Горец-завоеватель

Глава 21

По дороге в Дабхейдленд Джолин беспрестанно плакала, хлюпала носом и подвывала как маленький ребенок. В конце концов, Сигимор не выдержал этого нескончаемого потока слез, пересадил Джолин на свою лошадь и обнял ее. К тому времени, когда они приехали в Дабхейдленд, ею овладела апатия. Сигимору пришлось на руках отнести жену в спальню и уложить в постель. Джолин укрылась одеялом с головой. Сейчас ей было не до мужественности и достоинства, которыми так славились ее предки.

Убрав с глаз влажную салфетку, она снова посмотрела на себя в зеркало. Что ж, краснота с век уже спала, но некоторая припухлость все еще осталась. После нескольких часов сна и умывания холодной лавандовой водой Джолин почувствовала себя гораздо лучше. Но ее тело, каждый его участок, все еще ныло, словно было покрыто множеством синяков. Единственное, что сейчас радовало Джолин, так это отношение Сигимора ко всему происходящему.

Она бросила еще один взгляд на себя в зеркало. Поправила кружева на платье. Как бы то ни было, но ей все равно надо готовиться к серьезному разговору с мужем. Он обязательно захочет задать ей кое-какие вопросы. Джолин вдруг подумала о том, что может сослаться на головную боль и не выйти к ужину в большой зал, но потом решила, что не станет так делать.

– Нет, – проговорила она, выходя из спальни, – сейчас не время трусить.

Шагая подлинному коридору, Джолин почувствовала, как от напряжения у нее вдруг заныла спина – она старалась держаться как можно увереннее. Ей пришлось оставить родину, свой родительский дом, горячо любимого племянника ради этого человека. И вряд ли когда-нибудь она вернется обратно. Такой жертвы вполне достаточно, чтобы исцелить любые раны уязвленной гордости Сигимора. Что его сейчас могло злить и раздражать? Возможно, только то, что она рискнула выйти из дома одна, без сопровождения. Это все. Больше ее вины ни в чем нет.

Перед дверью главного зала Джолин на мгновение задержалась. Ей казалось, что Сигимор так сильно рассвирепел вовсе не потому, что она не призналась ему в своих планах и тайно сбежала от него. За этим стояло что-то другое. Он давал ей многое – заботу, уважение, страсть. Любая женщина была бы счастлива получить это, но ей хотелось большего. Возможно, она и вернулась назад только для того, чтобы получить это, но если Сигимор не сможет или не захочет дать ей то, к чему она стремилась, тогда можно считать, что она сделала неправильный выбор.

Внезапно Джолин почувствовала, что на ее плечо легла чья-то теплая рука. Она быстро обернулась, рядом с ней стоял Фергус. Его глаза с тревогой заглядывали ей в лицо. Пальцы Фергуса были жесткими и цепко держались за ее плечо. Кажется, парнишка боялся, что она снова захочет сбежать. Или, возможно, это Сигимор попросил брата проследить за ней. Ее муж, по всей видимости, еще не скоро забудет, что она пыталась покинуть его.

– Ты все еще выглядишь измученной и заплаканной. – Фергус вздохнул.

– Да, мне не очень хорошо, но ты не волнуйся, я скоро поправлюсь, – сказала Джолин и позволила Фергусу проводить себя до места рядом с Сигимором.

– Твой кузен отлично позаботится о Рейнарде. Мальчик скоро вернется домой, и у него будет семья.

– Да, конечно. Я бы не расстраивалась так сильно, если б могла время от времени навещать его. К сожалению, это невозможно. Но меня радует вот что: я надеялась, что о Рейнарде будет заботиться мой родственник, которому я доверяю, а не кто-то из свиты короля, и мое желание совпало с желанием короля.

