Город потерянных душ

Глава 18. Разиэль

«Клэри?»

Саймон сидел на заднем крыльце фермы, глядя на тропинку, что вела сквозь яблоневый сад и спускалась вниз к озеру. Изабель и Магнус были на тропинке, Магнус смотрел на озеро, затем на низкие горы, оценивая местность. Он делал заметки в небольшой книге ручкой, конец которой светился сверкающим сине-зеленым светом. Алек стоял поодаль, глядя на деревья, выстилающие гряды холмов, которые отделяли дом от дороги. Он, казалось, старался оставаться как можно дальше от Магнуса, но при этом в зоне слышимости. Казалось, Саймон — первый, кто признался, что он не наблюдательный в таких вещах — что, несмотря на шутки в машине, между Магнусом и Алеком недавно появилось заметное расстояние, он не был полностью уверен в этом, но знал, что это так.

Правая рука Саймона качалась, словно в колыбели, в его левой руке, его пальцы сомкнуты вокруг золотого кольца на его пальце.

«Клэри, пожалуйста».

Он пытался связаться с ней каждый час, с тех пор, как получил сообщение от Майи по поводу Люка. И ничего в ответ. Ни намека на ответ.

«Клэри, я на ферме. Я помню, как ты была здесь, со мной».

Это был не по сезону тёплый день, и слабый ветерок шелестел в последних листьях в ветвях деревьев. Слишком долго раздумывая, какую одежду следовало надеть для встречи с ангелами — костюм казался излишним, даже если у него был один, оставшийся после вечеринки по поводу помолвки Джослин и Люка — он выбрал джинсы и футболку, его руки были обнажены в солнечном свете. У него было так много счастливых солнечных воспоминаний, связанных с этим местом, этим домом.

Он и Клэри приезжали сюда вместе с Джослин каждое лето, сколько он себя помнил. Они бы купались в озере. Саймон загорел бы до коричневого цвета, а светлая кожа Клэри сгорела бы много раз. Она страдала бы от ещё миллиона веснушек на её плечах и руках.

Они играли бы в «яблочный бейсбол» в саду, во время игры в который было грязно и смешно; Скраббл и покер в доме, в котором всегда побеждал Люк.

«Клэри, я собираюсь сделать что-то глупое и опасное, и может быть смертельное. Разве это плохо, что я хочу поговорить с тобой в последний раз? Я делаю это, чтоб ты была в безопасности, но я даже не знаю, жива ли ты, чтоб помочь. Но если бы ты умерла, я бы знал это, правда? Я бы почувствовал».

— Все в порядке. Давай, пошли, — сказал Магнус, появляясь у подножия ступеней.

Он посмотрел на кольцо на руке Саймона, но ничего не сказал. Саймон встал и отряхнул джинсы, а затем пошёл вниз по извилистой тропинке через сад.

Озеро сверкало впереди, словно холодная голубая монетка.

Когда они приблизились к нему, Саймон увидел старый пирс, торчащий из воды, где они когда-то связали байдарки перед большим оторвавшимся куском пирса и уплыли. Он думал, что мог слышать ленивый гул пчёл и чувствовать тяжесть лета на своих плечах.

Когда они дошли до края озера, он обернулся и посмотрел на дом, выкрашенную белой краской вагонку с зелёными ставнями и старую крытую застеклённую террасу с усталой белой плетёной мебелью на ней.

— Тебе правда здесь нравится? — сказала Изабель.

Ее черные волосы развивались словно флаг от ветра с озера.

— Как ты это поняла?

— По твоей реакции, — сказала она. — Словно ты вспомнил что-то хорошее.

— Было хорошо, — сказал Саймон. Он потянулся, чтобы надеть очки на нос, вспомнил, что уже не носит их и опустил руку. — Я был удачлив.

Она смотрела вниз на озеро. На ней были небольшие серьги-кольца; одна запуталась в пряди волос, и Саймон хотел добраться до неё и освободить, чтобы прикоснуться пальцами к части её лица.

— А сейчас нет?

Он пожал плечами. Он смотрел на Магнуса, который держал в руках нечто похожее на длинный, гибкий стержень и рисовал на мокром песке у самой кромки озера. У него была открыта книга заклинаний, и он бубнел, пока рисовал. Алек наблюдал за ним с выражением человека, смотрящего на незнакомца.

— Ты боишься? — спросила Изабель, двигаясь чуть ближе к Саймону. Он мог ощутить тепло ее руки поверх своей.

— Я не знаю. В основном страх это физическое его ощущение. Сердцебиение ускоряется, потеешь, твой пульс увеличивается. У меня нет ничего из этого.

— Это плохо, — пробормотала Изабель, глядя на воду. — Мокрые от пота парни это горячо.

Он стрельнул в неё полуулыбкой, он был сильнее, чем, он думал, будет. Может быть, он напуган.

— Хватит вашей дерзости и обратных разговоров, барышня.

Губы Изабель дрожали, словно она пыталась подавить улыбку. Затем она вздохнула.

— Знаешь, мне даже не приходило в голову, чего я хотела? — произнесла она. — Парня, который может заставить меня смеяться.

Саймон повернулся к ней и потянулся к её руке, не заботясь о том, что её брат сейчас наблюдает.

— Иззи…

— Всё готово, — крикнул Магнус. — Я сделал. Саймон, сюда.

Они обернулись.

Магнус стоял в кругу, который сиял слабым белым светом. В действительности, там было два круга, небольшой в большом, в пространстве между ними небрежно написаны десятки символов. Они тоже светились стальным сине-белым, словно отражение озера.

Саймон услышал слабый вздох Изабель и отошёл дальше, прежде чем посмотреть на неё. Это бы только всё усложнило.

Он двинулся вперёд, через границу круга, в его центр, рядом с Магнусом. Взгляд из центра круга походил на взгляд сквозь толщу воды. Остальной мир казался колеблющимся и неясным.

— Вот. — Магнус сунул ему в руки книгу. Бумага была тонкой, покрытой нацарапанными рунами, но Магнус записал распечатки слов, изложенных фонетически, на самих заклинаниях. — Просто озвучь их, — пробормотал он. — Должно сработать.

Держа книгу напротив груди, Саймон снял золотое кольцо, которое соединяло его с Клэри, и отдал Магнусу.

— Если нет, — сказал он, спрашивая себя, откуда это странное спокойствие, — кто-то должен взять это. Это наша единственная связь с Клэри и с тем, что она знает.

Магнус кивнул и одел кольцо на палец.

— Готов, Саймон?

— Эй, — произнёс Саймон. — Ты запомнил моё имя.

Магнус бросил ему нечитаемый взгляд своих зелёно-золотых глаз и вышел из круга. Он тоже сразу стал расплывчатым и нечётким.

Алек присоединился к нему с одной стороны, Изабель — с другой, Изабель обхватила свои локти, и даже сквозь колебания воздуха, Саймон мог сказать, какой несчастной она выглядит.

Саймон откашлялся.

— Я думаю, вам, ребята, лучше уйти. — Но никто не двинулся с места. Казалось, они ждали, что скажет что-то ещё. — Спасибо, что пришли сюда со мной, — сказал он, наконец, ломая голову над тем, чтоб сказать то, что они, казалось, ждали то него. — Он был не из тех, кто произносил большие прощальные речи или делал ставку на драматические прощания. Сначала он посмотрел на Алека. — Хм, Алек. Ты всегда нравился мне больше, чем Джейс. — Он повернулся к Магнусу. — Магнус, жаль, что у меня не хватало смелости носить брюки, как у тебя. — И, наконец, Иззи. Он мог видеть, как она наблюдала за ним через туман, её глаза, очень чёрные, как обсидиан. — Изабель, — сказал Саймон. — Он посмотрел на неё. Он видел вопрос в её глазах, но он, казалось, не мог сказать ничего перед Алеком и Магнусом, ничего, чего хватило бы описать то, что он чувствовал. Он попятился к центру круга, опустив голову. — До свидания, я думаю.

Он думал, что они говорили ему что-то, но колеблющийся туман заглушал их слова. Он смотрел, как они отступают назад, через сад, к дому, пока их силуэты не стали тёмными пятнышками. До тех пор, пока он не смог видеть их вообще.

Он не мог понять, как это — не поговорить с Клэри в последний раз перед смертью, он даже не мог вспомнить последние слова, которыми они обменялись. И всё же, если бы он закрыл глаза, он мог бы услышать её смех, дрейфующий по саду; он мог помнить, на что это походило, прежде чем они выросли, и всё изменилось. Если бы он умер здесь, возможно это было бы символично. Некоторые из его лучших воспоминаний связаны с этим местом, в конце концов. Если Ангел сразит его огнем, то его пепел можно будет рассеять через яблоневый сад и над озером. Что-то в этом внушало спокойствие.

Он подумал об Изабель. Потом о его семье — его матери, его отце и Бекки.

Клэри, подумал он, наконец. Где бы ты ни была, ты — мой лучший друг. Ты всегда будешь моим лучшим другом.

Он поднял книгу заклинаний и начал петь.

— Нет! — Клэри встала, отбрасывая мокрое полотенце. — Джейс, ты не можешь. Они убьют тебя.

Он потянулся за свежей рубашкой и натянул её, не глядя на неё, пока застегивал пуговицы.

— Они попытаются отделить меня от Себастьяна сначала, — сказал он, хотя это прозвучало, будто он и сам до конца в это не верил. — Если это не сработает, они убьют меня.

— Не очень хорошо.

Она потянулась к нему, но он отвернулся, засовывая ноги в сапоги. Когда он повернулся, его лицо было мрачным.

— У меня нет выбора, Клэри. Это правильное решение.

— Это безумие. Ты в безопасности здесь. Ты не можешь бросить свою жизнь…

— Спасение меня — измена. Это то же самое, что положить оружие в руки врага.

— Кого волнует измена? Или Закон? — спросила она. — Я позабочусь о тебе. Мы выясним всё вместе…

— Мы не сможем выяснить это. — Джейс положил в карман стило с тумбочки и взял Чашу Смерти. — Потому что я собираюсь побыть собой несколько дольше. Я люблю тебя, Клэри. — Он наклонил её лицо и поцеловал, медленно. — Сделай это для меня, — прошептал он.

— Категоричное нет, — сказала она. — Я не буду пытаться помочь тебе убить себя. — Но он уже шагал к двери. Он притянул её к себе, и они споткнулись в коридоре, говоря шёпотом. — Это сумасшествие, — зашипела Клэри. — Встать на пути опасности…

Он раздражённо вздохнул.

— Как будто ты это не делаешь.

— Да, и это приводит тебя в бешенство, — шептала она, пока мчалась вслед за ним по лестнице. — Помнишь, ты сказал мне в Аликанте…

Они уже пришли на кухню. Он поставил Чашу на стол и потянулся за стило.

— Я не имел права говорить это, — произнёс он ей.

— Клэри, мы те, кто мы есть. Мы Сумеречные охотники. Это то, что мы делаем. Есть риск, который мы можем взять на себя, даже не находясь в бою.

Клэри покачала головой, сжимая оба его запястья.

— Я не позволю тебе.

Его лицо исказила гримаса боли.

— Кларисса, — он глубоко вздохнул, с трудом веря в то, что она собирается делать.

Но у неё в голове был образ морга в Безмолвном городе, тела Сумеречных охотников на мраморных плитах, и она бы не перенесла, если бы Джейс оказался одним из них. Всё, что она сделала, появляясь здесь, перенося всё, что ей пришлось пережить, было для того, чтоб спасти его жизнь, а не свою.

Она подумала об Алеке и Изабель, которые помогли ей, о Маризе, которая любила его, и не зная толком, что она собирается делать, крикнула:

— Джонатан! Джонатан Кристофер Моргенштерн!

Зрачки Джейса расширились.

— Клэри… — начал он, но было слишком поздно.

Она отпустила его и отступила.

Себастьян мог уже прийти; не было возможности сказать Джейсу, что она не доверяла Себастьяну, но Себастьян был её единственным оружием, которое она имела в своём распоряжении, которое могло заставить его остаться.

Вспышка движения, и Себастьян уже здесь. Он не возился с проходом по лестнице, просто перепрыгнул за край и приземлился между ними. Его волосы спутались после сна, он был в тёмной футболке и чёрных штанах, и Клэри встревоженно подумала, что он спал в своей одежде.

Он посмотрел между Клэри и Джейсом, его чёрные глаза пытались понять в чём дело.

— Любовная размолвка? — спросил он. Что-то блеснуло в его руке. Нож?

Голос Клэри дрожал.

— Его руна повреждена. Здесь. — Она положила руку себе на сердце. — Он пытается вернуться, чтоб сдаться Конклаву, — рука Себастьяна вытянулась и схватила Чашу из рук Джейса.

Он стукнул ей по кухонному столу.

Джейс, всё ещё бледный от шока, наблюдал за ним; он не двигался, когда Себастьян подошёл ближе и взял его за грудки. Две верхние пуговицы рубашки шумно расстегнулись, обнажая ворот, и Себастьян резко провел концом стило по нему, глубоко нанося иратце на кожу. Джейс смотрел на его губы, его глаза, полные ненависти, когда Себастьян отпустил его и отступил, держа стило в руке.

— Если честно, Джейс, — сказал он. — Мысль о том, что ты думал, что тебе сойдёт с рук что-то подобное, выводит меня из себя.

Руки Джейса сжались в кулаки, когда иратце, чёрная, как уголь, начала проникать в его кожу. Он влачил слова, задыхаясь.

— В следующий раз… когда захочешь быть нокаутирован… я буду рад помочь тебе. Может быть, кирпичом.

Себастьян издал звук раздражения.

— Ты будешь благодарить меня потом. Даже ты должен признать, что смерть — это желание весьма экстремального назначения.

Клэри ожидала, что Джейс ухватится за эти слова. Но он не сделал этого. Его пристальный взгляд медленно путешествовал по лицу Себастьяна. В этот момент в комнате их было только двое, и когда Джейс заговорил, голос его звучал холодно и ясно.

— Я не вспомню этого потом, — сказал он. — Но ты будешь помнить. Тот человек, который действует как друг… — он шагнул вперёд, сокращая пространство между собой и Себастьяном. — Тот человек, который делает так, как нравится тебе. Этот человек не настоящий. Вот настоящий. Это я. И я ненавижу тебя. Я всегда буду ненавидеть тебя. И нет ни магии, ни заклинаний, ни в этом мире, ни в любом другом, которые когда-либо это изменят. — На мгновение усмешка Себастьяна дрогнула. Но Джейс нет. Вместо этого он оторвал взгляд от Себастьяна и посмотрел на Клэри. — Мне нужно, чтоб ты знала, — сказал он, — правду… я не сказал тебе всей правды.

— Правда опасна, — произнёс Себастьян, держа стило перед ни, словно нож. — Будь осторожен в словах.

Джейс поморщился. Его грудь быстро поднималась и опадала; теперь понятно, исцеление руной вызвало в нём физическую боль.

— План, — сказал он. — Для возрождения Лилит, создание новой Чаши и тёмной армии — не было планом Себастьяна. Это был мой план.

Клэри замерла.

— Что?

— Себастьян знал, чего хочет, — сказал Джейс. — Но я выяснил, как он может сделать это. Новая Чаша Смерти — я подал ему эту идею. — Он дёргался от боли; она могла представить, что сейчас происходит под его рубашкой: срастающаяся кожа, исцеление, руна Лилит, целая и яркая снова. — Или, я должен говорить, что он это сделал. Это та вещь, которая похожа на меня, но это не так? Он сожжёт мир дотла, если Себастьян захочет, и будет смеяться, когда это сделает. Это то, что ты спасаешь, Клэри. Это. Разве ты не понимаешь? Лучше бы я был мёртв… — его голос захлебнулся, когда он согнулся.

Мышцы его плеч напряглись, и через них прошла судорога боли. Клэри помнила, как его держали в Безмолвном городе когда Братья копались в его голове в поисках ответов — теперь он поднял глаза, выражающие его растерянность. Он сначала перевел взгляд не к ней, а к Себастьяну. Она почувствовала, как её сердце упало, хотя это дело её собственных рук.

— Что происходит? — спросил Джейс.

Себастьян улыбнулся.

— Добро пожаловать обратно.

Джейс моргнул, глядя на мгновение растерянно, а потом его взгляд, казалось, ушёл в себя, так он делал всегда, когда Клэри поднимала тему, которая давалась ему тяжело — убийство Макса, война в Аликанте, боль, которую он причинял своей семье.

— Уже пора? — спросил он. Себастьян демонстративно посмотрел на часы.

— Не совсем. Почему бы тебе не пойти вперед, а мы пойдем следом? Ты можешь начать получать готовые вещи.

Джейс огляделся вокруг

— Чаша… где она? — Себастьян взял ее на кухонном столе.

— Здесь. Чувствуешь себя немного рассеянным?

Рот Джейса изогнулся в углу, и схватил Чашу обратно. Добродушно. Не было никаких признаков парня, который стоял перед Себастьяном минут назад и сказал, что он его ненавидит.

— Все в порядке. Я встречу тебя там. — Он повернулся к Клэри, которая по-прежнему застыла в шоке, и поцеловал ее в щеку. — И тебя.

Он отстранился и подмигнул ей. В его глазах была любовь, но это не имело значения. Это был не ее Джейс, явно не ее Джейс, и она смотрела, оцепенев, как он пересек комнату.

Его стило вспыхнуло, и открылась дверь в стене, она увидела небо и каменистую равнину, он вошел в нее и исчез. Она впилась ногтями в ладони.

«Это та вещь, которая похожа на меня, но это не так? Он сожжёт мир до тла, если Себастьян захочет, и будет смеяться, когда это сделает. Это то, что ты спасаешь, Клэри. Это. Разве ты не понимаешь? Лучше бы я был мёртв».

Слёзы жгли ей горло, и это всё, что она могла сделать, чтоб удержать их, как её брат, обратился к ней, его чёрные глаза были очень яркими.

— Ты позвала меня, — сказал он.

— Он хотел сдаться Конклаву, — прошептала она, не уверенная, кого защищала. Она сделала то, что должна была, даже если использовала оружие под рукой, которое она презирала. — Они бы убили его.

