Гори, бабочка, гори

ТЕЙТ

Брожу по дому с похмелья, нажравшись накануне, сразу после отъезда Сави. Я впервые за много лет напился, и последствия напомнили мне, почему я вообще бросил пить. Единственные люди в доме, на которых уход Сави не повлиял, это Таннер и няня. Даже ее собака расстроена. Он постоянно принюхивается к входной двери, как будто она собирается вернуться в любой момент, а затем снова опускается перед ней с глубоким тявкающим вздохом.

Это ад. Чувствую себя чертовски безнадежно и знаю, что остальные тоже. Бек заперся в игровой комнате с Таннером. Эш и Джуд несчастны из-за ее отъезда и похмелья, от которого оба страдают. Я нахожу их все еще растянувшимися на диване, где они отрубились прошлой ночью.

— Это чертовски глупо! — говорю я им. — Мы должны просто пойти и забрать ее. Она должна быть здесь, с нами.

Джуд со стоном проводит татуированной рукой по лицу и смотрит на меня мутными глазами.

— Ты же не думаешь, что это то, что я хочу сделать? Забрать ее и держать в заложниках, пока она не сдастся нам? Мы, блядь, уже пробовали! Мы не можем заставить ее выбрать нас. Она должна сделать это сама. Теперь все зависит от Сави. Больше мы ничего не можем сделать.

Сжимаю в кулак волосы на макушке и тяну.

— Черт! Я не могу смириться с мыслью, что она одна у себя дома. Что, если кто-то снова попытается добраться до нее? — Оглядываюсь через плечо в сторону входной двери. — Она не должна быть там одна! Я отведу Мо обратно к ней.

Эш наконец-то садится, достает бутылку с водой, стоящую на столе, и осушает ее, после чего кивает.

— Мы должны подумать о том, чтобы нанять команду охраны, которая бы следила за ней. Она не хочет верить, что ее дядя имеет отношение к тому, что произошло, но мы не можем этого исключать. Слишком много совпадений, чтобы не принять меры предосторожности. — Он прикрывает рот рукой. — Боже, я не знаю, что еще делать.

Я хмуро киваю.

— Ладно, зови Бека сюда и начинай звонить каким-нибудь людям за рекомендациями компаний, занимающихся обеспечением личной безопасности. Я отвезу Мо к ней, и когда вернусь, нам нужно будет разработать какой-то план, пока она не разберется со своим дерьмом.

Пробки, как всегда, кошмарные, пока я борюсь с часом пик. Это дает мне слишком много времени, чтобы обдумать все, что я хочу ей сказать, накричать на нее… умолять ее. К тому времени, когда я останавливаюсь перед ее домом, мои пальцы болят от того, что я так крепко сжимал руль всю дорогу. Я заставляю себя посидеть в джипе минут двадцать, чтобы успокоиться и взять под контроль свои бушующие эмоции. Джуд прав, это должно быть ее решение. Недостаточно того, что мы выбрали ее. Она должна выбрать нас в ответ.

Как бы мне ни хотелось постучаться к ней в дверь, я не хочу, чтобы она подумала, что я здесь, чтобы давить на нее, поэтому я достаю свой мобильный из подстаканника и начинаю писать ей сообщение, что я на улице с Мо. Сомневаюсь, что она это прочтет, ведь она не читала ничего из нашего…

Мои глаза расширяются, когда я осознаю, что вижу в текстовом потоке над тем, что я набираю. У меня пересыхает во рту, и я с трудом сглатываю, медленно прокручивая все сообщения, которые я отправлял ей на протяжении многих лет. На каждом из них больше нет этой раздражающей синей галочки "доставлено". Вместо нее на всех сообщениях красуется розовое сердечко, которое я использую для изображения ее контактов. Мое сердце начинает биться. Это розовое сердечко означает, что моя девочка наконец-то, наконец-то прочитала мои сообщения.

Сдерживаю жгучие слезы, когда во мне вспыхивает надежда, а затем перехожу к контакту Джуда и пишу ему сообщение.

Я: Посмотри, историю сообщений с ней!

Я не жду, когда он ответит мне, я не могу ждать. Мне нужно знать, значит ли это то, о чем я думаю. Выпрыгиваю, открываю заднюю дверь, чтобы Мо мог спрыгнуть вниз, и мчусь к ее двери. Я пытаюсь быть терпеливым, звоню в дверь, но когда она не отвечает сразу, то начинаю стучать по ней кулаком. Мо скулит и бьет лапой по двери, желая попасть в нее так же сильно, как и я. Когда наконец слышу звук отпираемого замка, я откидываю волосы назад, пытаясь их пригладить.

