Графиня

Глава 22

На этот раз Джон успел накинуть халат. В руке он держал книгу. Джордж обезумел от радости.

Джон молча поднял песика и отступил, давая мне дорогу. Я знала, что это ужасно неприлично, но мне было все равно.

— Какого дьявола вы тут? Что опять стряслось? Вы бледны как смерть.

Вместо ответа я протянула ему нож.

Джон с шумом втянул в себя воздух, схватил его и, отвернувшись от меня, шагнул в дальний угол спальни, где хранилась его коллекция. Я заметила, что он бос. Какие большие ступни! Должно быть, он твердо стоит на земле.

Я целиком сосредоточилась на этой мысли, счастливая, что хотя бы на минуту могу избавиться от оглушающего, слепящего страха.

Джон, по-прежнему не выпуская Джорджа, вернулся ко мне.

— Естественно, второго такого ножа там нет. Кто-то украл его. Где вы его нашли?

— Под подушкой. Я прятала мой «дерринджер», подняла подушку и обнаружила это.

Джон указал на большое мягкое кресло, стоявшее перед ревущим в камине пламенем.

— Садитесь, — велел он и отнес Джорджа к письменному столу, где я заметила бутылку бренди. Он налил почти до краев красивую хрустальную рюмочку. — Пейте.

Я выпила. Обжигающая жидкость провалилась в желудок и взорвалась там. Я охнула и закашлялась.

— Господи!

— Превосходно, вы снова обрели румянец, — кивнул Джон и облокотился на каминную полку, не переставая гладить Джорджа. Этот маленький идиот пытался лизнуть его руку!

— Очевидно, тот, кто сунул ветку терновника под седло кобылки, недоволен тем, что вы не впали в истерику и не покалечились. Итак, игра продолжается. Как будто кто-то повысил ставку в покере.

— Верно. Но этот «кто-то» пока выигрывает. Я теряю рассудок от страха. Увидев кинжал, едва не упала в обморок.

— Но не упали же? Взяли себя в руки и пришли ко мне — убедиться, тот ли это кинжал.

Причина была не только в этом, но я промолчала.

— Думаете, злoyмышлeнник искренне верит, будто я способна посчитать злодеем вас?

— Хороший вопрос. Но главное в том, что он вошел сюда и стащил нож. Потом этот человек дождался, пока в вашей спальне никого не будет, тайком пробрался туда и положил кинжал вам под подушку.

— Да, — кивнула я и медленно встала. — Мне не следует тут находиться. Я должна вернуться в Синюю комнату.

Он проводил меня. У двери я сказала:

— Я простучала все стены, но не обнаружила ничего похожего на потайной ход.

— Не думал, что вы догадаетесь сделать это. Неплохая идея. Не расставайтесь с «дерринджером», Энди.

Он вручил мне Джорджа, жалобно взвывшего от разлуки со своим кумиром, и направился к себе. Полы темно-синего бархатного халата хлопали по голым щиколоткам. Какой Джон сильный, надежный, снова подумала я, глядя ему вслед.

И пролежала очередную ночь без сна, уставившись в темный потолок широко открытыми глазами, терпеливо дожидаясь рассвета.

Назавтра к полудню в дом прибыли тридцать гостей со слугами и багажом и привезли с собой смех, веселье, ветки омелы, подарки и бессчетное количество сундуков. Кареты загромоздили двор.

— Как Ракер справится со всем этим? — шепнула я Лоренсу, после того как мы обменялись приветствиями с лордом и леди Моэм, старыми друзьями семейства Линдхерстов.

— По-моему, все, кто собирается погостить несколько дней, уже здесь, так что Ракер сумеет все уладить. У нас достаточно места для лошадей. Как поживает Малютка Бесс?

— От вас ничто не ускользнет, верно? — улыбнулась я и впервые задалась вопросом: уж не он ли жаждет моей смерти или увечья? Не он ли стремится запугать меня? Нет, это просто нелепо.

Но с другой стороны, есть ли вообще логика во всех этих преследованиях и покушениях?

— Да, сегодня утром я ее проведала. Похоже, ее ноге куда лучше. Слава Богу. Если бы пришлось ее пристрелить, я…

Он нежно коснулся моей щеки.

— Знаю, дорогая. Это было бы для вас страшным ударом. Ничего, Малютка Бесс поправится. Я тоже навещал ее.

