Глава 4

– И че? Ты правда запала на бомжа? – Надя выложила в вазочку варенье из алычи и облизала ложку. На столе, укрытом древней скатеркой, все было приготовлено к чаепитию. В прозрачном чайничке лениво кружили розовые лепестки каркаде, на блюдечке один на другом громоздились румяные пирожки, которые Наде на работу снарядила мама, липовый мед, и теперь вот еще варенье. Искушение чистой воды.

– Да не запала я! И вообще… что, если бомж – так не человек вовсе?

– Человек, конечно. Разве об этом речь?

– А о чем тогда?

– Ну, не знаю. Просто странно это. Он же старый.

– Ему всего сорок! Раяну Гослингу, кстати, тоже. Но он тебе нравится.

– Ну, допустим, тебе не Раян Гослинг названивает. Слушай, а может, он телефонный маньяк? – Надя разлила чай по чашкам и пододвинула Варе пирожки: – Ешь! Тут с картошкой и ливером, а вот эти более вытянутые – с капустой.

– Не буду, Надь. Ты же знаешь, что я на диете.

– Глупости это все. Зачем себя мучить?

– Была бы я такой худой, как ты – так не мучила бы, – вздохнула Варя, с жадностью наблюдая за тем, как подруга садистски медленно подносит пирожок ко рту и, зажмурившись от удовольствия, впивается в него зубами.

– Да что ж хорошего в костях? Я копчиком трусы протираю. Представляешь? А ты ведь в курсе, почем нынче трусы.

Варя прыснула в кулак:

– Врешь ты все.

– Да нет же! Я серьезно. Протираю. Кому расскажи – не поверят. Копчик у меня выпирает как хвост у зауропода. И позвонки на спине. Агафонов сказал, что я голая похожа на ящера.

– Придурок твой Агафонов.

– Это – факт. Даже не знаю, почему я так долго его терпела.

– А почему все терпят? Вот и ты поэтому. – Варя поколотила в чашке ложкой, отложила ту и заметила зло: – Видит бог, нам, женщинам, нужно перестать зацикливаться на мужчинах.

– Думаешь?

– Ага. Как будто все счастье в них, и если он не валяется у тебя на диване, ты и не полноценная вовсе. Ну, разве не бред? И что характерно, это ведь чисто наша славянская фишка. Прямо интересный феномен.

Варя закипала все сильней. Ее так сильно впечатлила собственная неправильная реакция на Захара Ильича, что она уже несколько дней занималась ее разбором. Ведь это и впрямь интересно. Почему она так отреагировала на мужчину, которого никогда в жизни не видела, и вообще…

– Не хочешь его исследовать?

– Шутишь?

– Почему? Потом напишешь на эту тему какую-нибудь умную книжку. Или запустишь курс в социальных сетях. Назовешь, его, например, «Доколе?». Станешь коучем для одиноких дев. У нас таких знаешь сколько? Да полстраны. А несчастных? С комплексами, которые они вынесли из отношений с идиотами, вроде моего Агафонова.

– Ну, не знаю. Где на это время взять? Мне трех работ выше крыши хватает. Кстати, я не могу дозвониться Лозовскому. Он обещал выделить для наших зажигалочек четыре билета на Онегина.

Зажигалочками у них в доме престарелых называли постояльцев. Это был, если можно так сказать, образцово-показательный дом престарелых. Стараниями фонда, который его поддерживал, старичками всячески занимались. Вывозили на экскурсии, выбивали им билеты в кино и театр, абонементы в фитнес-центры и плавательные бассейны. В общем, обеспечивали максимально достойную и счастливую старость. У Вари была мечта, чтобы такая старость была у каждого в их стране. Для популяризации этой идеи она даже завела блог, в котором делилась видео из жизни постояльцев, их фото, сопровождая те смешными домопрестареловскими байками. В общем, как могла, привлекала внимание к проблеме пожилых, одиноких людей, которые, прожив свои жизни, в конце оказались вообще никому не нужными. Даже государству, которому служили. Ведь среди их постояльцев кого только не было – и заслуженные, и ученые, и орденоносцы. Был даже космонавт. Который, правда, так и не побывал в космосе. Но все же… В дом престарелых, кстати, перебралась и Варина мама. Сказала, что здесь ей веселей. Варя скрепя сердце согласилась, но только потому, что после инсульта Нине Макаровне требовался постоянный медицинский уход. Обеспечить его своими силами у Вари не получилось бы. Ей нужно было работать, чтобы они обе не померли с голоду. Деньги на реабилитацию и лекарства утекали, как вода сквозь пальцы. Но, несмотря на солидный возраст, мать Вари прогрессировала на глазах. А значит, оно того стоило.

– Он тебя, наверное, в черный список добавил.

– Кто?