— Ты позвала меня, — повторил он, сделав шаг к ней. — Он поднял руку и убрал длинную прядь волос с её лица за ухо. — Он сказал тебе раньше? План? Всё это?

Она сопротивлялась дрожи отвращения.

— Не всё. Я не знаю, что произойдёт сегодня вечером. Что Джейс имел в виду, говоря: «пора»?

Он наклонился и поцеловал её в лоб; она почувствовала, как поцелуй горит, как марка, меж её глаз.

— Ты узнаешь, — сказал он. — Ты заслужила право быть там, Кларисса. Ты можешь стоять там, рядом со мной, наблюдать, сегодня вечером, в Седьмом Священном Месте. Оба детей Валентина, вместе… в конце концов.

Саймон не отрывал глаз от бумаги, напевая слова, записанные для него Магнусом. У них был свой ритм, как музыка: светлая, отчетливая и изящная.

В то время как пение продолжалось, он чувствовал, как воздух вокруг становится плотнее и тяжелее. Он давил на его грудь и плечи. Ещё воздух становился теплее. Если бы он был человеком, то это тепло, возможно, он бы не вынес. Это было словно ожог на его коже, он опалил его ресницы и рубашку. Он не отрывал глаз от бумаги перед ним, когда капельки крови потекли из-под его волос, чтоб потом упасть на бумагу.

И затем всё закончилось.

Он произнёс последнее из слов — «Разиэль» — и поднял голову. Он мог чувствовать, как кровь бежала по его лицу. Туман вокруг него рассеялся, и перед собой он смог увидеть гладь озера, синего и сверкающего, столь же спокойного, как стекло. И потом оно взорвалось.

Центр озера, казавшийся золотым, почернел. Вода убежала от него, наплывая на края озера, пока Саймон смотрел на кольцо воды, как круг непрерывных водопадов, мерцающих и льющихся вверх и вниз — причудливый и странно красивый эффект. Капли воды дрожали, падая вниз по нему, охлаждая его обожжённую кожу.

Он приподнял голову, когда небо потемнело — вся синева ушла, заменившись внезапным ударом тьмы и шумом серых облаков. Расплескавшаяся вода отступала в озеро, и в его центре, казавшемся из серебра, выросла фигура из золота.

Во рту у Саймона пересохло.

Он видел бесчисленное множество картин с ангелами, верил в них, слушал предупреждение Магнуса. И всё же, ему показалось, что он поражён копьём, когда перед ним развернулись крылья. Казалось, что они охватили всё небо. Они были огромными, белыми, золотыми и серебряными, перья были с золотыми горящими глазами. Глаза смотрели на него с презрением. Затем крылья поднялись, рассеивая облака перед ними, и сложились назад, и человек — или форма человека, — возвышаясь на несколько этажей, развернулся и стал.

Зубы Саймона начали стучать. Он не был уверен, почему. Но волны силы, чего-то большего, чем силы — власти стихии Вселенной — как будто исходили от Ангела, когда он встал во весь рост.

Первыми и довольно странными мыслями Саймона было то, что он выглядел так, будто кто-то взял Джейса и надул его до размеров рекламного щита. Только он не совсем похож на Джейса, в общем.

Он был весь в золоте, от крыльев и кожи до глаз, которые не имели белого вообще, только блеск золота, как мембрана. Его волосы были золотыми и казались вырезанными из кусков металла, которые свернулись, как художественные изделия из железа. Он был чуждым и страшным.

«Слишком много всего может разрушить тебя», думал Саймон. «Слишком много темноты может убить, но слишком много света может ослепить».

«Кто посмел вызвать меня?» — Ангел говорил в уме Саймона, голосом, звучащим как большие колокола.

«Сложный вопрос» подумал Саймон. На месте Джейса он мог бы сказать «один Нефилим», а на месте Магнуса мог бы сказать, что он одни из детей Лилит и Высший Маг. Клэри и Ангел уже встречались, так что он предположил, что они уже приятели. Но он был Сайманом, без титулов к своему имени или других великих дел в прошлом.

— Саймон Льюис, — сказал он, наконец, ложа книгу заклинаний и выпрямляясь. — Дитя Ночи и… Ваш слуга.

«Мой слуга?» голос Разиэля был замороженным, с ледяным неодобрением. «Ты вызвал меня, как собаку, и осмелился назвать себя моим слугой? Ты должен быть уничтожен с этого мира, чтобы твоя судьба служила предупреждением для других не делать того же самого. Даже моим собственным Нефилимам запрещено вызывать меня. Почему же для тебя должно быть иначе, Светоч?»

Саймон не должен был быть шокирован тем, что Ангел знает, кем он является, но тем не менее это было поразительно, как и размер Ангела. Почему-то он думал, что Разиэль будет более человечным.

— Я…

«Ты думаешь, что потому, что в тебе течет кровь одного из моих потомков, я должен указать тебе милость? Если так, то твоя ставка проиграла. Милость Небес для достойных. Не для тех, кто нарушает Законы Соглашения».

Ангел поднял руку, указав пальцем прямо на Саймона. Саймон напрягся. На этот раз он не пытался произносить слова, только думал их.

«Послушай, о Израиль! Господь Бог наш, Господь един…»

«Что это за Знак?» Голос Разиэля был сбит с толку. «На твоем лбу, дитя».

— Это Метка, — Саймон запнулся. — Первая Метка. Метка Каина.

Большая рука Разиэля медленно опустилась.

«Я бы убил тебя, но Метка не допустит этого. Эта Метка должна была быть поставлена между бровями рукой Бога, но я знаю, что это не так. Как такое может быть?»

Очевидное недоумение Ангела добавило смелости Саймону.

— Один из твоих детей, Нефилим, — сказал он. — Один особо одаренный. Она поставила её мне, чтобы защитить меня, — он сделал шаг ближе к краю круга. — Разиэль, я пришел попросить у тебя одной милости, во имя Нефилимов. Они столкнулись с серьёзной опасностью. Один из них был… был привлечен к темноте, и он представляет угрозу всем остальным. Они нуждаются в твоей помощи.

«Я не вмешиваюсь».

— Но ведь ты вмешался, — сказал Саймон, — Когда умер Джейс, ты вернул его обратно. Не то, что мы не рады, но если бы не ты, ничего этого не случилось бы. Так что в некотором смысле это упирается на тебя, чтобы установить это право.

«Я не смогу убить тебя», размышлял Разиэль. «Но у меня нет причин давать тебе то, чего ты хочешь».

— Я даже не сказал, чего хочу, — сказал Саймон.

«Ты хочешь оружие. Что-то, что может отделить Джонатана Моргенштерна от Джонатана Герондейла. Чтобы убить одного, но сохранить другого. Проще всего убить обоих, конечно же. Ваш Джонатан был мертв, и, возможно, смерть по-прежнему жаждет его, и он за это. Тебе приходило это в голову?»

— Нет, — сказал Саймон. — Я знаю, мы не очень по сравнению с вами, но мы не убиваем наших друзей. Мы пытаемся спасти их. Если бы Небеса не хотели этого, нам бы никогда не дали способности любить, — он откинул волосы назад, больше обнажая Метку. — Нет, тебе не нужно помогать мне. Но если ты не сделаешь этого, ничто не помешает мне вызывать тебя снова и снова, особенно теперь, когда я знаю, что ты не можешь убить меня. Думай об этом так, будто я прислонился к вашему небесному дверному звонку… навсегда.

Разиэль, невероятно, казалось, посмеивался над этим.

«Ты упрям», сказал он. «Истинный воин своего народа, как и тот, чьё имя ты носишь, Саймон Маккабьюс. И как он отдал всё для своего брата Джонатана, так и ты отдаёшь всё Джонатану. Или ты против?»

— Это не только для него, — сказал Саймон, немного ошеломлённый. — Но «да», независимо от того, что ты потребуешь.

«Я дам тебе это. Но если я дам, что ты просишь, клянёшься, что больше вы не потревожите меня?»

— Я не думаю, — сказал Саймон, — что это будет проблемой.

«Очень хорошо», сказал Ангел. «Я скажу тебе, что я требую. Я требую эту богохульную Метку на твоём лбу. Я бы взял Метку Каина у тебя, никогда не было места, чтоб нести её».

— Я… но если ты заберёшь Метку, то сможешь уничтожить меня, — сказал Саймон. — Разве это не единственное, что стоит между мной и твоим Небесным гневом?

Ангел замер на минуту.

«Я клянусь, что не причиню тебе вреда. Неси ты Метку или нет». Саймон колебался. Лицо Ангела стало суровым. «Клятва Ангела Небес является самой священной. Ты смеешь не доверять мне, обитатель Нижнего мира?»

— Я… — Саймон остановился в течение мучительного момента.

Перед глазами пронеслась Клэри, на цыпочках прижавшая стило к его лбу; первый раз, когда он увидел действие Метки, когда он чувствовал себя подобно проводнику для удара молнии, чистейшая энергия, пронёсшаяся сквозь него со смертельной силой. Она была проклятием, которое пугало его и сделало объектом желания и страха. Он ненавидел её. И всё же теперь, когда он может отказаться от неё, сделавшей его особенным…

Он тяжело сглотнул.

— Хорошо. Да. Я согласен.

Он улыбнулся, и улыбка его была ужасной, словно смотришь непосредственно на солнце.

«Тогда я клянусь не вредить тебе, Саймон Маккабьюс».

— Льюис, — сказал Саймон. — Моя фамилия — Льюис.

«Но кровь и вера Маккабьюсов. Некоторые говорят, что Маккабьюсы отмечены рукой Бога. В любом случае, ты воин Небес, Светоч, нравится тебе это или нет».

Ангел двинулся.

Глаза Саймона слезились, потому что Разиэль потянул небо, как ткань, в водоворотах чёрного, серебристого цветов и облако белого цвета. Воздух вокруг него дрожал. Что-то мелькнуло над головой, как вспышка светящегося металла, и объект ударился о песок и скалы вокруг Саймона с металлическим звоном. Это был меч — ничего особенного, если посмотреть, избитый на вид железный меч с почерневшей рукояткой. Края были неровные, словно кислота поела их, но кончик — острый. Это было похоже на объект археологических раскопок, который, возможно, найден, но не очищен.

Ангел заговорил.

«Однажды, когда Иисус был рядом с Иерихоном, он поднял голову и увидел человека, стоящего перед ним с обнаженным мечом в руке. Иисус подошел к нему и сказал: «Ты один из нас или один из наших неприятелей?» Он ответил: «Ни тот, ни другой, но, как командующий армией Господа, я уже пришел»».

Саймон взглянул на невзрачный объект у его ног.

— И этот меч?

«Это меч Архангела Михаила, командующего армии Небес. Он обладает силой огня Небес. Ударишь врага этим, и он выжжет зло из него. Если он больше зло, чем добро, больше Ад, чем Небеса, он тоже выжжет зло из него. Это точно разорвёт связь с твоим другом — и это нанесёт вред только одному из них».

Саймон наклонился и поднял меч. Он послал ток через ладонь, по руке, в его неподвижное сердце. Инстинктивно он поднял его, и облака вверху, казалось, расступились на мгновение, луч света опустился дугой и ударил тугой металл меча, заставив его петь. Ангел посмотрел вниз на него холодным взглядом.

«Имя меча нельзя сказать вашим скудным человеческим языком. Можешь называть его Глориус».

— Я… — начал Саймон. — Спасибо.

«Не благодари меня. Я бы убил тебя, Светоч, если бы не твоя Метка, а теперь и мой обет не допустить этого. Метка Каина должна быть поставлена Богом, а она не была. Она должна быть стерта с твоего лба, а ее защита — убрана. И если ты снова призовешь меня, я не помогу».

Тотчас сверкающий луч света из облаков усилился, ударяя меч как хлыст огня, окружая Саймона клеткой яркого света и тепла. Меч загорелся; он вскрикнул и упал на землю, боль пронзила его голову. Чувствовалось, будто кто-то ткнул раскалённой иглой между его глазами.

Он спрятал лицо, уткнувшись головой в руки, позволяя боли выливаться через него. Это было худшей агонией, которую он когда-либо чувствовал с той ночи, когда он умер. Она исчезала медленно, отступая волнами. Он перевернулся на спину, смотря вверх, голова все еще болела. Черные тучи начали сворачиваться, показывая расширяющуюся синюю полосу; Ангел исчез, озеро бушевало под растущим светом, будто вода кипела.

Саймон начал медленно садиться, прищурив глаза от болезненного света солнца. Он увидел, что кто-то бежит вниз по пути от фермы к озеру. Кто-то с длинными черными волосами и в фиолетовом пиджаке, который развевался за спиной, как крылья. Она пробежала остаток пути и бросилась по берегу озера, ее сапоги поднимали клубы песка за спиной. Она добралась до него и бросилась вниз, обернув руки вокруг него.

— Саймон, — прошептала она. Он почувствовал сильный, устойчивый ритм сердца Изабель. — Я думала, ты умер, — продолжала она. — Я увидела, как ты упал, и… подумала, что ты умер.

Саймон позволил ей удержать его, поддерживая себя на руках. Он понял, что накренился, как корабль с дырой в боку, и попытался не двигаться. Он боялся, что если сделает это, то упадет.

— Так я уже умер.

— Я знаю, — огрызнулась Иззи. — Я имела в виду более мертвый, чем обычно.

— Из.

Он поднял своё лицо к ней. Она стояла на коленях над ним, её ноги вокруг его, а руки обняли за шею. Это выглядело неловко.

Он позволил себе упасть назад в песок, потянув её за собой. Он откинулся на спину в холодный песок, вместе с ней сверху него, и посмотрел в ее черные глаза. Казалось, они занимают всё небо.

Она в изумлении дотронулась до его лба.

— Твой знак исчез.

— Разиэль забрал его. В обмен на меч. — Он указал на лезвие. Вверху на ферме он увидел два темных пятнышка, стоящих перед верандой и наблюдавших за ними. Алек и Магнус. — Это меч архангела Михаила. Он называется Глориус.

— Саймон… — она поцеловала его в щеку. — Ты сделал это! Ты вызвал Ангела. И получил меч.

Магнус с Алеком начали спускаться вниз по дорожке к озеру. Опустошенный, Саймон закрыл глаза. Изабель наклонилась над ним, ее волосы касались сторон его лица.

— Не пытайся разговаривать. — Она пахла слезами. — Ты больше не проклят, — зашептала она. — Больше не проклят.

Саймон соединил свои пальцы с ее. Он чувствовал, будто плывет по темной реке, а над ним сгущаются тени. Только ее рука, словно якорь, привязывала его к земле.

— Я знаю.

Глава 19. Любовь и Кровь

Тщательно и методично Клэри обыскала комнату Джейса вдоль и поперек.

Она все еще была в открытой футболке, которую надела с джинсами. Ее волосы были неаккуратно собраны в пучок, а ногти покрыты пылью. Она искала запасное стило под его кроватью, во всех ящиках и ячейках, ползала под шкафом и письменным столом, высматривала в карманах всей его одежды, но ничего не нашла.

Она сказала Себастьяну, что устала, и ей необходимо пойти наверх и прилечь; он выглядел рассеянным и отпустил ее.

Лицо Джейса являлось ей каждый раз, когда она закрывала глаза: то, как он, преданный ею, посмотрел на нее, как будто бы больше не хотел знать. Но не было никакого смысла на этом зацикливаться. Она, конечно, могла бы сидеть на краю кровати и плакать, думая о том, что она сделала, но от этого никому лучше не стало бы. Она была обязана перед Джейсом и собой двигаться дальше. Искать. Если бы только ей удалось найти стило… Приподняв матрас с кровати, она осматривала пространство между ним и пружинами, когда в дверь постучали. Она опустила матрас, так и не узнав, было ли что-то под ним.

Сжав руки в кулак, Клэри сделала глубокий вдох и, прошествовав к двери, резко открыла ее.

На пороге стоял Себастьян. В первый раз он был одет в нечто другое, чем черный и белый. Предположительно те же черные брюки и ботинки, но также он был одет в багровую кожаную тунику, покрытую замысловатым узором из серебряных и золотых рун в сочетании с металлическими застежками. На его запястьях были кованные серебряные браслеты. Также он надел цепочку с кольцом Моргенштернов.

Она прищурилась.

— Красное?

— Торжественное, — ответил он. — Цвета для Сумеречного охотника означают вещи, отличные от понимания людей. — Он произнес слово «люди» с презрением. — Ты же наверняка слышала давний детский стишок Нефилимов?

— Сумеречные охотники женятся в золотом? — спросила Клэри.

Не то, чтобы ее действительно это интересовало, она просто пыталась втиснуться в просвет, образовавшийся между дверью и дверным косяком, чтобы скрыть от глаз Себастьяна тот бардак, который она устроила во всегда аккуратной комнате Джейса.

— Прости, что разрушил твои мечты о белом подвенечном платье. — Он улыбнулся ей. — Кстати, я принес тебе кое-что из одежды. — Он вынул руку из-за спины и протянул ей сверток одежды. Она взяла его и развернула. Это была длинная, дрейфующая колонна алой ткани с необычным золотым блеском на материале, как край пламени. Ремни были золотыми. — Наша мать надевала это платье на церемонии Круга до того, как предала отца, — ответил он. — Надень его. Я хочу, чтобы ты была в нем сегодня вечером.

— Сегодня вечером?

— Ну, вряд ли ты можешь пойти на церемонию в том, что на тебе сейчас. — Он осмотрел ее, от босых ног до футболки, остановив взгляд на ее вспотевшем теле и грязных джинсах. — От твоего внешнего вида сегодня будет зависеть то впечатление, которое ты произведешь на наших новых союзников. Это важно. Надень его

Ее голова закружилась. Церемония сегодня вечером. Наши новые помощники.

— Сколько у меня времени… чтобы собраться? — спросила она.

— Где-то час, — ответил он. — Мы должны быть в священном месте в полночь. Остальные будут ждать там. Только без опозданий.

— Через час.

