Головоломка

Глава 8

Делия вошла в кабинет и плотно закрыла дверь, чтобы не отвлекаться.

Сосредоточиться было непросто. Сверху доносился шум: по-видимому, Джонатан передвигал на чердаке какие-то вещи. Время от времени он спускался и ходил по второму этажу, совершенно сбивая ее с толку.

Если ему вздумалось заняться уборкой, мог бы выбрать другое время, с раздражением думала Делия, заставляя себя переключиться на работу. Но мозг отказывался слушаться, и все ее мысли были сосредоточены на Джонатане Брендли.

Делия тупо смотрела то в книгу, то на клавиши машинки, а когда шум прекратился, и воцарилась тишина, почувствовала еще больший дискомфорт. В конце концов она решила перечитать уже переведенное, взяла несколько страниц с готовым текстом… Но навязчивые мысли о Джонатане не желали сдаваться.

Мистер Брендли потер подбородок ребром ладони, пытаясь разобраться в переполнявших душу эмоциях. Он чувствовал тоску по тому, чего уже не мог вернуть.

Белая краска на детской кроватке потускнела, приобрела желтоватый оттенок. Ему вдруг ясно вспомнились те ощущения, какие он испытывал по возвращении с женой и новорожденным сыном из родильного дома: безграничная гордость, чувство непобедимости…

В дверь позвонили.

Джонатан не двинулся с места. И почему он не поехал тогда вместе с Линдой и Никки?

Раздался второй звонок, и расплывчатые образы из прошлого рассеялись в воздухе. Ничего уже нельзя было изменить. Единственное, что он мог сделать, так это начать жить ради погибших любимых.

Делия открыла дверь, выглядывая из кабинета, и увидела направлявшегося к лестнице Джонатана.

— Кто-то пришел. — Она казалась смущенной и как будто хотела извиниться перед ним за что-то.

— Ты кого-нибудь ждешь? — спросил он.

— Н-нет. Я слышала шум наверху, подумала, что ты занят.

— А я не хочу, чтобы тебе приходилось отрываться от работы.

— Да… В любом случае скорее всего пришли к тебе. — Делия выругалась про себя: она пролепетала эти слова, как провинившаяся школьница.

В дверь опять позвонили — теперь несколько раз подряд.

— Да иду я, иду! — крикнул Джонатан, сбегая по лестнице.

Пройдя через холл, он открыл дверь и увидел незнакомого мужчину лет тридцати, высокого, светловолосого, кого-то смутно напоминающего. Незнакомец растерянно уставился на него.

— Вы к кому? — спросил он.

— Я… Мне нужна Делия. Она оставила сообщение на автоответчике… Указала этот адрес.

— Делия? — От неожиданности Джонатан отступил назад, а мужчина, восприняв этот жест, как приглашение, вошел в холл и огляделся.

— Я — отец Нолли. Наверное, Дел немного сердится на меня?

Джонатан ненавидел насилие. С его последствиями ему не раз приходилось иметь дело. Но в данную минуту он забыл обо всем на свете и, проигнорировав протянутую ему руку, схватил незнакомца за ворот рубашки и прижал к стене.

— Считаешь, она всего лишь «немного сердится»? После всего, что ты сделал? Знаешь, кто ты такой? Ты — жалкий нахлебник, мерзавец и лгун! Захотел так же запросто вернуть ее?

Не выйдет! Теперь она живет в этом доме и никто, слышишь, никто не посмеет больше воспользоваться ее добротой, ее любовью…

— Простите, но мне кажется…

— Меня не интересует, что тебе кажется. Ты должен убраться из ее жизни раз и навсегда! — взревел Джонатан.

— Джонатан! — Делия сбежала вниз, была уже рядом. — Отпусти его ради Бога! Что ты делаешь?

Джонатан посмотрел на мужчину, которого прижимал к стене, потом на Делию. Ее милое лицо исказилось от волнения и страха. Она могла сколько угодно рассказывать ему, что больше не любит этого Оуэна. Но одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять: ей это лишь казалось…

— Я страшно обманулся! — воскликнул Джонатан с отчаянием, отпустил нежеланного гостя и сделал шаг назад, ударяясь о столик, на котором так и лежал договор об аренде. — В одной комнате может жить только один человек, пару я вселять не желаю, — мрачно добавил он.