Сонная Сави открывает дверь, и я вздрагиваю, понимая, что, должно быть, разбудил ее. Прежде чем она успевает что-то сказать, Мо делает выпад вперед и прыгает на нее, отталкивая ее еще дальше в дом. Она приземляется на задницу, хихикая, когда он пытается облизать все ее лицо. Ей удается не дать ему искупать ее лицо в слюнях, уткнувшись головой ему в шею, она снова смеется.

— Я тоже по тебе скучала, большой ребенок! — весело говорит она ему, а затем отталкивает его.

Он пробирается вглубь дома, и я слышу, как он откуда-то вычерпывает воду, пока мы смотрим друг на друга. В моем голосе звучит мольба, когда я протягиваю к ней руку, чтобы помочь ей подняться.

— Малышка, пожалуйста…

На ее лице появляется широкая улыбка, и она начинает кивать.

— Да.

Моя протянутая рука начинает дрожать.

— Да… что?

Она берет мою руку в свою и говорит:

— Да, всему. Я тоже выбираю тебя, Тейт.

Я поднимаю ее с пола, беру за затылок, прижимаюсь губами к ее лбу и на мгновение задерживаюсь, крепко зажмурив глаза. Она сказала "да", она, блядь, сказала "да"! От облегчения, что она выбрала меня, у меня по рукам и ногам забегали мурашки, и мне просто необходимо услышать это еще раз.

Я отступаю назад, чтобы заглянуть в самые чистые голубые глаза, которые я когда-либо видел, и требую:

— Скажи… это… еще раз.

Ее маленькие пальчики прижимаются к моему сердцу, а глаза становятся мягкими и ласковыми.

— Я выбираю тебя. Я люблю тебя, Тейт.

И это почти все, что я могу вынести из разговора, так как отчаянная потребность получить ее и пометить как свою заполняет меня. Хватаю ее под задницу и поднимаю вверх, пока она не обхватывает меня ногами. Пинком закрываю за собой дверь, отчаянно желая завладеть ее ртом.

Это жестко, глубоко, но она, должно быть, изголодалась по мне так же, как и я по ней, потому что она отвечает мне поцелуем на поцелуй, языком на язык, пока разрывает мою футболку. Я отстраняюсь, позволяя ей сорвать ее с моей головы, а затем сдергиваю с нее пушистый свитер и футболку под ним. Моя рука обхватывает ее хвостик и откидывает голову назад, чтобы я мог добраться до шелковистой кожи и грудей. Провожу языком по краю кружева, прикрывающего их, пока не нахожу маленький твердый сосок, упирающийся в кружево, и всасываю его прямо через кружево в рот. Она издает самые сладкие стоны, а ее пальцы впиваются в плечи. Я хочу поглотить эту женщину так же сильно, как она поглощала меня так долго.

Опускаю ее на пол, обхватывая спину и голову, чтобы не причинить ей боли, затем наклоняюсь к ее коленям и стягиваю с нее штаны. Ее пальцы обжигают мне кожу, когда она пытается расстегнуть пуговицу и молнию на моих джинсах. Из ее уст вырывается крик разочарования, когда она пытается дотянуться до них настолько, чтобы сдвинуть с моих бедер. Я наклоняюсь и беру ее за подбородок, а затем целую, выпутавшись из джинсов и отбросив их.

Хочу быть глубоко внутри нее, сильно и быстро, но это слишком много значит для меня, поэтому я заставляю себя замедлиться. Провожу пальцами от ее плеч вниз по груди, по талии и животу, вниз по бедрам. Мне нравится, как от моих прикосновений она вздрагивает, как мурашки поднимаются по ее коже в предвкушении того, что я собираюсь с ней сделать.

Я приподнимаю ее колено и прижимаю его к своему плечу, чтобы провести губами и языком по внутренней стороне ее бедра. Вижу, что к ее бугорку прилипла влажная капелька, и мне хочется попробовать ее на вкус, поэтому я провожу по ней костяшками пальцев, а затем подношу их ко рту, чтобы всосать ее сладость.

— Тейт, прикоснись ко мне. Пожалуйста, пожалуйста, малыш, мне нужно, чтобы ты прикоснулся ко мне.