И снова, глядя на него, я подумала: уж не он ли сунул эту мерзость ей под седло? И заметил ли он ужасные раны у лошади на спине? Очевидно, нет. Наверное, Ракер вовремя накинул на Бесс попону. Слава Богу, Лоренс ничего не заподозрил. Но возможно, он попросту знает обо всем?

Мисс Крислок вошла как раз в тот момент, когда Белинда помогала мне переодеться. Мне требовалось не менее трех туалетов в день, и на их выбор уходило немало времени.

— Как странно, — начала мисс Крислок после обхода комнаты, осмотра гардероба и выравнивания флакончиков на туалетном столике.

— Что именно, Милли?

— Вчера я видела Амелию, выходившую из спальни Джона. Ну разве не удивительно?

Я почувствовала, что сердце куда-то провалилось. Амелия? Нет, только не она!

— Возможно, ей что-то понадобилось, — заметила я. — Для Томаса.

— Очевидно, потому что несколько минут спустя она вышла с каким-то свертком. Я не вынесу этого, просто не вынесу!

Я поцеловала Милли в мягкую щечку, и мы вместе спустились вниз.

Дом был украшен омелой и остролистом из нашей рощи и из запасов, привезенных нашими гостями. В бездонном камине Старого зала горело огромное рождественское полено. Повсюду возвышались груды подарков. После обеда прибыл посланец из Йорка с огромным ящиком для меня. Я сломя голову помчалась в детскую. Как хорошо, что он прибыл вовремя! Я уж и не ожидала!

— Энди, что с вами? Вы ворвались в разгар урока итальянского, — улыбнулась мисс Джилбенк. — Итак, моя умница Джудит, что нужно сказать?

— Come sta? Favorica, sedersi.[5]

Она показала на кресло.

— Sto molto bene, e lei?[6]

— О Господи, Энди, я тоже неплохо. Садитесь, прошу. Что в этом ящике? Мой рождественский подарок?

— Прости, Джудит, но тебе придется обождать. Видишь ли, я заключила пари с мисс Джилбенк и проиграла, в точности как тебе. Однако мисс Джилбенк куда более опытный игрок, чем ты, и настояла на том, чтобы условия пари были совершенно необычными.

— Мисс Джилбенк, но ведь вы никогда не играете. На что вы поспорили?

— Помните, дорогая мисс Джилбенк?

Она перевела взгляд с ящика на мое лицо:

— Странно… совершенно вылетело из головы.

— Вот как? Что же, Джудит, мисс Джилбенк и я побились об заклад как раз после нашей встречи в саду. Ты уже ужинала со взрослыми, и она считала, что тебе позволят снова сесть за общий стол, причем очень скоро. Я ни за что не хотела верить. Кто захочет ужинать с такой прекрасной девочкой, которая к тому же очень любит Джорджа? Поэтому я и заключила пари, что тебя никогда больше не пустят в столовую. И проиграла. Как раз после отъезда гостей, вы, мисс Линдхерст, сердечно приглашаетесь всю следующую неделю ужинать с остальными. Ваш отец горячо на этом настаивал.

Это, конечно, была наглая ложь, но кому какое дело?

— Итак, мисс Джилбенк, вот ваш выигрыш.

И, не дав ей шанса возразить, я подплыла к письменному столу Джудит, отодвинула книги и тетради и водрузила на него гигантскую коробку. Развязала ленты, открыла и отступила от стола.

— В точности как заказывали, мисс Джилбенк. Надеюсь, вы не будете разочарованы.

Мисс Джилбенк, окончательно сбитая с толку, подняла тонкую серебряную бумагу и, похоже, лишилась дара речи.

— Что там, мисс Джилбенк? — спросила девочка.

— Это бальное платье к завтрашнему вечеру, — пояснила я. — Ну, Джудит, что ты думаешь?

Джудит, взвизгнув от восторга, потребовала, чтобы мисс Джилбенк показала ей туалет. Гувернантка, все еще не пришедшая в себя от изумления, вынула заказанный мной наряд. Я стащила одно из ее платьев, чтобы Белинда сумела снять мерку. Великолепно! Золотистый бархат с отделкой из узкой золотистой атласной ленты под грудью. Очень низкий вырез, а рукава длинные и узкие. Ни бантов, ни оборок, ни кружев. Простой, элегантный туалет классического покроя. Он идеально пойдет мисс Джилбенк.

