Готовое решение

10

— Мне надо съездить в Афины. Вертолет будет здесь через полчаса. Хочешь поехать со мной?

— Неужели ты решил спустить меня с поводка? Боже, какое доверие! — съязвила Сандра.

Она поставила чашку с кофе на стол и с холодной усмешкой посмотрела на Алексиса. Сандра вела себя независимо последние несколько дней — с тех пор, как обнаружила, что не беременна. Алексис, как ни странно, молча сносил ее издевательский тон и ядовитые замечания.

— А что ты можешь сделать? У тебя нет ни денег, ни паспорта. И к брату ты не обратишься за помощью — не позволит твоя гордость.

В проницательности ему не откажешь, подумала Сандра. Она действительно написала Робу письмо, в котором просто сообщила, что вышла замуж за Стефанидиса, что это был сногсшибательный роман и все произошло очень быстро. Тон письма был легким, чтобы у Роба создалось впечатление: сестра счастлива и довольна своей новой жизнью. Алексис никогда не узнает, почему она не открыла Робу правду. Это бы дало ему еще одну возможность подчинить ее своей воле. А в том, что Алексис ухватился бы за это, Сандра была уверена. Он не реагировал на ее колкости, но она видела, как в глубине его глаз тлеют зловещие искры, и понимала, что играет с огнем.

— Так ты едешь со мной или нет?

— Нет, — с холодной улыбкой ответила Сандра. — Ты меня удивляешь, Алексис. Если я поеду с тобой, то мне придется провести все это время в твоем обществе, а если я останусь, то буду свободна от тебя, пока ты будешь в Афинах. Есть еще вопросы?

— Ты долго еще будешь валять дурака? — прошипел Алексис, с трудом сдерживая ярость. — Ты же не ребенок, хотя тебе, кажется, доставляет удовольствие вести себя, как малое дитя. Мы женаты, и это факт.

— Мы женаты потому, что ты решил жениться на мне, — возразила Сандра, презрительно скривив губы. — Меня же никто не спрашивал, хочу я этого или нет.

— Но ведь ты злишься и демонстрируешь детское упрямство не из-за нашего брака. Не так ли, Сандра? Тебя гложет то, что я занимался с тобой любовью и тебе это нравилось.

Сандра внезапно побледнела, вскочила со стула и хотела выбежать из столовой, но Алексис схватил ее за руку и дернул на себя. Она чувствовала, как его нога прижимается к ее обнаженной ноге. Алексис намеренно удерживал ее в таком положении, как бы навязывая свою близость и наглядно демонстрируя, что он сильнее. И Сандра ощутила, как кровь в ее венах побежала быстрее, словно ей впрыснули мощный стимулятор.

— Что ты собираешься делать? — хрипло спросила она, не желая подчиняться диктату. — Хочешь силой навязать мне свое тело?

— Силой? — с иронией произнес Алексис, скользя пальцем по ее запястью. — Нет, милая, в эту ловушку ты меня не загонишь. Это ты хочешь, чтобы я взял тебя силой, чтобы у тебя наконец появилась настоящая причина для твоей так называемой ненависти. Если тебе нравится играть в эти игры, играй на здоровье, не буду тебе мешать. Но и участвовать в фарсе я тоже не намерен… —

Алексис наклонился к ней и, поймав губами ее рот, впился в него поцелуем. Он целовал Сандру долго и неспешно, обволакивая ее сладостной негой. Несмотря на кипевшую в ней ярость, губы женщины смягчились и стали податливыми под его чувственными губами. Алексис отпустил ее так же внезапно, как и поцеловал.

— Это чтобы тебе было о чем подумать, пока я буду в Афинах, — сказал он мягко. — И о чем вспомнить, когда ты будешь лежать в своей одинокой постели.

— Если твоя постель холодна, это не значит, что я тоже должна чувствовать себя одинокой.

— Была, — ядовито поправил Алексис. Сандра поняла, что в Афинах у него есть

женщина. Ее передернуло от этой мысли, и она на секунду опустила веки, чтобы не видеть его ухмылку.

Когда Сандра открыла глаза, Алексиса уже не было. Она поднялась в свою комнату и, чтобы успокоить нервы, стала бесцельно перебирать вещи в шкафу. Она вышла из своего убежища только после того, как услышала характерный шум поднимающегося вертолета.