Когда Фергус и Джолин вошли в зал, Сигимор сразу отметил про себя, что девушка выглядит осунувшейся и очень бледной. Конечно, ей сейчас тяжело. Ведь дело не только в том, что она рассталась с племянником. Джолин еще не успела пережить гибель брата, у нее даже не было времени на то, чтобы оплакать смерть Питера. Все это время она была занята тем, что спасала Рейнарда от Гарольда. И, тем не менее, Сигимор ощущал, что его гнев все еще стоит тугим комком у него в груди. Джолин сейчас не выдержит его упреков или каких-либо разбирательств. Это все следует отложить до лучших времен. От этой мысли комок в груди сделался еще тяжелее.

Сигимор посмотрел на своих родственников, сидевших за столом. Они с сочувствием и пониманием время от времени поглядывали на его жену. Им вряд ли понравится, если сейчас он попытается излить свой гнев на Джолин. От мрачных лиц мужчин исходила угроза – братья словно предупреждали его, что не стоит распускать язык. Без сомнения, Джолин уже завоевала место в их сердцах. С одной стороны, это было даже очень хорошо, но с другой стороны – это почему-то давало им право вмешиваться в их отношения с женой. Они пытались диктовать ему правила, как обращаться со своей женщиной. Их живой интерес к Джолин и пылкое желание защитить ее могли означать только одно – в дальнейшем все происходящее в их семье станет достоянием всего клана.

Сигимор отпил из своей кружки несколько глотков эля и посмотрел на Джолин. Радовало то, что, несмотря ни на какие обстоятельства, ее аппетит не пострадал. И, кажется, она заметила, что в нем по-прежнему все еще бурлит гнев. Но теперь Сигимор чувствовал себя уже не так уверенно, как до ее появления в зале. Когда выражение лица Джолин сделалось злым, Сигимор вздохнул с облегчением. Гнев окрасил в розовый цвет и ее щеки. Почему он обрадовался этому? Придется позже обдумать...

– И долго ты будешь вынашивать коварные замыслы? – наконец спросила Джолин, не выдерживая тяжелого, пристального взгляда Сигимора.

– Я не вынашиваю никаких коварных замыслов, – спокойно ответил он. Видимо, это спокойствие разозлило Джолин еще сильнее.

– Ты сидишь, уставившись на меня. Если ты коварных планов не вынашиваешь, значит, ты чем-то обеспокоен. Да?

– Возможно, меня мучает вопрос, не улизнешь ли ты в ближайшее время от меня опять. – Когда Джолин открыла рот, собираясь что-то сказать, Сигимор жестом заставил ее замолчать. – Нет-нет, ты, конечно, не сделаешь этого сейчас. Ты дождешься, когда несчастный муж, до изнеможения измученный любовью, снова впадет в счастливое забытье.

Сигимор широко улыбнулся, увидев, что щеки Джолин мгновенно сделались пунцовыми. От злости девушка едва не подпрыгнула на скамье. Мужчины неодобрительно посмотрели на Сигимора, но он не собирался останавливаться! Джолин так забавно злилась. Да к тому же он мог сейчас выяснить то, что его уже давно интересовало. И он не собирался упускать такую возможность.

Сигимор положил себе еще одну порцию рагу из мяса кролика.

– Мне сразу хочется есть, как только я подумаю об этом. По какой-то непонятной причине меня начинает мучить жуткий голод. К тому же если в твоей голове зреет какой-нибудь коварный план, то, полагаю, мне лучше сейчас подкрепиться, чтобы потом уже ни на что не отвлекаться. Да, само собой разумеется, мне силенок надо набраться, а то ты ведь набросишься на меня, как дикий зверь. А когда я буду уже совершенно измучен, ты возьмешь и улизнешь в лес. Да еще потеряешься по дороге.

Не выдержав оскорблений, Джолин вскочила со своего места и бросила гневный взгляд на родственников Сигимора. Пусть они поставят этого наглеца на место и научат его правильному обращению с женщинами.

– Ты уже уходишь? Так быстро? Мне кажется, ты еще не успела подкрепиться. А тебе нужно есть! Ведь у тебя уходит столько сил на то, чтобы дурачить своего мужа.