Сердце Клэри бешено колотилось, она швырнула одежду на кровать, где она сверкнула подобно кольчуге. Когда она обернулась, он все еще стоял в дверном проходе, ухмыляясь, как будто собирался наблюдать за процессом ее переодевания. Она подошла закрыть дверь. Он схватил ее за запястье.

— Сегодня вечером, — сказал он, — зови меня Джонатаном. Джонатаном Моргенштерном. Твоим братом.

Дрожь пробрала ее тело, и она опустила глаза, надеясь, что Себастьян не заметит ненависть в них.

— Как скажешь.

Когда он ушел, Клэри схватила одну из кожаных курток Джейса. Она накинула ее, ощущая комфорт от исходящей от нее теплоты и знакомого запаха. Просунув ноги в обувь, она выскользнула в коридор, мечтая о стило и Бесшумной руне.

Она могла слышать воду и неестественное насвистывание Себастьяна, но её собственные шаги по-прежнему звучали, как пушечные залпы в её ушах. Она продолжала красться, прижимаясь к стене, пока не достигла двери с комнату Себастьяна и не прошмыгнула внутрь.

Было сумрачно, освещение исходило лишь от городских огней, проникающих сквозь окно, занавески на котором были одёрнуты. Здесь был такой же беспорядок, как и в первый ее визит. Она начала со шкафа, заполненного дорогой одеждой — шелковые рубашки, кожаные куртки, костюмы от Армани, обувь от Бруно Магли. На дне шкафа валялась белая рубашка, скомканная и окрашенная кровью — столь старой, что она уже высохла до коричневого цвета. Клэри смотрела на нее несколько секунд и закрыла дверцу шкафа. Потом обследовала стол, вытаскивая ящики и роясь в бумагах.

Она скорее надеялась на что-то простое, вроде куска бумаги, вырванного из блокнота, с заглавием «Мой коварный план», но не повезло.

Здесь были кучи бумаг со сложной нумерацией и алхимией, фигурирующей на них, и только лишь один кусочек канцелярии начинался с «Моя красавица», написанной неразборчивым почерком Себастьяна. Она с минуту постояла, размышляя, кто могла быть Красавицей Себастьяна — она никогда не думала о нём, как о ком-то, кто мог испытывать хоть к кому-нибудь романтические чувства — прежде, чем повернулась к ночному столику возле его кровати.

Она открыла ящик. Внутри была кипа записей. Поверх них что-то блестело. Что-то круглое и металлическое.

Её кольцо фейри.

Изабель сидела, обнимая одной рукой Саймона, пока они ехали назад в Бруклин. Он был истощен, голова пульсировала, а тело пронизывала боль. И хотя Магнус еще на озере отдал ему кольцо назад, он все равно не мог связаться с Клэри.

Хуже всего, он был голоден.

Ему нравилось, как близко к нему сидела Изабель и её рука, что находилась всего лишь на сгибе локтя, следующая за узором, иногда скользя пальцами вниз, до запястья. Но ее запах — парфюм и кровь — заставлял его желудок урчать.

Снаружи начинало темнеть, поздне-осенний закат шёл следом за уходящим днём, заставляя темнеть интерьер кабины грузовика. Голоса Алека и Магнуса бормотали в тени. Глаза Саймона с трепетанием закрылись, и он увидел Ангела, запечатлённого на внутренней стороне своих век, как белую световую вспышку.

«Саймон!» раздался голос Клэри в голове Саймона, окончательно разбудив его. «Ты там?»

Резкий вздох сорвался с его губ.

«Клэри? Я так волновался…»

«Себастьян украл мое кольцо. Саймон, у меня не так много времени. Я должна рассказать тебе. У них есть вторая Смертельная Чаша. Они планируют возродить Лилит и создать армию темных Сумеречных охотников, наделенных такой же силой, как Нефилимы, только эти будут на стороне демонов».

— Да ну, не может такого быть, — сказал Саймон.

Ему потребовалось мгновение, чтобы осознать, что он разговаривает вслух; Изабель уставилась на него, а Магнус выглядел заинтересованным.

— С тобой все в порядке, вампир?

— Это Клэри, — ответил Саймон. Все трое одинаково изумленно посмотрели на него. — Она пытается поговорить со мной.

Он похлопал себя по вискам, откинулся на сидение, пытаясь сконцентрироваться на ее словах.

«Когда они собираются это сделать?»

«Сегодня вечером. Уже скоро. Я точно не знаю, где мы находимся. Думаю, здесь около 10 часов вечера».

«Значит, у нас есть пять часов в запасе. Вы в Европе?»

«Без понятия. Себастьян упоминал какое-то Седьмое Священное Место. Я не знаю, что это, но я обнаружила несколько его записей, и, возможно, это древняя гробница. Кажется, это что-то вроде портала, и демоны могут быть призваны оттуда».

«Клэри, я никогда ни о чем подобном не слышал, но, возможно, Магнус, или кто-то еще может знать».

«Пожалуйста, Саймон. Расскажи им как можно быстрее. Себастьян хочет возродить Лилит. Он хочет войны, всеобщей войны против Сумеречных охотников. За ним готовы последовать около сорока — пятидесяти Нефилимов. И они будут сражаться. Саймон, он хочет уничтожить мир. Мы должны сделать что-то, чтобы помешать ему».

«Если все настолько опасно, ты должна уносить ноги оттуда».

В ее голосе чувствовалась усталость.

«Я пытаюсь. Но, возможно, уже слишком поздно».

Саймон смутно осознавал, что в грузовике все на него озабоченно смотрят. Но ему не было до этого дела.

Голос Клэри был для него спасительной соломинкой, и, если он сможет за нее ухватиться, то, возможно, ему удастся спасти Клэри, ну, или, по крайней мере, не дать ей ускользать.

«Клэри, послушай. Я не буду тебе рассказывать, каким образом, так как это очень долгая история, но мы добыли оружие. Оно может быть использовано против Джейса или Себастьяна, не причиняя другому вред, и, если верить тому… кто нам его дал, оно способно отделить их друг от друга».

«Отделить? Как?»

«Он сказал, что это позволит выжечь зло в одном из них. Следовательно, если мы применим оружие к Себастьяну, то, я полагаю, что мы разрушим связь, так как их связь — зло». Саймон почувствовал пульсацию в голове и надеялся, что его голос звучит увереннее, чем на самом деле. «Я не уверен. Но, в любом случае, оружие очень сильное. Его называют Глориус».

«И ты собираешься использовать его против Себастьяна? И это разрушит связь между ними, не убивая их? Ну, что ж, это хорошая идея. Я полагаю, что существует вероятность уничтожить Себастьяна. Это будет зависеть от того, сколько в нем осталось добра».

«То есть, больше ли в нем дьявольского? Я надеюсь, я правильно понял слова Ангела…»

«Ангела?» Он ощутил ее тревогу. «Саймон, что ты…»

Ее голос оборвался, и Саймон вдруг ощутил бурю эмоций: удивление, злость, ужас. И боль…

Вскочив с места, он вскрикнул.

«Клэри?!» Но ответом ему была звенящая тишина в его голове. «Клэри!» крикнул он, а затем вслух сказал:

— Проклятие. Она опять пропала.

— Что случилось? — спросила Изабель. — Она в порядке? Что происходит?

— Кажется, у нас меньше времени, чем мы думали, — тихо ответил Саймон. — Магнус, съезжай с дороги. Нам нужно все обсудить.

— Итак, — сказал Себастьян, стоя в дверном проеме и с презрением посмотрев на Клэри. — Похоже на дежа-вю, но я все-таки спрошу: что ты делаешь в моей комнате, сестренка?

Клэри сглотнула, несмотря на внезапно пересохшее горло. Свет из прихожей превращал фигуру Себастьяна в силуэт. Она не могла определить выражение его лица.

— Я искала тебя, — рискнула Клэри.

— Ты сидишь на моей кровати, — ответил он. Возможно, ты решила, что я под ней?

— Я…

Себастьян не спеша вошел в комнату и выглядел так, как будто знал то, чего не знала она. То, что, кроме него, никто не знал.

— Так почему же ты меня искала? Почему не переоделась для церемонии?

— Платье… — ответила она. — Оно… не подходит мне по размеру.

— Конечно, подходит, — ответил он, садясь на кровать около нее. Он повернулся к ней лицом, располагаясь спиной к изголовью кровати. — В этой комнате тебе все подойдет. И это платье тоже.

— Но это же шелк и шифон. Такая ткань не тянется.

— Ты же как тростинка. Тебе должно подойти. — Он взял ее за правое запястье, в то время как она согнула пальцы, чтобы таким образом спрятать кольцо. — Посмотри, я могу пальцами обхватить твое запястье.

Его кожа горела, пронзая Клэри иголками. Она вспомнила, как в Идрисе его прикосновение обожгло ее, как кислота.

— Седьмое Священное Место, — сказала она, не смотря в его сторону. — Туда отправился Джейс?

— Да. Я направил его вперед нас. Он подготавливает все к нашему приезду. Мы увидимся с ним там, на месте.

Внутри груди Клэри все оборвалось.

— Он не вернется?

— До церемонии нет.

Она поймала ухмылку Себастьяна.

— Но это хорошо, ведь он так расстроится, когда я расскажу ему об этом. — Его рука быстро скользнула по ее руке, разгибая пальцы на ладони. Золотое кольцо вспыхнуло как сигнальный огонь. — Ты думала, я не замечу творение рук фейри? Думала, что Королева настолько глупа, что не поймет, что ты оставишь себе украденное для нее кольцо? Просто она хотела, чтобы ты принесла его сюда, где я бы его нашел.

И он с ухмылкой сдернул кольцо с ее пальца.

— Ты был в сговоре с Королевой?! — воскликнула Клэри. — Но как?

— С помощью этого кольца, — промурлыкал Себастьян, и Клэри вспомнила, как в свойственной себе манере Королева высоким сладким голосом сказала, что Джонатан Моргенштерн может быть могущественным союзником. «Фейри — древний народ; мы никогда не принимаем поспешных решений, а всегда ждем, в какую сторону будет дуть ветер». — Ты действительно думаешь, что она подпустила бы тебя к чему-то, что могло позволить тебе общаться с твоими маленькими друзьями? Я был на связи с Королевой с тех пор, как взял у тебя кольцо… Было очень глупо с твоей стороны довериться ей, сестренка. Королева Летнего двора любит быть на стороне победителей. И эта сторона будет нашей, Клэри. Нашей, — сказал он тихим мягким голосом. — Забудь о своих друзьях Сумеречных Охотниках. Твое место — с нами. Со мной. Твоя кровь жаждет власти, как и моя. Несмотря на попытки твоей матери изменить твою сущность, ты знаешь, кто ты есть. — Он опять схватил запястье Клэри, развернув ее к себе. — Джослин принимала неверные решения. Она объединилась с Конклавом против своей семьи. Тебе представился шанс исправить ее ошибку.

Она попыталась вырвать у него руку

— Отпусти меня, Себастьян. Я серьезно.

Его рука соскользнула с ее запястья, обхватив ее руку повыше.

— Малышка. Кто бы мог подумать, что ты — настоящий вулкан? Особенно в постели.

Она вскочила на ноги, отпрянув от него.

— Что ты сказал?

Он также встал, уголки его губ изогнулись. Он был намного выше нее, почти такого же роста, как и Джейс. Он наклонился ближе к ней, и, когда он заговорил, его голос, был низким и грубым.

— Все, что оставляет след на Джейсе, оставляет след и на мне, — сказал он. — Включая твои ногти. — Он ухмылялся. — Восемь параллельных царапин на моей спине, сестренка. Или, скажешь, не ты их оставила?

Глухой приступ ярости, как небольшой взрыв в голове, охватил Клэри. Она посмотрела на его смеющееся лицо, и подумала о Джейсе, Саймоне, об их разговоре. Если Королева могла прослушивать ее разговоры, значит, она уже узнала о Глориусе.

Но Себастьян не знал. Не мог знать.

Она вырвала из его руки кольцо и бросила на пол. Она услышала его вскрик, но уже занесла ногу над кольцом, раздавив его и превратив золото в пудру. Он посмотрел на нее недоверчиво, когда она убрала ногу.

— Ты… — она отвела назад правую руку, ту, которая сильнее, и заехала кулаком ему в живот. Он был выше, шире и сильнее ее, но в ее пользу сыграл элемент неожиданности. Себастьян, задыхаясь, согнулся вдвое, и она выхватила стило из его ножен.

И затем побежала.

Магнус дернул руль в сторону так быстро, что шины завизжали. Изабель вскрикнула.

Они остановились на обочине дороги под тенью рощи, полной деревьев без листьев. Следующее, что помнил Саймон, двери распахнуты и все вывалились на асфальт. Солнце село, и фары грузовика были включены, освещая их жутким светом.

— Хорошо, вампиреныш, — произнес Магнус, отряхивая голову столь сильно, что падали блестки. — Какого черта здесь происходит?

Алек прислонился к грузовику, пока Саймон объяснял, пересказывая разговор с Клэри так точно, насколько мог, пока все не вылетело у него из головы.

— Она сказала что-нибудь о том, как они с Джейсом будут выбираться оттуда? — спросила Изабель, когда он закончил, ее лицо было бледным в желтоватом свете фар.

— Нет, — ответил Саймон. — И еще, Из… Я не думаю, что Джейс хочет убраться оттуда. Он хочет остаться там, где он есть.

Изабель скрестила руки и опустила взгляд к своим сапогам, ее черные волосы хлестали по ее лицу.

— Что за дело у Седьмого Священного места? — спросил Алек. — Я знаю о Семи Чудесах Света, но семь священных мест?

— Ими больше интересуются маги, нежели Нефилимы, — произнес Магнус. — Каждое подобное место является сосредоточием лей-линий, образуя матрицу — своего рода сеть, внутри которой усиливается мощь магических заклинаний. Седьмым местом является каменная гробница в Ирландии, Пулнаброн; переводится как «пещера несчастий». Располагается в очень мрачном, необитаемом районе под названием Буррен. Отличное место для призыва демона, особенно если он вот такой большой. — Он поднял руку над шипами волос. — Это скверно. По-настоящему скверно.

— Ты думаешь, он сможет это сделать? Создать темных Сумеречных Охотников? — спросил Саймон.

— Все имеет родство, Саймон. Родство Нефилимов имеет ангельское происхождение, но если оно станет демоническим, то они будут сильнее и могущественнее, чем они есть сейчас. Но тогда они начнут истреблять людей, а не спасать их.

— Нам нужно добраться туда, — сказала Изабель. — Мы должны остановить их.

— Ты имела в виду остановить его, — произнес Алек. — Мы должны остановить его. Себастьяна.

— Джейс сейчас его союзник. Ты должен принять это, Алек, — сказал Магнус. Начался легкий дождь. Капли сверкали золотом в свете фар. — В Ирландии время идет на 5 часов вперед. Они начнут ритуал в полночь. Сейчас пять часов вечера. У нас есть час и полтора-два, чтобы остановить их.

— Тогда нам не стоит ждать. Мы должны идти, — произнесла Изабель с ноткой паники в голосе. — Если мы хотим остановить его…

— Из, нас всего лишь четверо, — сказал Алек. — Мы даже не знаем, сколько выступит против нас…

Саймон взглянул на Магнуса, который наблюдал за спором Алека и Изабель с весьма отрешенным видом.

— Магнус, — сказал Саймон. — Почему бы просто не сделать Портал на ферму? Ты же перенес через Портал Равнины Броселинд половину Идриса.

— Я хотел дать вам достаточно времени для того, чтобы изменить решение, — ответил Магнус, не сводя глаз со своего бойфренда.

— Но мы же можем сотворить портал прямо здесь, — произнес Саймон. — Я имею в виду, ты можешь это сделать для нас.

— Да, — сказал Магнус — Но, как Алек уже сказал, мы не знаем, каково численное превосходство противника. Я весьма могущественный маг, но Джонатан Моргенштерн не обычный Сумеречный Охотник, да и Джейс тоже. И если они преуспеют в призыве Лилит — и хоть она и будет слабее, чем обычно, она все равно останется Лилит.

— Но она мертва, — сказала Изабель. — Саймон убил её.

— Высшие Демоны не умирают, — сказал Магнус — Саймон… сослал ее в измерение между мирами. Ее воскрешение займет много времени и сильно ослабит ее на годы. Если только Себастьян ее вновь не призовет.

Он пропустил пальцы сквозь свою мокрую, шипастую прическу.

— У нас есть меч, — ответила Изабель. — Мы можем отделить Себастьяна. У нас есть Магнус, и Саймон…

— Мы даже не знаем, сработает ли меч, — произнес Алек. — Да и вряд ли успеем воспользоваться им, если не доберемся до Себастьяна. Да и Саймон больше не Мистер Неуязвимый. Теперь он может быть убит так же, как и любой из нас.

Они все посмотрели на Саймона.

— Мы должны попытаться, — произнес он. — Слушайте, мы не знаем, сколько их будет там. У нас есть немного времени. Немного, но достаточно, если воспользуемся Порталом, чтобы захватить подкрепление.

— Какое еще подкрепление? — спросила Изабель.

— Я вернусь к Майе и Джордану, — произнес Саймон, его разум быстро рассчитывал все возможные варианты. — Возможно, Джордан уговорит кого-то из Преторов. Магнус, отправляйся в полицейский участок и привлеки всех добровольцев среди членов стаи. Изабель и Алек…

— Ты разделяешь нас? — требовательно заявила Изабель, повышая голос. — Как насчет огненных сообщений, или…

— Никто не поверит в огненное сообщение на такую тему, — сказал Магнус. — К тому же, огненные сообщения для Сумеречных Охотников. Ты действительно хочешь довести эту информацию до Конклава при помощи огненных сообщений вместо того, чтобы пойти в Институт самой?

— Ладно.

Изабель гордо развернулась в сторону машины.

Она дернула дверь, но не села в нее, вместо этого она забралась внутрь и вытащила Глориус. Он сиял в полумраке, словно сгусток темного сияния, высеченные на лезвии слова, мерцали в свете фар: «Quis ut Deus?»[8]. Капли дождя начали прибивать черные волосы Изабель к ее шее. Когда она вернулась обратно к остальным, она выглядела грозной.