Она приложила к себе платье. Джудит потрогала мягкий бархат и завопила:

— О Боже, вы должны немедленно его примерить! Пожалуйста, мисс Джилбенк!

Но мисс Джилбенк, строгая, сдержанная гувернантка, осторожно положила наряд обратно в коробку и разразилась рыданиями.

— О Энди, как считаете, оно ей не понравилось? Разве она не объяснила, что именно хочет? Может, вы не поняли, какой цвет ее любимый? Или декольте слишком большое? Похоже, оно доходит до самой талии!

Мисс Джилбенк улыбнулась сквозь слезы и наотрез отказалась заняться примеркой, пробормотав что-то насчет того, что должна выглядеть идеально в этом платье, однако наденет его не ранее завтрашнего вечера.

Я, посвистывая, вышла из детской, на целых четверть часа забыв, что кому-то не по душе мое присутствие в Девбридж-Мэноре. Что вынесла Амелия из спальни Джона? Уж конечно, не кинжал.

Подняв глаза, я заметила мужчину, нырнувшего за угол.

— Подождите! Кто вы? Подождите! — крикнула я. Но незнакомец уже исчез. Черт побери!

Мои пальцы сомкнулись на рукоятке пистолета. Я готова. И ничуть не испугалась.

Вечером в ослепительном наряде я стояла рядом с мужем, приветствуя гостей, рассаживавшихся за огромным обеденным столом.

Сервировка была великолепна. Хрусталь сверкал, серебро и тарелки были расставлены по всем правилам. Брантли нанял десять человек в помощь слугам, так что каждому приходилось обслуживать всего троих господ.

Меню, составленное совместно со всеми домашними, удовлетворило бы самого взыскательного гурмана. Предполагалось шестнадцать перемен — я считала сама, по мере того как блюдо за блюдом вносили в столовую.

Я посмотрела на мисс Джилбенк, просто изумительную в одном из моих платьев, немного укороченных специально для нее, из мягкого зеленоватого шелка цвета нильской воды, с верхней юбкой из шелка потемнее оттенком. Белинда старательно уложила ее волосы. Я посадила мисс Джилбенк рядом с сыном местного баронета, о котором она как-то упоминала. И сейчас она смеялась. Амелия сидела рядом с Томасом в самой середине бесконечно длинного стола. Они тихо переговаривались. О чем?

И вдруг оба как по команде обернулись к своим соседям.

Моя дорогая мисс Крислок восседала по левую руку от Лоренса и улыбалась какому-то его замечанию.

Все, похоже, от души веселились. Трудно поверить, сколько вина поглотили гости во время двухчасового обеда!

Я уставилась на Джона, хотя понимала, что этого делать не следует. Только зря себя мучаю, безмозглая идиотка!

Рядом с ним находилась женщина, красивее которой я в жизни не видела. Леди Элизабет Палмер. Очень богатая вдова, и к тому же молодая, не старше двадцати пяти. По-видимому, Лоренс пытался найти достойную партию своему наследнику и поэтому пригласил ее. Честно говоря, у него превосходный вкус. Мне эта дама не нравилась, но и она не была слишком любезна со мной. Смотрела сквозь меня, цедила слова, и мне ужасно хотелось отвесить ей оплеуху — нет, две!

Будь она проклята, есть ли в ней хоть один недостаток?!

Густые белокурые волосы, уложенные короной, из-под которой кокетливо выбиваются длинные локоны, падая на белоснежные плечи. И почти вся грудь напоказ!

Мой дед, взглянув на это лицо и грудь, не произнес бы ни единого слова. Как-то он заявил, что предпочитает наслаждаться совершенством в молчании. И, пропади он пропадом, наверняка молчал бы очень-очень долго!

Очевидно, в этом Джон отличался от деда. Он смеялся, болтал и прислушивался к каждому ее слову. Тошнотворно!

Но лишь когда подали восхитительных омаров в тесте, меня осенило! Господи, да это обыкновенная ревность!

От ужаса я едва не уронила вилку и, забыв о еде, уставилась в тарелку. Они по-прежнему мило беседуют, склонив друг к другу головы. Какой чудесный контраст темного и золотистого, черт бы их взял!

Но я не имею права ревновать! Это безумие! Я замужем. Джон не должен ничего для меня значить! Совсем ничего! Он мой племянник по мужу и навсегда останется им. Когда-нибудь Джон приведет в этот дом жену. И может, ею станет именно леди Элизабет Палмер.