– Ты невозможен! Никогда в жизни еще не встречала такого наглеца! Ты высокомерный, грубый, самовлюбленный...

– Если я такой плохой, зачем же ты вернулась?

– Потому что я, наверное, просто сошла с ума. Растеряла остатки мозгов, которые мне были даны при рождении. Как еще можно объяснить тот факт, что я вышла замуж за неотесанного деревенского олуха! – Когда до Джолин дошел смысл только что сказанных ею слов, она тихо вскрикнула, схватила стоявшую перед Сигимором тарелку с рагу в соусе и опрокинула ее, вывалив густое и еще теплое содержимое на голову мужа. – Вот теперь я буду вести себя так же, как ведешь себя ты.

Кусочки кроличьего мяса в густой коричневой подливке начали медленно расползаться по рыжим волосам Сигимора, тонкие струйки стекали по лбу. Словно пораженный ударом молнии, Сигимор замер на месте и беспомощно заморгал, глядя на жену. Джолин молча повернулась к нему спиной и быстро вышла из зала. Некоторое время Сигимор сидел не шевелясь. Он прислушивался к ее шагам, хотел понять, куда она направляется. Убедившись, что жена направилась в спальню, он вздохнул с облегчением. Джолин ведь могла сразу покинуть замок. Такого поворота событий он бы не перенес. Конечно, теперь она может запереть дверь спальни и не пустить его туда, но это не так уж и страшно, решил про себя Сигимор. В это время к нему подбежали старая Нэнси и Фергус и стали вытирать его голову, счищать остатки рагу с волос, плеч и лица. На их лицах сияли довольные ухмылки. Что ж, с этим он тоже разберется, но позже.

– Ты так и собираешься сидеть здесь? – едва сдерживая смех, спросил брата Сомерлед.

– Думаю, что так будет разумнее и... безопаснее, – проговорил Сигимор, отворачиваясь от старой Нэнси и Фергуса. – В спальне есть холодное оружие. – Неожиданно он замолчал, о чем-то подумал, широко улыбнулся и торжественно объявил: – Она любит меня.

– Да, и, вероятно, она права насчет того, что растеряла остатки мозгов, решившись выйти за тебя замуж. И еще она назвала тебя неотесанным олухом! Что ж, мы полностью разделяем ее точку зрения. А теперь отправляйся к ней. Немедленно!

– Кажется, вы изменили свое мнение относительно моей женитьбы. Еще совсем недавно вы не хотели принимать мою жену.

– Я не любил и не люблю англичан, – сказал Сомерлед. – Твоя жена хорошая девушка, но мне не нравится та причина, по которой ты женился на ней. Тобой руководило желание защитить ее и разделять с ней постель. Но для того, чтобы взять женщину в жены, у мужчины должны быть куда более веские основания. Жену и мужа должно соединять нечто большее. Ты не хотел этого видеть. И оттого ведешь себя слишком легкомысленно. А вот с Джолин все совсем не так! Ты даже не понимаешь, от чего ей пришлось отказаться ради тебя.

– Да нет, понимаю, – с грустью проговорил Сигимор, поднимаясь из-за стола. Послышался легкий шлепок – на пол упал застрявший где-то в волосах последний кусочек кроличьего мяса. – Для начала мне нужно помыться и переодеться. Я не хочу перепачкать мою жену и постель в мясной подливке. – Не обращая внимания на осуждающие взгляды своих родственников, Сигимор неторопливо направился к двери.

– Ты должен учиться быть обходительными! – крикнул вдогонку брату Сомерлед.

– Прошепчи ей что-нибудь приятное на ушко, – послышался голос Лайама, сопровождаемый смехом.

– Да, да. – Сигимор небрежно махнул рукой и остановился перед дверью. – И куда все это заведет нас? Я возьму кое-что из твоей одежды, Сомерлед.

Оказавшись в коридоре, Сигимор вздохнул с облегчением и опрометью бросился в спальню к Джолин. Прыгая через две ступеньки, он чувствовал, как его сердце колотится от нетерпения.