— Тогда мы оставим машину здесь. Мы разделимся, но мы встречаемся в Институте в час. Кто знает, что случится с нами, когда мы разойдемся. — Она встретилась взглядом с каждым из них, один на один, давая им возможность оспорить ее решение. — Саймон, возьми его.

Она протянула ему Глориус рукоятью вперед.

— Я? — поразился Саймон. — Но я не… я никогда не пользовался мечом.

— Не отрекайся, — произнесла Изабель, ее черные глаза блестели сквозь дождь. — Ангел дал его тебе, Саймон, и ты — единственный, кто может владеть им.

Клэри мчалась по коридору, её шаги отдавали грохотом, она достигла лестницы и места в стене, которое, по словам Джейса, являлось единственным входом-выходом из апартаментов.

Она не испытывала иллюзий относительно возможного побега. Просто ей было необходимо некоторое время для того, чтобы сделать задуманное. Она слышала, как позади нее Себастьян спускался по стеклянным ступенькам, поэтому прибавила в скорости, чуть не впечатавшись в стену.

Она поставила стило на изначальную точку, отчаянно уперев его: картина проста, как крест, новая для мира… Себастьян сжал в кулак её куртку в области спины и дёрнул назад, стило выскользнуло из её руки. Она ахнула, когда он поднял её в воздух и ударил об стену, выбив из неё дыхание.

Он взглянул на знак, который она только что сделала, и его губы изогнулись в усмешке.

— Открывающая руна? — спросил он. Себастьян приблизился и прошипел ей на ухо: — Ты даже не успела закончить ее. Но это уже неважно. Ты действительно вообразила себе, что на этой планете существует место, где я бы не смог тебя найти?

Если бы ответ Клэри в этот момент услышали в школе Святого Хавьера, ее бы выгнали из класса.

Когда он начал смеяться, она влепила ему такую пощечину, что ее пальцы жгло от боли. К его удивлению, он ослабил свой контроль над ней и она отпрянула от него, перескочила через стол и побежала к лестнице, ведущей в спальню, в которой, хотя бы, был замок на двери… И он оказался перед ней, схватив её за грудки, начал раскручивать. Её ноги ушли из-под нее, и она бы упала, если б он не впечатал её в стену своим собственным телом, уперев по бокам руки, будто посадив её в клетку. Он дьявольски улыбнулся.

Исчез тот модный парень, что гулял с нею у Сены, пил горячий шоколад и разговаривал о принадлежности. Его глаза были абсолютно черны, без зрачков, как туннели.

— В чем дело, сестренка? Ты выглядишь расстроенной.

Она с трудом смогла отдышаться.

— Я… испортила… свой маникюр… из-за твоей мерзкой рожи. Видишь?

И она показала ему палец… средний.

— Как мило, — фыркнул он. — Знаешь, как я догадался, что ты предашь нас? Что не станешь нам помогать? Просто мы с тобой слишком похожи.

Он еще сильнее прижал ее к стене. Она могла чувствовать, как его грудь поднималась и опускалась напротив ее груди. Её глаза были на уровне с прямой острой линией его ключицы. Его тело ощущалось, как тюрьма вокруг неё, заставляя её оставаться на месте.

— Я совсем не похожа на тебя. Отпусти меня…

— Ты во всем похожа на меня, — прорычал он ей в ухо. — Ты проникла к нам. Твоя мнимая дружба, твоя фальшивая забота.

— Я никогда не притворялась, заботясь о Джейсе.

Она увидела что-то, вспыхнуло в его глазах, темная ревность и она даже не знала, кого он ревновал. Он прижал губы к ее щеке, достаточно близко, чтобы она могла чувствовать, как они двигались по ее коже, пока он говорил:

— Ты обманула нас, — пробормотал он. Его рука держала её левую как тиски, а затем медленно он начал двигать её вниз. — Наверное, буквально обманула Джейса… — она не сдержалась и вздрогнула. Она почувствовала, как он резко вздохнул. — Ты сделала это, — произнес он. — Ты спала с ним.

Он произнес эти слова с ноткой ревности.

— Это не твое дело.

Он взял её за лицо и повернул так, чтобы она смотрела на него, его пальцы впились в её подбородок.

— Ты не должна обманывать, притворяясь хорошей. Однако же, это был красивый и бессердечный ход. — Его прекрасные губы изогнулись в холодной улыбке. — Ты ведь знаешь, что он ничего из этого не вспомнит, верно? Ты, хотя бы, хорошо провела с ним время? Потому что со мной точно проведёшь.

Она почувствовала вкус желчи во рту.

— Ты же мой брат!

— Для нас это ничего не значит. Мы — не люди. Мы не подчиняемся их правилам. Этим дурацким правилам о недопустимости кровосмешения. Совершенно ханжеским, на мой взгляд. Мы же — результат экспериментов. Ты же знаешь, что по законам Древнего Египта кровные братья и сестры женились между собой. Клеопатра вышла замуж за брата. И это укрепляло родословную.

Она посмотрела на него с отвращением.

— Я, конечно, знала, что ты ненормальный, — ответила она. — Но я и не подозревала, что ты совершенно долбанутый на всю свою чертову голову!

— Да ладно, что в этом ненормального? Кому мы принадлежим, если не друг другу?

— Джейсу, — ответила она. — Я принадлежу Джейсу.

Он выдохнул.

— Ты можешь быть с Джейсом.

— Я думала, он тебе нужен.

— Да, это так. Но, в отличие от тебя, мне он нужен для другого. — Неожиданно его руки оказались на ее талии. — Мы можем разделить его друг с другом. Мне все равно, что ты будешь с ним делать. Главное, ты знаешь, что ты — моя.

Она подняла руки, чтобы оттолкнуть его.

— Я не твоя. Я принадлежу себе.

Взглянув в его глаза, Клэри замерла.

— Думаю, ты поймёшь это лучше вот так, — сказал он и сильно прижался своими губами к её.

На секунду она вернулась в Идрис, к сгоревшему поместью Фэирчайлдов, и Себастьян целовал её, а она чувствовала себя падающей во тьму, в бесконечный тёмный туннель. В то время она думала, что с ней что-то не так. То, что она не могла целовать кого-то, кроме Джейса. Что она была сломана.

Теперь она понимала это больше.

Рот Себастьяна двигался по её и казался таким же холодным, как лезвие в темноте, она приподнялась на кончиках пальцев и сильно укусила его в губу. Он закричал и отшатнулся от неё, прижимая руку ко рту. Она чувствовала вкус его крови — горькая медь, она капала с его подбородка, пока он смотрел на неё не верящим взглядом.

— Ты…

Она крутанулась и сильно ударила его ногой в живот, затаив надежду, что то место, куда она ударила его раньше, всё ещё болит. Как только он согнулся от боли, она сиганула от него к лестнице. Она была на полпути, когда почувствовала, что он схватил её сзади за воротник. Он замахнулся, как если бы у него в руках была бейсбольная бита, и кинул её в стену. Она очень сильно ударилась и опустилась на колени, дыхание покинуло её.

Себастьян подошёл к ней, его руки упёрлись в бока, а глаза мерцали, как акульи. Он выглядел ужасающе; Клэри знала, что должна быть напугана, но сквозь неё прошло холодное ясное отчуждение.

Казалось, время замедлилось.

Она вспомнила сражение в антикварном магазине в Праге, как она исчезла в своём собственном мире, где каждое движение было точным, словно ход часовой стрелки. Себастьян наклонился к ней и она оттолкнулась от земли, отводя ноги в сторону, сбивая его. Он упал вперёд, а она откатилась в сторону, вскочив на ноги. В этот раз она не пыталась сбежать. Вместо этого она схватила со стола фарфоровую вазу, и, когда Себастьян поднялся на ноги, разбила вещь об его голову. Она разбилась и облила их водой вперемешку с листьями; он попятился, кровь растекалась по его серебристо-белым волосам.

Он зарычал и бросился на неё. Это было, как будто бы тебя нарочно сбили мячом.

Клэри отлетела назад, сломав при этом стеклянную столешницу, и приземлилась во взрыве осколков и агонии. Она закричала, когда Себастьян лёг поверх неё, вдавливая её тело в разбитое стекло, его губы, рыча, раздвинулись.

Он занёс руку и тыльной стороной ударил по лицу.

Кровь ослепила её, она задохнулась от этого вкуса во рту, а глаза жгло от соли. Она вскинула колено и двинула ему в живот, но это было всё равно, что бить стену. Он перехватил её руки и прижал их по бокам.

— Клэри, Клэри, Клэри… — повторял он. Он задыхался. Ну, по крайней мере, это ее заслуга. Кровь ленивой струйкой текла с одной стороны его головы, окрашивая его волосы в алый. — Неплохо. В Идрисе ты так хорошо не сражалась.

— Слезь с меня…

Он приблизил свое лицо к ее. Он вытащил язык. Она пыталась вырваться. У нее не получалось быстро изворачиваться от того, как он слизывал кровь с ее лица. Он ухмылялся. Усмешка порвала его губу и больше ручейков крови начало капать с его подбородка.

— Ты спрашивала меня, кому я принадлежу, — прошептал он. — Я принадлежу тебе. Твоя кровь — моя, твои кости — мои. Когда ты в первый раз увидела меня, я выглядел знакомо, не так ли? Так же, как ты выглядела знакомо для меня.

Она уставилась на него.

— Ты не в своем уме.

— Это из Библии, — сказал он. — Песнь Соломона. «Пленила ты сердце мое, сестра моя, невеста! Пленила ты сердце мое одним взглядом очей твоих, одним ожерельем на шее твоей». — Его пальцы коснулись её горла, сжав цепь в том месте, где находилось кольцо Моргенштернов. Она заволновалась, что он может переломать ей трахею. — «Я сплю, а сердце мое бодрствует; [вот], голос моего возлюбленного, который стучится: отвори мне, сестра моя, возлюбленная моя».

Кровь капала ей на лицо.

Она заставляла себя быть спокойной, её тело гудело от напряжения, когда его рука соскользнула с её горла, по бокам к её талии. Его пальцы скользнули внутрь за пояс её джинсов. Его кожа была горячей, обжигающей; она могла почувствовать, как он хотел ее.

— Но ты же не любишь меня, — сказала она.

Её голос был тонким: Себастьян выбил весь воздух из её лёгких. Клэри вспомнила слова матери: Себастьян не испытывает настоящих эмоций. Её мысли были кристально ясными, и она молча возблагодарила эйфорию от драки, за то, что она держала её сосредоточенной, в то время как Себастьян вызывал у неё непреодолимое отвращение своими прикосновениями.

— А тебя вообще не волнует, что я твой брат, — сказал он. — Я знаю, что ты испытывала к Джейсу, даже когда думала, что он твой брат. Ты не можешь мне лгать.

— Джейс лучше тебя.

— Никто не может быть лучше меня.

— Он обнажил в усмешке свои белые зубы, испачканные кровью.

— «Запертый сад — сестра моя, невеста», — произнес он. — «Запечатанный колодец, закрытый источник». Но уже не такой закрытый, не так ли? Джейс позаботился об этом.

Он начал возиться с пуговицей на её джинсах и она, воспользовавшись тем, что он отвлёкся, сумела ухватить нехилый треугольник разбитого стекла с пола и вонзить зубчатый край ему в плечо. Стекло порезало её пальцы, заставив их разжаться.

Он вскрикнул, дёрнувшись назад, но больше от удивления, нежели от боли: одежда защитила его. Она сильнее всадила стекло, только в этот раз ему в бедро, и, когда он попятился назад, она заехала ему другим локтём в горло. Он отошёл в сторону, она перевернулась, подогнав его под себя, и выдернула окровавленный сколок из его ноги. Она поднесла осколок к пульсирующей вене на его шее… и остановилась.

Он смеялся. Он лежал под ней и смеялся, а его смех отдавался вибрацией в её теле. Всё его тело было в крови — её крови, капающей сверху на него, а его кровь была там, где она оставила порезы, его серебристо-белые волосы были перепачканы. Его руки свободно располагались по бокам от него, вытянутые, как крылья разбившегося ангела, падшего с небес.

Он произнес:

— Убей меня, сестренка. Убьешь меня — убьешь Джейса.

Она бросила осколок вниз.

Глава 20. Дверь в Темноту

Клэри раздосадовано закричала, когда осколок разбился об деревянный пол в дюйме от горла Себастьяна. Она чувствовала, как она смеётся под ней.

— Ты не можешь это сделать, — произнес он. — Ты не можешь убить меня.

— Иди к черту, — прорычала она. — Я не могу убить Джейса.

— То же самое, — сказал он и, сев настолько быстро, что она даже не увидела этого движения, треснул её по лицу с такой силой, что отправил скользить по полу, сплошь усыпанному битым стеклом.

Её плавность была невозможна, когда она ударилась об стену и закашлялась кровью. Она уткнулась лицом в своё предплечье, вкус и запах её собственной крови был повсюду: тошнотворный и металлический.

Через секунду рука Себастьяна сграбастала её за жакет, и поставила на ноги.

Она не боролась с ним. Смысл? Зачем бороться с кем-то, кто намерен убить тебя, и знает, что ты не сможешь убить его или даже серьёзно как-нибудь ранить? Такие, как он, всегда побеждают.

Она стояла неподвижно, пока он оглядывал ее.

— Могло быть и хуже, — сказал он. — Кажется, куртка смогла защитить тебя от настоящих повреждений.

Настоящих повреждений? Её тело чувствовало себя так, будто бы было по всему периметру порезано тонкими ножами. Она глянула на него сквозь ресницы, когда он подхватил её на руки.

Это напоминало Париж, когда он уносил её от демонов Данак, но тогда она была… если не благодарна, то, по крайней мере, смущена, а сейчас она просто преисполнена ненависти. Она держала себя в напряжении, пока он нёс её наверх, его обувь звенела о стекло. Она старалась забыть, что касалась его, что его рука сейчас под её бёдрами, что его руки обхватывают её спину.

«Я убью его», подумала она. «Я найду способ, и я убью его».

Он прошёл в комнату Джейса и бросил её на пол. Она, отшатнувшись, отступила назад. Он поймал её и сорвал жакет. Под ним на ней была только футболка. Она вся выглядела так, будто по ней прошлись тёркой для сыра, и вся замызгана кровью.

Себастьян присвистнул.

— Ужасно выглядишь, сестренка, — сказал он. — Иди-ка лучше в ванную и смой кровь.

— Нет, — сказала она. — Пусть они увидят меня такой. Пусть они поймут, каким способом ты заставил меня прийти с тобой.

Его рука появилась из ниоткуда и схватила её за подбородок, заставив повернуться к нему. Их лица были в дюймах друг от друга. Она хотела закрыть глаза, но отказалась оказывать ему услугу и посмотрела на него, на серебряный ободок в его глазах и кровь на его губе, где она его укусила.

— Ты принадлежишь мне, — снова произнес он. — И ты будешь на моей стороне, даже если мне придется насильно заставить тебя.

— Но зачем? — требовательно спросила она, ощущая горечь крови на языке. — Какое тебе до меня дело? Ты не можешь убить Джейса, но с легкостью убьешь меня. Почему ты просто это не сделаешь?

Всего на момент его глаза стали далёкими и застывшими, как будто он видел то, чего не видит она.

— Этот мир сгорит в адском огне, — ответил он. — Но вы с Джейсом будете в безопасности. Я избавлю вас от пламени, если только ты будешь поступать так, как я скажу. Этой милости я больше никого не удостою. Неужели ты не понимаешь, как глупо от этого отказываться?

— Джонатан, — ответила она. — Ты, что, не понимаешь, что невозможно заставить меня сражаться на твоей стороне, когда ты мечтаешь спалить мир дотла?

Его глаза вновь сфокусировались на её лице.

— Но почему? — звучало по-настоящему жалобно. — Почему этот мир так дорог для тебя? Ты ведь знаешь, что есть и другие. — Его собственная кровь по сравнению с его совершенно бледной кожей была такой ярко-красной. — Скажи, что любишь меня. Скажи мне, что ты любишь меня и будешь сражаться со мной.

— Я никогда не полюблю тебя. Ты ошибался, когда говорил, что мы одной крови. Твоя кровь — яд. Демонический яд.

Она выплюнула последние слова.

Он только улыбнулся, его глаза потемнели. Она почувствовала жжение на своём предплечье и подпрыгнула прежде, чем поняла, что это стило: он вырисовывал иратце на её коже. Она продолжала ненавидеть его даже тогда, когда боль исчезла. Его браслет позвякивал на запястье, пока он мастерски двигал рукой, завершая руну.

— Я знала, что ты солгал, — неожиданно сказала она.

— Я говорил так много лжи, дорогая, — ответил он. — Что конкретно ты имеешь в виду?

— Твой браслет… — ответила она. — «Acheronta movebo». Это не означает «Всегда доверяйте тиранам». По латыни это «sic semper tyrannis». Это слова Вергилия. «Flectere si nequeo superos, Acheronta movebo». «Коль богов небесных не склоню, то Ахеронт всколыхну я».

— Твой латинский лучше, чем я думал.

— Я быстро учусь.

— Недостаточно быстро. — Он отпустил её подбородок. — А теперь иди в ванную и умойся, — сказал он, подтолкнув её. Он схватил с постели церемониальное платье её матери и швырнул его ей в руки. — Время идет, и мое терпение на исходе. Если не выйдешь через десять минут, я сам приду за тобой. И поверь мне, что тебе это не понравится.

— Умираю с голоду, — сказала Майя — Такое чувство, будто я не ела несколько дней. — Она потянула за дверцу холодильника и заглянула внутрь. — Ой, фу.

Джордан подошел сзади, обнимая ее и прижавшись к ее затылку.

— Мы можем заказать еду. Пиццу, тайскую или мексиканскую кухню — все, что пожелаешь. Все, что стоит не больше двадцати пяти долларов.

Она со смехом развернулась в его объятьях. На ней была одна из его футболок; даже для него она была большевата, а на ней свисала практически до колен. Ее волосы были собраны в узел на затылке.

— Транжира, — произнесла она.