Делия приоткрыла рот от удивления.

— Что? Послушай, кто-то из нас двоих явно сошел с ума.

— И я догадываюсь, кто. Ты оказываешь этому типу столь радушный прием! — буркнул Джонатан.

— Естественно! Я названиваю ему несколько дней подряд. Он приехал за Нолли. — Делия подошла к брату и крепко обняла его. — Ну, здравствуй, отдохнувший папочка! А где Лесли? Она не с тобой?

Морис прокашлялся.

— Я решил пойти первым, разведать обстановку. — Он наклонился к ее уху. — Что это за болван?

Делия усмехнулась.

— Это Джонатан. Джонатан Брендли. Я переехала к нему, когда меня выкинули из той квартиры. — Конечно, она выразилась не совсем верно, сказав «переехала к нему», но о подробностях они могли поговорить позже.

Джонатан выглядел мертвецки бледным, все еще бросал ненавистные взгляды на Мориса и, казалось, в любую минуту был готов разорвать его в клочья.

Делия повернулась к нему.

— Джонатан, это мой брат Морис, — спокойно пояснила она.

— Брат! — Теперь он понял, кого ему напоминал этот незнакомец. — Но… Ведь это отец Нолли…

— Правильно… — Глаза Делии округлились. Ты сказал, что все узнал от консьержки…

— Да! По ее словам, тебе пришлось выехать из той квартиры из-за появления ребенка… А когда я спросил об отце малышки, она ответила, что он неожиданно уехал с женой… — пробормотал Джонатан, ничего уже не понимая.

— Морис, зови Лесли, — воскликнула Делия, снимая очки. — Произошло нелепое недоразумение. Мы все выясним за чашкой чая.

Морис с опаской взглянул на Джонатана, а тот схватился за голову.

— Боже праведный! Морис приглашайте скорее свою супругу, проходите, чувствуйте себя как дома. — Он всплеснул руками и усмехнулся. — Пожалуй, чаем здесь не обойдешься. Я бы выпил чего-нибудь покрепче.

Брат Делии ненадолго исчез и появился с привлекательной молодой женщиной.

— К вам можно? — спросила она учтиво.

Делия с радостным воплем бросилась ей на шею, потом отступила на несколько шагов и внимательно оглядела гостью.

— Лесли, ты выглядишь чудесно! Отдых пошел тебе на пользу.

— Ты на нас не сердишься? — осторожно спросила та.

— Конечно, было бы гораздо лучше, если бы вы сначала позвонили мне. Я могла бы переехать на несколько дней к вам, тогда бы не пришлось пересылать мне вещи Нолли, и я не потеряла бы квартиру.

Лесли избегала ее взгляда. И Морис почему-то вдруг очень заинтересовавшийся собственными ботинками смущенно пробормотал:

— Но Дел.

— Ах, вот оно что! — вскрикнула Делия, догадавшись наконец, что вся эта история была нарочно подстроена ее любимыми родственниками.

— Мы не могли не предпринять решительных мер. В этом царстве мертвой тишины ты бы просто-напросто сошла с ума, — пробормотала Лесли, все еще не решаясь поднять голову. — Если бы мы прямо с тобой заговорили, ты не стала бы нас слушать… — Она замолчала, несмело оглядывая стены в холле. Делия сжалилась над ней и воскликнула:

— Здесь мне очень нравится. И оплата вполне приемлемая. Пойдем к Нолли. Наверное, тебе не терпится увидеть ее зубик.

— Делия! — Голос Джонатана прозвучал строго и отчужденно, должно быть, именно так он разговаривал в суде с теми, от кого защищал своих клиентов. — Будь добра, объясни мне в конце концов что происходит.

Делия повернулась к брату.

— Морис, расскажи, пожалуйста, Джонатану о том, как вы обошлись со мной, а мы с Лесли поднимемся к Нолли.

Морис взглянул на Джонатана, потом — на сестру и, усмехнувшись, покачал головой.

— Нет уж! Мне кажется, вам лучше самим во всем разобраться.

Лесли схватила его за руку.

— Вот это правильно! А мы хотим увидеть свою дочь.

— Нолли наверху, в комнате, что находится слева от лестницы, — сказала Делия.

— А кухня здесь, — добавил Джонатан, указывая рукой. — Чувствуйте себя, как дома.