Но с отъездом Алексиса ее настроение, как ни странно, не улучшилось. Сандру не покидало внутреннее беспокойство, которое бередило ей душу. И даже запланированная прогулка потеряла для нее всякую привлекательность. Она сказала Марии, что идет на море поплавать, та лишь кивнула.

Сандра догадывалась: домоправительница осуждает ее за то, что она не последовала за мужем в Афины.

Она и сама уже сожалела о своем поспешном решении. В Афинах она могла бы отправиться на экскурсию, осмотреть знаменитый Акрополь… Но вдруг ей пришла в голову мысль, что Алексис и не собирался брать ее с собой. Он предложил поехать вместе потому, что был уверен: она откажется.

Сандра отдавала себе отчет, что их отношения ненормальные и что долго так продолжаться не может. Ей все труднее становилось поддерживать задиристый, язвительный тон в общении с Алексисом. И только настойчивое желание доказать ему, что их брак невозможен, заставляло Сандру продолжать эту линию поведения и дальше.

Но постепенно злость и горечь, гнездившиеся в ее душе с тех пор, как она узнала правду, уступали место логике и здравому смыслу.

Алексис, возможно, считал, что поступает правильно, когда женился на ней. Такая мысль уже не раз посещала ее. Сейчас Сандра понимала, почему он старался не форсировать процесс возвращения к ней памяти. Она даже допускала, что Алексис, может быть, был прав, сказав как-то в приступе ярости, что чем позже вернулась бы к ней память, тем лучше: тогда она не вела бы себя как «капризный ребенок».

Но Сандра тем не менее считала, что в ее сердце навсегда останется боль и злость.

Но не из-за того, что Алексис женился на ней, воспользовавшись ситуацией. Ее ранило в самое сердце то, что он не только позволил, но и как опытный любовник всячески поощрял любить его так, как только способна женщина любить мужчину. Как только Сандра начинала вспоминать их жаркие объятия, страстные поцелуи и ослепительный экстаз, после которого оба лежали опустошенными и в то же время сильными и возродившимися, она приходила в неописуемую ярость. Она кипела праведным гневом, когда думала о том, что Алексис ни разу даже не намекнул, почему она не помнит его — своего мужа и любовника. И в то же время Сандра вспоминала, как он злился, когда она говорила, что совсем не помнит его. Сандра думала, что этим задевала его мужскую гордость — он любил ее, а она забыла о его любви.

Три дня прошло, как Алексис уехал в Афины, и Сандра вынуждена была честно признать, что скучает по нему. Ей не хватало колких пикировок, темноволосой головы мужа, склоненной над бумагами за обедом, резких красноречивых взглядов, которыми они обменивались вместо слов. Я тоскую по нему, потому что люблю его. Она содрогнулась, когда это прозрение, сломав все барьеры, внезапно обрушилось на нее. Я люблю Алексиса. Почему я вдруг вообразила, что любовь сродни надоевшей вещи, которую можно взять и выбросить, потому что предмет этой любви не оценил мои чувства по достоинству? — удивленно спрашивала себя Сандра. И что я в. результате имею? Любимого мужа, который не любит меня. Более того, этот муж, не задумываясь, сыграет на моих чувствах ради достижения своих личных целей.

Поразмыслив немного, Сандра пришла к выводу, что у нее есть два пути: остаться здесь или уехать. Но она сомневалась, что Алексис отпустит ее, — ему нужны от нее сыновья. Она, конечно, будет глубоко несчастна в этом браке, получая от мужа крохи ласк, которыми он соизволит награждать ее, когда она понадобится ему в постели. Она превратится в подобие женщины, и Алексис начнет презирать ее. Обдумав все «за» и «против», Сандра решила уехать с острова. А для этого надо было сделать так,. чтобы Алексис сам захотел расстаться. Мысль об этом причинила женщине боль. Но боль эта была ничуть не сильнее той, которую Сандра испытала, узнав, что Алексис ее не любит. Она настроилась вынести и этот удар судьбы.

Как-то Мария приготовила вкусный ужин, но Сандра едва притронулась к еде. Домоправительница укоризненно покачала головой.

— Нехорошо, что вы не едите. Хозяину не понравится.