Услышав, как она называет меня малышом, я просто охренел. Это значит, что я наконец-то принадлежу ей, и это пробуждает во мне что-то первобытное. Моя, она, блядь, моя, но что еще важнее… я ее.

Подаюсь вперед и провожу напряженным членом по ее влажным складкам, заставляя ее стонать. Делаю это снова и снова, не торопясь, поглаживая головкой ее набухший клитор, и мне нравится, как она умоляет войти в неё. Я отстраняюсь еще немного, чтобы видеть, как головка члена медленно и плавно входит в нее, растягивая ее киску с каждым дюймом. Она изо всех сил старается качать бедрами, чтобы заставить меня войти быстрее и глубже, но она уже не контролирует ситуацию, это делаю я.

— Черт возьми! Блядь! Пожалуйста, пожалуйста, Тейт? Мне нужно, чтобы ты трахнул меня. Мне нужно, чтобы ты трахнул меня!

Прикусываю нижнюю губу, чтобы не дать ей то, что она хочет. Я бы с радостью поимел эту идеальную киску, но не в этот раз. Я так давно не был внутри нее, не был дома, где мне самое место, поэтому я не буду торопиться и сделаю это дольше. Я буду наслаждаться каждой чертовой секундой.

— Шшш, малышка. Ты заставила меня ждать, теперь ты должна. Лежи и получай то, что я тебе дам. Я буду трахать тебя медленно и сладко, пока ты не потеряешь рассудок.

Обхватываю ее согнутое колено и отвожу его немного выше и в сторону, чтобы я мог наблюдать, как мой пульсирующий член входит и выходит из нее, и с него капает ее влагой. Делаю это снова, снова и снова, медленно и плавно… и она сходит с ума. Моя девочка просит, умоляет, мотает головой, выкрикивает мое имя и впивается ногтями в мои предплечья, а я продолжаю эту сладкую пытку, пока не начинаю сам терять рассудок и не могу больше терпеть.

Первый же сильный, глубокий толчок заставляет ее закричать:

— Да! Блядь, да! Ещё, ещё, ещё! Тейт, я люблю тебя. Сделай это еще раз!

И я ломаюсь. Теряю контроль и снова вхожу в нее. Мои пальцы на ее коленях и бедрах впиваются в нее, чтобы удержать на месте, пока я вбиваюсь в ее сладкую киску, которая так крепко сжимает меня.

— Моя киска, моя малышка! — рычу я, когда она плотно сжимает мой ствол и начинает пульсировать, для меня. Проникаю глубоко внутрь ее содрогающегося тела, и она выкрикивает мое имя.

Мой член еще дергается, когда я выхожу из нее и поднимаю ее бедра с пола к своему рту. Я так изголодался по этой женщине, что вряд ли когда-нибудь смогу насытиться. Я лижу и сосу ее клитор, наши совместные соки капают с моего подбородка, а я все больше догоняю ее оргазм. Я хочу, чтобы она прочувствовала это до глубины души, чтобы она никогда не забывала, что она принадлежит мне.

Когда я наконец отпускаю ее, Сави лежит на полу. Она самая прекрасная из всех, на кого я когда-либо смотрел. Подхватываю ее на руки и прижимаю к себе, гладя по голой спине и попке, а ее голова прижимается к моей шее.

— Малышка, ты больше никогда не сможешь от меня убежать, — тихо говорю ей, а она дрожит в моих объятиях. — Я не могу обещать тебе, что не буду совершать ошибок, что не буду портить с тобой отношения, но я могу пообещать, что буду чертовски стараться не делать этого. Мне нужно, чтобы ты не убегала, если я все испорчу. Ты должна кричать на меня, ругать, драться, но никогда не убегать, никогда больше не убегать. Пожалуйста, Сави, обещай, что останешься и будешь бороться за меня, бороться за нас?

Ее горячее влажное дыхание на моей шее поднимается, пока ее великолепные голубые глаза не встречаются с моими, и в них столько чертовой любви, что у меня кружится голова.

— Я тоже буду совершать ошибки. Мне потребуется время, чтобы научиться жить без маски. Открыться тебе, всем вам. Поэтому я обещаю не убегать, если ты обещаешь быть терпеливым, верить в меня, когда я буду совершать ошибки. Я обещаю, Тейт, что с этого момента, каждый день, я буду бороться за нас.

Беру ее затылок в руки, и наши лбы прижимаются друг к другу.

— Малышка, именно так мы будем выбирать друг друга каждый день до конца наших дней.