Морис и Лесли побежали наверх, а Джонатан прошел в гостиную. Делия последовала за ним.

— Виски? — спросила она, приблизилась к бару и, не дождавшись ответа, достала бутылку и плеснула в два стакана.

— Значит, Нолли — не твоя дочь, — произнес Джонатан суровым голосом.

Делия резко повернулась к нему.

— Но я думала…

— А Оуэн не ее отец!

— Нет! Джонатан…

— В таком случае, хочу задать тебе один вопрос, — перебил он.

— Всего один? — В ее глазах отражались недоумение, отчаяние и раскаяние.

— Зачем ты разыгрывала передо мной несчастную мать-одиночку, выброшенную на улицу с ребенком?

— Но ведь ты знал, что Нолли не моя дочь.

Ты ходил в Транквилити Каслз… — Ее зеленые глаза взволнованно сияли.

— Там мне сообщили, что тебе пришлось выехать из-за появления ребенка, и что ее отец уехал вместе с женой!

— Неужели ты подумал, что у меня был роман с женатым мужчиной? Разве на меня это похоже? — Она захлопала ресницами, взяла стакан, сделав глоток, закашлялась и смешно наморщила нос.

— Если для тебя это имеет значение, то я отвечу: у меня не было сомнений в том, что тебе о его браке ничего не было известно! — заявил Джонатан, спокойно дождавшись, пока она придет в себя. — Почему ты сама не сказала мне правду?

— Я собиралась… — Ее голос оборвался, она пожала плечами.

— И что тебе помешало? — строго спросил он.

— Ты сказал мне в первый день, что выкинул бы меня из дома не задумываясь, если бы не ребенок, — пробормотала Делия, не поднимая головы.

— Я страшно устал после самолета, ударился головой об стол и еще столкнулся с нежеланной квартиранткой. Поэтому нес ерунду! Неужели я смог бы поступить с тобой подобным образом? — Джонатан устало опустился в кресло.

— Откуда мне было знать? — Она чувствовала, как к горлу подступает комок.

Он провел рукой по волосам, пытаясь упорядочите стремительно проносившиеся в голове мысли. Делия одна, без Нолли, есть только Делия, твердил он про себя.

— Ты должна была все объяснить мне…

— Я знаю, — на этот раз твердо и спокойно ответила она. И хотела поступить именно так. Но ты отправился в Транквилити Каслз и разговаривал с женщиной, которой все известно обо мне.

Господи, неужели ты не заметил, как я удивилась тому, что ты так спокойно ко всему отнесся?

— Спокойно? — О спокойствии не могло идти и речи. У него все кипело внутри после беседы с консьержкой. — Я думал, тебя бросили…

— Это Нолли бросили, — перебила его Делия. Морис и Лесли оставили ее одну в коляске на лестничной площадке перед дверью моей квартиры. Написали записку, что хотят выспаться.

— Что ж, теперь они выглядят неплохо, — угрюмо заметил Джонатан.

— Дело не в этом! — воскликнула Делия, сверкая глазами. — Для них жизнь без ребенка — настоящая мука. Они это сделали ради меня, хотели помочь мне.

— Не понимаю…

— Я переехала в Транквилити Каслз, чтобы изолироваться от людей. Там никто не пришел бы ко мне так беспардонно, как Оуэн за газетой, никто не посмел бы вторгнуться в мою жизнь, безжалостно разбить мое сердце…

— Значит, он разбил твое сердце? — напряженно и недовольно спросил Джонатан.

— Мне так казалось, — спокойно ответила она. — И я думала, что окончательно утратила веру в людей и никогда уже не смогу радоваться жизни, быть счастливой. Как хорошо, что все это позади…

— Делия! — Он поднялся из кресла, поспешно приблизился к ней, выпил виски и взял ее за руки. — Делия…

В этот момент в двери появилась Лесли.

— Простите за беспокойство, но Нолли захотела пить, а в кухне стоит огромная собака. Кажется, она против того, чтобы я приближалась…

— Ах, да! — Джонатан отпустил руки Делии. — Сейчас я уведу его.

— Лучше это сделаю я! — Делия решительно направилась к выходу.

— Но ты ведь… — попытался было остановить ее Джонатан.

