Гранатовый остров

Глава 4

С палубы «Ла Перлы» остров Росса казался еле различимой полоской на фоне темного неба. Линия берега была обозначена лишь неровной цепочкой огней вдоль гавани.

Оказавшись на борту яхты Берна, Фелисити мысленно обозвала себя лицемеркой, потому что к шести часам она, конечно, была уже готова, и больше убеждать ее не надо было. Вечер омрачала мысль о том, что она слишком легко позволила увезти себя. Впрочем, она решила об этом не думать.

— Чему вы улыбаетесь? — прервал Берн ее размышления.

— Я улыбалась? Не знала. Может быть, я просто радуюсь безмятежному плаванью на ночной яхте.

— Еще один ваш уклончивый ответ. Тот парень был прав, когда говорил, что нам даны слова, чтобы скрывать свои мысли.

— А может быть, я размышляла о ваших поварских талантах.

До этого Берн сказал ей, что соорудит какой-нибудь простой ужин на борту яхты.

— Ждать ужина на вилле или заказывать его в кафе — это пустая трата времени, — заметил он.

Они подъехали к Изола-Рондинэ и встали на якорь возле берега. Берн разогрел суп и телятину с грибами. На десерт был фруктовый салат и сыр. Они ели безо всяких церемоний с подносов, стоявших у каждого на коленях, и распили на двоих бутылочку сухого белого вина.

Во время трапезы Фелисити, не отрываясь, смотрела на восхитительный закат. Каждую минуту цвета на небе менялись от оранжевого до ярко-розового, громады огненных облаков становились розовато-лиловыми, потом тускнели, превращаясь в темно-желтые полоски, которые яркими вспышками отражались в море.

— Я привез вас сюда, — заявил Берн, — чтобы вы могли увидеть закат во всей красе.

Теперь уже последние покровы дневного света исчезли, оставив после себя теплое бархатное небо, усыпанное колкими звездочками.

Откуда-то с Изола-Рондинэ доносился звук гитары, под которую пел мужской голос, это была страстная любовная песня. Густой, чарующий, темпераментный голос летел над морем, и не нужно было знать языка, чтобы понять, о чем хочет поведать миру певец.

Но Фелисити, понимая, как расслабляют такие волшебные, неповторимые романтические минуты, крепилась изо всех сил. Она перевела взгляд на Берна, который молча наблюдал за ней, зажав в зубах сигару, и улыбнулась при мысли о том, что он, наверное, многих девушек катал на своей яхте в такие вот тихие теплые ночи.

Неожиданно она подумала, что с Берном очень легко молчать. С ним совсем не обязательно было болтать просто ради разговора.

Вдруг раздался негромкий голос: «Синьор!»

— Си! — ответил Берн. Почти сразу же к яхте подплыла небольшая лодочка. С лодочки Берну передали какой-то квадратный ящик, Берн что-то неразборчиво сказал, и лодочник отчалил так же бесшумно, как подплыл. Берн взял с палубы ящик и молча отнес его вниз, в каюту. Вернувшись, он спросил: — Вы не замерзли? Думаю, нам пора возвращаться.

Фелисити отвернулась от него. Значит, дело было не просто в том, что Берн хотел провести время с ней. Он приехал сюда совсем с другой целью. Теперь он торопился уехать, потому что его задача была выполнена. Фелисити чуть не рассмеялась вслух. Невольно она начала думать о происходящем фразами из шпионского романа!

— Большинство девушек умирали бы от любопытства, требуя рассказать, что здесь происходит, — проговорил Мэллори, когда они обогнули мыс острова и направились в открытое море между Изола-Рондинэ и Люпа.

— Не скажу, что мне совсем неинтересно, — возразила Фелисити. — В этой посылке может оказаться все, что угодно. Несколько консервных банок или, допустим, бутылки вина. А может быть, вы передаточное звено в доставке с материка книг в местную библиотеку.

— И все это ночью? — засмеялся Берн.

— Вероятно, библиотекарь одновременно занимается рыбной ловлей и свободен только по ночам, — быстро нашлась Фелисити. — С другой стороны, он и его сообщники могут оказаться фальшивомонетчиками, и в ящике находятся пачки банкнот по десять тысяч лир. Я даже не представляю, что еще могут перевозить контрабандой в этих местах. Может быть, табак?

