Горечь пепла

Глава 3

Смена все никак не заканчивалась. В промежутках между приемами пациентов я только и делаю, что напиваюсь кофе. Из операционной для наблюдения перемещаюсь в палаты, затем меня перекидывают в приемную. И ни одна из этих работ не является хуже другой. Мы низшее звено – омываем, зашиваем, делаем уколы, берем анализы и бегаем по кругу. Сегодня уже третьи сутки моего пребывания в госпитале, поэтому я чувствую себя словно робот.

– Вскрыть, отрезать, зашить… – повторяю раз за разом. Эта мысль крутится у меня в голове после операции на аппендицит.

– Вскрыть, отрезать, зашить… зашить… – врезаюсь в парня из реанимации.

– Дилан, очнись. Двое – на приход, – показывает мне рукой на дверь приемной.

Разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и бегу со всех ног на улицу. Сирена скорой помощи звучит очень близко. Машина выезжает из-за угла, и сразу же открываются двери.

– Мужчина, сорок восемь лет. Лобовое столкновение. На стекле трещины от удара. Давление нестабильное. Требуется обследование. В сознании. – Вытягиваю каталку и направляюсь в открывшиеся двери.

– Вызовите доктора Томпсона! – кричу я и направляю её в рентген-кабинет. – Не переживайте, вами займется наш нейрохирург. А пока мы сделаем вам снимок, чтоб исключить кровоизлияния, – обращаюсь к пациенту.

Мы поднимаемся в лифте, и для дальнейших действий я передаю пациента медсестре. Возвращаясь в приемную, облокачиваюсь на стену и закрываю глаза. Двери лифта открываются, и входит мой отец.

– Дилан, ты почему все еще на работе? Твоя смена закончилась двенадцать часов назад. Ты хоть спала сегодня? – Отец обеспокоен, и это сразу заметно по его дрожащему голосу.

– Все хорошо, я поспала в ординаторской четыре часа и чувствую себя нормально. Осталось каких-то шесть часов, и я буду дома. Завтра обед у вас, я помню, – пытаюсь вымучить улыбку и кидаюсь ему в объятия, пока никто не видит.

– Родная, сон и еда. Не забывай. Надеюсь, этого больше не произойдет. Майкл и мизинца твоего не стоит. – Отец гладит меня по голове и отходит на шаг, когда открываются двери.

– Хорошо. – Прохожу мимо него, не оглядываясь. Не хочу, чтобы он видел, как я вымотана.

В приемной на пострадавшего заполняю документы. Вокруг много пациентов, в основном с травмами. Доктора осматривают и берут анализы.

– Эй, малышка, не хочешь побыть моим доктором? – глубокий мужской голос заставляет меня поднять голову от заполнения бумаг.

Вижу недалеко от себя высокого и широкоплечего мужчину. У него недовольный вид. И складывается такое впечатление, что он кутил всю прошлую ночь. Да что тут гадать, когда я прямо-таки ощущаю в воздухе этот запах перегара.

Господи, когда уже закончится моя смена?

Оглядываюсь по сторонам и понимаю, что все заняты.

– Я сейчас к вам подойду, – отвечаю ему. А если серьезно, пинка бы ему под зад за «малышку». Мы что, в баре? Ставлю подпись на документах и отдаю в регистрацию.

– Здравствуйте, мне необходимы ваши документы для заполнения, мистер… – улыбаюсь ему.

– Коулмен. Кейн Коулмен. И сотри, детка, со своего лица эту дежурную улыбочку. Мне необходимо просто промыть и зашить чертову рану, – смотрит на меня из-под нахмуренных бровей и медленно стягивает с себя кожаную куртку, похожую на байкерскую.

Его рука опухшая, бордово-красная, рана воспаленная, края неровные. Это не ножевое. Тогда что? Осколок?

– Чтобы избежать осложнений с переломом, мне необходимо сделать вам рентген, если вы не против. Сейчас я обработаю вашу рану и введу обезболивающий укол. Обследование не займет много времени, – натягиваю перчатки и тянусь к его руке, чтобы нащупать масштабы.

– Нет там никакого перелома. Просто хотел хорошенько надавать парню, который дерется как девчонка, – бубнит он.

– То есть вас избила девчонка? – приподнимаю бровь.

– А ты смелая, малышка… Дилан. Неплохая шутка. Запомню, – здоровой рукой он прикасается к моему бейджу, слегка задевая мою грудь.

– Сидите смирно, – отхожу от него на шаг. – Для вас я доктор Барлоу, – начинаю обрабатывать его рану и ощупываю на предмет перелома. Вроде все спокойно.

– Никаких рентгенов и обезболивающих. Я не мальчик, – кряхтит он от боли, когда я надавливаю сильнее.

– Хорошо, мистер Коулмен. Но я, подписав только что документы, несу ответственность за вашу жизнь. Поэтому извините, – ставлю его перед фактом, – сидите спокойно. Иначе, боюсь, мы с вами далеко не уедем. Хотите быть героем и терпеть боль? Поиграем в героев, без проблем, но рентген сделаем. У нас есть детское отделение. Вы кем предпочитаете быть? Дартом Вейдером или сладким Бэтменом? – он смотрит на меня, как на полоумную. – Все понятно, значит, делаем рентген.