Но она перебила его, сказав:

— Если я собираюсь остаться здесь, то должна найти с Робби общий язык.

Морис, увидевший, что сестра идет в сторону кухни, рванулся за ней, но Джонатан удержал его.

— Она хочет преодолеть свой страх, — пояснил он гостю. — Дадим ей шанс.

— Робби, лежать! — скомандовала Делия, подойдя к собаке.

Пес наклонил голову набок, раздумывая, потом медленно растянулся на полу, покорно положив голову на лапы.

— Хороший, — ласково сказала Делия и, затаив дыхание, положила ладонь на собачью голову. — Хороший.

Морис и Джонатан, напряженно следившие за происходившим, с облегчением вздохнули и обменялись улыбками.

— Оставайтесь на ужин. Мы вас приглашаем, — сказал Джонатан.

— Спасибо. С удовольствием, — ответил Морис.

— Прости меня, Джонатан, я должна была все рассказать тебе с самого начала. — Делия поставила в духовку индийские блюда, оставшиеся со вчерашнего вечера, в то время как он распечатывал и укладывал колбаски на тарелки.

Морис и Лесли кудахтали в гостиной над своим ненаглядным младенцем. — Я подумала, если ты узнаешь, что Нолли дали мне всего на несколько дней, то предъявишь в агентство документы на владение домом и добьешься аннулирования договора.

— Я так и хотел поступить, — признался Джонатан.

— Что же заставило тебя изменить решение? — Она вопросительно изогнула черную бровь.

Поцелуй, пронеслось в его голове. Наш первый поцелуй.

— Наша помощь требуется? — На пороге появилась Лесли, за ней показался улыбающийся во весь рот Морис с малышкой на руках. — О, какая прелесть! — Увидев Чарли, Лесли присела на корточки и принялась ласково трепать его по голове. Тот ничего не имел против, а через минуту даже перевернулся на спину.

— Вы любите болонок? — спросил Джонатан.

— Обожаю маленьких собак! — весело ответила Лесли.

— Нолли от него вообще без ума, — сообщила Делия. — Ты передала ей эту страсть по наследству! Она многозначительно взглянула на Джонатана, который сразу понял ход ее мыслей.

— Если уж вам так нравится этот Чарли, можете взять его с собой.

Морис поморщился и собрался было возразить, но Делия не дала ему такой возможности.

— Неужели ты в состоянии отказать своим драгоценным женщинам в этом маленьком капризе, братик? К тому же, Чарли не задержится у вас надолго. Меньше чем через три месяца вернется его хозяин.

Закрыв дверь за ушедшими гостями, Джонатан повернулся к Делии.

— Теперь нас только трое — ты, я и Робби.

— Да уж, сегодня тебе удалось отделаться сразу от двух нежеланных постояльцев! — согласилась она. Он не ответил. — Теперь, когда Нолли вернулась к родителям, а Чарли приобрел других временных хозяев, я могу серьезно заняться поиском жилья.

— Меня немного беспокоят ваши отношения с Робби. — Джонатан задумчиво почесал затылок.

— Что ты имеешь в виду? — Делия нахмурилась.

— Сегодня ты, конечно, совершила героический поступок, но как дела пойдут дальше…

Что, если тебе захочется пить посреди ночи или еще что-нибудь?

— И что? — Делия смотрела на него непонимающим взглядом.

— Мне не хочется истерик, — признался Джонатан. — Быть может, тебе не следует спать одной?

— Не беспокойся. Я уж как-нибудь постараюсь справиться со своими эмоциями, — строго ответила Делия.

— Если ты так в этом уверена…

— Уверена. Спокойной ночи, Джонатан.

Он долго не мог заснуть. Теперь, когда Нолли исчезла из его дома, ему стало отчетливо понятно, что Делия не потеряла в его глазах своей привлекательности. Даже наоборот. Он еще больше уверился в неподдельности искренних, глубоких чувств, зародившихся по отношению к этой женщине. За восемь с половиной лет ему не доводилось испытывать ничего похожего. Конечно, заговаривать об этом с ней было рановато, тем более, после пережитых ею разочарований.

Ее опыт любви с первого взгляда закончился полным крахом. Он знал, что должен подождать.

Ей требовалось время и пространство. Хорошо, что ему пришло в голову так обустроить комнату для нее… Кроватка! И как он мог забыть об этом?