— Воображение вас подводит, — сказал Мэллори. — Для хорошего оборотистого контрабандиста на этих островах бездна возможностей заработать. Здесь всегда есть золото, хотя оно, конечно, такое тяжелое, что легко может потопить лодку — с этим надо быть осторожнее.

Они оба рассмеялись.

— Не подумайте, что я пытаюсь что-то выведать, — произнесла Фелисити. — Это ваше дело.

— Это верно, — согласился Берн. — Но за небольшую плату могу вас сделать соучастницей наших контрабандных сделок. Вы ведь понимаете, что такую яхту, как у меня, просто так не покупают.

— Естественно. Вам ведь надо иметь хорошую посудину, чтобы уходить на ней от таможенников или от конкурентов.

— Но ведь вы не думаете на самом деле, что я способен на незаконные махинации?

— Я думаю, вы способны на все, что служит вашим сиюминутным нуждам.

— Хм, тогда, значит, нет смысла просить вас выступить свидетелем в мою защиту, если вдруг меня привлекут к ответственности.

— Вы же не захотите, чтобы я пошла на клятвопреступление, не правда ли?

Что-то в глубине души Фелисити подсказывало, что не следует заводить эту соблазнительную перепалку слишком далеко. Ей все же надо постараться сохранить шаткое равновесие в отношениях с Берном и не дать дружелюбию перерасти во враждебность.

Возле Изола-Росса Мэллори поставил яхту в той части причала, где вода уходила в глубину всего на фут, и привязал ее там. Ловко выскочив на берег, он помог Фелисити сойти с яхты.

— А посылка? — напомнила она ему, когда они шли через пристань. — Вы оставили ее на борту.

Берн усмехнулся:

— В назначенный час приедет некто и заберет деньги, ворованные драгоценности, тикающую бомбу или что там есть в этой посылке. Идемте выпьем за успех его дела!

Он повел ее к бару Мариано и заказал им обоим вина.

— Только не говорите Тревору, что вы снова брали меня с собой в море, — попросила Фелисити. — Ведь ему так хотелось самому поехать. Он будет сердиться, что вы его не пригласили.

— Договорились! — улыбнулся Берн. — Я сохраню ваш секрет, а вы — мой.

— Спасибо.

В баре было всего человек пять-шесть, и Мариано со всеми держался одинаково любезно, но Фелисити обратила внимание, что всякий раз, когда она смотрела в его сторону, он сразу отводил глаза, как будто не хотел, чтобы она заметила его взгляд. Когда они с Берном выходили из бара и Берн перебросился с итальянцем несколькими словами, тот смотрел на нее открыто и дерзко. Фелисити подумала, что, наверное, он просто оценивает ее как очередную подружку Берна Мэллори.

Сегодня Берн был без машины, поэтому им с Фелисити пришлось идти к клинике напрямик по короткой дорожке.

— Вы устали? — спросил он наконец. — Сможете сами дойти до виллы?

— А что вы сделаете, если я скажу, что не могу? — засмеялась Фелисити и сразу же покраснела, потому что осознала двусмысленность своих слов. — Нет, нет, не говорите, — быстро прибавила она. — Конечно, я прекрасно дойду сама, я и так почти весь вечер сидела.

— А почему не говорить? — поинтересовался Мэллори. — Я бы просто оставил вас здесь, добирайтесь как хотите. Или, может быть, вызвал бы Томазо с его такси, но я знаю наверняка, что сейчас он занят.

— Видимо, поехал за очередной контрабандой, — заметила она, заливаясь смехом. — Господи, да у вас жалости совсем нет, что ли?

К этому времени они дошли до полуразрушенной каменной стены, и Берн, облокотившись на нее, сказал:

— Смотрите, Фелисити, вон идет пароход в Анкону.

Она увидела маленькое скопление огоньков, которые двигались вдали в открытом море.

— Каково здесь было сотни лет назад, когда в любой момент на остров могли нагрянуть пираты! — тихо проговорил он. — С другой стороны Адриатики, сейчас там Далмация, вернее, Албания, было то же самое. Даже, наверное, хуже, потому что там много маленьких островков вдоль побережья, где могут найти прибежище самые отпетые бандиты.

— А почему люди шли в пираты? — спросила она. — У них ведь у всех была родина, правда?

