Гори, бабочка, гори

САВИ

Джуд находит меня с наступлением вечера, и его терпению, видимо, пришел конец, потому что, не говоря ни слова, он подхватывает меня на руки и выносит из комнаты. Опускаю глаза и молчу, пока он идет на задний двор и опускает меня в кресло у большого стеклянного стола в патио. На столе стоят шесть приборов, готовых к трапезе, и я машинально тянусь к стакану с водой, стоящему рядом с моей тарелкой, и осушаю его длинным глотком. Я игнорирую боль с тех пор, как закончилось действие последней таблетки, и Джуд, словно прочитав мои мысли, меняет пустой стакан на полный и ставит рядом баночку с таблетками. Я снова достаю одну вместо двух и не обращаю внимания на его хмурый взгляд. Завтра я спрошу, есть ли у них что-нибудь безрецептурное.

— Вот она. Надеюсь, ты проголодалась, малышка. Мы приготовили кучу стейков, а также печеный картофель и овощи на гриле.

Тейт улыбается мне, ставя в центр стола поднос с блюдами барбекю. Выходят Эш и Джуд, неся еще блюда с гарниром, а затем выходит Бек с сыном на плечах.

— Сави! Пойдём, поиграем? — кричит он, слегка нахмурившись, но Бек снимает его с плеч и опускает в детское кресло в конце стола.

— Время ужинать, приятель. У Сави кое-что случилось, поэтому ей сегодня нужно отдохнуть. — Он бросает на меня встревоженный взгляд. — Может быть, завтра?

Мой взгляд возвращается к его сыну, который смотрит на меня с надеждой, поэтому я улыбаюсь ему и киваю.

— Да, я с удовольствием поиграю с тобой завтра. Мне нужно осмотреть все твои грузовики и машины. Убедиться, что все они готовы для следующей гонки.

Он подпрыгивает на своем стуле с широкой ухмылкой, показывая мне свои идеальные детские зубки, и кричит:

— Гонки! Папа! Сави будет гонять со мной!

Бек бросает на меня мягкий взгляд благодарности, в котором нет необходимости. Я бы никогда не стала наказывать его сына за то, что происходит между нами. Он начинает нарезать еду на тарелке Таннера, и я отворачиваюсь, как раз когда Мо вваливается и подходит ко мне, чтобы ударить меня головой в бок. Мои руки автоматически тянутся к его голове, чтобы дать ему любовь.

— И где ты был весь день? — спрашиваю я его, а он одаривает меня восторженной собачьей ухмылкой. Оглядываюсь через плечо, мимо массивного бассейна и джакузи, и вижу широкую лужайку с высокой стеной вдалеке.

— Держу пари, тебе нравится, когда вокруг столько места для бега. Правда, мой большой и сильный мальчик? Кто самый красивый мальчик? Ты, не так ли?

Поднимаю голову и вижу, что все их глаза прикованы ко мне, и по моей шее пробегает румянец от того, что они видят, как я глупо веду себя с собакой. Джуд широко ухмыляется, но со смехом отворачивается.

Чувствуя себя защитником, я огрызаюсь:

— Что?

Он вздергивает брови, продолжая ухмыляться.

— Ну, я думаю, ты только что открыла для меня новую изюминку. Я хочу услышать, как ты скажешь это еще раз, но медленнее, и мне. Ты только что заставила мои мальчишеские части стать больше.

Мне приходится сильно сжать губы, чтобы остановить улыбку и смех, которые хотят появиться, и я чувствую укол в груди. Я скучала по безумию Джуда больше, чем думала. Я отворачиваюсь от него, чтобы он не увидел этого в моих глазах, и смотрю на Эша.

Он смотрит на меня сузившимися глазами.

— Как ты себя чувствуешь? Не говори, что хорошо, Сави. Есть помутнение зрения? Головокружение или тошнота?

Его вопросы напоминают мне, что вчера он был в больнице в медицинской одежде, поэтому я качаю головой в ответ и задаю свой вопрос.

— Ты работаешь в больнице?