— Для тебя я буду кем угодно. — Он поднял ее за талию и усадил на один из стульев у стойки. — Можем заказать тако.

Он поцеловал ее. У его губ был сладкий мятный привкус зубной пасты.

Она ощутила дрожь по всему своему телу от его прикосновений, которая начи лась в основании позвоночника и разбегалась по всем нервным окончаниям. Она хихикнула ему в губы, обнимая его за шею.

Резкий звон прервал гул в ее крови, а Джордан отстранился, нахмурившись.

— Мой телефон. — Придерживая ее одной рукой, второй он шарил позади себя на стойке, пока не наткнулся на мобильный. Он перестал звонить, но он все равно его взял, нахмурившись. — Это Претор. Претор никогда не звонит, ну, или очень редко. Только в случае смертельной важности.

Майя вздохнула и откинулась назад.

— Ответь.

Он кивнул, поднося трубку к уху.

Его голос отдавался мягким бормотанием на задворках ее сознания, когда она спрыгнула со стойки и пошла в сторону холодильника, к которому были пришпилены меню еды по вызову. Она листала их, пока не отыскала меню местного ресторана тайской кухни, которую она любила, и развернулась с ним в руке.

Джордан сейчас стоял посреди гостиной с белым лицом, забыв о телефоне в своей руке. Майя могла слышать металлический, далекий голос из трубки, который звал его по имени. Майя бросила меню и кинулась к нему через комнату.

Она забрала телефон из его руки, оборвала вызов, и положила его на стойку.

— Джордан? Что случилось?

— Мой сосед по комнате… Ник… Помнишь его? — произнес он с неверием в ореховых глазах. — Ты с ним никогда не встречалась, но…

— Я видела его фото, — ответила она. — Что-то случилось?

— Он мертв.

— Как?

— Ему вырвали горло и обескровили. Они думают, что он выследил ту, за кем должен был следить, и она убила его.

— Морин? — Майя была шокирована. — Но она всего лишь маленькая девочка.

— Теперь она — вампир. — Он неровно дышал. — Майя…

Она уставилась на него. Его взгляд остекленел, а волосы растрепались. Внезапно в ней начала расти паника. Поцелуи и ласки, и даже секс — это одно. Успокаивать кого-то, когда он сражен потерей — это другое. Это обязательство. Забота. Это означает, что ты хочешь облегчить их боль, и в то же время ты благодаришь Бога за то, что это случилось не с ними, а с кем-то еще.

— Джордан, — ласково произнесла она, и обняла его, встав на цыпочки. — Мне жаль.

Сердце Джордана тяжело билось по сравнению с ее.

— Нику было всего семнадцать.

— Он был Претором, как и ты, — ласково ответила она. — Он знал, что это опасно. Тебе всего восемнадцать. — Он крепко обнял ее, но ничего не ответил. — Джордан, — сказала она. — Я люблю тебя. Я люблю тебя и я сожалею.

Она ощутила, как он застыл. Это был первый раз, когда она повторила те слова, которые говорила ему за несколько недель до того, как она была укушена. Казалось, он перестал дышать.

Наконец он выдохнул.

— Майя, — прохрипел он.

Но, как назло, до того, как он ей что-то смог ответить, — у него зазвонил телефон.

— Ничего, — сказала она. — Не будем брать трубку.

Он отпустил ее, его лицо смягчилось, ошеломленное горем и изумлением.

— Нет, — ответил он. — Нет, это может быть что-то важное. Принеси его.

Она вздохнула и направилась к стойке. Телефон перестал звонить, когда она взяла его, но на экране мигал значок сообщения. Она ощутила, как ее желудок сжался.

— Что такое? — спросил Джордан, как будто почувствовав ее внезапное напряжение. А может, так оно и было.

— 911. Экстренный вызов. — Она повернулась к нему, сжимая телефон. — Сигнал к бою. Он относится к каждому члену стаи. От Люка… до Магнуса. Мы должны немедленно выезжать.

Клэри сидела на полу в ванной комнате Джейса, прижимаясь спиной к боку ванной и вытянув ноги перед собой. Она смыла кровь с лица и тела, а также промыла волосы в раковине. На ней было церемониальное платье ее матери, собравшееся в складки на ее бедрах, а выложенный плиткой пол ощущался холодом на коже ее босых ног и икр. Она посмотрела на свои руки.

Они должны выглядеть по-другому, подумала она. Но они выглядели по-прежнему: тонкие пальцы, квадратные ногти (если ты художник, то тебе не стоит иметь длинные ногти) и веснушки, усыпавшие заднюю часть ее суставов. Ее лицо тоже было без изменений. Все в ней было таким же, но не она сама. Эти последние несколько дней изменили ее настолько, что она до сих пор не могла осознать всю перемену.

Она встала и глянула на себя в зеркале. Она выглядела бледной на фоне огня ее волос и платья. На плечах и горле были синяки.

— Любуешься собой? — Она не слышала, как Себастьян открыл дверь, но это был он, с неизменной невыносимой ухмылкой на устах, опирающийся о косяк двери. Он был одет в одежду, которую она до этого никогда не видела — обычная грубая ткань, но цвета свежей крови. Он также обзавелся аксессуаром — изогнутым арбалетом. Он спокойно держал его одной рукой, хотя он наверняка много весил. — Ты выглядишь мило, сестричка. Подходящая компания для меня.

Она придержала свои слова вместе со вкусом крови, которую до сих пор ощущала во рту, и шагнула к нему. Он схватил её за руку, когда она попыталась протиснуться мимо него в дверной проем. Его рука скользнула по её обнаженному плечу.

— Хорошо, — сказал он. — Здесь у тебя нет Метки. Ненавижу, когда женщины уродуют свою кожу шрамами. Наноси Руны на руки и ноги.

— Я бы предпочла, чтобы ты меня не трогал.

Он фыркнул и перебросил арбалет. Он был заряжен стрелой и готов к выстрелу.

— Пошли, — сказал он. — Я буду рядом с тобой.

Она прикладывала очень много усилий, чтобы не вздрагивать от его прикосновений.

Она повернулась и пошла к двери, ощущая между лопатками жжение лезвия, куда, как она вообразила, направлена стрела арбалета. Так они спустились по стеклянной лестнице и прошли сквозь кухню и гостиную. Он хмыкнул, глядя на начерченную Клэри руну на стене, дописал ее, и из-под его руки возникла дверь. Дверь распахнулась сама в темное пространство. Арбалет сильно ткнул Клэри в спину.

— Шевелись.

Глубоко вздохнув, она шагнула во мрак.

Алек хлопнул рукой по кнопке лифта и прислонился спиной к стене.

— Сколько времени у нас есть?

Изабель проверила светящийся экран ее телефона.

— Около сорока минут.

Лифт покатился вверх. Изабель тайком взглянула на брата. Он выглядел уставшим — с темными кругами под глазами. Несмотря на его рост и силу, Алек, с его голубыми глазами и мягкими черными волосами почти до воротника, выглядел более хрупким, чем был.

— Я в порядке, — сказал он, отвечая на ее безмолвный вопрос. — Это ты попадаешь у нас в неприятности, когда покидаешь дом. Мне уже есть 18. Я могу делать, что захочу.

— Я писала маме каждую ночь и говорила что я с тобой и Магнусом, — сказала Изабель, когда лифт остановился. — Так что, не надо говорить, что она не знает, где я была. И, кстати, говоря о Магнусе…

Алек протянул руку мимо нее и начал открывать внешнюю дверь лифта.

— Что?

— Вы в порядке, оба? Я имею в виду, у вас все хорошо?

Алек послал ей недоверчивый взгляд, когда выходил в холл.

— Все катится к чертям, а тебя интересуют мои отношения с Магнусом?

— Меня всегда удивлял этот термин, — задумчиво произнесла Изабель, когда спешила за своим братом по коридору. У Алека были длинные-предлинные ноги, и, хотя она быстро двигалась, она не могла его догнать так, как хотела. — Почему именно такая формулировка? Чем она хороша и что это такое?

Алек, который достаточно долго пробыл парабатаи Джейса, научился игнорировать подобные выпады, произнес:

— Полагаю, что у нас все хорошо.

— О-оу, — ответила Изабель. — Тебе кажется, что хорошо? Я знаю, что ты имеешь в виду под этими словами. Что произошло? Ты дрался?

Алек постукивал пальцами по стене, пока они шли вдоль нее — это был верный признак того, что ему дискомфортно.

— Перестань лезть в мою личную жизнь, Из. А что насчет тебя? Почему вы с Сайманом не выглядите парой? Очевидно, что он тебе нравится.

Изабель резко вскрикнула.

— Нет, не очевидно.

— Вообще-то это так, — ответил Алек удивленным тоном, словно его поразила сама мысль об этом. — Пялишься на него мечтательным взглядом. Тот шок, что ты испытала на озере, когда появился Ангел…

— Я думал, что Саймон мертв!

— Больше, чем обычно? — неприязненно сказал Алек. Увидев выражение лица сестры, он лишь пожал плечами: — Послушай, если Саймон тебе нравится, то я не против. Я просто не понимаю, почему вы не встречаетесь.

— Потому что ему не нравлюсь я.

— Конечно, нравишься. Парни всегда были без ума от тебя.

— Извини, конечно, но, думаю, твое мнение субъективно.

— Изабель, — произнес Алек, и теперь в его голосе появилась дружелюбие, и изменился тон, который всегда ассоциировался у нее с братом — любовь, смешанная с раздражением. — Ты же знаешь, что ты потрясающая. Парни увивались за тобой с тех пор, как… короче, всегда! Чем же от них отличается Саймон?

Пожав плечами, она ответила:

— Не знаю. Но он другой. Я полагаю, что мяч у его команды. Он знает, что я чувствую. Но я не вижу, чтобы он пытался что-то предпринять по этому поводу.

— Честно говоря, мне кажется, что ему сейчас не до этого.

— Я знаю, но он всегда был таким. Клэри…

— Ты думаешь, он все еще влюблен в Клэри?

Изабель начала жевать губу.

— Я…точно не знаю. Я думаю, что она — последняя связь с его человеческой жизнью. Он не хочет ее отпускать. А пока она в его сердце… не знаю, есть ли там для меня место.

Они почти дошли до библиотеки. Алек мельком глянул на Изабель сквозь ресницы.

— А если они всего лишь друзья…

— Алек.

Она подняла руку, призывая его к тишине.

Из библиотеки доносились голоса; первый, резкий, явно принадлежал их матери:

— Что значит, она пропала?

Ей ответила женщина, голос был мягким и немного извиняющимся:

— Никто не видел ее уже два дня. Она живет одна, поэтому никто не знает точно… Но нам кажется, поскольку ты знаешь ее брата…

Без предупреждения Алек распахнул дверь. Изабель скользнула мимо него, дабы увидеть мать, сидящую за массивным столом из красного дерева в центре комнаты.

Перед ней стояли две знакомые фигуры: Алина Пенхаллоу, одетая в форму, а рядом с ней была Хелен Блэкторн, чьи кудри были в беспорядке. Обе обернулись на звук открывающейся двери и выглядели удивленными.

Хелен была бледной под ее веснушками; она также была в обмундировании, которое еще больше обесцвечивало ее кожу.

— Изабель, — произнесла Мариза, поднимаясь на ноги. — Александр. Что случилось?

Алина взяла Хелен за руку. Серебряные кольца блестели на руке у каждой. Кольцо Пенхаллоу с изображенными на нем горами, блестело на пальце Хелен, в то время как кольцо Блэкторнов с узором переплетающихся шипов украшало руку Алины. Изабель вскинула брови; обмен семейными кольцами означал, что у них все серьезно.

— Если мы мешаем, мы можем уйти… — начала Алина.

— Нет, останьтесь, — ответила Изабель, шагая вперед. — Возможно, вы нам потребуетесь.

Мариза откинулась в своем кресле.

— Ну, — сказала она. — Мои дети снизошли до визита ко мне. Где вы оба были?

— Я же говорила тебе, — ответила Изабель. — Мы были у Магнуса.

— Почему? — спросила Мариза. — Про тебя я не спрашиваю, Александр. Я обращаюсь к дочери.

— Потому что Конклав перестал искать Джейса, — ответила Изабель. — А мы — нет.

— И Магнус решил нам помочь, — добавил Алек. — Он ночами сидел за своими магическими книгами в поисках заклинания, которое помогло бы найти Джейса. Он даже призвал…

— Стоп.

Мариза жестом руки оборвала его.

— Не говори мне. Я не хочу это знать. — На ее столе зазвонил черный телефон. Все уставились на него. Звонили из Идриса. Никто не взял трубку, и на мгновение повисло молчание. — Почему вы здесь? — спросила Мариза, возвращаясь к своим отпрыскам.

— Мы ищем Джейса… — повторила Изабель.

— Это работа Конклава, — рявкнула Мариса. Изабель заметила, что мать выглядит уставшей. Кожа под ее глазами истончилась. Линии в уголках ее губ заставляли ее хмуриться. Она достаточно исхудала, чтобы кости запястий казались выступающими. — А не твоя.

Алек хлопнул ладонью по столу, достаточно громко, чтобы застучали ящики стола.

— Ты выслушаешь нас? Конклав не нашел Джейса, а мы смогли. И сейчас подле него Себастьян. А теперь мы знаем их планы, и у нас… — он взглянул на настенные часы, — …осталось совсем немного времени для того, чтобы помешать им. Ты поможешь нам или нет?

Черный телефон вновь зазвонил. И вновь Мариза даже не попыталась взять трубку. Она смотрела на Алека побелевшим от шока лицом.

— Вы что?

— Мы знаем, где Джейс, мама, — произнесла Изабель. — Ну, хотя бы знаем, где он будет. И что он собирается сделать. Мы знаем план Себастьяна, и его нужно остановить. А также мы нашли способ убить Себастьяна, но не тронуть Джейса…

— Стоп. — Мариза покачала головой. — Александр, объяснись. Кратко и без истерик. Благодарю.

Алек начал рассказывать — оставив лишь самое хорошее, подумала Изабель, и ему удалось аккуратно все собрать воедино. Его повествование было столь коротким, что Алина и Хелен к концу выглядели изумленными.

Мариза неподвижно стояла, ее лицо было непроницаемо. Когда Алек закончил, она тихо спросила:

— Почему вы все это сделали?

Алек изумленно взглянул на нее.

— Ради Джейса, — ответила Изабель. — Чтобы вернуть его.

— Вы осознаете, что мне не остается ничего, кроме как сообщить Конклаву, — произнесла Мариза, ее рука покоилась на черном телефоне. — Вам не стоило приходить сюда.

Губы Изабель пересохли.

— Ты злишься на нас за то, что мы, наконец, рассказали тебе, что происходит?

— Если я сообщу Конклаву, они вышлют все свои подкрепления. У Цзя не будет выбора, кроме как отдать приказ о том, чтобы Джейса убили на месте. Вы знаете, сколько Сумеречных Охотников присоединилось к сыну Валентина?

Алек покачал головой.

— Где-то около сорока.

— Возьмите, скажем, в два раза больше людей. Мы должны быть уверенны в своих шансах на победу, но каков шанс у Джейса выбраться оттуда живым? Они убьют его для своего спокойствия.

— Тогда мы не скажем им, — ответила Изабель. — Сделаем все сами. Обойдемся без помощи Конклава.

Но Мариза, смотревшая на нее, лишь покачала головой.

— Но Закон гласит, что мы должны сказать.

— Мне нет никакого дела до Закона… — зло ответила Изабель. Потом поймала на себе взгляд Алины и остановилась.

— Не беспокойся, — ответила Алина. — Я не собираюсь ябедничать матери. Я в долгу перед вами, ребята. Особенно перед тобой, Изабель. — Она сжала челюсти, и Изабель вспомнила мрак под мостом в Идрисе, и как ее хлыст разорвал демона, который когтями рвал Алину. — Кроме того, Себастьян убил моего двоюродного брата. Настоящего Себастьяна Верлака. У меня есть причины ненавидеть его, ну, ты понимаешь.

— Но все же, — ответила Мариса, — если мы не расскажем все Конклаву, то нарушим закон. И тогда будем подвергнуты санкциям, если не хуже.

— Хуже? — переспросил Алек. — И что это может быть? Ссылка?

— Я не знаю, Александр, — ответила его мама. — Наше наказание будет зависеть от Цзя Пенхаллоу, ну, или кого-то еще, того, кто займет должность Инквизитора.

— Возможно, от отца… — пробормотала Иззи. — Может быть, он нас помилует.

— Изабель, если мы не известим Конклав, то у отца нет шансов стать Инквизитором. Ни единого, — произнесла Мариса.

Изабель глубоко вздохнула.

— Нас могут лишить Рун? — спросила она. — Мы можем… лишиться Института?

— Изабель, — произнесла Мариза. — Мы можем потерять все.

Клэри моргнула, пока ее глаза привыкали к темноте.

Она стояла на каменистой равнине, ветер хлестал ее, словно предупреждая бурю. Сквозь плиты серого камня пробивались клочки травы. Вдалеке возвышался мрачный, покрытый насыпями холм, чернь и железо на фоне ночного неба. Впереди виднелись огни.

Клэри узнала подпрыгивающий белый свет ведьминого огня, когда дверь в помещение позади них захлопнулась. Раздался глухой взрыв. Клэри обернулась, чтобы увидеть, как исчезает дверь; обугленная грязь и клочки травы медленно таяли. Себастьян наблюдал за всем этим в полном изумлении.

— Что…

Она рассмеялась. Она злорадствовала, глядя на его лицо. Она еще никогда не видела его изумленным, его притворство исчезло, его выразительность обнажилась и ужасала.

Он вновь направил на нее арбалет, в дюйме от ее груди. Если он выстрелит с такого расстояния, то стрела пройдет сквозь ее сердце и убьет ее на месте.

— Что ты сделала?

Клэри смотрела на него с мрачным торжеством.

— Помнишь руну? Открывающую руну, про которую ты подумал, что она не закончена. Так вот, это была не она. Ты просто не видел этой руны прежде. Это была руна, которую я создала.