Он лгал мне, как и все мужчины. Лгал. И если меня это удивляет, значит, я еще глупее, чем предполагала. Джон осыпает леди Элизабет знаками внимания, чарует своим проклятым остроумием. И все это после того, как он излил мне вчера душу!

Гнусный лжец!

С другой стороны, не хочу же я, чтобы он слонялся по комнатам, мрачный, угрюмый и несчастный, потому что не может быть со мной. Такой мужественный… сильный…

Я едва не рассмеялась над абсурдностью собственных мыслей.

Нет, тут нет ничего абсурдного. Он лгал. Как мой отец.

Я вспомнила о письме отца и сообразила, что ничего не сказала об этом Джону. А теперь в этом нет нужды.

Я заговорила с соседями, герцогом из Манчестера, иссохшим, как скелет, сыпавшим такими же древними шутками, и маркизой с поистине необъятной грудью, открытой чуть ли не до самых сосков. В отличие от сидевших поблизости джентльменов я отчаянно старалась не смотреть на эти гигантские вздымающиеся холмы.

Я была само оживление: кокетничала, сыпала шутками и смеялась над едкими замечаниями остальных. Маркиза с открытой грудью оказалась довольно забавной, особенно когда рассказывала о своих пекинесах, которых у нее было больше дюжины, и все такие лапочки! Иссохший герцог обожал сплетничать о жителях Лондона, совершенно мне незнакомых, но я смеялась и щебетала, как мне и полагалась. Пусть Лоренс мной гордится!

И выглядела я великолепно в переливчато-серебристом платье. Пусть у меня не такая красивая грудь, как у леди Элизабет, а волосы — курчавые, играющие всеми оттенками красного, каштанового и песочного, подобно осенним листьям, и не так модно причесаны, но…

Нет, нужно взять себя в руки. Джон мне не принадлежит. И никогда не будет принадлежать.

Безумная!

Откуда такие перемены? Ведь он мужчина, мужчина, которого я видела до замужества всего три раза и умудрилась вроде бы навсегда от него отделаться. Только окончательно так и не смогла.

И непоправимо испортила жизнь себе и ему.

Но сейчас важнее всего то, что я хозяйка этого дома. Не какая-то провинциальная мисс. Я графиня и, хотя довольно молода, знаю, чего добиваюсь. И знаю, что делать.

Поднявшись, чтобы увести дам в гостиную, я смотрела исключительно на мужа и улыбалась только ему. Он кивнул.

— Джентльмены, — провозгласила я, повысив голос, — оставляем вас наслаждаться портвейном.

Они едва обратили на меня внимание: большинство уже были пьяны до полусмерти. Им хотелось заняться портвейном и бренди и Бог знает чем еще. Я пошла к двери и уже громче окликнула:

— Леди, наш ликер ждет нас в гостиной. Мы обсудим новости о Наполеоне, решим, какой из присутствующих джентльменов самый красивый, образованный и очаровательный.

Несколько женщин рассмеялись, две или три даже похлопали меня по руке. Остальные неодобрительно поджали губы, но что из того?

Я не смела обернуться и посмотреть, как воспринял муж мой прощальный выпад.

Но мужчины расслышали каждое мое слово и загомонили все сразу: возмущенно, весело, язвительно.

Вероятно, Лоренс даст мне нагоняй немного позже.

В гостиной все только обо мне и говорили. Довольно много дам не отказались и от рюмочки бренди. Мы потолковали о Наполеоне, но вскоре уже обсуждали его бедняжку жену, австрийскую принцессу Марию-Луизу, которую Наполеон, отчаянно желавший иметь наследника, потащил в палатку еще до заключения официального брака.

— То, что мужчины вытворяют с женщинами, поистине омерзительно, — прошипела леди Элизабет Палмер, чересчур, до приторности красивая. Подумать только, теперь она проявляет интерес к чему-то еще, кроме мод и сплетен!

— Итак, кого мы изберем самым очаровательным джентльменом?

Дамы весело рассмеялись.

Леди Калдекот, сидевшая у камина и поэтому энергично махавшая веером, прошептала мне:

— С вашей стороны это было весьма умным шагом, моя дорогая. Вы сумели привлечь их внимание. Интересно, о чем они теперь судачат?

— Естественно, о том, кого мы посчитаем самым неотразимым, — вмешалась леди Элизабет, смеясь и глядя на меня так, словно видела впервые. — А вы неглупы.