– Лозовский. Не надоело вам еще с протянутой рукой ходить?

Бурчала Надя скорее для порядка, потому что, когда могла, она и сама помогала волонтерам. Обзванивала потенциальных спонсоров или партнеров. Неравнодушных было, конечно, много, но к ним еще нужно было пробиться.

– А какой у нас выход?

– Никакого! – развела руками Надежда. – Ух ты ж черт! Как время летит. У меня через полчаса обход. Надо уколы поставить. Вяземский-то совсем плох стал. Вчера забыл надеть штаны к ужину. И заявился в одном исподнем. У наших зажигалочек случился настоящий праздник. Клянусь, кто-то даже свистел. Надо заметить, не без причины, – добавила, сменив тон на приторно-сладкий, и манерно повела указательным пальчиком, – генерал выправку сохранил.

– Ой, Надька! – рассмеялась Варя. – По тебе театральный плачет.

– А что я? Правду ведь говорю. И это… Ты все же поешь. Куда тебе худеть-то? И вообще, я тут вычитала, что по статистике женщины, имеющие немного лишнего веса, живут дольше мужчин, которые это заметили.

– Слушай, нельзя так ржать! И вообще ты меня совсем заболтала. Мне ведь тоже бежать нужно.

Хорошо, что до второй работы всего полквартала пешком. Варя поэтому на нее и согласилась. Так и жила. В своем треугольнике безнадеги, как его в шутку прозвали подруги. На одной вершине – дом престарелых, на другой – офис телефона доверия, на третьей – дом – ужасная высотка, в которую их с мамой переселили из маленькой уютной пятиэтажки, запланированной под снос. Иногда Варя думала, что этого её мама и не вынесла. То, что их старенькую квартиру по большому счету отняли. Это было настоящее родовое гнездо. С высокими потолками и несуразной планировкой. Там у них была даже комната, гордо называемая «библиотека». По факту никакая и не комната вовсе. Так, проходной тесный коридор, стены которого были увешаны стеллажами с книгами. Эти стеллажи дедушка Вари смастерил своими руками. Жаль, она его не знала совсем, ведь мать Варю родила очень поздно, почти в сорок восемь, когда ее собственные родители уже несколько лет как умерли. Но Нина Макаровна так много о них рассказывала, что Варя представляла их быт очень живо. К тому же остались письма, что дед Макар присылал жене из дальних экспедиций. И его дневники. Варя впервые их прочитала еще девчонкой. Сидя в той самой библиотеке в старинном потертом кресле, что стояло в углу, соседствуя с таким же древним торшером – единственным здесь источником света.

– А что будешь делать, если твой бомж объявится?

Варя стиснула в руках лямки рюкзачка.

– Буду вести себя согласно должностной инструкции.

– Слушай, а если он…

– Телефонный маньяк? – закатила глаза Варя.

– Да нет! Просто хулиган. И совсем не тот, кем тебе представляется.

– Да он и не представляется. Я из него каждое слово по делу клещами вытаскиваю. А хулиганы, наоборот, сразу выкладывают свою слезливую историю. Обычно на заднем плане в этот момент слышны голоса посторонних. И смех. Этим же придуркам поржать надо, понимаешь? Они для этого и звонят.

– А прикинь, если он и не бомж вовсе?

– А кто?

– Ну, я не знаю. Какой-нибудь заскучавший от роскошной жизни миллионер. Плывет себе по морю на собственной яхте, смотрит печально вдаль и тебе звонит.

Рюкзачок выпал из Вариных рук. Чертыхнувшись, она наклонилась его поднять. Выбившиеся пряди упали ей на лицо, и она сердито их сдула.

– Ну, что сказать? Фантазия у тебя, Надежда, конечно, бурная.

– Нет, а что? Помечтать-то можно. Слушай, а ты не думала с ним встретиться?

– Ты с ума сошла?! Это же противозаконно!

– И что? Тебя за это посадят в тюрьму?

– Нет, конечно. В тюрьму меня не посадят, но с точки зрения психологической деонтологии…

– Ой, мамочки! Где ты слов таких набралась? Ну, не хочешь – и не надо. Как будто я тебя заставляю. К тому же я не исключила варианта, что он – маньяк. Тогда вам встречаться, как ты понимаешь, не стоит.

– Вот-вот, Надь. Ты сначала определись. А то у тебя такой разброс в советах. Ну, все, я побегу.

– Звони, если что!

– Ага. Всем привет. Особенно Вяземскому. Не забудь напомнить ему про штаны!

Варя натянула старенький пуховичок, накинула капюшон и помчалась на другую работу. Идти нужно было вниз по улице. А по той, как весной, растекались ручьи. Нужно было резиновые сапоги надеть. Но прогноз соврал. И ее ботиночки «под замшу» здорово намокли. А, кроме того, от голода у Вари разболелась голова. Вот и как тут посидишь на диете, когда стоит пропустить всего один прием пищи, и давление становится, как у трупа?