— Каково ее предназначение?

Она помнила прикосновение стило к стене, образ руны, которую она изобрела в ночь, когда Джейс пришел за ней в дом Люка.

— Уничтожение дома, когда кто-то откроет дверь. Дома больше нет. Ты не сможешь снова воспользоваться им. Никто не сможет.

— Нет? — Арбалет затрясло; губы Себастьяна тряслись, взгляд был диким. — Сучка. Ты маленькая…

— Убей меня, — сказала она. — Рискни. И объясни потом это Джейсу. Я бросаю тебе вызов.

Он взглянул на нее, его грудь опускалась и поднималась, пальцы тряслись на спусковом крючке. Медленно, он снял руку с оружия. Его глаза уменьшились и пылали яростью.

— Есть вещи похуже смерти, — сказал он — И я сделаю все это с тобой, сестренка, когда ты выпьешь из Чаши. И тебе будет нравиться. — Она плюнула в него. Он грубо и больно ткнул ее в грудь кончиком арбалета. — Повернись, — прорычал он, а она подчинилась, испытывая головокружение со смесью страха и торжества, когда он повел ее перед собой по скалистому склону.

На ней были тапочки с тонкой подошвой, и она ощущала каждую трещину и каждый камушек в скалах. Когда они приблизились к ведьминому огню, Клэри увидела место действия, что развернулось перед ними. Перед нею земля переходила в небольшой холм. На вершине холма, фасадом на север, располагалась массивная древняя каменная гробница. Сооружение немного напомнило ей Стоунхендж: было два узких камня (вроде колонн), которые поддерживали плоский замковый камень, в результате чего вся композиция походила на огромный проход.

Перед гробницей был плоский пороговый камень, словно пол сцены, протянутый по сланцу и траве. Перед плоским камнем полукругом располагались около сорока Нефилимов, одетых в красное, держащих факелы с ведьминым огнем. В их полукруге, на темной земле, сияла вспышками сине-белая пентаграмма.

На плоском камне стоял Джейс. На нем было алое одеяние, как у Себастьяна; сейчас они были схожи как никогда. Клэри могла видеть блеск его волос даже на расстоянии.

Он подошел к краю порогового камня, и, когда они приблизились, Клэри вел Себастьян, она могла услышать, что говорил Джейс.

— …благодарность за верность, несмотря на невзгоды и трудности последних лет, и благодарность за вашу веру в нашего отца, а также и в его сыновей. И его дочь.

Бормотание заполнило пространство. Себастьян толкнул Клэри вперед, и они двинулись сквозь тени, и затем забрались на камень к Джейсу. Джейс заметил их и повернул голову перед тем, как вернуться к толпе; он улыбался.

— Вы — единственные, кто будет спасен, — произнес он. — Тысячу лет назад Ангел дал нам свою кровь, чтобы сделать нас особенными, сделать нас воинами. Но этого было недостаточно. Миллениум на исходе, а мы все также остаемся в тени. Мы защищаем примитивных, которых не любим, от сил, о которых они не подозревают, а древний, закостенелый Закон не позволяет нам открыть им, кто их спасители. Мы умираем сотнями, без благодарностей, без оплакиваний и траура, но мы создадим свой вид, не прибегая к помощи Ангела, который сотворил нас. — Он приблизился к краю каменного помоста. Сумеречные Охотники стояли перед ним полукругом. Его волосы были подобны бледному пламени. — Да. Я осмеливаюсь говорить это. Ангел, создавший нас, нам не помогает; мы одни. Мы более одиноки, чем примитивные, как сказал один из их великих ученых «они словно дети, играющие с камушками на побережье, пока их окружает огромный океан, истина скрыта». Но мы знаем правду. Мы — спасители этой планеты, и мы должны управлять ей. — Джейс был хорошим оратором, подумала Клэри с болью в сердце, каким в свое время был Валентин. Она и Себастьян сейчас стояли позади Джейса, лицом к равнине и толпе на ней; она могла ощущать взгляды собравшихся Сумеречных Охотников, направленных на нее с братом. — Да. Править. — Он улыбнулся, милая простая улыбка, полная очарования с примесью тьмы. — Разиэль жесток и безразличен к нашим страданиям. Настало время обратиться против него. Обратимся же к Великой Матери — Лилит, которая даст нам силу, не наказывая, которая дарует власть без закона. Мы наделены властью от рождения. Настало время заявить о своих правах. — Он смотрел по сторонам, когда Себастьян вышел вперед. — А теперь я передаю слово Джонатану, поскольку это его пожелание, — ровно произнес Джейс и отошел, позволив Себастьяну занять свое место.

Он отступил еще на шаг назад и оказался рядом с Клэри, протянув руку, дабы взять ее.

— Хорошая речь, — пробормотала она. Себастьян говорил; она игнорировала его, сосредоточившись на Джейсе. — Очень убедительная.

— Думаешь? Вообще-то я хотел начать со слов: «Друзья, римляне, злыдни…», но потом решил, что они не оценят мой юмор.

— Ты думаешь, что они — злыдни?

Он пожал плечами.

— Конклав назвал бы их именно так. — Он отвернулся от Себастьяна, глядя на нее сверху вниз. — Ты выглядишь красивой, — сказал он, но его голос был странно безразличным. — Что случилось? — она была застигнута врасплох

— Что ты имеешь в виду? — он распахнул пиджак

Под ним была белая рубашка. Бок и рукав были запачканы красным. Она заметила, что он действует весьма осторожно, отойдя от толпы, дабы показать ей кровь.

— Я же ощущаю то же, что и он, — ответил Джейс. — Или ты забыла? Я использовал иратце, пока никто не заметил. Это ощущалось, будто кто-то режет мне кожу лезвием бритвы.

Клэри встретила его взгляд. Нет смысла врать, ведь так? Пути назад не было, ни буквально, ни фигурально.

— Себастьян и я подрались.

Он изучал ее лицо.

— Тогда, — ответил он, застегивая наглухо куртку, — я надеюсь, что ты выиграла ту схватку.

— Джейс… — начала она, но он уже обратил свое внимание на Себастьяна.

Его профиль был холодным и четким в лунном свете, как силуэт, вырезанный из темной бумаги. Себастьян, стоящий перед ними, опустил арбалет и поднял руки.

— Так вы со мной? — взревел он. По толпе пошел ропот, и Клэри напряглась. Один из толпы Нефилимов, старик, откинул капюшон и сердито посмотрел.

— Твой отец давал нам много обещаний. Которые не выполнил. Почему мы должны доверять тебе?

— Потому что я докажу свои слова прямо сейчас. Сегодня, — ответил Себастьян, и вынул из-под туники копию Смертельной Чаши. Она сверкала мягким белым светом под луной.

Ропот усилился. Во время ропота Джейс произнес:

— Надеюсь, что все пройдет гладко. Я ощущаю, что не спал прошлой ночью.

Он стоял лицом к толпе и пентаграмме, наблюдая с живым интересом. Углы его лица смягчились в свете ведьминого огня. Она видела шрам на его щеке, впадины на висках, восхитительную форму его губ.

«Я не вспомню этого», говорил он. «Когда я вновь стану таким… каким был, под его контролем, я не вспомню, как был самим собой».

И это было правдой. Он забыл каждую деталь. Так или иначе, хоть она и знала, боль от того, что она видела, как он забыл, была нестерпимой.

Себастьян спустился со скалы и направился к пентаграмме. У ее края он начал распевать заклинания.

— Abyssum invoco[9]

Lilith invoco[10]

Mater mea, invoco[11]

Он отстегнул от своего пояса тонкий клинок. Поместив Чашу в изгиб своей руки, краем лезвия он провел по своей ладони. Хлынула кровь, черная в лунном свете. Он прикрепил клинок обратно к поясу, и, держа кровоточащую руку над Чашей, продолжил распевать на латыни. Сейчас или никогда.

— Джейс, — прошептала Клэри. — Я знаю, что это не настоящий ты. Я знаю, что внутри еще есть часть тебя, которая не согласна с тем, что здесь происходит. Попытайся вспомнить, кто ты, Джейс Лайтвуд.

Он развернул голову к ней, в его взгляде было изумление.

— О чем ты говоришь?

— Прошу тебя, постарайся вспомнить, Джейс. Я люблю тебя. Ты любишь меня…

— Я люблю тебя Клэри, — сказал он резким голосом. — Но ты говорила, что поняла. Все это. Кульминация всех наших трудов.

Себастьян вылил содержимое Чаши в центр пентаграммы.

— Hic est enim calix sanguinis mei[12]

— Не наших, — прошептала Клэри. — Я не часть этого. Так же, как и ты…

Джейс резко выдохнул. На мгновение Клэри показалось, что это реакция на ее слова (возможно, как-то она смогла пробить его защиту), но она проследила его взгляд и увидела, что в центре пентаграммы появился вращающийся огненный шар. Он был размером с бейсбольный мяч, но он рос на ее глазах, удлиняясь и изменяя свою форму, пока не принял образ женщины, сотканной из огня.

— Лилит, — произнес Себастьян звучным голосом. — Как ты призвала меня, так теперь я призываю тебя. Как ты даровала мне жизнь, так и я дарую жизнь тебе.

Медленно языки пламени потемнели. Теперь перед ними всеми стояла она, Лилит, в полтора раза выше обычного человека, полностью обнаженная, а ее черные волосы водопадом спускались по спине к лодыжкам. Ее тело было серым, как пепел, испещренным черными линиями, подобно вулканической лаве. Она посмотрела на Себастьяна, и вместо глаз у нее были корчащиеся черные змеи.

— Дитя мое, — выдохнула она.

Себастьян начал светиться, словно сам состоял из ведьминого огня, — бледная кожа, бледные волосы, а его одежда казалась черной в свете луны.

— Матушка, я призвал вас, как вы того и желали. Сегодня ты будешь матерью не только мне, но и новой расе. — Он указал на ожидающих Сумеречных Охотников, которые неподвижно застыли, видимо, от шока. Одно дело — говорить о призыве Высшего Демона, совсем другое — увидеть ритуал вживую и Демона во плоти. — Чаша, — произнес он, и протянул кубок ей, ее бледно-белый край был испачкан его кровью.

Лилит расхохоталась. Смех был похож на трение огромных камней друг о друга. Она взяла Чашу и, небрежным движением, будто снимая насекомых с листа, разорвала зубами свое пепельно-серое запястье.

Очень медленно показалась грязная черная кровь, проливаясь в Чашу, которая менялась, темнея от ее прикосновения, ее кристальный свет обращался грязным.

— Как Смертельная Чаша была дана Сумеречным Охотникам как талисман и символ перемен, так и эта Дьявольская Чаша будет дарована тебе, — произнесла она обжигающим голосом, схожим с дуновением ветров. Она опустилась на колени, протягивая Чашу Себастьяну. — Прими мою кровь и испей. — Себастьян принял Чашу из ее рук. Теперь она блестела черным, словно была из гематита. — Как будет расти твоя армия, так будет расти и моя сила, — прошипела Лилит. Вскоре я восстановлю свои силы для полного возвращения… и тогда мы разделим огонь власти, сын мой.

Себастьян склонил голову.

— Мы объявили о твоей Смерти и исповедываем твое Воскрешение.

Лилит рассмеялась, поднимая руки. Пламя поглотило ее тело, и она поднялась в воздух, разорвавшись на множество вращающихся частиц света, которые постепенно угасали, как угли умирающего костра. Когда они полностью исчезли, Себастьян ударил по пентаграмме, разрушив ее целостность, и поднял голову. На его лица играла жуткая улыбка.

— Картрайт, — произнес он. — Будь первым.

Толпа расступилась, и вперед вышел мужчина в одежде, рядом с ним шла спотыкающаяся женщина. Она была скованна цепью, которую он держал в руке, а длинные, спутанные волосы прятали ее лицо от других. Клэри вся напряглась.

— Джейс, что это? Что происходит?

— Ничего, — ответил он, рассеянно глядя вперед. — Не волнуйся, никто не пострадает. Просто изменится. Смотри.

Картрайт, чье имя Клэри смутно помнила из пребывания в Идрисе, положил руку на голову пленницы и заставил ее встать на колени. Затем он наклонился и схватил ее за волосы, рывком поднимая ее голову. Она взглянула на Себастьяна, щурясь от ужаса и неповиновения, а черты ее лица были ярко освещены луной.

Клэри резко вдохнула.

— Аматис.

Глава 21. Ад уже здесь

Сестра Люка подняла взгляд, ее голубые глаза, столь схожие с глазами Люка, задержав его на Клэри. Она казалась ошеломленной, потрясенной, взгляд казалось расфокусированным, как будто ее одурманили. Она попыталась встать на ноги, но Картрайт толкнул ее обратно вниз.

Себастьян шел прямо к ним, с Чашей в руках. Клэри поднялась вперед, но Джейс поймал ее за руку и дернул назад. Она пнула его, но он тут же подтянулся к ней на руках, закрыв ей рот ладонью.

Себастьян разговаривал с Аматис низким, гипнотическим голосом. Она ожесточенно замотала головой, но Картрайт схватил ее за длинные волосы и дернул ее голову назад. Клэри слышала ее крик, тонкий звук на ветру.

Клэри вспомнила о ночи, которую она провела, наблюдая за тем, как поднималась и опускалась грудь Джейса, думая о том, что она могла все это оборвать одним ударом клинка. Но у этого не было ни лица, ни голоса, ни плана. Сейчас же у этого было лицо сестры Люка, теперь Клэри знала план, но было поздно.

Себастьян сгреб в охапку волосы Аматис, прижав Чашу к ее губам. Он заливал в нее содержимое Чаши, пока оно стекало по ее горлу, она кашляла и издавала рвотные позывы, а черная жидкость стекала по ее подбородку. Себастьян отдернул Чашу, но дело уже было сделано.

Аматис издала жуткий надломленный звук, а ее тело начало дергаться. Ее глаза увеличились, став полностью черными, как у Себастьяна. Она ударила руками по лицу, из нее вырвался вопль, и Клэри с изумлением заметила, что с ее руки исчезает руна Ясновидения: сначала она побледнела, а затем и вовсе пропала.

Аматис опустила руки. Выражение лица смягчилось, а глаза вновь стали голубыми. Их взгляд был прикован к Себастьяну.

— Освободи ее, — сказал брат Клэри Картрайту, глядя на Аматис. — Позволь ей подойти ко мне.

Картрайт щелчком снял крепление, связывающее его цепью с Аматис, и отступил, на его лице была любопытная смесь опасения и очарования.

Аматис мгновение неподвижно находилась в своей позе. Затем она встала и пошла к Себастьяну. Она опустилась перед ним на колени, ее волосы касались грязи.

— Хозяин, — произнесла она. — Чем я могу служить вам?

— Поднимись, — сказал Себастьян, и Аматис грациозно поднялась с земли. Казалось, что внезапно у нее сменился стиль движений и походка. Все Сумеречные Охотники двигаются бесшумно, но она двигалась со столь бесшумной грацией, что Клэри бросило в дрожь.

Она стояла прямо перед Себастьяном. Только сейчас Клэри заметила, что ее длинное белое платье оказалось ночной рубашкой, как будто ее разбудили и похитили из кровати. Какой ужас, проснуться здесь, среди этих фигур в капюшонах, в этом ужасно, заброшенном месте. — Подойди ко мне, — поманил Себастьян, и Аматис шагнула к нему. — Она была ниже него, по крайней мере, на голову, поэтому и вытянула шею, когда он обратился к ней шепотом. Холодная улыбка прорезала ее лицо. Себастьян поднял руку. — Ты бы хотела сразиться с Картрайтом?

Картрайт бросил цепь, которую сжимал, и потянулся рукой к оружейному поясу через отверстие в плаще. Он был юношей, с изрядным количеством волос, и широким лицом с квадратной челюстью.

— Но я…

— Поможешь ей продемонстрировать ее новые силы, и это приказ, — произнес Себастьян. Картрайт, не трусь; она женщина, еще и старше тебя. Ты боишься?

Картрайт выглядел недоуменным, но все же достал длинный кинжал из-за пояса.

— Джонатан… — Себастьян сверкнул глазами.

— Дерись с ним, Аматис.

Её губы изогнулись в улыбке.

— С превеликим удовольствием, — ответила она и бросилась в бой.

Её скорость была потрясающей. Она взметнулась в воздух и вытянула ногу вперед, выбив кинжал у него из рук. Клэри с удивлением смотрела, как она отбросила его, заехав коленом ему в живот. Он попятился назад, и она боднула его голову своей, затем зашла ему за спину, чтобы резко потянуть за одежду и повалить на землю. Он приземлился к ее ногам с отвратительным треском, и закричал от боли.

— А это за то, что вытащил меня из кровати посреди ночи, — сказала Аматис, вытерев тыльной стороной руки губу, из которой медленно текла кровь.

Слабый ропот напряженного смеха пронесся по толпе.

— И вот вы увидели это, — сказал Себастьян. — Даже те Сумеречные охотники, которые не обладают никакой силой или навыками — прошу прощения, Аматис, — могут стать сильнее и быстрее, чем их «ангельские» аналоги. — Он ударил кулаком в ладонь. — Сила. Настоящая сила. Кто готов?

После мгновения раздумий, Картрайт поднялся на ноги, прикрывая рукой живот.

— Я готов, — сказал он, бросая ядовитый взгляд на улыбающуюся Аматис.

Себастьян поднял Дьявольскую Чашу.

— Тогда подходи.

Картрайт двинулся к Себастьяну, и как он сказал, другие Сумеречные охотники сломали строй, направляясь к тому месту, где стоял Себастьян, образуя неровную линию.

Аматис спокойно стояла в стороне, сложив руки. Клэри смотрела на нее, желая, чтобы пожилая женщина посмотрела на нее. Это была сестра Люка. Если бы все шло, как планировалось, она бы была Клэри приемной тетей сейчас.

Аматис.

Клэри подумала о ее маленьком доме в Идрисе, о том какой она была доброй, о том как сильно любила отца Джейса. Пожалуйста, посмотри на меня, подумала она. Пожалуйста, покажи мне, что это все еще ты.