— Я слышала, у Наполеона было столько любовниц, что Жозефина ужасно гневалась и повсюду болтала о том, будто он не слишком хорош как мужчина. Вы, конечно, понимаете, о чем я, — добавила маркиза с необъятной грудью.

Я, разумеется, не знала, о чем идет речь, поэтому жизнерадостно объявила:

— Что же, если он и сейчас, женившись на Марии-Луизе, заводит любовниц, ясно, что он вообще никакой не мужчина.

Все шестнадцать дам уставились на меня как на идиотку. Леди Элизабет расхохоталась:

— Дорогая графиня, ведь вы замужем! Поверить не могу, будто Лоренс не показал вам, что значит быть мужчиной!

Я захлопала глазами. К счастью, моя драгоценная мисс Крислок поспешила на выручку.

— Лорд Девбридж, — тактично заметила она, — очень заботится о своей молодой жене. Он терпелив и входит в ее положение. Налейте мне рюмочку ликера, дорогая.

Но ее добрые намерения, очевидно, не привели к желаемому результату, поскольку леди, вместо того чтобы удовольствоваться полученными сведениями и оставить меня в покое, сгрудились вокруг несчастной жертвы, как акулы, почуявшие свежую кровь. Я затравленно озиралась, но видела лишь высоко поднятые брови и насмешливые улыбки. В уши вонзались ехидные замечания.

Амелия держалась в стороне. Мисс Джилбенк лихорадочно ломала руки и выглядела ужасно растерянной.

— Хотите сказать, что все еще остаетесь девственницей, миледи? — осведомилась миссис Беркенхед, наклонившись так близко, что я едва не задохнулась от приторного запаха ее духов. По-видимому, она чересчур злоупотребляла розовым маслом.

Амелия громко откашлялась:

— Давайте попросим Андреа сыграть для нас сонату Моцарта. Она так талантлива! И даже поет, только не так хорошо, как играет. Ну же, Энди, пожалуйста, сыграй!

— Сомневаюсь, чтобы ее игра превзошла монолог, который она произнесла перед джентльменами, до того как покинуть столовую, — вмешалась добродушная почтенная леди, чье имя я так и не вспомнила.

Я подошла к фортепиано и начала играть. Довольно прилично, даже без ошибок. А когда подняла глаза, увидела мужа, стоявшего совсем рядом. Как только аплодисменты замерли, я поспешно прошептала:

— Извините, Лоренс. Это дьявол меня дернул за язык.

Он засмеялся, повернулся к стоявшим поблизости джентльменам и объявил на всю комнату:

— Моя жена сообщила, что сам дьявол дернул ее за язык.

Вот так и приобретаются репутации! Уж не знаю, кем на самом деле почитали меня, но провозгласили оригиналкой, если верить мисс Крислок, которая, уже гораздо позже, рассказала мне об этом. Все утверждали, что, попав в следующий раз в Лондон, я окажусь в центре внимания!

— И что это значит? — спросила я.

— Вероятно, тебя будут приглашать на все балы, приемы и рауты, — пояснила она и, потрепав меня по щеке, пристально всмотрелась в мою физиономию. — Ты выглядишь ужасно грустной. Что-то случилось, дорогая?

Я едва не проговорилась, но вовремя прикусила язык.

— Ничего, Милли. Просто стараюсь казаться идеальной молодой женой.

Было уже почти два часа ночи, когда Лоренс отвел меня в Синюю комнату и на прощание задумчиво покачал головой:

— Вы продолжаете удивлять меня, Энди.

— Надеюсь, большинство сюрпризов не так уж плохи.

— Не меньше половины. Не волнуйтесь, последний был восхитительным. Джентльмены яростно спорили, кто же из них самый обаятельный, образованный и остроумный.

Значит, леди Палмер была права, когда предсказала, что больше они ни о чем не смогут говорить. Тем не менее больше всех удивилась я. Не рассчитывала, что почти все гости так благожелательно воспримут мою выходку.

— Вы им понравились. Признаюсь, я этого не ожидал, уж очень вы молоды. Но как очаровательны!

— Судя по вашему тону, вы не вполне одобряете то, что я сделала?

— Разве? Глупости, дорогая. Доброй ночи, дитя мое.

И Лоренс удалился.

Интересно, он действительно считает меня ребенком?