— Наверное, тут есть несколько причин. Среди них были датчане, джуты, саксонцы и все остальные, кто правил в древней Британии. Они находили, как им казалось, место, где трава зеленее, чем у них на родине, или они не могли оставаться в родных местах, потому что там им было небезопасно, вот они и плавали по морям на своих баркасах. Быть пиратом весело, и скучать им было некогда.

— Они были не такие уж джентльмены, — напомнила ему Фелисити. — Им было все равно, кого убивать.

— Ну, естественно, как можно ожидать от этих матерых морских волков тонких чувств? Наверное, эти три острова были удобным местом для отдыха перед новыми грабежами. Поэтому здесь так много легенд и сказаний. Вот взять, к примеру, Изола-Рондинэ. Там, на дальней от нас стороне острова, есть маленькая пещерка, где в определенное время года, ночами, как говорят, можно услышать звон мечей и вопли жертв, а потом шум удаляющихся кораблей.

— Мне кажется, вы все это придумали тут же, на месте, — сказала ему Фелисити.

— Вот и нет! — возразил он с шутливым негодованием. — Спросите Хендрика, если мне не верите.

— Ну разве не обидно, что в истории столько жестокости и грабежей? Редко можно услышать о народах, которые жили мирно и спокойно.

— Потому что о таких народах и рассказывать нечего. Интересны только неординарные события, это вам скажет любой репортер. — В темноте девушка различала только смутные очертания его лица.

— Почему доктор Йохансен основал клинику на этом маленьком острове? — спросила она, сомневаясь, впрочем, что Берн скажет ей правду.

— О, это долгая история. Он стоял на палубе корабля, который плыл по Адриатике, вдруг увидел Изола-Росса и воскликнул: «Эврика! Вот где будет находиться моя клиника!»

— Ерунда какая! — возмущенно проговорила Фелисити. — Ничего он такого не кричал.

— Ах, как вы правы! Конечно, Хендрик не позволяет себе быть таким эмоциональным. Все, что он делает, тщательно распланировано, продумано, проверено на предмет возможных трудностей. На самом деле эта клиника была организована Всемирной организацией здравоохранения. Хендрику пришла в голову блестящая идея, что если устроить больницу на маленьком изолированном островке, то значительно уменьшится вероятность инфекции и повторного заражения от посетителей. Чистый воздух может быть одним из факторов выздоровления, так утверждает Хендрик.

— А сколько он уже здесь работает?

— Лет шесть или семь, кажется. Он нашел этот старый дворец, и владельцы с радостью его продали. Хендрика поставили во главе клиники, и теперь у него абсолютная власть.

— Мне он кажется нежным тираном, — заметила Фелисити.

— Ого! Да вы, наверное, уже без ума от его норвежской стати.

— Нет, мне так не кажется. Я не из тех девушек, которые считают, что должны автоматически влюбляться в своего босса.

— Послушайте моего совета, держитесь от этого человека подальше, — предупредил ее Берн. — Ваша предшественница сделала роковую ошибку, и ее тут же отправили назад в Англию.

Фелисити быстро обернулась и посмотрела на него.

— Это та самая, которую звали Джилл? Не знаю ее фамилии.

— Да, да, та самая. Надо сказать, она была очень хорошенькая — правда, немного слащавая, — но Хендрик не такой человек, чтобы влюбляться в смазливое личико. Он слишком предан своей работе.

— Даже самые преданные науке доктора находят время, чтобы жениться.

— Только не он. Только не Хендрик Йохансен. — В голосе Берна слышалась окончательная убежденность. — Ну ладно, идемте. Вы, наверное, уже замерзли.

На обратном пути Фелисити была погружена в размышления по поводу последнего замечания Берна. Ведь Ноэль совершенно точно говорил ей, что бедная Джилл безнадежно влюбилась в самого Берна Мэллори, а вовсе не в доктора Йохансена. А теперь Берн заявляет, что все дело было в Хендрике. Может быть, таким образом он пытается снять с себя ответственность?

В течение следующих нескольких дней после ночной прогулки на яхте Берна Фелисити проводила все свое свободное время с Тревором. Сначала ему разрешили прогуливаться по саду, и Фелисити старалась почаще встречаться с ним. Потом Берн решил, что Тревору надо постоянно находиться в клинике.

— Мне так хочется, чтобы он поскорее выяснил наконец, что надо делать, — жаловался как-то вечером Тревор своей сестре.