Он неохотно садится в кресло, и мы едем в рентген-кабинет. Там он тоже бубнит и дерзит. Я молча занимаюсь им, у меня нет сил бороться с его тупостью и обращать внимание на его глупое поведение. Снимок показал, что все кости целы. Поэтому я собираюсь зашивать его рану.

Пока я продеваю нить и нахожусь в поисках необходимых мне инструментов, он хватает со стола медицинский степлер и, не издавая ни единого звука, закрепляет им свою рваную рану.

– Господи, что же вы творите? – пытаюсь выхватить у него степлер. Не напрягаясь, он удерживает меня одной рукой. Конечно, с такими-то ручищами.

– Ты слишком сонная и медлительная, малышка Дилан. У меня нет желания еще полчаса смотреть на твою кислую физиономию, – грубо отрезает он, тут же хватает бинт и начинает затягивать рану.

– Но вас… вам необходим курс антибиотиков, – впиваюсь в него взглядом. – Да и черт с вами. Ходите с уродливым шрамом. Ваше дело. Просто выпишу вам лекарства.

Отхожу от этого ненормального к столику регистрации.

Да пошел он к чертям собачьим! Ношусь с ним по всей больнице, а он только и знает, что ему надо, а что нет. Как капризная принцесса. Еще теперь эта уродливая рана. Он хоть понимает, что она на всю жизнь?

Медлительная! Да ты, козлина, сам отработай три смены и потом играй в героя. Осел.

От гнева меня разрывает на части, и растекается по венам адреналин. Хочется плюнуть на этику больницы и послать придурка куда подальше.

– О, Дилан Девис. Ты все так же прекрасна, – Джон целует меня в щеку.

Джон – полицейский в управлении, и ему часто приходится приезжать для снятия показаний с потерпевших.

– А ты, Джонни, все такой же неотразимый и такой гигант, – смеюсь я, в то время как он обнимает меня. Его медвежьи объятия становятся привычными.

– Неужели у тебя был дерьмовый день? – вопросительно приподнимает брови.

– Ага, это уже третьи сутки, и последний пациент – заноза в заднице, – шепчу ему, вставая на носочки так, чтобы немного дотянуться до его уха.

– Это кто такой? Сейчас я ему кое-что надеру! – грозно выдает Джон.

– Да вот этот, что сидит со степлером в руках. Сил моих нет бороться с такой глыбой. – Взглядом показываю на пациента.

– Ну, не все Коулмены такие задницы. Просто один из нас не любит уколы, – смеется он, прикусывая нижнюю губу в виноватой улыбке.

Боже, я идиотка. Кейн Коулмен – это же младший брат Джона.

– Вот его лекарства, – протягиваю таблетки Джону. – Обрабатывайте рану и один раз в день делайте укол. Надеюсь, он больше тут не появится. Странно, что у тебя, такого милого и вежливого человека, есть такой хамоватый родственник, – морщу в разочаровании свое лицо. – Ты уверен в том, что он твой родной брат? – подшучивая над ним, толкаю в бок и прохожу мимо.

Сейчас я устрою тебе, засранец. Значит, уколов боишься, герой.

– Мистер Коулмен, спустите свои штаны. Я не могу позволить вам уйти без укола от столбняка. Это правило больницы, – киваю ему головой, чтобы встал и повернулся ко мне спиной.

– Это действительно необходимо? – с недоверием смотрит на меня. Его взгляд останавливается на шторке.

– Если только хотите умереть от страшной болезни, в ужасных муках, молодым… Что с вами, неужели брат полицейского боится уколов? – открыто смеюсь над ним. – Я могу и громче сказать, чтоб все услышали?

Молча поворачивается и спускает штаны до колен, выставляя в очень откровенном виде свою накаченную задницу. Задыхаясь от его наглости, всаживаю внутримышечно антибиотик без предупреждения. Он издает достаточно громкий вздох.

– Одевайтесь. Если не будете делать уколы на дому, отправлю к вам медсестру. – Открываю ширму и иду в ординаторскую под недоброе бурчание Коулмена.

Упрямый пациент выходит, потирая пятую точку, и косится на меня. Улыбаюсь ему самой милой улыбкой и машу ладошкой.

Да, сладкий. Я такая.

Гневно отводит от меня взгляд и что-то говорит Джону. Тот оборачивается, посылая мне что-то вроде воздушного поцелуя.

Смотрю на часы и вижу, что, на удивление, моя смена уже закончилась. Пока я возилась Коулменом, время пролетело незаметно. Не знаю, виной тому его бурчание или взгляды исподлобья. Еще раз оборачиваюсь, чтобы взглянуть через окно на братьев, которые стоят на стоянке. Оба высокие и красивые. Один улыбчивый, второй – угрюмый.

– Кто-то приглянулся? – Майкл облокачивается возле меня на стойку и смотрит в том же направлении.

– Думаю, это не твое дело, – своим тоном я показываю ему, что тема закрыта. – Всего доброго.