— Нет. Я работаю в «Кингз» в тренировочном штабе. У них есть программа обмена с больницей, чтобы наблюдать за работой ортопедического отделения и спортивной клиники. Что с твоей лодыжкой и бедром? Как отеки? Есть резкие боли?

Все они сейчас смотрят на меня, ожидая моих ответов, и мне становится не по себе, поэтому я протягиваю руку, чтобы взять с подноса куриную грудку и посмотреть куда-нибудь не на них.

— Моя лодыжка все еще опухшая и не любит слишком большой нагрузки. Бедро в порядке, только немного болит и ушиблено.

— Это хорошо. Как насчет…

— Дай ей поесть, чувак. Она ничего не ела с завтрака. — Тейт прерывает его и поворачивается ко мне. — Мы приготовили тебе обед, но, когда я принес его тебе, ты разговаривала по телефону, так что я не хотел тебя беспокоить.

Добавляю еще еды в свою тарелку, не поднимая глаз.

— Спасибо, но не волнуйся. Я часто слишком занята для обеда, так что ничего страшного.

Разговоры сведены к минимуму, все погрузились в еду, за исключением Таннера, который поддерживает непрерывный поток болтовни о том, что он делал и видел в парке, на каких грузовиках лучше всего гонять, синих или желтых, и как он собирается позже пойти купаться со своим дядей Чуваком. У него довольно хороший словарный запас для такого маленького ребенка, даже если он все еще испытывает трудности с некоторыми согласными.

Еда и тарелки убраны, и Паула, няня, которую мне представили, уводит Таннера, чтобы он привел себя в порядок и переоделся в комбинезон для плаванья. Я машу ему в ответ, когда он машет мне через плечо, и смотрю на Бека.

— Он потрясающий, Бек. Совсем не стесняется меня.

Мягкая улыбка пересекает его лицо.

— Он бы и не стеснялся, только не с тобой. Он всю жизнь слышал твое имя, дорогая.

Это заставляет меня слегка нахмуриться. Конечно, его мать не оценила этого. Бек, должно быть, прочитал по моему лицу, что я думаю, потому что он начинает качать головой.

— Она не участвовала в его жизни с тех пор, как ему исполнился месяц. — Он ждет, что я отвечу на это, но мой хмурый взгляд только усиливается, поэтому он объясняет.

— Мы с биологической матерью Таннера… это был пьяный перепихон, когда я был в довольно мрачном состоянии. Честно говоря, я даже не помню ту ночь. Больше я ее не видел, пока она не появилась через месяц после рождения Таннера и не сказала, что не хочет его. Сказала, что если я не заберу его, то она подбросит его в пожарную часть.

Я не могу сдержать шок и недоверие на своем лице, когда говорю:

— Вот так просто? Она бросила его и больше не оглядывалась?

Джуд разразился горьким смехом.

— О, она оглядывалась, конечно. Каждый раз, когда у нее заканчивались деньги, она возвращалась и угрожала, что заберет его у нас.

Мой взгляд возмущенно перескакивает с Джуда на Бека.

— Она может это сделать? Она может забрать его, даже если он ей не нужен?

Мрачная улыбка растягивает губы Бека.

— Уже нет. Вчера, когда вы с ним встретились? Мы были там на последней встрече с адвокатами и представителем суда. Она наконец подписала бумаги, отказываясь от всех прав на него. Теперь он мой, наш, полностью.

Я не думаю о том, что говорю, слова льются сами собой.

— Не могу поверить, что мать может так поступить. Я бы все отдала, чтобы иметь…

Прерываю себя быстрым, затяжным вдохом и не заканчиваю фразу. Вместо этого я пытаюсь подняться на ноги, балансируя на одной ноге.

— Я… я думаю, что сейчас я хотела бы лечь спать. Спасибо тебе за…

— Сави, это была моя вина. Они не пришли раньше, потому что…

— Джуд! Не мог бы ты помочь мне дойти до моей комнаты? — Я почти умоляю. Не могу здесь оставаться. Не могу услышать, что Бек хочет сказать мне, когда мои эмоции так близко к поверхности. Мне нужна минута, чтобы взять свои чувства под контроль, но тут выходит Паула с Таннером и малыш кричит Джуду, чтобы он залезал в бассейн, поэтому Эш обходит стол и поднимает меня на руки, повторяя то, что он сказал в больнице в последний раз, когда я сломалась.