— Можешь не сомневаться, он не станет тебя держать здесь дольше, чем необходимо, — убеждала его Фелисити. — Наверняка у него большой список пациентов, которые ждут своей очереди лечь к нему в клинику.

— Многим из них придется для этого проделать долгий путь, — заметил он. — Это ведь не Харли-стрит в Лондоне.

— Конечно. Но значит, люди, которые нуждаются в лечении, готовы идти на жертвы.

Изабель была явно довольна тем, что Фелисити добровольно связала себя обществом Тревора и не будет мешаться под ногами, когда дело касается Берна.

— Завтра я еду на материк, — сказала она как-то вечером за ужином. — Может быть, вам что-нибудь привезти?

— Нет, нам вроде бы ничего не нужно, — ответила Фелисити, — но, может быть, я вспомню позже?

Изабель кивнула.

— Там, правда, магазины не такие, как в Лондоне или Риме, но все равно выбор больше, чем здесь, на острове. Как у вас складываются отношения с мистером Берном Мэллори? — поинтересовалась она. Сегодня в столовой не было никого, кроме нее и Фелисити, и Изабель, видимо, была настроена поболтать.

— Хорошо, — устало промолвила Фелисити.

— Хорошо, пока ты не столкнешься с его ужасным взрывным характером, — заметила Изабель. — Берн часто даже не задумывается, имеет он основания проявлять гнев или нет. Его так трудно понять. Думаю, отчасти в этом заключается секрет его успеха у девушек.

— Каждая девушка считает, что она лучше других знает мужской характер, — спокойно ответила Фелисити. Она понятия не имела, к чему ведется весь этот разговор, но догадывалась, что тема поднята для того, чтобы отпугнуть ее с территории Изабель. — Тебе не кажется, что порой мужчины хотят прослыть непредсказуемыми лишь для того, чтобы проверить реакцию девушки?

Она посмотрела прямо в глаза Изабель, сидевшей напротив, и они обе рассмеялись.

— Ты говоришь как мудрая опытная старушка! — воскликнула Изабель. — Где ты научилась такой превосходной философии?

— Ах, да нигде особенно не училась.

— Но ведь ты была раньше помолвлена, да?

Фелисити слегка нахмурилась:

— Не то чтобы помолвлена. Мы собирались в свое время пожениться, но…

— Наверное, вы расстались из-за Тревора, — сочувственно проговорила Изабель. — Да, он для тебя довольно серьезная обуза, но зато, если твой брат выздоровеет, проблема исчезнет. Надеюсь, Берн сможет подобрать правильное лечение.

— Да, я тоже от всего сердца надеюсь, но не столько ради себя, сколько ради самого Тревора.

— А Берн что, снова возил тебя кататься на яхте вчера вечером? — вдруг небрежным тоном произнесла Изабель.

— Да, что-то вроде прогулки при луне, хотя никакой луны не было.

— О, это его обычная приманка, — рассмеялась Изабель. — Сначала он ведет куда-нибудь девушку днем, потом ужин на борту яхты — а он так гордится своими кулинарными талантами! — а потом круиз на яхте вокруг островов в теплой бархатной тьме.

— Ты пытаешься предупредить меня, что он опасный человек? — напрямую спросила Фелисити у Изабель, и в глазах ее зажглись насмешливые огоньки. — Ноэль меня уже предупреждал, чтобы я была осторожна и не опалила крылышки.

Изабель снова засмеялась, встала и легко дотронулась ладонью до плеча Фелисити.

— Нет, думаю, тебя не нужно ни о чем предупреждать. Ты очень разумная и не попадешься на уловки Берна. Кроме всего прочего, ты, по-моему, не в его вкусе.

— Осторожно, моя дорогая, — шутливо предупредила Фелисити свою соперницу, — смотри, как бы я не приняла твои слова за вызов и не решилась завоевать этого мужчину назло всем!

Изабель дружески похлопала Фелисити по плечу.

— О, на это стоило бы посмотреть, крошка. Если тебе это удастся, не поделишься своими секретами? — Но смех ее был несколько нарочитым, и она мгновенно убрала руку с плеча Фелисити.

