастлива, как будто именно ради этого момента она родилась на свет. Она попытается описать это ему через несколько месяцев, когда они будут лежать с переплетенными руками и ногами на узком матрасе на верхнем ярусе кровати в хостеле Афин. Он будет внимательно слушать и кивать, говорить, что понимает, о чем она, – он чувствовал, что рядом с ней все происходит так, как должно. Он чувствовал себя дома.

Робин вел себя как джентльмен в ту первую ночь. Он проводил ее до отеля, перед тем как отправиться к себе. Софи не могла ничего с собой поделать – она схватила его за руку, когда он повернулся, чтобы уйти, в страхе, что больше никогда его не увидит. Она боялась, что проснется и поймет, что это был всего лишь сон.

Робин посмотрел на свою руку, зажатую в ее ладонях, и улыбнулся. Снег наконец перестал падать, но воздух вокруг них оставался ледяным. В обычных обстоятельствах при такой погоде они бы давно дрожали с ног до головы. Софи поняла, что трясется, но это никак не было связано с температурой воздуха.

– Давай завтра вместе позавтракаем, – сказал он, поднося ее руку к своим губам и медленно снимая с нее перчатку.

– Конечно, – пробормотала она, глядя, как появляется ее обнаженная рука и чувствуя, как расширяются глаза и подкашиваются ноги, когда он поднес кончики пальцев к своим губам. С секунду он всего лишь согревал их своим дыханием, проверяя, что она чувствует малейшее трепетание, а затем, так быстро, что она сомневалась, было ли это вообще, поцеловал пальцы.

– Я знаю место, где делают самый лучший яблочный штрудель, – сказал он, отпуская ее руку и делая шаг назад. – Завтра здесь в девять?

– Я приду, – произнесла она, глядя, как он улыбнулся ей в последний раз и ушел. Это был последний раз, когда они провели ночь по отдельности.

Софи опустила глаза на свои пальцы и увидела, что ногти побелели на холодном камне. Они возвращались сюда столько раз, она и Робин. В первый раз, когда они вернулись, он даже встал на колени и поцеловал землю, благодаря это место за то, что здесь они нашли друг друга. Софи вспомнила об этом и засмеялась. Он мог вести себя как ребенок, но его жизнелюбие она так сильно и любила.

Часы по всему городу били прошедший час, но впервые их мелодии не казались ей приятными. Покачав головой в попытке вернуться в реальность, Софи посмотрела наверх, в сторону закрытого горизонта, над которым возвышался Пражский Град. Здешняя архитектура никогда не оставляла ее равнодушной. Она решила купить глинтвейна и пройтись по улочкам Малого Квартала.

Вдохновленная собственным планом и с приподнятым от счастливых воспоминаний настроением, она пошла по мощеной дорожке моста и вскоре растворилась в толпе прохожих.