— Я просто не голодна, Мария, — ответила Сандра, виновато улыбнувшись.

— Вот сделаете ребеночка, и аппетит появится, — авторитетно сказала Мария. — Хозяину нужны сыновья. Все мужчины хотят сыновей.

Да, Сандра знала, что Алексис хочет иметь детей, и это желание, возможно, было его ахиллесовой пятой. Она встала из-за стола и вышла в сад. Ее сразу окутал аромат цветов. На глазах Сандры появились слезы, когда она вспомнила, как они гуляли по этому саду, как Алексис обнимал ее и она растворялась в его объятиях.

«Ты захочешь меня», — сказал Алексис, когда она заявила, что больше никогда не будет спать с ним. И оказался прав. Его физическая любовь действовала на Сандру подобно мощному наркотику, ставя ее в зависимость от этой земной любви. Ей даже казалось, что, если бы Алексис не уехал в Афины, она бы, наверное, не выдержала и пришла к нему ночью в спальню. Но тут же, опомнившись, Сандра поклялась себе, что до такого унижения она никогда не дойдет.

Занятая своими мыслями, Сандра не заметила, как углубилась далеко в сад и вышла к заливу. С моря дул прохладный ветер, и она обхватила себя руками, чтобы не замерзнуть. Постояла немного на берегу, глядя на пенистые барашки волн. Ей не хотелось возвращаться в дом, "ставший пустым и сиротливым без Алексиса.

Наконец она повернулась и медленно пошла обратно по той же тропинке. Было еще не поздно, и она собиралась послушать музыку или почитать — это были ее два любимых занятия в свободное время. Но сейчас даже они не могли доставить удовольствие. Все, что не имеет отношения к Алексису, стало мне в тягость, с грустью подумала Сандра.

Она была уже рядом с домом, когда от стены, обвитой виноградником, внезапно отделилась тень и преградила ей путь. У женщины от страха сердце ушло в пятки, и она собралась было позвать на помощь Марию. Но тут из-за облаков вышла луна, и Сандра узнала в зловещей тени своего мужа. Алексис был одет в джинсы и тонкую сорочку, расстегнутую почти до пояса. Взгляд Сандры остановился на темных завитках волос, покрывавших его грудь.

— Алексис, — выдохнула она, прижав руку к колотившемуся сердцу. — Ты напугал меня. Я не слышала шума вертолета.

— Я приплыл на яхте. Она сейчас стоит в бухте.

— Я, пожалуй, пойду в дом, а то на улице становится прохладно, — пролепетала Сандра, чувствуя, как ее охватывает волнение от его близости.

— Да уж, прием мне оказан не слишком теплый, — пошутил он. — Почему ты такая напряженная? Чего-то боишься?

— Ничего. Я просто устала и замерзла.

— Устала? Странно — всего девять вечера. Зачем ты провела столько времени у воды, если тебе было холодно?

Откуда он знает, где я была? — удивилась Сандра, и ей стало не по себе.

— Море манит к себе, — ответила она и направилась к дому.

Но Алексис преградил ей дорогу. Чтобы пройти, Сандре пришлось бы протискиваться между ним и стеной дома, а она боялась подвергать себя такому испытанию. Она сделала шаг в сторону, но Алексис успел схватить ее за плечо.

— Ты действительно замерзла, — сказал он, проведя ладонью по ее руке. — Вот, возьми. — Он протянул шерстяной пуловер. — Бери-бери, не кусается, — насмешливо проговорил Алексис, когда Сандра в испуге отшатнулась.

Ее нога зацепилась за каменный бордюр, и, если бы не Алексис, она непременно упала бы. Но, почувствовав, что твердо стоит на ногах, Сандра попыталась оттолкнуть своего спасителя.

— Неужели я настолько ужасен, что ты предпочитаешь сломать себе шею, чем позволить мне коснуться тебя? — рассердился Алексис. — Ты что, боишься меня?

— Я не боюсь, — неуверенно произнесла она.

Сандра попыталась высвободиться из его рук, крепко державших ее за талию, но силы были явно не равны.

— Отпусти меня, — раздраженно бросила она.

— Почему? Может, потому, что ты не так холодна ко мне, как пытаешься это представить? Ты еще не созрела для того, чтобы честно признать, что все еще хочешь меня? Какой смысл притворяться? Мы оба знаем, что ты неравнодушна ко мне.