Фелисити, немедленно уловив возникшее напряжение, повернулась и увидела Берна, прислонившегося к притолоке двери. Сколько он уже так стоял? Сколько ему удалось услышать из их легкомысленной женской болтовни? Наверное, Изабель не видела, как он вошел, и обнаружила его только сейчас.

— Я пришел спросить, во сколько ты хочешь поехать завтра на материк, — обратился он к Изабель, совершенно игнорируя Фелисити.

— Пораньше, если можно. Часов в семь или в половине восьмого, — проговорила Изабель с безупречной выдержкой.

— Хорошо. Тогда давай встретимся в семь, чтобы в половине восьмого мы уже выехали. — Берн бросил один из своих томных вызывающих взглядов на прекрасное, слегка загорелое лицо Изабель. — Если опоздаешь, я могу уехать без тебя.

— Когда это я опаздывала? — возмутилась Изабель. — Хорошая медсестра всегда должна быть пунктуальна.

— А кто тебе сказал, что ты хорошая медсестра? — спросил он с иронией.

Изабель с непроницаемым лицом подошла к нему. При его последних словах она чуть поморщилась.

— Мисс Хилтон, можете сказать своему брату, что я вернусь завтра днем, так что пусть не слишком балуется в мое отсутствие.

— Я передам ему ваши указания, мистер Мэллори, — официально ответила Фелисити. Если он решил называть ее «мисс Хилтон», что ж, она будет говорить с ним в том же тоне.

— Доброй ночи, — крикнул он на прощанье. — Идем, Изабель. — Его рука сразу же легла на талию медсестры, и Изабель обернулась, чтобы пожелать Фелисити спокойной ночи.

Фелисити дождалась, пока эти двое уйдут, чтобы они не подумали, будто она за ними следит. Потом она пошла к зданию глазной клиники, где находился Тревор, и по дороге размышляла, зачем Берн разыграл перед ней этот спектакль. Если он слышал ее глупую шутку про то, что она хочет его завоевать, то он явно решил дать ей понять, сколь непроста для нее будет эта задача. Если же он этого не слышал, значит, его показное внимание к Изабель означало, что он по очереди расточает знаки внимания всем девушкам, находящимся в поле его зрения.

Она сказала Тревору, что Изабель завтра поедет с Берном Мэллори на материк.

— Тебе ничего не нужно купить? — поинтересовалась она.

— Да, журналы по парусному спорту. Там они должны быть. Не важно, на каком языке. Могу попросить кого-нибудь перевести.

Потом Фелисити добавила в список еще пару вещей, которые были нужны ей самой, и поздно вечером просунула листок под дверь спальни Изабель.

Она лежала в кровати и читала, когда услышала шум подъехавшей машины. Машина остановилась возле их виллы.

Осторожно выглянув из-за занавески, она увидела, как из машины Берна вышла Изабель. Сердитые голоса внизу, под ее балконом, заставили ее замереть на месте.

— Какое право ты имеешь вмешиваться в мои планы? — Голос был похож на голос Ноэля. — Как только ты познакомился с Изабель, ты постоянно мешаешь мне.

Ответ Берна был не слышен, но его издевательский смех донесся достаточно отчетливо.

— Прости, старина, — сказал он. — Просто, видимо, Изабель приятнее ездить в моей машине, чем на пароме.

Казалось, Берн получал удовольствие не только от того, что переманил к себе чужую девушку, но и от того, что насмехался над ее незадачливым ухажером. Фелисити стало жаль Ноэля.

Через несколько дней ей нужно было зайти в одну из лабораторий Беннета. Он сидел перед рядом пробирок с анализами и поднял голову, когда она вошла.

— Привет! — воскликнул он. — Вот, все утро провозился с этими таблицами, рад увидеть живого человека. Посиди здесь, поболтай со мной немножко, если не очень торопишься, — попросил он, выдвигая из-под стола еще один табурет.

— А о чем с тобой поболтать? — улыбнулась Фелисити.

— Да о чем хочешь.

— Тогда начнем с моего брата. Скоро мистер Мэллори будет готовить его к операции.

Ноэль отодвинул от себя стопку бумаг и повернулся к ней.

— А можно обойтись в разговоре без мистера Мэллори? В профессиональном плане он, может быть, лучше всех, а вот в личном — чем меньше я о нем слышу, тем лучше, и если он поедет кататься на яхте и натолкнется на риф, то я не стану проливать слезы о том, что он не вернулся.