– Сергеева, опять опаздываешь!

– Извините, Кир Саныч. Я исправлюсь.

Ничуть не стесняясь начальства, единственного, кто её дождался, Варя плюхнулась на свой стул, сняла ботинки и сунула их под батарею.

– Исправится она…

– Мне никто не звонил? – поинтересовалась будто бы между делом, стаскивая и носки.

– Тебе? У нас тут что, служба «Варвара Сергеева у телефона»?

– Ну, мало ли. Алеша в последний раз совсем нервный был.

Нет, тут она, конечно, не соврала. Когда ты подросток с кризисом ориентаций, как тут не нервничать? Просто… Ждала-то она совсем не Алешиного звонка. Ждала… И в то же время боялась снова услышать Захара Ивановича. А он все не звонил. Со дня последнего их разговора прошло уже больше недели. И Варя, конечно, пыталась себя убедить, что так даже лучше. Но каждый раз, когда звонил телефон, вздрагивала. Так, что одна из коллег – Алла Станиславовна, в прошлое дневное дежурство даже поинтересовалась, все ли у нее хорошо.

Варя прислонила озябшие ноги к радиатору. Не хотелось совать их мокрыми в тапочки.

– Я ухожу! – крикнул начальник, и почти в тот же миг телефон на столе запиликал.

Звонила милая бабулечка, которой нужно было пожаловаться на непутевых детей, потом беременная девушка, которую бросил парень. Три раза кто-то звонил и сбрасывал. Это тоже нормальная практика. Если верить статистике, подобные вызовы сбрасывают в трети случаев. Варя отогрелась, сделала себе чай. В этот раз с сахаром. Она была жутко голодна и уже сто раз себя отругала за то, что не съела предложенный пирожок. Надо было! Когда резь в желудке стала нестерпимой, Варя отправилась в рейд по тумбочкам. Нашла у Кира Саныча засохшие в камень сухари с изюмом. И вот когда она старательно размачивала те в чае, телефон зазвонил опять. Сердце Вари запнулось и пустилось вскачь. Да уж… Если она теперь будет так реагировать на каждый входящий вызов, долго не протянет. Впрочем, может, диета доконает её быстрей. Этот вариант тоже исключать не стоит.

– Вы позвонили на горячую линию неотложной психологической помощи! Здравствуйте.

– Привет, Варвара. Я уж думал, ты со страху уволилась.

– Варвара? Какая Варвара? Вы ошиблись. Здесь таких нет. – Варя растерялась, нутро будто обожгло кипятком, и она принялась пороть какую-то чушь. Опять.

– Брось. Тебе вранье не идет.

– Откуда вам знать, что мне идет, а что – нет?

– А я людей как-то, знаешь… чувствую, что ли?

Варя сглотнула. Подтянула колени к груди. Чертовы мурашки вновь выбрались из своих нор и отправились в забег по телу.

– И что у вас случилось на этот раз?

– Да ничего. Вычитал вот, что у японцев появился новый министр, который будет решать проблемы одиноких людей.

– Министр одиночества?

– Красиво звучит. Правда? Вот бы нам такого…

– Не знаю, как там в Японии, но от наших чиновников ничего хорошего ждать не приходится. Вот есть у нас министр социальной защиты, или как там его? И что? – неожиданно горячо включилась в диалог Варвара.

– Что? – затянулся сигаретой на том конце связи Захар Иванович.

– Ну, вот вы в своей ночлежке сильно их защиту чувствуете?

– Да не особо, – усмехнулся тот.

– Вот и у нас в доме престарелых так же. Рассчитываем на себя и на спонсоров. Завтра опять пойду с протянутой рукой. К Лозовскому – за билетами в театр. К Ковалю, те выделили две инвалидные коляски. А нам нужно три.

И как-то так вышло, что в тот их разговор Варя только то и делала, что болтала. Будто это ей нужно было выговориться, а не Захару Ивановичу. А он слушал. И только редко что-то уточнял. От этой их беседы у неё осталось странное послевкусие…

– Продиктуй мне свой номер, – велел Захар Иванович в конце.

– Я не могу, – запротестовала Варя.

– Бред. Все ты можешь. Если мне экстренно понадобится с тобой поговорить, тогда что? Сюда по сто раз на дню звонить? Твоим коллегам, что, больше нечем заняться, кроме как на мои звонки отвечать?

– Я не знаю… – совсем уж сникла Варя.

– Варь, номер. В конце концов, если я тебе надоем – отправишь в бан.

А что? Очень здравая мысль. Варя зажмурилась и тихо продиктовала заветные цифры.

Загрузка...