Сандра чувствовала: еще минута, и он ее поцелует, чем окончательно сломит сопротивление. И вдруг Сандра поняла, что, кажется, наконец-то нащупала слабое место могущественного Стефанидиса.

— Тебе только кажется, что ты знаешь, — легко поправила она, стараясь не обнаружить свое волнение. — Тебе никогда не приходило в голову, что мое так называемое «неравнодушие» — это всего лишь притворство? В конце концов, ты мой муж, и я обязана была спать с тобой. Кроме того, я искренне поверила тебе, что мы любили друг друга до того, как я попала в аварию, и поэтому я боялась обидеть тебя отказом. Я очень старалась делать то, чего ты ожидал от меня. С таким опытным, искусным любовником, как ты, это совсем нетрудно. Мне, конечно, было очень неловко…

— Нет! — хрипло выкрикнул Алексис. — Не морочь мне голову! Ты отзывалась на мои поцелуи, ты ласкала меня так, как женщина может ласкать только самого любимого и самого желанного мужчину.

— Я делала это потому, что ты, как мой муж, имел на это право, — снова возразила Сандра. — Ты просто должен знать, что я — не та женщина, с которой ты спал, — отчеканила она с жесткой улыбкой.

— Ты заставляла себя изображать страсть? Сандра кожей чувствовала, что Алексиса трясет от ярости. Он с трудом сдерживался, чтобы не выплеснуть свой гнев. Боль внезапно пронзила все ее существо, и Сандра захотела забрать обидные слова назад, чтобы успокоить его мужскую гордость. Но она поборола минутную слабость, ибо не хотела жить во лжи и дальше.

— Я правильно тебя понял? — процедил Алексис сквозь зубы. — Ты ради всего этого изображала страсть?

Он скользнул губами по ее губам. Сандра почувствовала предательский жар в груди, но смогла умерить радостный пыл своего сердца.

Алексис тоже держал эмоции в узде, причём гнев у него уступал место более сильному первобытному, чувству. Сандра сознавала, что эта пороховая бочка вспыхнет, как только она поднесет к ней спичку, и поэтому стояла, словно каменная. Алексис провел губами по ее шее, скользнул к груди и прижался к ней в медленном, дразнящем поцелуе. Сандра благодарила Бога, что темнота скрывает ее пылающие щеки.

— Нет, Сандра, — вкрадчиво прошептал Алексис у самых ее губ, — ты не обманешь меня. Внешне ты можешь выглядеть холодной, но внутри…

— Внутри у меня тоже лед, — с трудом выдавила из себя Сандра. — Говорю же, я не хочу тебя.

— Говори, говори, — насмешливо произнес Алексис. — Это ничего не изменит. — Он снова стал ласкать ее, и ее тело отозвалось дрожью на прикосновения его губ и рук. — Ты не только лгунья, но еще и трусиха. Ты не была такой раньше.

— Это все слова, Алексис, — досадливо поморщилась Сандра, оттолкнув его от себя. — Я, кстати, не беременна. И если ты захочешь сделать мне ребенка, то тебе придется брать меня силой.

— Ты так думаешь? — с сарказмом произнес Алексис и, быстро подхватив ее на руки, понес к дверям дома. — Ты в этом уверена? — повторил он насмешливо. — Я, например, думаю иначе. Ты и так слишком горяча, чтобы прикладывать какие-то дополнительные усилия. Несмотря на неопытность и невинность, ты самая чувственная из всех женщин, которых я когда-либо знал. Мне нравится наблюдать за твоим лицом, когда я занимаюсь с тобой любовью, видеть, как на нем появляется удовольствие, когда твое тело реагирует на мое малейшее прикосновение. И ты хочешь, чтобы я поверил, что все это происходит от чувства долга?

Алексис подошел к спальне, толкнул ногой дверь и прошел в темноте к кровати.

— Ты хоть понимаешь, что я сократил свое пребывание в Афинах, чтобы поскорее вернуться к тебе?

— Да? Но ты напрасно спешил. Можешь возвратиться к той, которая тебя ждет.

— К той? Так вот ты о чем подумала… Алексис прижал Сандру к себе и внимательно посмотрел ей в глаза.