Подойдя к двери спальни, Сигимор обнаружил, что она не заперта. Это удивило его и несколько обескуражило. Войдя в комнату, он робко взглянул на Джолин. Она спокойно посмотрела на него и отвернулась к окну. Ей было больно, что Сигимор не пришел сразу, а задержался чуть ли не на целый час... Впрочем, он, кажется, мылся, сделала вывод Джолин, – его волосы были все еще влажными. Потом она вспомнила, по какой причине ее мужу пришлось мыться. И к щекам Джолин прилила кровь.

Сигимор подошел к жене, и она почувствовала, как напряглось ее тело. Что ей сейчас ожидать от него? Получит ли она хоть каплю нежности? Или снова упреки, обвинения, недовольство? За столом он просто издевался над ней, и она вылила ему на голову соус с мясом. Сколько еще времени ей придется скрываться здесь, в спальне, и ждать, когда о ее унижении забудут? Вероятно, даже тогда, когда ее волосы станут седыми, над этой историей все еще будут смеяться в замке. И эту же историю первой расскажут на ее похоронах, удовлетворенно подумала Джолин.

Сигимор положил руку ей на плечо. Теплая волна пробежала по спине, вызвав легкую дрожь во всем теле. Джолин почувствовала раздражение. Даже в те минуты, когда она злилась на Сигимора, когда была смущена или огорчена, его прикосновения все равно пробуждали в ней страсть. Оставалось только надеяться, что муж не замечает того, насколько она стала зависимой от него. Насколько слабой ее сделала любовь.

Сигимор наклонился и с нежностью поцеловал ее в макушку, мучительно подыскивая нужные слова. Вдруг совершенно неожиданно до его ушей донесся собственный голос, в котором слышалось откровенное самодовольство и даже насмешка.

– Так, значит, ты меня любишь? – Сигимор явственно услышал, как все его братья застонали от отвращения.

Джолин повернулась к мужу и, ни на мгновение не задумавшись, ударила его кулаком в нос. Потом тяжело вздохнула. Она дала ответ на его вопрос. Ясный и совершенно определенный. Для подтекста места не оставалось. Хорошо, что нет свидетелей, а то это стало бы второй историей, которую рассказали бы о ней на ее похоронах.

– Да, – сказала Джолин. – Именно поэтому я здесь, а не еду сейчас вместе с Роджером и Рейнардом обратно в Драмвич.

Сигимор удивился, что Джолин сказала ему о своих чувствах так просто и прямо, невзирая на то, что пылала от злости. В ее голосе слышалась и печаль, словно она сожалела о том, что испытывала эти чувства. Сигимор мог понять это. Она стольким пожертвовала ради него, а он дал ей всего лишь страсть. Лайам прав. Что ж, Джолин достаточно умна, чтобы понимать, что страсть мужчины весьма скоротечная, призрачная вещь. Это просто некий физиологический процесс, происходящий в организме мужчины. Разумеется, это так, думал Сигимор. Но у Джолин нет опыта, чтобы понять, что для мужчины страсть – это еще и проявление любви. Не в каждой страсти, конечно, присутствует любовь, но у него-то есть и то и другое. Он постарается объяснить это Джолин позже. Конечно, он не сладкоголосый соловей, как Лайам, но он постарается подобрать правильные слова. Он умеет отличить простую физическую потребность от глубоких чувств, затрагивающих сердце и душу. Ведь раньше он только и занимался тем, что удовлетворял свои естественные потребности.

Сигимор знал, что должен сейчас что-то сказать. Он не может стоять вот так неподвижно, как болван, и мучительно без конца прокручивать в своей голове одни и те же мысли. От неуклюжих и нелепых «сладких слов», которые он выискивал в своем подсознании, его начинало подташнивать. На ум приходили лишь всякие банальности. Нет, говорить – это не его стезя. Он умеет только действовать. Сейчас он займется с ней любовью. Может быть, тогда он придумает пару каких-нибудь подходящих слов, которые Джолин так жаждет услышать. Сигимор взял жену за плечи и повернул ее к себе.