И, словно Аматис услышав ее безмолвную молитву, она подняла голову и посмотрела прямо на Клэри. И улыбнулась. Не с доброй или ободряющей улыбкой. Ее улыбка была темной, холодной, спокойной и веселой. Это была улыбка того, кто будет смотреть, как ты тонешь, подумала Клэри, и не пошевелит и пальцем чтобы помочь.

Это была не улыбка Аматис. Это была вообще на Аматис. Аматис ушла.

Джейс убрал руку с ее рта, но она не чувствовала желания закричать. Никто здесь не мог ей помочь, и человек, стоящий и обвивающий ее своими руками, заключающий в плен своим телом, не был Джейсом. Это как с одеждой, которая может хранить следы своего хозяина ещё многие годы, если её не носить, или с подушкой, на которой остался контур головы человека, когда-то спавшего на ней, даже если он давно умер, так же было и с ним. Пустая оболочка, она наполнила ее желанием, любовью и мечтой. И при этом она сделала реального Джейса — грозным врагом. В поиске его спасения она почти забыла, кого она спасает.

И она вспомнила, что он сказал ей, в те несколько мгновений, когда он был сам собой. Я ненавижу саму мысль, что он с тобой. Он. Другой я.

Джейс знал, что они два разных человека — та личность с очищенной душой не была им. Он пытался вернуться к Конклаву, но она не позволила ему. Она не слушала его пожеланий. Она сделала выбор за него — в момент побега и паники, но она сделала его — не понимая, что ее Джейс лучше умрет, чем будет таким. Она не столько спасала его жизнь, сколько проклинала к такому существованию, которое он будет презирать.

Она расслабилась, и Джейс принял её внезапное изменение как признак того, что она больше с ним не боролась. Последний из сумеречных охотников находился перед Себастьяном, нетерпеливо дотягиваясь до Дьявольской Чаши, которую он держал в руках.

— Клэри… — начал Джейс. Она никогда не узнает того что он хотел сказать.

Раздался крик, и Сумеречный охотник, тянувшийся за Чашей, отшатнулся со стрелой в горле. В неверии Клэри огляделась вокруг и увидела Алека, стоящего на вершине дольмена, в форме, держащего свой лук. Он удовлетворенно улыбнулся и опять потянулся через плечо за другой стрелой.

А затем, прибывая позади него, остальные появились на равнине. Стая волков, бежала пригнувшись к земле, их пестрый мех сиял разным светом. Майя и Джордан были среди них, догадалась она. Позади них шли ровной линией знакомые сумеречные охотники: Изабель и Мариза Лайтвуд, Хелен Блэкторн и Алина Пенхаллоу, и Джослин, ее рыжие волосы было видно даже с расстояния. С ними был Саймон, с рукояткой серебряного меча, выглядывающего над изгибом его плеча, и Магнус с синими искорками в руках

Ее сердце сильнее забилось в груди.

— Я здесь! — позвала она их. — Я здесь!

— Вы видите ее? — настаивала Джослин. — Она там?

Саймон попытался сфокусироваться на темноте перед ним, благодаря его особым вампирским чувствам он различил особый запах крови Разные виды крови, смешанные вместе — кровь сумеречных охотников, демоническая кровь и горечь крови Себастьяна.

— Я вижу ее, — ответил он. — Джейс держит ее. Он тянет ее за ту линию сумеречных охотников.

— Если они преданы Джонатану как Круг был предан Валентину, они сделают стену из тел чтобы защитить его, и Клэри и Джейса наряду с ним. — Джослин была преисполнена холодного материнского гнева, ее зеленые глаза горели. — Мы должны прорваться через них, чтобы добраться до нее и Джейса.

— До кого нам нужно добраться так это до Себастьяна, — сказала Изабель. — Саймон, мы прорубим дорогу для тебя. Ты доберешься до Себастьяна и проткнешь его Глориусом. Когда он упадет…

— Остальные возможно рассеяться, — сказал Магнус. — Или, в зависимости от того как близки они к Себастьяну, они могут умереть или потерпеть крах вместе с ним. По крайней мере, мы можем на это надеяться. — Он повернул голову назад. — Говоря о надежде… вы видели тот выстрел из лука, который сделал Алек? Это мой парень.

Он просиял и пошевелил пальцами; голубые искры выстрелили из них. Он блистал во всем. Только Магнус, отрешенно подумал Саймон, будут иметь доступ к блестящим боевым доспехам.

Изабель расправила ее кнут вокруг ее запястья. Он выскочил перед ней, лизнув золотым огнем.

— Хорошо, Саймон, — сказала она. — Ты готов? — Плечи Саймона напряглись. Они все еще оставались на расстоянии от линии вражеской армии — он не знал, как еще думать о них — которая держала строй с их красной одежде и форме, их руки ощетинились оружием. Некоторые из них громко восклицали в недоумении. Он не мог сдержать усмешки в ответ. — Во имя Ангела, Саймон, — сказала Иззи. — Чему ты улыбаешься?

— Их клинки серафима больше не работают, — сказал Саймон. — Они пытаются выяснить почему. Себастьян только что прокричал им использовать другое оружие.

Вдалеке раздался крик, как только другая стрела появилась из ниоткуда и похоронила себя в спине здоровенного Сумеречного охотника в алых одеждах, рухнувшего вперёд. Линия дернулась и медленно раскрылась, словно разлом в стене. Саймон же, увидев свой шанс, рванулся вперед, и остальные бросились с ним.

Это было похоже на погружение в черный океан ночью, океан полный акул и имеющих злые зубы морских созданий, сталкивающихся друг против друга. Это была не первая битва, в которой участвовал Саймон, но на протяжении Смертельной Войны он был отмечен Меткой Каина. Это было не совсем началом действия, но много демонов отшатнулись, увидев на нём ее.

Он никогда не думал, что будет скучать по этому, но он пропустил это сейчас, когда пытался протолкнуться вперёд через плотно стоящих Сумеречных охотников, что которые нападали на него с лезвиями.

Изабель была с одной стороны от него, Магнус с другой, защищая его… защищая Глориус. Кнут Изабель запел, сильный и уверенный, и с рук Магнуса сорвался красный, зелёный и синий огонь. Полосы цветного огня сражали тёмных Нефилимов, сжигая их там, где они стояли. Темные Сумеречные охотники закричали, когда волки Люка крались между ними, кусая и прыгая на их горло.

С поразительной скоростью вылетел кинжал и понёсся в сторону Саймона. Он вскрикнул, но продолжал идти, зная, что рана могла затянуться сама в секунды. Он вынул его… и замер.

Перед ним было знакомое лицо. Аматис, сестра Люка. Ее глаза остановились на нем, он увидел в них узнавание. Что она здесь делает? Она же пришла, чтобы сражаться вместе с ними? Но… Она бросилась на него, с темно сверкающем кинжалом в руке.

Она была быстрой — но не настолько, чтобы его вампирские рефлексы не смогли спасти его. Аматис была сестрой Люка; он знал её; и этот момент неверия мог бы стать концом для него, если бы Магнус не прыгнул перед ним, подвинув его назад

Голубой огонь сорвался с рук Магнуса, но Аматис была так же и быстрее колдуна. Она увернулась от огня под руку Магнуса, и Саймон поймал вспышку лунного света от лезвия её ножа. Глаза Магнуса в шоке расширились, когда её лезвие цвета полуночи поехало вниз, разрезая его броню. Она рванула его обратно, теперь лезвие покрывали пятна крови; Изабель закричала, когда Магнус рухнул на колени.

Саймон попытался повернуться к нему, но волна и давление бьющейся толпы несли его прочь. Он закричал имя Магнуса, когда Аматис склонилась над упавшим колдуном и подняла кинжал во второй раз.

— Отпусти меня! — кричала Клэри, извивалась и брыкалась, она делала все, чтобы вырваться из хватки Джейса.

Она почти не видела ничего выше толпы одетых в красное сумеречных охотников, которые стояли перед ней; Джейс и Себастьян загородили её семью и друзей. Они втроем были в нескольких метрах от линии боя; Джейс крепко ее держал, потому что она боролась, а Себастьян в стороне от них следил за развитием событий с тёмной яростью на лице

Его губы двигались. Она не могла сказать, ругался ли он, молился, или вновь повторял заклинание.

— Отпусти меня, ты… — Себастьян повернулся, с пугающим выражением лица, где-то между усмешкой и рычанием.

— Закрой ей пасть, Джейс.

Джейс, по-прежнему держащий Клэри, сказал.

— Неужели мы просто будем стоять в стороне здесь, и пусть они защищают нас? — он дёрнул подбородком в сторону линии Сумеречных охотников

— Да, — ответил Себастьян. — Мы слишком важны, чтобы рисковать получить травму, ты и я.

Джейс покачал головой:

— Мне это не нравиться. Слишком много на другой стороне — Он вытянул шею, чтобы взглянуть на толпу. — Что на счет Лилит? Ты можешь вызвать её обратно, чтобы она помогла нам?

— Что, прямо сюда? — в тоне Себастьяна было презрение — Нив коем случаи. Кроме того, она сейчас слишком слаба чтобы оказать реальную помощь. Когда-то она могла разгромить армию подобную этой, но это отребье из Нижнего мира с его Меткой Каина, он превратил её в ничто, рассеял меж мирами. Все, что она могла сделать, появиться и дать нам свою кровь.

— Трус, — Клэри плюнула в него. — Ты превратил всех этих людей в своих рабов и даже не пытаешься их защитить… — Себастьян вскинул руку, как если бы он вздумал залепить ей пощёчину.

Клэри хотела, чтобы Джейс был здесь, чтобы он видел, что происходит, но вместо этого лишь ухмылка промелькнула на лице Себастьяна. Он опустил руку.

— И если Джейс отпустит тебя, я так понимаю, ты будешь бороться?

— Конечно же я…

— На чьей стороне? — Себастьян быстро шагнул к ней и поднял Чашу Смерти. Она могла видеть, что находится внутри нее. Хотя многие из нее испили, кровь осталась на том же уровне. — Подними ей голову, Джейс.

— Нет! — Она удвоила усилия, чтобы вырваться.

Рука Джейса скользнула под ее подбородок, но ей показалось, что она почувствовала нерешительность в его прикосновении.

— Себастьян, — произнес он. — Не…

— Сейчас же, — сказал Себастьян. — Нет никакой необходимости оставаться здесь. Мы более важны, чем пушечное мясо. Мы доказали что Чаша смерти работает. Вот что имеет значение — Он схватил перед платья Клэри. — Но бежать будет гораздо легче, — сказал он. — Безо всех этих пинков, криков и ударов на каждом шагу.

— Мы можем заставить ее выпить позже…

— Нет, — прорычал Себастьян. — Держи её. — Он поднял Чашу и прижал её к губам Клэри, пытаясь открыть её рот. Она боролась с ним, стиснув зубы. — Пей, — шёпот Себастьяна звучал так порочно и так тихо, что Клэри сомневалась, слышит ли его Джейс — Я говорил тебе, что в конце этой ночи ты будешь делать всё, что я пожелаю. Пей.

Его чёрные глаза потемнели, и он прижал Чашу ещё ближе, пытаясь приоткрыть её нижнюю губу. Она почувствовала вкус крови, в тот самый миг, когда сумела нащупать плечи Джейса и схватить их, чтобы использовать как рычаг, оттолкнуться и упасть на колени.

Она ощутила, как рвётся и расползается в стороны шов платья, когда она ударила Себастьяна ногой в грудь. Он отшатнулся, не выдержав напора ветра, а она, едва дёрнув головой назад, услышала громкий треск, когда её затылок коснулся лица Джейса. Он закричал и ослабил хватку настолько, чтобы она могла освободиться.

Она кинулась от него прочь и без оглядки нырнула в гущу битвы.

Майя бежала по усыпанной камнями земле, звёздный свет прохладно скользил по её шерсти, её чувствительный нос атаковали запахи битвы — кровь, пот и тёмная магия, чей аромат был подобен подпаленной резине. Стая разбежалась по всему полю, прыгая и убивая своими зубами и когтями.

Майя держалась как можно ближе к Джордану не потому, что нуждалась в его защите, а потому что она обнаружила, что бок о бок воевать лучше и более эффективно.

Прежде она участвовала лишь в одном сражении, том, что было на равнине Броселинд, и представляло из себя хаотичную смесь из демонов и нежити. Здесь же, в Буррене, бойцов гораздо меньше, однако и тёмные Сумеречные охотники были весьма грозной армией, с их мечами и кинжалами и быстрой, пугающей силой.

Майя видела, как худой мужчина воспользовался кинжалом с коротким лезвием, чтобы отрубить голову волку, видела, как он упал на землю обезглавленный в человеческом обличии, окровавленный и неузнаваемый.

Пока она думала, нефилим в алой одежде внезапно выставил перед ней острый меч, держа его в руках. Лезвие было запятнано красно-чёрным в лунном свете. Джордан рядом с Майей зарычал, но именно она бросилась на человека. Он нырнул прочь, резанув мечом. Она почувствовала резкую боль в плече и врезалась в землю всеми четырьмя лапами, содрогалась от боли.

Послышался грохот, и она знала, что выбила меч у человека из рук. Она зарычала и обернулась, но Джордан уже вцепился в горло Нефилиму. Человек схватил его за шею, как будто это был непослушный щенок.

— Нежитьская сволочь, — выплюнул он, и хотя это был не первый раз, когда Майя слышала такие оскорбления, что-то в ледяной ненависти его тона бросило её в дрожь. — Тебе следовало бы быть плащом. Я бы носил тебя.

Майя погрузила зубы в его ногу. Медно-красная кровь ворвалась в её рот, и человек, крича от боли, отшатнулся, ударяя по ней, заставляя Джордана скользить вместе с ним. Майя крепко схватила его, поскольку Джордан снова сделал выпад, и на этот раз крик Нефилима был резко прекращён, когда Джордан впился, разрывая его горло.

Нож Аматис летел к сердцу Магнуса, когда стрела просвистела в воздухе, и ударила в ее плечо, с такой силой сбив её с ног, что она на упала лицом на скальной грунт. Она кричала, звук быстро перекрыл звон оружия вокруг них.

Изабель опустилась на колени рядом с Магнусом; Саймон, взглянув вверх, увидел Алека на могильном камне, стоящего словно замороженный с луком в руках. Вероятно, он был слишком далеко, чтобы чётко увидеть Магнуса; руки Изабель были напротив груди колдуна, но Магнус — Магнус, который всегда был образцом кинетической, словно распирающей его энергии — совершенно тихо находился перед помощью Изабель.

Она подняла глаза и увидела, что Саймон смотрит на них; её руки были красными от крови, но она яростно покачала головой.

— Продолжай двигаться! — закричала она. — Найди Себастьяна! — С мечом в руках Саймон крутанулся на месте, и погрузился в сражение.

Непроницаемая толпа одетых в красное Сумеречных Охотников начала уменьшаться. Волки бросались тут и там, пася Сумеречных Охотников далеко от друг друга.

Джослин билась на мечах с каким то рычащим человеком со свободной руки которого капала кровь и Саймон заметил что-то странное и двинулся вперед пробираясь через узкие проемы между борющимися: никто из одетых в красное нефилимов не был отмечен. Их кожа был без рисунков. Они были такими же, он понимал… он увидел уголком глаза одного из темных Сумеречных охотников, сделавшего выпад к Алине с покачивающейся булавой, Хелен бросилась в сторону намного более быстрее, чем любой нефилим видимый им раньше, даже быстрее Джейса и Себастьяна.

Они двигались с быстротой вампиров, подумал он. Один из них резко полоснул по прыгающему волку, разрезая его брюхо. Мертвый оборотень рухнул на землю, теперь это был труп коренастого человека с вьющимися белокурыми волосами. Не Майя или Джордан.

Облегчение захлестнуло его, а потом появилось чувство вины; он двинулся вперед на запах крови кружащий вокруг него, и он снова пожалел, что потерял Метку Каина. Он подумал, что он мог сжечь всех этих вражеских исполинов на земле, на которой они стояли — один из темных нефилимов встал перед ним, размахивая тесаком.

Саймон пригнулся, но ему это было не нужно. Этот человек едва ли был на полпути, когда стрела попала ему в шею, и он упал, булькая кровью.

Саймон вздёрнул голову и увидел Алека, по-прежнему стоявшего на вершине гробницы: его лицо было похоже на каменную маску, и он пускал стрелы с механической точностью, его рука загибалась назад, доставая следующую, как на автопилоте, помещала её в нужном месте на луке и отправляла в полёт. Каждый удар поражал цель, но Алекс этого почти не замечал. К тому времени, когда одна стрела летела, он тянулся за другой. Саймон услышал ещё один свист, и стрела врезалась в тело тогда, когда он бросился вперёд, на более свободное пространство на поле боя… и замер.

Она была там.

Крошечная фигурка Клэр боролась голыми руками и ногами, чтобы пробить себе путь через толпу. Она была одета в рваное красное платье и ее волосы превратились в бесформенную массу, когда она увидела его, ее взгляд стал недоверчив, а потом изумление промелькнуло у нее на лице.

Её губы произнесли его имя.

Только позади нее был Джейс. Его лицо было в крови. Толпа расступилась когда он пробирался через нее, давая ему пройти. Позади него, в проходе, оставшимся, после Джейса, Саймон увидел мерцание оттенков красного и серебристого — знакомая фигура, со светлыми волосами, будто бы позолоченными, как у Валентина.

Себастьян. Все еще скрывавшийся за последней линией обороны темных Сумеречных охотников.

Увидев его, Саймон потянулся к плечу и достал Глориус из ножен. Мгновение спустя, всплеск толпы швырнул Клэр к нему. Ее глаза были почти черными от адреналина, но ее радость при виде него была очевидна. Облегчение прошло через Саймона, и он понял, что задавался вопросом, была ли она все еще собой, или изменена, как Аматис.

— Дай мне меч! — закричала она, ее голос почти заглушил лязг металла о металл.

Она потянулась рукой, чтобы взять его, и в этот момент она была уже не Клэри, подругой его детства, а настоящим Сумеречным охотником, ангелом возмездия, которому и принадлежал меч. Саймон протянул его ей, рукоятью вперед.