Надеясь, что Делия все еще занята переводом в кабинете, Джонатан взбежал по ступенькам наверх, мечтая успеть убрать детскую кроватку, которую тайно поместил в ее комнате. Но Делия как раз стояла возле нее и задумчиво водила ладонью по окрашенной в белый цвет деревянной спинке, когда он появился на пороге.

— Откуда здесь взялось это? — спросила она сдавленным голосом.

— Я принес ее с чердака. Подумал, Нолли в ней будет удобнее. — Он замолчал, а когда тишина стала давить на них обоих, продолжил:

— Это кроватка моего сына. Он был в машине с Линдой, лежал в специальной люльке на заднем сиденье. Говорят, она осталась бы в живых, если бы не бросилась в момент столкновения к нему… — Он беспомощно развел руками. — Николасу было всего шесть месяцев…

— Джонатан, я искренне тебе сочувствую. Я ведь ничего не знала о твоем малыше… — Ее чуткое сердце беззвучно застонало.

— Они ехали на обычный осмотр к врачу.

— Почему ты ничего не рассказывал мне о ребенке? — тихо спросила Делия.

— Мне очень больно вспоминать об этом, — еле слышно ответил он.

И она, задыхаясь от волнения и сопереживания, крепко обхватила его и прижала к себе.

Теперь ей стало понятно, кому принадлежала солнечная комната с коробками, почему он так умело ухаживал за Нолли… И не хотелось думать о том, чего ему стоило убрать из этой комнаты ради нее вещи сына, принести с чердака его кроватку…

— Давай уйдем отсюда? — прошептала Делия.

— Надо унести кроватку…

— Завтра. Я сама позабочусь об этом, но не сегодня. — Она проводила его до двери в спальню и задумалась. Разве можно было оставлять его одного наедине со страшными воспоминаниями?

— Наверное, мне лучше побыть с тобой…

— Это входит у нас в привычку, — заметил он.

— Не все привычки плохие. — Ей показалось, она уловила тень улыбки, осветившей его серые глубокие глаза. — Я просто буду рядом, чтобы ты не чувствовал себя одиноким.

— И никакого секса? — спросил он почему-то шепотом.

Она решительно покачала головой. Джонатан крепко обнял ее и поцеловал в макушку.

Потом, лежа рядом, Делия долго слушала его.

Он взахлеб рассказывал о Линде, о маленьком Николасе, о долгих годах страдания и одиночества. Она умела слушать. Не перебивала и не задавала лишних вопросов, ловила каждое слово, нежно гладя его по голове, особенно, когда речь заходила о самом страшном.

Наконец он выговорился, вычерпал до дна души накопившуюся боль и замолчал. Делия, уставшая задень, вздремнула, обняв его, и, как ей показалось, когда она открыла глаза, прошло совсем немного времени. Но за окнами уже брезжил рассвет.

Джонатан полусидел-полулежал, откинувшись на подушки, неотрывно и восхищенно смотрел на нее. На нем не было футболки, и кожа на его мощных плечах красиво блестела в первых розово-оранжевых лучах солнца, проникавших в спальню сквозь широкое окно.

— Только не подумай, пожалуйста, что я воспринял тебя и Нолли, как замену утраченному, — сказал он, едва заметив, что она проснулась.

Делия недоверчиво улыбнулась.

— Я все понимаю, Джонатан…

— Хорошо, я признаюсь тебе честно: сначала мне пришло в голову нечто подобное. — Он нервно провел рукой по волосам. — Я подумал, что хорошенькая мамочка с малышкой посланы мне самим Богом и, если в доме вновь появятся женщина и ребенок, то моя жизнь наполнится новым смыслом… Теперь я сознаю, что был не совсем прав…

— Ты уверен, что не ошибаешься? — осторожно спросила она.

— Абсолютно уверен. Нолли уже нет, я свыкся с этой мыслью, а мое отношение к тебе с каждым часом, с каждой минутой становится более серьезным, все мои мысли — лишь о тебе, Делия… — Джонатан хотел поцеловать ее, но не смел.

Рано, слишком рано! — твердил он себе.

Только бы не спугнуть, только бы завоевать ее доверие…

— Я вчера так много рассказал о себе. И, представляешь, мне стало легче. — Он многозначительно замолчал.