– Если ты любишь меня, то почему убежала? – спросил он и начал развязывать тесемки на ее платье, радуясь тому, что Джолин не стала сопротивляться. Лишь ее красиво вычерченные черные брови сердито изогнулись.

Джолин молча смотрела, как Сигимор раздевается. На языке у нее крутились язвительные, злые слова, но она подавила в себе желание сказать ему что-нибудь неприятное. Она отвернулась от своей семьи, бросила дом, родину ради этого мужчины. Возможно, если бы Сигимор понимал, что творится в ее душе, он бы рассказал ей о том, какие чувства испытывает сам. Ей придется приложить немало усилий, чтобы добиться любви своего мужа.

– Я поклялась Питеру, что позабочусь о его сыне. Я не хотела уезжать, но у меня не было выбора. Между долгом и собственным желанием я выбрала долг. Кажется, ты сейчас собираешься заняться со мной любовью?

– Да, именно это я и собираюсь сейчас сделать, – ответил Сигимор.

Джолин, не отрывая глаз, смотрела на мужа, а он продолжал медленно раздеваться. И ее желание становилось все сильнее. Сигимор все-таки удивительно красив, думала Джолин. Высокий, стройный, чувственный. Вероятно, она должна гордиться тем, что смогла вызвать в этом человеке такую страсть. Она, собственно говоря, и гордилась этим. Но теперь ей было мало одной страсти. Джолин даже стала бояться того, что ее собственная страсть пройдет так же быстро, как и возникла, если между ними не установится более глубокая связь. От этой мысли у нее по спине пробежал холодок. Сигимор взял ее на руки и понес к кровати, ее голова безвольно склонилась ему на грудь.

– Дорогая, ты такая красивая, – пробормотал Сигимор и поцеловал Джолин в губы.

Она с готовностью ответила на его поцелуй и теснее прижалась к его груди. Она не станет больше скрывать от него свои чувства. Она будет любить его бескорыстно, всем сердцем, не ожидая ничего взамен, и тогда Сигимор ответит ей тем же. Возможно, это глупая мечта, пронеслось в голове у Джолин, но ведь любовь – это всегда мечта. Мечта, поселяющаяся в головах у романтиков. И отказаться от этой мечты бывает порой невозможно.

– Когда я проснулся и не обнаружил тебя рядом, мне стало плохо, – сказал Сигимор и снова поцеловал ее. – Я собирался гнаться за тобой до самого Драмвича, чтобы отобрать у тебя то, что ты украла у меня.

Он положил Джолин на постель и с восхищением посмотрел на нее.

– Я ничего не забирала у тебя, – тихо прошептала она. Сигимор стал ласкать ее грудь рукой, затем провел языком по розовому, упругому соску.

– Нет, забирала. – Его пальцы продолжали скользить по ее груди. – Ты забрала у меня эту прелесть... Эти два белоснежных яблочка. Прикасаться к тебе – наслаждение.

– Жаль, что я не могла оставить их на твоей подушке, чтобы ты развлекался с ними на досуге. – Появившаяся в ее голосе хрипловатость скрашивала неожиданно прорвавшийся сарказм.

На лице Сигимора вспыхнула улыбка. Он провел рукой по плоскому, упругому животу Джолин. Ее острый язык только разжигал его страсть, ему нравился насмешливый и даже иногда едкий ум Джолин, но в этом он никогда бы не признался ей. Его ладонь замерла на ее животе. Сигимор вдруг о чем-то задумался.

– Возможно, внутри этого прекрасного белого живота уже начало прорастать мое семя. – Сигимор поцеловал ее живот и почувствовал, что Джолин дрожит. – Мне бы совсем не хотелось, чтобы маленький Камерон родился в Англии. – Он начал гладить ее ноги. – Ты хотела лишить меня удовольствия ласкать твои стройные ноги.