— Все хорошо. Я тебя держу.

Ожидаю, что он протянет мне плечо, но, как и Джуд, он поднимает меня на руки и несет обратно в дом, в мою комнату.

— Тебе следует выслушать его, Сави. Бек несет на своих плечах много вины. Ему нужно, чтобы ты выслушала то, что он хочет объяснить.

Эш усаживает меня на кровать, поворачивается, идет к комоду и приносит комплект шелковой пижамы. Его большая рука хмуро проводит по шелковистому материалу.

— Никакой пушистой пижамы с мультиками?

Беру у него одежду с пустым выражением лица.

— Я больше не та девушка, Эш. Вы все должны это понять.

Он хмурит брови, подходит ближе и проводит по моей щеке, наклоняя голову так, чтобы я встретилась с ним взглядом.

— Да, точно так же как тебе нужно понять, что мы уже не те тупые парни, которые облажались. Мы уже взрослые мужчины, ангел, и мы все знаем, чего хотим.

Его выражение лица недвусмысленно говорит, что это я. Я отстраняю его руку от себя и бормочу напряженное:

— Спокойной ночи.

Он со вздохом опускает руку на бок, отступает назад и выходит, закрыв за собой дверь. Мои пальцы напрягаются, сжимая шелк, мне все это дается чертовски тяжело. Слишком много всего, чтобы разобраться в этом прямо сейчас. Я хочу просто лечь спать и забыть обо всем, поэтому я откладываю шелк в сторону и стягиваю футболку через голову, а затем снимаю лифчик. Только взяла в руки пижамный топ, чтобы надеть его, как дверь распахивается, и входит Эш, снова заставляя меня испуганно прижать ткань к своей обнаженной груди. Он замирает, глядя на меня горячими нефритовыми глазами, а затем мои глаза вспыхивают, когда он одной рукой тянется через плечо и стягивает с себя футболку.

Я заикаюсь:

— Э-эш… я…

Покрытые чернилами мускулы движутся ко мне. Между моих бедер вспыхивает жар от того, как чертовски красиво его тело, но он лишь стягивает футболку через голову и оттягивает шелковый топ, чтобы я могла просунуть руки в рукава. Его глаза напряженно смотрят на меня, когда он наклоняется ко мне.

— Я никогда не видел тебя в своей одежде, ангел. Я буду спать спокойнее, зная, что сегодня ты носишь мой запах рядом со своим сердцем.

Сдерживаю небольшой вздох, и его руки перемещаются с моих плеч вверх и зарываются в мои волосы.

— Я ждал этого шесть долбаных лет, милая, но не могу ждать больше ни секунды.

Тяжело сглатываю и спрашиваю:

— Чего ты ждал?

Его губы растягивает улыбка.

— Чтобы поцеловать мою Бабочку. Чтобы поцеловать тебя, Сави, женщину, которую я люблю.

Он не дает мне времени протестовать, когда его рот прижимается к моему, а пальцы сжимаются вокруг моей головы. Это не страстный поцелуй. Он разрушает душу. Он вложил в этот поцелуй столько эмоций, что у меня закружилась голова, а руки вцепились в его предплечья, чтобы не дать мне провалиться в яму, из которой я никогда не смогу выбраться. Его язык скользит по моему, углубляясь, и из меня вырывается хныкающий стон. Этот поцелуй уносит в такие глубины, о которых я и не подозревала.

Когда он наконец отстраняется, моя грудь вздымается, и я пытаюсь перевести дыхание. Он проводит большим пальцем по моей нижней губе, провожая этот жест взглядом, но когда эти нефритовые глаза снова находят мои, то от благоговения и любви в них наворачиваются слезы. Он отступает на шаг и кивает мне.

— Это стоило каждой чертовой минуты ожидания. Спокойной ночи, ангел.

Я долго сижу после его ухода, мой мир потрясен до глубины души, а потом наконец сворачиваюсь калачиком посреди кровати, укутавшись в футболку Эша и вдыхая его запах.