— Хочешь, чтобы я поведала тебе о своей жизни? — спросила Делия, поняв намек.

— Я был бы тебе очень признателен. Разумеется, ты можешь сделать это, когда возникнет такое желание и если оно возникнет. Мне кажется, такие беседы помогают расстаться с прошлым и сделать смелый шаг в будущее, — с чувством произнес он.

— Конечно, я обязательно расскажу тебе все, но в другой раз, хорошо? — Она нежно провела ладонью по его щеке.

— Согласен. Признаться честно, мне хочется поговорить сейчас совершенно о другом. — Джонатан помолчал в нерешительности, засунул руку под одеяло и ласково, едва касаясь, положил ее на живот Делии. — О твоей потрясающей родинке…

Сначала она ничего не могла понять и растерянно смотрела на него, но потом догадалась.

— Значит, ты заходил в ванную в то утро! Ты видел меня, бессовестный! — шутливым тоном, слегка покраснев, воскликнула она. — А я удивлялась, почему твоя рубашка и пуловер оказались в корзине под моим полотенцем?

Он уткнулся в ее плечо, наигранно застыдившись, и рассмеялся.

— Эта родинка просто невероятная. Как только я увидел ее, во мне вспыхнула страсть…

— Страсть? — Она неодобрительно повела бровью.

— Если бы я сказал «любовь», то ты все равно не поверила бы мне, правда?

— На лжеца Оуэна ты, конечно, не похож… — Делия замолчала.

— Эта родинка на твоем животе… — начал Джонатан, но, по-видимому, боялся закончить фразу.

— Договаривай! — потребовала Делия.

— Эта родинка ужасно сексуальная.

— Но страсть — это далеко не все, — серьезно сказала она.

— Это лишь начало. — Он приблизился к ней, и она уже чувствовала, что забывает обо всем на свете: о нанесенных ей мужчиной обидах, о клятвах самой себе никогда больше не связываться ни с одним из них. — Если я заговорю о любви, ты ведь не поверишь мне, правда? — повторил он.

На этот раз она не могла не ответить на его вопрос.

— Еще неделю назад я без раздумий ответила бы «нет».

— А теперь?

— А теперь я, кажется, рада буду поверить любому твоему слову… Поцелуй меня, Джонатан.

Он начал целовать ее страстно, горячо. И она отвечала ему, чувствуя, что готова всецело отдаться его власти, раствориться в нем, пойти за ним, куда угодно.

В аэропорту Сиэтла Александр и Эва взяли напрокат старую «хонду» болотно-зеленого цвета. Ничего лучшего не оказалось: к девяти часам утра все более-менее приличные машины уже были разобраны приезжими бизнесменами.

Александр гнал изношенный автомобиль на максимально допустимой скорости. Оба молчали, — каждый прикидывал возможные варианты предстоящего наказания за свои шалости.

— Лучше будет, если ты подождешь меня здесь, — сказал он Эве, когда они наконец остановились на Грин Эппл-стрит рядом с дядиным домом.

Александр вышел из машины, прошел в сад, взбежал на крыльцо.

Сейчас половина десятого, Джонатан давно на работе подумалось ему. Если эта женщина еще здесь, придется разговаривать с ней. А дальше придется действовать по обстановке.

Осторожно открыв дверь собственным ключом и отключив сигнализацию, он огляделся. В доме царила тишина.

Неужели никого нет? — размышлял Александр, заглядывая в пустую кухню, в гостиную…

Решив, что должен осмотреть все комнаты, а потом позвонить в офис, он поднялся по лестнице, открыл дверь в спальню и застыл в изумлении. На кровати, обнявшись, лежали мужчина и женщина. Мгновенно поняв, кто перед ним и что произошло, он довольно улыбнулся, осторожно прикрыл дверь, сбежал на цыпочках вниз и вышел из дома. До калитки сада его проводил откуда-то появившийся Робби. Пес, приветливо помахивал обрубком хвоста и молчал, оберегая покой хозяев.

— Все в порядке! Мы летим обратно! — воскликнул Александр, усаживаясь в машину.

— И ради этого стоило тратить столько денег? Прерывать наш отдых? — Лицо Эвы недоуменно вытянулось.

— Стоило! Это стоило гораздо большего! Поверь мне. — Глаза его светились радостью.