Он продолжал ласкать ее тело, и ее стоны музыкой звучали у него в ушах. Рядом с Джолин он всегда ощущал себя превосходным любовником. Ее тело слегка подрагивало и извивалось от наслаждения. Сигимор стал гладить ее между ног. Его пальцы ощутили влагу. Нет, на этот раз он не сможет слишком долго оттягивать завершение.

Джолин вскрикнула от удовольствия, когда Сигимор прикоснулся губами к тому месту, где только что были его пальцы. Ей хотелось еще некоторое время наслаждаться этими ощущениями, но Джолин знала – мгновение, и она провалится в бесконечную черную пропасть блаженства. Сигимор говорил ей всякие забавные нежности, и это разжигало в ней огонь страсти еще сильнее. Его слова действовали на нее так же, как и его прикосновения. Сигимор был умелым любовником, способным доставить удовольствие любой женщине. В его устах даже банальности звучали как музыка.

Девушка громко вскрикнула, когда горячая судорога, поднимающаяся от низа живота, пробежала по ее телу. Джолин все еще продолжала дрожать, когда Сигимор вошел в нее. Она снова ощутила желание. Как он мог вызывать в ней такой шквал чувств, если не любил ее? Его руки и губы отзывались на малейшее желание ее тела. Но Джолин гнала от себя все эти мысли. Не нужно, ни к чему обманывать себя.

Джолин вдруг почувствовала, что Сигимор не двигается, и открыла глаза. Он застыл над ней, его глаза смотрели прямо в ее лицо. В этом взгляде было что-то очень странное, незнакомое, никогда раньше Джолин своего мужа таким не видела. Казалось, Сигимор силился понять, что же именно он сейчас испытывает.

– Сигимор? – Она испуганно провела рукой по его груди.

– Ты хотела забрать у меня и это, – проговорил он и снова стал двигаться. Медленно, даже как-то лениво. – Ты не подумала, как я теперь буду обходиться без твоего шелковистого тепла... – Его завораживал взгляд этих серых глаз, похожих на шотландское небо в грозу. – Ты оставила несчастного мужчину одного... мучиться от желания, дрожать в темноте, жаждать твоего тела и знать, что больше никогда он не сможет им насладиться.

Джолин впитывала исходившую от Сигимора властность, обволакивавшую ее разум, чувственность и была сейчас не в состоянии до конца понять все то, о чем говорил ей этот мужчина.

– Но я вернулась...

– Да, ты вернулась. – Сигимор почувствовал, что скоро потеряет над собой контроль, и стал двигаться быстрее. – Но кроме всех тех прелестей, о которых я говорил, ты забрала у меня еще и то, без чего мужчина не может жить.

– О чем ты говоришь? – спросила Джолин, удивляясь тому, что Сигимор был все еще способен разговаривать.

– Ты забрала с собой мое сердце и мою душу, бесценная моя. – Его губы прикоснулись к губам Джолин. – Я люблю тебя, Джо, жена моя, люблю...

Хотя Джолин ждала именно этих слов, они, тем не менее, прозвучали для нее совершенно неожиданно. Ей вдруг показалось, что она лишилась слуха и зрения. Эти три слова заполнили собой все раскаленное пространство вокруг них. Да, он любит, любит ее. Он наконец сказал это. Сигимор произнес ее имя и снова замер. Время остановилось, Джолин не знала, как долго они лежали в объятиях друг друга. И не могла точно сказать, что произвело на нее большее впечатление – чувственность Сигимора, его мастерство любовника или его признание. Только позже, когда они обтерли свои тела влажными, прохладными салфетками, Джолин почувствовала, что теперь может снова разговаривать. Она прикоснулась губами к его носу.

– Так, значит, ты меня любишь? – едва сдерживая смех, спросила Джолин.

– Кажется, ты теперь готова об этом поговорить. Да?

– Что ж, давай. Когда? Когда ты понял это?

– А ты когда поняла это? – спросил он.

– Я поняла это сразу же после того, как мы поженились, но я старалась не придавать особо большого значения своим чувствам.