Фелисити негромко рассмеялась над его страстными словами.

— Если он попадет в беду, я уверена, что ты первым кинешься ему на помощь!

— И не подумаю! — покачал головой Ноэль.

— Но ты ведь никогда не позволишь себе забыть, что ты врач, — заметила она.

— Порой наступают такие моменты, что я почти готов об этом забыть, — сказал он. — Знаешь, мне было бы не так обидно, если бы он имел смелость вступить в открытый честный бой.

— То есть как это?

— Если бы я хоть на минуту поверил, что он действительно любит Изабель, я бы сказал: «Пусть победит сильнейший», и если она захочет, чтобы я исчез из ее жизни, — что ж, я уйду. — Ноэль крутанулся на вертящемся лабораторном табурете и встал. — Но Мэллори не из того теста. — Засунув руки в карманы халата, он начал мерить шагами свою маленькую лабораторию. — С Мэллори что-то не так, — продолжал он, теперь почти не замечая присутствия Фелисити. — Он ведет себя как подросток. Можно подумать, он до сих пор страдает от комплекса неполноценности, который пытается изжить тем, что стремится завлечь любую приглянувшуюся ему девицу.

— Рано или поздно он встретит ту единственную девушку, которая наконец его устроит, — вставила Фелисити, хотя она даже себя не могла в этом убедить, не говоря уже о Ноэле.

— Тогда я молю Бога, чтобы это оказалась не Изабель. Она поверит в то, что он ее любит, но когда ему будет нужно, он без колебаний бросит ее и разобьет ее сердце.

— Но откуда ты знаешь, какие чувства питает к нему Изабель? Ведь она может на самом деле искренне любить его.

Ноэль сердито фыркнул:

— Сейчас она так и думает. Она знает, что я ее люблю, я ей уже не раз это говорил, и говорил совершенно серьезно, но я для нее слишком легкая добыча. Конечно, Изабель не хочет намеренно быть ко мне жестокой или несправедливой, но Мэллори для нее интереснее — его завоевать намного сложнее. Ей известна его репутация, но это ее не останавливает.

— Многим девушкам кажется, что они могут исправить мужчину.

Ноэль кинул на нее сердитый взгляд из-под кустистых бровей.

— Тогда, надеюсь, ты не разделяешь их заблуждения. Ты сама видела, что Мэллори не прочь провести с тобой свободное время под тем или иным предлогом. И он всегда все делает для того, чтобы Изабель стало об этом известно. Видимо, он считает, что должен поддерживать в ней определенный уровень ревности. Когда она уже готова рассердиться и упорхнуть от него, вот тогда он тут же объявляется и очень мило приглашает отвезти ее на континент или еще что-нибудь в этом роде.

— Ну, по крайней мере, я прекрасно понимаю, что когда он берет с собой на прогулку меня, то это только для компании, не больше, — спокойно сказала ему Фелисити. — И с моей стороны было бы очень глупо думать иначе.

Ноэль бросил на нее острый взгляд:

— Ты, правда, так считаешь? Или только пытаешься себя в этом убедить?

— Мне двадцать четыре года, и я могу разобраться, что к чему.

Ноэль тихонько рассмеялся:

— Интересно узнать, сколько девушек так говорят в начале романа.

— Мы, кажется, решили беседовать о чем угодно, только не о мистере Мэллори, — напомнила Фелисити. — Но мне уже пора возвращаться к доктору Йохансену.

— А ты сегодня не занята? — вдруг спросил Ноэль, когда она шла к двери.

— Теперь почти все вечера я провожу у Тревора пока ему самому не разрешают выходить из клиники.

— Оставь его хоть раз одного и пойдем сходим вместе на побережье. Можно пойти в «Арагосту» или в бар Мариано, или еще куда-нибудь.

— А что, если Изабель сегодня свободна и захочет провести этот вечер с тобой? — осмелилась произнести она.

Ноэль горько усмехнулся:

— Если она свободна, то наверняка предпочтет общество Мэллори.

— А тебе не кажется, что ты делаешь большую ошибку? — спросила его Фелисити. — Тебе надо бороться за Изабель, если ты не можешь без нее, а не отпускать ее так спокойно в объятия другого мужчины. Посмотри на себя со стороны хоть разок, и, думаю, результаты тебя удивят.