— Разве для тебя имеет значение, о чем я думаю? — спросила Сандра, выдержав его пристальный взгляд. — Я не настолько наивна, чтобы считать, что я у тебя единственная. Ты слишком хороший и изобретательный любовник, чтобы довольствоваться одной женщиной. Ты мне уже доказал, что любовь для тебя не имеет значения, а чтобы заниматься сексом, не обязательно даже иметь желание.

— Как я понимаю, ты имеешь в виду нашу первую встречу в постели? Но ты глубоко ошибаешься, Сандра. Я очень желал тебя тогда. Ты даже представить себе не можешь, чего мне стоило оторваться от твоего тела. Но я думал в тот момент о Софии. Теперь все по-другому, и я не хочу отпускать тебя. Ты не сможешь все время притворяться холодной. Думаю, ты не выдержишь даже одной ночи…

— Нет!

— Да, — глухо прорычал Алексис. Он бросил Сандру на кровать и быстро лег рядом.

Она отчаянно сопротивлялась, когда Алексис стал стягивать с нее одежду, но он был сильнее, и им двигала неукротимая решимость добиться своего. Сандра уперлась руками в мягкие завитки волос на его груди и, пытаясь оттолкнуть Алексиса, впилась ногтями в его плечи, но с таким же успехом она могла пытаться сдвинуть гору.

— Царапайся сколько хочешь, — прошептал он ей на ухо и, схватив ее запястья, прижал их к подушке над головой Сандры. —

Не успеет закончиться эта ночь, как ты залечишь эти раны своими поцелуями.

— Ни за что! — выкрикнула Сандра вне себя от бешенства. Она извивалась, как дикая кошка, стараясь освободиться от тяжести навалившегося на нее тела.

Алексис не реагировал на протесты. Он лишь окинул взглядом ее пылающее лицо и разметавшиеся по подушке волосы. Затем его глаза остановились на груди Сандры, подрагивающей от частого дыхания. Алексис прижался своей обнаженной грудью к нежным полушариям и с молчаливым удовлетворением отметил, что соски Сандры отреагировали на это прикосновение. Алексис наклонил голову, и Сандра уже приготовилась к тому, что он поцелует их. Но Алексис медленно скользнул губами вниз. Сандре все труднее становилось изображать из себя деревянную куклу, когда его поцелуи обжигали ей кожу, вызывая огненную дрожь во всем теле. Его ласкающие, бесстыдно шарящие по ее телу пальцы рождали внизу ее живота влажный, томительный жар. Время от времени Алексис отрывал губы от ее тела и настороженно смотрел на Сандру, и она сжималась под его пронизывающим взглядом.

Движения Алексиса были медлительными, дразнящими — это можно было назвать утонченной пыткой, и Сандра понимала, что это делается нарочно. Каждая клеточка ее тела кричала о неудовлетворенной страсти, требовала, чтобы она отбросила свою гордость и ответила на вызывающие мужские ласки. На какое-то мгновение воображение представило Сандре, как она обхватила его голову руками и крепко прижалась к его губам своими пересохшими губами. Но она тут же вспомнила, что подвергает свое тело таким мучениям не ради победы над Алексисом, а ради спасения своей жизни.

Он терзал ее грудь, обводя пальцем розовое окружье соска, и, когда остановился на секунду, Сандра открыла глаза и посмотрела на свои набухшие груди.

— Ты хочешь меня, — констатировал Алексис. — Скажи это, наконец!

Она затрясла головой, боясь выдать себя голосом. Лицо Алексиса потемнело от злости, глаза угрожающе сузились. Он снова склонился к ее груди. Сандра знала, что он слышит неистовое биение ее сердца. Она попыталась вырвать свои запястья из его стальных пальцев, но тщетно — она не могла даже шевельнуть руками. Алексис коснулся губами уголков ее рта, потом осыпал поцелуями шею, продолжая провоцировать Сандру на ответную реакцию. Ей пришлось собрать всю свою волю, чтобы удержаться от соблазна. Его пальцы ласкали и дразнили самые интимные места, и Сандра чувствовала, что изнемогает от страсти.

— Ты хочешь меня, — прохрипел Алексис, тоже с огромным трудом державший себя в узде.

— Нет! — жалобно крикнула Сандра.