Битва превратилась в настоящий водоворот, думала Джослин, прорезая себе путь сквозь наступающую толпу, атакуя кинжалом Люка всех, кто был в красном.

Все происходило так быстро, враги то наступали, то отступали, но, в действительности, все чувствовали одно — неконтролируемую опасность, желание бороться за жизнь и выжить, в конечном итоге.

Ее глаза лихорадочно осматривали бойцов, в поисках дочери, вспышки ее рыжих волос — или, хотя бы, Джейса, потому что где он, там и Клэри. Камни были разбросаны по равнине, как айсберги в неподвижном море.

Она начала карабкаться по грубому краю одного из этих валунов, стараясь найти лучшее место обзора битвы, но разглядеть удавалось только близко прижатые друг к другу тела, блеск оружия и темные, пригнувшиеся очертания волков, среди воюющих.

Она развернулась, чтобы спуститься обратно на землю, и обнаружила, что внизу ее ожидают. Джослин быстро выпрямилась, глядя на своего противника. Он был одет в алое одеяние, и имел мертвенно бледный шрам вдоль одной из его щек, пережиток неизвестной ей части битвы. Его лицо было измученным и постаревшим, но ошибки быть не могло.

— Джереми, — сказала она медленно, ее голос был едва слышен за шумом боевых действий. — Джереми Понтмерси.

Человек, который когда-то был самым молодым членом Круга смотрел на нее из налитыми кровью глазами.

— Джослин Моргенштерн. Ты пришла, чтобы присоединиться к нам?

— Присоединиться к вам? Джереми, не…

— Ты уже была в Круге, — сказал он, подходя к ней ближе. Длинный кинжал с лезвием, острым как бритва, висел у него на правой руке. — Ты была одной из нас. А теперь мы следуем за твоим сыном.

— Я порвала с вами, когда вы последовали за моим мужем, — сказала Джослин. — Почему вы думаете, что я последую за вами сейчас, когда мой сын возглавляет вас?

— Или ты с нами или против нас, Джослин. — Его лицо ожесточилось. — Ты не можешь противостоять собственному сыну.

— Джонатан, — мягко произнесла она. — Он самое великое зло, которое сотворил Валентин. Я никогда не буду за него. И, в конце концов, я никогда не была за Валентина. На что ты надеешься, убеждая меня сейчас?

Он покачал головой.

— Ты не понимаешь меня, — сказал он. — Я имею в виду, что ты не сможешь выстоять против него. Против нас. Конклав не сможет. Они не подготовлены. Не к тому, на что мы способны. Готовы сделать. Кровь потечет по улицам в каждом городе. Мир сгорит до тла. Все что ты знаешь, будет уничтожено. И мы восстанем из пепла вашего поражения, словно торжествующий феникс. Это твой единственный шанс. Сомневаюсь, что твой сын предоставит тебе еще один.

— Джереми, — произнесла она. — Ты был так молод, когда Валентин завербовал тебя. Ты можешь образумиться, даже вернуться к Конклаву. Они будут снисходительны…

— Я могу никогда не возвращаться в Конклав, — сказал он с огромным удовлетворением. — Неужели ты не понимаешь? Те, кто стоят с твоим сыном, больше не Нефилимы.

Больше не нефилимы.

Джослин начала отвечать, но прежде чем она смогла сказать, кровь вырвалась из его горла. Он рухнул на землю, и тогда Джослин увидела стоящую позади него Маризу, с мечом в руках. Обе женщины смотрели друг на друга, прямо над телом Джереми.

Затем, Мариза отвернулась и направилась обратно в эпицентр битвы.

В тот момент, пальцы Клэри сомкнулись вокруг рукоятки меча, и он вспыхнул золотым светом. Пожар вспыхнул внизу лезвия, освещая слово «Quis ut Deus?» и рукоятка стала сверкать, словно солнечный свет. Она чуть не уронила его, думая, что он загорелся, но пламя хранилось внутри меча, и металл был холоден, как всегда.

После этого казалось, что все происходит в замедленной съемке. Она повернулась, держа пылающий меч. Её глаза отчаянно искали в толпе Себастьяна. Хотя она его и не видела, но четко знала, что он находится позади плотной армии Сумеречных охотников, которых ей придется победить, чтобы добраться до него. Крепко сжимая меч в руках, она направилась к ним, но дорогу ей неожиданно загородили.

Джейс.

— Клэри, — произнес он.

Казалось невозможным, что она могла его слышать, звуки вокруг них были оглушительными: крики и рычание, стук металла о металл. Но море борьбы, казалось, расступилось от них с обеих сторон, как Красное море прощания, оставив свободное пространство вокруг нее, и Джейс. Меч горел, находясь в ее руках.

— Джейс. Прочь с дороги.

Она слышала как Саймон, за ней, что-то кричал; Джейс покачал головой. Его золотые глаза были пусты и непроницаемы. А лицо было запачкано в крови; в том месте, куда Клэри боднула его своей головой по скуле, кожа уже опухла и потемнела.

— Отдай мне меч, Клэри.

— Нет. — Покачала она головой, делая шаг назад. Глориус осветил пространство, где они стояли, осветил затоптанную, запачканную кровью землю, вокруг нее, и осветил лицо Джейса, когда он придвинулся к ней. — Джейс. Я могу отделить тебя от Себастьяна. Я могу убить его, не причиняя тебе боль… — его лицо скривилось.

Его глаза стали того же цвета, что и огонь, охвативший меч, или они просто отражали его, она была не уверенна, но, посмотрев на Джейса, она поняла, что это уже не важно.

Она видела одновременно и Джейса, и не Джейса: ее воспоминания о нем, как о том красивом парне, каким он был, когда они впервые встретились, безразличный к себе и остальным, который учился заботиться о других и самому быть осторожным.

Она вспомнила ночь, которую они провели вместе в Идрисе, держась за руки на узкой кровати, и того окровавленного парня, который смотрел на нее глазами охотника и признался в том, что это он стал убийцей в Париже.

— Убить его? — требовательно спросил Джейс, который не был Джейсом. — Ты сошла с ума? — и она вспомнила ту ночь, возле озера Лин, когда Валентин проткнул его мечом, и, казалось, что ее жизнь утекает вместе с его кровью. Она наблюдала за тем, как он умирал, там, на берегу озера в Идрисе. И позже, когда она возвратила его, он подполз к ней и посмотрел вниз на нее теми глазами, которые горели как Меч, как сверкающая кровь ангела.

Я был в темноте, сказал он. Не существовало ничего, кроме теней, и я был тенью. А потом я услышал твой голос.

Но этот голос сменился на другой, в голове прозвучали слова из более недавнего разговора: Джейс, стоящий лицом к лицу с Себастьяном, в гостиной Валентина, говоривший, что он лучше умрет, чем будет так жить.

Она слышала, как он разговаривал с ней сейчас, уговаривал отдать меч или он сам его заберет. Его голос был резок, нетерпелив, как голос кого-то говорящего с ребенком.

И она осознала, что, как и он в этот момент не был Джейсом, так и она уже была не той Клэри, которую он любил. Это было лишь воспоминание о ней, размытое и искаженное: изображение кого-то послушного, подчиняющегося чужим приказам. Кого-то, кто не понимал, что любовь не подчиняется чужой воле или это не любовь вовсе.

— Отдай мне меч. — Он вытянул свою руку, поднял подбородок и обратился властным тоном: — Отдай его мне, Клэри.

— Ты хочешь его? — Она подняла Глориус, как он учил ее, уравновешивая вес, хотя она чувствовала тяжесть в руке. Пламя в нем стало более ярким, пока, казалось, не достигло верха и коснулось звезд. Их разделяла только длина меча, его золотые глаза смотрели на нее с недоверием. Даже сейчас он не мог поверить, что она могла навредить ему, в самом деле, причинить ему боль. Даже сейчас. Она сделала глубокий вдох. — Тогда получай.

Она видела, что его глаза вспыхнули как тогда на озере, а затем она пронзила его мечем, как это сделал Валентин.

Сейчас она поняла, что так и должно быть. Он должен был умереть, и она не должна была вырывать его у смерти. И сейчас это должно было случиться вновь. Ты не можешь обмануть смерть. В конце концов, она получит свое.

Глориус мягко пронзил его грудь, и Клэри почувствовала, как ее рука, вся в крови, скользит по рукояти, как лезвие скользит через кости его грудной клетки, пока ее сжатый на мече кулак не стукнулся об его тело, и она замерла. Он не двинулся, а Клэри теперь оказалась прижата к нему, вытаскивая Глориус, когда кровь начала идти из раны на груди.

Послышался крик — звук гнева и боли и ужаса, звук, словно кого-то жестоко разорвало. Себастьян, подумала Клэри. Себастьян, кричащий, когда его связь с Джейсом была разорвана.

Но Джейс. Джейс не проронил ни звука. Несмотря ни на что, его лицо было мирным и спокойным, лицо статуи. Он смотрел на Клэри, его глаза сияли, словно наполненные светом.

А затем он загорелся.

Алек не помнил, как он спускался с булыжника, или пробивал себе путь по каменистой равнине, еле видной за павшими телами: темных Сумеречных охотников, мертвых и раненых оборотней.

Его взгляд искал лишь одного.

Он споткнулся и чуть не упал; когда он поднял взгляд, осматривая поле битвы недалеко от него, то увидел Изабель, стоявшей на коленях рядом с Магнусом. Казалось, что в его легких не осталось воздуха. Он никогда не видел Магнуса, настолько бледного, и настолько неподвижного. На его кожаных доспехах была кровь, и кровь же была на земле под ним. Но это было невозможно. Магнус жил так долго. Он был бессмертным. Даже в своих фантазиях, Алек не мог представить, чтобы Магнус умер раньше него.

— Алек. — Это был голос Иззи, донёсшийся до него как будто из-под воды. — Алек, он дышит.

Алек тяжело выдохнул и судорожно вдохнул. Он протянул руку своей сестре.

— Кинжал.

Она тихо вручила ему один. Она никогда не уделяла столько же внимания, сколько он в полевых классах скорой помощи; она всегда говорила, что руны сделают всю работу.

Он разрезал кожаные доспехи Магнуса, а затем рубашку под ними. Могло случиться так, что броня была всем, что держало его вместе. Он осторожно отогнул стороны назад, удивляясь устойчивости его собственных рук. Здесь было много крови, и большая колотая рана справа рёбрами Магнуса. Но по дыханию Магнуса было ясно, что его лёгкие не были проколоты.

Алек снял свою куртку, скомкал её, и прижал к всё ещё кровоточащей ране. Глаза Магнуса трепетали открывшись.

— Ауч, — сказал он слабо. — Хватит на мне валятся.

— Разиэль, — Алек благодарно выдохнул. — Ты в порядке — Он сунул свободную руку под голову Магнуса, его большой палец поглаживал его окровавленную щёку. — Я думал… — Он поднял глаза, чтобы взглянуть на сестру, прежде чем он сказал что-нибудь слишком неловкое, но она тихо ускользнула. — Я видел, что ты упал, — сказал Алек спокойно. Он наклонился и слегка поцеловал Магнуса в губы, не желая причинять ему боли. — Я думал, что ты был мёртв.

Магнус криво улыбнулся.

— Что, от той царапины? — Он взглянул вниз на покрасневшую куртку Алека. — Хорошо, глубокой царапины. Как от действительно, действительно большой кошки.

— Ты бредишь? — сказал Алек.

— Нет. — Брови Магнуса сдвинулись. — Аматис целилась в сердце, но она не задела ничего жизненно важного. Проблема в том, что потеря крови иссушает мою энергию и способность к само исцелению. — Он сделал глубокий вдох закончившийся кашлем. — Сюда, дай мне твою руку. — Тот протянул руку, и Алек просунул свои пальцы сквозь его, ладонь Магнуса плотно прижималась к его. — Помнишь ту ночь, когда на корабле Валентина была битва, и я нуждался в твоей силе?

— Она тебе снова нужна? — спросил Алек. — Ты можешь ее взять.

— Мне всегда нужна твоя сила, Алек, — сказал Магнус и закрыл глаза, их скрещенные пальцы начали светиться, будто они зажали между собой светящуюся звезду.

Сквозь рукоять и по лезвию ангельского меча прошел огонь. Он мгновенно перешел на руку Клэри, будто ее ударило электрическим током, опуская ее на землю. Жар от молнии распространялся вверх и вниз по ее венам, и она согнулась в агонии, обхватив себя руками, как будто могла спасти свое тело от того, что его разорвет на кусочки.

Джейс упал на колени.

Меч все еще торчал из него, но теперь он горел бело-золотым пламенем, и огонь охватил все его тело, как цветная вода наполняла стеклянный кувшин. Золотое пламя прошло сквозь него, делая кожу прозрачной. Волосы стали бронзового цвета, кости окрепли, мягко сияя сквозь кожу. Глориус медленно сгорал, превращаясь в расплавленные капли, похожие на жидкое золото в тигле.

Голова Джейса откинулась назад, а тело изогнулось, когда пожар начал бушевать внутри него. Клэри попыталась подтянуться к нему через скалистую землю, но жар, исходящий от его тела, был слишком высок. Он схватился рукой за грудь, и ручеек золотой крови потек сквозь его пальцы.

Камень, на котором он стоял на коленях, почернел, пошел трещинами и превратился в пепел. А затем Глориус догорел, как последняя искра костра, и Джейс рухнул вперед на камни.

Клэри пыталась встать, но ее ноги подгибались под ней. У нее все еще было впечатление, что ее вены горят огнем и боль пронзала все ее тело, будто бы к коже прикоснулись горячей кочергой. Она заставила себя двигаться вперед, цепляясь за землю окровавленными пальцами, порвав свое церемониальное платье, пока не доползла до Джейса.

Он лежал на боку, подперев одной рукой голову, а вторую полностью вытянув. Она растянулась рядом с ним. Жар исходил от его тела, будто он сам был тлеющим углем, но Клэри это не волновало. Она увидела рану на его спине, в том месте, откуда вышел Глориус. Они лежали на пепле от сгоревших камней, смешанных с кровью и его золотыми волосами.

Двигаясь медленно — каждое движение приносило боль, будто она была уже очень старой, будто каждая секунда, которую горел Джейс, прибавляла ей возраст — она подвинула его к себе, так что он перевернулся на спину, лежа на окровавленных и почерневших камнях. Она посмотрела на его лицо, которое больше не светилось золотом, а просто застыло, но он все равно был прекрасен.

Клэри положила свою руку на его грудь, где красный цвет его крови выделялся на фоне темно-красной одежды. Она чувствовала край лезвия напротив его ребер. Она видела, как кровь просачивается сквозь его пальца, ее было так много, что она окрасила камни под нами и, засохнув, почернела, запачкав кончики его волос.

И все же. Не то что бы он принадлежал Небесам больше, чем Аду.

— Джейс, — прошептала она. Все вокруг них куда-то бежали. Жалкие остатки от армии Себастьяна спасались бегством, перепрыгивая через Ограду, роняя свое оружие. Она игнорировала их. — Джейс. — Он не двигался. Его лицо застыло, такое умиротворенное под лунным светом. Его ресницы отбрасывали темную, длинную тень на скулах. — Пожалуйста, — сказала она, чувствуя, будто слова буквально царапали ее горло. Ее легкие горели с каждым вздохом. — Посмотри на меня.

Клэри закрыла глаза. Когда она открыла их вновь, ее мать стояла на коленях рядом с ней, дотрагиваясь до ее плеча. По лицу Джослин текли слезы. Но этого не могло быть… Почему ее мать плачет?

— Клэри, — прошептала ее мама. — Отпусти его. Он мертв.

На расстоянии Клэри увидела Алека стоящего на коленях около Магнуса.

— Нет, — произнесла Клэри. — Меч… выжег все это зло. Он все еще может жить.

Ее мама опустила руку ей на спину, ее пальцы запутались в растрепанных кудрях Клэри.

— Клэри, нет…

Но та думала лишь о Джейсе, сплетая их руки.

Ты сильнее этого. Если это ты, действительно ты, то ты откроешь глаза и посмотришь на меня.

Вдруг подошел Саймон, садясь на колени по другую сторону от Джейса, его лицо было испачкано кровью и грязью. Он потянулся к Клэри. Она подняла голову, чтобы посмотреть на него и на маму, и увидела подходящую к ним Изабель — ее глаза расширились, а движения замедлились. Ее одежда была залита кровью. У Клэри не было сил, чтобы посмотреть в лицо Иззи, и она просто отвернулась и сосредоточила свой взгляд на золотистых волосах Джейса.

— Себастьян, — сказала, или хотела сказать Клэри. Её голос походил на карканье. — Кто-то должен пойти за ним… — И оставьте меня в покое.

— Они ищут его. — Джослин наклонилась к дочери, явно нервничая, ее глаза были широко открыты. — Клэри, отпусти его. Клэри, детка…

— Позвольте ей остаться, — Клэри слышала, как резко сказала Изабель.

Она слышала, как ее мать начала спорить, но все происходящее вокруг казалось таким далеким, как будто Клэри наблюдала за представлением, сидя на последнем ряду. Ничего не имело значения, кроме Джейса. Джейс, сожжение. Слезы обожгли ее веки.

— Джейс, черт возьми, — сказала она, ее голос надрывался. — Ты не умер.

— Клэри, — мягко сказал Саймон. — Это был шанс… — Оставь его. Именно это просил Саймон, но она не могла. Она не может.

— Джейс, — прошептала она. Это походило на молитву, способ, которым он когда-то держал ее в Ренвике и пел ее имя много раз. — Джейс Лайтвуд… — Она замерла.

Вот оно.

Движение было настолько крошечным, что вряд ли это можно было считать движением. Трепет ресниц.

Она склонилась над ним, чуть не падая, и прижала свою руку к его разорванной алой футболке на груди, как будто могла залечить рану, которую сама и нанесла. Вместо этого, она почувствовала — это было так невероятно, что на секунду, она перестала понимать, что происходит, не могла поверить в происходящее — под своими пальцами его сердцебиение…