– Из-за Рейнарда и своей клятвы?

Джолин молча кивнула и стала внимательно рассматривать узорчатую ленту, вытатуированную на руке у Сигимора.

– Для меня моя клятва была очень важна. И я чувствовала, что Рейнард без меня не выживет. Я ничего не сказала тебе, потому что боялась, что ты с легкостью уговоришь меня остаться и забыть о своем обещании, Я боялась, что у меня недостанет мужества исполнить свой долг. Но когда я узнала, что Роджер стал опекуном Рейнарда, то мое положение изменилось. Мне теперь не нужно было возвращаться в Англию, такая необходимость отпала. Я уверена, Роджер станет прекрасным опекуном. Разумеется, в тот момент я еще не знала, что ты чувствуешь ко мне, поэтому мне было страшно возвращаться в Дабхейдленд. Я ни в чем не была уверена. Я не знала, удалось ли мне завоевать твое сердце или нет.

– Я тебя полюбил в то самое мгновение, как только увидел в подвале Драмвича. Правда, я не могу вспомнить никаких подробностей. Но в этом виноват не я, а ты, – проговорил Сигимор. Джолин попыталась возражать мужу, но он не стал ее слушать. – Внутренний голос настойчиво повторял «моя». Ты англичанка, черноволосая, маленькая англичанка. Мне казалось, я просто раздавлю тебя, если займусь с тобой любовью. Но меня уже ничто не могло остановить. Я понял, ты – это то, что мне нужно. Ты предназначена мне самой судьбой.

Джолин снова поцеловала Сигимора и обняла.

– Жаль, что ты не сказал мне все это раньше. Мы могли бы избежать множества недоразумений.

– Я, разумеется, глупо вел себя, но вначале я и не подозревал, насколько сильны мои чувства. Я понял, что именно со мной происходит, когда ты сбежала. Собственно говоря, я догадывался об этом и раньше. Когда ты оказалась в руках у Гарольда, я думал, что сойду с ума. Тогда я начал понимать, что ты для меня значишь. Я хотел сказать тебе об этом, но ты убежала. Я просто не успел... – Сигимор провел рукой по спине Джолин. – Но вот теперь я тебе все это говорю. А ты говоришь мне все эти сладкие слова. Все так и должно быть, полная идиллия.

Разумеется, все эти «сладкие слова» ей не придется часто слышать от мужа. Сигимор не тот человек, из которого комплименты льются рекой. Но она любит его такого. Наконец он сказал ей то, что она так хотела услышать. Конечно, Джолин знала, чувствовала, что Сигимор любит ее, но не была в этом уверена. Теперь же в каждом его слове, даже если он станет ругать ее, она будет ощущать его любовь. Эти слова музыкой звучат в ее голове. Но только Сигимору она никогда этого не скажет.

– Женщина иногда чувствует себя не слишком уверенно рядом с мужчиной, поэтому он постоянно, время от времени, должен ободрять ее, каким-то образом показывать, что она любима и желанна, – пробормотала Джолин.

Сигимор взял руками ее голову и, поцеловав маленький точеный носик, внимательно посмотрел в серые глаза.

– Я люблю тебя, моя маленькая, хитрая английская женушка. Сегодня я уже дважды сказал тебе об этом. Ты мое сокровище. Ты та причина, из-за которой мне хочется утром открывать глаза, смотреть на солнце, дышать. Ты никогда не должна сомневаться в том, что я люблю тебя. А иначе... Иначе мне придется отшлепать тебя по твоей забавной попке.

– Господи, Сигимор, да ты вдруг заговорил как поэт. Ты ужасно хитрый. Ты дьявол!

– И всегда таким был, – засмеялся Сигимор. – Поэтому даже и не пытайся снова сбежать от меня.

– Я и не собираюсь, это не входит в мои планы. В мои планы входит все время думать о тебе. Утром, когда я просыпаюсь, и вечером, когда мои глаза закрываются от усталости, я все время буду думать о тебе и любить тебя.