— Я уже смотрел, и результаты меня в самом деле удивили, только не в том смысле, в котором ты говоришь. Моя тактика всегда только отталкивала от меня Изабель.

— Послушай, Ноэль, сегодня я пойду с тобой вечером гулять, выпьем вместе кофе или бокал вина, но только в том случае, если Изабель будет на дежурстве. Если же нет, ты должен приложить все усилия, чтобы убедить ее пойти с тобой.

Ноэль улыбнулся ей обезоруживающей мальчишеской улыбкой.

— Как ты мне нравишься, Фелисити. Ты так поразительно откровенна, однако, наверное, я должен знать, что откровенность всегда встречается у людей с твоим цветом волос.

— Да, на мой цвет волос обычно списывают все несчастья. — Она махнула ему на прощанье рукой и кинулась почти бегом к себе в офис, надеясь, что никто не заметил ее долгого отсутствия.

Доктора Йохансена не было на месте, и девушка быстро прошла в свою комнату.

— Ах, вот вы где! — Ей не надо было оборачиваться, чтобы узнать этот голос, и голос этот принадлежал не доктору Йохансену, а Берну Мэллори.

— Вы что-то хотели? — спросила она.

Долгая пауза заставила Фелисити обернуться, так как она решила, что Мэллори уже вышел из комнаты.

Но на нее смотрели его серые глаза, и в них была насмешка.

— Хотел? Даже не знаю, правильно ли я вас понял?

— Могу ли я чем-то вам помочь в деловой области? — нетерпеливо сказала она.

— Вот это уже точнее. Я решил делать вашему брату операцию послезавтра.

— Значит, вы определили, что с ним?

Берн сел на стул напротив нее.

— Я ничего не могу обещать. Скажу больше. — Голос его был на редкость нежным. — Я только предполагаю в чем причина болезни Тревора, но эта операция, даже если целиком его не вылечит, тем не менее вреда тоже не наделает.

Радостный огонек в глазах Фелисити потух.

— Понятно, — тихо произнесла она.

— Да, мне хотелось бы, что ваш брат тоже научился говорить «понятно» таким же легким тоном, как вы сейчас. Мне нужно ваше письменное согласие на операцию. — Он вынул из кармана бланк и протянул ей для подписи.

— Наверное, вы пока не можете мне сообщить подробнее, что именно вы намерены делать?

— Нет. У него довольно редкий случай, и там надо действовать не так, как мы обычно поступаем при операциях на глазах. Но вам будет трудно это понять, это чисто медицинские проблемы, я мог бы их обсудить только с человеком, который специализируется в моей области.

Она покорно склонила голову и подписала бланк.

— Благодарю. Теперь я должен дать вам несколько рекомендаций. Сегодня вы можете заглянуть к Тревору на несколько минут, не больше. Завтра он проведет весь день у меня в клинике, чтобы мы могли как следует подготовить его к операции. С ним все время будет находиться медицинская сестра. После операции я вам сообщу, когда вы сможете его навестить, но вы должны быть готовы к тому, что на глазах у него будет повязка и он вас видеть не сможет.

— Да, я понимаю, — вздохнула Фелисити. — Тревору и раньше приходилось проходить через это.

— Не совсем так. Операция, которую я собираюсь ему сделать, совершенно особого рода.

— Разумеется.

— Так что лучше всего сегодня вечером вам пойти куда-нибудь вместе со мной и постараться на время забыть о Треворе.

— Спасибо, — ответила Фелисити с улыбкой, — но вам не стоит так из-за меня беспокоиться. Да и потом, по правде сказать, я уже обещала Ноэлю Беннету, что пойду гулять с ним.

— Ах вот как! Простите, если вам показалось, что я оспариваю его право на ваше общество. Разумеется, идите с Ноэлем. Желаю приятно провести вечер.

Он встал со стула и очень быстро вышел из комнаты, оставив Фелисити наслаждаться своим пусть небольшим, но все-таки триумфом. Наконец-то она смогла ему показать, что она тоже может сохранять независимость, даже в исключительных обстоятельствах. Ах, как расстроен и уязвлен был Его Величество Лучший Кавалер Острова, когда она сказала ему, что пойдет вечером гулять с другим! Может быть, если бы еще несколько девушек оказали ему такой же отпор, Берн Мэллори стал бы более приятным и менее самонадеянным человеком.