— Лжешь, — простонал он, внезапно отпуская ее руки.

Алексис замер над ней на мгновение, и Сандра подняла руки, чтобы оттолкнуть его, но, как только пальцы коснулись его тела, внутри нее что то сломалось, и женщина потеряла контроль над собой.

— Ты можешь не хотеть меня, зато я хочу тебя, — прошептал Алексис.

Снова схватив ладонями ее груди, он ласкал их, массировал пальцами соски, пока те не напряглись. Его рот и язык терзали ее губы. Сандра не хотела желать его, она хотела ненавидеть, хотела освободиться от рабства страсти, которую он разжигал в ней.

— Алексис, прекрати, умоляю тебя, остановись, пожалуйста. Я больше не могу. — В ее голосе слышались боль, тоска и горькое отчаяние.

Она не хотела, чтобы Алексис взял ее из упрямства, в наказание за то, что она обманула его, сказав о своем полном безразличии к нему. Но она понимала, что сила, которая сейчас управляла Алексисом, была уже ему неподвластна. Она ощущала его горячее желание, и это сознание возбуждало ее собственную страсть. Он коснулся ее губ нежнейшим поцелуем.

— Я не могу, Сандра, — тяжело выдохнул Алексис и, застонав, перестал сдерживаться.

Сандра была уже не в состоянии здраво мыслить, и она, запустив пальцы в волосы

Алексиса, изогнулась и прижалась к нему всем телом. Она еще ни разу не испытывала столь острых эротических ощущений. Соски грудей стали такими твердыми, что болели от прикосновения. Уловив ее состояние, Алексис нагнулся и поймал сосок губами. Сандра ощутила, как все ее тело вспыхнуло огнем, и протяжно застонала.

Алексис снова поцеловал ее, забывшую за время отчуждения всю сладость этих ощущений. Боже, как я могла! — мелькнуло в ее затуманенном мозгу. Именно этого я и хотела.

Сейчас все происходящее казалось Сандре естественным и единственно правильным. Но при этом какая-то часть ее мозга сознавала: что-то, что лежало между ними, было ужасным и несправедливым. Но не сейчас, когда пьянящее удовольствие, жар их тел, близость, пусть даже недолгая, стерли боль и горечь прошлого.

Она хотела Алексиса. Он понял это по бешеному стуку ее сердца, по тому, как изогнулась она навстречу ему. Поцелуи Алексиса уже не были нежными и медлительными. Но Сандре это уже не требовалось. Она хотела, чтобы он наконец вошел в нее и утолил этот ужасный, невыносимый голод, это нестерпимое, болезненное желание, которое мучило ее с той минуты, как Алексис опустил ее на кровать.

Когда он проник в нее, Сандра почувствовала блаженство и с каждым толчком поднималась все выше и выше. В самый сладостный бесконечный миг Сандра ощутила мощный прилив радости, и на мгновение ей показалось, что она умирает от счастья.

Она проснулась среди ночи и по напряженной позе Алексиса поняла, что он тоже не спит.

— Завтра я вызову вертолет, — сказал он тусклым голосом. — Ты победила, Сандра. Ты свободна.

Свободна? Он разве не понимает, что я никогда не буду свободной от него?

— Могу я узнать почему? — спросила она, стараясь говорить спокойно.

— Неужели не понятно? — язвительно откликнулся Алексис. — Еще ни одна женщина не доводила меня до такого состояния. Я всегда гордился своим хладнокровием, здравомыслием, способностью рассуждать. Но с тобой я теряю все эти качества. Я поклялся себе, что не дотронусь до тебя, пока ты сама не попросишь об этом. Я хотел доказать тебе, что ты хочешь меня. Но вместо этого доказал себе, что уязвим. Мне не понравился мужчина, в которого ты меня превратила сегодня ночью. И я не могу обещать, что опять не сорвусь и не накинусь на тебя. Ты будишь во мне самые темные стороны мужской натуры, и я ненавижу это. Если ты останешься, я просто погибну.

Сандра слушала его и думала: вот она — его ахиллесова пята, однако удовлетворения ей это не принесло. Но она понимала,

что так будет лучше для них обоих, что пройдет время, боль утихнет, и каждый из них пойдет дальше по жизни своей дорогой.